Гефсимания

*Масличная гора. Гефсиманский сад. Глубокая ночь.*

Иисус шёл между древними маслинами, и каждый шаг давался всё тяжелее. Не от усталости — от того, что надвигалось. Того, чего нельзя было избежать.

*Завтра.*

Он знал всё наперёд. Видел предательский поцелуй Иуды, суд у Пилата, дорогу на Голгофу. Знал, как будут вбивать гвозди в руки и ноги. Знал вкус жёлчи, которую дадут пить. Знал последний вздох.

*И то, что будет хуже физической смерти.*

Ученики шли за Ним молча. Они чувствовали Его настроение, но не понимали причины. Для них это была обычная ночь после Пасхи. Для Него — последние часы перед...

*Нет. Не думать об этом. Ещё не время.*

— Посидите тут, пока Я пойду помолюсь, — сказал Он одиннадцати.

А Петра, Иакова и Иоанна взял с собой глубже в сад. Этих троих — самых близких. Тех, кто видел Его преображение на горе, кто знал тайны Царства.

*Они должны увидеть и это. Мою человечность. Мою слабость.*

С каждым шагом тяжесть нарастала. Не в теле — в душе. Как будто на плечи ложились невидимые гири, одна тяжелее другой.

*Страх.*

Он не ожидал, что будет так сильно. Божественная природа знала всё наперёд, принимала, соглашалась. Но человеческая... человеческая боялась.

*Смерти боятся все. Даже Сын Человеческий.*

— Душа Моя скорбит смертельно, — сказал Он троим ученикам, и голос дрожал. — Побудьте здесь и бодрствуйте со Мною.

*Побудьте.* Не "молитесь", не "помогайте". Просто будьте рядом. В эту ночь Ему нужно было знать, что Он не один.

Ученики остались под деревом, а Он пошёл дальше. На расстоянии "вержения камня" — достаточно далеко, чтобы они не слышали слов, но достаточно близко, чтобы чувствовать их присутствие.

Иисус упал на колени в траве, мокрой от ночной росы.

*Отче.*

Одно слово, но в нём была вся боль мира. Боль Сына, который знает, что должен умереть. Боль Человека, который видит страдания человечества и готов взять их на Себя.

*Если возможно, да минует Меня чаша сия.*

*Чаша.*

Он видел её. Не золотую, не серебряную. Чашу гнева Божьего на грех. Чашу, которую должен был выпить до дна каждый человек за свои преступления. Адам за непослушание, Каин за убийство, каждый грешник за свои грехи.

*И Я выпью за всех.*

Это было не просто физическое страдание. Это было принятие на Себя всего зла мира. Каждой лжи, каждого убийства, каждого предательства. Стать воплощением греха, чтобы грех умер в Нём.

*Отче, если возможно...*

Но даже прося об избавлении, Он знал ответ. Знал, что другого пути нет. Что человечество можно спасти только так — через Его смерть.

*Впрочем, не как Я хочу, но как Ты.*

Пот выступил на лбу. Крупные капли, которые в лунном свете казались тёмными.

*Кровавый пот.*

Лука, врач, потом опишет это точно. Гематидроз — состояние крайнего стресса, когда капилляры лопаются и кровь смешивается с потом.

*Тело уже готовится к смерти.*

Иисус встал, пошёл к ученикам. Нужна была поддержка, человеческое тепло, просто знание, что кто-то рядом бодрствует и молится.

Но они спали.

*Спят.*

Петр, который обещал умереть за Него. Иаков и Иоанн, которые просили сесть по правую и левую руку в Царствии. Все спят, когда Он переживает самые страшные минуты в жизни.

— Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? — в голосе была боль. Не упрёк — боль одиночества.

— Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.

*Дух бодр, плоть немощна.* Эти слова были о Нём Самом. Дух готов идти на крест, а плоть...

Плоть хочет жить.

---

*Вторая молитва.*

Иисус снова ушёл молиться. Колени подкашивались, руки дрожали. Человеческая природа восставала против того, что предстояло.

*Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля Твоя.*

*Да будет воля Твоя.*

В этих словах была капитуляция человеческой воли перед божественной. Согласие на страдание. Принятие креста.

Но страх не уходил. Наоборот — усиливался. Потому что время приближалось.

*Скоро придёт Иуда. С солдатами, с мечами и кольями. Начнётся то, что нельзя остановить.*

Кровавый пот теперь заливал глаза. Одежда прилипла к телу. Дыхание стало прерывистым.

*Умираю от страха, прежде чем умереть на кресте.*

Он вернулся к ученикам — опять спят. Глубоким сном, как будто ничего не происходит.

*Неужели они не чувствуют? Неужели не понимают, что сейчас решается судьба мира?*

Но они были людьми. Уставшими, не понимающими всей глубины происходящего. Им нужен был сон, а Ему — их бодрствование.

*Одиночество.*

Это было хуже страха. Понимание, что никто — даже самые близкие — не может разделить с Ним эту ношу.

---

*Третья молитва.*

Иисус вернулся на то же место. Трава под коленями была мокрой от Его пота и слёз.

*Слёзы.* Да, Он плакал. Бог плакал в ожидании собственной смерти.

*Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты.*

*Всё возможно Тебе.*

Да, Отец мог остановить это. Мог послать легионы ангелов. Мог найти другой способ спасения. Мог...

Но не стал.

Потому что любовь требовала жертвы. Потому что справедливость требовала платы за грех. Потому что только так человечество могло быть искуплено.

*Искупление.*

Слово означало "выкуп за раба". Человечество было в рабстве греха, и нужна была цена, чтобы его выкупить. Какая цена может быть достойной? Только жизнь Того, Кто безгрешен.

*Моя жизнь — цена за их свободу.*

Постепенно принятие приходило. Медленно, болезненно, но неуклонно. Человеческая воля склонялась перед божественным планом.

*Да будет воля Твоя.*

Не формально, не с покорностью раба. С пониманием Сына, который знает: Отец не может ошибаться.

---

*Ангел.*

Внезапно рядом появился свет. Мягкий, тёплый, не режущий глаз. И в этом свете — ангел.

Не с крыльями, не в белых одеждах. Просто присутствие, полное силы и любви. Посланец Отца к Сыну в час наибольшей нужды.

Ангел не говорил слов. Просто был рядом. И в его присутствии страх отступал, силы возвращались, решимость крепла.

*Укрепление.*

Не избавление от страданий, а сила их перенести. Не отмена креста, а готовность на него взойти.

*Спасибо, Отче. За то, что не оставил Меня одного в эту ночь.*

---

*Третье возвращение к ученикам.*

Они по-прежнему спали. Но теперь Иисус смотрел на них не с болью, а с пониманием.

*Они не знают, что делают. Как и те, кто завтра будет Меня распинать.*

— Вы всё ещё спите и почиваете? — голос был спокойным, почти нежным. — Довольно, пришёл час; вот, предаётся Сын Человеческий в руки грешников.

*Пришёл час.*

Час, который был назначен от основания мира. Час, к которому вела вся история человечества. Час искупления.

— Встаньте, пойдём; вот, приблизился предающий Меня.

Вдали уже были видны факелы. Слышались голоса, звон оружия. Иуда вёл стражу.

*Последние минуты свободы.*

Ученики проснулись, растерянные, испуганные. Они не понимали, что происходит. Но Иисус был спокоен.

*Борьба закончена. Решение принято. Воля Отца — Моя воля.*

Он посмотрел на небо сквозь ветви маслин. Звёзды светили так же, как три года назад, когда Он начинал служение. Но Он был уже не Тот.

*Не Учитель, идущий к славе. Агнец, идущий на заклание.*

— Иисус! — раздался голос Иуды.

Предательский поцелуй. Солдаты. Начало конца.

Но в душе Иисуса был мир. Страшный, болезненный, но настоящий мир.

*Гефсимания кончилась. Голгофа началась.*

---

*Много веков спустя.*

Христиане всего мира будут вспоминать эту ночь. Ночь, когда Бог боролся с Самим Собой. Когда божественная любовь победила человеческий страх.

Гефсиманский сад станет местом паломничества. Но самое главное будет не в том, что там происходило, а в том, что из этого вышло.

*Из этой ночи родилась готовность умереть за мир.*

*Из этого страха — величайшая любовь в истории.*

*Из этой борьбы — спасение человечества.*

Иисус принял чашу. Выпил до дна. И тем самым дал возможность каждому человеку никогда её не пить.

*Гефсимания — место, где решилась судьба мира.*

*В саду, под звёздами, в борении и слезах.*

*"Не Моя воля, но Твоя да будет."*

---

*"И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю."*
— Евангелие от Луки, 22:44