Ненужная жизнь. Глава пятая

­Прошло три года, и Матвей уже привык к тому, что его напарник Никитич называет его, как бы в шутку, альфонсом, а молодые работницы кухни смотрят на него с насмешливым презрением.

Он построил еще один катамаран, получивший название «Бета», который был больше и удобнее в управлении, чем «Альфа». Теперь на нем тренировались курсанты, а он катал отдыхающих дам на первом своем детище.
Он так втянулся в свой неблаговидный бизнес, что даже перестал следить за тем, что происходит в стране. Пока эти события не коснулись лично его.

В мае 1985-го года станичников согнали на митинг, который проходил на площади прямо перед яхт- клубом.
Борис Александрович лично вывел туда весь свой коллектив.
Секретарь райкома КПСС зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом». Выступавшие передовики производства от лица всего трудового народа одобрили мудрый почин руководства и призвали население вести трезвый образ жизни.
Но население южной Кубани, потреблявшее вино как минеральную воду, восприняло этот указ не совсем серьёзно . Даже частушку сочинили с припевом: «Пили, пьём и будем пить!».
Но Генсек Горбачев был молод и упорен в осуществлении своей политики.
Спустя месяц Борис Александрович вновь собрал работников яхт-клубау  себя в кабинете и приказал:
- Получите у завхоза топоры. Завтра с утра идем вырубать виноградники. Согласно решению партии и правительства о борьбе с алкоголизмом.
- А почему мы? – спросил молодой  повар Шура.
На этот наивный вопрос ответил мудрый вахтёр Никитич:
- А потому, что взрастивший эту лозу даже под дулом автомата не станет рубить её.
Утром все мужчины яхт-клуба взяли под мышки топоры и поплелись через гору на виноградники. Ворчали что-то о неразумности руководства: двадцать лет растили эту лозу, а теперь всё козе под хвост. Но Матвей молчал, потому что ему было всё равно: рубить или не рубить.
А не доходя с километр до виноградников их встретил пикет казаков – станичников.
- Ребята, - сказал им старшина Михеич, служивший когда-то в полку генерала Доватора, - вертайтесь вы туда, откуда пришли. Не берите греха на душу.
И они вернулись и сдали топоры завхозу.
Но виноградники всё равно выкорчевали. Ночью, при свете прожекторов.

А летом 1986-го года, в самый разгар сезона, Матвею пришла повестка с требованием явиться в районный военкомат. Он показал ее своему сменщику, и многое повидавший в своей жизни   Никитич сразу спросил его:
- А ты расписался в ее получении?
- Нет, - ответил он. -Ее просто под дверь просунули.
- Тогда не ходи ни в какой военкомат. Сейчас всех, кто в запасе числится, отправляют в Чернобыль. Моего крестника Ваньку Артюха вчера загребли, потому что он дома оказался, когда повестку принесли.
- А что там в Чернобыле случилось? Война с хохлами, что ли?
- А ты чего, телевизор не смотришь?
- Нет.
- И газет не читаешь?
- Не читаю.
- Хорошо живёшь, Климович! Катаешь себе в удовольствие баб на катамаране, и не знаешь, что в стране творится. В Чернобыле атомная электростанция взорвалась, и теперь там наши солдатики ликвидируют последствия этой аварии. Дошло?
Дойти-то до него дошло, но ему стало как-то не по себе, когда он вдруг вспомнил, что является гражданином СССР, прописан на служебной жилплощади яхт-клуба и состоит на учете в военкомате.

Но это длилось недолго. На следующее лето в его жизнь вновь и внезапно вторглась Бригита. Именно, вторглась, как вторгались татаро- монгольские орды на русскую землю
Матвей увидел ее издалека. Он, как обычно, стоял у катамарана в ожидании клиенток, а она шла по пляжу в купальнике «бикини» и крутила на указательном пальце брелок с автомобильными ключами. Только автомобиль этот был уже другой. Зелёный  перламутровый «Вольво» с автоматической коробкой передач. Но прежде чем прокатить Матвея на этом чуде иностранной автоиндустрии, она решила выйти в море на катамаране, на котором он впервые поцеловал её.
Теперь она уже не кричала: «Ой, мне страшно!», и не ползла на карачках с юта на корму. Просто через двадцать минут спокойного плавания по глади Азовского моря развернула своё кресло и приказала:
- Идем к берегу!
Он хотел пригласить её в ресторан, но она отказалась :
- Нам надо спешить. У тебя есть удочки?
- Нет, но я могу взять их у Никитича.
-Садись в машину, едем к Никитичу. Это где?
И через двадцать минут, ничего не объяснив ему, она повезла его вдоль моря по грунтовой дороге и остановилась у моста с табличкой «Дальний Ерик».



Потом они ловили удочками рыбу, поймали целое ведро окуней и сварили на костре замечательную уху.
Перед тем как приступить к трапезе, она достала из рюкзака бутылку водки, не морщась выпила полстакана этого сорокаградусного напитка и сказала:
- Мой дед говорил, что уха без водки – не уха.
Матвею надоела эта игра в молчанку, и он спросил:
- Зачем ты привезла меня сюда? И, вообще, к чему это всё: рыбалка, уха с водкой и твой дедушка?
- Просто я хотела вспомнить свое детство. И вернуть тебя. И не сколько к себе, сколько к нормальной жизни. Я развелась со своим русским мужем, вернулась в Ригу и вышла замуж за латыша. Его зовут так же, как и тебя, только на наш лад: Матиас. Так, видно, захотел сам Бог. Мой муж очень богатый человек. После того, как Горбачев разрешил частный бизнес, он открыл два кооперативных кафе в Юрмале и три в Риге. У них с утра и до вечера стоят очереди. И он говорит, что Латвия скоро вообще выйдет из состава СССР и станет независимым государством.
- И что ты хочешь от меня?
- Я хочу, чтобы ты поехал со мной. В Ригу. О наших прежних отношениях ты забудь. Я люблю своего мужа, и никогда не изменю ему. Даже с тобой. Просто я не хочу, чтобы ты оставался жалким альфонсом. В Юрмале у тебя будет собственный бизнес, например, прокат яхт, скутеров и прочей водной дребедени, и ты, наконец, почувствуешь себя настоящим мужчиной.
- Отвези меня домой! - неожиданно для себя резко приказал он. – У меня ночное дежурство.
- Хорошо, - спокойно ответила она.
Села в машину, завела мотор, и они уехали, бросив у ерика непотушенный костёр и котелок с недоеденной ухой.
Остановив машину у ворот яхт-клуба, она на прощанье поцеловала его в небритую щеку и спросила:
- А это правда, что ты окончил МГИМО?
- С чего ты взяла?
- А я однажды ночью, когда ты спал, заглянула в ящик твоего стола, и нашла там красный диплом выпускника этого самого престижного ВУЗа. Ты его купил?
- Нет, выиграл в лотерею, - ответил он и ушел, ни разу не обернувшись.
Больше они не встречались…

А его жизнь потекла по - прежнему. Он катал на «Альфе» милых дам, жаждавших любви и приключений, утолял ночами их любовный голод и смахивал в ящик стола банкноты Государственного Банка.

Но всему на этом свете приходит конец, только никто не знает, как и когда.

Это случилось зимой. За окном падал тихий снег, шумело незамерзающее Азовское море.
Он и две милые девушки сидели в радиорубке, слушали музыку и пили вино.
Его гостьи работали лаборантками на местном винном заводе и снабжали его самыми изысканными сортами этого чудесного напитка, в коем, по мнению древнеримского писателя – эрудита Плиния Старшего, кроется истина.
И вдруг в коридоре раздался топот шагов, и в радиорубку без стука вошел высокий мужчина в генеральской форме. Он снял папаху, стряхнул с неё снежинки и приказным тоном произнёс:
- Милых дам прошу покинуть помещение. Мне надо поговорить с моим сыном наедине.
Девушки поспешно удалились, а генерал присел в кресло, распахнул шинель, и пристально глядя в глаза Матвея, как смотрят следователи на допросе, сказал;
- Ну, рассказывай, Матвей Юрьевич, как докатился ты до такой жизни!
До сознания Матвея даже не дошло, о чем говорит этот человек, назвавшийся его отцом, и он ответил вопросом на вопрос:
- Как вы меня нашли?
Генерал усмехнулся:
- Во-первых, не «вы», а «ты». Во-вторых, для меня не составляет никакого труда найти любого человека в нашей огромной стране. А, в-третьих, если ты хочешь, чтобы тебя долго искали на территории этой станицы. тебе следовало бы переквалифицироваться из альфонсов в управдомы. Первый же прохожий, которого я спросил, знает ли он Матвея Климовича, ответил мне без запинки: «Так кто же его у нас не знает! Известная личность, кот первой категории». Когда я его спросил, кто такой кот, он пояснил: «По нашему кот, а по вашему альфонс, то есть, мужик, которых баб обслуживает, а они ему за это деньги платит». Ладно, теперь наш последующий разговор уже не имеет смысла. Все ясно и без него. Будем думать, как тебе жить дальше.
И тут на Матвея, как говорится, накатило. То ли это была волна неудержимого гнева, то ли желание, чтобы этот самоуверенный человек, назвавший себя его отцом, как можно скорее убрался с его глаз, то ли просто чувство жалости к себе.
И он закричал изо всех сил, рискуя сорвать голос:
- Раньше надо было думать, отец! Когда ты гонялся по тайге за бандитами, а мама сбежала от тебя со мной на руках! Я был тебе не нужен! А потом я стал не нужен и маме, потому что ей захотелось в Париж. Я никому не был нужен, кроме бабушки!.
После такого долгого крика у него перехватило дыхание, и он продолжил уже спокойнее:
-А теперь бабушки уже нет, и я стал не нужен вообще никому. Ты скажешь, что я нужен стране, в которой живу. Да, я окончил с красным дипломом МГИМО, и у меня была перспектива сделать блестящую карьеру. Стать выдающимся дипломатом и занять пост полномочного посла в одной из великих держав мира, Франции, Великобритании или США. Всё шло к тому, но тут выяснилось, что у меня есть родственники за границей. О которых я умолчал даже при поступлении в МГИМО. И меня стали вызывать в КГБ и допытываться, как могло такое случиться. Как я мог не знать, что моя родная мама живет в Париже и состоит в браке с господином де Вержи, работником французского МИДа. А я действительно не знал и был потрясен, когда на приёме в нашем посольстве ко мне обратилась незнакомая дама и сказала, что она моя мать. Благодаря бабушке, меня пощадили и отправили в ссылку. В бывшую французскую колонию, ставшую Республикой Габон. По сравнению с Францией это была африканская деревня, в которой я умирал от скуки и жары. И чтобы хоть как-то облегчить свою участь . я стал пить. Контрабандный французский коньяк «Камю». Пять бутылок за неделю. Всё шло к тому, что меня турнут из посольства за пьянку, и тогда я сам подал заявление с просьбой уволить меня по собственному желанию. Слава Богу, что об этом не узнала бабушка, я прилетел в Москву уже после её смерти. Полгода я безуспешно искал хоть какую-нибудь работу, связанную со знанием языков и умением вести документацию. Но тщетно. И в результате я стал вахтером яхт-клуба «Юный моряк» и самым известным альфонсом или, как говорят здесь, котом на всем побережье Азовского моря. И тут вдруг являешься ты и предлагаешь подумать, как мы будем жить дальше. Как будто еще можно хоть что-то изменить в моей жизни. Так что возвращайся к себе, продолжай ловить бандитов и забудь, что у тебя есть сын.
Отец выслушал Матвея спокойно, ни разу не прервав его взволнованную речь.
Потом снял шинель, повесил ее на штатив для микрофона и сказал:

- Да, сын, не задалась у тебя жизнь, Конечно, есть в этом и моя вина, скрывать не буду. Только пойми и ты меня… Ведь сразу после окончания училища меня направили служить в район, где хозяйничали одни бандиты, бывшие заключенные лагерей, которых в тех краях было множество. Никита Хрущев объявил им амнистию, и они возомнили себя хозяевами тайги. И передо мной поставили задачу: покончить с бандитизмом и восстановить в районе советскую власть. Да, да, я не шучу, там даже партийное руководство было на крючке у бандитов. Вот с таким заданием я и поехал туда, сдуру прихватив с собой твою мать, на которой женился по большой любвие ще будучи курсантом. Вскоре и ты родился, но я тебя почти не видел, так как проводил дни и ночи в рейдах и погонях. Ольга, как ты понимаешь, выросла в очень комфортных условиях, а в тайге надо было и печь топить, и воду из колодца таскать, и пеленки сушить на морозе. Не выдержала она такого, сбежала. Ну, а дальше ты её историю знаешь. Как она тебя Елизавете Петровне подбросила и умотала в Париж. И как мужей меняла, как перчатки, обкрадывая их догола. А вот про то, как она смогла так благополучно пересечь границу, я узнал позже, когда в Одессе задержали капитана нашего сухогруза, ходившего по Средиземному морю. При досмотре судна пограничниками в его трюме был обнаружен гражданин, пожелавший незаконно пересечь границу, то есть, сбежать из нашей страны. На допросах капитан упорно молчал, но его второй помощник, тоже участвовавший в этом преступном мероприятии, как говорится, раскололся и даже представил список беглецов, вывезенных ими за границу в течение последних десяти лет. Среди них фигурировала и Ольга Сергеевна Куликова, она же Симонян, она же Варшавер, в девичестве Зарецкая, то есть, твоя родная мама. И я поблагодарил бога за то, что при регистрации нашего брака, она отказалась взять мою фамилию, сочтя её неблагозвучной.
Он долго молчал, потом надел шинель и сказал:
- Ты прости меня, сын, если я тебя обидел. Но знаешь, о чём я сейчас подумал. Вот если бы тогда, когда ты только родился, я мог предвидеть, кем ты станешь, я бы пошел в тайгу и застрелился…
И тут снова Матвей ощутил, как неодолимое чувство ненависти к этому человеку пронзило его всё его существо. Он как-то подленько усмехнулся и произнес слова, которые сразу пришли ему на ум:
- Так еще не поздно…
И тогда отец ударил его…
Но не так, как обычно бьют детей и обидчиков, то есть, ладонью по щеке.
Он ударил кулаком, прямо в глаз…
Матвею стало очень больно, и он заплакал…
А отец резко повернулся, хлопнул дверью и ушел…
Навсегда…

(продолжение следует)