Зеркальная рапсодия

Не могу точно сказать, что может толкнуло меня снова зайти в тот зал — место, где мышцы накачиваются не столько ради силы, сколько ради тщеславия, и где зеркала знают больше, чем люди. Возможно, причиной будет то неведомое притяжение, знакомое каждому, кто хоть раз вглядывался в бездну своего прошлого и ощущал зов, исходящий из его тёмных глубин.

Когда я впервые увидел её там, всё во мне отозвалось предчувствием, словно я столкнулся не с человеком, а с отпечатком чего-то, существовавшего в иных измерениях, облечённого в привлекательную, почти идеальную оболочку. Алина занималась с холодной сосредоточенностью, и каждое её движение было безупречно точным и лишённым эмоциональности, как будто в её жилах текла не кровь, а жидкий лёд. И всё же в её взгляде то и дело вспыхивали искры интереса и приветливости, которые имели ко мне отношение и потому пленяли меня.

Я пытался с ней сблизиться, но все мои попытки растопить этот лёд — зачастую неуклюжие, почти юношеские — разбивались о её неприступность. Казалось, она не воспринимала меня полностью, как будто имела дело не со мной, а с моим отражение.

***

Я уехал, спонтанно, как сбегают от навязчивого сна. Европейские города встретили меня без особого пафоса. Я болтался по улицам, жил в хостелах, чувствовал себя чем-то вроде забытого на чужом вокзале повреждённого багажа. Париж, Бордо, Лиссабон, Гранада - всюду, где бы я ни был, мне чудилась она. Не полностью, лишь фрагменты: профиль, уголок губ, едва уловимый силуэт... Я пытался забыть её, но при этом внутри меня все сжималось, как при попытке оставить что-то важное незавершённым.

Когда я вернулся, фитнес-клуб уже не был прежним. Он будто выцвел, как старая фотография, где каждый силуэт начинает расплываться, теряя контуры. Там, среди тренажёров и зеркал, я увидел Алину. Или... нечто, что все ещё носило её имя. Я узнал её только по движению головы — особый угол поворота, как у балерины на сцене. Но лицо было другим. Не изуродованным — нет, скорее уставшим от самого себя: глазные яблоки чуть впали, кожа стала ещё бледнее, а губы, казалось, заблудились на этом пространстве и занимали непривычное для себя место.

Она посмотрела на меня, и в том взгляде я разглядел осколки боли, будто замороженные в её глазных яблоках. Несмотря на своё потрясение я постарался поздороваться с ней привычным образом, однако голос мой прозвучал так, словно это было эхо в подземелье, исходившее не от меня.

С тех пор я встречал её в зале всякий раз, когда туда приходил. И этот факт почему-то меня не удивлял. Между нами установился странный ритуал безмолвного диалога. С каждым днём она становилась всё легче, как будто её сущность покидала оболочку тела, и возникавшая при этом пустота ничем не заполнялась.

Однажды я вошёл в зал незадолго до его закрытия. Свет тускло мерцал, отражаясь в огромных зеркалах, а само пространство зала казалось каким-то искажённым. Алина по привычке стояла перед зеркалом. Она держалась за брусья так, словно это было единственной в мире опорой. Её руки дрожали, кожа побледнела до полупрозрачности, дыхание было прерывистым.

Я осторожно приблизился к ней.

— Ты видишь?.. — прошептала она, глядя в зеркало.

Я посмотрел.

В отражении стояло другое существо. Оно было Алиной, но при этом и не было ею. Лицо — изломано, черты — сдвинуты, как будто некто вначале ожесточённо смял человека, как лист бумаги, а затем без особых стараний расправил его.

Раздался треск. Через зеркало побежала тонкая трещина, будто стекло не вынесло взглядов в свою глубину. Алина осела на пол, как осыпающийся шёлк. Я подхватил её. Тело её было даже легче, чем казалось на вид. Пульс был почти неуловим, дыхание — как из чужого мира.

Она прошептала:
— Прости, я не смогла…

Затем была больница, белые стены, её дыхание, похожее на шорох затихающего ветра. Я уснул у её ног, с ощущением, что кто-то с потолка наблюдает за мной. На стенах плясали безобразные тени от деревьев за окном, чёрные пятна шевелились в углах, и я клялся, что слышу звук чьих-то скребущихся по стеклу корявых пальцев...

На рассвете ее не стало...

***

Иногда, проходя мимо зала, я замечаю через его большие окна, что в зеркале на доли секунды появляется фигура, которая не повторяет мои движения. При этом по спине у меня пробегает холодок. А один знакомый тренер как-то при встрече рассказал мне, что воздух в зале стал холоднее и люди реже задерживаются в нем после девяти вечера. Также - уже полушёпотом - он добавил, что однажды, уходя совсем поздно, он вдруг увидел в зеркале девушку, поправлявшую лямку топа. Он моргнул, и её уже не было.

Да, я знаю, она не ушла, она ждет меня. И однажды, когда погруженный в ночную дремоту зал будет освещать лишь холодный свет луны, я окажусь в нем, встану там, где обычно стояла она, и загляну внутрь зеркала. И в нем обязательно появится Алина, и я снова услышу её тихий голос.

И тогда зеркало треснет...