От Умбы до Тювы на шлюпке. 2

Загрузившись с объёмными рюкзаками в вагон, путешественники, наконец-то, оглядели друг друга и перезнакомились, кто не был ещё знаком раньше. Хотя в большинстве ребята были знакомы давно и ходили вместе в походы. Оказалось, что собрались курсанты всех факультетов: трое механиков, пара электриков, технолог и судовод. Поезд тронулся. Те, кто мурманчане, накрыли поляну домашних припасов. Недолгая минута ожидания повисла в воздухе.
— Чего не разливаем?
— Надо попробовать зелье на берегу!
Судовод наблюдал. Он похоже, отдал свои руководительские обязанности на откуп демократии. Как раз размышлял, не отразится ли пагубно такая либеральность на результате похода. Может быть недостаток строгой дисциплины приведёт к фиаско? Однако, он знал атмосферу доверительного общения в турклубе; принимал во внимание, что все курсанты добровольно пошли в экспедицию; да и раньше уже водил он группы, правда, в лыжные походы… В общем, посмотрим: окажется он прав или нет?
Бутылка прошлась по кругу и опорожнилась чуть прикрыв донышки эмалированных кружек.
— За успех нашего абсолютно безнадёжного предприятия! — продолжая традицию путешественников МВИМУ, огласил судовод.
Все со смехом поддержали этот тост, они отлично знали с чего начинается всякий поход.

В Кандалакше на переговорном пункте старший медлил, раздумывал, что сейчас скажет проректору.
— Добрались без происшествий… все, как один… настроение бодрое… исполнены решимости и энтузиазма… После похода, у вас в кабинете доложу… Если позвоню, значит что-то случилось, только в этом случае позвоню… но звонков не будет.

В Умбе, сгорая от нетерпения, ребята осматривали шлюпку. Когда сдёрнули брезентовый тент, первое что бросилось в глаза — гора всевозможных припасов. Такого обилия и разнообразия продуктов они не ждали. Рядом сторож причала переминался с ноги на ногу, подсовывал накладные, которые просил подписать для отчёта перед Зайцевым. Сторож был на связи с проректором МВИМУ, и парни, проверив по списку, конечно всё подписали. Попросили передать огромное спасибо Алексей Павловичу за щедрое снабжение.
После продуктов очередь дошла до вёсел, компаса, парусов, якоря и всего прочего: морского, дельного, вещественного. Никто никого в шлюпке не рассаживал, каждый занял приглянувшееся ему место на баночке.
Оставив половину поклажи на причале и прикрыв её тентом, почти сразу, отправились на морскую прогулку, попрактиковаться в гребле. Всем очень хотелось поскорее опробовать себя в деле.

Судовод сидел на румпеле, оглядывал команду. Все выглядели вполне достойно. Кто в телогрейке, кто в бушлате. Диссонансом к форменным бушлатам смотрелись вязанные спортивные шапочки, как-то не сочетались они с погонами Минрыбхоза и шевроном МВИМУ на левом рукаве.
— Сплаваем, для начала, на ту сторону залива! — предложил кормчий, указывая рукой на пляж, находящийся метрах в пятистах от них на противоположном берегу.
Он понимал, что его доля самая простая, держи румпель и выкрикивай команды. Для начала тренировок он решил считать в голос, пока ребята не сработаются и станут более менее синхронно двигать вёслами.
— Вёсла не заглубляем! Короче гребок! И-и раз, и-и раз! — выкрикивал он.
Получалось не ахти как слаженно. Попробовали, чтоб командовал загребной. Потом командовал тот курсант, что на носовой баночке. Вот у него получалось отдавать команды лучше всех. Наконец ялик заскользил по водной глади. Вёсла стучали друг о друга, вода от отдельных гребков окатывала гребцов, но больше всего брызг доставалось рулевому, ведь он сидел чуть выше остальных и менее всех был защищён от брызг. Он сидел на корме и, оглядывая округу, пытался вспомнить, где то здесь они стартовали зимой на лыжах четыре года назад и шли через Кандалакшский залив, вспомнилась история про Ёксель-Моксель. “Позже обязательно расскажу парням”, — подумал судовод. Шлюпка, тем временем дотелепала до противоположного берега.
— Правые гребут, левые табанят! — выкрикнул старший и одновременно переложил румпель.
Обратный путь; также враскоряку и наперекосяк пригребли к причалу. Пришвартовались раза с пятого.
— Чего, всё что ли, приплыли? — протестовали механики, два “шкафа”, сидящие на банке загребных.
— Парни, сейчас все заготавливаем дровишки. Потом, я остаюсь готовить обед и ещё кто-нибудь со мною. Мы первыми подежурим. А вы, кто хочет, садитесь в ял и, пока будет варится каша, рассекайте тут по округе.
Один из здоровяков механиков тут же отозвался:
— Пожалуй, я с тобой.

Развели костерок. На тросике над огнём подвесили плоские котелки, каны. Пока закипала вода и варилась каша, дежурные наблюдали с берега за своими товарищами. Те, всё увереннее и увереннее, резали водную гладь заливчика и вдоль и поперёк. И даже в неполном составе — в четыре весла.
— Глянь, Жень, парни уже сравнительно неплохо гребут! Завтра выйдем, там и сработаемся. Как думаешь, пройдём маршрут за три недели?
— Нет, Миша, на вёслах не пройдём.
— Как, ты сомневаешься? Или… думаешь, под парусом? Но мы даже ещё не поднимали парус! Когда там научимся?
— Полторы тысячи километров! На вёслах не реально… Нужно использовать попутный ветер… Самый лучший — это бакштаг, будем его ловить…
— Ловить бакштаг! — усмехнулся механик. — Звучит, по крайней мере, красиво.
— Точно, Миша. Будем шпарить и ночью, пока хоть что-нибудь видно, — нам бы только хороший ход поймать!
Ели кашу с тушёнкой. Чай пили с вафлями. Большие фанерные ящики вафель, сушек и печенья, килограмм по десять, обнаружили в провианте. Сразу один из ящиков вскрыли.

Окончив чаепитие судовод достал тетрадку.
— Вот, парни, глядите: когда-то, ещё на “Седове”, я рисовал шлюпочные паруса.
В свете костра, устроившись кружком, курсанты стали рассматривать схемы постановки парусов при разных направлениях ветра.
— Пошли под фонарь, — сказал кто-то.
У деревянной будки близ пирса качалась лампочка подвешенная на проволоке, единственный источник света в округе. Встали под фонарём. Весьма щуплым пареньком выглядел судовод в кругу обступивших его амбалов.
— Послушай, давай мы обойдёмся без этих твоих брештука, подлегарса и флюгарки! — читая названия деталей набора корпуса, предложил весёлый Электрон.
— Нам важнее научиться скорее маневрированию под парусом, научиться поворачивать, ходить галсами, — вторил Технолог.
— Парни, вот ветер заходит сбоку и с кормы. Запоминайте положения четырёхугольного паруса — фока и треугольного — кливера, что спереди. Здесь и закончим науку. С поворотами повременим пока. Не будем рисковать попусту, — предложил судовод.

На сборах в Тюве–губе на первом курсе все гребли на шлюпках, но под парусом там ходить не приходилось. Пожалуй, только половина из всех ребят, бывавшие на практике на барке “Седов”, работали с парусами. И то те кто, по специальности судомеханики, имел основную направленность практики далёкую от парусной, хотя участвовал в парусных авралах. Зато, вместе со Славой, Миша, годом ранее участвовали в научной экспедиции на остров Вайгач. Наверняка судомехи ещё поделятся с нынешними своими друзьями-однояльшиками воспоминаниями о той экспедиции. Там, на Вайгаче, у них был ял с подвесным мотором и с парусами.
Читатель удивится, ну как эти юнцы подались в море в такую нешуточную экспедицию? На что они надеются?
А на удачу! Скажу более: они не надеются, они уверены в своей удаче. И потому, захлопнув тетрадку, с лёгким сердцем, покинули место под фонарём, отправились в палатку спать. Хотя, ступая вверх в направлении близкого бивака, кто-то поинтересовался:
— Как это, совсем не будем маневрировать? И поворачивать не будем под парусом?
— Галсы менять не будем, пересекать линию ветра не будем. Рисковать не будем. Потому что если перевернёмся, то один раз, второго раза у нас не будет, — объяснял рассудительный Миша.
Слава поддержал друга иронией, якобы не поняв истинный смысл сказанного:
— Я даже меховые плавки не взял, плескаться тут в холодной воде не собираюсь!

С раннего утра пятеро укладывали по-походному снаряжение шлюпки, двое кошеварили. Всё пространство на баке от носа до мачты максимально компактно заполнялось поклажей: в самый низ консервы, на них крупы-макароны, сверху личные вещи, палатка. На пирсе остался лежать 50-килограммовый мешок сахара.
— Сахар уже некуда!
— Всё одно мы его не сохраним, по любому морской водой зальёт или дождём забрызгает.
— Взяли! Понесли в домик сторожа! Там распакуем в пару-тройку полиэтиленовых пакетов, остальное старику, небось не пропадёт добро.
Тот объём, что ребята назвали баком, укрытый тентом, оттопыривался выше борта. Можно было завтракать и прощаться с тихой Умбой. Половину кана чая, что остался не выпит, примостили в лодку.
— По дороге попьём…
— Все сходили? — вопрос о туалете, который станет традиционным перед каждым отплытием, прозвучал на берегу. Весёлое прощание со сторожем состоялось уже на воде.