Ликвидация

 Ликвидация
По мотивам повести В.Быкова"Сотников"
Действующие лица:
Сотников, партизан
Рыбак, партизан
Портнов, следователь полиции
Настена
Будила, полицай
Действие происходит зимой 1942 года в Белоруссии и после войны.

СЦЕНА 1.
Затемнение. Хруст снега под ногами, глухой, надсадный кашель прорезают тишину. В полосу тусклого света выходят двое партизан, медленно бредущие по заснеженному полю.
СОТНИКОВ: (перехватывает винтовку на плече). Далеко еще?
РЫБАК: Да теперь рукой подать. Я эти места как свои пять пальцев знаю, осенью с хлопцами хаживал. Этой самой дорогой до хутора и добирались. Тогда удача нам улыбнулась, не с пустыми руками вернулись в отряд. Глядишь, и в этот раз поживимся… Кашель сотрясает морозный воздух.
СОТНИКОВ: Черт бы его драл! Привязался, как репей.
РЫБАК: А чего ж ты командиру не доложил, что хворый? Остался бы в отряде. Вон, сколько желающих отказались. СОТНИКОВ: Потому и не отказался, что другие отказались.
РЫБАК: (остановился, смотрит на Сотникова). Чудной ты, право слово. (огляделся, снова зашагал по снегу). Хотя, от простуды на войне еще никто не помер. До жилья доберемся, согреемся, даст Бог, горячей бульбы пожуем – как рукой снимет. Знаешь, вчера задремал на болоте – хлеб снился. Теплая буханка за пазухой. Проснулся, а это от костра припекло. Обидно до смерти…
СОТНИКОВ: Не мудрено. Неделю на пареной ржи сидим.
РЫБАК: Да уж и паренка на исходе. Гронский вчера остатки прибрал.
Сотников начинает отставать.
РЫБАК: Ты чего плетешься? Держись за мной. По моим следам – легче будет.
СОТНИКОВ: Не отстаю… Знобит что-то.
РЫБАК: У меня на хуторе Любка живет. Слыхал? Огонь-баба… Отогреет…
СОТНИКОВ: (кашляет). Девки у тебя на уме.
Рыбак останавливается, смотрит на Сотникова с тревогой.
РЫБАК: Если совсем худо – топай назад. Я один управлюсь. Не возвращаться же с пустыми руками.
Сотников кутает озябшие руки в широкие рукава шинели.
СОТНИКОВ: Ничего. Идем.
РЫБАК: Это не спасет… (протягивает шарф). Обмотай шею. Теплее будет.
СОТНИКОВ: А ты?
РЫБАК: Обо мне не печалься. Мне не привыкать… Не околею… Ты в армии кем служил? Не небось, не рядовым? СОТНИКОВ: (кашлянул). Комбатом. А что?
РЫБАК: В пехоте?
СОТНИКОВ: В артиллерии.
РЫБАК: Ну, тогда понятно: мало ходил. А я вот в пехоте всю дорогу топчу. От старшины до рядового дослужился. Ты кадровый?
СОТНИКОВ: Не совсем. До тридцать девятого в школе учительствовал.
РЫБАК: Значит, институт закончил. А я пять классов всего.
СОТНИКОВ: И что с того? (Они снова остановились.)
РЫБАК: Не отставай, интеллигент…
СОТНИКОВ: Не отстаю.
Затемнение. Шаги по снегу затихают вдали. Наступает тишина, нарушаемая лишь отдаленным лаем собак. Выстрелы. Немецкая речь…

СЦЕНА 2.
Кабинет следователя. В углу – печь, рядом – скамья. За столом – следователь Портнов. Он неуклюже барабанит пальцами по пишущей машинке.
ПОРТНОВ: Начальнику окружной полиции господину Геттелю. В ночь с 5 на 6 декабря 1942 года в районе Большака, в десяти километрах от районного центра, двумя вооруженными бандитами был ранен немецкий солдат. (достает шкалик, выпивает). Партизанская сволочь. (продолжает печатать). С помощью местной полиции был организован поиск. Бандиты были обнаружены в деревне Лесничее на чердаке одного из домов. Кроме бандитов была арестована хозяйка дома. Бандиты сдались добровольно. По данному делу ведется следствие.
В кабинет заглядывает полицай Будила.
ПОЛИЦАЙ: Господин следователь, арестованных к вам?
ПОРТНОВ: На допрос.
ПОЛИЦАЙ: А ну, давай к следователю…
Полицай вталкивает в кабинет Рыбака и раненого в ногу Сотникова.
ПОРТНОВ: Посади их на лавку, лицом к стене.
ПОЛИЦАЙ: А ну, живо на лавку и мордой в стенку!
Рыбак помогает Сотникову сесть, садится сам. Портнов отрывает напечатанный лист, кладет его на стол.
ПОЛИЦАЙ: А бабу куда, господин следователь? В подвал?
ПОРТНОВ: Ее тоже сюда. На допрос.
Полицай уходит. За дверью слышится ругань.
НАСТЕНА: Звери! Изверги! Куда вы меня тащите? У меня там дети малые остались в хате!
ПОЛИЦАЙ: Раньше надо было думать!
НАСТЕНА: Ах ты, погань! Истязатели!
ПОЛИЦАЙ: А ну, глотку заткни, стерва, а то хуже будет! Повесим вниз головой, за язык твой поганый!
Полицай вталкивает в кабинет женщину.
НАСТЕНА: Чтоб вам до воскресенья не дожить!
Женщина испуганно оглядывает комнату.
ПОРТНОВ: Фамилия?!
НАСТЕНА: Что?
ПОРТНОВ: Фамилия?
НАСТЕНА: (на ее лице появляется подобие улыбки). А… Так это вы! Простите, вы же меня знаете!
ПОРТНОВ: Я задал вопрос – ваша фамилия?
НАСТЕНА: Так я Демичева… Настена… по отцу Ивановна… У меня детей трое… Васька, Мишка, Аленка.
ПОРТНОВ: Я о детях пока не спрашиваю. Отвечайте… (берет ее за плечо, резко поворачивает к партизанам). Как оказались эти бандиты у вас, и как давно вы у них служите, в качестве агента?
НАСТЕНА: (отворачивается от партизан). Я не знаю их.
ПОРТНОВ: Врешь! Почему же они тогда оказались у тебя на чердаке?.. Явка?
НАСТЕНА: Нет! Я не знаю их! (подбирает слова). Они зашли и вышли… Откуда мне знать, что они на чердак полезли?.. Что я, своим детям враг? Отпустите меня…
ПОРТНОВ: Выкладывай все, как есть.
НАСТЕНА: Я все, родненький, сказала… Я их не пускала… Я за дровами ходила… В избе холодно… В лес пошла. ПОРТНОВ: К кому и зачем?
НАСТЕНА: Миленький, я ж вам все, как на духу, говорю… Я за дровами в лес ходила… Вернулась… они уже сидят… эти двое… Я их гнать хотела. У меня же дети…
ПОРТНОВ: Врешь… врешь… О детях своих не думаешь…
НАСТЕНА: (бросается в ноги следователю). Отпусти меня… я век за тебя молиться буду!
ПОРТНОВ: (слегка гладит ее по голове). Бедная женщина, ты думаешь, мне не жаль твоих детей?.. Ошибаешься… Я тоже не враг твоим детям. Но ты и меня должна понять… Эти бандиты найдены у тебя на чердаке… с оружием… А ведь идет война… и ты знала, что за укрывательство и пособничество партизанам полагается расстрел. И что мне теперь делать?
НАСТЕНА: Отпусти меня.
ПОРТНОВ: Я не могу тебя отпустить, пока не расскажешь правду.
НАСТЕНА: Что было – я все рассказала… Отпусти глупую бабу к детишкам… Они сейчас проснутся…
ПОРТНОВ: Проснутся!
НАСТЕНА: А меня рядом нет.
ПОРТНОВ: Вот и будь разумной, говори все, что знаешь, и я тебя выпущу к ним.
НАСТЕНА: Простите глупую бабу.
ПОРТНОВ: Только признанием сможешь спасти и себя, и детей.
НАСТЕНА: Я все рассказала, ей Богу!
ПОРТНОВ: (резко поднимает ее). Нет, ты не глупая вовсе… Но ничего, посидишь и подумаешь… Может, что и вспомнишь. От этого зависит, вернешься ты к своим зверёнышам или сдохнешь здесь, как собака под шомполами полицаев.
Портнов кладет дело в папку и выходит из кабинета. Настена медленно поднимается с пола и смотрит на партизан. НАСТЕНА: Ироды… Зачем вы ко мне пришли? Других изб не было, что ли?
Затемнение.Действие переносится в избу Настены.

СЦЕНА 3.
Изба. Сотников сидит на скамье. Рыбак стоит рядом, с немецким автоматом в руке.
РЫБАК: Здрасьте… хозяюшка!
Настена вздрагивает, поворачивается к партизанам.
НАСТЕНА: (в ужасе). Сидите, значит?
РЫБАК: Да вот, тебя дожидаемся.
Настена вздыхает, стаскивает с головы платок, расстегивает старенький тулупчик.
НАСТЕНА: Это какая же у вас ко мне надобность? Хлеба, сала, может, яиц на яичницу захотелось?
РЫБАК: Зачем ты так…
НАСТЕНА: (заглядывает за занавеску). Спасибо хоть, детей не разбудили… Они у меня голодные… Как котята, клубком свернулись и спят на печи… Шли бы вы подобру-поздорову.
РЫБАК: А ты не гони… Мы ведь не немцы…
НАСТЕНА: А кто же вы? Может, красные армейцы? Так они на фронте воюют, а вы по закоулкам шастаете. Да еще подавай вам на стол. А у меня дети. Кто их кормить будет? Ты? А может… (показывает на Сотникова)… этот?
РЫБАК: А мужик у тебя где?
НАСТЕНА: Мужик у меня на фронте, как все мужики… Шли бы вы, пока полицаи не нагрянули…
СОТНИКОВ: Она права, Рыбак… Надо уходить.
РЫБАК: Не встревай пока. Хозяюшка, мы к вам по-хорошему, а вы…
НАСТЕНА: По-хорошему вы, я гляжу, не понимаете. Я могу и по-плохому. (берет веник, начинает подметать избу). Защитнички…
РЫБАК: (осторожно). Ты не ругайся… Тут, видишь ли, хозяйка, товарищ… мой… того…
Настена с подозрением смотрит на Сотникова. Тот попытался встать, но застонал от боли.
РЫБАК: Плохо ему.
СОТНИКОВ: Черт, присохла, наверное.
НАСТЕНА: А ты не дергайся. Тебя же не гонят.
РЫБАК: (помогает Сотникову пристроить ногу на скамье). Подложить что-нибудь надо…
НАСТЕНА: Сейчас… посмотрю.
Хозяйка дает Рыбаку старую телогрейку.
НАСТЕНА: На, так мягче будет. У него жар, видно.
РЫБАК: Не страшно.
НАСТЕНА: Вам все не страшно. И стреляют вас – не страшно. И что мать где-то убивается – ничего.
РЫБАК: Нам бы теплой водички – рану обмыть. Ранило его.
НАСТЕНА: Да уж вижу. Не собака укусила. Вон всю ночь под Старасельем бахали.
Хозяйка достает чугунок с водой, ставит возле лавки. Рыбак кладет автомат рядом со скамейкой.
НАСТЕНА: Говорят, одного полицая подстрелили.
РЫБАК: А кто говорит?
НАСТЕНА: Бабы…
РЫБАК: Ну, если бабы, то верно – они все знают.
Рыбак стаскивает с ноги Сотникова сапог.
РЫБАК: Хозяюшка, может, и перевязать чем найдется?
Настена дает Рыбаку чистый полотняный обрывок.
НАСТЕНА: Держите… вот нашла.
СОТНИКОВ: Спасибо. НАСТЕНА: Мне ваше спасибо ни к чему… Шли бы от греха подальше.
Рыбак начинает бинтовать ногу Сотникова. Настена стоит у окна. Рыбак споласкивает руки в чугунке, протягивает Настене.
РЫБАК: Ну, вот, операция и закончена. А вот что дальше – вот загвоздка.
НАСТЕНА: А я разве знаю, что у вас дальше?
РЫБАК: Идти он не может – факт.
НАСТЕНА: Сюда же пришли.
РЫБАК: К своим. НАСТЕНА: А мне от вас какая радость? Не слыхали, что в Сосновке было? Пришли партизаны, нагрузились продуктами и в лес… А потом пришли полицаи и все… Нет Сосновки… Спалили… Уходите… Я прошу вас, Бога молю.
СОТНИКОВ (заходясь в мучительном кашле): Уходим, Рыбак… У неё дети…

РЫБАК: Жалостливый какой… А как я с тобой пойду, подумал?

Рыбак шагнул к окну, всматриваясь в серую пелену надвигающегося дня.

РЫБАК: Немцы!

Схватил со стола оружие, словно отчаянный зверь, загнанный в угол.

НАСТЕНА: Не стреляйте! Дети у меня… Не берите грех на душу!

Рыбак, как пантера, метнулся обратно к окну.

РЫБАК: Трое идут! Прямо сюда!

Сотников, силясь подняться, издал сдавленный крик и рухнул обратно на скамью. Боль пронзила его, сковав тело.

РЫБАК: Навязался на мою голову…

В избе повисла густая, как предгрозовая тишина, пауза. Каждый звук казался оглушительным.

НАСТЕНА (шепчет, в голосе – паника): На чердак… Лезьте на чердак!

СОТНИКОВ: Помоги мне встать…

Рыбак, с неохотой, подхватил Сотникова под руку, рывком поднимая на ноги.

РЫБАК: А ты смотри, хозяйка, рот откроешь – мне терять нечего.

Новая волна кашля сотрясла Сотникова, заставив согнуться пополам.

РЫБАК: Заткни глотку! Не кашляй!

Сотников, с мольбой в глазах, посмотрел на Настену.

СОТНИКОВ: Простите нас… Мы не знали… что у вас дети…

Настена, словно тень, исчезла в сенях.

Затемнение.

Действие вновь переносится в кабинет следователя.

СЦЕНА 4.

Кабинет следователя. Сотников, измученный, стоит у двери. Следователь Портнов, не поднимая глаз, открывает папку, достает бумаги.

СОТНИКОВ (мысленно): Ну вот, тут всё и кончится! Господи, только бы выдержать…

ПОРТНОВ: Вы что-то сказали, молодой человек?

Сотников, напряжённый, как натянутая струна, взглянул на следователя. Портнов, не торопясь, пододвинул к нему стул.

ПОРТНОВ: Можете сесть.

Сотников опустился на стул, стараясь не потревожить раненую ногу.

ПОРТНОВ: Познакомимся. Портнов. Следователь полиции. А как ваша фамилия?

СОТНИКОВ: Моя фамилия вам ничего не скажет.

ПОРТНОВ: А всё-таки?

СОТНИКОВ: Ну… допустим, Иванов.

ПОРТНОВ: Не возражаю. Пусть будет Иванов. Из какого отряда?

СОТНИКОВ: Вы думаете, я вам скажу правду?

ПОРТНОВ (уверенно): Скажешь. Какое имели задание? Куда шли? Как давно эта женщина у вас в пособниках?

СОТНИКОВ: Никакой она не пособник. Мы случайно зашли к ней в избу, забрались на чердак. Её и дома-то не было.

ПОРТНОВ (с улыбкой): Конечно, случайно.

СОТНИКОВ (твердо): Да, случайно!

ПОРТНОВ (с ухмылкой): Вы же умный человек. Надо было придумать что-нибудь похитрее.

СОТНИКОВ: Вы можете поступить с нами, как вам угодно, только женщину не трогайте. Она ни при чём. Просто её хата оказалась крайней, а я не мог идти дальше.

ПОРТНОВ: Где ранили?

СОТНИКОВ: В лесу. Два дня назад.

ПОРТНОВ (берет со стола лист и показывает Сотникову): Не в лесу, а на большаке этой ночью. Видите? Мы знаем достаточно, чтобы вас расстрелять. А доказать невиновность матери невозможно. Вы найдены в её доме с оружием. А ведь идёт война… Вы совершили ошибку.

СОТНИКОВ: Я признаю это.

ПОРТНОВ: Уже хорошо. Тогда исправляйте. Говорите, где отряд, ваши связные, явки. Этим, может, вы и спасёте женщину с детьми.

СОТНИКОВ (подбирая слова): Я в отряде недавно.

ПОРТНОВ: Допускаю. Но вы ведь куда-то шли? (Внимательно смотрит на Сотникова.) Куда?

СОТНИКОВ: А если я всё объясню, вы отпустите женщину? Вы можете это обещать?

ПОРТНОВ: Я не обязан вам ничего обещать. Я ставлю вопросы, а вы должны на них отвечать.

СОТНИКОВ: Ни за что погубите женщину. А у неё трое детей.

ПОРТНОВ: Губим не мы. Губите вы! Вы её в банду втянули. Почему тогда не подумали о детях? (За дверью раздался тяжёлый топот, послышались голоса, ругань.) Итак, куда вы шли?

СОТНИКОВ: Мы заблудились…

ПОРТНОВ: Опять врёте. Но я человек терпеливый и даю вам несколько минут подумать.

СОТНИКОВ: Не утруждайтесь.

ПОРТНОВ: Ты жить хочешь?

СОТНИКОВ: Может, помилуете?

ПОРТНОВ: Бандитов мы не милуем, а расстреливаем или вешаем. Но сначала я дам поработать нашим… (Посмотрел на дверь.) Они ведь тоже на службе, у них своя работа, и они её делают с огоньком. Повытянут из твоего молодого тела все жилы, переломают поочередно все косточки… И на этом закончится следствие и твоя молодая жизнь. А чтобы там, в лесу, не шибко беспокоились, объявим тебя… предателем.

СОТНИКОВ: Я не предам…

ПОРТНОВ: Не выдашь ты – другой выдаст. А спишем всё на тебя…

СОТНИКОВ: Сволочь ты, Портнов.

ПОРТНОВ: Хотите откровенно? Я не обиделся. Я насмотрелся на таких героических людей… на допросах. И почти все говорят одно и то же, пока не начнёшь их пытать… А там уже всё это исчезает. Страх всё вытесняет, и человек становится самим собой – простым ничтожеством.

СОТНИКОВ: А кем ты был до войны?

ПОРТНОВ: Это не важно. Главное, кто ты сейчас.

СОТНИКОВ: Женщина ни при чём, запомни. Мы без неё залезли на чердак.

Портнов, не отрываясь, смотрел на Сотникова. Пауза. Затем Портнов резко открыл дверь.

ПОРТНОВ: Будила, можете его забирать. Он мне уже не нужен.

На пороге возник полицай. Сотников медленно поднялся и, в последний раз, взглянул на следователя.

ПОЛИЦАЙ: Идём ко мне в гости, я тебе маникюр делать буду.

Полицай грубо схватил Сотникова и вытолкнул за дверь.

ПОЛИЦАЙ: Я из тебя дурь выбью, комиссарская сволочь!

СОТНИКОВ: Плевать я хотел на тебя!

ПОЛИЦАЙ: Скоро поплюёшь! Кровью похаркаешь!

Портнов положил на стол чистый лист бумаги и карандаш.

ПОРТНОВ: Скажешь.

Затемнение. Раздался лязг железа… Смех полицаев. Истошный крик…

ГОЛОС ПОЛИЦАЯ: Ну, где цвай бандит? К следователю!

Кабинет следователя. У двери, словно привидение, стоял Рыбак. Ужас застыл в его глазах, когда он оглядывал кабинет.

РЫБАК: А где же Сотников? Сначала же, наверное, должны были привести его с допроса, а потом уже взять меня.
СЦЕНА 5.

Неожиданно, словно из-под земли, за спиной Рыбака возникает Портнов. Движением хищника он хватает его за шиворот.

ПОРТНОВ: Фамилия!

РЫБАК: (встревоженно, почти выдыхая) Чья?

ПОРТНОВ: Твоя!!

РЫБАК: Рыбак!

ПОРТНОВ: Год рождения?

РЫБАК: Тысяча девятьсот шестнадцатый.

ПОРТНОВ: Где родился?

РЫБАК: Под Гомелем.

ПОРТНОВ: Жить хочешь? (В голосе сталь и угроза)

РЫБАК: Хочу! (В глазах мольба)

Портнов рывком опускает Рыбака на стул.

ПОРТНОВ: Ты парень с головой, не то, что некоторые…

РЫБАК: Что?

ПОРТНОВ: Куда шли?

РЫБАК: (медленно, подбирая слова) Шли за продуктами в Сосновку, а она сожжена… поэтому зашли в деревню…

ПОРТНОВ: А кто командир банды?

РЫБАК: Командир отряда? Ну, этот… Дубовой.

ПОРТНОВ: (изображая удивление) Дубовой?.. А где отряд?

РЫБАК: В лесу… В Борковском.

ПОРТНОВ: Сколько человек в отряде?

РЫБАК: Человек тридцать…

ПОРТНОВ: Врешь, сучонок! У нас есть сведения, что больше.

РЫБАК: Было больше. Но бои… потери…

ПОРТНОВ: (торжествующе) Что, пощипали вас наши ребята? То-то же!.. А теперь ты мне скажи, кто из вас стрелял ночью? Ты или он?

РЫБАК: Не я…

ПОРТНОВ: Значит, тот? Как его фамилия?

РЫБАК: Кого?

ПОРТНОВ: Напарника…

РЫБАК: Не знаю…

ПОРТНОВ: Встать, сволочь партизанская! (Рычит сквозь зубы)

Рыбак, словно по команде, вскакивает и вытягивается по стойке "смирно".

ПОРТНОВ: Так ты, значит, родом из Могилева?

РЫБАК: (дрожащим голосом) Из-под Гомеля…

Портнов с отработанной ловкостью толкает Рыбака со стула. Тот, кубарем, летит на пол. Сапог Портнова с хрустом обрушивается на пальцы руки Рыбака. Крик боли разрывает тишину. Рыбак, судорожно дергаясь, пытается свободной рукой вырваться из-под стального пресса, но безуспешно.

ПОРТНОВ: Фамилия…

РЫБАК: (сквозь стон) Чья?

ПОРТНОВ: Твоя!

РЫБАК: Рыбак.

ПОРТНОВ: Где остальная банда, отвечай?!

РЫБАК: В Борковском лесу…

ПОРТНОВ: А какие у вас связи с этой бабой?

РЫБАК: Никаких, ей-богу!

Портнов с отвращением убирает сапог с руки Рыбака.

РЫБАК: (сквозь зубы, с ненавистью) Просто зашли погреться и поесть. А тут ваши ребята нагрянули…

ПОРТНОВ: А ребята и нагрянули! Молодцы! Так говоришь, никаких?..

РЫБАК: Нет никаких!!

ПОРТНОВ: Не виновата? А вас принимала? На чердаке прятала? Думаешь, не знала, кого прятала? Отлично знала! Покрывала, значит. А по законам военного времени что за это полагается?

Портнов медленно достает наган. Каждый его шаг приближает дуло к лицу Рыбака. Тот, в ужасе, зажмуривает глаза. Тягучая пауза, наполненная предчувствием неминуемой гибели.

ПОРТНОВ: Жить, значит, хочешь?

Рыбак судорожно кивает головой.

ПОРТНОВ: Возможно, мы сохраним тебе жизнь… Что, не веришь? Мы можем… Мы все можем… Только с условием…

Рыбак, приоткрыв глаза, смотрит на Портнова с надеждой и опаской.

ПОРТНОВ: (прячет наган в карман, словно даря шанс) Ты нам расскажешь все. Вступишь в полицию… Хочешь послужить Великой Германии?

РЫБАК: Я? (Недоумение и страх в голосе)

ПОРТНОВ: Мы тебе дадим оружие… и ты будешь убивать…

РЫБАК: Кого?

ПОРТНОВ: Врагов наших. Можешь сразу не отвечать. Подумай. Но помни: или пан, или пропал. (Открывает дверь, бросает взгляд в коридор) Будила, как там наш герой?

ПОЛИЦАЙ: Молчит. Этого забирать?

ПОРТНОВ: В подвал его. (Забирает дело, уходит, оставляя за собой смрад предательства)

РЫБАК: (оставшись один, с ненавистью выплевывает) Гнида фашистская…

Затемнение.

СЦЕНА 6.

Подвал. Сырой, темный, пропахший плесенью и страхом. Рыбак долго, не отрываясь, смотрит на лежащего Сотникова. В его взгляде – смесь жалости и смятения.

РЫБАК: Как они тебя…

СОТНИКОВ: Воды…

РЫБАК: Я сейчас…

Рыбак, крадучись, подходит к двери, приоткрывает ее.

РЫБАК: Хлопец, тут это… Воды надо.

ПОЛИЦАЙ: Я тебе не хлопец, а господин полицай.

РЫБАК: Господин… полицай… Извините, человек помирает.

ПОЛИЦАЙ: Туда и дорога бандиту.

Дверь с грохотом захлопывается, отрезая надежду. Рыбак, понурившись, снова опускается к Сотникову.

РЫБАК: Сволочи!

СОТНИКОВ: (слабым голосом) Кто здесь?

РЫБАК: Это я, Рыбак! Как ты?

СОТНИКОВ: Терпимо. А тебя били?

РЫБАК: (после короткой паузы, стараясь скрыть правду) Да не, не очень.

СОТНИКОВ: Я им ничего не сказал… А ты?

РЫБАК: (меняя тему, торопливо) Послушай, пока есть время, нам надо с тобой договориться…

СОТНИКОВ: О чем?

РЫБАК: (тихо, почти шепотом) Послушай. Если спросят, надо отвечать одно. Шли за продуктами на хутор. Хутор сожжен. Поэтому оказались в деревне…

СОТНИКОВ: Я им ничего не скажу…

РЫБАК: Надо кое-что и сказать. Мы из отряда Дубового. Отряд сейчас в Борковском лесу… Пусть проверят…

СОТНИКОВ: Но отряд… действительно в лесу…

РЫБАК: Ну и что? Им все равно до него не добраться. Если мы их не проведем, не схитрим, то нас расстреляют или повесят…

СОТНИКОВ: Смерти боишься?

РЫБАК: А ты, я смотрю, на тот свет собрался? А я жить хочу, чтобы бить этих гадов… Понимаешь, душить вот этими руками. Послушай! Я тоже не лыком шитый. Нам надо их повадить, как щуку на удочке. Иначе перетянешь, порвешь – и все пропало.

СОТНИКОВ: Ничего не выйдет.

РЫБАК: Мне следователь предложил идти к ним… в полицию.

СОТНИКОВ: (с удивлением и тревогой) Вот как! Ну и что ж – побежишь?

РЫБАК: Не побегу, не бойсь. Я с ними еще поторгуюсь.

СОТНИКОВ: Смотри, проторгуешься.

РЫБАК: Так что же, пропадать?

СОТНИКОВ: Они ведь тебя в полицию зовут не в карты играть. Рыбак, я тебя прошу, как солдат солдата, не лезь в это дерьмо.

РЫБАК: Солдат я, а ты труп. Помереть легче всего…

СОТНИКОВ: Смотря как умирать!

РЫБАК: Я не хочу просто так умирать, ни за что. Какой в этом смысл?

СОТНИКОВ: Смысл есть… поступить по совести.

РЫБАК: По совести говоришь… А кто меня сюда, здорового мужика, и эту бабу укатал? Кто? Молчишь? Совестливый нашелся. А кто немца подстрелил, там, на большаке? Я предупреждал, чтобы не стрелять. И что вышло? Тебя ранили, я ведь тебя не бросил. Вспомни, на чердаке у бабы, чего ты глотку свою не заткнул от кашля? А когда они нас обнаружили, ты ведь стрелять хотел. Я у тебя оружие выбил. Думаешь, струсил? Я за бабу и детей испугался… Вот моя совесть думает. Совестливый. Умереть хочешь, чтобы скрыть все свои грешки, а отвечать кто будет? (Начинает трясти Сотникова. Тот от боли стонет.) Молчишь? Черт с тобой. (Отпускает Сотникова. Тот закрывает глаза.) Поступай как знаешь… А я буду за жизнь бороться до конца.

За дверью раздается ругань. Голос Настены: "Душегубы! Звери!!" Открывается дверь, и полицай грубо вталкивает в подвал женщину.

НАСТЕНА: Куда толкаешь, негодяй! Тут же мужчины, а божечка мой!

ПОЛИЦАЙ: До утра посидишь.

НАСТЕНА: А утром что?
ПОЛИЦАЙ: А утром – грос аллес капут! Понял?

НАСТЕНА: Чтоб вам на осине висеть, зверьё поганое…

РЫБАК: Ты потише бы… Чего на рожон лезешь?

НАСТЕНА: Я бы их всех… Ладно, фашисты, чужие люди, чего от них ждать. Но наши-то, которые с ними? Жили рядом, в глаза глядели, а теперь убить норовят. Это разве люди? Звери!

СОТНИКОВ: Пить…

НАСТЕНА: Вот, звери, как парня изувечили…

СОТНИКОВ: Пить…

Настена крадется к двери, прислушивается. Стук костяшками пальцев по дереву.

НАСТЕНА: Воды дайте, изверги!

На пороге возникает полицай, в руках эмалированный котелок.

ПОЛИЦАЙ: Держи. И чтоб этот бандюга к завтрему был, как огурчик.

Настена подхватывает котелок, спешит к Сотникову.

НАСТЕНА: Приподними его…

Сотников жадно припадает к воде, пьет взахлеб.

НАСТЕНА: Выживет ли?

РЫБАК: А ты не каркай…

НАСТЕНА: А тебе, гляжу, повезло больше.

РЫБАК: Моё – всё впереди. А тебе, может, и обойдется.

НАСТЕНА: Обойдется, говоришь? Вон, немец, которого ночью подстрелили, сдох. Чтоб им всем передохнуть!

РЫБАК: Так вот почему меня следователь так упорно спрашивал, кто стрелял.

НАСТЕНА: Да какой он следователь? Наш, местный… Учителем в школе работал. С ребятами спектакли ставил, дети его любили… Ласковый такой был, "добрый день" всем раздавал, с мужчинами за руку здоровался. Культурный… Я ему однажды помогла, заболел он сильно… Так я в город пешком ходила, чтобы лекарство достать… Если бы я тогда знала… что вот так обернется – гадиной станет. Ирод проклятый! Что удумал… чтобы я выведала про вас. Про отряд, ну и еще кое-что. И зачем вы ко мне пришли?
Рыбак, словно загнанный зверь, юркнул в темный угол подвала. Тьма, как хищная птица, набросилась на него, оставив на свету лишь испуганное лицо.
РЫБАК: Верно говорят, от судьбы не уйдешь, как клещ вцепится и не отпустит. Неужели всё кончено? Не может быть… Я всегда находил лазейки, выкручивался. А теперь? Здесь ни смелость, ни хитрость не помогут, нужно что-то… другое. Что?! Связан по рукам и ногам. Шевели мозгами, Рыбак! Неужели следователь врал, когда что-то обещал, даже уговаривал, будто в душу лез? А я, дурак! Зря на допросе упирался. Завтра может быть поздно. Нет, на смерть не согласен, ни за что! А с этим Сотниковым не сговоришься. Упертый осел! Сам одной ногой в могиле, и хоть бы хны. Не хочет даже пальцем пошевелить, чтобы товарища спасти. Да кому не известно, что в этой проклятой игре под названием жизнь выигрывает тот, кто хитрее? Иначе никак! Пусть этот геройствует, а я… Рассказать… значит предать… И остаться в живых! Жить! Вот он, единственный шанс! Вырваться отсюда, из этого пекла, к своим, а там я этим гадам глотки перегрызу, голыми руками! (Сотников закашливается). А что, если Сотников до утра не дотянет? Может, и к лучшему…

Бледный луч выхватил из темноты лицо Настены, измученное и заплаканное.

НАСТЕНА: Прости меня, Демьян… не уберегла я деточек… Забрали… И тут житья не дают. Деточки мои родненькие! Как они там без меня? Ой, дитятки…
Свет упал на изможденное лицо Сотникова.
СОТНИКОВ: Неужели утро уже не настанет для меня? И это последняя ночь на свете? Пуля мгновенно, без мук оборвет жизнь – не самый худший из возможных, во всяком случае обычный солдатский конец на войне. А я, дурак, всё боялся погибнуть в бою. Теперь такая гибель с оружием в руках кажется мне недостижимой роскошью. Правда, за эти несколько партизанских месяцев я всё-таки что-то успел сделать, исполняя свой долг гражданина и бойца. Пусть не так, как хотел, – как позволили обстоятельства: несколько врагов всё же нашли смерть от моей руки. И вот наступил конец. Но я не вправе погибнуть прежде, чем не спасу эту женщину. У нее ведь дети. Надо взять всё на себя. Пожертвовать собой ради спасения других. И тогда моя смерть явится нелепой случайностью по воле этих пьяных прислужников. Как и каждая смерть в борьбе, она должна что-то утверждать, что-то отрицать и, по возможности, завершить то, что не успела осуществить жизнь. Иначе зачем тогда жизнь? Слишком нелегко дается она человеку, чтобы беззаботно относиться к ее концу. Надо собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть.

Настена шепчет молитву.

НАСТЕНА: Божечка, помоги, защити детей моих.

СЦЕНА 7.

На пороге подвала возникает полицай с винтовкой в руках.

ПОЛИЦАЙ: Выходи. Ликвидация.

Сотников с усилием поднимается на ноги.

СОТНИКОВ: (кричит глуховатым голосом). Позовите следователя!

Рыбак и Настена удивленно переглядываются.

ПОЛИЦАЙ: Отследовался уже.

РЫБАК: Отведите нас к следователю.

ПОЛИЦАЙ: Отведем, а как же!

СОТНИКОВ: Позовите Портнова.

Появляется Портнов.

ПОРТНОВ: Я слушаю.

СОТНИКОВ: Я хочу сделать одно сообщение.

ПОРТНОВ: Я внимательно слушаю.

СОТНИКОВ: Я партизан. Это я ранил немецкого солдата. (Кивает в сторону Рыбака). Тот здесь оказался случайно. Женщина тоже ни при чем. Берите одного меня.

ПОРТНОВ: (с усмешкой). И что?

СОТНИКОВ: (заикается от неожиданности). Как что? Я убил немца!

ПОРТНОВ: Убедительно, но следствие по вашему делу уже закончилось. Вы, как бандиты, будете все расстреляны.

Рыбак делает несколько шагов к следователю, вытягивается "руки по швам".

РЫБАК: Господин следователь, я согласен… согласен идти в полицию. Я тут, ей-богу, ни при чем. Вот он подтвердил…

ПОРТНОВ: Вы согласны вступить в полицию?

РЫБАК: (со всей искренностью). Согласен.

СОТНИКОВ: Сволочь!

Настена бросается в ноги следователю.

НАСТЕНА: Тогда пустите и меня! Пустите! У меня малые, ах, божечка, как же они! У меня малые дети!

ПОРТНОВ: Вижу, не любишь детей своих и не дорожишь ими.

Портнов отталкивает ее ногой.

ПОРТНОВ: Этих – увести.

Полицай хватает Сотникова за шинель.

СОТНИКОВ: Я сам.

Сотников, шатаясь, бредет к выходу. Его подхватывает Настена.

СОТНИКОВ: Простите меня…

Настена кивает в ответ.

ПОЛИЦАЙ: Пошевеливайтесь!

Сотников и Настена исчезают в дверном проеме. Портнов, проводив их взглядом, достает фляжку, жадно прикладывается к ней и толкает Рыбака к двери.

ПОРТНОВ: Отрабатывайте!

РЫБАК: Что?

ПОРТНОВ: Доверие нужно заслужить. Там ваши… наши враги.

Рыбак делает шаг к двери.

Темнота.

В свете прожектора – Сотников. Рядом, в другом луче света – Настена. Неподалеку – Рыбак и Портнов. Следователь достает оружие, взводит курок и протягивает его Рыбаку.

ПОРТНОВ: Смелее!

Рыбак оглядывается. За его спиной – полицай Будила с автоматом. Рыбак поднимает наган и направляет его на Сотникова, затем зажмуривается.

Темнота. Два выстрела сливаются в один оглушительный звук. Свет на Портнова. Он прячет свой наган, из которого только что произвел выстрелы, подходит к Рыбаку и отбирает у него оружие.

ПОРТНОВ: А ты чего глаза закрыл? Испугался? А вообще-то ты молодец. Два выстрела – два трупа.

Портнов хлопает Рыбака по плечу. Рыбак открывает глаза. Недалеко, на земле, лежат Сотников и Настена.

ПОРТНОВ: Служи, солдат великой Германии!

РЫБАК: (неуверенно). Хорошо.

ПОРТНОВ: Яволь надо говорить.

РЫБАК: (тихо). Яволь!

ПОРТНОВ: Не слышу!

РЫБАК: (громко). Яволь!

ПОРТНОВ: Привыкай!

Портнов уходит. Будила стаскивает с убитого Сотникова сапоги.

ПОЛИЦАЙ: Хороши сапожки! (Подходит к Рыбаку и хлопает его по плечу). Полушубочек твой тоже хотел прибрать. Не вышло. А ты чего стоишь? Пойдем, я тебе водки налью… Заслужил.

Полицай ковыляет в допросную. Рыбак провожает его недобрым взглядом. Смотрит на убитых Сотникова и Настену. Снимает полушубок и накрывает тело Сотникова. Опускается на колени.

РЫБАК: И за что же ты так меня хлещешь, судьба, судьбинушка?

Темнота. Стук пишущей машинки.

МУЖСКОЙ ГОЛОС: В протоколе следственного дела было указано имя предателя. Им оказался Сотников Михаил Владимирович. В связи с этими обстоятельствами мать Сотникова умерла от сердечного приступа, а отец его до самой смерти обивал пороги инстанций, доказывая непричастность сына к измене Родине, но безуспешно…(Рыбак медленно встает с колен и бредет в допросную.) Только спустя много лет в органы безопасности пришел человек, который рассказал, что произошло на самом деле в декабре 1942 года.

СЦЕНА 8.

Послевоенное время. Кабинет следователя. За столом сидит следователь в очках, заполняет протокол. (Желательно, чтобы зрители видели только спину следователя.) Следователь продолжает печатать.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Так вы, значит, родом из Могилева?

РЫБАК: Из-под Гомеля…

Следователь поворачивается к Рыбаку и снимает очки. Перед ним следователь, как две капли воды похожий на Портнова. Пауза.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Давайте всё по порядку. Я внимательно вас слушаю.

Темнота. Шаги по хрустящему снегу, глуховатый, простудный кашель. В лучах света появляются двое партизан, медленно бредущие по заснеженной дороге…