Остров птиц и забвения

Я давно планировал эту поездку, но всегда что-то мешало ей состояться. И в этот раз, когда мне предложили поехать, я отказался.
  В этот день мне на вахту! Говорю: "Давай поедем" — и я судорожно стал перебирать числа в голове, понимая, что опять уедут без меня, и от этого мне становилось не по себе.
  Прошло несколько дней, я уже не надеялся — думал, что они уже ездили. Но вдруг звонок: "Собирайся, едем". Ну наконец-то свершилось
    Птичий — небольшой необитаемый остров в Охотском море, недалеко от побережья. Его рельеф скалистый и крутой, но с восточной стороны имеется длинный и широкий галечный пляж.
Вдоль пляжа стоят полуразрушенные баркасы — их деревянные корпуса обросли водорослями и покрылись ржавчиной. Рядом — руины деревянных домов и цехов, некогда оживлённых, теперь разрушенных до основания. Измокшие и выветренные доски, когда-то стены и крыши, лежат беспорядочно, словно воспоминания о былом величии, поглощённом природой.
Крапива и осока пробиваются сквозь трещины, медленно и неумолимо окутывая развалины зелёным покрывалом. Этот пейзаж запустения тянется вглубь острова, где следы человеческой деятельности почти полностью стёрты временем и стихиями.
  Несмотря на скромные размеры, остров имеет огромное экологическое значение, являясь важным заповедником для морских птиц.
Из-за отсутствия деревьев остров выглядит сурово, зато на его скалистых берегах птицы находят надежное убежище для гнездования и выращивания птенцов. В основном здесь обитают желтоногие чайки и бакланы.
  Растительность скудная, преобладает осока и крапива. По всему острову сохранились глубокие вытоптанные тропинки и два дома, которые еще не успели полностью разрушиться. Здесь много старого мусора, напоминающего о времени, когда люди жили здесь, работали и воспитывали детей. Затем завод был перенесён в Усть-Хайрюзово, а жителей вывезли.
Оставались маяк и метеостанция, но со временем и от них отказались.
  Сегодня остров посещают крайне редко. Особый "наплыв" людей происходит в первых числах июня — приезжают за яйцами, собирают их для еды. Иногда сюда приезжают просто отдохнуть. В остальное время остров отдыхает от человека и сохраняет спокойствие для птиц.
    Как быстро всё же у нас меняется погода, и, как только я начал подниматься вверх, пошёл дождь.
  Я осторожно пробирался по извилистой тропинке, которая вела вглубь острова. Каждый шаг давался с трудом: земля была скользкой и рыхлой, тропинка прерывалась, и приходилось огибать заросли. Дождь усиливался, холодные капли стекали по лицу, затрудняя и без того сбившееся дыхание.
  Шаг за шагом осторожно переступаю через птичьи гнёзда, боясь навредить хрупкому потомству. В этот момент из кустов взлетели чайки — их пронзительные крики наполняют воздух тревогой: они готовы защитить свои яйца, думая, что я угроза.
Но моя цель иная.
  На западном склоне острова бакланы гнездятся столь густо, что, взмывая в небо и смешиваясь с чайками, создают полосатую картину — как тельняшка или зебра, завораживающую и живую.
   Чаячьи гнёзда свиты повсюду — в заброшенных домах, среди лежащей почти незаметно колючей проволоки, которая, возможно, уже испортила немало сапог.
  Птицы стойко и отчаянно защищают своё потомство, и особенно впечатляет то, что некоторые гнёзда расположены прямо под поклонным крестом. Этот трогательный контраст поразил меня до глубины души и заставил по-новому взглянуть на эту разноцветную, постоянно кричащую стаю — не просто шум, а живой символ упорства и жизни в самых суровых условиях.
    Поклонный крест был установлен на скалистом берегу острова в 2014 году.
    Издалека донёсся слабый крик. Выйдя на открытую площадку, я увидел внизу вдали машущих и кричащих мне моих сопровождающих, они звали меня.
  Надо возвращаться. Жаль, как быстро пролетело время.
  Когда мы уже отходили от берега, я обернулся и ещё раз взглянул на остров. Он напомнил, что даже в заброшенных и забытых местах скрыта жизнь, полная смысла и красоты. Где каждая тропинка, каждый камень — словно страницы старой, давно утерянной книги, они хранят память о тех, кто ходил здесь до нас, о чувствах и мечтах, которые когда-то наполняли этот остров.
  Иван, с загорелым и обожжённым* бризом и морской водой лицом, устало смотрит в навигатор. Он на миг повернулся в сторону своей семьи, и улыбка озарила его лицо. О чём-то поговорив, он вернулся к сверке нашего пути.
Путь домой продолжался, но я чувствовал, что эта скудная природа острова навсегда проникла в мою душу, став её неотъемлемой частью.

* - "Рыбаки все имеют схожий склад лица; у большинства из них обожжённые носы, но так как солнце ещё нас не балует, этого изъяна пока у них нет".