Право на бессмертие глава 22 полная версия

ГЛАВА 22

Лена поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Ей открыла благообразная старушка с пучком седых волос и в стареньком пуховом платке, наброшенном на плечи.
- Вам кого?
- Здравствуйте! Простите, пожалуйста, Александр Арамян здесь живёт? Он дома?
– Дома, только что зашёл, а вы ему кто?

Лена молчала. Старушка (видимо, хозяйка дома) отступила назад и пригласила её в дом: - Заходи, я сейчас его тебе позову.

Старушка прошла к двери в комнату и постучала:- Алик, открой, к тебе барышня…
Дверь открылась. На пороге стоял Алик. Лена растерялась - она не знала, что говорить. Ей казалось, она видит сон. Она так ждала этой встречи, уже и не верила, что она когда - нибудь состоится, уже почти смирилась с тем, что придется снова письма ему писать и ждать лета, а тут – вот он во плоти, собственной персоной.

-Лена, это ты, ты всё –таки ко мне пришла , -сказал Алик.
--Да, я пришла,  здравствуй!
- Здравствуй! Проходи! …

Лена вошла в комнату.- Проходи, раздевайся, сказал Алик, - здесь очень жарко. Подожди минутку, я сейчас…

Алик вышел, плотно прикрыв за собой дверь, но Лена своим музыкальным слухом всё же услышала, как Алик негромко сказал, видимо, так и маячившей у дверей хозяйке: – Нина Андреевна, меня ни для кого нет, ни для кого, запомните, и для вас тоже. Пожар, потоп, землетрясение, милиция, ректор - меня нет дома, вы поняли?
– Да поняла я, поняла, чего тут не понять - то. Может, вам чайку с блинчиками? А то чайник горячий.
- Ничего не надо, спасибо, идите к себе.

Лена прошла вглубь комнаты и поставила портфель на старенькое кресло с зелёной обивкой. Сняла шапочку, положила её на то же кресло, расстегнула шубку. Сзади послышался стук двери. Лена не стала оборачиваться. Алик подошел к ней, снял с неё шубку, положил сверху шапочки и портфеля, потом обнял её и повернул лицом к себе:- Здравствуй, любимая…

Его руки лежали у неё на плечах. Глаза смотрели в глаза. - Я думал, ты уже никогда не придешь,- сказал он.- Я хотел завтра идти к тебе домой или в университет, не решил ещё, куда сначала, скажи, почему ты не пришла к «Спартаку»?
- Я приходила, - сказала Лена, - я ждала тебя почти час.
- Этого не может быть,- сказал Алик,- я только что приехал домой, пять минут назад, ещё раздеться толком не успел.
 - Так ты видел мою записку?
- Конечно.
 - Так почему же не пришёл?
- Я приходил, я ждал тебя почти два часа, а потом понял, что ты не придёшь, и поехал домой. Ты из университета приехала, или из дома? На двадцать шестом?
- На двадцать шестом, но…
- Тогда странно, что мы разминулись.
- А ты когда прочёл мою записку?
- Сегодня, сегодня утром, я с утра пришел на лекции, подошёл к расписанию и увидел…
- А вчера? Вчера ты не видел её?
– Вчера её не было, - уверенно сказал Алик.
- Не может быть!
- Не было, я точно помню, я вчера пришел ко второй паре и сразу подошёл к расписанию, мне надо было в деканат, и  её точно там не было.
- Странно, очень странно, - сказала Лена.- Знаешь, наверное, мою записку кто-то подменил.
- Ладно, это теперь не важно,- сказал Алик,- главное – мы с тобой встретились, мы вместе…
 - А когда ты приехал, Алик? Когда ты приехал в Воронеж?
- Прости, im ser, я не смог тебя предупредить, я знаю, ты приходила, ты была на вокзале, ты волновалась, обиделась, наверное, на меня. Понимаешь, мой поезд опоздал, и я был в Воронеже только ночью. Скажи, а ты долго меня ждала?
- Долго, почти до восьми. Я переживала, волновалась,- сказала Лена.
- Прости, любимая, я ничего не мог поделать, и сообщить тебе не мог, и тоже очень переживал. Ты веришь мне?
- Да, я верю тебе, Алик,- сказала Лена,- ладно, не переживай. И ты прав: главное, что мы встретились.

- Леночка, а давай выпьем кофе,- предложил Алик.- Я сам приготовлю.
- Ты умеешь варить кофе?- удивилась Лена.
- Умею или нет,  ты поймёшь, когда попробуешь,- улыбнулся Алик. -Подожди немного, я ещё бутерброды сделаю. Честно говоря, ожидая тебя у «Спартака», я очень проголодался и очень замёрз.
- Давай,- обрадовалась Лена,- а хочешь, я помогу тебе? Честно говоря, я с утра ничего не ела, весь день в университете, не было времени пообедать.
- Ты устала, любимая, отдохни немного, подожди, я сейчас...

Алик вышел и через несколько минут вернулся с четырьмя тарелками, поставил эти тарелки на стол, накрытый белоснежной полотняной скатертью, и снова вышел. Ещё минут через десять он принёс полную кофеварку в одной руке и две чашки во второй. Алик жестом пригласил её к столу:
- Прошу, угощайся.

Молодые люди уселись за стол. Алик пригубил кофе, Лена взяла блинчик с одной из тарелок, попробовала и похвалила:
 - Очень вкусно! Неужели это ты тоже приготовил сам?
-Ты преувеличиваешь мои достоинства,- рассмеялся Алик. - Бутерброды я действительно сделал сам, но блинчики, пирожки и котлеты сделала моя бабуля. Она очень вкусно готовит, а пирожки и блинчики у неё получаются лучше всего.

- Моя мама тоже готовит очень вкусные пирожки, и пироги тоже,- сказала Лена,- а вот блинчики она почему то не готовит. Блины только, и очень редко.
- А ты?- спросил Алик. - Ты любишь готовить?
- Люблю, но чаще всего я готовлю вместе с мамой,- сказала Лена,- мы с ней часто печём пироги, и пирожки тоже с самой разной начинкой. Получается вкусно.
- Моя мама тоже очень вкусно готовит,- сказал Алик.- она может абсолютно всё. И пироги, и пирожки, и блинчики, и даже хлеб печёт сама. И торты любые может делать. А как она готовит долму - пальчики оближешь!
- А что такое долма?
- Это армянское блюдо такое, мясное, вроде голубцов, только вместо капусты мы заворачиваем мясо в виноградные листья.
- А, понятно. Из виноградных листьев мы действительно ничего не готовим. Но голубцы моя мама делает очень вкусно. И еще у неё классно получаются цыплята табака. Знаешь, когда я маленькая была, мама приучала меня готовить вместе с ней. Она повязывала мне беленький фартучек с сиреневыми, фиолетовыми, белыми и розовыми цветочками, ставила меня на маленькую скамеечку перед столом, и я помогала ей лепить пирожки, котлеты или сырники. Я особенно любила лепить фигурки из теста для сырников, маленькие такие, в виде солнышка , например, или домика, котёнка или цветочка. Коля, пока был маленький, тоже с нами лепил, потом повзрослел, ему это разонравилось, и он переключился на свои мужские дела - молоток, паяльник, напильник. Но Коля всегда маме помогал: мусор выносил, полы мыл, пододеяльники и простыни выкручивал, картошку из магазина таскал. Он всегда ездил с ней на рынок за мясом. Каждый месяц, в первое воскресенье после маминой получки. Он ездил с ней, потому что там, на рынке, чтобы кусочек мяса получше выбрать, приходилось расталкивать других покупателей локтями. И мужская сила была отнюдь нелишней. Меня мама берегла от таких поездок. Зато я за молоком ходила каждое утро, ну, в выходные дни, разумеется. Пока они на рынке были, я брала бидон трёхлитровый, авоську, трояк или пятерку, оставленные мамой, и шла покупать молоко. Это, между прочим, было не так - то просто. Не знаю, как у вас в Кировакане, а у нас, если позже восьми выйдешь - запросто оставишь семью без молока. Надо было пол района обойти, семь-восемь магазинов, искать, где есть молоко. А где было, там обязательно очередь. Иногда я раньше них домой возвращалась с молоком, сметаной, творогом, хлебом, городскими булочками, иногда они. Они чаще, потому что в шесть утра вставали. Они приезжали, и Коля убегал на улицу гулять с ребятами, а мама крутила из свежего мяса котлеты, суп ставила варить, а когда я приходила, она молочную кашу ставила варить и кофе с молоком. Знаешь, раньше мне кофе без молока казался невкусным, я его никогда не пила, ни дома, ни в Ведуге, только в кафе иногда, и то с мороженым. Кофе гляссе называется. А вот сегодня я поняла, что кофе и без молока может быть очень вкусным.

- Ведуга-это деревня, где ты работаешь? А где это?-
спросил Алик.
Это в Семилукском районе,- ответила Лена,- от автовокзала автобус ходит, «Воронеж-Нижняя Ведуга», два раза в день: утром, часов в десять, и вечером, в четыре часа.
- Трудно тебе в деревне?
- Да нет, там вполне цивилизованно, коллектив в школе хороший, директор хороший, ко мне хорошо относится.
- А тебе директор нравится?- слишком равнодушным тоном спросил Алик.
- Очень,- улыбнулась Лена.
- Как его зовут?- нахмурился Алик. – И сколько ему лет?
- Нашего директора зовут… - Лена сделала артистическую паузу. - Его зовут… Надежда Дмитриевна! Ей тридцать пять лет, и она очень хорошая!

Алик рассмеялся.

- А если честно, то тоскливо там действительно иногда бывает,- сказала Лена. - На танцы и в кино я не хожу. Кроме работы и магазина, изредка, я в основном дома, и чаще всего одна. Правда, заходят иногда коллеги по работе, ну и я к подружке Ирке, бывает, захожу. Мы с ней готовим « в четыре руки», чаще всего что-нибудь овощное: драники или оладьи из кабачков. Чай пьём с калиной на воде из колодца: Ирка другую воду не признаёт. Телевизора у неё нет, у меня тоже. Не ловит там телесигнал.
- И у тебя там ни подруг, ни друзей?
- Кроме школы - нет. Но ты не переживай: мне никогда не бывает скучно. Лет с десяти примерно, когда я осознала себя как личность в этом мире, я всё время веду с собой внутренний диалог. Читать люблю, часто музыку слушаю, и классическую, и любимые песни. Да только друзья и книги с проигрывателем не заменят ни родителей, ни брата, ни бабушки с тётушкой, ни города, который я так люблю. Знаешь, мне во сне часто снится Воронеж. Проспект Революции, кинотеатр «Пролетарий», музучилище. Капли дождя стучат по мокрому асфальту, и он такой чистый. Запах мокрого асфальта часто снится мне долгими деревенскими ночами. Родители снятся.
- А кто твои родители?- спросил Алик.
- Мои мама и папа инженеры. Мама работает в конструкторском бюро, а папа… Его служба как-то связана с армией и с космосом. Я не знаю точно, чем он занимается, знаю только, что его работа засекречена. По-моему, он разрабатывает системы военной связи, но это только моё предположение. Его в любую минуты могут вызвать на службу, и днём, и ночью. Он часто ездит в командировки, и никогда не говорит, куда и на сколько. Иной раз мне даже кажется, что он сам не всегда это знает. Бывает, что он срывается и уезжает внезапно, и так же внезапно возвращается. Среди ночи может в дверь позвонить. Ключ он почему-то никогда с собой не берёт. У него есть закадычный друг – подполковник милиции. Дядя Саша. Он очень меня любит - не дядя Саша, конечно, а папа. Он всегда приходит на мои дни рождения, ни разу не пропустил, невзирая на все сложности.
- Он с вами не живёт?
- Да, они с мамой в разводе, но он всегда нам помогал, деньги маме постоянно давал, Коле поступить помог, он не может часто к нам приходить, но когда может-приходит. На мой день рождения – всегда. На моё восемнадцатилетие он подарил мне кассету катушечную с записью, сделанную им самим семнадцать лет тому назад, когда мне годик был. Там записано, как я читаю стих «Мишка косолапый».
- А когда у тебя день рождения?
- Двадцать седьмого марта. На моё двадцатилетие в прошлом году он приехал прямо из командировки. Мы его и не ждали, то есть мама говорила, что он не придёт, давайте начнём без него. А я ждала и верила - и дождалась. Он мне плащ в подарок привёз – ну, тот, коричневый, в котором я была, когда мы с тобой познакомились. Помнишь?
- Помню…

-Алик, а когда у тебя день рождения? – спросила Лена.
-  Двадцать шестого декабря. Я родился в шестьдесят первом.

- Алик, расскажи мне, кто твои родители. Ты родился в Кировакане?
- Я родился в Грузии. В городе Кутаиси. Это второй город в Грузии. Тогда, наверное, там проживало двести-двести пятьдесят тысяч человек. Зимы почти не видел. Там чай растёт(вспомнил Высоцкого).

Родители мои с Армении, и они чистокровные армяне. Но получилось так, что отец женился тут, в Армении, и за длинными деньгами поддался в Грузию. Он ремесленником был, штукатурил и всё остальное. Мать же должного образования тоже не получила, но гены сыграли важную штуку с ней. Была начитана, хотя почему была? И сейчас тоже. Её прадед и дед помещиками были. Дед мой прожил тихо, смирно, но с него веяло дворянством и благородством, хоть он и бедным был.

Все мои деды были на войне. Братья моих дедов - тоже мои деды, и разницы не было. Так  было заведено. Все они дрались отменно. А отменность эту я видел у них на груди. Медали и ордена. Я горд.
- Ты и школу окончил в Грузии?
- В школу я пошёл в 1969 году. В русскую школу: армянской там не было, а в грузинскую мать не дала. Она у меня молодец. Помню, мне было семь или восемь лет, и я спросил мать: "А с нашего балкона на какой стороне Армения?" Имел в виду сторону света. Она показала на юг. И каждый раз, смотря в ту сторону, я знал, что там, в этой стороне находится родное, очень родное, которое я обязан любить. С каждым днём во мне всё больше прибавлялось армянское. И когда "Арарат" (футбольная команда чемпионата СССР) проигрывал, то мне было больно. А когда "Арарат" стал чемпионом СССР и одновременно обладателем стал Кубка СССР, то это время было самое счастливое. Помню ещё, что в 1967 или 1968 году Тигран Петросян стал чемпионом мира по шахматам. Проучился я в школе в Грузии до пятого класса включительно. А потом мы переехали в Армению.
 
Это мать настояла, чтобы мы переехали. Отец купил дом в Кировакане, третий город в Армении. У нас был собственный дом, и ещё сад. В школу пошёл номер четыре, в школу имени Пушкина, а бюст Пушкина был во дворе, русская школа.
- Так ты учился в русской школе! Так вот почему ты так хорошо говоришь по -русски, как русский, и даже лучше.
-Так получилось, что армянского я тогда не знал, знал русский и грузинский. Вернее, знал, но очень плохо. Разговаривал кое - как, а писать и читать не умел, не знал. За пять лет учёбы научился и уже в десятом классе говорил, писал и читал очень хорошо.
-Ты, наверное, на одни пятерки учился?
- Учился не сильно. Был в середине и ничем особым не выделялся. За отметками не гонялся. Удивлялся, когда в классе соревновались на отличника. Учил то, что любил, а чтобы двойку не получить или исправиться, то просто заставлял себя. Не любил, когда навязывают. Мне было, да и сейчас интересно, когда чего - то добиваюсь сам.
- Алик, а какие предметы в школе тебе больше всего нравились?
- Очень любил армянский язык и литературу, русский язык и литературу. К этим предметам у меня было особое отношение.
- Я тоже,- обрадовалась Лена.- Оказывается, у нас с тобой много общего. Я всегда любила читать, и русский язык и литература - мои любимые предметы.
- Неудивительно: ты же филолог,- улыбнулся Алик.- Я тоже читал много. Но опять же оценки для меня никогда важными не были.
- Почему?
- Однажды учительница русского языка Мария Давыдовна вызвала на уроке. Проходили "Мцыри". А я - то очень люблю Лермонтова. И представляешь, не ради пятёрки, а ради себя. Как же я начал говорить и делать анализ, приводил отрывки, цитаты и т.д.! А она поставила мне три. Можешь себе представить, чтобы класс взбунтовался!! Было и такое. И я сказал себе:- А зачем мне её оценки? Потом я как – то случайно узнал, что она пять ставила тем, у кого отец директором был, или "знатный". А кто я был! Мои родители простые.
- Интересно, а какой национальности была глубоко (очень, очень глубоко!) уважаемая Мария Давыдовна? Армянка, русская, грузинка?
- Еврейка.
-Еврейка. Понятно. Скажи, это из -  за неё ты не пошел на филологический?
- Да Бог с ней! Я же литературу не ради неё любил и люблю.
- Я поняла, рассказывай дальше.

- Когда я кончил школу, в 1979 году, я хотел поступить у нас в педагогический на филологический. Но не получилось. Нужны были деньги. Без взятки было трудно поступить. А денег не было. И по большей части из-за этого "заглох" во мне филолог. Я узнал, что у нас в городе в сельскохозяйственном техникуме есть лесной факультет. Лес из всех отраслей подмигивал мне своей романтикой. И я пошёл туда. Поступил. Да так, что обо мне написали в газете.
- Про что?
- А ничего особенного. Просто в газете освещали ход экзаменов, как идут, как сдают, и в пример привели, как я химию сдал.
- И как ты её сдал?
 - Химию? Единственную четвёрку получил я.

Алик рассмеялся. Лена рассмеялась тоже:
- Представляешь,  а я меньше химии любила только физкультуру. Зато когда я в музучилище поступала, единственную пятёрку по профильному предмету тоже из всех поступающих получила я одна.

- А преподаватели удивлялись: почему он поступил к нам?- продолжал Алик. Проучился год, и меня забрали в армию. Сперва определили в Германию. Держали нас в Ереване несколько дней. Проверяли здоровье, а куда нас, в какую часть, не говорили. Кто - то сказал, что в пехоту. А я убежал. Дома говорили, что меня посадят. Наутро пошёл в военкомат и сказал, что туда не хочу. Военком был хорошим человеком и мне сказал, что прошло то время, когда меня спрашивают, что мне нравится. Сейчас тебя никто не спрашивает, сказал. А я тогда ветреный был ещё.

Повезли меня, восемнадцатилетнего,  в Латвию, в Лиепаю. Около Лиепаи есть в лесу посёлок Паплака. Там стоял ШМАС - воинская часть, школа младших авиационных специалистов. Заделали курсантом и начали муштровать. Всё время я вспоминал, как перед отправкой военком мучительно перебирал бумаги, про себя приговаривая: " Хочу, чтобы ты в боевой полк попал". Наверно, посмотрел на мой "габитус" и данные анкеты, отличное знание русского. Вот там, в Паплаке, я часто его вспоминал и … проклинал. Что же они с нами делали…
 Зато через шесть месяцев службы я мог порвать любого американского коммандоса, выйти с огня и ворваться в пламя. Многие не выдерживали.
- Что делали? И что такое "габитус"?
- Милая, ты кушай, не отвлекайся, а то не буду рассказывать.

Лена послушно взяла с тарелки второй бутерброд и отхлебнула кофе, а Алик продолжил:
-Габитус - биологический термин. Вообще внешний облик дерева. Я в иносказательном смысле.
- Теперь понятно, почему ты не испугался двух пьяных подонков. Ты бы и четырёх таких одолел бы. Ты такой сильный… Алик, скажи, а у вас там, в армии не было дедовщины? Тебя никто не обижал? Уверена: ты -никого...

-Что ж, оглянусь … Прослужил я в Паплаке шесть месяцев. Сдал экзамены и получил квалификацию " авиамеханик СД-3 класса". "Сд" - значит "самолёт двигатель".

Повезли в Ригу, оттуда самолётом на Украину, в Ивано-Франковск. Определили в первую эскадрилью боевого полка. Стояли там МИГ- и. Истребители-бомбардировщики. Дедовщина? В учебке не было дедовщины. Потому что все одного призыва были. Там сержанты " орудовали". А в полку было. Несильно, но было. Несильно, потому как порядок и дисциплина всё- таки какая - то была.

Полгода к самолёту не допускали, чистил, подметал, технику изучал, теорию учил, приобретал навыки, а потом приглянулся инженеру эскадрильи, и он меня допустил к обслуживанию самолёта. За мной закрепили самолёт и ангар. Техник офицером был, но летать летчики летали. У них специальное образование было. Полёты, полёты, полёты... Были драки, неурядицы, недопонимание, солдатское снобство. Всё было. Кормили плохо. Были у меня друзья. Особенно дружил с Геной Певневым. Получил отпуск за хорошую службу. Потом меня перевели во Львов. Там и демобилизовался. Приехал, продолжил учебу уже в Ереване, там кончил техникум, определили на работу в Гугаркский лесхоз бригадиром. В том же восемьдесят четвёртом я приехал в Воронеж. И здесь нежданно-негаданно я нашёл свое счастье-это ты, Алёна...
 - И я счастлива твоей любовью…Алик, скажи, а почему ты приехал именно в Воронеж?
 - Почему в Воронеж? Я писал во многие места, но все, как бы сговорившись, мне отвечали, что я должен ехать в Воронеж. Ну,  я и подал документы на заочное, в лесотехнический, в Воронеж. Нашёл знакомых, которые там жили. Поехал к ним. Помню.

Один кореш запросил четыре тысячи рублей ,чтобы обеспечить поступление, но таких денег у меня не было, и слава Богу. Было всего две тысячи рублей. Я поближе к институту, на Берёзке снял дом, вот этот, где мы сейчас, и начал готовиться к экзаменам.
- Как ты готовился?
- Как я готовился? Не выходил из дома. Покупал хлеб, сыр, консервы. Этим и питался. Бабуля охала и ахала. Ты, говорит, как монах. Ну, выйди на свет. А однажды, когда шел с магазина, познакомился с одним парнем. Оказывается, он неподалеку живёт и тоже готовится. Стали готовиться вместе. Очень помогло. Пришла пора. Вспомнил из "Онегина": "Пришла пора. Она влюбилась".

Лена улыбнулась. Алик тоже улыбнулся ей, подлил ей в чашку кофе и продолжил свой рассказ:

- В приёмной комиссии мне выдали бумажку для оценок, и я пошёл на консультацию к первому экзамену. Там я увидел одного земляка, мы с ним очень подружились потом. Оказывается, он тоже сдаёт. Но его из-за драки выгнали из гостиницы. Он перебрался ко мне, мы с ним стали жить вдвоём с этого дня. Наутро сели в трамвай номер три. Когда сидели и ехали, пух прилетел и сел мне на плечо, на грудь. Откуда он взялся? В этот день была химия. Зашли, было много народу.


  Сдал я химию. Получил три. Помогла женщина - экзаменатор. Могла поставить два, но она всё вытаскивала, задавала дополнительные вопросы, ну и поставила три. Спасибо ей. А мой друг тоже сдал, но по блату.

Вторая была математика. Тут я был уверен, что сдам. Помню, функция была, задача, уравнение. Более - менее справился, и когда пошел отвечать, то Фурменко хотел мне два поставить. Тут я сказал: дайте дополнительное, если что - то не устраивает. Подошла опять женщина и на листе сама написала, не дала этому Фурменко, а сама написала и дала мне, сказав: "Иди, готовься". Я посмотрел на то, что она написала, и удивился. Было очень легко. Написал, поставили три. Я был рад. Друг же после долгих переговоров тоже получил три.

Потом была физика. Было пять дней до экзамена. Друг не учился: вся надежда его была на его двоюродную сестру, которая имела связи. А я зубрил. Да! Тот пух - он опять ко мне пришёл в трамвай , когда на математику ехали. Он, этот пух, прилетел и к физике в трамвае. Друг заметил это и сказал: « Слушай , смотри, опять этот пух». Да. Вот такие дела!

Физику я сдал на четыре. Перед тем, как войти, мне как бы изнутри сказали: "прочитай абсолютную и относительную влажность". Прочитал. И что? Первый вопрос: "Абсолютная и относительная влажность". Второй был про электрические заряды, закон Кулона, а третий задача с оптики. До меня был один армянин, который, получив два, повёл себя очень плохо, и я боялся, что меня срежут.
Но знаешь, очень честно себя повела комиссия. Трое их было. Просто сказали мне, чтобы передал соотечественнику, что надо.

А друг получил два. Не помогла сестра, не смогла.

Из всех армян и грузин остался только я. Оставалось сочинение. Было ещё дней пять. Кто кончал русскую школу, писал сочинение, а кто национальную - диктант. Я боялся. Я видел, как русские навалом получают двойки и подумал: ну, раз они-то не могут, то и я получу два. Пошёл в приёмную, поговорил, чтобы меня на диктант перевели. Перевели. Писал диктант. Получил четыре и поступил.
 Конкурс меня не касался. У меня направление было.
Вот так и поступил.
- По сочинению ты бы получил пять.
- Не знаю. Да и зачем мне пять? Мне поступать надо было.
 - -Алик, а какое у тебя отчество?
- Багишевич.
- Очень приятно, Александр Багишевич, а я Елена Николаевна.
- Милая...Мне прямо не верится, что я не сплю и не вижу это во сне. Представляешь,  вчера я стою перед окном, очень хочется к тебе, хочется прижаться к тебе и целовать тебя. Представляю, что мы на улице, перед "Спартаком". Я  говорю, что хочу поцеловать тебя, а ты говоришь, кончай, смотрят. А пусть смотрят, скажу. Тихо от всех у тебя слушаю снег, а твой образ передо мной, im ser...
-Твой передо мной тоже... Алик, как ты меня назвал?
 – «Im ser» – это по - армянски значит «моя любовь»…
 - Красиво звучит…И ты очень красивый, Алик, – сказала Лена.
 
Они уже встали из-за стола. Алик обнял Лену.

- Да ладно тебе, я самый обычный, а вот ты у меня красавица, Леночка. Знаешь, я обязательно научу тебя армянскому, и ты полюбишь язык моего народа, ты его выучишь, я знаю, ты обязательно полюбишь Армению.
- Я её уже люблю, Алик, - сказала Лена,- я люблю все, что связано с тобой.

Алик наклонился к её лицу и поцеловал её в губы горячо и страстно. – Я тоже люблю этот город, в котором мы встретились с тобой,- прошептал он,- люблю, потому что здесь живешь ты…

- А откуда ты знаешь, что я была на вокзале?
 - Это не важно, любимая…
 
Алик обнял её и прижал к своему сердцу. Лена услышала, как оно бьётся тяжелыми толчками. От поцелуев Алика у неё зашумело в ушах, руки стали горячими, и она немного пошатнулась от легкого головокружения. – Леночка, давай присядь, а то упадёшь.

Алик подвёл её к огромной железной кровати, накрытой шёлковым покрывалом.
 –У меня дома такое же покрывало было,- удивилась Лена, -и  такая же кровать с пуховыми подушками и периной. Раньше, когда мы жили в доме на Героев Сибиряков…
– Где? – в свою очередь удивился Алик.- Ты не поверишь, но я жил на этой улице, когда летом впервые приехал в Воронеж.

- Жарко,- сказала Лена, - как же здесь жарко! Как летом!
 - Ещё бы, за стенкой - русская печка, - улыбнулся Алик.
- Надо же, у моей бабушки в доме была такая же печка с заслонкой и под…
- И поддувалом,- подсказал Алик. Лена смотрела на него во все глаза.- Лена, сними свою кофту, а то ты тут запаришься. Моя бабка очень любит жару, здесь всегда так натоплено, давай я тебе помогу.

Алик стащил с неё белый пушистый мохеровый свитер. Под свитером было только коричневое кримпленовое платье. Увидев это платье, Алик издал удивлённое восклицание: он увидел буквы на левом кармашке. – Откуда у тебя армянское платье?
– Брат привез мне из армии, он вернулся в ноябре, помнишь, я тебе писала, он служил в Ереване. Прочти, что там написано, мне всегда было это интересно.

Алик протянул правую руку, провел указательным пальцем по кармашку на её груди, остановился на несколько секунд, не отрываясь от кармашка, потом осторожно провел несколькими пальцами по кармашку вниз...
…………………………………………………..