Дачный сезон

Семен Петрович Козлов проснулся в субботу с тяжелым чувством в груди. Не то чтобы болело что-то конкретное, но словно камень лежал где-то между желудком и сердцем. Жена Марина Васильевна уже возилась на кухне, звенела посудой и что-то бормотала себе под нос про огурцы и помидоры.

— Семен, вставай! — крикнула она из кухни. — Нам сегодня на дачу ехать, а ты как сонная муха валяешься!

Семен Петрович застонал и натянул на голову подушку. Дача! Эта проклятая дача! Шесть соток земли в двадцати километрах от города, которые превращали каждые выходные в подобие каторжных работ. Но сказать жене, что он не хочет ехать, было все равно что предложить ей отрезать себе руку.

— Иду, иду, — пробормотал он, с трудом выбираясь из постели.

За завтраком Марина Васильевна составляла план дачных работ на день. Она водила пальцем по списку, написанному на обороте счета за коммунальные услуги, и приговаривала:

— Так, сначала полоть грядки, потом поливать, потом подвязывать помидоры... А еще соседка Клавдия Ивановна просила помочь с забором.

— Какой еще забор? — поинтересовался Семен Петрович, отхлебывая кофе.

— Да у нее штакетник покосился после дождей. Говорит, если не поправить, то совсем упадет.

— И что я, плотник, что ли? — возмутился Семен Петрович.

— Да не плотник, а мужчина! — отрезала жена. — Неужели трудно соседке помочь?

Семен Петрович хотел было что-то возразить, но встретил взгляд жены и благоразумно промолчал. Марина Васильевна, когда дело касалось дачи, превращалась в непреклонного генерала, не терпящего возражений.

К десяти утра они уже сидели в переполненной электричке, которая медленно тащилась в сторону дачных участков. Семен Петрович смотрел в окно на проплывающие мимо поля и леса и думал о том, как хорошо было бы сейчас лежать на диване и смотреть телевизор. Или читать газету. Или просто спать.

— Семен, а Семен! — толкнула его жена локтем. — Не спи! Нам через две остановки выходить.

— Я не сплю, — соврал Семен Петрович. — Я думаю.

— О чем это ты думаешь?

— Да так, о жизни.

— Лучше бы думал о том, как грядки полоть будем. Сорняки, небось, уже в рост человека.

На даче их встретил запах свежей земли, пения птиц и еще какой-то непонятный аромат, который Семен Петрович не сразу смог определить. Пока они шли от калитки к домику, он наконец понял: пахло навозом. Видимо, сосед Василий Андреевич удобрял свои грядки.

— Фу, какая вонь! — скривилась Марина Васильевна, зажимая нос платком.

— Зато урожай будет хороший, — философски заметил Семен Петрович.

Дачный домик встретил их прохладой и запахом сырости. Семен Петрович открыл окна, а жена принялась доставать из сумок припасы и инструменты. Через полчаса она уже стояла перед ним в резиновых сапогах и старом халате, держа в руках тяпку.

— Ну что, приступаем?

Семен Петрович взглянул на грядки и ужаснулся. За неделю сорняки действительно выросли до невероятных размеров. Особенно впечатляли лопухи, которые возвышались над морковью как зеленые зонтики.

— Может, сначала чайку попьем? — предложил он без особой надежды.

— Чай после работы, — отрезала жена. — Бери лопату и айда полоть.

Следующие два часа Семен Петрович провел в согнутом положении, выдирая из земли корни одуванчиков и лебеды. Спина болела нещадно, руки покрылись мозолями, а пот заливал глаза. Время от времени он выпрямлялся и смотрел на жену, которая орудовала тяпкой с энтузиазмом молодого бойца.

— Марина, может, хватит на сегодня? — простонал он, когда солнце поднялось уже довольно высоко.

— Еще одну грядочку, — ответила жена, не поднимая головы.

Когда они наконец сделали перерыв, к калитке подошла соседка Клавдия Ивановна. Это была женщина неопределенного возраста, с вечно встревоженным выражением лица и привычкой начинать любой разговор с жалоб на здоровье.

— Ой, Марина Васильевна, здравствуйте! — запричитала она. — Я тут к вам с просьбой. У меня забор совсем развалился, а то дождь прошел, ветер дул...

— Семен поможет, — тут же откликнулась жена, не посоветовавшись с мужем.

— Да я бы и сама, но радикулит совсем замучил. Ночами не сплю, спина болит так, что хоть волком вой.

Семен Петрович с тоской посмотрел на свои измученные руки. Ему хотелось сказать, что у него тоже спина болит, но он понимал, что это бесполезно. В дачном обществе негласно действовал закон: если ты мужчина, то обязан помогать всем соседкам во всех их хозяйственных делах.

— Конечно, поможем, — вздохнул он. — Только сначала пообедаем.

Обед состоял из бутербродов с колбасой и горячего чая из термоса. Семен Петрович жевал и думал о том, что в городе он мог бы сейчас сидеть в кафе и заказать себе нормальную еду. Но на даче приходилось довольствоваться подножным кормом.

После обеда они отправились осматривать забор Клавдии Ивановны. Картина была действительно печальная: три штакетины лежали на земле, две других висели на одном гвозде, а столб заметно накренился.

— Ой, да это совсем плохо, — ахнула Марина Васильевна. — Семен, тебе придется все заново делать.

— Не все, — осторожно возразил Семен Петрович. — Может, подлатаем что-нибудь.

— Да нет, видите, столб совсем гнилой, — вмешалась Клавдия Ивановна. — Я у Василия Андреевича новый купила, он в сарае лежит. И доски есть.

Семен Петрович понял, что отступать некуда. Он попросил молоток, гвозди и принялся за работу. Новый столб оказался тяжелым, как чугунная батарея, и одному его было не поднять. Пришлось звать на помощь того самого Василия Андреевича.

— Эй, Семен! — окликнул его сосед, появляясь из-за забора. — Что тут у вас?

Василий Андреевич был мужчина крепкий, загорелый, с руками, как лопаты. Он посмотрел на забор и покачал головой.

— Это все дожди, — сказал он. — Земля размокла, столб и покосился. Надо яму глубже копать и щебнем засыпать.

— Щебень где брать? — спросил Семен Петрович.

— Да у меня есть, мешок остался после дорожки. Неси лопату, будем копать.

Следующий час прошел в тяжелом труде. Семен Петрович копал яму, Василий Андреевич таскал щебень, а женщины стояли рядом и давали советы. Когда столб наконец был установлен, оказалось, что старые доски к нему не подходят.

— Надо новые пилить, — авторитетно заявил Василий Андреевич.

— А пила у вас есть? — робко спросил Семен Петрович.

— Есть, но она тупая. Надо сначала наточить.

Точка пилы заняла еще полчаса. Семен Петрович крутил ручку точильного станка, а Василий Андреевич водил пилой по камню. Искры летели во все стороны, и Семен Петрович думал о том, что его жизнь превратилась в сплошную каторгу.

— Готово! — наконец объявил Василий Андреевич. — Теперь пилим доски.

Пилка досок оказалась делом не менее утомительным, чем все предыдущие работы. Семен Петрович держал доску, а Василий Андреевич пилил. Опилки летели в лицо, доски постоянно соскальзывали, а пила то и дело заедала.

— Вот, последняя, — сказал Василий Андреевич, отирая пот со лба. — Теперь прибивать будем.

Прибивание досок к столбу превратилось в настоящее искусство. Семен Петрович держал доску, а Василий Андреевич бил молотком. Но гвозди почему-то гнулись, доски трескались, а молоток частенько попадал по пальцам вместо гвоздей.

— Ай! — вскрикнул Семен Петрович, когда молоток в очередной раз попал ему по большому пальцу.

— Потерпи, — посоветовал Василий Андреевич. — Без этого никак.

К вечеру забор был наконец готов. Семен Петрович посмотрел на него и подумал, что выглядит сооружение довольно шатко, но Клавдия Ивановна была в восторге.

— Ой, какие вы у меня молодцы! — причитала она. — Как красиво получилось! Сейчас чайку поставлю, угощу вас.

Семен Петрович хотел было отказаться, но Марина Васильевна уже согласилась за него. Они прошли в домик Клавдии Ивановны, который оказался точной копией их собственного дачного домика, только в другом цвете.

— Садитесь, садитесь, — засуетилась хозяйка. — Я варенье достану, печенье есть.

Чай пили из граненых стаканов, которые обжигали пальцы. Варенье было приторно-сладким, печенье черствым, но Семен Петрович ел и пил все, что ему предлагали. После дневной работы даже такое угощение казалось роскошью.

— А у меня еще одна просьба есть, — неожиданно сказала Клавдия Ивановна. — Вы уж не откажите старушке.

Семен Петрович напрягся. Он уже предчувствовал неладное.

— Да что вы, Клавдия Ивановна, — отозвалась Марина Васильевна. — Что за просьба?

— Да вот, калитка у меня заедает. Никак не могу открыть. Может, Семен Петрович посмотрит?

— Конечно, посмотрит, — опять же не посоветовавшись с мужем, согласилась жена.

Семен Петрович со стоном поднялся из-за стола. Калитка действительно заедала, но причина была простая: петли засохли и заржавели. Он попросил машинного масла, смазал петли, и калитка заработала как новая.

— Ой, какой же вы мастер! — восхитилась Клавдия Ивановна. — Прямо золотые руки!

— Да нет, — скромно отмахнулся Семен Петрович. — Это простое дело.

Когда они наконец вернулись к себе, солнце уже клонилось к закату. Семен Петрович упал в садовое кресло и закрыл глаза. Все тело болело, руки дрожали от усталости, но жена уже планировала завтрашние работы.

— Семен, а завтра нам надо грядки дополоть, — говорила она, перебирая инструменты. — И картошку окучить. И теплицу проветрить.

— Марина, может, хватит на сегодня планов? — простонал он.

— Да что ты! Дача сама себя не обработает. Вон посмотри, сколько дел еще осталось.

Семен Петрович открыл глаза и посмотрел на участок. Действительно, работы было непочатый край. Сорняки снова лезли из земли, помидоры требовали подвязки, а в

дальнем углу участка высился куст малины, который давно просился под обрезку.

— Завтра воскресенье, — попробовал было возразить Семен Петрович. — Может, отдохнем?

— Какой отдых! — всплеснула руками жена. — Сезон короткий, а дел — море.

Семен Петрович тяжело вздохнул и посмотрел на закат. Красивый был закат — багровый, с золотыми прожилками. В городе такого не увидишь. Птицы пели в соседской березе, воздух пах скошенной травой и цветами. И вдруг он понял: а ведь хорошо здесь, на даче. Да, работы много, спина болит, руки в мозолях. Но есть что-то в этом — свое, настоящее.

— Знаешь, Марина, — сказал он негромко, — а дача — это не так уж плохо.

Жена удивленно посмотрела на него:

— Ты что, заболел? Только что жаловался.

— Да нет, не заболел. Просто... — Семен Петрович поднялся с кресла и обнял жену за плечи. — Просто мы с тобой вместе что-то создаем. Своими руками.

Марина Васильевна растерянно моргнула, потом улыбнулась:

— Ну наконец-то! А то я уже думала, что у меня муж — городской барин.

— Никакой не барин, — засмеялся Семен Петрович. — Самый обычный дачник.

И правда, завтра снова будет работа, снова будут болеть руки и спина. Но теперь это не казалось каторгой. Это была их общая жизнь, их общее дело. И пусть соседи просят помочь с заборами и калитками — что ж, такова дачная жизнь.

**Конец**

Они стояли в вечерних сумерках, обнявшись, и смотрели на свои шесть соток. Грядки, хоть и не до конца прополотые, выглядели аккуратнее. Новый забор у Клавдии Ивановны белел в темноте. Где-то в траве стрекотали кузнечики.

— А помнишь, как мы этот участок покупали? — тихо спросила Марина Васильевна. — Ты тогда говорил, что нам это не нужно.

— Помню, — кивнул Семен Петрович. — Думал, что это только морока будет.

— А теперь?

Он посмотрел на помидоры в теплице, на кусты смородины, которые они сажали три года назад, на клумбу с цветами, где жена каждую весну колдовала над рассадой.

— А теперь понимаю, что это наш маленький мир, — сказал он. — Трудный, да. Но наш.

Из соседнего участка донесся голос Василия Андреевича:

— Семён! В следующие выходные не поможешь компост перелопатить? А то жена заставляет, а спина прихватывает.

Семен Петрович усмехнулся:

— Помогу, конечно!

— Вот видишь, — пошутила Марина Васильевна. — Теперь ты сам вызываешься.

— Что поделаешь, — развел руками Семен Петрович. — Мы же соседи. А соседи должны друг другу помогать.

Они зашли в домик, где жена принялась собирать вещи к возвращению в город. Семен Петрович сел к столу и взял в руки свои израненные, мозолистые ладони. Странно, но теперь эти мозоли не казались ему наказанием. Это были честные, трудовые мозоли.

— Знаешь, — сказал он, — а давай в следующие выходные приедем с ночевкой. Останемся на воскресенье.

Марина Васильевна изумленно подняла брови:

— Серьезно? Ты же говорил, что спать на даче неудобно.

— Говорил. Но теперь думаю — надо попробовать. Может, утром здесь особенно хорошо.

Жена подошла к нему и поцеловала в макушку:

— Вот теперь ты настоящий дачник.

За окном стемнело совсем. Пора было собираться к последней электричке. Семен Петрович запер домик, проверил, закрыта ли калитка, и они пошли к станции.

В электричке он думал о том, что дачный сезон — это не только работа и усталость. Это еще и особое чувство единения с землей, с природой, с самим собой. И пусть каждые выходные будут приносить новые заботы — он готов к этому.

Дачный сезон продолжался.