4. Коварное падение

                Коварное падение
     На этой радостной ноте можно было бы закончить рассказ о юбилейном вечере, но судьбе было угодно отметить его еще одним запоминающимся, но не очень приятным для меня сюрпризом.    
     Среди великолепия обстановки фойе в ДК санатория, недалеко от невысокой, полукруглой сцены стояли накрытые столы с закусками  и горячительными напитками. Я присел за один из столиков, слушая поющих на небольшой сцене. 
     На ней была установлена современная аппаратура. Барды, друзья именинника выходили на сцену по очереди, поздравляли Бориса Ахова, читали стихи, исполняли песни.
     Пары в сторонке непринужденно танцевали под живую музыку, другие подкреплялись напитками и закусками, подходя к накрытым столам
     Я слушал исполнителей. Молодые и уже в возрасте барды, пели под гитару или под «минусовку», как я потом узнал: под запись мелодии без слов. Среди поющих оказались исполнители с уникальными голосами. Это были уверенные в себе красивые женщины и мужчины, энергичные, веселые, привыкшие к вниманию и к такой обстановке, чувствующие себя в ней, как рыба в воде. 
     Под настроение я выпил немного вина и вскоре  познакомился с соседкой напротив – симпатичной бардессой лет сорока. Заиграла музыка, я пригласил ее на медленный танец. Расслабившись, даже сказал своей спутнице пару комплиментов. 
     Танец закончился, но не успели мы вернуться на свои места, как ведущий объявил «белый танец». Дама сделала мне реверанс, и мы вошли в круг.
     Я любил вальс и, при случае, прежде с удовольствием танцевал его. Решил и тут не ударить лицом в грязь, лихо закружил партнершу, лавируя среди пар.
     От быстрого танца меня вдруг качнуло и, неожиданно для себя, словно тряпичную куклу, понесло по инерции в сторону. Меня несла невидимая сила прямо на накрытые столы, завешанные скатертями… 
     Все поплыло перед глазами, я потерял равновесие. Раздался грохот падения, раздвигая стулья своим телом, я оказался под столом.
     Послышались возгласы удивления и испуга, все замерли, музыка оборвалась.
     Находясь уже под столом, я был в отключке. Но тут же опомнился, осознав происходящее, попытался выбраться.
     Мне помогли. Толком еще не соображая, стал бормотать извинения, и благодарить помощников.
     Ощущая себя неважно, присел, соображая, что это было…
     Женщина, с которой только что танцевал, заботливо заглядывала мне в глаза и спрашивала: «Вам плохо? Может, воды?»
     «Да», - ответил я, - пожалуй…»
     Выпив пару глотков из стакана, почувствовал облегчение, попытался объяснить свое падение:
     - Знаете, я после операции. Не рассчитал силы...
     Она упрекнула меня, сказав, что такое поведение очень опрометчиво с моей стороны.
     Почувствовал себя не ухажером, а провинившимся школьником. В голове шумело, я все же поблагодарил ее за участие, и решил удалиться, думая, что дебют мой в качестве гостя именинника здесь не очень-то удался…
     Позже, вспоминая этот случай, я удивлялся такой реакции организма. Но, скорее всего, это он должен бы удивляться моему неразумному поведению. Рановато я пустился во все тяжкие, ведь грудь еще толком не зажила, мог бы и шов разойтись...
     Однако мысли о физическом падении вскоре отошли на второй план, зато целую неделю я перебирал в голове детали встречи с Романом: поэт… концерт…
     А еще, вспоминая встречу, подумал: жаль, что не встретил такого человека в пору своей юности. Уже тогда я пытался крапа;ть стишки, но не встретил умного, опытного человека, который помог бы, подсказал и направил меня в нужное русло.
     И вновь, и вновь набегали сомнения: не поздно ли сподобился? Тяжело в таком возрасте ощущать себя начинающим да еще с таким заболеванием. И о чем можно теперь мечтать, ведь все великие состоялись смолоду?   
     С другой стороны, почему-то упрямо верил, что смогу все преодолеть, что творчество вытянет меня из хандры и станет путеводной звездой во вновь сложившихся обстоятельствах.
     В глубине души чувствовал в себе это призвание. Работать, как прежде не мог, здоровье не позволяло, а для мужчины – сознание собственной бесполезности равносильно смерти.
     Однако твердо для себя решил: если услышу от Романа нелестный отзыв, брошу это "грязное дело".
     Надежда умирает последней…
     И с этой надеждой я пошел на встречу. В назначенное время прибыл на его концерт.
     С его стороны это выглядело вполне профессионально. Одетый в строгий темный костюм, галстук, он читал свои стихи, рассказывал подросткам, приехавшим в детский санаторий со всей России, об истории города, о Кавказе и поэтах, побывавших и воспевших местные красоты, читал свои стихи, пел под гитару.
     Все было хорошо, но мне показалось, что в его общении с детьми чего-то не хватало.
      Позже понял: не было огонька в общении и должного контакта с детьми. Они хлопали, но довольно холодно, скорее, вежливо.
     Роман – педагог, преподавал русский и литературу в этом санатории детям, приехавшим поправить здоровье без отрыва от учебы.
     Я сомневался: вправе ли судить с кондачка о новом знакомом, тем более, таком известном в крае?
     Позже мои сомнения подтвердились, с детьми он не мог вести себя естественно, словно боялся их.
     После концерта мы нашли уютное местечко в фойе на первом этаже санатория. Я рассказал немного о себе. Роман тоже легко открылся мне как человек и как поэт.
     В общении он оказался вполне адекватным, рассказывал, что о нем ходят разные слухи, порой нелестные, но это потому, что завидуют. И что он давно не обращает внимания на сплетни, занимаясь любимым делом, при случае рад помочь другим. 
     Признался, что у него на руках больная мать, а близких друзей, так сложилось, он практически не имеет.
     И, самое главное, Роман не разрушил мои надежды, наоборот, предложил помощь, если пожелаю, в нелегкой науке стихосложения. Заверил, что если это серьёзно, я не отступлю, то, возможно, из меня в дальнейшем что-то получится.
     Почувствовав к нему расположение, я поведал о себе, о семье, подтвердил то главное, ради чего готов на все: учиться азам стихосложения, тому, чем так мастерски владеет он. 
     Роман сказал, что это путь долгий и трудный, что даже освоив технику стихосложения – нет гарантии, что можно стать настоящим поэтом. На этот счет есть литература, освоить азы просто, были бы способности, а еще лучше – талант…
     А при условии, что буду слушать его, как наставника, возможно, чего-то добьюсь.
     Тут же показал некоторые характерные ошибки в моих стихах. Они оказались настолько очевидными для меня, я и раньше чувствовал, видел свои огрехи, но не знал что делать…
     Не знал и, как насчет таланта, но желания мне было не занимать. На том и порешили, договорившись о следующей встрече. 

Продолжение...