Три горошины

     Одарив деревенские улицы первыми светлыми лучами, летнее солнце призывало всех сельчан просыпаться. Голосистые петухи допевали свои очередные утренние песни. То тут, то там раздавалось мычание бурёнок, готовящихся влиться в сельское стадо по пути на пастбище.
      Приоткрыв один глаз, внучок, как ласково называла его бабушка Маринка, услышал доносившийся с улицы призывный мужской голос. Он слышал его уже не раз и сразу узнал. Разве можно было не узнать зычный голос колхозного бригадира. Как и каждое раннее летнее утро, объезжая на лошади деревенские улицы, он громко оповещал работниц женских полеводческих бригад о предстоящем фронте  работ в полях.
      Сон с внучка сняло как рукой. Повертев головой, он увидел сквозь окно, что летнее солнце уже расцветило всё вокруг яркими красками. Лёгкий ветерок сквозь открытое окно шевелил занавеску. Со двора, от разбросанного ковром для просушки свежескошенного сена, по комнате бродили неповторимые запахи луговых трав. Солнечные зайчики, резвясь на стенах, не забывали иногда заглянуть внучку в приоткрытые глаза, ослепляя их ярким светом. Он мигом вскочил с кровати. На сегодня планов вместе с друзьями намечено было много.
      Со двора стал доноситься металлический стук о наковальню. Внучок  догадался, это Васильевна, его тётя и бабушкина невестка, перед сбором женской бригады и выходом в колхозные поля на прополку, отбивает на наковальне тяпку, свой главный инструмент. Тяпка всегда должна быть острой. Так говорила племяннику Васильевна, иногда переходя на непонятный язык - “ Так будэ лэгшэ упоратись з сорною травою ”.
      Муж Васильевны, он же дядя внучка, погиб на фронте, и все крестьянские хлопоты поневоле легли на её хрупкие плечи. Вторая тётя, Вера Фоминична, с такой же судьбой, потерявшая на фронте мужа, а бабушки Маринки второго сына, возглавляя женскую бригаду, делила с Васильевной  все радости и беды сельской вдовьей жизни. Каждой из них, и с помощью бабушки Маринки, приходилось, как говорится, ставить на крыло ещё и по двое детей. А внучок, он же племянник, проводя каждое лето в деревне у бабушки и двух её невесток, возвращаясь в город после летнего отдыха, с гордостью рассказывал друзьям, с какой любовью опекали его двоюродные братья и сёстры.
      Желание помочь Васильевне, да и звон ударов молотка о наковальню, заставили мальчишку быстро выбежать во двор. Весь всклокоченный, с торчащими после сна во все стороны волосёнками, подбежав поближе, он почти потребовал:
- Доброе утро, Васильевна!  Давай я тебе помогу! Мне тоже интересно научиться отбивать тяпку!
- Да спал бы ты ещё! Не спится, что ли? Ранним утром самый нужный сон. Что у вас там, в городе? Те же хлопоты да заботы! Школа, уроки, задания домой. Так пройдёт лето, ты и не отдохнёшь! Да я уже и закончила. Посмотри, какая чистая и острая стала тяпка! Сияет! Сегодня полоть будет легко. Берегись, сорняки! А ты к вечеру, после работы, надеюсь, встретишь меня? Договорились?
- Договорились, Васильевна! Я обязательно тебя встречу!
      Племянник, с почтением и по обоюдному согласию, называл тётю Васильевной. Только по отчеству. Впрочем, так же её звали и все знакомые.
- Вот и хорошо. Да вон уже и подруги подходят, по голосам слышу. Пора уж мне. Слушайся бабушку Маринку и помогай ей. До вечера, мужчинка!
Прижав мальчишку к себе, поцеловав в макушку, она присоединилась к подружкам по бригаде, приладив на плече свой главный инструмент.
      Выглянув в калитку, видя улицу пустынной, внучок подумал, что все друзья ещё, наверное, спят, и побрёл в дом, зная, что бабушка уже хлопочет у печи.
     - Да ты, внучок, никак уже проснулся? Что-то рановато! Пошёл бы ещё понежился в тёплой постели. Да и твои любимые пироги ещё не поспели. Дома тоже придётся рано вставать? В школу-то рано просыпаться придётся! Так что отдыхай, пока живёшь на свежем воздухе у бабушки.
      - Бабушка, а помнишь, ты говорила, что если пройдёт летний дождик, то на огороде за хлевом вырастут грибы, и ты сваришь вкусный грибной суп. Ты их как-то интересно называла.
    - А вчера дождик-то шёл! Значит, они уже должны вырасти.
- Грибы-то, может быть, и появились, но они ещё не подросли. Я уже рассмотрела их раненько утром, открывая курятник. Вот завтра, когда грибы подрастут, их можно будет и собрать. Сегодняшний дождик их ещё  напоит. Тогда уж точно завтра сварим грибной суп. А сейчас не мешай мне справляться со своими делами у печи. Должна же я накормить тебя завтраком! Погуляй чуток, а там и пироги подоспеют.
      Послонявшись по двору и выйдя на улицу, внучок уселся на лежащее у дома бревно, давно служившее лавочкой бабушке и её подружкам на вечерних посиделках.  Сон уже давно улетучился. А летнее солнце, пробиваясь сквозь листву дерева, щекотало мальчишке в носу, пытаясь рассмешить его своими утренними шалостями. Деревья, находясь в полудрёме, шелестели листочками на небольшом утреннем ветерке,  радуясь лету, солнышку. Под летним солнцем улица  выглядела нарядной.
      Внучок, усевшись на бревно, стал, от нечего делать, болтать ногами, наблюдая бег облаков и сказочные метаморфозы их превращений. Облаков становилось всё больше. Меняя форму, на глазах они превращались в загадочных существ, или, в парящие по небу снежные сугробы, почему-то постоянно темнеющие. За превращениями облаков наблюдать становилось всё интереснее. В голове начинали роиться мысли о дальних странствиях и приключениях.
      Облака, меняя форму, сбивались в стаи, и всё больше наливаясь дождём. Наконец заморосил мелкий дождик и из открытого окна послышался бабушкин голос, зовущий к завтраку.
      Расположившись за столом рядом с большой горкой пирогов, с выдумкой  уложенной на вышитом рушнике, ещё дышащих жаром русской печи и прогоревшей соломы, внучок от удовольствия даже прикрыл глаза. От запахов, царящих в комнате, глаза прикрывались сами собой. Хотелось ещё и ещё раз, вдыхая, насладиться не сравнимыми ни с чем ароматами деревенской печной сдобы.
      Оторвавшись от печи и выглянув в открытое окошко, бабушка вслух рассуждала:
   -  А дождик-то, похоже, зарядил надолго. Обложной, похоже! Всё небо затянуло и просвета никакого. Как они там, в поле, мои невестушки? Намокли, наверное? Сами промокли, да и землицу дождиком промочило. Сегодня, пожалуй, работа у них не сладится. Зато напоются в шалаше, если дождик затянется. Петь-то они тоже умеют, да всё недосуг. Некогда. Разве что ненастье поможет. Хорошо, что  хотя бы есть, где спрятаться. Спасибо бригадиру! Хотя, шалаш-то он и есть шалаш!
      Внучок, доедая очередной пирожок и наблюдая через окошко за моросящим дождиком, думал о другом:
   -  И как же это я теперь с друзьями встречусь? Планы на день были большие. Собирались и то, и сё! И вдруг этот зловредный дождь! Да ещё и обложной! Всё испортил! Скука! Может после обеда ещё и распогодится?
      Мальчишке только и оставалось сидя у окна рассматривать дождевые струйки, стекающие по стеклу, да рисовать на запотевшем стекле замысловатые фигурки.
      Время уже переваливало за полдень, а нудный обложной дождь не прекращался. Наконец ветерок, разгоняя тучи, открыл между облаками просветы, в которые хлынул поток солнечных лучей и летнее тепло.
Ливень, поливая из заблудившегося тёмного облака, прекратился через несколько минут, превратившись в спокойный тёплый летний слепой дождь.
      Улица преобразилась. Листья деревьев засверкали осевшими каплями дождя, которые стали переливаться в солнечных лучах, словно россыпи драгоценных каменьев. С разных сторон восторженными голосами защебетали птицы. А по улице всё ещё  неслись потоки дождевой воды.
      В только что открытое окно комнаты с улицы стали доноситься громкие возгласы соседских ребят. Почти голые, только в трусах, они носились между кучей песка, привезённого соседом для стройки, и небольшим  дождевым ручьём, всё ещё текущем посредине улицы. Мальчишки пытались поскорее перегородить образовавшийся ручей небольшой песчаной дамбой. На глазах возникала неглубокая запруда с дождевой водой.
      Ни слепой дождь, ни брызги, долетавшие из-под ног до ребячьих причёсок, возведение запруды не останавливали. Работа спорилась, и улицу заполняло громкое детское ликование.
      Внучок, несмотря на бабушкины протесты, вприпрыжку сорвался на улицу, присоединяясь к ребячьим забавам. Кто первым плюхнулся в образовавшуюся лужу, уже не имело никакого значения. Но это послужило примером для ребячьей ватаги. И пошла настоящая круговерть с возгласами, гиканьем и громкими призывными криками. Брызги разлетались во все стороны.
      Появлявшиеся иногда в открытых соседских окнах головы в платочках только покачивались и снова исчезали. Это происходило в домах, из которых не было ребят, участвовавших в мокрых уличных оргиях. Из остальных  же доносились на разные голоса лишь окрики о неизбежном наказании. Но участники уличной суеты разве прислушивалась к этому? Их действо не остывало.
      Неожиданно громкий мальчишеский возглас остановил всех:
   -  Бригада возвращается с поля! Айда встречать!
И ребята наперегонки ринулись навстречу женщинам с тяпками на плечах, возвращавшимися с поля. Полеводы встретили ребят, поглаживая натруженными руками по мальчишеской промокшей шевелюре, прижимая их к себе.
      Гвалт радостной встречи стал утихать. В бурных сценах встречи женщины вспомнили и о неудачной погоде для работы в поле. Дождь вынудил бригаду пережидать его в шалаше. И как же там без песни? Песни грустной, и не спорящей с дождливой погодой. В этот раз и песни не очень задались. Грусть есть грусть!
      Порадовавшись встрече, и бригада, и ребята, уже двинулись, было, по улице к своим домам. Неожиданно тётя Вера, переглянувшись с подругами и оглядываясь по сторонам, стала подбирать верхнюю юбку и что-то доставать из потайного кармана. Остальные женщины, также озираясь по сторонам, обнажив женские хитрость и смекалку, проделали тот же трюк. Стали доставать из потайных карманов то, что не должен был видеть никто из посторонних, тем более из руководства и властей. На их ладонях появлялись по два-три ещё зелёных стручка гороха.
      Быстро рассовывая в протянутые детские руки по стручку или два, женщины жестами давали понять, что угощение надо срочно припрятать и помалкивать. Труженики полей все побаивались обвинений в воровстве и хищениях. В те давно ушедшие в небытие годы, колхозников могли осудить даже за несколько колосков пшеницы, подобранных с ранее убранного колхозного поля.
      А ребячью радость было ничем не заменить. Горести голодных дней войны ещё не забыты и три горошинки с ещё зелёного стручка в ребячьих душах значили больше любых обнимашек.
      Спрятав подаренный деликатес от посторонних глаз, прошептав в ответ заветное слово благодарности, ребячья компания направилась к ближайшей речной лужайке. Солнце клонилось к закату, горевшему ярче обычного после дождя. Ребятам ничто не мешало насладиться угощениями с полей.
      И какое там монпансье? Горошинки магически растворялись во рту даже с большей загадочностью, чем упакованные в красивую коробочку леденцы. Вся ватага ребят разлеглась на ещё влажной луговой полянке, смакуя вкус принесённых с поля горошин.
      На закате горело яркое солнце. В душах ребятни бурлило детство. Радовались всему. Всему, что притягивало взгляд. И солнцу, и небу, и бегущим по небу облакам, и пахнущим луговым травам, и нескольким зелёным горошинам. Ведь, жизнь-то продолжалась!..