Эвакуация кулуары гитлера

Александр Евдокимов

=фрагмент=
__________
Э В А К У А Ц И Я
роман-притча
______
из
п о э м ы
(прозаического изложения жизни нашей)

Б У Р Л А К И
трёхтомник

_______________
в стиле «Rock-in-Room»
in the style of «R-&-R»
_______________

(фюрер в кулуарах о параде на Красной)


…Ульянов взвился над архитектурой застольного убранства и завертелся на одной ножке, выбрав для кульминационного тона, шпиль из бутылки шампанского.
Юлой вертелась траурная атмосфера строгих манер Мавзолея – впервые: неслось пространство вокруг него, растягивая предметы в линии и, вдруг, в этих пестрящих линиях раскисшей палитры, стал формироваться абрис человека!...
Пазлы устремились в портрет и изложили тело гостя: в мундире, с прилизанным чубчиком в левую сторону и с квадратными чёрными усиками.
Ленин замер.
- П-пгастите… вы – немец?!
- Я! Ихь…
- Пег-гестаньте… и-йхать… говог-гите по-г-гусски… здесь это пг-госто… моё положение позволяет… я пойму и, конечно… понимаю!... У меня много немецких дг-гузей! Вы кому служите?... на каком попг-гище… или чего к нам? С чем пг-гишли, что пг-гивело? Не от Парвуса, надеюсь… Вы слышите меня, хег-х? Эй-ей…   
Немчура стал сдержанно возбуждаться – усики вздулись!
- Ихь… Это я вот… яволь… Я вольно… я довольно… могу гово… излягаться… по…
- Лягаться, что ли, вы можете, – Ульянов порхнул с бутыля шампанского на пол к германцу, – судаг-гь!…
 

!Грани крышки саркофага разделили пространство стеклянной стеной!–!Они смотрели в себя с обеих сторон – хозяин и гость!


- Судаг-гь, вы в др-ругом измер-р-рении…
Ленин указал на огранённое пространство за плоскостью своего отражения.
- Вы картавите?!... или…
- А что? – Владимир Ильич шагнул на своё отражение и, совместившись, проник в нутро саркофага. – Ну, вот мы… едины. За этой гранью говорить можно на любых языках, а переводом представиться всегда только русский… Да, скверно и ни о чём лучше не думать – прозвучит сразу отборная матерная брань. Наша земля всегда слышит глубинный голос собственных корней… Всегда!
- Пэр-рэвотчык? – изрёк немец ломано.
- Не напрягайтесь – говорите свободно и не думайте о языке: говорите, как думаете!
- Ах-а!... П-пере… Да: переводчик?
- Пусть – так!
- Слышу – вы уже не картавите?
- Забудьте! – Ильич заломил руки назад и прищурился. – С чем пожаловали? Территориальные вопросы, политические, или экономические?! Хотя у нас, так сказать, платформа одна – марксистская! Ведь так, товарищ?!... От Парвуса?
- Товарищ?! – Гитлер поразился. – Нет, не от него… Свои имею паруса! Ха-ха… А-а, ты же этот?! Узнаю-узнаю…
- Ленин!
- Ленин, так ты же… того?!
- Ничего – я привык! Рекомендую: мой дом! – Ульянов широко обвёл бесконечное пространство. – Одна пустота, то есть полный – писец! Хорошо! Писец, потому, что ничего не надо, а значит – всё есть! Есть не хочешь?! Ты кто?
- Вождь нации! – тихо гаркнул фашист и чуть присел перед вождём русской революции.
- Не ври! – отмахнулся Ильич. – Я всех ваших знал – кто сепаратные дела проворачивал и деньгами сорил… с подачи англичан, конечно…  Всех! У вас бы… у тебя мозгов не хватило бы!
- Пардон! Я… ихь… я фюрер… или… как там?!... а – вождь! Да! Я-я-я!... С двадцать первого года вождь национал-социалистической партии!
- Да, помню я тебя! – Ильич успокоил немца.
- И я тебя! – обрадовался фюрер. – Мне твои работы помогли во многом, когда камф писал! Особенно шустро и откровенно ты с террором!...
- Есть: не скг-гою… тьфу ты! Не скр-рою… р-р-р!... р-рою!... м-ми, м-мэ, м-ма-а!... – а-да, есть у нас много общего… Вы же партия труда – партия пролетариата?!
- Да! И социалистическое нас единит! Только вы не картавьте… пожалуйста… У меня инстинкты!... животные к тем, у кого отсутствует буква «эр-р-р»! Тер-р-рпеть не могу травоядных и ботаников! 
- Понимаю… Это у меня привычка, чтобы только причаститься к этому сословию.
- К евреям?! – Адольф поразился до невозможности!
- А что они вам?! Эффект интеллигентности! – Ленин сунул кисти рук в карманы жилета. – Ведь, вы всего лишь ефрейтор, а я несостоявшийся…
Фюрер нервно топнул.
- Не-ет! На-айн!... Но-оуф-ф! Не-ет! – Адольф вспенился и затих. – Мы состоялись!... Народы у нас вот!... вот здесь, вот, они у нас! Народы!... Тысячи… Миллионы… Все перед тобой! Я даже уроки стояния брал! Да! Рекомендую! У арийских наследников! Я стоянием и взял! Стоянием и жестами! Показать?!
- Довольно, батенька! – ухмыльнулся Ильич, – а то и я, глядишь… примкну к вашему шалашу…
- И замечательно! – Гитлер вывел в своей позе изгиб преклонения. – Замечательно было бы! Я, собственно и за этим… За понимай-т…
- За каким – за этим?! – Владимир Ильич стряхнул с кистей рук жилет и саданул ладошками Гитлера в плечи, выбив вожделенное стояние – до обычного. – Чего ты там, ефрейтор, натворил?! И чего хочешь здесь? А?!
Германский лидер стряхнул с себя панибратские обхождения и прокашлялся.
- Мне надо… это… Парад мне надо!
- Что? Парад?!
- Я… Да, то есть!
- Какой парад?
- Красивый! Для истории! Для всей Европы и!... чего она там – Европа?!... Она вся уже у меня в руках! Для мира всего пройтись войсками своими хочется! Перед миром! Я обещал! Понимаешь?!
- Ну, так и пройдись!
- Не понял?... – Гитлер воодушевился, – ты согласен?! Я знал, что мы близки и поймём друг друга! Знал!
- Понимаю! Иди! В чём проблема?!
- Ты шутишь?!
- Нисколько: если мож-ж – иди, где хош-ш! Это из хохлов…
- Знаю их – да… Некоторые… такие!... Незаменимые просто!
- Мне спасибо скажи! – Ильич зло ухмыльнулся. – Мой брестский мир… точнее: обстоятельства мне навязанные… в общем, в условиях брестского мира и заявились, из американской идеи, «украинцы», как нация… На почве провоцирования национальных чувств, проявляется уже нацизм, а дальше и весь набор! Наша Малороссия – окраиною косится!...
- О, – это так! – Гитлер принял позу стояния, кисти рук сплелись у мотни. – Как их?!... Банда… э-э… банде-э… банде-эровцы! Лучше моих и побольше бы их… для самой грязной работы!... Но, как же я пройду тут?!
- Где? – Ленин увидел указательный палец немца, упёршийся перстом в родной пол! – Здесь?! У нас?!
- Я-я… Ой! Да… На Красной п-п-п…! – Адольф схватил свой палец и тот пропал в кулаках. – П-палец что-то…
- В Москве на Красной площади?! – Владимир Ильич рассмеялся, но вдруг, затих. – Интересно… Это ты за этим… сюда?!…
- Да! – фюрер смотрел на вождя умоляюще. – Пройтись! Позарез… надо! Англию утереть! Францию-то… я уже того!... Даже вагончик тот же приказал построить, чтоб новый договор подписать-тъ…
- Месть Версальскому?
- Ага!
- Хитёр! – Ленин ярко выразил свои лучи у глаз. – Прочим: фашист, есть – фашист…
- Политика’, есть – политика'! – продолжил лучи, но у своих глаз Адольф. – Элемент моего стояния! Пройтись по Красной – фундамент моего влияния на массы! Репутация!
- Э-эх! Адольф, обдристация это! – расхохотался Ульянов. – Извини!... Ой-йё-ой!... ха…
- Ч-что такое?! Не понимай-т: пройтись-съ… по вашей площадь-тъ – только и всего?! Наполеон же была?!
- Был, но без парада! К тому же: был – да сплыл! Он же, лишь пример того, что не туда пошёл! Адольф, мне тебя жаль!
- Ч-что?! Я уже под Москва!
- И ч-что?!
- И я пройду по ней!
- Возможно… Тут главное: как пройдёшь… Не пожалеешь?!
- Нет! – Гитлер шагнул мерить периметры тусклого пространства у саркофага. – Великий германский на…
- Н-на! – прервал вождя вождь. – Когда решил в брусчатку шаг печатать?!
- Седьмого!
- Какого?
- Седьмого – какого?!
- Какого?!
- В твой день!
- Что-о?! В мой?!
- Именно! Седьмого ноября!
Владимир Ильич Ульянов-Ленин сначала умер ещё раз, потом заржал дико, но после чего устало ухмыльнулся.
- Так он же уже того… прошёл он! И войска сразу с парада – к тебе навстречу ушли… на фронт! В бойню! Тебе зачем это?! Ты же опоздал!
- Но уйти уже нельзя!
- Дурак ты, ефрейтор! Уходи, найди ум, наконец!
- Как?!
- Ножками! Скажи всем, что опоздал и всего-то! А?!
- Не могу! Обещал!
- И что делать? Ты же не смог и не сможешь, да и опоздал! Вот, если бы я опоздал…
- Да, а если бы ты опоздал с революцией?! С гениальной революцией! Что бы тогда?!
- Если бы я опоздал с революцией… Я был бы рад! Есть точка невозврата… Мать бы её – эту точку!...
- Так, я же в ней!
- Чего ты хочешь?! Опоздал же – факт!
- Переписать…
- Что – переписать?
- Ч-что? Ч-что ещё?! Историю! Чего тут ещё?!
- Что?!
Адольф прервал тусовку.
- Не я… всё это!... Не моя идея с маршем по… Геббельс придурок! Мастер пропаганды! Понаплёл, идиот, а я повёлся!... Помоги! У меня есть арийские прорица…
- Кто?!
- Прорицатели… А что?! Да, ясновидящие, или эти, как их… провидцы… ясновидя…
- Ты что! – прыснул от смеха Ленин, но тут же смутился, глядя на фундаментальный порыв фашиста. – В это веришь?! О, сколько у тебя опиума для народа!
- Какой опиум?! Всё так! Мои вестники ещё ни в чём не ошиблись! Пророки истины, так сказать! Они и предскажут, и внушат! Я верю! Я был на страницах сакрального календаря древних ариев…
- Мошенники!
- Но-но… арийцы! Арий, значит, «свободорождённый» и «знатный»!
- Да-да… а ещё, Адольф… мой блаженный, можно перевести, как «друг», или наоборот – «враг»! Неплохо внушают твои провидцы, или как их там…
- Эти могут и я убеждён: они перепишут историю! Помогут нам в этом! Тут, главное, ты мне помоги?! – Гитлер медленно поднял одну ногу высоко перед собой и вытянул носок, а руки сымитировали парадный взмах! – Пройти мне помоги! И-и… ать-два! Айн-цвай! Чтоб дрогнула земля от брусчатки Кремля! А?!...
Адольф Гитлер пошёл пародийно в этом тёмном пространстве, чеканя шаг… =
: усы и подбородок потянулись в безумие – в будущее;
: задница отклячилась задорно назад, напряжённым отвесом;
: руки вскидывались – карикатурно – локтями вперёд вместе с ногами – нелепо, но широко и парадно – правая с правой, левая с левой…
Вождь русской революции и мирового пролетариата поймал на повороте триумф фюрера и немецкий мундир застыл, как оловянный солдатик.   
- Пошли, я тебе о Дарвине расскажу… Посидим-поедим! Выпьем! Пошли…
- Но как?! Я сам уже жрать хочу, как… Мы же того – в разных мирах, так сказать… Я знаю эти плоскости: я же ариец!
- Правильно: иди смело сквозь эти грани – к столу, а я в отражении этих граней к нему присяду!... Вот и будем вместе… трапезничать! Ха-х… Пошли!
Саркофаг устроил застолье вождям, объединяя в гранях крышки все немыслимые пространства, пропустив их к друг другу по плоскостям, так и сквозь их же самих: живое и мёртвое стало – виртуально-бессмертным…
- Ну-с, присаживайтесь! Чем богаты!…
Гитлер поблагодарил кивком головы и расположился напротив Ленина.
- Да, я только червячка заморить! – зашептал фашист над закуской.
- Червячка?!... О! Кого-кого, а червячка ты успеешь заморить – дай время! – ухмыльнулся Ленин. – Однозначно!... О-о!... Какое суровое и категоричное русское слово?! А?!... Надо кому-то из наших политиков подарить! Самому мудрому, или для того, чтоб стал мудрым провидцем! Кому-то там – в будущем… А-а?!... «Однозначно!»… Хорошо! И… к суровой правде… добавить, для перцу – «подонки»!… по-отечески, чтоб…
- Мудрому – да!... Я-я! Тогда и нашему… это категорическое пойдёт!
- У вас нет мудрых… в будущем! Нет! Только для того, чтобы «червячка заморить», или… как весь мир морить в червях… Ха-х-ха-х!
- Да-нет, мне только червячка заморить! – продолжал шептать фашист над закуской. – Мне бы главное… мне бы… как-то… мне…
Рука Гитлера изобразила маленького немецкого солдатика и этот ариец браво зашагал по скатёрке.
- Не спеши! – Владимир по-княжески подхватил бутылку и занёс над посудой. – Ну: за встречу!...
- Хорошо… Но, как же – не спеши?! – фюрер стащил со скатёрки своего солдатика – в кулачок и согрел дыханием. – Ведь, время?!... Уходит!... Переписывать ещё… эту… историю… Там же мороз, как?!... Бррр!... Солдаты мёрзнут!... Я больше о твоих волнуюсь… Да-да, у моих-то шоколад, да – шнапс… В волю… вот!…
Ленин наполнил стеклянные грани водкой.
- А в волю не надо! У наших только сто наркомовских и… шмат сала с луком… да эта… ещё тушёнка янков будет, наверное! Вот, послал бог помощничков! Союзнички-англосаксы! Извини: ссы в глаза – божья роса! И нашим, и вашим! Деньги не пахнут?! Ну-ну!... Но гниют, как дела плотские – это уж знаю теперь!... Не с тех войну начал! Ну – давай!...
Гитлер сжал губы куриной попкой и потянул вместе с ними подбородок вверх и глубоко вздохнул, втягивая маленькие усики носом.
- Так! Эта… думал у вас до холодов… с триумфом… думал… Грехи Маркса и Энгельса, думал, утоплю в кров… в кр-рылатой победе… над вами! Утоплю, как утопию и… пройдусь парадом, думал, они сами приползут!
- И не думай! Ты в своей захлебнёшься! – Ульянов взял рюмку и вылил в пустой стакан, быстро наполнив его до краёв! – Пей!
- Извини… я не могу… такой! – Адольф побледнел и сжался. – Я вот… этот, вот не-е!... не смог-ну… 
- Это мне! – прервал вождь русской революции и, не моргнув, выпил  полный стакан водки.
Гитлер обомлел, зажмурился и медленно вылакал несколько грамм из рюмки, и задохнулся!...
- До дна! – потребовал Ильич.
Фашист выглянул из-за граней посудины на хозяина стола и подчинился тут же: глаза фрица втянули в себя усы и их орбиты отразили всю его жизнь – от горшка – до вершка, то есмъ: до ефрейтора!


!Вагнер расплескался в его ушах мгновенно в совершенно новой интерпретации!–!Ефрейтор стал медленно перевоплощаться в верховного Главнокомандующего, через арийское стояние, – вставая со стула!


- Wagner! – лицом осветился главарь вермахта и вытянулся до парадного, желая уже гаркнуть краткое со вскинутой рукой за горизонт!
- Да, Вагнер, – промокнул салфеткой губы Владимир Ильич, – прекрасная музыка! Тангейзер!...
- Tannhaeuser… Тангейзер – обомлел Гитлер и влюблённо посмотрел на русского вождя. – Наш!
Владимир демонстрационно скомкал салфетку и отшвырнул её на стол.
- Да – ваш!... Сколько в нём и торжества, и лиризма, и драматизма и!... оптимизма!... Светлая музыка!
Ульянов-Ленин взмахнул рукой и зазвучала оркестровка Тангейзера: ветер ворвался, трепыхаясь в пространстве салфетками и чубчиком ефрейтора, выворачивая его в правую сторону! 
Гитлер слез с парадного арийского стояния сверх-человека: сполз нехотя, как сдувшийся шарик – слился на стул, вспотев!
- Товарищ, господин! Вы же аристократ?! Мы же… это?... Мы же с тобой выше! Как эта музыка! Это гимн величию наци… нашего круга! Круга другой религии! Ты отрицаешь её и правильно: такая не нужна! У нас – другая! И у них много общего. Ведь, так?
Ленин весело оглядел стол, игнорируя ветер.
- Владимир Ильич! – немец вновь зашагал маленькими солдатиками по скатёрке, но уже с обеих рук. – Вы же вождь всего мирового пролетариата! И я создал – пролетарское государство: нацию пролетарскую, в основе которой высшая раса – пролетарского происхождения! А в основе – сверх-человек!...
- У американцев спёр этот бред! – сделал зевоту Ленин. – Нордического происхождения…
- Да, послушайте! – фашист схватил бутылку и налил водки в стакан Ульянову – до краёв. – Ваша свершившаяся революция… В которую никто не верил… хотели только навредить армии Николаши, помешать и силы оттянуть от фронтов! Свершилась, всё-таки… облетела весь мир и… и завоевала все умы человечества! Она взбудоражила всю Европу и ваша идея…
- Ваша! – отмахнулся Ильич.
- Наша! – съел мгновенно собеседник. – Реализовалась в великой Германии! Национал-социализм раскрылся более совершенно… Более благоприятнее для своего народа! Общее благосостояние и уровень жизни выше других стран! Продемонстрировались достижения во всех сферах, а главное – в производстве, то есть – в индустрии, а именно – в опоре на пролетариат… и это…
- Это англосаксы… звёздно-полосатые это! Ведь, на американские деньги твои заводы мир коптят... красно-коричневой чумой!
- Какая разница?! Они ведь, не даром – зарабатывают… Потом, я всё заберу у них… у всех! Да, сами отдадут… после вас, сами поднесу…
- Меры не знаешь?! – прервал Владимир и переставил стакан на сторону фюрера. – Демонстрируй!...
- Да-да! – подхватил создатель вермахта. – Именно, продемонстрировать и нужно! Достижения ваших… наших учений… Реализацию в практике!... Парад! Парад перед всем миром! Парад достижений! И господство сверх… всех! Всех с верху и… донизу… до самого дна! Вот!... А где?! На Красной площади! И принимать его отсюда и вместе! – Гитлер указательным пальцем пригвоздил их застолье к массе всего Мавзолея! – А?!... Я уже и приглашения разослал! А!... Всем, всем, всем!... Как ты любил рассылать! Всем-всем-всем: всё, как ты! В точности, как ты призывал: «всем-всем-всем!» – с броневика! И правильный тезис! Ну, всё готово, кроме… чёрт!... Как же быть?! А-а?! Ты же рисковый, Ильич!...
- А ты, батенька, пьян, будто?! – Ленин поднял руки и поддёрнул рукава. – Из солдатиков на столе, знаешь что хорошо получается?
Кисти рук вождя потопали между посудой.
- Найн-н-нет…
Солдатики остановились и кисти стряхнули войско, как крошки с рук!...
- Меру знай и жри!
Германец со страхом обнаружил перед собой гранёный стакан – до краёв!
- Найн! Ой, нет! Нет-нет!
- Надо – перед парадом!
Немецкая голова отрицательно закачалась над столом отрицанием, или его протест расшатал всё застолье, вместе с Мавзолеем, – перед ними.
- Ты ешь! Еда градус крадёт – жри?!...
- Я слышал… поговорку вашу… мудрая… такая э-м-м… зачем жрёшь, когда пьёшь?! Ха-а!...
- Ха-ха… ха-рошая мудрость! – Владимир усмехнулся. – В ней суть! К чему тогда – благосостояние?! Натощак и работается легко, и думается… Разумно!... А?!
- Так вот и надо показать! Ильич, только показать: каким может быть благосостояние народа! – Гитлер вскочил и зашагал на месте энергично. – Показать! Или – нет: про-одемонстри-ирова-ать его моим на-аро-ода-ам!
У Ленина вновь пошли солдатики – из рук – по скатёрке!...
- Хи-хи-х, нет! Забава – да?! – вождь ребёнком увлёкся в игру. – Не знаю! Что?! Парад, что же ещё!
Марш корявых пальцев во всей шеренге сжался, скручивая дули!
Повисла тишина над фигами!
- А вы деньги… того… будто бы, ты брал… у-у…
- У-уморил… И что?! Что деньги?! Батенька, ты слова Бисмарка подзабыл? Или… подзабил на них?!... Освежить?!
- Железный канцлер и… первый он, как и я – великая история! Товарищ… господин! Поверь! Это надо всем! Слышите: «всем-всем-всем!»…
- И у меня также горели глаза, когда в опломбированном вагоне выезжал из Европы – в Россию-ма!... Также… Да-с: к апрельским тезисам… м-м-да – беда…
Гитлер несколько раз встал-сел, встал-сел и сел-встал!
- Я выпью его!
- Да?! Делай!
- Но тогда…
Ленин тоже тихонько качнул и Мавзолей, и застолье – к отрицанию, головой.
- Хотя бы, поговорим! Хотя бы, послушаешь?! Ну, как ходока… хо… хотя бы… Ленин!... я, как ходок у тебя… в сей час!
Ленин прервал раскачку вправо-влево и, задержав отрицательную качель мавзолея, толкнув столешницу: вверх-вниз.
- Не расплескай!
Немец зажал нос двумя пальцами и начал глотать напиток великого русского химика Менделеева: грани стакана плавились и стекали в лужёное горло оратора, гранулируя кадык и всё его нутро, согласно ёмкости.
- Сколько же здесь градусов?! – дышал только в себя и одновременно произносил фюрер, и пальцы с носа сползли на горло.
- Сорок.
- Не верю!
- Э-эть-я-а, Станиславский, мать твою…
- Смерть… голимая! – фашист, наконец, задышал. – Еврей?
- Кто?
- Этот?
- Нет. Алексеев… русский любитель игры… театральной. – Ильич протянул Адольфу солёный огурец. – Значит, увидел её голимую?!
Германец с удовольствием захрустел и закивал с облегчением.
- Голую и родную!
- Но это ещё не она! – Владимир вытер руки о салфетку и, лизнув пальцы, сплюнул. – Её ты ещё увидишь! Поверь русским… Эта земля пропитана верой…
- Станиславского?...
- Верой врагов… Железный канцлер об этом всех и предостерегал, чтобы помнили, верили… А этот… этот только играл… баловал, так сказать, а ты, мне кажется, заигрался, батенька, заигрался…
- Нет-нет! Найн… майн хер…  хер ли там, как у вас говорят!...
Национал-социализм поплыл в берегах социализма от ортодоксальности – до детской левизны: от ледника – до талого… и от тепло-неожиданного – до… запора!
Нацист начал жрать: жевались еда и слова, глотались жёваные паштеты, как мысли, так и пища.
- Невыносимо! В нас… у нас не столько! – немецкий организм начал понимать вкус пищи, приобретая активность в трапезе и аппетит. – Куда столько градусов?! Хотя – бодрит уже!
- Ещё, батенька?!
- Не! Хотя… да – я отец! Нации своей пролетарской… отец я! Пива бы… бы…варского…
Вожди осмотрели стол.
- Пошли ко мне! В бункер, пошли! Я тебе всё покажу, расскажу! Там всё педантично! Всё! И пиво баварское, и девочки… Давай, осмотрим площадь и…
Ульянов размял безадресно кисти рук: ваял и разрушал фиги-дули, ваял и разрушал…
- А вот спляшешь танец наш незамысловатый и тогда помаршеруем… может быть…
- Ради марша по Красной – на всё готов! Но парад будет седьмого ноября!... Ну, я им обещал, Ильич! Уже приглашения разослал… ну, Геббельс подставил, гад!
- Годится – перепишем! Правда: наш танец, но по сути – иностранец! Весь – из твоего нутра: наш, а будто, из твоих голяш!...   
- А-ну, – покаж! – перестал жевать Гитлер.
- Ну, всё – гуляш! Но, как глагол!... Гуля-а-аш!...
Владимир Ильич взмыл ветром на стол!...   
- Ши-истёр-ра-а! – заорал, выпучив глаза, Ленин и сиганул к потолку, перевернулся, и встал на него, занеся ногу к танцевальному па «шестёры», но – прислушался!
- Адольф, прячься, охранка, то есть жандармы… тьфу ты, как их… короче – шухер!
- А танец?... А марш?!
- Успеешь шестёркой сплясать! Бойся ею быть в камере! Поверь мне!
- А куд… ку..? – Адольф аристократично вытер губы рукавом, как в родном пивбаре и затрепыхался, вскочив, – да-ку, куда-ку… 
- В грани! – Владимир скользнул к своему отражению.
- Какой – гра’нит: памятъни-х-х… мне?!... Потом – мне!
- В кулуары! В мои грани – в крышку!... 
           За дверью ритмично, с разнобоем, бряцали шаги, приближаясь, но, тут же, разом всё смолкло…


/МоСт/ –
Москва-Столица…
во всех часовых поясах,
«лихих-90-х»!