Вилла в сумерках

Сумерки уже обволакивали улицы Цюриха, когда автомобиль доктора Юнга замер у подножия аллеи, ведущей к вилле фон Гааг. Ветер шуршал в кронах каштанов, увешанных последними золотыми листьями. Юнг вышел, бросил быстрый взгляд на дом — на фасаде, где раньше красовалась изящная металлическая табличка «Villa von Haag», зияло лишь пустое пятно светлее основного камня.

Он сделал несколько шагов по гравийной дорожке, когда внезапно что-то тяжёлое и мускулистое сбило его с ног. Юнг рухнул на гравий, ударившись локтем, и едва успел выставить руки, защищаясь от тяжёлых лап и влажной пасти пса. Зубы клацнули в опасной близости от его лица.

— Брутус! Назад! — раздался властный окрик.

Собака — мощный ротвейлер с цепким взглядом и шеей толщиной с бочонок — нехотя отступила, тяжело дыша, оставляя на пальто профессора мокрые следы от слюны.

Юнг, запыхавшись, сел на дорожке, стряхивая пыль и мелкий гравий с рукавов. Сердце стучало, как молот в кузнице. Перед ним стоял коренастый охранник в синем кителе с медными пуговицами и форменной фуражке. Усы у него были короткие, щетинистые, взгляд — не слишком вежливый, но и не враждебный. В нём читалась некоторая настороженность, словно человек разглядывал неизвестный экспонат в музее.

— Простите, господин, — сказал он, подавая руку. — Этот зверюга всех так встречает. Частная территория, понимаете ли. Что привело вас сюда?

Юнг, поднимаясь, произнёс, едва переводя дух:

— Я… доктор Карл Густав Юнг. Лечащий врач фройляйн Аделинн фон Гааг. Я должен с ней поговорить.

Охранник слегка склонил голову набок, хмурясь.

— Аделинн фон Гааг? — переспросил он с искренним непониманием. — Никогда не слышал. Здесь не было никаких фон Гааг. Виллу купили мои хозяева — господин Бруннер-Кемпф и его супруга. Буквально вчера днём сделка на аукционе была оформлена.

Юнг моргнул. Он чувствовал, как холодок пробегает у него вдоль позвоночника.

— Но… вилла фон Гааг стояла здесь более столетия… — пробормотал он. — Судя по табличке... Вы уверены в этом?

— Уверен так же, как в том, что меня зовут Якоб Гредингер. — Охранник развёл руками, глядя на Юнга со смесью сожаления и недоверия. — Предыдущие владельцы — господин Лоренц Бодмер и его жена Геновефа. Жили они на Банхофштрассе. Виллой сами почти не пользовались. А этой ночью всё, что хотели забрать, увезли: картины, фарфор, какие-то старинные зеркала…

Юнг всмотрелся в фасад дома. Окна были закрыты тяжёлыми ставнями. Лишь одна лампа мерцала в холле за стеклом, разгоняя сумерки тусклым, желтоватым светом.

— И всё это время здесь никто не проживал? — спросил он чуть хрипло.

— Ну разве что их племянник. Младший господин — Рольф Бодмер. Молодой ещё. Студент. Так, приглядывал. Ну и… девиц, говорят, водил. — Охранник хмыкнул и понизил голос. — Но я-то ничего точно не знаю. Только слухи.

Юнг почувствовал, как к горлу подступает сухая горечь. Ветер тянул от реки влажной прохладой, будто приносил с собой запах сырой каменной кладки и чего-то старого, затхлого. Табличка исчезла, охранник не знает ни Аделинн, ни фамилии фон Гааг. Было ли всё это — иллюзией? Или дьявольской игрой, в которой он, доктор психиатрии, оказался пешкой?

Он посмотрел на массивные двери виллы. Пустота фасада, тень ротвейлера рядом — всё теперь казалось совершенно незнакомым.

— Вы точно ничего не слышали о молодой даме по имени Аделинн? — спросил он, и голос его прозвучал тише, чем он рассчитывал.

Якоб пожал плечами:

— Нет, Herr Doktor. Разве что… если тот молодой Бодмер кого и водил сюда — но имя я вам не скажу. Да и что мне до этих любовных дел?..

…Юнг уже было собрался развернуться, чтобы уйти, но что-то остановило его. Он снова взглянул на охранника, на его плотное лицо, покрытое редкой щетиной.

— Простите… — произнёс он, откашлявшись. — Но ведь семья Бодмеров владела виллой не одно десятилетие. Почему они вдруг решили её продать? Вы, случаем, не знаете?

Сначала Якоб просто пожал плечами. Но затем его взгляд изменился. Охранник переступил с ноги на ногу и бросил взгляд в сторону виллы, будто опасаясь, что кто-то может их услышать.

— Знаете, Herr Doktor… — сказал он, понижая голос, — тут всё… странно. Я так понимаю, всё это из-за молодого Бодмера - Рольфа. Он тут присматривал за домом, как я вам говорил. Вроде всё у него было в порядке… Но потом он… пропал. Исчез. Несколько месяцев от него ни слуху ни духу. А нашёлся он на прошлой неделе уже… мёртвым.

Юнг подался вперёд, чувствуя, как холодок ползёт у него вдоль позвоночника.

— Мёртвым? — тихо переспросил он. — Где его нашли?

Якоб сглотнул, будто в горле у него застрял камушек.

— В пруду, что за парком. Там, где старые ивы скрипят, как будто стонут. Его тело там неделю, говорят, пролежало. Пруд мелкий, вода холодная и чёрная. Рыбы его не тронули. Но видок… говорят, ужасный был. — Он понизил голос ещё больше. — Никто толком не знает, как он там оказался - в зиму купаться - сомнительное удовольствие. Может, помог ему кто там оказаться? Только не нашего это ума дело.

Ветер налетел порывом, хлестнув Юнга по лицу влажным, тяжёлым холодом. Охранник скосил глаза в сторону виллы.

— Вот и продали дом, — продолжил он глухо. — Фрау Геновефа больше не хотела здесь оставаться. Сказала, стены её душат. Вещи собрали ночью. На рассвете их уже и след простыл.

Юнг молчал. Он ощущал, как в глубине груди нарастает странная дрожь. Пруд, мёртвое тело, полузаброшенная вилла, что когда-то звалась «фон Гааг», исчезновение таблички. Всё это казалось клубком призрачных теней, в котором он сам начал путаться.

Порыв ветра донёс откуда-то с парка резкий запах прелых листьев и сырой земли. Юнг сделал шаг назад, чувствуя, как сердце глухо колотится в груди.

— Спасибо, — сказал он тихо. — Вы очень мне помогли.

Охранник кивнул, всё ещё косясь на дом.

— Будьте осторожны, Herr Doktor. Странные дела нынче творятся здесь...

Юнг застыл на мгновение, чувствуя, как всё вокруг вдруг стало зыбким, словно он стоял на воде. Потом кивнул коротко, бросил взгляд на собаку, которая всё ещё хрипло дышала, и пошёл прочь, слыша за спиной шорохи гравия и тяжёлое дыхание Брутуса.

Ветер подхватил сухой лист и швырнул ему в лицо, как насмешку.