Георгий Геннис. Роза возникла...

Роза… Один из самых популярных образов и символов в мировой культуре. Современный поэт отождествляет (интегрирует) его с женским именем, вроде бы банально, и, конечно, этого мало современному поэту… и в итоге читатель понимает, что сюда же интегрируются целые пласты культуры 20-21 вв. – от полотен сюрреализма до киноэстетики Такеши Китано… Все подобные ассоциации и влияния очень интересно здесь проследить, однако позвольте оставить всё это культурологам и искусствоведам… И сосредоточиться собственно на Интегральном стихе, своеобразии этой формы, «штучно» воплощённой в этом ярком нарративном тексте, конечно, на контрасте и сплетении рационального и иррационального…

Запутанные, спутанные… нет, лучше – сцепленные в узел объектно-субъектные и рема-тематические сюрреалистические взаимоотношения и связи образов – если их рассмотреть в рамках и контексте позиций Интегрального стиха (И-стиха) – то они не то, чтобы упрощаются или оправдываются, но гораздо проще и яснее трактуются – как интеграции объекта / субъекта или темы / ремы. Включая и экстраформальную сферу – например, образно-визуальный (кинематографический) компонент, который тут «работает» как сценарий без кино – самодостаточный сценарий с идеальным фильмом, который режиссируется (варьируется) всякий раз вновь и вновь при новом чтении, тем более – чтении новым читателем.

На примере этого стихотворения Георгия Генниса интересно рассмотреть проблему синтагмы в стихе, то есть членения сюжетного текста на синтагмы с помощью стихораздела. В этом плане «Роза» почти идеальна, поэтому и пунктуация не нужна – она бы помешала. В свою очередь, следующий уровень композиции стиха – членение на строфоиды согласно предложениям, и в этом отношении текст «Розы» идеален: 4 предложения соответствуют 4 строфоидам, и весь графический рисунок настолько (квази)классичен, что даже напоминает… сонет, ну да – неправильный, но контурно вполне выстроенный, своего рода (квази)интеграция форм английского / итальянского сонета.

Стихораздел(ение) / Строфораздел(ение)… Почему эти два уровня важны в плане исследования И-стиха? Потому что они позволяют выявить элементы интегральности как бы в «чистом» виде, в плане формы не отягощённые «наслоениями» – в данном случае – ни анжамбеманом, ни сильным контрастом длин строк (что по сути равно структурному воздействию анжамбемана), ни окказиональной лексикой или играми-каламбурами (здесь – минус-приёмы И-стиха), ни – тем более – силлабо-тоническими или иными строгостями. Речь поэта, с одной стороны, свободна – от регулярности метра, рифмы, длины строки, строфики и т.п., но, с другой стороны, речь поэта здесь свободно «выбрала» (материал «продиктовал») именно равенство строки и синтагмы, именно равенство строфоида и предложения, повторю – очень важно – при истинно свободном течении поэтической речи в нерегулярном от строки к строке стихе. Чёткие правила, свободно(!) избранные поэтом для данного стихотворения и вполне строго(!) и очевидно соблюдаемые им, интегрируются с другими компонентами стиха, которые подробнее рассмотрим чуть ниже и которые определяют высокую интегральность этого стихотворения, сохраняя его своеобразие в плане реверанса-отсылки к силлабо-тонической строфике.

Главный здесь компонент стиха, определяющий и утверждающий интегральность – это рифменность. Причём, конечно, рифменность эта мягкая, пунктирная, нерегулярная, мерцающая, медианная (то есть средняя по силе, мой термин – А.Б.). Причём, если бы не было идентичности начала первых двух строфоидов, рифма «ПлА'щ / оПА'сть» не была бы так слышна (и важна). Мужская клаузула здесь дополнительно помогает услышать эту рифму. Отметим арифметически сопоставимость по объёму первых строк строфоидов: 13 и 13 слогов (первые строки), 7 и 6 слогов (вторые строчки, с рифмой). Причём при метрической доминанте 3-сложника здесь полное разнообразие нерегулярности метрики – и элементы дольника, и акцентного стиха, и лишь 2-я строка 2-го строфоида силлабо-тоническая, а именно – анапестовая («не давали опасть»). Аналогичное метрическое разнообразие наблюдается и далее на всём протяжении стихотворения, так что далее уже не будем на метрике останавливаться. Однако строфика по-прежнему требует внимания – здесь в связи с рифмовкой.

Поскольку первый строфоид из 4-х строк, а второй строфоид из 6-ти строк, то, естественно ни о какой регулярности строфики по объёму не может быть и речи, однако любопытно, что некий структурный отголосок концевой рифмы на вторых строках («ПлА'щ / оПА'сть») встречаем в начале четвёртых строк: СтрЕмИ'ТЕЛЬНО / оСлЕпИ'ТЕЛЬНО. Вполне сильная рифма, но смягчается она: 1) позиционным компонентом, потому что читатель привык слышать рифму в конце строки, а не в начале (анафорическая рифма); 2) неравным объёмом этих строк, иначе говоря, 4-я строка второго строфоида структурно как бы продолжает незавершённую линию 4-й строки первого строфоида: стремительно / ослепительно алым кружевам.

Если первые две пары рассмотренных рифм связывали первый и второй строфоиды, то 3-я пара рифм относится к цельности уже 2-го строфоида самого по себе: шЕ'И / артЕ'рИй. И здесь снова несколько факторов, укрепляющих силу рифмы, её констатацию, но, конечно, рифма при этом не переходит из разряда медианных в сильные, оставаясь вполне в контексте формы И-стиха.

Итак, первый фактор: расширение рифмы влево по строке, увеличение объёма рифмы, её проникновения вглубь строки: РАскРыТоЙ шЕ'И / АРТЕ'РИЙ. Видим, что за счёт включения слова «раскрытой» (а-ля составная рифма) становятся рифмически оправданными все(!) звукобуквы слова «артерий», которое как бы концентрирует в 3-х слогах и 7 звукобуквах весь первый компонент рифмопары (а там 5 слогов и 12 звукобукв).

Второй фактор: синтаксическое / синтагматическое совпадение; в первом случае это разделение «сфер влияния» подлежащего и сказуемого (лепестки… / не давали…), а во втором случае это вообще конец предложения, когда после строки «вен и артерий» можно ставить либо точку, либо точку с запятой, либо запятую; в любом случае, если бы была цель показать орфографию, то после слова «артерий» обязательно должен стоять один из орфографических знаков, обозначающий конец предложения (хотя бы в рамках бессоюзного сложного предложения-строфоида); ещё один орфовариант – взять в скобки строку «они брызгали кровью при ходьбе».

Третий фактор, композиционно усиливающий рифму «шЕ'И / артЕ'рИй»: скрепляющее эту рифму промежуточное слабое созвучие (рифмоид) на пред- и заударных звуках – «ше'И / ИзНуТРИ' / ве'Н И АРТе'РИй»; слово «изнутри» словно некая кочка, точка опоры, шаг – ровно через строку, связующее укрепляющее звено посередине…

Возвращаясь к строфическому компоненту, отмечаем интегральное балансирование между системой / внесистемностью, ожиданием / неожиданностью… С одной стороны, три строфоида по 4 строки, но не подряд, с другой стороны – возможное структурное ожидание в финале условного 6-стишия (для достраивания системы «4+6+4+6 строк») нарушается финальным 4-стишием, которое, в свою очередь, образует с предфинальным 4-стишием явную вторую половину как формы, так и сюжета стихотворения; но вторая половина не равна по объёму первой, то есть симметрия / система в итоге нарушается.

Вторая половина формы стихотворения «Роза» определяется не только и не столько синтаксически (с единоначалием «я поднял / я догнал»), сколько строфически (в сумме 8 строк) с закреплением общей формы сильной рифмой «ходьбе / СЕБЕ». Графический акцент заглавных букв («капса») на последнем слове и строке визуально усиливает рифму, которая в целом ослаблена позиционным компонетом – составные части рифмы находятся далеко друг от друга. Но рифма эта чрезвычайно важна композиционно – она связывает воедино две части общего текста, – каждый из компонентов этой рифмопары завершает одну из двух частей общей композиции, аналогично рифмованному двустишию, каждая из строк которого разрослась до гигантских размеров. Поскольку между «ходьбе» и «СЕБЕ» целых 7 строк, отнюдь не коротких, то эта рифмопара едва слышна и таким образом, ослабевая по силе, превращается в рифму специфическую, интегральную, медианную (если учитывать тот же позиционный контекст). Здесь мы наблюдаем почти образец действия своеобразного Звёздного закона Интегральной рифмы / формы.

Этот закон работает в любом тексте, но в И-стихе он актуализируется особым образом, становится по сути элементом формы И-стиха, как бы выравнивающим комплексное воздействие тех или иных компонентов стиха… Если учесть, что один из самых сильных по своей природе компонентов – рифма, и если провести аналогию с астрономией, то смягчение силы рифмы в И-стихе, его рифмическая медианность (средняя сила рифмы) в идеале держится на естественном восприятии человеческого глаза (в звуках стиха – уха) некоей «силы свечения» (читай, звучания) более или менее далёких объектов (в стихе – слов, компонентов стиха) – в астрономии это связано с понятием «(видимая) звёздная величина»; чем дальше от нас объект (звезда), тем большей он должен обладать силой (света), чтобы сравняться с менее сильным, но зато более близким объектом (звездой). Сила света может быть увеличена также и числом звёзд (сила VS объём, см. определение И-стиха): например, звёздные скопления, общая сила света которых состоит из суммы свечения отдельных объектов (звёзд). Объём может достигаться также и повтором, но повтором не строго периодическим, нерегулярным (мерцающая рифма).

Примерно так устроена вся общая структура И-рифмовки, т.е. рифмы в И-стихе: слова «ходьбе / себе», представляющие собой рифму «сильного свечения», расположены далеко друг от друга; для сравнения – «дорогу / розу» – рифма менее сильная, но слова расположены ближе друг к другу – через строку; в итоге по силе воздействия обе эти рифмопары оказываются сопоставимыми, выравниваются по силе в форме И-стиха.

Добавим к рифмопаре «дорогу / розу» ещё более слабую по «свечению» пару, но которая расположена ещё ближе – на соседних строках: «ГО'ловУ / дорО'ГУ», в итоге выстраивается комплекс И-рифм «ГО'ловУ / доРО'ГУ / РО'зУ». Более того, отметим некое созвучие совсем уж слабого «свечения», но – согласно тому же Звёздному закону – скомпенсированного числом повторений этого звука, конечно с учётом его позиции на конце строки – заударного слогообразующего звука [у], весьма устойчивого и стабильно слышимого в безударной позиции: го'ловУ / доро'гУ / ро'зУ / пропа'жУ. Повторяющаяся форма винительного падежа не доминирует по силе, варьируясь и сюжетно, и объектно, и образно. В смысле рифменного компонента эта серия словоформ на концах строк расширяется до 4-х элементов, а может быть и до 5-ти, если считать рифму (рифмоид?) «ПРОПА'жу / ПРОшеПтА'ла»… Добавьте к этой паре ещё одну рифмопару на этом же ассонансе, более сильную, чем предыдущая, но и далее отстоящую в своих компонентах (вспомните Звёздный закон И-стиха): «тРОТуА'ра / пРОшепТА'ла», с совпадением метрики (метрофоники), а также заударной звукобуквы А, с учётом звукового родства сонорной пары «Р/Л».

И это мы рассмотрели только концы строк. Но добавим одну важную анафорическую рифму, подкрепляющую композиционную связку 3 / 4-го строфоидов, – «пОТЕ'рянную / хОТЕ'л», и, что важно, располагается эта рифма строго под строками «я поднял / я догнал», что тоже можно считать анафорической рифмой, но сильнее здесь «играет» в плане компонента формы, на мой взгляд, не рифма как таковая, а синтаксическое единоначалие: ведь именно как синтаксическая параллель воспринимается такая глагольная рифма внутри строки, перцептивно скрывающаяся за силой воздействия нарратива, образности, кинематографичности...

И вот, все подобные макро- и микроформальные элементы «играют» в И-стихе комплексно, подсознательно, ненавязчиво (в отличие от ожидаемых сильных рифм в системе силлабо-тонических строф), эти элементы И-формы проявляются то здесь, то там, они непредсказуемо мерцают… Мерцающая рифма в И-стихе позволяет ощутить другие мерцающие компоненты формы И-стиха.

Современные поэты, хотят они того или нет, но, ища новые формы и взаимоотношения компонентов стиха, так или иначе довольно тонко и тщательно исследуют слово, форму, структуру стиха, всю его лингвопоэтику… Поэт часто вынужден становиться поэтом-исследователем. И поэтому в завершение, подчёркивая неувядаемость теоретической мысли эпохи Серебряного века (эпохи формально до-лингвопоэтической, но продолжающей работать на современность), хочется напомнить два высказывания Валерия Брюсова, поэта и исследователя стиха (из его заметок «Miscellanea»):

«История поэзии есть (между прочим) история постепенного совершенствования средств поэзии» («Miscellanea», 4, IV)

«Творчество истинного поэта идет от слов к образам и мыслям [для И-стиха – включая «музыку», по Н.Заболоцкому, см. его эссе «Мысль – Образ – Музыка», 1957; прим. моё, – А.Б.], т.е., по обычной терминологии (неправильной), от формы к содержанию. Ложное творчество пытается облечь в словесную форму уже данное содержание. Поэт, знающий заранее, что он напишет, никогда не может создать истинно поэтического произведения. В истинном творчестве «содержание» (опять-таки в общепринятом смысле слова) всегда — искомое, выясняющееся в самом процессе творчества. Вряд ли возможно к данному содержанию подобрать вполне адекватную поэтическую форму; вот почему все «стихотворения на тему» страдают несоответствием формы и содержания (пример: вся «поэзия» Надсона). Напротив того, содержание, рождающееся из словесных сочетаний, по существу дела, всегда облечено в единственно возможную для него форму» («Miscellanea», 5, I)

Александр В. Бубнов,
составитель Антологии И-стиха,
07-09.07.2025

P.S. Тенденции и особенности И-стиха, аналогичные рассмотренным, наблюдаются также в других стихотворениях автора, приведённых ниже в подборке.


=
АНТОЛОГИЯ (современного)
Интегрального стиха
=



Георгий ГЕННИС


РОЗА
 
Роза возникла на той стороне улицы - 
одетая в лёгкий плащ   
она шла босиком 
стремительно   
 
жёлтые лепестки настежь раскрытой шеи   
не давали опасть 
вырастающим изнутри
ослепительно алым кружевам 
вен и артерий
они брызгали кровью при ходьбе
 
я поднял с тротуара 
потерянную девушкой голову 
и бросился через дорогу
уворачиваясь от автомобилей
 
я догнал Розу
хотел вернуть ей пропажу
но голова прошептала
"ОСТАВЬТЕ ЕЁ СЕБЕ"
 
28 мая 2016 



***

высохшие
побелевшие пакетики чая
они снова заваривали в чашках
сидя утром в кафе
и вспоминали
у кого сколько прошло с тех пор
как его пакетик впервые отдал кипятку душу
тёмно-жёлтой горечи

вечером
когда вернулся домой один
он достал из шкафа пальто
изрезанное ножами
надел на себя
и поочерёдно просунул указательный палец
в каждую рану
окаймлённую ворсом

потом вытряхнул карманы -
на пол упали корки
запёкшейся крови

из прорехи в подкладке он выдернул
любовь тридцатилетней давности
и подбросил её вверх
как голубя

по часам засёк
сколько времени
будет пылью искриться
убывающий светлый воздух

31 марта 2018



***

я попросил его расстегнуть небо -
становилось душно и было трудно дышать

через четверть часа кроткер вернулся

мы отворили все окна в квартире
чтобы дать наступающей прохладе
заполнить помещение

на землю упал дождь пуговиц
самые крупные из них были размером с большой зонт
падая некоторые разбивались
и осыпали осколками местность вокруг
я видел на улице ушибленных и раненых
пронзительно выли сирены скорой помощи
возбуждая дремлющее в организме каждого
состояние паники

я с укоризной поглядел на кроткера

"ну поймите
такова цена свежести"
сказал он оправдывая свою неловкость
и небрежность исполнения

на теле клюфф когда она вошла в дом
не было живого места
кроткер прижёг всё мёртвое йодом
забинтовал её с головы до пят
и медленно усадил на кушетку
руками помогая сгибать и разгибать ноги в коленях
а затем столь же бережно склонил её в положение лёжа
обернув пледом

приближалось время ночи
и я боялся что не стемнеет
если небо оставить бесстыдно расстёгнутым

мы вышли на улицу вдвоём с кроткером
прихватив чемоданчик с инструментами -
позвякивая он звал к спешности
восхождения

5 мая 2018


Георгий ГЕННИС
Поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1954 г. в Москве. В 1976 г. окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. М.Тореза. Работал в издательстве, затем с 1994-го года  по 2006-й – редактором на телевидении. Стихотворные подборки публиковались в журналах «Черновик», «Арион», «Дети Ра», «Футурум Арт», «Воздух», в интернет-изданиях «Другое полушарие», «TextOnly»,  «Лиterraтура», «Soloneba» и др. Автор нескольких поэтических сборников. Среди вышедших стихотворных книг — «Время новых болезней» (М.: Московский государственный музей Вадима Сидура, 1996; в этом издании использована графика скульптора, предисловие написала Юлия Сидур, а послесловие — Юрий Орлицкий);  «Кроткер и Клюфф» (М.: ЛИА Р.Элинина, 1999), «Сгоревшая душа Кроткера» (М.: Время, 2004, серия «Поэтическая библиотека», с предисловием А.Марченко), «Утро нового дня» (М.: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2007), «Мрак отказавшей вещи» (М.: Вест-Консалтинг, 2010), «Чем пахнет неволя» (М.: НЛО, серия «Новая поэзия», 2019; короткий список премии Андрея Белого, 2019)
=
Участие в Антологии И-стиха согласовано с автором.
=
к СОДЕРЖАНИЮ Антологии И-стиха
http://proza.ru/avtor/bubnov
=
Редакционный совет Антологии И-стиха:
А.Бубнов, И.Бурдонов, К.Каменский, Н.Лунёва, И.Чуднова.
=
Интегральный стих (И-стих) - нерегулярный по своим компонентам стих, в котором эти компоненты (метрика, рифма, строфика, длина строки, различные приёмы и т.п.) находятся в тесной интеграции, без явного преобладания силы и объёма того или иного компонента над другими.
=
Интегральный - неразрывно связанный, цельный, единый.
Интеграция - объединение в единое целое каких-либо частей.
=
Автор концепции и составитель Антологии (современного) Интегрального стиха -
Александр Владимирович БУБНОВ,
филолог (доктор филологических наук), критик, эссеист, поэт.
AL-DrBubnov@Ya.ru
vk.com/DrBubnov
Телеграм: @DrBubnovAV

© Геннис Г., стихи, 2016, 2018.
© Бубнов А.В., литературоведческий текст, составление, 2025.