Ледяное сердце Нонами

История эта началась с письма, найденного мной в бутылке на берегу теплого моря.
Среди морской пены и водорослей, тяжелая, плотно запаянная бутылка казалась сказочным артефактом.
Мне было страшно открывать ее. Вдруг бы там оказался джин.
Но любопытство- самое сильное искушение на свете.
В бутылке оказалось письмо. Точнее даже не письмо, а просто обрывки записей какого-то человека. Несколько листов с неразборчивой подписью на плотной бумаге ручной работы, с фактурной поверхностью слегка зеленоватого цвета, Листы были заполнены наскоро неровными строчками и кое-где покрыты бурыми пятнами, похожими на старые пятна крови.
Вот что там было:

«Иногда я чувствую себя невидимкой. Не в том смысле, что меня трудно заметить, а в том, что каждый видит во мне что-то иное. Не свойственное мне и даже совсем не приемлемое для меня.
Словно я зеркало или призрак. Или призрак зеркала. Да вот так. Я чувствую себя зеркальным призраком.
Я хотел быть полезным другим людям. Я желал делать, то, что лучше всего умею. Сочувствовать и утешать, а затем вдохновлять и отпускать на свободу. Я мечтал о мире творчества, где люди уважают друг друга и радуются друг другу, не привязанные к звонкому клацанью оружия и монет.   Меня пугал мир, лишенный мира и покоя, лишённый человечности и сострадания. Мир заполнений фантомами прошлого и будущего, но лишённый настоящего.
Но прямо сейчас я строю планы, которым не суждено воплотится в жизнь.
 Ведь я сам просто зеркальный призрак мертвого героя, запечатанный в зеркальной глади равнодушного стекла.
Теперь я хочу просто быть живым.»

Чужие письма читать не хорошо, но если прошло много времени, то это вроде как не является нарушением неприкосновенности личного пространства.
Ведь разве гении не существуют для того, чтобы им промывали кости, обсасывая мелкие подробности их жизненных взлетов и падений. Свысока, и с непременной оценкой всего прожитого, приклеивая свои предрассудки в виде диагнозов и вердиктов, в виде приговоров и непреложных истин.
Я не исключение. Мне тоже больше нравится судить о других, чем жить свою жалкую,ничем не приметную жизнь, медленно и бесславно приближаясь к старческой немощи.

В своем 21 первом столетии я с любопытством погрузился в этот странный манускрипт, находя его все более трепетным и невероятно знакомым.
Мне казалось, по мере погружения в сюжет, что я читаю собственный дневник.  Словно это было написано мною одну жизнь тому назад. И эта жизнь для меня, того, который это писал, была одним днем. Одним из миллиона подобных дней.

Но я боюсь такого смешения, поэтому прочту вам этот дневник про Него. Того кто стал называть себя -Нонами.

Как имя созвучно орудию пытки,
как боль соразмерна понятию смерти,
так жизненный путь твой подобен улитке,
скользящей по строчкам на белом конверте .
По краю отмечен безудержно красным,
отчаянным пеплом по центру застывшем.
Не может казаться холодно-бесстрасной,
гладь синих озёр небеса возлюбивших.
Униженно плакать,молчать отрешенно,
поверженным прахом раскаянье мерить.
Как мне,за бессмертие жизни лишенному,
сверкающим каменным идолам верить?
И что мне ответить живым манекенам?
Им жажадеться власти,им хочется мести.
Коль ты навсегда -украшение стенам,
Позволь мне считаться пропавшим без вести.
(Песни прошлого века)

Он не помнит ни своего имени, ни как он выглядит, ни кто он, ни даже где он. Он чувствует, что его тело плоское и жестко фиксировано на какой -то поверхности. Но голова, которая имеет возможность вертеться, еще помнит ощущение жизни, каких-то людей, теплых, близких, надежных, любимых. Однако это словно в другом мире. Здесь же голова видит только тени, иллюзорные пятна, которые то складываются в человекообразных существ, то рассеиваются вновь. Голова понимает, что этот, новый мир придуман ей, он лишен жизни, лишен радости и заполнен лишь холодными миражами прошлого и будущего. Над его головой есть кто-то огромный. Этот кто-то держит его на своих руках.

С некоторых пор он стал называть себя Нонами. Но это скорее внутренне имя, ведь по имени его никто не зовет. Тот, кто стоит над ним молчалив и просто с любопытством смотрит на попытки героя оторвать себя от листа жесткой бумаги.
Герой не имеет представления о своем возрасте, но иногда он вспоминает себя то юной девушкой, то глубоким старцем, а иногда туго спелёнатым младенцем, который только-только начал поднимать голову. Он не видит себя, а потому не знает каков он внешне.  Все его силы уходят на попытку подняться с листа, он не знает, что он любит и чего он хочет. Хотя нет, пожалуй, единственное чего он хочет — это чувствовать тепло, чувствовать, что он ценен и кому -то нужен. Чувствовать, что тот, то склонился над ним живой и добрый. Он хочет услышать свое имя из других уст, как сейчас слышит завывание ветра и шум дождя. Он хочет сбросить с себя этот жесткий картон и подняться во весь рост. И бежать по песку вдоль теплого моря, вдыхая соленый воздух и чувствуя, как песок щекочет стопы. Он хочет свободы, но в следующий момент, он боится этой свободы и возвращается к своему надежному картону. И снова терпеливо смотрит на того, кто склонился над ним.

Однажды, устав, бороться с листом, Нонами затих, закрыл глаза и стал размышлять.
Думы его были тяжкими, вязкими и печальными.
Ну не может же быть, чтобы он родился только для страданий. И сколько времени, тот, кто над ним будет, не шевелясь стоять и смотреть на его мучения.
Здесь явно что-то не так.
Возможно, кто-то злонамеренный заколдовал их. И сейчас наблюдает за их мучениями из какого-то укромного уголка.
И только он это подумал, как рядом с тем-кто-стоит -над -ним появилась другая фигура. Бледная с запавшими глазницами, плотно укутанная в какую-то хламиду. Ее лицо мерцало, то приближаясь, то отдаляясь. Оно светилось и меркло. Шевелилось подобно дыму или туману.
И вдруг Нонами с ужасом понял, что лица как такового нет, есть подобие костей и дым, или туман, которые в непрерывном движении создают завораживающий танец светлых частиц.
Смерть, подумал Нонами. Так что же ей надо? Почему не заберет сразу? Зачем эта игра?
Черный капюшон как-то вдруг рассеялся, утянув за собой широкий плащ. И на месте гигантской фигуры появилась невысокая девочка лет девяти, белокурая, с овальным, словно фарфоровым личиком, огромными голубыми глазами, самого прозрачного ледяного оттенка, алыми губками, потешно поджатыми, и невероятно злым выражением лица. На волосах аккуратно располагалась небольшая корона. Настоящее произведение искусства. Впрочем, как и сама девочка. На ней было роскошное платье из золотой парчи, бирюзово -розовых тонов, покрытое невероятно искусной вышивкой. Такой чудесной, что казалось птички на ней, оживают и перелетают с места на место. Сотни бабочек крутились над колышущимися цветами. И тонкий аромат неведомых цветов вплетался в щебетание птиц, завораживая и опьяняя.
Нонами не успел отреагировать на чудесную метаморфозу, как девочка нежным, мелодичным голосом прошипела:
-Убирайся отсюда! Тебе здесь не место! Подлый предатель.
И вдруг всё великолепие ее костюма померкло, налилось тяжелыми свинцовыми красками, цветные бабочки обернулись огромными пауками, а вместо звонких птах там и тут клубились шипящие змеиные головы.
Лед ее глаз вдруг оказался так близко, что Нонами инстинктивно попытался бежать, но плотный лист надежно держал его тело.
-Тебе здесь не рады! -тихо и проникновенно прошептала она-Умри, исчезни, убирайся отсюда.-ее ледяное дыхание коснулось лица Нонами.
И вдруг фигура, которая так надежно держала лист, растворилась вслед за черным плащом, как будто и не было ее.
 
Лист стал кружится в воздухе, все быстрее и быстрее, словно что-то невидимое тянуло его к земле.
Нонами охватил ужас. Но сделать он ничего не мог. Оставалось просто принять падение и смирится с неминуемой смертью.
Но на этом его страдания не закончились. Маленькая красавица вдруг перестала шептать и протянула тонкую руку с длинными, невероятно острыми коготками и резким движением пронзила грудную клетку Нонами. Тонкая, но жесткая и холодная рука сдавила его сердце, нестерпимая боль заставила закрыть веки и стиснуть зубы.
Еще мгновенье и жестокая принцесса с удовольствием смотрела, как замерзает и перестает биться маленькое сердце Нонами.
Последнее, что он запомнил — это то, что и плотный картон вдруг начал рассеиваться и его правая рука взметнулась в воздух безуспешно пытаясь защитится от прекрасной злодейки.
Неизвестно, как долго продолжалось падение, но все на свете имеет завершение.
Тело Нонами довольно сильно и тяжело ударилось о какую-то острую поверхность.
Боль разлилась по телу миллионами острейших игл. И если бы сердце Нонами не замерзло еще в полете, наверно оно остановилось бы от нестерпимого страдания.
Он осторожно открыл глаза. 
Картонный лист словно растворился в воздухе. Даже клочка бумаги не осталось на обнаженном теле бедолаги. Кожа была покрыта синяками и царапинами, однако никаких серьезных повреждений на теле не было. Впрочем, то место куда он попал, было довольно плохо освещено.
Тусклый свет поступал откуда-то сверху, «но это сверху» было так невероятно далеко, что Нонами невольно расплакался.
Немного приглядевшись, он понял, что находится где-то на дне глубочайшего в мире колодца.
Стенки колодца были невероятно гладкие, блестящие и настолько скользкие, что не чего было и думать о том, чтобы выбраться по стене колодца.
Но самым страшным было понимание, что он здесь не один. Дно колодца было усеяно человеческими костями. Немного спустя, он заметил, что по ногам его скользит что-то легкое и довольно плотное.
Он внимательно пригляделся. Его ноги по колено скрывал полупрозрачный фосфоресцирующий туман, прохладный и очень подвижный. Он то и дело менял форму и Нонами даже подумал, что это живое существо. Странное, без какой-то четкой конфигурации, но вполне живое.
- «И даже разумное!»-вдруг прозвучал в его голове насмешливый голосок.
Вслед за этим первым вдруг зазвенело множество голосов, да таких настойчивых, что Нонами был вынужден присесть, иначе бы он просто упал. Так сильно закружилась его голова от этого рокота воплей.
Немного привыкнув к шуму, он стал понимать, что за масса клубилась у его ног.
Это были души погибших на дне колодца людей. Страшную историю поведали ему обитатели потустороннего мира.
Однако из их рассказа Нонами стал понимать, что же произошло на самом деле.
А произошло вот что. Король, Королева и Принцесса были заколдованы темной силой по имени Смута. И причиной вторжения Смуты в государство был как раз он. Точнее одно его удивительное свойство- способность видеть истину сквозь самое замороченное колдовство. Но это свойство относилось вовсе не к глазам. Это было зрение сердечное. Ведь только сердце- теплое, любящее, искренне сердце может быть таким чутким и прозорливым, что не исказит его восприятие никакая черная магия.
Король и Королева очень долго не сдавались чарам Смуты. Но хитрец обманул их. Как-то вечером на балу в честь рождения маленького Принца (а прошел ровно месяц со дня его рождения) Смута вызвался сыграть на флейте, утверждая, что он очень преуспел в этом искусстве. Ах, если бы Король и Королева знали, что за искусство имел ввиду черный зловещий маг Смута.
Едва зазвучали первые ноты, все взрослые люди во дворце пали замертво.
В живых остались лишь маленький Принц, Принцесса и несколько ее друзей.
Но Смута не останавливал свою чудовищную песнь. И дети на глазах теряли свои черты и превращались в маленькие копии смуты. Лишь маленький Принц оставался таким жизнерадостным и дружелюбным, что Смута решил уничтожить его в месте со взрослыми. К магии флейты присоединился орган, и Принцесса направилась в сторону Нонами со зловещим холодным выражением лица. А ее друзья слились в огромную страшную фигуру, которая подняла маленького Принца и заковала его в волшебный лист картона.
Ну, а что было дальше Нонами помнил и сам. Жаль только прозорливое его сердце теперь холодно молчало в детской груди.
Однако духи не смолкали. И дальнейший их рассказ заставил Нонами задуматься.
Что именно они рассказали Принцу, мне не ведомо (именно здесь бумага абсолютно промокла от крови и письмена совершенно размыло). Только с этого момента он стал пристально вглядываться в далекое небо, ожидая появления Золотого Волоска.
Дни сменялись днями, а может это были годы или столетия.
Нонами вырос и возмужал. Тени стали его добрыми друзьями и наставниками. Ведь каждый из них помнил свою жизнь в человеческом теле и мог многое рассказать о жизни. Духи обладали чудесными дарами- они могли визуализировать то, что рассказывал кто-то из них и пред глазами Нонами вставали увлекательные картины, полные нежнейшей любви и взаимопонимания, предательства и горя, исканий, битв, изобретений и самых детальных мелочей, и абсолютно невозможного волшебства. Иногда духи просто рассказывали и показывали истории, а бывало, что позволяли прикоснуться к их чувствам. И это были удивительные минуты, которые переворачивали душу Нонами, наполняя ее редкой палитрой чувств. Однако сердце оставалось холодным. И чувства не могли растопить этот лед. Вот такой парадокс образовался в душе Нонами.
Но его это не смущало. Родителей он уже почти не помнил, да и не успел он толком познакомится с ними. Судьба сестры его не волновала. Даже злости он не испытывал. Ведь у холодного сердца есть свои плюсы, оно позволяет разуму оставаться невозмутимым.
И все же он ждал появления Золотого Волоска. Хотя никто из духов не мог толком рассказать, что это такое. Нонами был твердо уверен, что, во-первых, он непременно узнает волшебное существо в какой бы форме оно не предстало перед ним. И, во-вторых, ему очень хотелось узнать, что же там есть, за пределами колодца. Духи рассказывали о великих воинах, которые жили одной мечтой -отомстить врагам или обидчикам, но ледяное сердце не знает ни любви, ни ненависти. А значит и мстить ему было не кому.
Так они и жили, в добрых беседах и мечтах.
Все изменилось в один миг, когда однажды темной ночью в колодец упала тяжело раненная сова. Нонами едва успел поймать ее.  Пернатое тельце было пробито стрелами в нескольких местах и многие раны были смертельны.  Душа старого лекаря, осмотрев птицу зашлась в возмущенных вибрациях и долго ухала над совой, пытаясь наладить хоть какой -то контакт. Но сова оставалась безучастной.
Долгие месяцы ушли на то, чтобы вылечить ужасные раны. А потом еще долгие годы на то, чтобы сова перестала боятся Нонами. Ведь он все-таки был человеком.
Но все же наступил тот день, когда сова заговорила человеческим голосом и на совершенном человеческом языке.
Радости узников колодца не было предела. Впрочем, радость быстро сменилась тревогой. Когда Сова поведала обстоятельства своего ранения, души переполнились столь тяжелой печалью, что даже как -то сжались и словно прильнули к полу. Нонами не успел так сильно расстроится, а потому вдруг заметил в гладкой стене колодца странную щель из которой лилось бирюзово-сиреневое свечение. Сова тоже его заметила и крикнула –«Скорее! Бери книгу!» Нонами не задумываясь протянул руку, и книга словно прыгнула в нее сама.
На обложке проступили изумрудные буквы на непонятном языке. Книга была довольно тяжелой. Нонами не успел рассмотреть толком, потому что его со всех сторон облепили изумленные души.
Книга в его руках переливалась завораживающим калейдоскопом цветов и абсолютно удивительным, волшебным свечением. И Нонами, и души, и даже мудрая Сова завороженно смотрели как медленно разворачивалась обложка таинственной книги и свет ее страниц заполнял колодец, вытесняя темноту и запах сырости. Тонкий аромат исходил от этих чудесных страниц. Вся компания узников с наслаждением вдыхала этот дивное благоуханье свежескошенной травы и каких-то пьянящих цветов, и чего-то еще неуловимо знакомого и родного, от чего сладко сжимается сердце и непроизвольные слезы выступают на глазах.
Наверное, в книге были буквы. Ведь не бывает же книг без букв. Наш герой, очарованный светом и запахом, и нежным едва уловимым пением птиц, и легким звучанием фарфоровых колокольчиков совершенно не заметил никаких букв в этой невероятной книге. Но каким -то непонятным образом он понял все, что хотела сказать ему мудрая книга. Это было так удивительно, что он с восторгом повернулся к Сове, чтобы поделится узнанным, но вдруг стены колодца словно сжались, вынудив компанию прижаться друг к другу ближе. Это было так неожиданно и тревожно, что Сова молниеносно взметнулась вверх, в сторону едва различимого лунного пятна где -там на самом верху колодца.
Испуганные души легко и удивительно дружно устремились вслед за ней.
И только Нонами остался на дне, совершенно не зная, что предпринять, чтобы не быть раздавленным предательскими стенами.
В добавок к этой его беде, уровень воды в колодце стал очень быстро подниматься. Буквально в считанные секунды вода оказалась уже на уровне его подбородка.
После минутного затишья стены вновь всколыхнулись, и вода ринулась вверх, скрывая от Нонами даже бледный свет высокой луны. Где-то у выхода из колодца метались ошеломлённые души и тревожно хлопала тяжелыми крыльями ещё не совсем окрепшая после ранения Сова. Нонами видел это сквозь нарастающую толщу воды.
Не было в его душе ни страха, ни сожалений. Мир, который он покидал, встретил его не ласково. Он не успел познакомится с родителями, да и сестрой не заладилось, а уж что говорить про неизвестного Смуту…
Но колодец неумолимо давил, вода уже совсем скрыла свет от глаз Нонами, и ровная холодная тьма окутала его своими цепкими тяжелыми лапами.
-Наверное, это все-подумал Нонами. Но вдруг его сердце встрепенулось сильнее обычного.
Книга, зажатая в левой руке, стала неуловимо быстро менять форму, превратившись то ли в змею, толи в ленту, впиваясь в его кожу сотнями мелких горячих игл. Это было довольно больно, но это было только начало.
Книга слилась с телом Нонами, проникнув в каждую его клеточку, и секунду -другую спустя он ощутил острейшую боль где -то в области лопаток. Ещё минуту спустя за его спиной раскинулись мощные крылья.
И были они настолько мощные, что легко, в несколько взмахов вознесли его из бушующих вод к далекой луне.
Еще пара взмахов и мокрый, но абсолютно счастливый принц уже кружил в бархатном синем небе вместе с ликующей совой.
Вокруг них радостно порхали неупокоенные души.
 И никто из них не заметил, как их зловещая тюрьма, немного побурлив, схлопнулась и покрылась густой и сочной травой самого изумрудного в мире цвета.
Нонами удивленно смотрел на свое тело. Крыльев он не видел, однако руки, ноги и грудная клетка были крепкими и гибкими. Он легко и ловко парил над землей, приземлялся и бегал, взлетал и снова приземлялся, и пританцовывал, восхищаясь невероятной лёгкостью движений. Ничто не сковывало его больше, он был абсолютно, опьяняюще свободен. Он был силен и каждое движение наполняло его душу радостью бытия.
Так он резвился довольно долго, не замечая ничего вокруг себя.
Затем, немного, устав, огляделся. Запах цветов и меда окутывал его тело. Минуту спустя он понял, что это именно оно служит источником этого чудесного аромата. Кожа его слегка светилась под бледными лучами луны. Он пробежал к реке, которая была неподалеку и заглянул в нее, бегло осмотрев свой мерцающий облик в спокойной черной воде, он нашел себя привлекательным и довольно засмеялся.
Странно, но он не был обнажен, как это было в колодце. Вместе с крыльями книга принесла ему еще один дар-смены облика. Это он понял не сразу, а лишь немного спустя. Стоило ему только подумать о нужной одежде или испытать чувство голода, как перед ним появлялось задуманное.
Неведомо сколько времени заняло у Нонами знакомство с собой, но он пресытился собственной персоной и стал озираться вокруг.
Мир был непривычный и манящий. Однако куда -то подевались потерянные души. Это встревожило его, но тревога не успела вонзить свои когти в его душу, потому что прямо перед ним стояла прекрасная девушка.
И была она ослепительно хороша, и так мягко, так ласково улыбалась ему, что он немедленно влюбился.
И столь же немедленно он понял, что девушка эта никто иной, как хорошо знакомая ему мудрая Сова.
Она тоже была удивлена, претерпевая метаморфозы. Долгие дни в волшебном колодце и волшебная книга, так изменили их обоих, что еще какое -то время они рассматривали друг друга и знакомились заново.
Но этот увлекательный процесс бесцеремонно прервал глава потерянных душ.
Оказалось, что выход из колодца не решает полностью их проблем.
Они не могут уйти в свет, пока сильны на земле чары Смуты.
Что ж, предстояло еще потрудится.
Однако теперь Нонами и Невемо (так назвала себя Сова в человеческом обличье) знали, что нужно делать.
Все так устали от перевоплощений, что решили немного отдохнуть перед долгой дорогой. Нонами представил себе уютный домик на берегу реки, с камином и удобными кроватями, застеленными свежим бельем. На столе уже дымился вкусный ужин, пахло лавандовым чаем и весело трещал камин.
Буквально миг и все уже сладко спали.
Самая темная на свете Ночь плотно укутала Землю и все прилегающие пространства, и Небо, и Луну, и звезды.
Самая тихая в мире Тишина воцарилась в полном мраке. И не было слышно ни единого шороха.
И словно от грохота Нонами вдруг проснулся от этой тишины и сумрака.
Наощупь он вышел из дома. Где -то, предположительно в центре дворика, он остановился и поднял голову, чтобы посмотреть туда, где должна была бы быть Луна.
Абсолютная, непроницаемая тьма словно съела, все окружающее пространство.
Но прямо перед собой, Нонами вдруг почувствовал лицо Зверя. Он не мог сказать, что это за Зверь, но словно тяжелая ткань легла на его лицо, таким зловещим был взгляд этого зверя. Едва заметный ветерок донес до ноздрей Нонами его душный, смрадный запах. И волна беспокойства пробежала по телу Нонами.
Интуитивно он понял, что перед ним его заклятый враг, черный Маг по кличке Смута, который разорил его страну, погубил родителей и заколдовал сестру.
Страха не было, но тревожная мысль о Сове не покидала голову.
Они стояли друг напротив друга целую вечность. Словно изучая друг друга, меряя силы в немом и недвижном состоянии. Но не могло затишье продолжаться бесконечно.
И первым его нарушил Маг. В голове Нонами раздался вкрадчивый хрипловатый голос- «Надо же, выжил. Повзрослел, возмужал. Похвально. Но ничего не меняет».
Тихий и зловещий смех продолжил реплику, и в области горла Нонами закрутились быстрые и холодные вихри. Они сжимались все сильнее, затягивая упругую петлю. Нонами стал задыхаться, но не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Ни произнести слова, ни крикнуть. Свет в его глазах стал меркнуть, словно Тьма внешняя проникала в его душу, пожирая ее изнутри.
Становилось все холоднее, где -то поодаль раздавался старческий хохот.
Голова сначала стала невероятно тяжелой, а потом вдруг потеряла вес и как будто поплыла по воздуху, как воздушный шар.
Перед внутренним взором расплывались волнообразные световые пятна, в ушах звенели колокольчики и тело перестало ощущаться совсем. Осталась только одна мысль - «Я умер»
Мысль пробежала перед глазами, как воздушный змей. Нонами прекратил попытки сопротивляться и стал следить за движением этой мысли. Она разрасталась в огромное светящееся фиолетовое пятно.
Внимание Нонами устремилось к этому фиолетовому пятну. Оно вело себя довольно странно. Внутри этого пятна простирались временные и пространственные периоды. И они принадлежали телу Нонами. Это было так странно. Словно Нонами состоял из нескольких тел. Одно-физическое сейчас задыхалось в смертельных объятьях смертоносных колец Смуты. Но над ним в этом фиолетовом пятне росло и крепло другое, менее плотное, но очень горячее тело. Нонами видел все -все. Пространство и время, верх и низ, недра Земли, дно моря и облака, и небо до самого солнца. Он был всем одновременно. И даже Смута был частью его. Только частью. Страдающей, старой, забытой частью его самого.
Перед глазами возникла сестра и родители. Как будто крутили пленку назад.
Он выдел, как уменьшается сестра до самого маленького вида.
Как проходят ее детские годы и как однажды родители обещают ей живую игрушку. Чуть позже на свет появляется он, та самая обещанная красивая игрушка. Только для нее. Но он не оправдывает ее ожиданий, напротив он отнимает внимание родителей. Они словно забывают о ее существовании.
Он растет и учится ходить. И вот от него уже нет спасения, он безумен, он хватает ее вещи и бежит с ними прочь и хохочет.
А родителям нет дела до ее горя. Ведь какое это горе на самом деле -появление младшего брата. Наследника и любимца отца, непревзойденного кумира матери. Улыбающегося ангелочка с горячим прозорливым сердцем.
Ах не таким уж прозорливым было его сердце, раз не заметило, как завелась в сердце сестры смертельная обида, пожирающая душу изнутри.
А вдоволь насытившись детским горем Обида обрела автономность и стала способна порождать монстров и наделять ими людей.
И она тоже стала частью его пылающего фиолетовым цветом тела.
И много раз прокручивалась эта история перед его глазами, как будто в разных эпохах и с разными людьми, а все же схож был сюжет. И в каждом из них он узнавал себя, и в каждом из них замерзало сердце и становилось невероятно проницательным холодное сознание. И в каждом из них Обида в разных обличьях убивала его тело, проникая через ледяное сердце.
И больше всего на свете он захотел исцелить свое холодное сердце, сделав его неприступным для Обиды.
И как только он это подумал. В его груди словно встрепенулась птица.
Раз и другой, и третий и снова, и снова, тук-тук, тук -тук. Горячая волна окатила все его существо. Фиолетовый пожар в голове померк, а в груди ритмично и весело стучало настоящее человеческое сердце.
Из полузакрытых глаз внезапно хлынули слезы. Ледяные поначалу, они становились все теплее и вот уже почти жгли кожу. Такие были горячие. Попадая на кольца, которыми. Смута окружил его горло, слёзы прожигали в них огромные дыры. Как будто кольца эти были туманом или льдом.
Это было так странно со стороны. Подвешенный в воздухе статный красавец, со сложенными крыльями за спиной, плакал, как малое неразумное дитя.
Не знаю сколько прошло времени, но он очнулся от забытия. Перед ним стояла встревоженная и радостная Невемо.
Оказалось, что мертвые души внезапно и в полном составе ушли в Свет. Прямо среди ночи в домике открылся лучезарный портал, из которого вышел весьма симпатичный маленький Ангел.
Он возвестил конец Смуты и начало нового мира. И души в восторге устремились в портал, навстречу чем, с кем они были так давно разлучены.
Нонами очень обрадовался, ведь души так долго страдали в глубоком темном колодце.
Но самой большой радостью была та нежная, ритмичная музыка в груди, которую он снова чувствовал каждой своей клеточкой.
Радость переполняла его сердце. Я он был абсолютно счастлив, глядя на прекрасную сову Невемо в обворожительном девичьем обличье.
Они стояли, взявшись за руки, с восторгом глядя друг другу в глаза, посреди бескрайнего поля, в объятья бескрайнего неба, под ласковым солнцем, которого так долго не видели.
Неизвестно сколько это продолжалось, но вдруг и перед ними возник ослепительный свет.
Но не ангел вышел из него. А родители -земные и духовные. Все, кого забрал, когда – черный -пречерный Маг Смута, порождение горькой всепоглощающей детской Обиды.
Преклонив колена перед Отцом и Матерью, перед духовными наставниками и предками, Нонами и Невемо попросили благословения на дела добрые и любовь горячую.
Ну и получили они благословение -то.
Жаль только, что бестелесные души долго не могут пребывать на Земле, не нарушая законов мирозданья.
А потому, прощались Нонами и Невемо с родными и отправились каждый свои путем.
Дел им предстояло много. Но теперь Нонами знал, что за его спиной есть мощные крылья, его дары постигать суть многомерного пространства и бесконечного времени стали намного сильнее. Да и пользоваться своими дарами он теперь умел на славу, ведь его прозорливое горячее сердце снова билось в груди радостно и нежно. А рядом с ним билось такое же любящее и верное сердце Невемо.
Они вернулись в город. Их встретила сестра, которая очнулась от своего леденящего душу сна, сразу, как только сгинул Черный Мага Смута.
Ее свита тоже пришла в себя постепенно. Не сразу. Иных приходилось долго расколдовывать. Очень уж ядовитой и давней была обида, как выяснилось позже. Из глубин веков змеей по Роду кралась, искала кого бы поразить.
Но да все дурное теперь позади.
Нонами и Невемо создали в городе артель волшебных забав. Назвали ее Лиграна. А забавы те шибко здорово с обидами расправлялись. Да мудрости сердечной учили незаметно и весело.
Ну и наступил на Земле мир да лад.
 Потому как два прозорливых сердца такой тон могут задать, что никакая Обида не устоит.
Вот такая история была в этих письмах. А я. прочитав ее, решила поведать эту историю и другим людям. Кому на развлеченье, кому в поддержку, а кому в назидание.
Немного времени прошла с тех пор. История Нонами и Невемо стала первой моей, напечатанной книгой. 
Там в пространстве Фиолетового пламени есть возможность открывать порталы в любую точку пространства и времени, к любому человеческому сердцу. И Нонами научил этому и меня. И пусть мы можем видеться только во сне.
Кто знает какой из миров по-настоящему настоящий.
Сейчас прошло уже много времени. И книг мной написано не мало и созданы забавные и полезные игры, и каждый год в моем городе идут фестивали, согревающие ледяные сердца и охлаждающие слишком пылкие умы до ровного и целебного горения. А еще Лиграна стала настоящей лабораторией Игры и Науки. Но об этом я расскажу в другой раз.