Прабабушка Мэри

Крис часто рассказывал мне про свою прабабушку. По семейной легенде, его прадед Виктор, исследователь и путешественник, однажды побывал в экспедиции на острове Мадагаскар, из которой прив;з свою будущую жену. Её звали Мэри, она была юной и чернокожей. И прадед её обожал. Предки Криса жили в прибрежной части Аренланда, в большом фамильном замке. У всех у них были свои прихоти, но прадед Криса со своими изысканиями, похоже, превзош;л их всех. Тем не менее, Мэри сразу полюбилась домочадцам и стала важной частью семьи.

Так случилось, что почти все линии Крисова рода оборвались, кроме той, которая шла от Мэри и Виктора. Их же потомкам, кажется, не было числа, и фамильный замок всё время навещали то одни, то другие родственники. Мы с Крисом собирались поехать в сентябре, сразу же после нашей запланированной свадьбы, но духи судьбы или демоны рока распорядились иначе, и ехать в Аренланд пришлось в середине июля.

Семейный астролог определил день, который называется загадочным именем Фамадихана – то ли фестиваль, то ли семейное торжество, на котором должны были разом оказаться все родственники Криса. Традиция собираться вместе под одной крышей раз в семь лет и почитать предков приехала вместе с прабабушкой Мэри с острова Мадагаскар.

– М;ртвым необходимо иногда встряхиваться, – рассказывала мне потом старшая сестра Криса. Как и мой жених, она была экзотически красива.
– Встряхиваться?
– Именно! Это невероятно, увидишь.

Тогда я почти ничего не знала про Фамадихану, а никакого интернета ещё не придумали, чтобы можно было об этом прочитать, поэтому, помогая с приготовлением праздничных блюд, я лишь гадала, что всё это могло значить. Крис тоже ничего не рассказывал, только просил ничего не бояться.

Среда началась раньше, чем обычно. На календаре был ещё вторник, но кто в таких случаях смотрит на календарь? Перед домом выставили огромный стол, накрытый белой тканью, которую я поначалу ошибочно приняла за скатерть. А потом, когда среда в самом деле наступила, и утренние лучи солнца осветили дом и сад, дядя Криса спустился с крыльца, подошёл к одной из дальных дверей дома и отпер её. Это был фамильный склеп.

Затем Крис, его дядя и другие мужчины из их семьи спустились в склеп, чтобы через некоторое время вернуться с грязно-серым св;ртком, в котором угадывалось человеческое тело. Угадывалось – из-за головы. Я тогда ещё подумала: до чего круглая голова, и ведь даже под слоем ткани понятно, что это такое. Свёрток перенесли на стол. Здесь подошли женщины и стали разворачивать саван, затем бережно переложили л;гкое сухое тело и снова завернули, теперь уже в ту самую белую ткань, которую я приняла сначала за скатерть.

– Полностью человек уходит только тогда, когда он окончательно разложился, – объяснял мне незадолго до этого Крис. – Мы верим, что прабабушка Мэри даёт нам силу и оберегает наш род. Скоро ты будешь частью моей семьи, как когда-то стала она, и мне хотелось, чтобы ты побывала со мной на ритуале прежде, чем мы станем мужем и женой.

Мне было странно и страшно. Особенно когда Крис взял меня за руку и вслед за другими подвёл к м;ртвому телу.
– Это моя невеста, – представил меня Крис. Потом он что-то ещё хотел сказать, но запнулся, замолчал и посмотрел на меня. Я пробормотала что-то вроде: «Добрый вечер, прабабушка Мэри», – а потом нас оттеснили другие родственники, и уже не пришлось ничего говорить.

Когда все события последних семи лет были изложены, начались танцы. Прабабушку в саване кружили над головами, и качали, и перекидывали из рук в руки, и всё это было под ритмичную музыку, которая вводила в транс и чуть не вызывала образы другого мира.

Ночью мне снилась прабабушка Мэри, и потом ещё целую неделю я видела её во сне кружащуюся, знойную и вес;лую каждый день, пока мы жили в доме, пока я ходила мимо склепа, зная, что там лежит, за дверью. Пока я не привыкла. А потом мы уехали и осенью в самом деле поженились, и жили, и каждые семь лет приезжали к прабабушке Мэри поделиться новостями и встряхнуть м;ртвую старушку.

С тех пор прошло много лет. Нет Криса, ушла в иной мир его сестра и многие другие из его родни, от м;ртвого тела прабабушки Мэри остался один скелет (и тот, похоже, не полностью), а родственники приезжают и приезжают, каждые семь лет. Когда мне исполнилось восемьдесят, я решила переехать в этот дом в прибрежной части Аренланда и остаться здесь.

Не знаю, сколько мне ещё отмерено, но я давно и твёрдо решила: пора отпустить прабабушку Мэри на покой, а склеп будет моим. И тогда уже мо; тело по древней Мадагаскарской традиции будут каждые семь лет переодевать в новый саван и с моим телом будут танцевать наши молоденькие потомки. Мои потомки.