Урок риторики

            Из цикла "Дорогие москвичи и гости столицы"
Сегодня воскресенье, значит, надо навестить своих.
Что я и делаю. Сперва иду пешком, потом еду в метро, потом пересаживаюсь на автобус.
Путь неблизкий, но необходимый.
Внук с нетерпением ждет бабушку. И я тоже спешу  к нему.
У метро автобус  стоит на остановке подольше: выходит из автобуса много народа, так же много загружается.
Когда автобус уж готов закрыть двери, вбегают четверо подростков с шаурмой в руках. Трое парней и девица. Двум пацанам и девушке лет по шестнадцать; один совсем малолетка - ему не больше тринадцати. Из тех, кто очень любят тереться со старшими.
В возрасте я не ошибусь никогда - все-таки, тридцать пять лет в педагогике коту под хвост не спрячешь.
Самый зеленый спотыкается на ступеньках автобуса и с матерком вваливается внутрь салона.
Вся компания гогочет. Им весело.
Кто-то из пассажиров качает головой, кто-то многозначительно цокает языком.
Разглядываю их с профессиональным интересом, но неприметно для них самих. Они продолжают топтаться у дверей, не торопятся пройти в глубину салона.
Обилие людей в воскресном автобусе их не смущает.
Они толкаются друг с другом и явно ждут, что им начнут делать замечания и уж они тогда с удовольствием ответят, устроят показательные выступления .
Возраст такой демонстративный, настроение, видимо, тоже.
Да и перед девчонкой стараются.
Девчонка обыкновенная, ничего в ней особенного, совсем не красотка; брекеты на зубах, негустые волосенки выкрашены в блонд.
Огромная черная куртка, такие же широченные черные штаны, рук из рукавов не видать, только кончики наманикюренных пальцев.
За спиной рюкзачок. И остальные в черном - такая сейчас мода у молодежи - оверсайз, то есть безразмерность и мешковатость  одежды. Преимущественно черной. Прямо люди-призраки.
У одного из пацанов постарше пирсинг в носу.
У другого стриженая коротко голова, а спереди оставлен чуб с зеленым оттенком.
Автобус резко останавливается на переходе, видать, кто-то неосторожно сунулся  под колеса.
От толчка у  мелкого из рук выпадает шаурма. Двое длинных ржут над этой неожиданностью, девчонка  тоже хихикает.
Шаурма теперь валяется на нижней ступеньке, ее не поднять.
Парень с пирсингом глумливо гладит младшего по голове, приговаривая:"Ай-яй-яй, деточка, не плачь!"
Маленький корчит рожи для удовольствия своих взрослых приятелей.
Зеленочубый, утешая, подносит мелкому ко рту свою шаурму.
Тот разинул, было, рот, чтобы куснуть, но зеленочубый резко убирает руку, попадая локтем в бок пассажиру, что стоит рядом с ним.
Пассажир вспыливает:"Ведите себя потише!"
Двое длинных ощериваются:"А че? А то-что?"
В это время автобус тормозит у остановки.
Мужик продирается к выходу, ворча:"Раскорячились на дороге! Навалял бы вам, если б не выходить!"
Когда двери за вышедшим пассажиром уже закрываются, парень с чубом кричит:"Иди-иди, му....ила! А то сам нарвешься так, что дорогу домой не найдешь!"
А маленький показывает в спину вышедшему непристойный жест.
"Бабушка, - раздается звонкий детский голосок с соседнего сиденья, - а кто это - му....ила?"
Интеллигентная очкастенькая бабушка говорит: "Я не знаю такого слова, Кирюша!"
Парень с чубом ухмыляется:"Молодое поколение растет любознательным! Респект,  Кирюша-соплюша!"
Сдерживала себя долго, но тут не выдерживаю.
"Слышь, зеленый? - говорю негромко, но внятно. - Следи за базаром, не один едешь!"
Звучит угрожающе и я знаю, что мне тут же прилетит ответ.
Так же я знаю, что стыдить их по-хорошему не стоит - это ничего не даст. Хамам всегда хочется по полной опустить интеллигентного человека, вежливость не в ходу среди этой возрастной категории.
"Чево-о-о?"- вызывающе отзываются  три глотки разом. Девица молчит и смотрит на меня с испугом.
И, видимо, испуг в мой адрес - ое-ей, что ее дружбаны сейчас со мной сделают, подумать страшно!
"Что слышали!"- говорю я более злобно, но так же негромко. Мне не нужны слушатели, я не собираюсь подымать шум, вовлекая в перебранку пол-автобуса.
"Че это ща было?" - пищит маленький.
Поворачиваюсь в его сторону:"Помолчи, малый, не с тобой говорят! Дорасти сперва!"
Чубатый решает оскорбиться за всех сразу и за себя лично: "А почему на "ты"?
-Да потому, что обращение "вы" предполагает некое уважение! К тебе это не имеет ни малейшего отношения! К твоей компании тем более.
-Во-он оно что... А че я сделал-то?
Не ожидали такого разговора. Он уже не нападает, он теперь защищается.
-В том - то и дело, ты пока ничего еще не сделал. Хорошего. Кривляешься только этакой обезьяной, пытаешься весь автобус забавлять. А ты б спросил - людям интересно твое кривлянье? Девушку свою бы постыдился!
Последняя фраза смутила всех четверых разом,  не зря я ее сказала, в этом хитрый умысел.
"Я не его девушка!" - буркнула девица, покраснев, что особо видно при крашеных белых волосах и попыталась отодвинуться.
Нетушки, милая, народу много, не отстранишься.
Автобус замедлился, притормозил, включилась громкая связь: "Остановка "Бассейн"!"
Девица внезапно забарахталась среди пассажиров, как рыба без воды и, выскочив из автобуса, стала быстро удаляться прочь.
Перед этим я успеваю заметить, как она в сердцах пинает ногой валяющуюся на ступеньках  оброненную шаурму.
"Насть,  куда?" - кричит ей вслед малолетка и даже подался, было, следом, но автобус закрыл свои двери и отъехал от остановки.
Я, не мигая, карающе смотрю на осиротевшую троицу.
Паузу держать умею, как актриса. Не раз приходилось.
В автобусе тишина.
Все замерли и ждут продолжения или развязки.
"Герои" на меня не смотрят. Трудно выдержать суровый взгляд взрослого человека. Нервишки у них здорово истрепаны зрелищами интернета.
В полной тишине автобус потряхивает своих пассажиров и везет их к следующей остановке.
"Бабушка, - снова раздается детский голос неподалеку, - а зачем у него волосы зеленые?"
Бабушка молчит, не знает, что ответить.
Я представляю, что и мой внук мог бы спросить то же самое с детской непосредственностью.
Поэтому поворачиваюсь к мальчику и позволяю себе добродушно ответить: "А он, детка, голову ушиб. Так сильно ушиб, что пришлось зеленкой намазать!"
Малолетка открывает , было, рот, чтобы ответить мне какой-нибудь новой дерзостью - так он пытается нащупать границы между "можно" и "нельзя", по парень с пирсингом в носу дергает его за рукав. Мол, молчи.
Зеленочубый на миг вскидывает на меня глаза и тут же отводит их - он явно проиграл в этом поединке.
Так ничего и не ответив, он вываливается с досадой в раскрытые автобусные двери, его товарищи сигают за ним. Подозреваю, что раньше, чем им надо выходить.
Даже жалко их становится ненадолго.
Но...пожалеть, значит, уступить, прогнуться, согласиться с дерзостями в адрес старшего поколения. Этого точно не будет.
Женщина с внуком движется к выходу, по пути успевает укоризненно заметить в мой адрес : "Зря вы так жестко с ними - они еще не созрели понимать, что так нельзя себя вести!"
"Все они созрели понимать, - отвечаю. - На таких, как вы, и рассчитан этот спектакль! Вы еще успеете догнать их и сказать спасибо, за то, что ваш внук узнал от них много интересного!"
Женщина предпочитает промолчать и остаться при своем мнении. Она выходит вместе со своим мальчиком, а я еду к своему мальчику, которого всеми силами буду охранять от подобной риторики.