Данвичевская деревня

Слухи появились только через шесть месяцев, и это не к добру. Напрасно иные превозносят значение осведомлённости. Когда дело касается вещей мистических, единственный шанс, который нам оставляет потустороннее, – в незнании. И если бы не газеты, я бы предпочёл унести эту тайну с собой в могилу. Но с тех по, как печатное слово горит чуть ли не на каждом перекрёстке, притягивая сотни любопытных глаз, мне придётся вплести свой тихий голос в общий гул. Как знать, быть может, моя история послужит для кого-то предостережением. Как знать.

Наша экскурсионная группа возвращалась из Аркхимово через Провиденские горы. Теперь эти названия на слуху, и мне нет нужды объяснять, почему нам пришлось задержаться на пару дней, чтобы сделать крюк и проехать через этнопарк «Данвичевская деревня». Но тогда, шесть месяцев назад, это было серьёзным отклонением от маршрута, но наш проводник убедил нас следовать этим маршрутом.

На въезде в этнопарк мы остановились и вышли из автобуса. Вся «Данвичевская деревня» располагалась в долине реки между поросшими травой цветущими склонами. По обе стороны от воды стояли деревянные постройки, имитировавшие старинные здания. В трёх или четырёх местах через реку были перекинуты мостки.

В первом доме перед нами предстал целый гардероб разномастных этнических костюмов. Проводник настоятельно рекомендовал выбрать одежду, чтобы потом сфотографироваться на фоне понравившегося интерьера.

Сфотографироваться. Тут я внимательнее посмотрел на развешанные повсюду чёрно-белые фотографии серьёзных и хмурых людей, как будто сошедших со страниц старых семейных альбомов. Шевельнулось нехорошее предчувствие, но я его подавил.

Наверное, я дольше всех ходил между рядами одежды и не мог выбрать для себя костюм. Хотя куда честнее будет сказать, что я не хотел ничего выбирать. Прислушайся я тогда к своему внутреннему голосу, я бы бросился наружу со всех ног и, не дожидаясь автобуса, вернулся на развилку дорог. Но я не сделал этого, а вместо того, когда уже все вышли и, по-видимому, разбрелись по парку, покорно вытащил то ли плащ, то ли накидку сухого песчаного цвета и завернулся в неё.

В таких местах всегда есть три-четыре человека в приметной форме служителей, которые ходят с фотоаппаратами и предлагают сделать снимок. Здесь тоже такие были. Несколько раз они подходили ко мне и предлагали (с каждым разом всё настойчивее) сделать фото. Почему-то им важно было, чтобы я согласился и принял подобающую позу. А я бродил между постройками, косился на развешанные повсюду фотографии и мечтал только об одном: поскорее убраться из этого неуютного места.

По мере того, как долина погружалась в вечерние сумерки, людей становилось всё меньше. Я давно уже потерял из виду проводника и нескольких соседей по автобусу, чьи лица успел приметить за время поездки. А потом случилось то, о чём я до сих пор не могу вспомнить без содрогания.

Совсем рядом щёлкнул затвор, я вздрогнул и обернулся к тому месту, где стояли те, кого снимали, но увидел только растворявшиеся силуэты, а фотограф рядом со мной вынул из аппарата чёрно-белую фотографию, ухмыльнулся и посмотрел на меня. Тут уж я не стал терять ни минуты, резко повернулся к выходу из этнопарка и помчался к тому месту, где мы вышли из автобуса. Я надеялся застать его там или чуть дальше, но никакого автобуса, конечно же, не было.

Никто не знает, как мне удалось спастись. Впопыхах я забыл сразу сбросить плащ (или то, что мне тогда представилось плащом), и это чуть едва не стоило мне жизни, но, по счастью, он за что-то зацепился и соскользнул на землю, а я уже мчался со всех ног и даже не думал обернуться.