Нам не страшен Черный граф

(Пьеса в трех действиях)

Действующие лица:

САША — фотомодель, 29 лет.
КСЮША — светская львица 28 лет.
ЮЛЯ — всихолог, 31 год.
ДАША —  актриса, 26 лет.
ГРАФ— хозяин особняка, 55 лет (выглядит старше).
УГРЮМЫЙ СМОТРИТЕЛЬ —  подозрительный старик, знающий страшные секреты замка.
ГОТИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ — таинственные фигуры:
Безумная женщина на чердаке,
Зловещие слуги,
Хор теней.
ГОЛОСА ЗА СЦЕНОЙ (Могут принадлежать кому угодно).
ЧЕРНЫЙ ЗАМОК (Не персонаж, но ключевой объект).

Место действия:

Мрачный, полуразрушенный особняк где-то в отдаленных холмах Ингрии (или даже в Европе), куда ведьмы попали случайно (портал в саду Даши? Ошибка в сложном заклинании Ксюши?) и где они сталкиваются с классическими готическими ужасами(призрачными видениями, таинственными звуками, предметами, которые двигаются сами, ощущением постоянного наблюдения за ними).

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

(Занавес открывается. Гостиная особняка. Сумерки сгущаются, косые лучи сменились мутным полумраком. Перевернутая мебель, разлитый джин. Портрет «Темной Авроры» все так же криво висит, кажется, его глаза следят за девушками.)
ДАША: Черт возьми, девчонки! Что это было? Мне приснилось, будто я... старинный портрет в жутком замке.
КСЮША: Сложно сказать, Даш. Очень сложно. Но... (Икает) можешь налить еще мартини? Пожалуйста…
САША: (Резко) Что за чертовщина? Где мы? И где, простите, мой туфля? «Маноло Бланик», между прочим... А, вот она!
ЮЛЯ: Боже мой… (Указывает на портрет дрожащей рукой) Дашка, это же твой злой близнец!
ДАША: (Щурится на портрет) Я помню только последний коктейль с перцем чили и анисом… и ощущение падения… в гигантскую черную дыру, пробитую в полу гостиной
ЮЛЯ: (Не отрывая взгляда от портрета) Статический разряд! Или массовая галлюцинация, индуцированная… (Она обводит взглядом пустые бутылки) …этим коктейлем и твоим садовым порталом. Хотя… (Она сомневается) Серьезно? Мы же просто…
ДАША: (Обрывает ее) Не «просто»! Я падала, Юль. В черную пустоту. А потом – бац! Здесь. И этот… (Тычет бутылкой в портрет) …это не я. Она… холодная. Мертвая. Как рыба на льду.
КСЮША: (Выныривает из-под дивана с пыльной бутылкой коньяка без этикетки) Нашла сокровище! Кто откупорит? Или просто разобьем об камин? Для… атмосферы. (Ее смех звенит слишком громко, эхо многократно отражается в пустых коридорах, звучит неестественно, почти злобно).
САША: (Вздрагивает от смеха Ксюши) Перестань! Ты слышишь? Это эхо… оно живое. Оно нас слушает. И земля… (Она прижимает ладонь к полу) …она стонет. Сквозь камень. Кости… так много костей спрессовано тут. И гнев. Старый, как плесень.
ЮЛЯ: (Подходит к Саше, пытается взять ее за руку, но Саша отшатывается) Саш, это холодный пол. И сырость. Старые дома оседают, скрипят. А эхо – это акустика пустых помещений. Нам нужно найти выход, а не поддаваться…
ВНЕЗАПНЫЙ СКРИП ДВЕРИ.
(Все вздрагивают. В дверном проеме стоит Угрюмый смотритель. Очень старый, сгорбленный, одет в потертое, когда-то черное, одеяние. Лицо изборождено морщинами. Глаза мутные, но пронзительные. Держит коптящую масляную лампу).
СМОТРИТЕЛЬ: (Хриплым, скрипучим голосом) Не к добру… Не к добру пришли. Чужие. Шумные. Смех ваш… он будит То, что спать должно… Вечным сном.
КСЮША: (Кокетливо, но с ноткой нервозности) Ой, здравствуйте, дедуля! А мы тут немного… заблудились. Где мы, собственно? И есть ли тут бар? Поближе?
СМОТРИТЕЛЬ: (Качает головой, лампа бросает прыгающие тени) Бар? (Хрипло смеется) Здесь только кровь да слезы лились. Да проклятия. Замок Черного графа. Граф… (Понижает голос до шепота) …он вас чует. Чует свежее мясо. Да глупость вашу. Да страх.
САША: (Шепчет, глядя куда-то в пространство) Граф… Да. Он здесь. В стенах. В воздухе. Тяжелый… как свинец. И печальный. Такой печальный…
ЮЛЯ: (Пытается оживить телефон. потом делает шаг вперед, к Смотрителю) Послушайте, мы не хотим никого беспокоить. Мы попали сюда случайно. Помогите нам найти выход. Телефон у вас есть? Дорогу в ближайший поселок покажете?
СМОТРИТЕЛЬ: (Показывает кривым пальцем на окно) Поселок? Ха! Там – топи. Да болотные огни. Сбивают с пути. А телефон… (Плюет на пол) железки ваши здесь не говорят. Только камень говорит. Да мертвецы. (Вдруг прислушивается, его глаза расширяются от ужаса) Он идет! Спрячьтесь! Или… (Смотрит на Дашу, потом на портрет) …станьте Ею. Может, пронесет. (Резко отступает в тень коридора, его лампа меркнет и гаснет. Он растворяется во тьме.)
(Тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием девушек и навязчивым потусторонним шепотом.)
ДАША: (Тихо) Стать Ею? Кем? Этой… ледяной куклой на стене?
ЮЛЯ: Манипуляция. Старикашка пытается нас запугать. Классическая тактика изоляции и внушения страха. Нам нужно держаться вместе и…
(ЗВУК ШАГОВ. Тяжелых, мерных, приближающихся по каменному полу коридора.
Девушки инстинктивно сбиваются в кучу. КСЮША машинально поправляет платье, САША закрывает глаза, будто пытаясь слиться с болью камней, ЮЛЯ выставляет вперед сжатые кулаки, ДАША замирает, глядя на дверь, ее лицо странно пустое, отрешенное.
В дверях появляется Граф. Лицо аристократично-худое, изможденное, с глубокими тенями под глазами. Одет в строгий, чуть старомодный черный костюм. Движения медленные, точные. Взгляд холодный, оценивающий, с оттенком глубокой усталости и… чего-то ненасытного. Он несет тяжелый канделябр с тремя горящими свечами, которые почти не рассеивают мрак.)
ГРАФ: (Голос низкий, бархатистый, с легкой хрипотцой, звучит неестественно громко в тишине) Добро пожаловать… нежданные гостьи. В мой… скромный приют. (Его взгляд скользит по каждой, останавливаясь на Даше, потом на портрете. Легкая гримаса – то ли удивление, то ли боль.) Я слышал… смех. Редкий звук в этих стенах. Почти… кощунственный.
КСЮША: (Пытаясь вернуть уверенность, делает шаг вперед, ветерок колышет ее волосы) О, граф! Простите наше вторжение! Мы немного… заблудились во времени и пространстве. Ваш замок просто очарователен! Такая… аутентичная готика!
ГРАФ: (Сухо) Готика. Да. (Он ставит канделябр на единственный уцелевший столик. Пламя свечей колеблется, отбрасывая гигантские, пляшущие тени на стены.) Заблудились. Интересно. Обычно сюда… приходят целенаправленно. Ищут. Или… их находят. (Его взгляд снова на Даше.) Вы… напоминаете мне одну… давнюю… ошибку.
САША: (Тихо, но отчетливо, глядя не на Графа, а сквозь него) Вы зарыли их слишком мелко. Они не могут уснуть. Их боль… она прорастает сквозь плиты. Как ядовитый плющ. (Она машинально сжимает руку – тонкие стебли плюща, пробившегося сквозь щель в полу, обвивают ее запястье.)
ЮЛЯ: (Резко) Саша! (Обращаясь к Графу) Нам нужна помощь, граф. Мы попали сюда в результате… несчастного случая. Нам нужно связаться с внешним миром. Позвонить. Уехать.
ГРАФ: (Медленно поворачивается к Юле, изучая ее) Внешний мир? (Легкая улыбка, лишенная тепла.) Милая девушка. Какой наивный рационализм. Здесь нет внешнего мира. Есть только Замок. И то, что он в себя вобрал. (Он подходит к портрету, поправляет его кривизну пальцем. Картина качнулась.) Вы… (Он смотрит на Дашу) …разбили бутылку. Старого, очень старого виски. Он был… последней каплей. В буквальном смысле. Открыл… щель. Вы – ключ… Непреднамеренный. Но ключ.
ДАША: (Голос звучит отчужденно, почти как у женщины с портрета) Ключ… к чему? К твоей тюрьме? Или к твоему безумию?
(Граф вздрагивает, в его глазах мелькает что-то дикое, почти животное.)
ГРАФ: (Сдерживаясь, тихо) К проклятию. Которое нужно… завершить. Или возродить. (Он делает шаг к Даше.) Вы четверо… вы не простые. В вас есть… искра. Хаос. Современный хаос. Он может… нарушить вековой порядок тьмы. Или подпитать его. Мы поиграем… Решим.
КСЮША: (Ветерок вокруг нее усиливается, сдувая пыль со столика) Игры? О, я обожаю игры! Фанты? Правда или действие? А может… спиритический сеанс? (Ее смех снова звенит, но теперь в нем слышится вызов).
ГРАФ: (Холодно улыбаясь) Да. Сеанс. Идея. (Он хлопает в ладоши – звук гулкий, как удар гроба.) Мы вызовем… Хозяйку. Настоящую хозяйку этих стен. Она… рассудит. Кто останется. Кто… сгорит. (Он смотрит на портрет, потом на Дашу). Готовьтесь к… забавам. Настоящая Вальпургиева ночь начинается… с игры в правду. А ложь здесь… смертельно опасна.
(Он берет канделябр. Свечи гаснут одновременно, погружая комнату в почти полную тьму. Только бледный лунный свет слабо освещает портрет и четыре испуганных лица).
ЮЛЯ: (Шепотом в темноте, полным отчаяния) Это не игра. Это ловушка. И мы… мы уже в ней.
САША: (Ее голос еле слышен, сливаясь с шелестом невидимого плюща) Кости… они шевелятся… под нами…
(ГДЕ-ТО В ВЫСОКИХ ЭТАЖАХ РАЗДАЕТСЯ ДОЛГИЙ, ЛЕДЕНЯЩИЙ ДУШУ ВОПЛЬ – то ли безумной женщины, то ли ночной птицы. Занавес медленно опускается под шепот призраков).

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

(Та же гостиная, но преображенная. Полночь. ЮЛЯ начертила на полу мелом яркий, геометрически точный защитный круг. Внутри него – бутылка коньяка, найденная Ксюшей, как единственный «якорь» реальности. САША сидит в кругу, скрестив ноги, ее руки лежат на холодном камне. Из щелей в полу вокруг нее пробились и тянутся к свету луны странные, бледные, почти прозрачные ростки. Она бормочет что-то невнятное, ее лицо в тени. КСЮША стоит у окна, распахнутого в черную бездну ночи. Сильный ветер треплет ее волосы и платье, завывает в раме. Она смотрит не наружу, а вовнутрь замка, ее глаза блестят возбужденно и опасно. ДАША сидит напротив пустого кресла, поставленного перед портретом. Она неподвижна, лицо – маска, отражение «Темной Авроры». ЮЛЯ нервно ходит по краю круга, сверяясь с чем-то на экране мертвого телефона.)
ЮЛЯ: (Громко, под завывание ветра) Концентрация! В круге – безопасно! Это архетипическая защита, известная со времен… Саша, не выходи! Ксюша, закрой окно, сквозняк сводит все на нет! Даша… Даша, ты слышишь?
КСЮША: (Не оборачиваясь, голос сливается с ветром) Он зовет… Ветер зовет. Там… внизу… в саду… танцуют огни. Холодные. Синие. Зовут присоединиться. (Ее тело слегка покачивается в такт невидимой музыке.) Так свободно… Так… страшно. И так хочется.
САША: (Голос прерывистый, как будто сквозь землю) Не огни… Кости. Древние кости. Они танцуют… потому что их разбудили. Ее смех… и его… игра. (Она сжимает голову руками.) Больно! Земля кричит!
ЮЛЯ: (Подбегает к Ксюше, пытается захлопнуть окно) Это болотные газы, Ксюш! Самовоспламенение! Химическая реакция! Закрой, черт возьми!
(Ксюша резко отталкивает Юлю. Ветер дует с новой силой. Свечи гаснут.)
КСЮША: Не мешай! Они мне… обещали. Обещали Полет. (Ее смех теперь звучит истерично, сливаясь с воем ветра.)
ДАША: (Монотонно, глядя в пустое кресло) Она здесь. Сидит. Смотрит. На меня. Сквозь меня. Она… пустота. В ней ничего нет. Только холод. И ожидание. (Ее рука медленно тянется к бутылке коньяка внутри круга.)
(Дверь с грохотом распахивается. Входит Гаф. Он несет старинное зеркало в тяжелой раме, завешенное черным бархатом. За ним, как тени, скользят двое слуг – бледные, безмолвные, в ливреях цвета запекшейся крови.)
ГРАФ: Поздно для сомнений, психолог. Ночь принадлежит им. И нам. (Он ставит зеркало напротив пустого кресла, где «сидит» призрак.) Начинаем сеанс. Пригласим хозяйку – «Темную Аврору». (Он срывает покрывало с зеркала. Стекло мутное, покрытое патиной, отражает лишь смутные, искаженные очертания комнаты и девушек. Никто не видит отражения Даши – там лишь сгусток тьмы.) Ксения… Ветер твой будет нашим проводником. Александра… Боль земли – нашим камертоном. Дарья… Ты – дверь. Юлия… (Он усмехается) …будешь записывать протокол. Для науки.
ЮЛЯ: Это безумие! Вы провоцируете коллективную истерию!
ГРАФ: (Резко) Тише! Она ненавидит шум. (Он поворачивается к зеркалу, его голос становится заклинающим, монотонным.) Дух, обитающий в этих камнях! Тень, прикованная к портрету! Явись! Говори! Чего ты хочешь? Крови? Памяти? Завершения?
(Ветер за окном стихает внезапно, как по команде. Тишина становится гнетущей. В зеркале что-то шевелится. Мутное пятно сгущается, принимая форму женской фигуры, похожей на Дашу, но искаженной страданием и злобой. В пустом кресле слышится ледяной вздох.)
ГОЛОС ИЗ ЗЕРКАЛА (Холодный, безжизненный, как скрежет льда): Освободи… меня… Отсюда… От него… (Тонкий ледяной палец-тени в зеркале указывает на Графа.) От графа.
ГРАФ: (Бледнеет, но его голос тверд) Ценой? Ценой чего?
ГОЛОС ИЗ ЗЕРКАЛА: Четыре… души… Современных… ярких… Их хаос… разорвет… оковы… Мои… и твои… Отдай… их… мне…
(Саша вскрикивает, плющ вокруг ее рук внезапно чернеет и впивается в кожу тонкими шипами. Ксюша падает на колени, ветер вырывается из нее с хриплым стоном, опрокидывая зеркало. Оно с грохотом падает, стекло трескается звездой. В трещинах на мгновение отражаются не лица, а черепа.)
ДАША: (Вскакивает, ее голос – это теперь голос из зеркала, ледяной и властный) Нет! Они МОИ! Их хаос – МОЙ ключ! Я откроюсь! Я вернусь! Через них! Через плоть! Через боль!
(Она хватает бутылку коньяка и с диким воплем бросается к портрету. Бутылка разбивается о раму. Старый коньяк, смешанный с пылью веков, брызгает на холст. Портрет «Темной Авроры» начинает двигаться. Краски оживают, фигура на холсте отделяется от фона. Холодный, мертвенный лик поворачивается к комнате. Пустые глаза останавливаются на Даше.)
САША: (Кричит в ужасе, вырывая руки из черного плюща, оставляя кровавые полосы) Земля рвется! Бегите!
КСЮША: (Захлебываясь, на грани истерики) Ветер… он больше не слушает… Он внутри… ломает…
ЮЛЯ: (В ужасе смотрит на оживающий портрет, на Дашу, сливающуюся с тенью, на Графа, который смотрит на все это с болезненным торжеством) Нет рационального объяснения… всего. Нет… Это древнее… Темнее… Мы в пасти чудовища…
ГРАФ: (Простирая руки к портрету и Даше, его голос дрожит от ликования и ужаса) Да! Воплощайся! Возрождайся! Сними проклятие с места… и перенеси его на них! Их современный огонь сожжет старые цепи!
(Даша застывает в странной позе – полуоборот к портрету, полуоборот к комнате. Ее лицо – поле битвы двух личностей: своей и «Темной Авроры». По ее щеке стекает слеза. Там, где она падает на пол, мгновенно расцветает и тут же вянет черная роза. Из треснувшего зеркала выползают мутные, холодные ТЕНИ и начинают медленно ползти по полу к защитному кругу Юли, который теперь светится слабым, больным зеленым светом. Завывание ветра сменяется ХОРОМ голосов – призраков, поющих древний, незнакомый похоронный напев. Сцена погружается в хаос света – мерцающий круг, отблески свечей Графа, где-то упавших – и тьмы.
Занавес падает под аккомпанемент нарастающего, дисгармоничного хора и хриплого смеха Ксюши, переходящего в рыдания).

ДЕЙСВИЕ ТРЕТЬЕ

(Рассвет. Грязно-серый свет пробивается через запыленные окна. Гостиная выглядит как после урагана. Мебель разломана, осколки зеркала валяются повсюду, на полу – лужи засохшего спиртного, воска и… чего-то темного, похожего на запекшуюся кровь или грязь. Защитный круг Юли стерт, на его месте – выжженная черная звезда. Портрет «Темной Авроры» висит пустым, почерневшим холстом – изображение исчезло. Саша сидит, прислонившись к стене, обхватив колени. Ее руки в бинтах из обрывков платья, лицо изможденное, но взгляд остекленевший, отрешенный. Она гладит поблекший, но живой росток белой розы, пробившийся сквозь выжженную звезду. Ксюша лежит на полу, свернувшись калачиком. Ее роскошное платье изорвано, волосы спутаны. Она дрожит, тихо поет под нос какую-то бессвязную песенку, ее глаза безумны. Юля стоит посреди комнаты. Ее одежда порвана, лицо в саже, взгляд потерянный. Она смотрит на мертвый телефон, потом на свои пустые руки, потом на пустой холст. Даши НЕТ. Графа НЕТ.)
ЮЛЯ: (Голос хриплый, опустошенный) Даша?.. (Тишина) Да-а-ша-а! (Крик эхом отражается и гаснет.) Где… где она? И… он? Смотритель? Призраки? Куда… все делось? Было ли это… вообще?
САША: (Монотонно, не поднимая головы) Она ушла. В землю. Стала частью… боли. Корнями. (Она касается розы.) Он… растворился. В своем проклятии. Или… сбежал. Боялся… того, чем мы стали. Что мы выпустили.
КСЮША: (Вдруг поднимает голову, ее смех теперь звучит как сухой треск) Выпустили? Ха! Мы его… съели. Ветер… он был голоден. Так голоден… Съел их огни… их песни… их холод… (Она снова заходится в тихом, безумном смехе.) Теперь он… тяжелый. И пахнет… тленом.
ЮЛЯ: (Резко поворачивается к Ксюше) Замолчи! Мы должны думать! Мы должны… изгнать это! То, что вошло в нас! В стены! (Она делает шаг к месту, где был круг.) Изгнание беса… Раньше были… ритуалы… огонь…
САША: (Смотрит на Юлю пустыми глазами) Какой бес, Юля? Их было много. И они… не пришли извне. Мы их… принесли с собой. Наш страх. Наше… безумие. Замок… он только дал им форму. Усилил. Играл с ними. Как кот с мышами. А потом… устал. Или наелся. (Она смотрит на пустой холст.) Она ушла… потому что нашла плоть. Новую плоть. Мою? Твою? Ксюшину? Или… ушла с графом? Чтобы мучить его вечно?
(В дверях появляется Смотритель. Он выглядит еще древнее. В руках он держит не лампу, а связку сухих трав. Смотрит на них без эмоций.)
СМОТРИТЕЛЬ: Ушли. Оба. Сквозь зеркало. Сквозь портрет. Сквозь… разум. Забрали свою игру. Свой ужас… Оставили вам… (Он бросает связку трав на пол перед Юлей) это. Полынь. Чернобыльник. Для очищения. Или… чтобы помнить запах ада. Уходите. Пока рассвет. Пока Замок спит. Пока… ваши бесы дремлют. (Он поворачивается, чтобы уйти.)
ЮЛЯ: Стой! Как выбраться? Дорога? Хоть слово!
СМОТРИТЕЛЬ: (Не оборачиваясь) Идите туда… где небо меньше давит. Где ветер не шепчет мертвецов. Где земля… просто земля. Ищите… сад. Тот, откуда пришли. Если он… еще есть. (Он исчезает в сумраке коридора.)
КСЮША: (Подползает к связке трав, нюхает ее и фыркает) Фу! Горько! Как… правда. (Она начинает рвать траву на мелкие кусочки и разбрасывать по полу.)
ЮЛЯ: (Смотрит на Сашу, на Ксюшу, на пустой холст, на связку трав. В ее глазах – крах всех теорий, всех рациональных объяснений. Остается только инстинкт выживания.) Вставать! Сейчас же. Идем. Искать сад. Искать… выход из этого кошмара. Вместе. Держитесь… друг за друга. Хотя бы за руки.
(Она протягивает руки. Саша медленно, с усилием поднимается, берет ее руку. Ее рука холодна, как камень. Ксюша смотрит на протянутые руки, потом снова заливается своим сухим, безумным смехом. Она не берет руку, а поднимает горсть разорванной полыни и подбрасывает в воздух. Горькие листья падают, как пепел.)
КСЮША: Держаться? За что? За кого? Мы же… пустые места теперь. Они выели нас изнутри. Оставили… оболочки. И ветер… он теперь только сквозняк в дырявых черепах. (Она встает, качаясь.) Но идти… да. Надо идти. Может… там, в саду… будет новая бутылка? Новая игра? Новый… Черный граф? Ха!
(Юля и Саша смотрят на Ксюшу. Ни осуждения, ни сострадания. Только глубокая, всепоглощающая усталость и понимание, что она, возможно, права. Они идут к двери, Юля ведет Сашу, Ксюша плетется следом, напевая свою бессвязную песенку и разбрасывая полынь. Они выходят в коридор. Сцена пустеет. Луч восходящего солнца падает на пустой, почерневший холст портрета. На выжженную звезду на полу, где теперь цветет одна хрупкая белая роза. На осколки зеркала, в которых ничего не отражается. На связку полыни).
ГОЛОСА ЗА СЦЕНОЙ (Могут быть шепотом, могут сливаться в диссонансный хор):
(Голос Юли) Изгнали ли мы беса? Или просто… сменили декорации?
(Голос Саши) Боль осталась. В земле. В костях. В нас.
(Голос Ксюши) Ветер… он теперь всегда с икотой. От переедания.
(Голос Даши?) Темно… но… знакомая темнота. Его темнота. Навсегда?
(Голос Графа) Проклятие… оно требует новых жертв. Новых ключей. Вечный круг…
(Голос Смотрителя) Ушли… Но тень… тень-то осталась. Приросла. Жди… жди следующей Вальпургиевой ночи…
(Последний луч солнца гаснет за тяжелой тучей. Комната снова погружается в полумрак. Где-то далеко, на чердаке, раздается ОДИНОКИЙ, ПРОДОЛЖИТЕЛЬНЫЙ СТОН. Занавес).