Глава 1.
Двери распахнулись, в кабинет ворвался Петр Сергеевич Чиж -обожаемый от мала до велика директор. Ну, а как иначе. Строг, но справедлив, аки батя родной. Метр с кепкой, в ширину, что в высоту. Но если кто подумает, что наподдам колобку -и покатится, ошибется. Может быть, и не смертельно, но в больничку угодить -как кваску хлебнуть. Не кока-колы, конечно! Ни-ни! Вражьи продукты под моральным запретом. Ментально и физически бойкот устраиваем -такова политика нашего пусть и небольшого, но страсть как патриотичного бюро. Хотя вроде бы давно пора забыть, ведь уже как полста лет нет такой страны, как Россия. Да и никакой другой нет. После шестидесятого года. Когда после третьей мировой, едва ни сгубившей все человечество, унесшей жизни двух третей населения Земного шара, решили создать единое правительство. Обескровленные Россия и Штаты не могли диктовать условия. И правительство создали на базе более или менее уцелевших государств Европы. Под предводительством папы Бенедикта шестого. Так что у нас технологичная теократия. Хотя, если присмотреться, больше смахивает на тиранию. Нет, полиции и днем с огнем не сыщешь, разве что в исключительных случаях, но оно и не нужно. Когда в башке чип, на котором все данные, то пукнуть боишься. В чьих руках пульт, в тех руках власть. А пульт в руках или лапах -никто не видел -Люцифера Светоносного. Чуть подумаешь не по методичке -неделю не сможешь в магазине купить даже булочку. И другие не подадут: вся визуальная информация через чипы передается в Спрут -мегакомпьютер, собранный на трехкилометровой глубине под Гималаями. В общем тот тут же отключит и доброхота. Так что ходи и бойся. А лучше улыбайся. Улыбайся и кланяйся. Как китайский болванчик. И ручкой так помавай, как… Говорят, был такой персонаж в истории, что все время ручкой помавал. То ли Бережнов, то ли Баранов… Нет, Брежнев, кажется…
Так вот… О чем это я? Я - вот тот странноватый тип в бежевой кофте с потертыми локтями. Алексеем еще кличут. Помятые брюки, кудрявая шевелюра, лучистые желтые глаза и диопртии, как стекла у батискафа. От вечного изучения смет и чертежей согнут не по годам. Хотя тридцатник разменял еще пять годков тому назад. Сколько их осталось? Кышь, кышь, глупые мысли! Тоску тут навевать! Еще чего не хватало. А Петр Сергеевич -бывший борец. Говорят, полмира объехал. Я его бои не видел, но парни с Леночкой -натуральная блондинка с вот такой и такими -иэххх -говорят, что разматывал противников, как каток котенков.
-Мальчишки и девчонки! -гаркнул Петр Сергеевич во все свое полковничье горло. -Поздравляю! Мы подписали контракт на проектирование санатория «Кедровый бор». И по этому случаю приглашаю всех в ресторан!! Гуляют все!!!
-Ура!!! -завопила добрая половина пэтэошников. Извечные любители халявы и расслабухи.
Хотя кто не любит. Правда, вот расслабляются совершенно по-разному, но в итоге все сводится или к сексу, или к приему веществ. Понятно, что проявили энтузиазм не все. Ведь, наверняка, наметили на вечер что-то покруче бухалова нашей тесной компашкой и вечными тостами во благо и за… На самом деле это уже даже не модно. Сейчас актуален магнетик - не питье, не еда и не наркота -гораздо круче. Приходишь в специальный такой бар, бармен настраивает индивидуальные волны на излучателе -и твой мозг под воздействием магнитного потока определенной частоты и интенсивности выделяет такой объем гормонов удовольствия, что многие от экстаза поначалу ласты склеивали. Теперь же дежурят скорые. Так что остановят вовремя. А секс и выпивка - уже даже не вчерашний, а позавчерашний день. Тем более, что постоянно какой-то осадок. Нет, поначалу все классно: ну так секунд десять, пока сперма через семенной проход извергается. Цепляет, видать, рецепторы. А те уже в мозг сигналы подают - он и рад радешенек. Думает, что сперматозоидики к яйцеклеткам ринулись. Наперегонки. Наивные. Хоть и тычутся, но абсолютно бесперспективно: наши химики повысили сопротивляемость стенок настолько, что из них хоть бронники делай. А если какой настырный попадется, то генетической информацией не богат. Выхолостили так, что без вариантов. Самый безопасный секс из возможных. Но потом постоянно хреново. Так и не понял, почему… С похмельем разобраться несложно: токсины. А почему, когда с женщиной переспишь, то ощущаешь себя конченным подонком? Да и не только. Когда мастурбируешь или наркотой балуешься. Словно этим сам себя тыкаешь ножом. Непонятно…
-Алексей Иванович, -директор вперил строго-веселый взор в украдкой озиравшегося инженера. -Чего не весел, чего головушку повесил? Аль не рад?
Алексей вымученно улыбнулся под насмешливыми взглядами сослуживцев.
-Как не рад? Рад, конечно.., -он поморщился, развел руками, -но, понимаете, какая штука: у меня сегодня бассейн и тренировка. Накладочка в общем.
Директор отмахнулся, словно от назойливой мухи:
-Ничего! Тренировка каждый день да через день, а контракт такой - событие. Не нужно отрываться от коллектива. Посидим, погудим, пообщаемся. Да и пятница…
-Развратница! -ржанул толстощекий, как бульдог Трещенко и захихикал мелко-мелко, словно бусы просыпались, потрясывая нежными брыльями.
-Так что сам Бог велел! -поднял шеф палец. Толстый, короткий и такой же крепкий, как его владелец.
-Ну, если сам Бог.., -неуверенно протянул Алексей. -А что это такое -Бог?
-Тю на тя, Лешенька, -Петр Сергеевич воззрился поверх дужки очков. -Бог у нас один -Люцифер Светоносный.
-Ну, -Алексей покивал с серьезным видом, -если Сам сказал.
-Да не просто сказал, -заверил Петр Сергеевич и сделал пас рукой. В воздухе загорелся кусок трехмерного текста, -а подписал своею собственной светоносной дланью.
-Так что придется идти, Лешенька, -промурлыкала Анфиса -кудрявая блондинка с территории, которая когда-то называлась то ли Окраиной, то ли Украиной.
Она сбила с его плеча невидимые пылинки, обольстительно улыбнулась. Алексей поежился от плотоядного взгляда, пробормотал:
-Посадишь так с вами печень и поджелудочную. Да и язву недолго нажить.
-Не боись, -заверил директор. -В следующем месяце прикупим 3D-принтер. Будем печатать ливер. Так что менять будем, не отходя от кассы. Время -деньги. А деньги, как сказал Светоносный, наше все.
Запикала сигнализация -народ поставил свои кареты на прогрев. Не все, правда, а лишь мастодонты, что до сих пор не перешли на электро. Уже и штрафы ввели. Помогло, но мало. Мол, ваши электро еще найти нужно, где подзарядить. А как в деревню поедем? Там и бензина то не всегда найдешь, а уж электрозаправку и подавно. И хотя заряжаются от простой розетки, но тем хоть кол на голове теши.
Девчонки подкрашивают губки, кто-то побежал в туалетную комнату переодеваться, но часть уже в вечернем. Словно то ли знали, то ли предчувствовали. Женская интуиция -штука такая. Пусть и технологический век, но работает с тем же успехом.
В лифт набились под завязку. Стенки потрескивают, пол поскрипывает. Тесная кабинка наполнилась жуткой смесью дезодорантов, пота и мускуса. Мужики похохатывают, перекидываются скабрезными шуточками, женщины попискивают, мордашки раскраснелись, глазки блестят.
Из лифта вывалились хохочущие, так же толпой прокатились по ступенькам, захлопали дверцами машин. Места хватило всем, в том числе и Алексею. Он забрался к Дмитрию Дорошенко -неразговрчивому начальнику отдела слботочных систем. Тот вырулил на трассу, покосился на задучивого попутчика:
-А что, Алексей, машинеху -то не приобретешь? Сейчас же стоят -копейки. С открытием глобального рынке и стиранием границ отпала необходимость таможенного сбора. С твоей зарплатой можешь штук пять за раз приобресть.
Алексей почесал затылок, медленно наклонил голову:
-Это так. Только на кой они мне? И одной много. По деревням не езжу, а на работу… Десять минут на такси, а в хорошую погоду пешком. Работа-то сидячая. Нужно немного двигаться. А то артрозы, хондрозы с сердечно-сосудистыми нынче уже и детей одолевают.
-Есть такое, -согласился Дмитрий. -Впрочем, неудивительно. С нынешним уровнем компьютерной графики, когда передаются и запахи, и тактильные ощущения, идти куда-то, кажется, и вовсе нет надобности.
-Но мы все-равно ходим, -хмыкнул Алексей. -И не сказал бы, чтобы это было так уж обременительно. Хотя порой начинаешь подсчитывать. Если бы не ходил на работу, то экономил бы пару часов, как минимум. Вот только на что бы их тратил? На сон? Учебу, творчество? Или на банальное сиденье за компом? Скорее последнее. Зависал бы в соцсетях или баймил, шарил бы на порносайтах.
-Есть такое, -согласился Дмитрий. -Куда ни ткни, обязательно через пару кликов попадешь на какую-нибудь полуголую красотку…
-Которая на самом деле и не красотка, а то и вовсе не женщина.
-Хорошо если хоть человек, а не банальный ИИ-вирус.
Алексей помолчал, побарабанил по панели.
-Я работал в нескольких фирмах, которые пытались полностью перейти на удаленный формат. Поначалу выигрывали. Люди больше высыпались, меньше тратили время на проезд, больше работали. Но потом… Как-то охладевали. Кто-то наглел, не видя перед собой начальника, начинал дерзить, брать работу на стороне. Иные начинали мнить, что они наработали столько, что им все должны, поэтому можно обедать вместо часа два, а начать попозже и закончить пораньше. А в целом становились все более замкнутыми, развивались фобии. Люди боялись выйти из дома, а при встрече с другими людьми старались держаться, как можно дальше. И малейшее раздражение вызывало отторжение. Такое ощущение, что, оказавшись в отдельном замкнутом пространстве, они надуваются каким-то гноем, который наши психологи называют личным пространством. А потом это пространство сталкивается с другим таким. И оба вскрикивают, отскакивают, начинают сучить ножками и махать ручками.
Дмитрий почесал кадык, повернул на проспект Донбасский.
-Значит, мы, как бобры. Нам нужно постоянно быть рядом друг с другом, чтобы стачивать свои когти и клыки. Иначе отрастим такие, что вовсе жить не сможем.
-Похоже на то, -согласился Алексей. -Иначе, как объяснить волну самоубийств? Ни от голода не страдаем, ни от холода. Есть безусловный доход для каждого. Можно и не работать. Но счастья это не принесло. Народ спивается, умирает в экстазе от нелегального употребления мнемоника, бросается с крыш, под поезда, душит друг друга и сам себя. Уровень агрессии зашкаливает. Если бы сейчас было оружие, боюсь, что ядерная война бы началась и закончилась полным уничтожением человечества.
-Его нет, -согласился Дмитрий, -но биооружие не требует ракет. Однако, уничтожить может с той же легкостью, как и ядерное. А то и надежнее.
-Все есть лекарство и все есть яд. В зависимости от количества и рук, в которых находится.
Алексей уставился в одну точку на потолке, лоб избороздили морщины, кожа покраснела. Видать, глубоко задумался. Дмитрий толкнул друга в бок:
-Ты чего залип?
-Да, вот… -он потер лоб. -Подумалось, почему же пятницу называют развратницей?
Дмитрий двинул плечами:
-А.. ляд его знает. Наверное, потому, что сложилась традиция, в конце недели отмечать как успешно отработанную седмицу, так и не очень. Ну, а где бухло, там и секс.
-Это да.., но.., -Алексей порылся в телефоне. Минут десять лазил, потом хмыкнул. -Надо же…
-Чего там? -Дмитрий попытался заглянуть в телефон, но Алексей закрыл обзор плечом.
-На дорогу смотри: расшибемся!
-Не боись: дорожный бог перехватит управление.
Алексей покосился на него со странноватой улыбкой, добавил:
-Кстати, о птичках… Оказывается, у христиан в пятницу был распят Иисус Христос. И для них пятница -горестный день, который они символически справляют постом.
-Это как?
-Пост -полное неядение. А также воздержание от веселья и гре… Греха. Гм.., -Алексей потер лоб. -Я такие слова в первый раз слышу. Что за древность?
-Точно! -Дмитрий подрулил к ресторану. -Дикие люди. У них же даже не было автопилотов. Мы уже только поэтому их умнее и можем с высоты своего космического полета поплевывать на все те пещерные правила и установки. Придумали же: пост. Бред какой-то. А пятница -это наш законный день пьянки и наслаждений. Никаким христианам его не испортить. -он припарковался, заглянул в телефон. -Говоришь, распяли его? Приди сегодня, его бы не то, что распяли, на куски б порвали за какие-то ограничения. Свобода -наше все! -заявил он напоследок и с гордо задранным носом вышел из машины.
-Свобода -наше все., - медленно проговорил Алексей, словно пробуя слово на вкус. Нет, он, конечно, за… Всеми руками и ногами. Но где-то же она должна кончаться? Где? Там, где пересекается со свободами других людей? Наверное… Это называется нравственностью. Но можно, не входя вроде бы в сферу других людей, в парадигме свободы такое натворить, не запрещенного законом и даже поощряемого, что жить тошно становится. Нередко после и суициды происходят. Недаром столько психологов и психиатров развелось. А клиники релакса -так теперь желтые дома называют -растут, аки грибы после дождя. Алексей повернулся, спросил, входя в полутемное помещение:
-А Христос -кто он?
-Бог вроде.., -всматриваясь в строчки, неуверенно ответил Дмитрий.
-Как Будда или Аллах?
-Да, вроде того. Только Будда у косоглазых, а Аллах у гостарб., ой! -Дмитрий прикрыл рот, бросил быстрый взгляд по сторонам. Заприметив камеру над входом, заявил громогласно. -И между тем все люди -братья! Вне зависимости от пола, возраста, цвета кожи, вероисповедания и половой ориентации.
Алексей хмыкнул, почесал нос.
-Сколько сейчас гендеров? Напомни.
Они шли по коридору меж секций, выгороженных бамбуковыми шторками. За ними угадывались фигурки. Кто энергично, кто медленно совокуплялись, иные просто общались. Все в дымке, слова складываются в пчелиный гул. Тот обволакивает вместе со сладким куревом мозг, настраивает на легкость и раслабуху.
-Эх! -Дмитрий довольно заулыбался. -Хоррошо-о-о!
-Вроде шестьсот было. -Дмитрий усилием воли активировал поисковик -на сетчатку глаза выскочили цифры и пояснения таким чувственным голосом, что в гениталиях потяжелело:
-Шестьсот шестьдесят шесть, -сообщил он вслух. -По высочайшему повелению Люцифера светоносного. Надо же… -удивился Дмитрий. -Что они еще нашли? Нужно будет глянуть.
-Хочешь сменить? -ухмыльнулся Алексей.
Дмитрий пожал плечами, ответил жеманно:
-Нужно идти в ногу со временем. Да и дань уважения светоносному. Зря что ли старался?
-Лизнуть, значит? -ехидно улыбаясь, осведомился Алексей.
Дмитрий выпрямился, выпятив подбородок, ответил:
-Такому правителю, как наш, ничего не жалко. И не зазорно. Почту за честь!
Алексей проводил товарища задумчивым взором. Спина, каждое движение, поворот головы -все выражает крайнюю степень гордыни и оскорбленного достоинства. Интересно, как сочетаются со слепым обожанием кого-либо? Люблю тебя я странною болезненной любовью: хочу и припасть к ногам, и нож воткнуть по саму рукоять.
-Слушай, а эта религия Нью Эйндж... Она про что? Говорят, что взяли самое лучшее из мировых практик. Значит, там одновременно поклоняются и Аллаху, и Будде, и Христу?
Дмитрий поморщился, покосился через плечо. Ноздри раздуваются, глаза шарят в поисках теплого сочного мяса.
-Дался тебе этот Нью… Поначалу, вроде да: поклонялись всем. Но потом постепенно убрали всех индивидуальных божеств и оставили…
-Что? -Алексей догнал, с интересом заглянул в возбужденное лицо товарища.
Тот подумал, во всяком случае лоб наморщил, потом ответил с сомнением:
-Да, вроде ничего, кроме догм. Мол, есть что-то, а что -не важно. Ты делай, что говорят, а можешь и не делать. Главное, не бунтуй. Самый главный закон -власть от бога и кто противится ей, да подлежит смерти. Заметил, что преступления сошли на нет?
-Это да, -кивнул Алексей. -Но я думал, что это все видеонаблюдение.
-Как основа для подтверждения. Но самое важное -чипы. Как только формируется мыслеформа определенного вида, мегакомп выдает рекомендацию.
-И преступника садят?
-Если бы, -усмехнулся Дмитрий. -Присылают катафалк. Видел черные фургоны с тремя шестерками?
-Да. Ночью их полно.
-Так вот: они не пусты. Каждую ночь к крематорию привозят сотни трупов, большая часть из которых подумали, только подумали, что власть нужно менять.
Алексей замедлил шаг, пораженно уставился вслед товарищу. Что же это за свобода? Если даже подумать ничего против нельзя. Что угодно, только не свобода. Нет, я не буду это называть ни про себя, ни вслух, иначе катафалк приедет сегодня и за ним.
Дмитрий бросил через плечо невпопад:
-В общем главное -не парься. Есть ли Бог иль нет его -науке это не известно. Впрочем, она этим вопросом и не занимается. Но если что и накатит, то бухни, по бабам или мужикам сбегай, слей так сказать, эмоции. Но голову не забивай. А иначе…
-Что? -спросил с тревожным любопытством Алексей. -Что «иначе»?
-Леминг с сотого этажа на покрытую особо прочным асфальтом мостовую.
-Да с чего бы прыгать? -чуть не вскричал Алексей. -Что за дурь?!
Дмитрий обернулся, с болезненным интересом обшарив лицо друга, скривился и пошел пробираться сквозь толпу накрашенных, надушенных существ, которых и людьми назвать.., нужно иметь немалую фантазию.
-Значит, еще не проняло. Подожди: повысят на пару ступенек…
-А это плохо? -не понял Алексей.
-Кому как.., -Дмитрий покрутил рукой, стесненно улыбнулся. -Но проклятые вопросы бытия всплывают у большинства, когда отработаны базовые материальные потребности.
-Это какие такие вопросы?
-А зачем я живу? Какова моя задача? И что будет там… За гранью.
Они, наконец, добрались в комнату, раздвинули бамбуковые шторы. Народ засвистел. Кто приветственно, а иные с негативом. Впрочем, понять можно. Судя по голодным глазам и дергающимся кадыкам пред накрытыми столами, чревоугодие властно требует жертву. Директор при виде вошедших встал, поднял бокал с искристой жидкостью:
-Итак! Все в сборе. Поднимаемся, наливаем.
Народ ринулся помогать друг другу и себе любимому в первую очередь. Зазвенели бокалы, вилки, пахнуло шампанским.
-Мы выиграли контракт на строительство спортивного комплекса стоимостью в десять миллиардов. Деньги федеральные. Закончить нужно за два года. Документация готова. Так что начинаем без раскачки. Куратором назначаем Алексея Ильина. Если нужно еще кого-то, скажешь начальнику. Утвердите кандидатуру -будете работать в паре. -он вскинул бокал. -Ура, граждане, поздравляю! Ура!!!
Зазвенели бокалы, народ завопил, заулюлюкал. Собакин -угрюмый инженер авторского надзора- сел, торопливо нагреб себе в тарелку мяса, еще мяса, еще. Хотя вряд ли так уж голодал, судя по бульдожьим щекам и объемному, как батискаф животу. Но в глазах блеск, на лице нездоровый румянец. Руки трясутся, он давится, запихивает в себя, словно отберут. Алексей, место которого оказалось прямо напротив, поглядывает с некоторой брезгливостью и удивлением. Что заставляет человека вести себя так.., не по человечески что ли? Это собаки едят прозапас, пока брюхо по полу не начнет волочиться. Но мы то… Мы же знаем, что и завтра будет еда, и послезавтра, и всегда. 3D-принтеры печатают практически из воздуха блюда любой кухни, абсолютно неотличимые от настоящих. И это у всех. Так зачем?
Директор меж тем принимает поздравления от коллег. Довольный, весь аж светится. Словно уже построил и комплекс, и еще пару сверху. Кукуха хвалит кукуха лишь потому, что хвалит он кукуху.
-Петр Федорович, -припадая на голенастых ногах, вьется рядом длинный, как журавель, Цаплин, -как же вам удалось? Это просто потрясающе! Браво!!!
Директор самодовольно улыбнулся.
-Долго ли умеючи. -он посерьезнел, ответил вполголоса. -Но на самом деле конкурентов десятка два. Но благодаря моим знаниям, талантам переговорщика и портфолио выиграл я!
-О! Это великолепно! Просто великолепно, -поддержал с другой стороны Мышкин -маленький юркий, с глазами -черными бусинами.
Красный кончик его такого же миниатюрного носика все время двигается, словно вынюхивает, собирает информацию. И все его члены все время в движении. Будто стоит только замереть, как наступит тепловая смерть. Застынет, превратится в камень. А затем с хрустом разлетится на множество осколков.
Глава 2.
…Два года пролетели, как фанера над Парижем. Интересное выражение, кстати… Не из времен ли, когда в воздух поднялись первые самолеты? С деревянными крыльями. Он поискал. На сетчатке отобразились довольно неожиданные результаты. Оказывается, связано или с катастрофой дирижабля изобретателя Фаньера, или с тогдашним (начало двадцатого века) президентом Франции Фальером, который также продвигал самолетостроение.
Так вот: времечко пробежало -не успел и глазом моргнуть. Совещания, выезды, летучки, подрядчики и прочее, прочее… Корпоративы сменялись буднями, будни днями рождения. Череда дней слилась в недели, недели в месяцы, а те просвистели так, что и не понял, как стал на два года старше. И вот к первому сентября объект благополучно сдан. Собрался весь цвет местной строительной отрасли из администрации. Естественно, губернатор. Толкнул речь, воткнул в лацканы пиджаков и вечерних платьев кому медальки, кому ордена. Последние, правда, своим из администрации, но тут уже удивляться особо не приходится: привыкли как-то. Да и с другой стороны: то, что их не видно на объекте, еще не значит, что не работали. Наградить, видимо, нужно. Просто так нельзя -вот и приурочили к сдаче объекта.
После церемонии устроили фотосессию: прорабы, начальник участка, ПТО-ки, я, директор и Анфиска. Молодая пэтэошница. Устроилась с пару месяцев назад. Уже под завершение объекта. Приданная мне, чтобы немного разгрузить. Пыталась строить глазки, но как-то не впечатлила. Нет, не сказал бы, что страшная, но как-то не то… Возможно, виноваты киношные штампы… Посмотришь на красавиц с экранов, потом на простых девчонок и смотреть не хочется. Хотя и понимаешь, что в жизни кинодивы да еще без грима выглядят совершенно не столь ослепительно, как под светом юпитеров.
Подошел директор, пожал руки мужчинам, обнял девушек. Он все в той же сексистской манере предпочитал дарить коньяк парням и цветы девушкам. За такое уже предупреждали, но пока не забрали, хотя некоторые сорок пятые гендеры прямо огнем дышат. Видимо, нужен, как функционер.
-С меня кабак. Справились на отлично. Так что готовьте печень! Ха-ха!!!
Он оглядел народ, взгляд зацепился за Алексея, брови поползли вверх.
-Судя по вашему кислому виду, не очень-то и рады?
Алексей скривился, дернул плечами.
-Рад, как не рад… Прям таки горю.. на работе.
Директор одобрительно покивал, похлопал по плечу отбившуюся овцу от стада:
-Ну, вот и прекрасно. Чтобы не перегореть, нужно спустить пар, ха-ха, -лицо посерьезнело, он сдвинул очки на нос, оглядел все честное собрание поверх золотой дужки. -Так что всем быть. Адресок скину в общую группу.
На небе выступили звезды, луна сияет во всю свою народившуюся мощь. И хоть отраженный, но бледный свет взывает к темным глубинам сознания, пробуждая не самые лучшие чувства. Правда, по указанию Люцифера Великолепного именно похоть, гнев, гордыня, зависть, жадность, лень и уныние объявлены добродетелями. Развелось куча тренингов. Начиная с детского сада учат, что развитие именно этих качеств принесет успех, сделает лидером, а значит обеспечит достойное место в обществе, принесет счастье. Но вот отчего же тогда число самоубийств возросло в десятки, а в крупных городах в сотни раз?
Увеселительное заведение выглядит несколько странно: округлой формы, кровлю венчает несколько маковок. При виде этого какая-то тревога коснулась души, под ложечкой екнуло. Когда входил в ограду, словно кто-то темный взглянул на него с болезненным интересом. Алексей оглянулся, но никого нет. Лишь свечки многоэтажек и иллюминация подсветок.
Едва вошли под покров, музыка проникла в уши, вскипятила кровь. Глаза налились гормонами, в голове зашумело, словно от самого лучшего шампанского. Взгляд начал шарить по сторонам в поиске доступных самок. Хотя сейчас все доступные. Даже сам не хочешь, навяжутся. Наступило странное время, когда не мужчина добивается женщину, а наоборот. Вроде бы упростилось все, но как-то неправильно… От этого больше семей не становится. Лишь одноразовые встречи. Да и как может быть по-другому, если эти активные самки говорят, что живут для себя. Пользуют тебя, и выкидывают за ненадобностью, как испорченный самотык.
Если раньше нужно было прочитать стихи под луной, пригласить в ресторан, цветы подарить, наконец, то сейчас все просто, как мухи на стекле. Встретились, покапулировались и разлетелись по своим норкам. Вон Анна из отдела экономики. Выгибается на танцполе, словно показывает, как будет извиваться в твоих объятиях. Дмитрий толкнул в бок, прошептал заговорщицки, косясь на танцующую девушку:
-А ты знаешь, что она на тебя глаз положила?
Алексей скривился, отвел взгляд.
-Догадываюсь.
-И?
Алексей пожал плечами, огрызнулся:
-Что: «И?» -то, что я ей нравлюсь, не означает, что она мне. Да и больно навязчива.
Дмитрий ухмыльнулся, снял два бокала с шампанским с подноса у проходившего официанта.
-Держи. -он отпил, кивнул на сцену, на жеманных парней. -Ну, а как по-другому? С этой феминизацией и гендерной экспансивной эволюцией не то, что мужчин, обычных мужиков днем с огнем не сыщешь. Мы же уже не то, что обабились: бабы сейчас стали мужиками, а мы какими-то слизнями. Безвольными, неинициативными, слабохарактерными.
-Это да.., -с тоской вздохнул Алексей. -Но все-равно… Как-то это неправильно. Против природы. Не могу так. Когда девка берет инициативу в свои руки, у меня совсем все опускается. Нет, конечно, разок трахнуться можно, но потом наступает такое отвращение…
Дмитрий посмотрел на потемневшее лицо друга, прокричал на ухо, перебивая музыку:
-Слушай, у меня так же. И потом с ней уже не могу. Раз-другой еще встречаюсь, но становится все хуже.
-Словно мы что-то делаем неправильно, -тоскливо вздохнул Алексей.
Дмитрий покрутил шампанское в бокале, пожал плечами.
-Не знаю, не знаю… Все по инструкции половых отношений, разработанных институтом семьи Люцифера Великолепного.
-Так может.., -Алексей пристально смотрел на друга. -Она не верна?
-Тсс! -Дмитрий закрыл рот друга рукой. -Не смей не то, что говорить, думать не смей. Иначе…
Про то, что происходит при «иначе», ходят самые дикие слухи. Впрочем, если рассудить, то не такие уж и дикие. Садизм и сатанизм давно легализованы. Созданы общества, по соцсетям крутят рекламу, зазывая мазохистов и просто любителей остренького. Обещая, что этой ночью уж точно не заснут. Разве что под утро. Крепким-крепким сном… И с учетом того, что люди исчезают бесследно, а в каждом округе беспрестанно работает крематорий, а то и не один, не такие уж и слухи.
-Смотри, как на тебя посматривает, -шепнул Дмитрий на ухо. -Прям поедом ест.
Алексей бросил быстрый взгляд, зябко передернув плечами, втянул голову.
-Не понимаю, что ей от меня надо, -проворчал он. -Пошла б в секс-шоп и подобрала на любой вкус и цвет. Да и запах под заказчика.
Дмитрий ухмыльнулся.
-Похоже, бабам маловато человеческих запчастей из лучших материалов, синтезированных мировыми учеными и даженобелевскими лауреатами.
Алексей вскинул брови:
-А чего же им еще?
Дмитрий пожал плечами, ответил уклончиво:
-Ну… Говорят, что женщины любят ушами.
Алексей проводил пристальным взором крутобедрую блондинку. Та, словно что-то почувствовав, оглянулась, жемчужные зубки сверкнули в обворожительной улыбке. Но, поняв, что интерес вызвала не филейная часть, а что-то выше, нахмурила бровки, с негодованием отвернулась.
Алексей потер лоб, пробормотал:
-Отстаю, видать, от моды. Неужели и там нашли очередную точку джи или уже зэт?
Дмитрий хлопнул друга по плечу, заверил:
-Еще какую. Ты с ней просто поговорил, а у девахи оргазм.
-Вот прям так? -не поверил Алексей. -И о чем же с ними разговаривать? Не представляю.
-Э, брат, -Дмитрий помахал пальцем перед носом. -Сейчас бабы -палец в рот не клади. И про футбол знают, и про автомат калашникова.
-А про бином Ньютона? -поинтересовался Алексей.
Дмитрий досадливо отмахнулся.
-Дался тебе этот бином. Не все мужики знают, что это. Даже расстояние от Земли до Луны не каждый скажет.
Алексей напрягся, взгляд углубился в себя, наконец, сообщил:
-Триста восемьдесят пять тысяч километров. Ух.., -он отер дрожащей рукой пот со лба.
-Вот-вот, -ухмыльнулся Дмитрий. -А ты говоришь: «Бином». Где мы, а где Бином. -он хлопнул друга по плечу. -Ладно. Не парься. Живи, пока живется. Ешь, пей, веселись, душа моя. Ибо всего у тебя вдосталь.
-Интересная мысль, -Алексей поднял бокал -они чокнулись, сделали по глотку.
-А то! -Дмитрий отставил ногу, вскинул к сверкающим юпитерам подбородок. Покосившись по сторонам, шепнул заговорщицки. -Вот только никто не знает или не говорит продолжения…
Алексей вскинул брови.
-И что же там такого?
Дмитрий залпом опорожнил стакан, продекларировал:
-Безумный! Сегодня же изжиждю душу твою!
-Ээ, -Алексей поморгал. -Не понял.
Дмитрий поморщился, пьно-бравурно хохотнул.
-Да че тут непонятного? Гикнется через день, а он распланировал кайфовать на три десятилетия вперед. Обыдно, да?
Алексей покивал:
-Еще как. Столько трудится, готовится к удовольствию, а тут на те: смерть. Как всегда неожиданно и невовремя. -он толкнул в бок начавшего клевать носом товарища. -Слушай, Диман, а ты вообще веришь, что умрешь?
Дмитрий с трудом разлепил глаз. Мутный, словно покрыт бельмом, тот бессмысленно блымкал, потом сообщил дипломатично:
-Ну… Вообще-то все умирают.
-А Люцифер Великолепный? Говорят, что он бессмертен.
Дмитрий наморщил лоб, аж уши зашевелились, подперев кулаком щеку, пробормотал едва различимо:
-Все может быть. Его еще мой дед помнит. Тогда В далеком две тысячи семидесятом осуществили прорыв в генетике. Наконец-то, нашли последний выключатель смерти. Их оказалось более тысячи. Исследования тут же засекретили, все упоминания исчезли со страниц СМИ. И после этого через несколько лет образовалась Вселенская церковь в Иерусалиме. И на трон всемирного правительства воссел Люцифер Великолепный.
-Может, его клонируют? -покачивая бокалом, задумчиво предположил Алексей.
Дмитрий пожал плечами, медленно моргая. На губах блаженная улыбка.
-А кто ж его знает. Вживую уже лет шестьдесят никто не видел. Я вообще предполагаю, что это или искусственный разум, или загруженная в суперкомпьютер личность, -он обнял друга, дохнул в ухо винными парами. -Знаешь, а давай не будем парится, а? Если Люци бессмертен, глядишь, и нам обломится со временем. Как лампочки, подешевеет. Сперва ж тоже дорогие были.
Алексей двинул плечом.
-Это вряд ли. Если процесс связан с операцией на генах, то одна такая процедура стоит, как постройка авианосца. Даже если упадет до стоимости танкера, и то простому обывателю, сидящему на окладе, а тем более на пособии, днем с огнем не сыскать таких средств. Даже, если, как Раскольников, угробить тысячу старушек-ростовщиц.
-А если две?
-Да где ты их столько найдешь? У нас же после семидесяти достойные проводы. Вот только не на пенсию, а в дома райские. Они же пансионаты последнего дня.
-Ты про эвтаназию?
-Про нее, -подтвердил Алексей. Он потер подбородок, издал задумчиво. -Слушай, я вот тут подумал… А если все-таки мечта идиотов исполнится. И мы, действительно, станем жить вечно.
-Ну? В чем проблема? -пьяно набычился Дмитрий.
-Сколько же нас тогда станет? Мы ж сожрем все ресурсы за пару десятелетий.
Дмитрий скривился, махнул рукой.
-Аа… Что так, что эдак. Если ничего нового не придумают, и газ, и нефть закончатся через пять лет. Нет, конечно, есть уголь. Его по разведанным запасам хватит еще на три -четыре столетия. К сожалению, уран практически закончился…
-А солнце? -поинтересовался Алексей.
Дмитрий пожал плечами, зажевал креветку, помахал оторванной клешней.
-Это, конечно, здорово: хватит на столько, на сколько светит. Вот только солнечные батареи тоже не из воздуха состоят. А цветные металлы закончатся через полтора-два столетия. Да и количество солнечных дней на территории бывшей России маловато.
-Зато хоть дожди есть. А в ранешних европейских странах, а теперь просто областях каждое лето ждут со страхом: то жуткая засуха, то торнадо ровняет целые города.
-Это да, -согласился Дмитрий, провожая мутно-масляным взором вздернутые ягодицы очередной красотки. -А ведь ученые предупреждали, что таяние льдов приведет к прекращению циркуляции теплых потоков. Не верили.
-В американском Техасе все пахотные земли превратились в пустыню.
-Уже давно не американском, -хмыкнул Дмитрий. -Просто штат Техас. Так же, как штат Раша.
-Вот только Иерусалим именуется царством, -проворчал Алексей. -Что они евреи особые?
Дмитрий напрягся, бросил внезапно протрезвевший взгляд по сторонам, как-то подобрался.
-Ты это… Держи-ка язык за зубами.
Алексей усмехнулся, оглядел потемневшее лицо товарища, спросил насмешливо:
-Боишься мести Моссада?
Дмитрий залпом осушил кружку с пивом, поставил на стол:
-Я предупредил, -он помолчал секунд десять, потом поднял голову. С усилием растянув губы в улыбке, кивнул на танцпол. -Слушай, давай не будем о грустном. Выпьем и пойдем танцевать. Смотри, какие девочки крутят попками. И какими попками!..
Алексей посмотрел со слабым интересом, поморщился.
-Да перетрахались уже все по десять раз. Что-то новое хочешь узнать? Спешу тебя огорчить: с начала времен все одно и то же.
Дмитрий отмахнулся, подкрутил невидимые усы.
-Ну и что? А вон еще одна компашка. С теми не общались. Вон поглядывают. Похоже, не против познакомится.
Алексей подумал, повнимательнее посмотрел на соблазнительные изгибы девушек, пунцовые губки, сияющие глаза. В груди стукнуло. Раз, другой…
-Слушай… А пойдем.
Дмитрий чуть отстранился, с недоверием осмотрев друга, вскочил:
-Другой разговор! А то ишь: тоска, хоть выноси.
Они встали и пританцовывающей походкой направились к сцене. Алексей подкатил к девушке в облегающем серебристо-перламутровом платье, сказал:
-Алексей.
-Алиса! -прокричала, перекрывая звуки музыки, девушка.
-Разрешите вас пригласить?
-Разрешаю, -улыбнулась девушка и закончила задорно. -И не только на танец!
Алексей приподнял кончики губ, хотя внутри что-то тоскливо заныло, напомнило, что все начинается, как и сотни раз прежде. И закончится с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента отвращением и пустотой. Но теперь… Теперь в предвкушении он готов и горы свернуть.
-О! -ответил он патетично, обнимая девушку. -Обещающе.
-Даже многообещающе! -засмеялась девушка, показывая глубокую глотку.
Танцевали минут десять. Ритмы и музыка настраивали только на одно, только одно возбуждали в подогретых алкоголем мозгах: «Трахайтесь, трахайтесь, трахайтесь!!!» -словно это действие и есть ответ на все мучающие человечество вопросы. Хотя и вопросы сейчас задавать не рекомендуется. Пусть пока не запрещается, но извечное: «Не думай, а трахайся, кайфуй, колись, нюхай -в целом получай удовольствие», -стало какой-то навязчивой мантрой, уже набило оскомину. Самое хреновое в том, что люди не знают другого выхода. И живут так десятилетия, оканчивая дни или в психушке, или от передоза, а то и банально на асфальте с разлетевшимися под колеса соседей мозгами. При этом власти декларируют заботу о народонаселении, блюдении и соблюдении их прав и всяческих свобод. И вроде бы все так, вроде бы делай, что хочешь, но внутри бьется, выкручивается настырный червячок: «Обдурили… Только не пойму, где...»
Девушка увлекла его куда-то в сторону сцены.
-Что там?
-Я знаю укромное местечко, -сообщила она жарким шепотом на ухо.
-Ладно, -Алексей был не против.
Они пришли в какое-то полукруглое помещение. Сплошь заклеенное постерами и картинами. Голые тела сплелись в каком-то невообразимом клубке. Нетопыринные крылья, рога, красные мускулистые тела вперемешку с сладкими, сдобными формами обнаженных красавиц производили какое-то странное впечатление. Одновременно притягивающее -возбуждающее и отвратительное до тошноты. Алексей с трудом сглотнул, бросил взгляд на купол. На нем выгибается намалеванный демон с огромным фаллосом, копытами и рогами. В одной руке рог, в другой -поднос с фруктами. Улыбается этак приглашающе. Но в черных глазах проблескивает такое, отчего по загривку пронеслись ледяные мыши, волосы на руках встали дыбом. Алиса засмеялась, села на широкую кровать, которую и кроватью то не назовешь, так как легко потеряться. Она погладила его по руке, притянула к себе:
-О, милый! Вижу, ты уже готов, -и приоткрыла губы.
Алексей поцеловал ее, -в голове и без того пострадавшей от винных паров, зашумело, кровь ревущим водопадом ринулась в мозг, сердце бешено застучало. Срывая одежду с жарко дышащей девушки, Алексей пробормотал:
-Оргии тут что ли устраивали?
-Оо! -простонала Алиса, притягивая его голову к груди. -Еще какие…
Он перевернул девушку, поставил в позу пьющего оленя, вошел. Так уперлась руками в стену. Они задвигались в унисон. И когда уже приблизились к оргазму, девушка стиснула плакат руками. Наманикюренные пальцы процарапали скабрезное малево. И из-под дешевого постера с обнаженкой в него вперился взгляд… Нет, не человека. У людей он никогда не видел такой доброты и любви, такого спокойствия. Вселенского спокойствия и.. жалости. К кому? Ко мне? Почему? Ведь у меня же все хорошо. Вон какую деваху пользую. Или как раз это не хорошо? Не хорошо -мелькнуло на периферии замутненного похотью сознания. Было бы хорошо, не чувствовал бы себя подлецом после каждого коитуса. Словно кого-то убиваю. Да не кого-то, а себя, -подсказал невидимый голос. Ты согрешил, а грех -это рана, которую человек наносит себе сам. И еще готов приплатить.
Алексея словно ударило током, от макушки до пят передернуло судорогой.
-Дорогой, -Анфиса недовольно пошевелила белыми ягодицами, -что случилось? Все же хорошо. -Она выгнулась, нашла затуманенным взором лицо Алексея.
Тот попятился, схватив штаны, пулей выметнулся из помещения. Вслед неслась базарная ругань, которую и не заподозришь в таком милом существе, но Алексей только ускорял шаг. Это же церковь! -мелькнуло, как молния в голове. На сетчатке тут же отразилось по мысленному запросу. -Да не просто церковь -храм Христа Спасителя! Его еще пятьдесят лет назад, нет, не закрыли, как при большевиках, не переоборудовали в конюшни, но сделали гораздо гнуснее. Как только Россия перестала существовать, как государство, лишь только на трон воссел единый правитель, православную церковь упразднили. Впрочем, как и католическую, ислам, конфуцианство и прочее, прочее. Объявили о создании единой Универсальной церкви. В которую должны ходить все, вне зависимости от того, кем они были ранее. Ведь по ее доктрине Бог един, а значит, не должно быть никакого непонимания. Все лишнее, все трения убрали. А значит, убрали и Христа. Ведь ни одна религия не говорила такого, что утверждало христианство, вступив в полное противоречие со всеми религиозными установками всех народов мира. А именно: что Бог есть любовь. Не справедливость, не сила с воздаянием за грехи и праведность, а любовь, милосердие, милость к тем, кто только потянулся, кто восхотел, кто хотя бы смотрит вслед Ему. Блаженны кроткие, ибо наследуют землю. Такого ему простить не смогли. Если бы сказал, что блаженны сильные, блаженны богатые, блаженны дерзкие, о, тогда бы его с восторгом возвели в императоры, усадили на трон и поклонялись, ожидая, когда изгонит римлян, а евреев сделает царями над всей землей. А он посмел сказать, что нет ни эллина, ни иудея. Что все люди братья, что он пришел сперва к овцам своим, к евреям, как к самым больны, но потом пошел, повелел апостолам через духа святого нести благую весть по всей Вселенной. Ибо если не пришли на пир званные и избранные, то идите и позовите всех, кто при дороге, нищих и убогих, чтобы наполнить пиршественный стол. Ибо свято место пусто не бывает.
Глава 3.
Алексей бежал по улице сжимая голову и подвывая, словно побитая собака. Боже, Боже мой, на кого же ты нас покинул!? -мысленно взмолился Алексей. -Мы же уже не люди -бесы мы, а то и хуже бесов, хуже скота. Бесы давно заматерели, выбрали свою сторону и уже не могут измениться, а у животных и вовсе инстинкты -программы, вписанные в подкорку. Но мы?! Мы то как могли опустится так низко, пасть на дно и ворочаться в собственной блевоте, экскрементах. И при этом довольно похрюкивать: «Тепленько, тепленько…».
В голове всплыла подленькая мыслишка: «Но если туда не ходят, не молятся, то это просто стены, а помещение не должно пустовать: не рентабельно».
Алексей сморщился, словно выпил кружку уксуса. Рентабельно -не рентабельно… Если бы все измерялось деньгами, то богачи бы были самыми счастливыми людьми на земле. Но нет. Не даром возникло выражение, что богатые тоже плачут. Еще как. Их гложут все те же страсти: и похоть, и уныние, и чревоугодие, и гордыня, гнев, зависть, лень. Богатый только тем и отличается от простой биомассы на пособии, что может нюхнуть, съесть, что угодно, может снять женщину, мужчину или любой другой объект для сексуального удовольствия за большие деньги. Но оргазм -всегда оргазм. И выше не прыгнешь, как ни изгаляйся. А с возрастом и это потускнеет, останется желудок, но и он заболит -язва, рак, рак горла -и тогда при всех своих миллиардах биткоинов будешь есть кашку через трубочку и орать -мычать, выпучив глаза: «Как так!? Как так, когда у меня есть все!!?» -Но что у тебя есть, если разобраться? Машины, дворцы, самолеты, яхты, ботокс по пятницам, личный врач и куча связей? Ну, да. А теперь скажи: уверен, что за связи дергаешь только ты? А не связи в основном тебя? Если хорошенько подумать, это игра в оба конца. Танго не бывает моно. И всегда твоя свобода обратно пропорциональна зависимости от окружающего мира. Когда тебе много нужно, много и страдаешь. А ведь хочется любви, счастья. А нет его. Суета вечная и проблемы. А потом приходит смерть. И становится абсолютно неважно, какой у тебя счет в банке, сколько телок и с каким ценником ты прокопулировал, на каких машинах разъезжал, в каких апартаментах спал. Это слетает, как дым, как пепел развеивается, оставляя лишь ужас пред смрадной толпой бесов, что уже потирают корявые лапы, готовясь принять тебя в свои далеко не нежные объятия.
Хотя нет. Дело даже не в том, что другим. Самый смак, самый ужас в том, что именно тебе становится наплевать на все то, что еще день, месяц назад казалось ВСЕМ. И очередной кризис, когда твои электронные деньги обнулились, казался концом Света. Но вот только сейчас, лежа на одре, одной ногой в пропасти, когда и пальцы уже разжимаются, понимаешь, что это не конец. Далеко не конец. А лишь возможность начать, ступить на иную дорогу. Что это провидение, Вселенная, Бог, если хотите, подсказывали нам, что пора остановится, что ты идешь не туда. Эй, -кричал горшок, разбивая тебе голову с пятого этажа, -погоди! Тебе не туда!! Вернись! -гудел улетевший на пять минут ранее самолет. -Твое место здесь! Сядь и подумай, -тихо шептала мозоль от любимого ботинка. Эти голоса повсюду, нужно лишь побыть немного в тишине. Хоть пять минут наедине с самим собой. Не включая, как придешь домой, трансляцию мировых событий или очередной улетной баймы. Не падать в липкие сети социальной паутины. И ты услышишь… Обязательно услышишь в пении птиц, в журчании ручья, в шелесте листвы: «Адам, где ты?»
И когда услышишь, твое сердце встрепенется, а из глаз брызнут слезы, рыдания сотрясут твою немощную грудь, ибо ты ощутишь с щемящей нежностью.. любовь. Кого-то огромного, невероятно могучего и бесконечно доброго. Ты поймешь, что твое одиночество, это одиночество измазанного в глине и обожженного в грехе свина. А стоит лишь разбить скорлупу, как свежий воздух ринется вовнутрь, наполнит легкие живительной влагой. И ты воскликнешь, пав на колени и сотрясаясь от рыданий: «Господи, благодарю!»
За скорбь и за радость, за лишения и нечаянные встречи, за боль и горе. За все благодарю, ибо от тебя это было, Господи! И для меня. Так как иначе показать, что я, что ты, что мы все больны, просто невозможно.
По щекам текут слезы, в груди щемит, что-то трепыхается, норовит выскочить, словно птаха, попавшая в силки. В кармане задергался телефон, на сетчатку глаза выскочила аватарка Дмитрия. Алексей стиснул челюсти. Наверняка, сейчас начнутся расспросы, где, да почему ушел. Ни отвечать, ни тем более возвращаться он не хотел. Мало того, понял, что теперь его не заманишь ни в какой бар под угрозой смертной казни. Смахнув аватарку в такую же аватарную мусорку, зашагал домой.
…Наутро встал с каким-то странным чувством. Словно что-то изменилось. Алексей прислушался к себе. Впервые мысль о смерти не всплыла с пробуждением. Напротив, необычайная легкость и теплота разлились по всему нутру. Одним прыжком вскочив, распахнул шторы -в комнату ворвались потоки света. Зажмурившись, мысленным приказом включил поляроид -чуть потемнело. А значит, можно смотреть. С высоты пятьсот семидесятого этажа открывается просто невероятный вид на море кучевых облаков. Словно рисованные сугробы в детском мультики. Немного сероватые они крупными клубами толкутся, перетекают один в другого. А над всем этим бараньим великолепием владычествует в чистейшем аквамарине раскаленный добела слиток золота. Хотя нет: владычествует -сильно сказано. Изливает тепло -это да. А вот Владыка -это тот, кто создал и Солнце, и Землю, и каждого из этих горделивых вечно склочных жадных и похотливых тварей, назвавших себя хомо сапиенс. Хотя более соответствует хомо фатумс, что в переводе -человек глупый.
Алексей взглянул на часы -охнул. Пока любовался восходом, едва ни опоздал. Он заметался по комнате, собирая носки, штаны, попутно выпил стакан морковного сока, зажевал бананом. И через пару минут выметнулся из подъезда.
На остановке народу -тьма. И судя по поджатым губам и тревожным взглядам -большинство из разряда опоздунов. Автобус неспешно подплыл. Устало выдохнув, присел на асфальт, раздвинул двери. От колес давно отказались, чтобы повысить КПД и уменьшить расходы на ту же дорогу. Как известно, в России две беды, но судя по всеобщему внедрению, не только у нас. А на чем же они сейчас ездят. Никогда не задумывался. Разве что в детстве… Усилием мысли послал вопрос по струнам всемирной паутины. Тут же сформировался пространный ответ, мигают гиперссылки. Стоит лишь проявить интерес, развернутся, а там дальше, дальше, пока не попадешь на голых баб, животин, мужиков или всего вместе. И обязательно совокупляющихся в разных вариантах и комбинациях. Если раньше все дороги вели в Рим, то теперь… Даже не в область промежности… Это было гораздо раньше -полвека-век назад. А сейчас это какая-то грязь. Вопиюще-воинственная мерзость. Она накатывает на тебя из-за угла, набрасывается со страниц виртуальных журналов, кино, игр, накидывается с рекламных плакатов, роликов. И всюду звучит этот вкрадчивый шепот: «Порок -это хорошшо…», -словно шипение змея, который уверяет бандерлогов, что ползти в пасть -это их долг и смысл жизни.
В общем, если предупрежден, то вооружен. Дальше сайта с описанием магнитной тяги не пошел. В целом хватит. Ага, понятно… Под всей дорогой тянутся специальные устройства, продуцирующие магнитные токи. А в транспортных средствах вместо бензобака огромный магнит.
В автобус его буквально внесло, прижало к груди полуобнаженной красотки. Та поощрительно помавала огромными, как крылья бабочки, ресницами, вздохнула. И без того раздутые молочные железы увеличились едва ли ни вдвое, соски затвердели, продавили тонкую ткань. Алексей с трудом сглотнул, поднял несмелый взгляд. Девушка улыбнулась, от нее повеяло мускусом -сердце забилось быстро-быстро. Похоже, не против покаппулировать прямо здесь. Хотя это уже не экстрим. Скорее банальность. Сейчас экстримом и верхом выверта бы стало, если бы мужчина и женщина с юности полюбили бы друг друга, поженились, родили хотя бы трех детей и жили до старости. Нет, такое, если и встретишь, то в такой глуши, где все еще обещают в каждую семью по компьютеру к новому году.
Наконец-то, его остановка. Алексей вывалился, полуодуревший, с расстегнутой ширинкой и туманом в голове. Слева и вверху на периферии сетчатки бзинькнуло -проявился контакт с ником Малышка двадцать пять. Это значит, что родилась девушка в две тысячи двести двадцать пятом году. И сейчас ей едва восемнадцать. Впрочем, сейчас сексом разрешено заниматься с младенчества. Права человека дошли до своего логического конца. Мол, сперматозоид с яйцеклеткой занимались соитием, так почему мы столь ригористичны, что отказываем более взрослым особям в любви?
Чипизация, начавшаяся полтора века назад, прошла успешно. За четыре десятка лет чипизировали девяносто девять процентов населения Земли. Остались какие-то племена, общины в глухих джунглях, горах и на Севере, но сами собой угрозы не представляют. Молодежь, как всегда, в восторге: ну, конечно, когда усилием воли можно переключать каналы, селфить по инету. Опять-таки, бесконечная память в облачном хранилище, подключение 24/7. Да, старики восприняли с недоверием, но за два поколения вымерли, не смотря на все старания биолухов, которые так же отправились в нирванну. Ну, или куда там отправляются сдвинутые на почве естественноприродного бытия. Ведь их детям чипизирование производили прямо после рождения. Так что выбора в принципе не было. Кто-то, конечно, пытался производить извлечение в подпольных клиниках, но заканчивалось, как правило, плачевно: связь устанавливалась со всеми отделами, компенсируя некоторые части мозга, отвечающие за зрительные, обонятельные, осязательные и двигательные свойства. Так что при малейшей оплошности человек превращался в овощ. К тому же даже при успешном извлечение требовалась длительная реабилитация. От нескольких месяцев до года. И если к таким операциям прибегал взрослый, то его вычисляли на раз-два, находили и потом… Потом его, как правило, никто уже не находил, не видел и не слышал.
Зато преступность снизилась в разы, а потом и вовсе практически исчезла. Во всяком случае преднамеренная. Нет, конечно, случались и убийства, и грабежи, но импульсивные, с первого взгляда немотивированные. Когда в порыве ярости муж зарезал жену или ученик преподавателя задушил во время зачета. Но и с этим постепенно научились справляться. У человека перед действием меняется гормональный фон. Любая мысль меняет, оказывает влияние на состояние, биохимические процессы в организме. И это отслеживалось с помощью чипа. Такого человека забирали в клиники успокоения, проводили курсы гормональной терапии и возвращали умиротворенного, как объевшегося сметаной кота.
Но вот последовавший рост самоубийств прекратить не могли. И даже наоборот: поощряли. Мол, неплохой способ уйти из этого мира, когда не осталось возможностей получать удовольствия. Для пожилых даже разработали программы, в которые входила оплата последнего банкета, кругосветное путешествие. По подсчетам выходит все равно дешевле, чем платить пособие долгие годы и десятилетия.
Периодически по планете прокатывалась волна вирусов. Как правило, распространялись они воздушно-капельным, были чрезвычайно заразны и с каждым разом все летальней. В это время жизнь планеты превращалась в концлагерь. Для экстренных перемещений печатался временный пропуск -штрихкод. Всех садили на удаленку. Дети деградировали в социальном отношении, вырастали замкнутыми, гаджетоориентированными. Их мир концентрировался в социальных сетях. Способность анализировать информацию упала настолько, что стоит сказать очевидную глупость, но кому-то из кумиров, верят. И на основе этого строят жизнь, выходят на протесты или начинают мазать зеленкой лоб особым способом. Мол, кто сделает так, того вирус, завидев знак сансары, облетает стороной. Управляемость массами достигла высочайшего уровня. Людей превратили в пластилин. Лепили, что хочешь. То объявляли, что особый шик -нагадить ближнему в карман. Мол, это способ показать внимание и теплоту. И когда кто-то обнаруживал такой знак любви, то должен был со словами благодарности размазать по лицу. При этом многие искренне пытались испытывать благодарность. Получалось слабо, но все-равно улыбались, улыбались, сверкая вставными зубами направо и налево.
Мода менялась столь стремительно, что, порой выйдя вечером в том, что было модно утром, рисковали подвергнуться освистанию и всеобщему порицанию. Погоня за модой стала мировой игрой, переходящей в манию. Когда все двадцать миллиардов выходили на улицу в костюмах куриц и кудахтали, потрясая голым гузном -это страшное зрелище. Совокупление средь бела дня стало нормой. Человек объявлен лишь одним из подвидов животного мира. Поэтому, когда те же петухи наседали на куриц или петухов, топтали их, то другие пернатые спокойно шли мимо, не испытывая ни малейшего протеста. Лишь потрясали разноцветными перьями.
Все запреты сорваны, все табу растоптаны. Единственным запретом и непререкаемым табу оставалось противление власти. Об этом нельзя было даже помыслить. Как правило такой редко когда успевал не то, что сделать что-то противное, но даже сказать. Просто исчезал. Отовсюду. Изо всех баз: медицинских, силовых, общественных. Словно и не было человека. Причем запрещалось даже упоминать о нем. А уж тем более искать. Предписывалось улыбаться и кланяться. И почаще совокупляться со всем, что движется и не шевелится. Для цвета лица.
Неимоверно расплодились психиатры. И психологи. Чуть ли ни каждый второй новоиспеченный психолог. Прошли ускоренный курс, прочитали пару книжек, посмотрели блог-другой -и вуаля! Новый властитель душ народился. Правда, вот лечат и исследуют они «психи» - низшую часть души, общую со скотами: птичками, собачками и кошечками. А вот нус -ум они даже не смеют трогать. Да и не говорят о нем. Словно его и нет. И советуют, как удовлетворить, обмануть именно эту «психи». Может, поэтому процент самоубийств не только не уменьшился, но даже увеличился. Причем многократно. Ведь если раньше цепких лап психологов можно было избежать, то теперь ввели законодательно минимум раз в неделю посещать таких специалистов.
Вот народ и ломанулся от такого лечения. Только не к светлому будущему, а к гранитной стене. Пытаясь проломить лбами с истерическим вопросом: «Что там!? Это конец или нет!!?». Кто таблеток нажрется, кто в машине угарным газом надышится, кто топится, вешается. Намедни два психолога, не последних, кстати, а в топе с миллионами подписчиков, вышли в окно. Причем синхронно, но с разных небоскребов Кемерово-сити. Пришли к десяти на работу, попросили кофе у секретарши, выпили, открыли окно и вышли наружу. Несколько секунд -и мозги по асфальту. Да так, что шматки и брызги крови окатили прохожих с ног до головы. Вопли, визг, но не потому, что жалко человека, а что платье испачкали, а оно знаете, сколько стоит!? Куда полиция смотрит!? Хотят прыгать, пусть, мол, прыгают, только в специально отведенных местах. Огражденных забором с песочком, чтоб быстренько собрать остатки и на мусорку. И что вы думаете? Власти внемли просьбам труждающихся. На сайте администрации, по инету, в рекламных проспектах появились адреса так называемого корректного «Ухода». Можно было заплатить за вход, тут же услуги нотариуса, если завещание захочет оставить, потом подняться и цивилизованно, организованно отойти в мир иной. Все чин по чину. Тут же труповозка, а в паре километров непрекращающийся дым от крематория. А за сетчатым заборчиком чинно прохаживаются мамаши и посматривают строго, чтоб брызги долетали до строго ограниченного расстояния от забора, иначе тут же жалобу в администрацию.
Такое ощущение, что необъявленная цель о снижении населения выполняется всеми возможными способами. Правда, непонятно зачем? Разговоры о переполненности планеты -просто детский лепет. Если пролететь над Канадой или Сибирью, Дальним Востоком, да над той же Америкой, увидим бескрайние пустые просторы. Мы же облепили побережья морей да рек, а остальная часть планеты пуста. Поместятся сотни миллиардов. Так что о каком перенаселении может идти речь, непонятно. Конечно, если потреблять так, как потребляем сегодня, выкачивать, сжигать, перерабатывать в мусор, то и миллиарда много. Но если все-таки подойти ответственно, то хватит всем и надолго. Вот только о таком даже заикнуться нельзя. Зеленая повестка -какой-то идол. Под его покровом культ смерти разросся, проник во все стороны жизни. Намеки на уход, рекомендации встречаются даже в детских передачах и мультиках. Отвратительно ужасные герои мультфильмов вызывают стойкое желание сделать больно окружающим и самому себе. Можно сказать, что культ смерти стал официальной религией. Такое ощущение, что мы все сошли с ума. И когда нам говорят: «Зачем ты режешь себя!?» -мы с сатанинским хохотом втыкаем в грудь, живот, глаз отравленные, зазубренные острия, выворачиваем кишки и смеемся, смеемся, смеемся.
Выплясываем в тупейших телешоу, бухаем, колемся, жрем оливье в преддверие Нового года. А наутро, с жуткой тоской ощутив всю ту же яму нечистот, приладив веревку к вентилятору, отправляемся туда, куда настойчиво звали тебя от рождения с каждого плаката, в каждом фильме и рекламном ролике. Вот только нашим надеждам на избавление от мук бытия, чего хочет стандартный гражданин Земли, не суждено сбыться. Страдания не то что прекращаются, открываются с невероятной силой и остротой. О если бы мы знали, если бы мы только поверили, когда нам кричали: «Пожар!» -но увы… Мы лишь смеялись и крутили пальцами у виска. Уверенные в своем местечковом снобизме, что знаем много лучше мудрецов прошлых тысячелетий. Уже лишь на той основе, что у нас есть смартфоны и выход в интернет.
Мы отметаем опыт тысячелетий, опыт богопознания, опыт борьбы с инфернальным бытием. Лишь потому, что у нас теплый клозет и скоростное метро. О как мы слепы!..
Детей почти не рожают. А те, кто все-таки появляется на свет, если половина доживает до сорока лет, и то считается излишним. Задача -уменьшить население планеты вдвое через пятьдесят лет, а через сто должен остаться максимум миллиард. Причем агитация, инфосфера на жесткое сокращение больше всего действуют в бывшей России и регионах восточной Европы. Даже жители области Чайны и мусульманские халифаты не столь подвержены давлению, хотя и не в пример огромнее. Словно какая-то идея фикс -уничтожить все то, что хоть как-то напоминает о другом пути. Правда, если посмотреть вокруг, то давно уже и не напоминает. Мы как те грешники, что хотят быть святее папы Римского. Отмененного, кстати. Так что с энтузиазмом приняли все то, что требует глобальный запад. И с каким-то безумным остервенелым мазохизмом уничтожаем сами себя.
Ни в одном регионе мира нет столько камер и подслушивающих, подсматривающих устройств. В каждом унитазе стоит зрачок. Так что уже давно перестали удивляться и ахать, когда то тут, то там на билбордах возникает чья-то задница, расширяется очко и оттуда выдвигается то, что совсем недавно было курицей, стейком, салатом или чем-то более изысканным. А хакеры, поняв, что народ привык, и сами перестали стараться. Мол: очко и очко. Эка невидаль.
И если еще сто лет назад такой тотальный контроль вызвал бы море возмущения о нарушении прав личности, то после волны чудовищных терактов общество приняло всевидящее око, как неизбежное зло. А потом просто привыкли. Не осталось поколений, которые бы родились в относительной свободе. Если раньше можно было скрыться: уехать в соседнюю страну, в тундру, в леса податься на подножный корм, то теперь это просто бессмысленно. Чип выдаст тебя везде. Не осталось ни квадратного миллиметра, который бы ни осматривался и ни выходил крупным планом на мириадах экранов. Разве что в глубинах океана. Но там долго не протянешь.
Глубинное государство, что давно вышло наружу, поступает с нами, как с завоеванными туземцами. Словно подспудно чувствует от бывших христиан некую угрозу. Потенциальную что-ли… Как сбежавших олигархов в прошлом на западе считали русскими предателями и не принимали за равных, а отбирали все сворованное непосильным трудом, так и нас за равных не считают. Наверное, прошло мало времени. И бывших православных подозревают в возможности отказа от декларируемой любви к Люциферу Светоносному. Хотя мы к нему со всей душой и телом. Все ресурсы, как трудовые, так и природные к полным услугам. Но как были унтерменьшами, так и остались. Несмотря на периодические смены пола и полное принятие Вселенской церкви и ее постулатов о том, что порок - хорошо. Что порок - красота и правда. А все, что естественно, как-то рождение детей, семья из мужчины и женщины, любовь и доброта, правда, защита слабого и униженного, принципиальность - отжившие пережитки до трансгуманистической эпохи. Это мракобесие и несвобода.
Детского смеха не слышно нигде. Как только ребенок рождается, а это редчайший случай, его отбирают, увозят в организацию «Детство». И что с ними делают, одному Люциферу известно. Но выходят оттуда не люди. Или люди, если таковыми назвать роботов человекообразного вида. Ни сомнений, ни противлений существующей идеологии. Идеальные члены общества.
У женщин постоянный стресс. Выводят психотропами и общением с психиатрами. И через неделю-другую она в строю. Словно и не было девяти месяцев. Лишь пустой взгляд и работа.
Нам постоянно говорят, что наша святая обязанность -зарабатывание денег и получение максимум удовольствия. Для которого и нужно заработать деньги. Но и последние сами по себе ценность. Слова «алчность», «жадность», «корысть» сперва вывели из подгруппы отрицательных, а потом, постепенно окрасили в положительные тона. Так же когда-то поступили и со словом «страсть». Изначально оно означало страдание. Да так и переводится, если уж на то пошло. Страстный человек -это буря эмоций, это кураж, это неадекватные действия. Бабсам особенно такое нравится. Причем даже в том случае, если при всей окраске в розовых тонах постоянно показывают то убийства из ревности, гнева, то самоубийства из гордыни, то подковерные игры из зависти. Да и сложно показать что-то иное, ведь мы же не полные идиоты. Но при этом все как-то окутывается флером романтики, дымком вожделенного счастья. Пусть и далекого, пусть только в в фильмах и женских романах, но такого волнующего и вроде бы близкого…
Глава 4.
Изо всех средств массовой информации, с рекламных щитов, в социальных сетях, на работе, в кафе, дома вдалбливается, что планета перенаселена, мы не имеем права губить эту жемчужину Вселенной. Что мы -вирус, от которого нужно вылечить единственного больного.
Те, кто выходит из инкубаторов, становятся идеальными членами общества. Беспрекословное выполнение четко поставленной задачи. Как в Терминаторе, Эквилибриуме или той же Матрице. И хотя мистер Смит -отрицательный персонаж, а терминатор по сюжету становится более человеком, чем некоторые люди, то теперь именно Т-1000 является идеалом и идолом. Ни сомнений, ни колебаний. Сказал -сделал. И на зарядку.
Сами мысли, желания под контролем всесильного ока. Так что скорее всего и за мной придут. Алексей усмехнулся. Наверное, программа слежения с ума сошла, анализируя бурю эмоций там, в Храме. Вновь захотелось увидеть тот лик. Не лицо, не изображение, а именно Лик. Почему-то именно лик, а не лицо. Интересно, чей это лик? Забил в интернете, но на первом десятке страниц ничего. Впрочем, как и на втором, третьем. Хм… Храм Христа Спасителя… Ну, наверное, это и есть Христос? Интересно, кого и от чего он спас? Наверное, бывших русских от каких-нибудь татаро-монголоидов. Или монголов?. -Алексей потряс головой. -Такая древность… Никогда история ему не давалась легко. Уравнения, формулы, выводы -это да. На них набрасывался, как кот на кусок ветчины. А вот даты, бесконечные имена -не мое.
На трехсотой странице мелькнуло странное слово «библия». Поискал перевод. Оказалось «книга». А тогда библиотека -хранилище книг. Интересно… Книга под названием «Книга». Поискал еще, наткнулся на рассказ о смерти Вальтера Скотта. Когда тот умирал, окруженный слугами и родственниками, то попросил принести книгу. Когда у него спросили: «Какую?» -а весь дом представлял собой огромную библиотеку, то умирающий ответил: «Есть только одна Книга, а все остальные -комментарии». И следом отобразилась картинка толстой красной книги с крестом на всю обложку, действительно, названная «Библия». Алексей почувствовал, как у него зачесались руки, нос подергивается, словно у таксы, учуявшей в норе лисицу.
Он ускорил шаг. Он проходил меж стеклянно-стальных гигантов, в которых отражается огненный шар уставшего за ночь светила. Дойдя до странного здания с округлыми куполами, помялся перед порогом. Захотелось то ли склониться, то ли еще чего. Но он не знал, что… Поэтому постоял, склонив голову, и несмело вошел. В огромном помещении полумрак. Окна зачем-то тоже то ли заклеена пленкой, то ли покрыта краской. Свет проходит, но какой-то мутно-цветной. Угадываются некие формы, но размыто. Алексей почувствовал некую неудовлетворенность. Остро захотелось соскрести лишнее, аж пальцы зачесались. Он сцепил зубы, огляделся, подслеповато щурясь. В полумраке двигается меж разбросанных столов и стульев робот-пылесос. Он же официант и вышибала по совместительству. На четырехколесной платформе. Верх вполне себе антропоморфный. Робот поднимает столы, расставляет, пододвигает стулья. И тут же поглощает объедки, вытирает пыль и грязь. После его прохода все упорядочивается, готовясь к приему новых посетителей. Без малейших эмоций и неприязни. Если бы представить какую-нибудь старушку на его месте, что изо дня в день моет и собирает за посетителями плевки и окурки, то услышали бы кучу нелицеприятного. Хорошо это или плохо? Так уж сразу и не скажешь. Для стороннего наблюдателя и хозяина заведения хорошо… Ну, или во всяком случае удобно: ни тебе напрягов, ни нервов. А вообще… Вообще, может быть, и не очень. Ведь так ни загаживающие, ни старушка не поменяются никогда. Просто каждый примет себя таким, какой есть, считая свои взвизги и выпендрены нормой. И когда восхочется, будет орать, ломать, драться, оскорблять, обвинять всех и вся, но только не себя любимого. Это она меня разозлила, это он обидел, это они задели и вывели меня из себя. И то, что разозлился, заорал, взвизгнул и подскочил от неловкого слова, косого взгляда именно ты, и никто другой, невдомек. Ведь иной на твоем месте просто бы пожал плечами, а то и пожалел того, кто сказал, выплюнул из себя злое. Ведь это он боль выплюнул. И когда бумажку специально, окурок выбросил, это его боль и обида, разочарование, осуждение. Это тот огонь, что заставляет на малейшее дуновение ветра реагировать, словно обнаженный нерв. Подскакивать, словно чирей. Недаром же чирей в народе называли барином. Не тронь, а то подскочит и так треснет в ответ, что мало не покажется. Не тронь, так сказать, а то пойдет вонь. Все мы такие чирьи, если уж по-честноку. Хочешь узнать, чем наполнен кувшин? Качни его.
Алексей бочком-бочком прошел в альков, тихонько приоткрыл дверь. Внутри все прибрано, широкая как аэродром, кровать застелена бардовым шелковым покрывалом. Лишь едва уловимый запах секса: спермы и мускуса витает в воздухе. Алексей передернул плечами от отвращения. Показалось чем-то кощунственным, хотя раньше не вызывало подобных эмоций. Может быть, потому, что он не испытывал того, что испытал.. тогда?
Всюду плакаты с обнаженкой. Тот постер, под которым было это.., на месте. Уголочек аккуратно приклеен. Алексей вытащил из кармана иголку. Такие еще продаются в магазинах антиквариата. Поддел. На пальцах липкое. Похоже, действительно, недавно наклеивали. Он оторвал постер, с отвращением отшвырнул. Тот улетел к кровати, измазал клеем красивое полотно. Но Алексей на это не обращал внимания. Взгляд прикипел к лику.
-Кто же ты? -спросил он шепотом. -Кто ты? Ответь.
Но незнакомец молчал. Только смотрел на него кротко и с безграничной любовью. Алексей отодрал еще один -показался образ женщины с покрытой головой. Наклонив голову, та смотрит на младенца в руках. У того вокруг головы какое-то свечение. Алексей оторвал следующий плакат -старец с надписью едва разборчивыми буквами «Серафим Саровский». Алексей вошел в раж -плакаты полетели во все стороны. Отделялись они удивительно легко. Порой от прикосновения. Непонятно, как раньше держались. Словно дворник неистовствовал в осенний листопад.
Комната заполнилась чем-то странным. Исчез запах. Вернее изменился. Запахло чем-то бодрящим и мягким. Со всех сторон на него смотрят лица… Нет, лики. И смотрят они куда-то вглубь. Нет, не в кишки, а в душу. Душу? -он пожал плечами, пробуя слово на вкус. -Первый раз слышу. И откуда оно возникло? И что значит?
Алексей сфоткал фреску со странным человеком. ИИ покрутил мгновение, потом нехотя выдал: фреска Христа Спасителя во храме Христа Спасителя. И тут же исчезла. Вместо этого выскочила надпись: запрещенный контент. Алексей обводил телефоном стены. Тут же выскакивали и пропадали перед глазами надписи: Божья матерь, святой Николай Чудотворец, Оптинские старцы, юноши в печи Египетской.
В груди Алексея стучит, колотится сердце. Словно нашел величайшее сокровище, словно жизнь дотоле беспросветно блеклая обрела смысл, словно раскрыта или вот-вот будет сдернут покров с величайшей тайны бытия и дан ответ. Универсальный ответ. Какой? Он Есть.
Глава 5.
На глаза навернулись слезы, в груди сдавило. Захотелось встать на колени и припасть к ногам того, кого программа распознала, как Иисуса Христа. Позади скрипнуло -Алексей обернулся с искаженным лицом. Сквозь завесу слез угадывается силуэт рядом с приоткрытой дверью. Смахнув слезы, проморгавшись, разглядел мужчину. Высокий, худощавое лицо, внимательный взгляд.
-Кто вы? Что нужно? -спросил Алексей несколько грубо. Словно его застали за преступлением.
Незнакомец покачал головой.
-Зря вы это сделали. Не нужно было этого видеть.
-Почему? -с вызовом, все еще злясь на себя за слезы и на незнакомца, что увидел его слабость, спросил Алексей.
-Потому, что запрещено.
-Кем? Я нигде не видел таких запретов.
Незнакомец улыбнулся.
-А вы прочитали все законы, все указы и подзаконные акты, постановления?
Алексей раскрыл рот для дерзкого ответа и медленно закрыл. После того, как образовалось единое государство Земля, расплодилось столько законов и закончиков, что куда там пресловутой древней Юсе, где регламентировали использование, например, обычной зубочистки. И прописали, что тыканье зубочисткой в ухо запрещено. Или тот же запрет на провоз лошадей в общественном транспорте… В общем, чтобы прочитать все указания, нормы и правила, не хватит и жизни. Адвокаты и юристы разделились по сферам деятельности: земельные, семейные, имущественные, производственные, бытовые, игровые, природные и еще тысячи… Но и они постепенно отходят туда же, куда ушли извозчики и трубочисты -самые распространенные специальности девятнадцатом веке: на полку истории. С развитием ИИ все больше профессий отмирает, а с ними отмирает и надобность в их носителях.
-Нет, конечно. Но новое должны были объявлять.
-А этим запретам уже более сотни лет, -пояснил незнакомец. -Так что и объявляли и печатали. Тогда еще существовали газеты и журналы. Самые настоящие бумажные. Представляете?
-Какое варварство, -Алексей передернул плечами. -Это же сколько деревьев губили?
-Много, очень много. Но для вас это уже не важно.
-Почему? -насторожился Алексей.
-Вы нарушили закон, а незнание закона не освобождает от ответственности. Вы не должны были видеть и даже знать, что эти.. люди были.
Алексей прижал руки к груди, спросил, вглядываясь в лицо человека:
-Но.. ведь они были?
Бармен помялся, отвел взгляд.
-Уходите. Иначе сделаете еще хуже.
-Хуже? -не понял Алексей. И повторил с горечью. -Что может быть хуже, когда просыпаясь утром, хочется уснуть, чтобы не чувствовать тоску от бессмысленности существования. Когда смотришь на громады зданий, на пустые лица спешащих куда-то людей и не понимаешь, зачем это все? -его голос упал до шепота. -Не понимаешь, если честно, они вообще есть? Или это лишь плод моего воспаленного разума. А я просто, может быть, как в той же Матрице, лежу в каком-нибудь саркофаге с кучей шлангов и проводов, подключенных к телу, и снабжаю электроэнергией какого-нибудь технологичного механомонстра.
Мужчина бросил на его искаженное лицо быстрый взгляд, криво усмехнулся.
-Эта мысль порой приходит каждому. Но в вашем случае может будет все прозаичнее. Это здание просто снесут, а нас убьют.
-Зачем? -Алексей отшатнулся.
-Во избежание.
-Чего? -едва ни выкрикнул Алексей. -Глядя на эти картины, мне захотелось жить, я впервые, может быть, почувствовал себя не набившим оскомину зомби, а живым человеком. Мне захотелось куда-то идти, что-то менять…
-Вот-вот, -грустно усмехнулся бармен. -А это уже опасно. Система не хочет, чтобы ее меняли. Система довольна сама собой. -он помолчал, пояснил осторожно. -Понимаете, человек не может быть только материалистом. Он неизбежно приходит к атеизму, а потом в силу того, что должен двигаться, что не может успокоится, приходит к религиозности.
-Почему?
-Потому что человеку нужно что-то выше его носа. То, чему он может поклонится. То, к чему он может стремиться. И если перевернуть верх и низ, назвать черное белым, а белое черным и запретить про последнее даже упоминать, то останется лишь один путь. В мнимый верх. Как мнимые числа в математике.
-К Люциферу? -тихо спросил Алексей.
-К Люциферу, -подтвердил человек и отошел в сторону. -Уходите, прошу вас.
Алексей молча кивнул и направился к выходу из комнаты. Но не успел он пересечь порог, как приблизился топот, ворвался в комнату десятком бронированных мастодонтов. Увешанные с ног до головы оружием поверх активной брони они напоминали то ли трансформеров, то ли роботов-полицейским, коими они по сути и являлись. Ведь их тела с детства трансформировались, видоизменялись. Заменено все, что только можно: кости, сухожилия, глаза. Мышцы укреплены так, что проще разорвать канат на подвесном мосту. Ну, а броня довершает образ. ИИ, симбиотичен. Эмоции, чувства подавляются, как досадная помеха наиболее точному выполнению задания. Так что хочешь не хочешь, но через месяц общения с машиной ты уже не человек.
-Стоять! -рявкнул первый и саданул мужчине прикладом в живот.
Того перегнуло со всхлипом. Но не успел досмотреть, как прилетело и мне. А мене то за шо!? - успело мелькнуть, но затем в голове взорвалась бомба. Правда, хоть и ослепило на мгновение, но сознание не потерял. Во всяком случае смутно чувствовал, как волокут за ногу мимо столов, периодически задевая головой о предметы интерьера.
Его запихнули в черный фургон. Кроме двух охранников никого. Машина тут же тронулась. В лобовое видно такую же черную угловатую. На номере три шестерки и буквы «АД». Внутри все сжалось. Адские псы. Элитное подразделение внутренней охраны Люцифера. Зачем я им сдался?
-За что!? -крикнул он, поворачиваясь вправо, влево.
Но стальные големы молчат. Впрочем, Алексей и не ждал ответа. Его вопрос скорее риторический. Эти пробирочные на эмоции не способны. Они не сочувствуют, им не доступна жалость, они не могут ослушаться или засомневаться. Они даже не испытывают влечение ни к мужчине, ни к женщине. Они не устают, всегда приветливы и ровны. Идеальные исполнители. Такими бы хотели видеть роботов, но последние, не смотря на успехи машинного обучения, все еще уступают мозгу в принятии нестандартных решений. А жизнь, как ее ни унифицируй, все еще выкидывает фортели. Каждый день они встают, прибирают постель, завтракают, чистят зубы, одеваются и идут на работу. Отпахав от звонка до звонка, возвращаются всегда одной и той же дорогой, заходят в один и тот же магазин по пути, покупают одни и те же продукты. Все сбалансированно, полезно и питательно. В пределах рекомендуемых доз витаминов, жиров, белков и углеводов. Но вот однажды он или она не приходят на работу. Вместо них появляется другой. Чуть-чуть. С незначительными изменениями во внешности, но практически идентичным поведением. Так что различия мало кто замечает. Ведь новенький -словно реинкарнация старого. Словно заменили пылесос. Пусть небольшой апгрейд, но все еще той же фирмы.
И вот такие эталоны человека сидят справа и слева. Разговаривать с ними бесполезно. Как просить или плакать. Если нарушу регламент, просто обездвижат. Вон наготове дубинки с олудненными рожками. Разряд -и отправлюсь к Орфею. Только меня и видели. За что? Что постеры сорвал? Ну, оштрафовали бы… Ерунда какая-то.
В бронневичке по оба борта по окну. Узкие, как бойницы. Стекла толстенные. Явно выдержит давление с Марианской впадины или ядерный взрыв. Через стекла падают блики на лица, тела. За стенами фургона все мельтишит, смешивается. Прямо в воздухе вспыхивают лица, фигуры. Разыгрывают миниспектакли. Каждый второй с участием Люцифера. Или, как он себя официально называет, Люциуса Светоносного. Но это тоже псевдоним. Настоящее имя Мошиа Хаолам, что в переводе Спаситель мира. Еврей американского происхождения. Не известно, от рождения ли такое имя или поменял в восемнадцать, но амбиции вполне соответствуют. В течение первых месяцев правления упразднил все армии, освободившиеся средства потратил на изучение долголетия и продления жизни. При нем изобрели ассемблер, что позволило сперва продлить жизнь до ста тридцати, а в перспективе и вовсе побороть механизм смерти. Но, как и предрекали эксперты, процедура омоложения и приведения к гипердолголетию, как толерантно стали называть бессмертие, не опускалась ниже стоимости среднего авианосца. Уж больно хитро природа или Творец запрятали механизмы блокировки.
Некоторые попробовали поднять смуту, мол в наше просвещенное время должно быть все ради человека, а тут дискриминация! Но быстренько замолчали. А как потом выяснилось, просто исчезли. Испарились вместе с семьями. А соседи при любом упоминании превращались в рыб. Не в прямом смысле, но словно воды в рот набрали.
Жить с женой стало сперва немодно, а потом и вовсе запрещено. Каждый обязан жить и спариваться с партнером одного пола или с какой-нибудь вещью. Вышло предписание, что всем, кто живет гетеросексуальной моногамной жизнью, следует расстаться, детей сдать в дома воспитания. И взять в партнеры все, что угодно, но только не того, кто сможет дать тебе детей. В домах ставят камеры. И следят, чтобы коитус был не реже раза в неделю. Если кто предпочитал собаку, кошку, козу или того же андроида, такое допускалось.
Тут народ тоже воспротивился, вышли на улицы с мирными демонстрациями и флагами: «Мы за здоровые отношения!!!» -но на следующую ночь города и веси наводнили киборги. Они врывались в квартиры и забирали всех подчистую. Даже если кто-то один из семьи участвовал в демонстрации или в соцсетях проявил недовольство новым решением власти. На утро осталась едва половина от населения. Куда дели пять миллиардов, одному Творцу ведомо. Но больше их никто не видел… В России, Африке и Латинской Америке поступили проще и жестче: все города с митингующими подверглись термоядерным ударам. Они просто испарились. Вместе с домами, улицами и всей живностью. Вне зависимости от убеждений и сексуальных предпочтений. И больше уже никто не посмел не то, что высказаться, даже помыслить боялись против власти.
Но в целом в материальном плане стало жить лучше, проще и богаче. У каждого гарантированный доход. Работать вовсе не обязательно. Что многие и выбрали. И хоть у таких бонусом отнималось право на участие в принятии важных общественных решений, но вызвало лишь гомерический хохот: «Как будто мы что-то решаем!!!» - с одной стороны, конечно, да… Но с другой… Любые чувственные наслаждения не то, что вывели из-под запрета, но объявлены обязанностью каждого добропорядочного гражданина. Секс, насилие, наркотики, алкоголь, азартные игры, спорт, искусство и музыка бесконечным потоком несли каждого хомо глупуса от рождения до самой смерти. И последняя, как ни парадоксально, наступала задолго до достижения среднестатистического столетнего барьера. Уныние и тоска -две сестры, царствующие на пару с Люцифером. И хотя все блага, все удовольствия, миллиарды психологов, сотни тысяч больниц для душевного спокойствия, но человек находит способы свести счеты с жизнью. Оказывается, он не может., мы не можем жить в полном комфорте с единственной целью: получения максимума удовольствия. Даже путь к достижению лакомого куска торта гораздо полезнее самого торта. Так как на его пути можешь горы свернуть. Но получив, вкусив заветное благо, с удивлением, разочарованием и негодованием, переходящим в уныние, понимаешь, что как Дон Кихот гнался за призрачными великанами. А на самом деле это пшик. Вся жизнь наша -мыльный пузырь. И тогда лишь один путь. Если другого нет, если в этом смысл, то любой человек приходит в итоге к одному: все это бессмысленно. Мы все умрем. И солнце погаснет, а земля разлетится на множество осколков и сгорит в жарких объятиях затухающего светила. Или замерзнет в бездне космического пространства. Так стоит ли мучиться? Если.. больше.. нет.. ничего…
Численность населения быстро уменьшается. Остался миллиард. Рождаемость устремилась к нулю. Электорат стареет. На улице, в домах давно не слышно детского смеха. Деревни, города пустеют день ото дня. Мелкие быстрее. Люди переезжают, концентрируясь в мегаполисах, надеясь обрести счастье в самых диких извращенных удовольствиях. Хотя слово «разврат» давно выведено из лексикона. А любые удовольствия классифицированы и представлены в каждом маркетплейсе в полном, так сказать, собрании сочинений.
На местах остаются лишь старики да особо упертые дауншифтеры. Впрочем, недостатка в продуктах питания и обслуживания никто не испытывает. Еда печатается в 3D-принтере. А минитермоядерные реакторы обеспечивают энергией самую заброшенную хижину. У каждого в доме киборг. Он же слуга и надсмотрщик. Поэтому в случае чего реактор легким движением механической руки превращается в бомбу -и вуаля: нет человека -нет проблемы.
Нестареющий Люцифер каждый день мелькает на экранах, в голоформах. Обещает и дает хлеба и зрелищ. Говорит с воодушевлением, что чем дальше люди от животных, тем ближе к ангелам, к Творцу. А разве ангелы размножаются? Нет. Со временем мы сможем владеть стихиями, перемещать горы, менять движение планет, создавать новые миры, вселенные! По тем законам, по каким сами решим. Почему тяготение именно такое? Нет, хочу другое. А силу мышц больше. И сделаем. По щелчку. Мы будем, как боги! И мало того: мы превзойдем Творца!! Покажем ему, утрем старику нос!!!
После этого, как говорится женщины чепчики в воздух бросали и распахивали глаза в плошки, ожидая очередных зрелищ.
…Алексей покачал головой, отводя взгляд от окошка, вздохнул. Так что все вполне понятно и определено. Привезут тебя сейчас в какой-нибудь подвальчик, распотрошат на органы и разошлют потребителям. Благо желающих дожить до всевластия и бесплатного бессмертия сильно прибавилось. Ведь оно обещано со дня на день. И нужно лишь дотянуть. И то, что для этого придется сменить пять сердец, как тот же Сорос, небольшая цена. Когда можно прожить, купаясь в пороке, сто-двести лет, а потом и вовсе приобрести бессмертие, это делает из самой смирной овечки какого-то жуткого монстра. Готового пройти по головам, убить и предать все и вся: мать, братьев и сестер -если они, конечно, есть -друзей, что в современном мире главенствующего эгоизма просто невероятно. Ведь если ты эгоист, то у тебя по определению не может быть ни друзей, ни любимого человека. Лишь отражение в зеркале.
Конечно, работают 3D-принтеры, печатают органы. Но, как оказалось, функционирует такое напечатанное хуже, чем то, что было некогда частью живого организма. Есть проблемы с приживаемостью, но если подобрать соответствующего донора, то все в порядке.
Так что некоторые из апологетов трансгуманизма, что плавно соединился с неоязычеством, а потом перетек в сатанизм, предпочитают доноров. Хоть и всюду выступали за внедрение машинизации в человеческое тело. Но, как всегда, разделились на биолухов и железнячников. Последние меняют органы на механические. Работают те не всегда, как нужно, но зато, прикрываясь заботой о тех же людях, можно сказать, что не убивают ради своей жизни других, а используют достижения научно-технического прогресса.
…На телеграфном столбе покачивается одинокая сорока. Она повернула голову, черная бусина проводила броневичок так, словно осознавала нечто важное, даже клюв раскрыла. Откуда тут сорока? -удивился Алексей про себя. В нашем технократичном мире… Да тут даже мураша не сыщешь. Одни металлостеклянные гробы. Хоть недвижимые, а хоть и перемещающиеся со скоростью под две сотни миль в час. Разницы никакой: в обоих случаях внутри трупы. Мириад трупов. Что ходит, разговаривает, помавает лапками, о чем-то ругается, на что-то надеется, планы строит, наивный… Но от этого трупами быть не перестают. Ведь когда впереди ничего, кроме крематория, то есть ли разница, движешься ли ты сейчас и через год, десять лет или завтра вместо тебя в офис придет другой сотрудник?
Глава 6.
Когда от тоски захотелось взвыть и бросится с разбега головой в стальную стенку, что-то взвизгнуло, оглушительно грохнуло! Стены вокруг завертелись, начали бить его, колотить, словно бешеные. В плече хрупнуло, после нескольких десятков переворотов пространство с выдохом успокоилось -все замерло.
Откуда-то сверху повалил дым. Сквозь удушливые клубы мелькает голубое. Почему-то все это наблюдается откуда-то между ног. Алексей закашлялся, скосил глаза. Ну, понятно: когда шея вывернута едва ли ни на сто восемьдесят градусов, а нога закинута за спину, еще и не такое увидишь. Куда там камасутре.
Еле-еле выпростался, в полусогнутом состоянии уперся в решетку, саданул пятками -по телу стегнула боль, но потрескавшееся стекло вылетело. Выполз, отер желто-коричневую зловонную жижу, льющуюся с неба, лизнул -и тут же вывернуло: дерьмо!!! Самое что ни есть настоящее. Без аллегорий и гипербол. Прикрывая одной рукой глаза, докондыляв до деревьев, оглянулся в сторону ревущего зверя. По веткам бьет дождь. Метрах в тридцати лежит на боку автозак. А из кабины, пробив насквозь днище, возносится в небо на стоэтажную высоту метрового диаметра рыже-бурый столб. И без того нехорошо, а тут прям поплохело. Если бы чуть побыстрее… Тогда бы не то, что дерьмо выбили, а в полной мере смешали. Да так, что уже и не отделишь. А впрочем -он горько усмехнулся -и стараться особо не стоит.
Ближайшие небоскребы залило от середины и ниже. Сквозь стекла виднеются бледные лица сотрудников. Жижа стекает по зеркальным фасадам. Собираясь в ручейки, а те в ручьи, течет полноводным Стиксом по бульвару Ушакова.
-Твою ж.. дивизию, -пробормотал Алексей сквозь зубы. -Несмотря на то, что стиснул, что есть сил, те так и норовили выдать забористую чечетку.
Он поискал глазами охранников, но кроме пары клочков гимнастерки и залитой кровью фуражки ничего не обнаружил. Где-то вдалеке завыли сирены. Таак… Похоже, пора делать ноги. Судьба или провидение, счастливый случай -псевдонимы Творца. Так что именно Создатель преподнес подарок. Внутри, где-то под ложечкой нехорошо заворочалось, но Алексей решил не обращать внимание, списав на реакцию организма на смрад. А раз дан шанс, нужно им воспользоваться. Он заковылял вдоль зданий, стараясь прятать лицо, но понимал, что шанс укрыться крайне мал. Техника слежки и анализа дошла до такого уровня, что хоть ты напяль на себя костюм бегемота, на следующем перекрестке подлетит дрон и, назвав по имени, зачитает список нарушений.
Дойдя до парка Ангелов, остановился у воды. От него отворачиваются, морщат носы. Алексей пожал плечами:
-Ну, угораздило. С кем не бывает?
Народ меряет презрительными взглядами, бочком-бочком отходит. Алексей проводил сумрачным взором двух парней. Держась за ручки, те почти упорхали по идеально отмытой брусчатке.
-Говномесы гребанные, -проворчал он, стягивая рубаху. -Еще неизвестно, кто грязнее. Просто на вас не так видно. Вот бы заглянуть внутрь., -он на мгновение задумался, потом содрогнулся. -Не приведи Господь: тотчас бы задохнулись всем миром от смрада. Хоть сами и не ангелы.
Прополоскав и распугав с десяток уток, отжал одежу, начал одеваться. Кучерявый седой как лунь старик, что удил метрах в пяти рыбу, посмотрел поверх очков:
-Сынок, ты хе-хе, никак обгадился?
Алексей усмехнулся, застегнул штаны.
-Есть маленько, батя. Хотя… Наверное, и не маленько. Да, весьма.
-Это видно, хе-хе, -старичок мелко захихикал, кивая на озеро.
Алексей проследил за его взглядом. От берега расползается маслянисто-желтое пятно. Он поморщился, грустно хмыкнул:
-А это фрукты и овощи, бифштекс и стейк. Не узнаете?
Старик посмотрел на пятно, на Алексея, вокруг лаз собрались морщинки:
-Если присмотреться…
Алексей посматривал по сторонам, вдали послышалась сирена. Оставаться здесь нельзя.
-Сынок, а чаво случилось то?
-Так канализацию прорвало. Вместе с горячей водой. Полгорода залило кипящим дерьмом. Вот и отмываюсь.
Старик всплеснул сухонькими ручками, опечаленно посмотрел на пригорок, с которого спустился Алексей минут десять назад.
-И чего ж теперь?
Алексей пожал плечами.
-Будем ходить на озера да реки. Говорят, раньше только так и мылись. Заодно и рыб с утками накормим. Расплодятся так, что складывать некуда будет.
Старик оживился:
-Это да, -а потом сдвинул кустистые брови, -но как зимой-то? Мне без теплого клозета нельзя: ревматизм окаянный.
Алексей почесал затылок, потом просиял:
-Так дерьмо оно такое свойство имеет: когда много его в одном сосуде, разогревает. Да так, что кипит, булькает. Так что, думаю, не замерзнем.
Дед смотрел на него, расширив глаза с полминуты, потом сплюнул, отвернулся:
-Да, ну тя. Умник нашелся. Я по делу говорю, а он насмехается. Что за поколение!? Эх вы…
Алексей вздохнул, развел руками:
-Эх мы.., -и побрел вдоль берега к выходу.
Парк закончился довольно-таки быстро. Алексей остановился, покрутил головой. Нужно выбирать, куда идти. Домой нельзя, к друзьям тоже. И подставлять не хочется, да и не примут: такие нынче друзья. Если меня схватят, то теперь уже никуда не денусь. А вот этого допускать нельзя. Особенно теперь, когда понял или хотя бы наметился путь.
К пруду подъехала Шевролет Камара. Из нее выскочила стайка подростков, с шуточками, смехом побежали по склону к пруду. На ходу разрывают булку. Две девчушки накрошили в воду, утки устремились к берегу, крякают. Одна из девчонок с тонким лицом, на затылке хвост. Сиськи третьего размера вздернуты, соски прорываю тонкую ткань, как пули. Подбородок вздернут, взгляд стальной.
Старик покосился на нее, вздохнул:
-Эх-хе-хе… Если Господь хочет наказать народ, дает власть женщинам и детям. А тут все в одном лице.
Алексей смерил девушку с ног до головы, спросил:
-А при чем тут?..
-Не узнаешь? -старик подвигал кустистыми бровями. -Это же начальница полиции Московского округа.
-Что? Правда?
-Еще бы, -хмыкнул старик.
Алексей крякнул. Взъерошив волосы, надвинул капюшон поглубже. Мне бы только выбраться за город. А если на такой машине… Бред, конечно, но порой и бред срабатывает. Он двинул в челюсть субтильного больше похожего на девку подростка, вырвал ключи. Машина взревела, рванула с места. Позади крики, кто-то побежал вслед, но с таким же успехом могла бы черепаха гнаться за кроликом. Алексей с визгом шин вылетел на дорогу. Как раз, где в воздух бил фекальный гейзер. И тут же с визгом, перегораживая проезд, подскочили два черных фургона. Двери отстрелились вбок. Оттуда посыпались черные черепашки-ниндзя.
-Да чтоб вас! -проскрежетал Алексей зубами. Руки вспотели: на него наставили три гранатомета и с десяток автоматов. Выдохнув, открыл дверь.
-Руки! -рявкнуло так, что едва ни обгадился. -Руки вверх! Мордой вниз!
Алексей посмотрел на расплывающееся под ногами дерьмо, возопил:
-Начальник, да ты чего!? Куда здесь падать? -автоматная очередь прочертила, выбила фонтанчики под ногами. -Ладно, ладно.., -проворчал Алексей, с поднятыми руками приседая одним коленом в жижу. -Чтоб вы провалились!!!
Под ногами дрогнуло, извилистая трещина прошла в паре метров, отсекая группу полицейских от Алексея. С пару сантиметров всего, но жижа медленно начала туда стекать. На нее никто не обратил внимания, ну или не показали вида, а зря. Грохнуло, словно сломали что-то деревянное -и целый пласт асфальта с машинами и черепашками ухнул вниз. Наверх выдавило несколько огромных пузырей -они лопнули, выпахнув жуткий смрад. Алексей отшатнулся, его вывернуло наизнанку. Блевота изверглась в желто-коричневую жижу, которую и выдавило из разлома. Алексей попятился, вытер дрожащей рукой губы.
-Да… Не повезло ребятам…
Он повертел головой, настобурчил воротник и потрусил вдоль дороги. Но ушел недалеко. На очередном повороте его окружила целая толпа: спереди, сбоку, сзади. Даже над головой завис вертолет.
-Лежать!!!
-Что ж это такое? -от крика его буквально вплющило в асфальт. -Ни ума, ни фантазии. Других слов что ли не знаете, курицы безмозглые!
Он сплюнул в сторону. И тут послышались хлопки. Полежав несколько секунд с закрытыми глазами, приоткрыл один. Что-то в их трясущихся фигурках показалось ему неестественным. Может быть, то, что вместо шлема из трансформеров бил в небо небольшой красный фонтан?
Алексею стало дурно. Это уже не смешно. И тут до него дошло: это же ты. Ты их так. Я!? Что за ерунда? Как?! Я их же и пальцем не трогал. А кто пожелал провалится, а потом финт с курями? Ну и что? Мало ли кто что в сердцах ляпнет? Если бы все наши желания исполнялись, мир превратился бы в ад. Но ненадолго. Так как нашлось бы с пару миллионов, что бы пожелали ему исчезнуть, провалиться, сгореть и разлететься в пыль и прах. А то и вовсе не рождаться. Но… Против фактов не попрешь. Пожалуй… За базаром нужно следить, -сделал он глубокомысленное умозаключение и бочком, бочком, накинув капюшон, побежал меж домами по направлению к Томи.
Но до метро не дошел. Перед спуском те же киборги. Народ обтекает их с двух сторон, но судя по пробегающим бликам, сканируют так, что никакая гребенка не сравнится.
-Да чтоб ва.., -хотел было ругнуться Алексей и прикусил язык. -Нет, не стоит. Если дух творит себе форму, то слово -материальное воплощение мысли и чувства. А ведь я не хочу, чтоб с толпой сексотов, почти переставших быть людьми, к слову, пострадала еще сотня другая ни в чем не повинных… Хотя.., -Алексей задумался на пару мгновений, хмыкнул, -никогда не замечал, а тут словно ножом по стеклу. Некая фальшь что ли… Мы все время говорим про вину и невиновность, про ее доказательство или оправдание. Словно если толпа адвокатов развалит дело, ты уже и не убийца, и не насильник малолетних детей, а реализующий свою природную потребность добропорядочный гражданин свободного мира. Словно само понятие правды, понятие истины не рассматривается то ли за ее отсутствием, то ли из-за жуткой боязни увидеть себя в свете истины таким, каким ты на самом деле есть: мерзким, злобным, жадным рабом своих похотей и страстей. Да ладно бы страстей, а то страстишек. Плюнуть бы и растереть, но такая желчь, так нутро жжет, что боюсь до центра земли проплавит. И вырвется тогда с ревом лава и зальет, и запылает, и прекратится бытие.
Алексей зажмурился, что есть сил, замычал, мотая головой. Его обтекают со всех сторон. Взгляды пустые. Никому ни до кого нет дела. Упади сейчас, начни биться в конвульсиях, так никто не подойдет. Все так же будут тебя перешагивать, как какое-то бревно, невесть как оказавшееся на пути. И вовсе не потому, что брезгуют пьяным или еще каким, а просто… Просто всем на всех наплевать. Полное безразличие, полная опустошенность. Выскочи даже бес или ангел. Да хоть сам Господь снизойди, ухом не поведут. Глаза стеклянные. У каждого на сетчатке новости, игры, телешоу, разговоры. На самом деле здесь не человек, а лишь оболочка. Но где? Где человек? Есть ли он где-то? Или разорванные мириадами событий, новостей, сплетен, дел, мы просто растворяемся, перестаем быть собой? Маленький винтик средь перемалывающих жерновов комфорта, вседозволенности и алчности…
Глава 7.
Чуть сбоку остановился черный автомобиль. Заднее стекло с его стороны чуть приспустилось, внутри виднеется темный силуэт.
-Алексей Ильич, -донеслось оттуда негромкое. -Присядьте.
В груди заколотилось, Алексей попятился.
-Если не сядете сейчас, -продолжил голос все так же тихо, без малейших эмоций, -вас арестуют.
Алексей завертел головой. И вправду с двух сторон: с Гуляй-поля и проспекта Марса, раздвигая толпу, приближаются два черных болида. Без сирен и мигалок, но Алексей чувствовал, что ничего хорошего их встреча не сулит. Скрипнув зубами, Алексей обогнул машину, распахнул дверцу. Сев, втянул ноздрями прохладный воздух. Мужчина сделал знак водителю -машина тронулась. Повернувшись, Алексей в упор посмотрел на незнакомца. Но полумрак ли тому виной или еще что, но черты лица все ускользали. Только и видел, что темный овал.
-Кто вы? -наконец, спросил он.
-Сейчас это не важно. Я тот, кто может вам помочь.
Алексей усмехнулся.
-Откуда вам знать, что я нуждаюсь в помощи? По мне так наоборот.
Темное пятно с интересом посмотрело на него, потом выдало мирно:
-Алексей Ильич Осипов. Тридцать лет. Разыскиваетесь за нарушение закона о потреблении незаконного контента.
-Какого еще? -Илья вскинул брови. -Что картину в борделе увидел? И что ж тут противозаконного? В чем преступление?
-Дело не в картине, а в том воздействии, которое он.., она на вас произвела.
-И какое же? -Алексей скрестил руки на груди, добавил с сарказмом. -Расскажите мне темному.
Незнакомец хмыкнул:
-Хм… Например, в вас пошатнулись принципы инклюзивности, толерантности и гуманизма.
-И в чем это выражается?
-То, что раньше вас не интересовало, начинает интересовать. То, что раньше не замечали, вызывает раздражение и отторжение. То, что раньше казалось незыблемой твердыней, внезапно растеклось, как медуза на воздухе.
Алексей прислушался к себе на мгновение, медленно кивнул:
-А ведь вы правы… Раньше бы гарцевал всю ночь с девахой, а то и не одной, а теперь чувствую, что это кощунство.
-Вот-вот, -подтвердил незнакомец. -А это уже опасно. Сперва ощущение, мысль, а затем и действие. Современный человек должен спать в тепленькой водичке вседозволенности и мнимой свободы…
-Почему «мнимой»? -скорее для порядка переспросил Алексей и добавил с кривой усмешкой. -Мы свободны, аки птички полевые. Как говорится, хорошо быть кошкою, хорошо собакою. Где хочу, пописаю, где хочу, покакаю.
-Да, мы можем нагадить на Красной площади, -подтвердил собеседник. -И нам только зааплодируют. Но если вместо кабака сядем и будем два часа думать, где-то там сразу насторожатся. Десятки камер сфокусируют на тебе свое внимание, подключатся аналитики лицевых мышц.
-Но почему? Что плохого, если человек вместо гулянки займется спортом, вместо просмотра тупейшего сериала прочитает хорошую книжку?
-Для самого человека, для того, чем он является на самом деле, а не для того, кем его хотят видеть, хорошо. Но не для системы.
-Не понимаю… Разве система -это не мы? Не мы все?
-Любая система кем-то управляется, а значит есть кто-то вне системы, -пояснил незнакомец. -И этот кто-то кровно заинтересован в том, чтобы мы по-прежнему спали, подвешенные за семь крюков, растянутые, словно любитель садо-мазо. Тогда в любой момент тебя можно дернуть за ниточку тщеславия, надавить на кнопку жадности, провести по нерву гнева. И ты как по нотам выполнишь то, что нужно. Будучи уверен, что сам выбрал это. Но это не так. Далеко не так…
Минут через двадцать выехали на кольцевую, миновали третье кольцо. Поля, лесополосы, отделяющие прилегающие поселки от шума дорожного движения. Все аккуратненько: ни соринки, ни пылинки. Тишь да гладь: только коптеры и киборги-овечки на обочине.
Еще полчаса -свернули с трассы. Минут пятнадцать ехали по щебеночной дороге меж сосновых стражей. Столетние зеленые великаны провожают машину сумрачными взорами. Неподвижные, словно заколдованные они смотрят с затаенным вопросом: «Зачем? Почему мы здесь? Зачем все это нужно?» -Алексей вздохнул. Если б знать… Как стол, который спрашивает у миксера, зачем он нужен. А тот лишь пожимает миксерными плечами: «Кто ж его знает? Может, бетон месить, может сок делать? А может, пытать кого, если пальцы засунуть. Спроси у купившего или создавшего меня. Они должны знать, зачем создали и приобрели».
Алексей покосился на собеседника. Тот сидит невозмутимый, как фараон. Черные волосы, прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок. Глаза посверкивают.
Показались стальные кованные ворота. Высотой в пять метров они предупредительно распахнулись при виде приближающегося автомобиля. Ни охраны, ни других признаков слежения. Однако, Алексей почувствовал, что его просканировали до последнего атома. И если бы обнаружили что-то угрожающее, не допустили. Каким образом -вопрос. Но это не важно.
Не снижая скорости, машина пронеслась вовнутрь. Со всех сторон сад: цветы, декоративные деревья, какие-то скульптуры. То ли атлантов, то ли еще кого-то мускулистого.
-Усадьба бояр Морозовых, -пояснил попутчик. -Восстановлена после разрушения сто лет назад. Люблю старину. Тогда было все так просто и понятно.
-Это да, -согласился Алексей. -Встал с первыми петухами и коров доить. Потом кормить их же, поросят, гусей, курей, детей и прочую живность. И так до вечера.
-Зато здоровые были. А сейчас от любого чиха пластом лежим. Никакие лекарства не помогают. Все вирусы приспособились.
Алексей вышел, оглядел здание.
-И тем не менее внутри все, наверное, напичкано техникой от и до?
Собеседник поправил костюм, подтянул галстук.
-Куда ж без этого: дети изнеженного века. Сами даже задницу разучились вытирать.
Они сделали пять шагов по мраморным ступеням, вошли через раззолоченные трехметровые двери в холл. Везде золото, лепнина, толстопузые ангелочки с луками, краснорожие мускулистые рогатые мужики, выплясывающие копытами средь обнаженных толстомясых красоток.
Алексей крякнул, прогоняя образы совокупления, пробормотал:
-Гм.., как у вас тут.. колоритно.
Незнакомец, что внимательно следил за его лицом, разочарованно вздохнул:
-Да, стиль такой. Нужно соответствовать сооружению.
-Что, прям настоящая усадьба?
-Нет, конечно, -чуть улыбнулся мужчина. -Но довольно точная копия. С небольшой, так сказать, корректировкой.
Тут же в холле выстроилась прислуга: всего десять человек. Интересно, -подумал Алексей, -это люди или андроиды? Хозяин, словно прочитав мысли, пояснил:
-Люди. Так что прошу учесть. -Обратившись к румянощекой девушке, попросил. -Марья, проводи нашего гостя в его комнату.
Краснощекая девица стрельнула карими глазками, поклонилась, демонстрирую крупные вторичные с ярко-красными альвеолами:
-Да, Эдуард Сергеевич?
-Алексей Иванович, жду вас через пятнадцать минут в столовой.
В животе буркнуло, Алексей вспомнил, что не ел, пожалуй, со вчерашнего утра, еще в СИЗО. Оживившись, кивнул:
-Да, конечно.
Вслед за покачивающимися бедрами поднялся на второй этаж. Постоянно пытался отводить взгляд, но тот упорно возвращался на вздернутые ягодицы. Разозлившись на себя, стал рассматривать стены. Портреты и иллюстрации сцен то ли из жизни Калигулы, то ли из Нерона. Но обилие толстомясых голых баб явно превышает норму. На миг все это подернулось дымкой, превратилось в сонмище каких-то стращных, смердящих змей, гадов, чего-то бесформенно-угловатого. Алексея замутило, он отдернул взгляд, уставился под ноги. Уж лучше ковер рассматривать. Хоть сюда не догадались филейные натюрморты расположить. В комнате квадратов пятидесяти широкая, как аэродром, кровать, пара кресел, бар. Во всю стену плазменная панель.
-Управление голосом. Если что-то нужно, просто скажите.
-А что можно? -не удержался Алексей, с намеком щупая взглядом выпирающую грудь.
-Почти все, -чуть вздернув уголки губ, сообщила служанка.
Пока Алексей перебирал в голове тысячу и одно желание, девушка поклонилась и молча вышла. Алексей было качнулся следом, но с титаническим трудом пересилил себя. Оглядевшись, заприметил на стуле у кровати аккуратно сложенные вещи: брюки, рубашка, носки. На полу туфли. Наверное, мне. Переодевшись, сложил старую одежу в предусмотрительно оставленный пакет, вышел. Спустившись по парадной лестнице, попал в огромный, как футбольное поле, зал. Посреди столь же необъятный стол. Однако, вместо батарей стульев всего два: один слева, за которым восседает хозяин, второй пустует, но приборы, тарелка, салфетка в наличии. Так как никого более не наблюдается, скорее всего предназначено мне. Алексей подошел к столу. Выдержав пару мгновений, хозяин кивнул, показал рукой:
-Присаживайтесь. Прошу вас.
Алексей кивнул, унаседился. Сложив руки на коленях, благовоспитанно посмотрел на хозяина. По его едва незаметному движению появился официант, выложил на тарелку что-то. Понять сложно, но пахнет неплохо. В животе буркнуло, а в голове сверкнуло:
-Это же борщ! -восторженно воскликнул Алексей.
-Настоящий русский борщ, -прокомментировал хозяин.
-Не хохляцкий? -засомневался Алексей. -Вроде бы он оттуда родом.
-Значит, русский, -улыбнулся хозяин. -Ведь такой страны и народа никогда не было.
-А что же тогда было? -вскинул брови Алексей.
-Некая аберрация, породившая жуткого франкенштейна, который как ни хотел, но так и не смог стать человеком.
Зачерпнув ложку, другую, Алексей от наслаждения зажмурился:
-Ууп… Как в детстве, у бабушки. Всю жизнь помню этот вкус, -Алексей смахнул скупую слезу, судорожно вздохнул. -Простите: нахлынуло.
-Ничего, ничего. Я рад, что понравилось. -он промокнул салфеткой губы, отложил в сторону. -Ну, что ж… Думаю, у вас накопились вопросы.
-Еще бы! -вычерпывая ложкой последние капли, воскликнул Алексей. Едва ни подавившись, выдохнул. -Откуда узнали про меня?
Эдуард чуть приподнял уголки губ.
-Если учесть, что я работаю в службе по защите общественного порядка, думаю, это должно снять большую часть вопросов.
Алексей напрягся, медленно отложив ложку, начал вставать. Хозяин остановил его движением руки, кивнул на стул:
-Сядьте, сядьте. Я прекрасно знаю, что вас оговорили. Хотя, конечно, увидели то, что видеть были не должны. Но ведь вы же ничего и не поняли? -он впился в лицо Алексея черными глазами. -Я прав?
Алексей развел руками, дробно рассмеялся:
-В том то и дело. Пробовал искать в сети, но там даже и намека нет. Так… Какие-то обрывки…
Хозяин покивал, пригубил бокал красного вина.
-К сожалению, по нашим законам за такое положена смертная казнь…
Алексей вскочил, лицо пошло красными пятнами.
-Да как, но почему!?
-Дура лекс, нот лекс, -с сожалением продекламировал Эдуард.
-В смысле? -не понял Алексей.
-Суров закон, но закон, -пояснил хозяин.
Алексей понурился, упал на стул, словно из хребта вытащили стержень, повесил голову. Посидев с минуту, понурившись, спросил бесцветным голосом:
-И что же делать?
Хозяин помолчал. Покачивая на свет вино в бокале, посмотрел на люстру сквозь стекло.
-Я вам говорил, что работаю в организации?.
-Ну, да.., -скривился Алексей.
-При определенных условиях я могу подчистить базу данных.
Алексей встрепенулся:
-Правда?
-Да. Безопасность -наше все, но не все каналы защищены от внутреннего воздействия. Хотя, конечно, есть аудит, но все же, все же…
-И как вы это сделаете?
Хозяин молча и не мигая посмотрел на Алексея, сообщил бесцветным голосом:
-Это технические детали. Но могу сообщить следующее: ничто не может исчезнуть. Система сохранения -основа всех проверок. Ее не обойти.
-Это как?
-Если где-то что-то исчезло, значит, кто-то или что-то должно появиться. Пусть в другом виде, пусть в ином месте, но должен.
-То есть? -нахмуря брови, спросил Алексей. -Если здесь умер, то там родился?
Хозяин улыбнулся одними глазами, отправил в рот аккуратно отрезанный кусочек мяса.
-Это следующее звено. Хотя и не обязательно. А пока просто должен быть обнаружен труп, запротоколирован, составлены справки. А следом похороны или кремация. И справка о выдаче пепла и его утилизации. То есть, чтобы не возникло коллапса системы безопасности, вы должны исчезнуть, но должны остаться.
Алексей захлопал ресницами.
-Это как?
-Вы должны исчезнуть, как Алексей Ильин. И появиться уже сотрудником корпорации «Всевидящее око. Например., как Илья Алексеев. Что скажете?
Алексей с недоверием смотрит на Эдуарда.
-Но как же моя жизнь, как работа? Друзья?..
-К сожалению, об этом придется забыть. Но обещаю, что вам будет интересно. Вы же тоже занимаетесь безопасностью?
-Ну, да, -Алексей пожал плечами. -Я -ай-ти специалист. Занимаюсь безопасностью компьютерных сетей. От вирусов, троянов и прочей цифровой нечисти.
Хозяин усмехнулся, отпив глоток, поставил полупустой стакан на поднос:
-Вот видите. Думаю, придетесь к месту.
-Но откуда же возьмется эта личность?
Хозяин тонко улыбнулся.
-А она есть. -он нанизал на вилку тонкие ломти мяса, помакал в соус. -Человек недавно умер, но оформить еще не успели…
-Как? -Алексей вскинул брови. -Я думал, что у нас это быстро.
-Быстро, когда надо. А в особых случаях… Время, как вы знаете, понятие относительное.
-Вы что запустили его с околосветовой скоростью в космос?
-Нет, -улыбнулся Эдуард. -Просто заморозили. Официально он сейчас на больничном. Очередная волна мегаловируса. Сами знаете.
-Да, но проверки? Те же врачи? Они же должны отслеживать здоровье пациентов.
-Умоляю вас, -Эдуард откинулся на спинку кресла. -Не верьте в гуманистическую рекламу. Во-первых, столько врачей просто нет. Во-вторых, весь процесс автоматизирован. А при автоматизации, сами понимаете, всякое может произойти. Биг дата -такая штука… По дороге от потребителя к серверу и от последнего к другому многое что может случиться. Как свет, например. Мы тысячи лет видим и будем видеть звезды, а те на самом деле уже миллионы лет, как взорвались. Их нет, а мы все еще любуемся звездным небом. И лишь через такие же миллионы лет, может быть, скажем: «О, любимая, смотри: звезда погасла. Наверное, чья-то жизнь оборвалась».
Алексей помрачнел, язык задеревенел, но все-таки выдавил:
-Если доживем.
-Доживем, -оптимистично заявил Эдуард, почему-то покосившись вверх. -Всем.., гм, назло.
-То есть я должен стать тем трупом, а он мной?
-Именно. Вы должны умереть. Король умер, да здравствует король!
Алексей скривился. Внимательно всматриваясь в довольное лицо хозяина, спросил:
-Но вам, вам-то зачем это нужно? Такие сложные схемы. Не проще ли было проехать мимо?
Эдуард медленно промокнул салфеткой рот, двинул плечами:
-Скажем так: обостренное чувство справедливости. Система безопасности сообщила о каких-то странных происшествиях: землетрясение, взрывах. Система слежения зафиксировала виновника, то есть вас. Никаких грехов, кроме посещения борделя, располагавшегося на территории старого храма, не выявлено. Мне стало интересно. Ну, а дальше вы знаете. Увидев вас, как загнанного оленя, не смог проехать мимо.
На глаза Алексея навернулись слезы. Он встал. Подойдя к хозяину, порывисто обнял. Тут же устыдившись, отступил на шаг.
-Простите… Просто для меня никогда никто раньше такого не делал. Все только хотели использовать. Так или иначе.
Эдуард сдвинул брови, вилка в его руке смялась, как бумажный муляж. В глубине глаз что-то полыхнуло, желваки вздулись.
-Я вас понимаю, как никто, -он тяжело посмотрел вверх. -Мне это до боли знакомо.
-Вас тоже гнали? -с сочувствием спросил Алексей, усаживаясь на свое место.
Хозяин дернулся, медленно распрямил пальцы.
-Еще как, еще как... Ну да ладно… Дела давно минувших дней, -он с усилием улыбнулся. -Но сильно не обольщайтесь. Вы же все-равно поможете мне по работе.
-Да, да, -Алексей отмахнулся. -Всенепременно.
Мановением пальцев хозяин вывел на стену изображение рыжего малого. Кучерявый, в веснушках он смотрит на мир широко раскрытыми глазами. Вернее смотрел… Каждый раз, когда думаю про смерть, не могу поверить, что она рядом. Как так: вот есть человек и его нет? Какой-то нонсенс. Мы доподлинно знаем, что умрем, но не верим. Никто не верит. Ведь если бы поверили до конца в свою смертность, полностью поверили и прочувствовали... Без дураков, всей шкурой, так сказать, всем нутром… Наверное, на следующее утро цивилизация прекратила бы свое существование. А ночь была бы самой жестокой бойней из всех, которые когда-то знало человечество.
-Кто это?
-Вы, -хозяин закурил сигару, закинул ногу на ногу. -В древние времена снимали фильмы про будущее. Помните тот фильм, где у людей в черном есть штучка, нажав которую, стирают у случайного свидетеля память?
-Да, -Алексей неуверенно кивнул. -Что-то припоминаю.
-Так вот: таких штучек не придумано. Можно повредить мозг, но это, если быстро, делает человека недееспособным, ну, а медленный способ нас не устраивает. Так что придется вам выйти в облике этого парня. -он вздохнул. -Такой молодой… Эх… -он покачал головой, вперил немигающий, как у рептилии взгляд в потемневшее лицо Алексея. – в общем придется вам сделать пластическую операцию. Понимаю, что противно, но что ж делать…
-Надо так надо, -приободрился Алексей.
Эдуард бросил взгляд на часы, встал.
-Ну, что ж. Мне пора на работу. Заодно подготовлю ваше появление. А вы пока осваивайтесь.
Он откланялся, направился к входной двери. Проводив его взглядом, пошел на экскурсию. Нашел бассейн, поплавал, полагая, что хозяин не будет против. Набрел на тренажерный зал, позанимался. Поужинал по звуку гонга и стал ждать хозяина. Почему-то ни компьютеров, ни телестенки. Даже какая-то ломка. Как это остаться в одиночестве? Никогда такого не было: то вечная суета на работе, то гулянки-пьянки. Шум, разноголосица, постоянно на драйве, движняк, так сказать. А тут впервые не нужно никуда бежать, спешить. Он почувствовал, что не знает, куда себя деть. Мелькнула мысль: а я вообще существую? Или только пока бегаю, прыгаю? Как электрон? И не частица, и не волна. Может, и я так же? Стоит мне замереть -и я умру? Внезапно стало так страшно, что пот выступил, а зубы клацнули. Алексей вскочил, побежал в тренажерный зал. Гантели, штанга… Изнурить себя, да так, чтоб язык на плечо, чтоб некогда было задумываться над всякой глупостью. Теперь понимаю, что каждодневный труд в древности на самом деле был спасением. Если бы века два-три назад дать такое же изобилие, как сейчас, нас бы уже не было. Причем давно. Просто бы деградировали, не захотели размножаться, создавать семьи. А зачем? Они же ущемляют нашу свободу… Свободу? Алексей горько усмехнулся, едва ни обделавшись от натуги, выжимая сотку. Говорила об свободе марионетка, подпрыгивая на веревочках…
Глава 8.
Эдуард пришел около семи. Алексей думал, что поужинают, но Эдуард сделал знак следовать за ним. По дороге он передал служанке пальто, быстрым шагом направился по коридору в левый флигель. Алексей косился по сторонам, оглядывался, словно ожидая, что их догонит команда хирургов, но никого не было. Они спустились в подвал, остановились у стальной двери. Эдуард замер на мгновение -по лицу пробежали красные лучи -дверь с шипением отскочила. Хоть и легко, но сталь толщиной в полметра вызывает уважение.
Взгляду открылось помещение двадцать на двадцать. Стены, потолки, даже пол испускают мягкий солнечный свет. Алексей прищурился. Посреди помещения операционный стол в окружении суперсовременного оборудования. Алексей подошел, оглянулся. Эдуард кивнул:
-Прошу. Раздевайтесь и ложитесь.
Алексей скинул одежду на стул, лег, прикрывшись простынею.
-Эскулап! -сказал в пространство хозяин.
Механические руки ожили, развернулись, застыв над столом.
-Пластика, -скомандовал Эдуард и посмотрел на часы.
-Алексей Иванович, сейчас вас погрузят в наркоз. Когда мы с вами увидимся вновь, вы будете другим человеком. Не хотите напоследок посмотреться в зеркало?
Алексей дернулся: у него, действительно, возникло жгучее желание полюбоваться собой. Стиснув зубы, мотнул головой, сообщил с усмешкой:
-Приступайте.
-Как скажете, -пожал плечами Эдуард и щелкнул пальцами.
Алексей почувствовал укол в вену и в следующее мгновение поплыл во тьму объемного звука. Плавать было хорошо и приятно, а когда сознание включилось, с сожалением понял, что он все там же. У кровати стоит Эдуард, что-то держит в руках.
-Не получилось? -со смесью радости и сожаления спросил Алексей.
-Почему же.., -Эдуард поднял зеркало, показал Алексею.
Оттуда на него смотрит тот самый рыжий парень, которого показывали ранее. Сердце заколотилось. Почему-то почувствовал, словно его обокрали.
-Это.. я? -спросил Алексей сдавленно.
-Теперь да, -подтвердил Эдуард. -Кстати, -он мазнул пальцами -появился поверх лица список с датами, инфой о родственниках, местом жительства и работы. -Теперь вы Илья Алексеев. Как вы себя чувствуете?
Илья прислушался к себе. Кожу немного тянет, но в целом ощущение не было неприятным. Лицо стало шире, щеки пополнели, скулы повыше. Даже, кажется, плечи расширились. Он поднял ладони к лицу, с некоторой оторопью разглядывал мозоли на пальцах. Ладони тоже увеличились. Пальцы толстые, как сардельки
-Да… Неплохо. Такое ощущение, что это новое тело.
-Не совсем. Разве что в какой-то мере. Но поработать пришлось.
-Вы изменили кости черепа? -спросил уже Илья, ощупывая голову.
-Пришлось, -Эдуард развел руками. -Технику слежения уже давно не обманешь ни масками, ни пластическими операциями. Все просвечивают, составляется трехмерная картина. Для современных сканеров изменение кожных покровов давно не единственный критерий. Лишь один из. Причем низшего уровня. Скажем так… Не определяющий.
-А теперь? -спросил Илья с надеждой.
-Теперь, если сканирование не опустится на уровень ДНК, вас определят, как Илью Александровича Алексеева -ведущего IT-специалиста отдела безопасности предприятия Омикрон.
-Ну и отлично!
…Через полчаса пригласили в столовую. Они поужинали. Алексей пытался разузнать о будущей работе, но Эдуард сослался на корпоративную тайну. Мол только после подписания бумаг. Через полчаса Эдуард простился, сказав, что день был трудным -нужно выспаться. Илья поглотил десерт, выбрался из-за стола. Кажется, даже походка изменилась. Переваливаюсь, как утка. Вздохнув, подошел к зеркалу, критически посмотрел на себя со всех сторон. Стал сантиметров на пять пониже, на боках появились французские ручки -непременный атрибут офисного планктона. Задница расширилась. Он заглянул в штаны. Нда… Подарочек. Корень, как черенок от лопаты. И как они это делают?
Илья упал в кровать, почти сразу провалился в сон. Что-то темное нашло на него, окутало. Илья пытается с ним бороться, но оно облекло, поднялось до лица, проникло в душу. Появились новые желания, ощущения: подозрения, тщеславия, гнева, зависти, похоть… Илья с криком проснулся, поднялся на кровати. Сердце бешено колотится, он весь мокрый.
-Да что ж такое…
Ощущение тревоги и надвигающейся беды никак не уходило. Вздохнув, с тяжестью в груди Илья начал собираться. Пока шел по коридору, из воздуха сформировался голос:
-Вам приготовлен пакет информации.
-О чем?
-Пока вы были без сознания, вам внедрены данные о друзьях, работе, круге общения, привычках.
Илья прислушался к себе -в мозгу щелкнуло. Начали всплывать образы, лица.
-Семья?
Голос прогудел успокаивающе:
-Вам повезло: ни семьи, ни детей.
Илья с некоторым сожалением вздохнул, спустился по лестнице.
-Они бы вас вывели на чистую воду, -пояснил Эскулап.
-Что? -не понял Илья.
-Разоблачили, -пояснил голос. -В меня закачан пакет поговорок и идиом, так что извините.
-Ничего, -Илья усмехнулся. -Хорошо хоть, что не материтесь.
-Этого пакета нет. Но могу скачать, если хотите.
-Было бы забавно, но нет, не стоит. Мы же не дети периода полового созревания.
-Чтобы запустить информацию, нужно усилие воли. Триггером служит троекратное слово «аватар». И не тяните: три дня нужно на внедрение. В течение всего времени будет тошнить, возникнет потеря ориентации, могут быть галлюцинации.
Илья сглотнул, провожая взглядом призрачную тень женщины с младенцем на руках. Возникли две тени в костюмах. Они отняли ребенка. Женщина вздымает руки, упала на колени, рыдает…
-Мама.., -на глаза навернулись слезы, -мама…
-Что? Илья Алексеевич, с вами все в порядке?
Илья проморгался, обнаружив себя в столовой. Эдуард сидит за столом. Перед ним тарелка, ложки, вилки, ножи разложены в соответствие с этикетом, блестят в свете люстры. Илья огляделся по сторонам, сел на свой стул.
-Кажется, начинается адаптация к новой личности.
-Сочувствую, но через это нужно пройти. Эскулап предупредил о побочных действиях?
-Да. Сказал, что возможны тошнотворные эффекты.
-Это он скорее всего преувеличивает, но впрочем, посмотрим.
Принесли завтрак: овсяную кашу с сухофруктами. Не сильно вкусно, но, говорят полезно. Минут десять поглощали, потом Эдуард промокнул губы, сообщил:
-Сейчас перешлю вам еще один пакет информации.
В мозг постучалось что-то. Илья сделал усилие воли -принял пакет.
-Разархивируете вторым этапом, когда ознакомитесь с личностью, чтоб не возникло диссонанса.
-Да, хорошо.
-Советую принять горизонтальное положение, расслабиться. Чтобы ничего постороннее вас не отвлекало.
Эдуард встал, откланявшись, направился в кабинет. Илья проводил его долгим взглядом, опустил взгляд вниз. Вилка в руках смялась, как фольга. На стол капает красное: три зуба проткнули кожу едва ли ни до кости.
Стиснув челюсти, Илья промокнул рану салфеткой, поднялся из-за стола. Дойдя до комнаты, запер дверь на замок, лег на кровать. Вздохнув, силой воли активировал пакет. Из глубины мозга всплыли образы. Мать, отец. Такие огромные. Смотрят на него с любовью. Все как в тумане. Он тянет к ним ручки, но вот какие-то чужие люди. Забирают его, а милые сердцу лица удаляются, на щеках слезы. Они покрываются дымкой, исчезают, оставив на сердце шрам. Потом интернат, учеба, девушка и снова расставание. Боязнь отношений, одиночество. Хоть рядом люди, но они каждый в себе одиноки. Словно живем в параллельных измерениях. Словно проходим сквозь друг друга и не замечаем ни ветерка, ни прикосновения.
Что-то темное облекло, словно дымка поднялось от колен выше, выше… В груди появилось что-то чуждое, нехорошее. Какие-то темные желания: осуждение, гнев, похоть. Чередой промелькнули события прошедшего дня. Начальник, постовой, попутчик. Везде мозг услужливо подсовывал каки-то ляпы, нестыковки. А кто-то внутри услужливо с хохотком тыкал пальцем: «Смотри, смотри, как обделался! А я? А ты нет, не такой. Ты -особенный!» -и от этого гордыня смердящим потоком залила с головой, а когда на вопрос: «И что делать?» -голос услужливо подсказал: «Убей их! Убей их всех!!!» -Илья с криком проснулся.
Он поднял трясущиеся руки к лицу, осмотрел их. Слава Богу! Думал, что по локоть в крови. Но нет: это всего лишь сон. Сердце бешено колотится, не желая успокоиться, он весь мокрый, постель хоть выжимай. Перед глазами медленно гаснет сцена, как на огромном столе блюда. Блюда из людей, живых людей. А я тот, кому их подносят. Он подошел к окну, уперся лбом в стекло. Жаль, что сейчас не зима… Вздохнув, начал одеваться.
Пока спускался по лестнице, отовсюду звучит голос:
-Илья, не все прошло гладко. Часть блоков придется переустановить.
-Валяйте.
Под черепной коробкой засвербело. Жутко захотелось забраться вовнутрь и всласть почесать. Но увы. Его повело, словно понизилось давление, перед глазами замелькали черные мухи. Когда проснулся, с некоторым разочарованием прислушался к себе. Да… Мало мы чем отличаемся друг от друга. Словно из одной пробирки: сад, работа, суета, дом из четырех стен три на четыре. Разве что у него была девушка. Настоящая, живая. А не искусственная вагина, как у меня. За что едва ни угодил в тюрьму.
Потом я, правда, приобрел долс. С той все просто: поимел и отправил мыться. И ни звука, ни проблем, ни претензий. Перед ней не нужно выпендриваться, ходить гоголем. У нее никогда не болит голова и всегда есть настроение. Она никогда не просит съездить к теще и к ней не нагрянут неожиданно родственники. Вот только она не человек… Словно чего-то не хватает. Словно что-то делаю неправильно. Будто охотник, который раз за разом бьет мимо. Амортиа -грех. В переводе с греческого -выстрел мимо.
Илья тяжело вздохнул. Почему же я всегда после коитуса чувствую себя так погано? Раз за разом, раз за разом. Хотя все психологи, все коучи кричат: «Трахайтесь, трахайтесь, трахайтесь! Тоска и потеря смысла жизни? Мужики -мастурбируйте, женщины -сходите на шопинг». В общем всячески балдейте и наслаждайтесь жизнью. Вот только не получается. И когда Илья -тот Илья -настоящий -познакомился с девушкой, ему и вовсе расхотелось не то, что с долс утешаться, даже мастурбировать. Но именно там… Илья вздрогнул: перед глазами вспыхнуло, взревело -боль! И все померкло… Илья вытер пот со лба, приподнялся на локте. Он лежит на диване, заботливо прикрытый пледом. Как здесь оказался? Наверное, прислуга принесла. Потому, что отрубился он где-то в коридоре.
Значит, его сбила машина… Кажется, грузовик… Как только выжил, непонятно. Разве что силовой кокон помог. Вот только кровоизлияние все равно произошло. Поэтому и лежит сейчас овощем где-то в подземных хранилищах.
На встречу с той женщиной Илья так и не доехал. В груди что-то сжалось, тоскливо заныло. Илья поморщился, помял левую сторону. Что за жизнь? Только нашел человека, как все потерял. Все ли? Илья задумался… Для обывателя жизнь - действительно, все. Какая жизнь? Да банальная, животная: жрать, пить, трахаться и испражняться. Но в самом ли деле жизнь сама по себе столь ценна? С позиций гуманизма, когда в центр Вселенной ставят даже не Человека, а человечка с его меркантильно -похотливыми потребностями, жизнь -бесценна. Но это же… Это же просто бред! Каждый день умирает сотня-другая тысяч, а мир все так же вертится, встает и заходит солнце, летают птицы, шныряют по полям звери. А прочие двуногие даже не знают о том, что тебя не стало. Такого замечательного, такого важного… Прежде всего в собственных глазах. Еще вчера ты строил планы на будущее, мечтал покорить весь мир, всех нагнуть, всем показать, что ты ого-го, не фунт изюма, а сегодня? Сегодня ты лежишь и тупо смотришь в бетонный потолок. А по остекленевшим глазам ползает толстая зеленая муха. Ты для нее -и стол, и кров. Но неужели и я так же, неужели и меня когда-то не станет? Свет померкнет, свернется в точку и, и… И что потом? Я перестану быть? А как это? Илья попробовал представить, как постепенно немеют ноги, руки, оцепенение доходит до груди… Сердце сжимается от ужаса, со всхлипом пытается прокачать застывающую кровь, но вот замирает и оно… Грудная клетка в последний раз вбирает воздух и выпускает… Холод доходит до шеи, цепенеют челюсти, остекленевают глаза… Свет тускнеет, тускнеет… А потом, что потом?
Илья обхватил себя за плечи, зубы стучат, волосы на руках встали дыбом. Сердце бешено колотится, гонит кровь по большому и малому кругу, словно спешит, пока, действительно, не наступила она, не пришла неожиданно, не вкралась, как тать в ночи… Смерть.
В комнату вошел Эдуард, остановился напротив. Взгляд прошелся по изнуренному лицу.
-Ну, что? Как идет внедрение?
-Вы знаете, от чего он умер? -спросил Илья невпопад.
-Знаю, -вздохнул Эдуард. -Это так печально… Жаль, что это все еще не изжито.
-Что? -не понял Илья.
-Влечение к женщине, -пояснил Эдуард. -Сколько из-за него бед, сколько убийств, преступлений. Одна Троя чего стоит.
Илья кивал, но внутри зреет некий протест. Словно что-то в этих словах неправильное. Хотя пагубность влечения к женщине и женщины к мужчине вбивалась в интернате с младых ногтей. Эти противные девчонки, как и противные мальчишки нивелировалось. Преобразовывалось сперва в отвращение, потом в безразличие. И хоть половые признаки сложно скрыть, но гормональные препараты гасят страсть. И лишь во взрослом состоянии кто-то мог тайком перестать принимать. Находились неопротестанты, что говорили: «Раз в природе влечение есть, значит, это нормально, значит, это правильно».
-Если эта норма.., -начал Илья сдавленно, -не приносит счастья, то эта норма не нормальна?
Он смотрел на Эдуарда исподлобья. Тот поджал губы, скрестил руки на груди.
-Нас, -сообщил он веско, -такая норма устраивает. Планета не резиновая, а ресурсы не бесконечны, поэтому принято решение о сокращении народонаселения. В соответствие с чем нормой объявили нулевую рождаемость, досрочный уход из жизни при малейшем с ней конфликте: психической или физической болезни, асоциальном поведении. Вы знаете, что с первого сентября за воровство и матерки назначена смертная казнь?
Илья приподнял брови:
-Вот так новость… Круто.
Эдуард хмыкнул.
-Конечно, законопроект назван более обтекаемо: «Постановление о фрустрации».
-Да, да, -Илья потер лоб. -Кажется, видел в новостях. Только читать не стал. Да и не обсуждали его в обществе.
-Что и неудивительно, -сообщил Эдуард. -Зачем на демонстрации? Мы просто его приняли. А когда начнет работать, сообщим, что незнание закона не освобождает от ответственности.
-Нда… -Илья смотрит на Эдуарда с опаской. -Не побалуешь.
-И это только начало, -пояснил Эдуард с довольной улыбкой. -На подходе законы от сегрегации.
-На какой основе? -насторожился Илья.
-На ментальной готовности выполнять все законы и предписания, издаваемые властью. В основе полная покорность. Все иные будут понижены в правах и вычеркнуты из физического существования тем или иным способом.
Илья оторопело смотрит на лицо Эдуарда. Глаза горят, лицо светится. Кажется, сейчас он открылся если и не полностью, то где-то близко.
-До такого и фашизм не додумался, -сообщил он медленно.
Эдуард отмахнулся:
-Сегрегация фашизма понятна и примитивна. И дает мало результатов. Ведь при той же форме черепа сегодня у человека одни мысли, а завтра он тебя предаст. Поэтому нам вовсе не важен цвет кожи, лишь бы…
-Человек был хороший, -окончил Илья.
-Да, -усмехнулся Эдуард. -Хороший. Для нас.. хороший.
-А если у всех будут хорошие мысли?
-Такого быть не может, -покачал головой Эдуард. -У каждого человека в течение дня мелькает и ненависть, и раздражение, и похоть. Да много чего. Так что достаточно уловить и предъявить. А дальше машина заработает. А был ли мальчик? Ха-ха!!!
Илья с отвращением и ужасом смотрит на смеющегося мужчину, внутри холодеет.
-Тогда.., тогда это может быть любой человек.
-Именно, -подтвердил Эдуард. Он резко оборвал смех, глаза подозрительно осмотрели лицо Ильи. -Сейчас уже не нужно столько людей. Вне зависимости от пола, возраста, расы и устремлений. Средства производства полностью автоматизированы. На заводах площадью в гектар всего несколько операторов. Да и то их функция сводится к контролю глобальных параметров. Нет надобности и в войсках. Остались одни полицейские подразделения. И те на девяносто девять процентов состоят из андроидов и киборгов, руководимых Мегатроном -так мы назвали ИИ тысячного поколения.
-И что? -спросил осторожно Илья. -Вы нас всех убьете?
-Сами вымрут, -жестко усмехнулся Эдуард. -Ведь приведение закона в действие -это не убийство.
-А что же это тогда?
-Акт исполнительной власти по приведению в действие решения судебного органа.
-Что совой о пень, что пнем о сову, все равно сове как-то не по себе, -проворчал Илья. - Человека же не станет. По каким-то надуманным причинам.
-Надуманным? -Эдуард скрестил руки на груди. -Все начинается с ощущений, чувств. Потом формируется мысль, затем слово, а уж потом дело. Так зачем же дожидаться бунта, преступлений, восстаний, если можно избежать? Как говорили древние евреи про египтян, а христиане про греховные мысли: «Разбивай младенцев их о камень!»
-А что это за камень, о который можно ненависть разбить? -захлопал глазами Илья.
Эдуард осекся, всмотревшись в собеседника, ответил осторожно:
-Это образное выражение.
-Так в чем же тогда смысл жизни? Раньше мы были нужны, как шуба для правящих кругов, а теперь? Просто помеха, нахлебники, мусор, который загрязняет собой место жизни прекрасных элоев? Теперь мы все -отвратительные морлоки? Но почему?
-Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать, -пожал плечами Эдуард. -Ну, а в современной интерпретации, что хочется мне жить бесконечно. Наслаждаясь комфортом и всеми возможными удовольствиями.
Илья поморщился.
-Но разве в этом смысл? Даже я в свои тридцать с небольшим понял, что ни комфорт, ни самые разнузданные оргии счастья не приносят. Лишь мгновение. А потом такая тоска, словно кого-то убил. И многие, многие из тех, с кем я знаком, покончили свою жизнь, находясь в наикомфортнейших условиях. В оранжерейных. Но всем им, всем нам мало лишь навоза и теплого дождичка. Мы -не розы. Даже мыши не выдерживают испытания комфортом. Так как же быть?
Эдуард сдвинул брови -лоб испещрили морщины -покивал.
-Да, это, действительно, проблема. Но мы над ней работаем.
-Как? Ведь природу не обманешь. Мне никто не говорил, что это за странное такое ощущение, чувство, что это за внутренний надсмотрщик, пока после сумбурных поисков в инете не натолкнулся на странное понятие…
-Какое? -вместе с тем настороженно и с интересом спросил Эдуард.
-Совесть, -словно пробуя на вкус, ответил Илья. -Понимает, оказывается в нас предустановлено нравственное правило. И как бы нас ни воспитывали, что бы ни говорили. Что черное -это белое, а белое -это черное, а фекалии -шоколадка, но внутренний компас все расставит на свои места. Да, он звучит не всегда громко, особенно, если мозг забит современными установками. Но, едва сделаешь не так, как нужно, тут же начинается буря в стакане. А я то раньше думал, почему же мне так хреново после того, как трахну какую-нить телку? Законом разрешено, а мне так плохо, что видеть ее не могу. Хотя буквально пару минут назад любил ее, аж простыни вспыхивали.
Эдуард следил за ним, наклонив голову.
-Нда… Совесть -это, конечно, интересная штука. Антидепрессанты на первых порах помогают, но потом… Потом наступает какой-то странный период, когда испытываешь отвращение ко всему. И к тем же антидепрессантам. И вот тогда накатывает…
Его взгляд застыл, перед внутренним взором проплыли картины прошлого, лицо исказилось. Он выдохнул с силой, раздвинул губы скорее в гримасе, чем в улыбке:
-Но не будем унывать! Люцифер Светоносный сказал, что совести нет, значит, нет.
Илья хмыкнул, отвел взгляд.
Глава 9.
…Илья бредет сквозь вязкую мглу. Не видно ни зги. Хоть глаз выколи. Может, я ослеп? Илья пытался что-то нащупать, но руки хватают пустоту. Илья зашагал быстрее, потом побежал, быстрее, быстрее. Э-эй! -крикнул, вернее хотел крикнуть он, но изо рта не вылетело ни звука. Словно у рыбы. Он открывает рот, тужится, кричит, но и сам себя не слышит. Словно огромный ком черной-пречерной ваты навалился, облепил со всех сторон, вмялся в горло, забил глаза, уши. Даже непонятно бежал ли он или стоял. Вроде шевелил ногами, но шевелил ли? Может, он завис, как облепленная пауком муха? И медленно переваривается? Еще чуть-чуть и сознание померкнет, растворится, а огромные челюсти раскусят хрустящую корочку и выпьют того, кто еще совсем недавно мнил себя царем природы.
-Гос -по-ди! -прокричал, промыслил Илья. -Господи, по-мо-ги!!!
Этот беззвучный вопль вывернул его наизнанку, Илья вложил все силы, всего себя, чтобы донести, докричаться до того, в кого не модно верить, того, кого с презрительным смешком задвигаем в старый чулан, того, к кому обращаемся лишь в самых крайних случаях, когда уже никак. Когда понятно, что сам не справлюсь. Понятно, ясно до судорог, до сведенных мышц челюсти. Я -ничто. И точка. Человек -звучит гордо, сказал когда-то пролетарский писатель. О как он ошибся. И вместе с тем прав. Человек -звучит жалко. А по гордыне своей непомерной эту жалобную рабскую природу видно, как на ладони. Но как же? Как же так?! Ведь я -это Я! И с каждым произнесением последней буквы в алфавите мое эго все растет и растет. Вскоре уже обгонит аэростат, расширится до Эвереста. Интересно, почему букву «Я» Кирилл и Мефодий поставили в конце алфавита? Вряд ли просто так. Если рассматривать вопрос сквозь призму православного просвещения и научения, вопрос решается в два счета. Я -ипостась дьявола, квинтэссенция гордыни. Поэтому в нормальном обществе, в обществе, где голова, то есть Господь на своем месте, его противник должен быть, или вынужден быть по природным законам вдали. И чем дальше, тем тому комфортнее. Не по злой воле Бога, вовсе нет. Господь не желает смерти ни людям, ни даже бесам. Но желает всем исцеления. Вот только когда душа повреждена столь значительно, столь исковеркана, она не может очистится. И испытывает в свете Господнем невероятные муки. И именно поэтому сатана стремится как можно больше душ обратить во грех. Чтобы создать барьер, буфер от всесожигающей любви Господа. Он горит и не сгорает. И эта неистовая боль порождает столь же неистовую ненависть ко всякой святости, ко всему, что своим существованием вызывает еще большую боль. И именно поэтому он никогда не остановится, ибо нет покоя болящему. Именно поэтому тот, кто начнет восхождение, кто обратится ко Христу, подвергнется немедленным нападкам.
И едва в голове зажглось имя «Христос» вдали вспыхнул ма-а-аленький огонек. Илья произнес еще раз: «Христос», -и огонек стал ярче.
Разгорелся, приблизился, сформировался в фигуру, похожую на человека. Он приблизился медленно, неторопливо, положил длань мне на плечо и сказал:
-Не бойся, сыне: я с тобой.
От прикосновения разлилась теплота. Мне стало легко и радостно. Все страхи, уныние и боль осыпались, словно иней с встряхнувшегося пса. Илья смотрел в его лицо и не мог насмотреться. Это был тот… Тот, который изменил всю мою жизнь. Тот, что посмотрел и увидел меня…
Илья проснулся, по щекам текут слезы, но внутри все так же легко. Хочется обнять весь мир, ну или хотя бы кого-то. Ведь все мы братья и сестры, все мы -пальцы одной руки. И разве не любим мы себя, разве не холим? Бог… Что есть такое .. Бог?
…Вдали погромыхивает, в полу-распахнутое окно врывается теплый душный ветер, колышет, треплет шторы. Небо пересекла извилистая молния, спустя пару мгновений грохнуло так, что за окном взвыли на разные лады сигналки. Бедные машинехи, похоже, вцепились в асфальт шинами, прижались брюхом и закрыли колесами фары. С учетом внедрения ИИ не удивительно, если сбегут в ближайший гараж. Створки захлопали, порыв ветра опрокинул вазу с цветами -по паркету растеклась лепестковая лужа. В громыхании отчетливо послышалось:
-Я есмь! Альфа и омега… Начало и конец всего сущего. Вездесущий и всегда пребывающий. Я есмь БОГ!!!
От очередного раската грома Илью буквально отбросило от окна. С неба спустился огненный шар, приблизился к окну.
-Е-мое! Шаровая молния!!! -мелькнуло в голове Ильи. Говорят, в этих широтах нередкое событие.
Илья прыгнул к окну, но природное явление оказалось на редкость шустрым. Долю мгновения еще было в десятке метров, а сейчас уже в комнате. Потрескивая, пуская во все стороны извилистые протуберанцы, опустилась на чашу, в которой только что возлегали фрукты. Но теперь там только расплавленное олово.
-Пе-е-ей, -прогрохотало само пространство, -пе-ей!
Содрогаясь от ужаса, слабо соображая, что делает, Илья приблизился, взял чашу. Огненный напиток колыхался. Тяжелый, как ртуть. Внутри все замерло...
-ПЕЙ!!! -громыхнуло. -Сие есть кровь моя! Пей!
Илья раскрыл рот -огнь скользнул в горло, провалился в желудок расплавленным оловом. Каждая клеточка вспыхнула, словно ее персонально бросили на сковородку в кипящее масло. Илья рухнул на пол, закричал, завыл, забился в конвульсиях… И очнулся.
Он лежит в позе эмбриона. Попытался разогнуться -в шее стрельнуло, спина затрещала. Илья охнул, болезненно скривился. Из коридора послышался голос:
-Илья Алексеевич, через десять минут завтрак, через полчаса выезжаем.
Что? Что вообще происходит? -он еле возделся на карачки -колени трясутся, повел налитыми кровью глазами по сторонам. -В комнате бардак, матрас, простыни разорваны, словно бушевал какой-нибудь шатун. Шторки распахнуты, под окном вода. Твою ж мать! Ох, прости, Господи…
Илья взял было тряпку, которая служила раньше простынею, оглянулся.
-Илья Алексеевич, Илья Алексеевич, пора, -донеслось настойчивое из-за двери.
Илья проворчал нечто нелицеприятное, отворил. На пороге Эдуард. При виде творческого беспорядка приподнял бровь:
-Гм, неплохо погуляли.
Илья повел начитанными глазами по сторонам, криво усмехнулся:
-Да уж…
-Илья Алексеевич, придется поторопиться. Я хоть и не самый главный руководитель, но все же. Так что опаздывать не стоит.
Они спустились в столовую, унаседились. Безмолвный андроид приподнял крышку -салат. Ну еще бы. Будем поправлять здоровье.
-Утро началось прекрасно, -приподнято сообщил Эдуард. -Надеюсь, и для вас тоже?
-Ну.., -Илья отвел взгляд в сторону. -Я сегодня проснулся -и это уже хорошо. Как говорил мой сосед -старый престарый дед: «Если ты проснулся, и у тебя ничего не болит, значит, ты умер».
Эдуард усмехнулся:
-Ну, Илья Алексеевич, зачем же так пессимистично? Вам еще лет двадцать такое не грозит.
Илья покачал головой, пытаясь поймать горошину вилкой.
-Не знаю, не знаю. У меня куча знакомых, которым вроде бы жить да жить, но приходишь на работу, а тех нет. Узнаешь через пару дней, что умер от инсульта, повесился, утонул в ванной, вскрыл вены, спрыгнул с балкона, подавился косточкой. Да чего только ни было. А им еще и сорока нет. Не было…
Эдуард сделал скорбное лицо, покивал:
-Да, да… Но такое бывает. Порой плохое случается. И с этим ничего не поделаешь. Главное -не отчаиваться.
-Держи свой ум во аде и не отчаивайся, -пробормотал Илья, подцепив таки строптивую горошину.
-Что? -Эдуард насторожился, взгляд поймал Илью на перекрестье прицела.
-Помни о смерти и вовек не согрешишь, -сообщил он и тут же пояснил. -Так этот же сосед говорил.
Эдуард подумал, нанизал на вилку лист салата.
-А что о ней помнить? Разве что в том смысле, что все скоро закончится. Мол, ешь -пей, веселись. А коль смерть придет, помирать будем. С ней все и закончится, сотрет все грехи. Нужно жить сегодняшним днем.
Илья смотрит на воодушевившегося хозяина и от такого возникает какой-то диссонанс, некий, внутренний протест. Словно у семилетки, которого поколотил пацан лет на пять старше. Малец отбежал. И не зная, как еще уесть противника, кричит: «А мне не больно, а мне не больно!!!»
-Не знаю, не знаю, -покачал головой Илья. -Кажется, сосед имел ввиду как раз то, что за все придется ответить. За все косяки: за ложь, гордыню, постоянное осуждение, похоть, лень, за чрево наше ненасытное, за черную зависть, злобу на соседа, уныние. Кстати, самоубийство, -говорил он, -тягчайший грех. И после смерти будешь страдать так, что все твои треволнения, по которым решил свести счеты с жизнью, покажутся тебе легким ветерком.
-Но как ты будешь страдать? -приподнял брови Эдуард. -Ведь ты будешь мертв. Твое тело превратится в пепел, его поглотят растения и вырастут фрукты или овощи. Их съедят люди или животные -вот ими ты и станешь.
Внутри у Ильи стало противно и мерзко, словно съел какого-то крупного слизня. Причем протухшего. Потом пришел домой, а там пусто. Воры вынесли все. Даже унитаз и батареи сняли.
-Нет, -твердо заявил он. -Такого просто быть не может. Я не могу представить себя мертвым, не могу представить, что меня не будет. Я просто не могу с этим смириться, поэтому я должен жить вечно.
Эдуард хмыкнул, поднял бокал:
-Железная логика. -он отпил, поставил его на стол. Улыбка стерлась с лица. -Илья Алексеевич, я понимаю, что обстоятельства, в которые вы попали, довлеют, но впредь попрошу не обсуждать эту тему. Особенно вне стен моего дома.
Илья вскинул брови:
-А почему? Вроде бы не запрещено. Не украсть же предлагаю и не убить. Говорю хоть о неприятном, но явлении, с которым идем рука об руку. С самого рождения подписан приговор и расписаны роли. Мы планируем поступить в институт, поехать отдыхать, а откуда-то из-за угла уже выезжает грузовик. Ни водитель, ни вы не планируете встретится на перекрестке. И уж тем более водитель не планирует вас сбивать. Но вот он выронил телефон -и роковая встреча произошла.
-Так-то оно так, -покивал Эдуард, -но статью тридцать пять кодекса толерантности и гармоничного сосуществования никто не отменял. А она запрещает упоминать все, что может привести к плохому настроению и вызвать стресс. Стресс -это, знаете ли, бич нашего времени. Так что нужно избегать всякого такого. Особенно этих эфемерных субстанций. -Он пощелкал пальцами, наморщил лоб. -Как там… Бога, кажется?
Илья внимательно посмотрел в его скучающе-презрительное лицо. Холеное, обрызганное дорогим одеколоном. Внезапно захотелось взять нож и воткнуть в его прищуренные глазки. Или по крайней мере в один.
-Да, -наклонив голову, медленно ответил Илья. -Бог.
-Но кто в здравом уме поверит, что есть что-то или кто-то, кто может управлять Вселенной? Кто создал жизнь или по крайней мере являлся причиной ее зарождения?
-Например, я, -прислушавшись к себе, ответил Илья. -Странно, но… Еще вчера бы я согласился с вашими доводами, но сегодня… Сегодня говорю: «Верю!»
Эдуард кисло улыбнулся, откинулся на спинку кресла:
-Ну, дорогой мой… Пожалуй, вы остались во Вселенной один. Сегодня даже такого понятия не знают, не то, что верят. Как сказал Ницше: «Бог умер. Мы убили его».
-А вы? -всматриваясь в лицо с иронически искривленными губами, спросил Илья. -Вы верите?
-Нет, конечно! -Эдуард даже отшатнулся. -Как могли такое подумать!? Это же замшелость. Все равно, что в наш просвещенный век толерантного трансгуманизма утверждать, что Санта Клаус существует. И в Новогоднюю ночь развозит подарки на оленьей упряжке. Это же нонсенс.
Илья покачал головой.
-Нет… Думаю, на самом деле все немного по-другому. Вы верите. Верите, что Бога нет. И я, если честно, завидую силе вашей веры.
-Почему же? -закурив сигарету, Эдуард закинул ногу на ногу, приподнял бровь.
-Потому что вы верите в то, что обезьяна вывалила из мешка перемешанную кучу букв. И те при падении сложились в международную конституцию.
Эдуард сдвинул брови, мотнул головой.
-Это когда я такое утверждал?
-Если вы верите в самозарождение жизни, чья вероятность составляет одна, деленная на десять в восемьдесят третьей степени, то просто не можете не верить в способность макаки к таким тривиальным вещам.
Эдуард вильнул взглядом, потянул узел галстука:
-Ээ, какие-то странные параллели. Вообще-то я не верю ни в то, ни в другое, -осторожно подбирая слова, сообщил он. -Знаю одно: наука доказала. Не даром же выведен закон эволюции…
Илья покивал, соглашаясь. Ведь с детства со всех сторон звучит: «Наука против религии, закон эволюции, найдены останки предка человека разумного…» -но вдруг в голове что-то включилось, словно щелкнул выключатель:
-Закон… Вот закон тяготения -это закон. Кто не верит, может выйти с третьего этажа. Поломанные руки-ноги подтвердят его существование лучше десяти профессоров. Закон электростатики -тоже проверяем в любое время, в любом месте. Сунь два пальца в розетку -сразу просветишься. А вот закон эволюции… Почему-то сейчас он не действует, вчера он не действовал. Лишь миллиарды, миллионы лет назад что-то произошло, а потом… Что было потом ни один ученый толком не знает. Нет же цепочек видов, по которым можно было проследить весь эволюционный процесс. Нет и все тут.
Эдуард отвел взгляд, посмотрел по сторонам, зачем-то на потолок, словно надеялся на подсказку, промямлил:
-Так-то оно так, но сотни, тысячи ученых утверждают… Не могут же они ошибаться?
-Знаете, могут. Как несколько раньше утверждали такие же пусть не тысячи, но сотни мудрецов, а за ними и миллионы простых обывателей, что солнце восходит на востоке, а потом притомившись, ложится спать на западе. Что земля плоская. И если долго плыть к краю, то обязательно сверзишься в ревущих потоках в Тартар.
-Но все это происходит с отрицанием старого, когда приходят новые идеи. Именно идея эволюции новая. И именно она опровергла существование Бога.
-Во-первых, не опровергла, а лишь предложила голословное утверждение, предложила поверить, что и сделала с восторгом погрязшая в похотях элита. Ведь если Бога нет, как говорил Иван Карамазов, то все позволено. Им просто хотелось получить оправдание своей беспутной жизни. Хотелось, чтобы на них не смотрели косо, а наоборот восторгались, как ниспровергателями основ, как светочами разума в темном мире средневекового мракобесия. Они же сами себя и назвали просветителями народов. Но с тех самых пор света не прибавилось. Разве что, когда подменили понятия и светом стали называть тьму. И вот бредем мы во тьме, то есть в свете, не видя ни зги, и падаем, разбиваемся, погибаем миллионами, под хохот тех же самых просветителей. Ибо зеленая повестка рулит. Правда, не понятно, зачем будет и кому нужна планета без нас?
-Без кого? Без людей? Ну… Просто будет чиста и красива.
-И кто оценит эту чистоту и красоту? И будет лететь несколько миллиардов лет со всеми птицами, гадами, животными и рыбами, а потом просто замерзнет и взорвется вместе с солнцем.
Эдуард передернул плечами.
-Какой вы.. пессимист. Может, ее кто-нибудь спасет.
-Я то реалист, -улыбнулся Илья, -а вот вашему неистребимому оптимизму завидую черной, то бишь белой завистью.
-Почему?
-В галактике Млечный путь от ста до четырехсот миллиардов звезд. Сколько на них планет, оценить сложно. Но, думаю, не меньше. Во Вселенной, доступной для изучения, сто-двести миллиардов галактик. И неужели вы думаете, что наша Земля, хоть она и уникальна за счет наличия жизни, но так уж прекрасна по сравнению с той же Венерой или Сатурном? А что на других звездах, в других галактиках? Трудно представить. И если не будет человека, то будет ли она кому-то нежна, как зоотеррариум? Тратить на нее время и силы, чтобы что?
-Любоваться, например, -прищурившись с нотками раздражения ответил Эдуард.
Илья покивал, вытирая губы салфеткой.
-Сомнительный результат.
-Поясните, -откинулся на спинку кресла Эдуард.
-Что, по-вашему, ценность?
-Ценность… Ценность -это то, что значимо, что значимо именно для тебя. -он помял лоб, ответил чуть более уверенно. -Что имеет значение постоянно. Ну, или хотя бы какое-то длительное время. Остается с тобой, волнует тебя, согревает.
-Но., если мы умрем… Умрем окончательно и бесповоротно. Если наше сознание выключится в момент смерти тела, то будет ли для нас иметь значение хоть что-то? Хоть что-то, чем мы дорожили в этом мире? Ради чего шли на подлость, обман, преступление и даже убийство? Будет ли это счет в банке? Две машины, квартиры, любовницы, остров в средиземном море или вертолет? Хоть что-то? Будет ли это воспоминание о радости, об оргиях, тысячах оргазмов, тонн изысканной еды? О том, как нами восхищались, как по мановению нашего пальца сдвигались народы, как возникали города и рушились правительства? Если мы умрем окончательно?
Эдуард побледнел, как полотно, зубы лязгнули. Он закрыл уши руками, замотал головой.
-Замолчите, немедленно замолчите! Я не хочу этого слышать!! Не хочу, не хочу!!!
Илья помолчал минуту, с сочувствием наблюдая за спавшим с лица хозяином, потом сообщил проникновенно:
-Но все меняется при одном условии…
Эдуард открыл один глаз, спросил слабо:
-При каком?
-Если есть Бог, если есть загробная жизнь. Тогда вся наша земная жизнь приобретает смысл. Каждое деяние, каждое слово, каждая мысль и чувство.
-И какой же?
-Как это отразится на нашей душе. С каким багажом мы вступим чрез вечные врата. И в каком состоянии предстанем перед Судьей.
-То есть, если я сделаю много-много хороших дел -нищим там помогу, сопли деткам утру -мне это зачтется?
Илья прислушался к себе, покачал головой:
-Насколько понимаю, само по себе это ничего не значит. Если ты сделал это, чтобы тебя похвалили, то пойдет в осуждение. А если тайно, ради Бога, выявляя в себе жадность, гордыню, и борясь с ними, разбивая страсти и страстишки о камень веры, тогда да: это будет иметь значение. Причем уже в этой жизни. Нет, тебя не похвалят, не поставят на пьедестал и не будут рукоплескать, хоть так хочется. Но в какой-то момент ты обнаружишь, что и не нуждаешься в похвале, что свободен от тщеславия. Пусть не полностью, но оно уже не держит тебя на коротком поводке, а лишь слабенько подергивает тонкой ниткой. Ну, а кто-то может даже испытать отвращение к нему. Ведь редко кто хвалит искренне. По большей части лишь для того, чтоб потом взвалить ношу потяжелее. Мы же все манипуляторы. А внутри так и истекаем злобой зависти.
Эдуард скривился. Смахнув платком с носка туфель невидимую пылинку, поднял глаза:
-Заманчиво, но… А если его нет? Если все, что у нас есть, это лишь здесь и сейчас? Тогда я лишусь множества радостей. И приобрету ли что-то?
-Святые приобретали. Мир в душе. Счастье и любовь. Такую, что к ним тянулись, как мотыльки. Чтобы хоть малую толику, но получить. Хоть каплю, но приобрести, хоть на мгновение, но ощутить себя любимым. В этом мире похоти, ненависти, лихоимства и стяжательства. Все мы ищем счастья. И не находя, пользуемся суррогатами, услужливо подсовываемыми под наши мордочки опытными кукловодами.
Эдуард подумал, перекинул ногу через ногу, стряхнул пепел в тяжелую пепельницу:
-Знаете, раньше бытовала поговорка. Разнуздать, чтобы взнуздать.
-Ээ… -Илья озадаченно смотрел на хозяина. -О чем вы?
-Когда-то давным-давно еще до первой научно-технической революции, хотя и несколько позже, люди ездили на лошадях. Это такие пони, как в зоопарке. Только побольше.
-Люди ездили на живых существах? -глаза Ильи округлились.
-А что вас удивляет? Мы все друг на друге ездим. Не все только это замечают. Так вот: чтобы лошадь ехала, куда нужно, ей вставляли в зубы стальные удила. Ими и дергали.
-И лошадь слушалась? -не поверил Илья. -Такая большая такого маленького человека?
-Когда разрывают рот, а в бок колют стальными штырями -шпорами, куда ж деваться?
-Изуверство! -отшатнулся Илья. -Но при чем здесь мы?
-Все просто, -пояснил Эдуард. -Чтобы управлять массами, нужно дать им свободу. Как можно больше свободы. Убрать все запреты. Половые, моральные, общепринятые нормы должны быть низвергнуты. Инцест, скотоложество, любые перверсии должны быть доступны. Воровство, обман, мошенничество объявлено национальным видом спорта. Беспринципность -свидетельство раскованности и незашоренности. И вот, когда все рухнет, не останется никаких табу, когда человечество подсядет на эту гедонистическую иглу, с ним можно будет делать все, что хочешь.
-Как? -приподнял брови Илья.
-Для этого будет достаточно пригрозить лишить его одной из «свобод». Например, когда одного из французских революционных деятелей закрыли в Бастилию, то он выдал всех своих компаньонов. Всего лишь за трубку табаку. Мол, так привык с утра выкуривать трубочку, что уже не могу отказаться. И ради этого готов на все.
-Ради банальной трубки табака? -не поверил Илья. -Это же даже не полезно.
-А где вы видели полезные удовольствия? -хмыкнул Эдуард. -Все сладкое -яд, а лекарства, как правило, горьки. Но таки да: предал все и вся всего лишь за понюшку табака. Его товарищей, кстати, потом казнили. Отрубили головы. Человек двадцать, вроде…
Илья потрогал шею, отдернул руку.
-Да уж…
Глава 10.
Илье начали поручать одно дело за другим. Сперва найти какого-то бандита. С этим он справился довольно-таки быстро. Благо весь объем средств видеонаблюдения передан под его контроль. Илья изучил все привычки, повадки, внес данные в мегакомпьютер Блю Джин Революшейн и спустя пару часов получил трассировку и точное место положение. Не прошло с момента получения тридцати минут, как Агасяна взяли. Что называется тепленьким: в общественной бане. Резвился в парной с двумя девушками. Не смотря на эффект неожиданности, среагировал быстро. Откуда-то из-под полотенца возник внушительного вида бластер -полыхнуло. И двух киборгов располосовало так, что сауну залило смесью крови и тормозной жидкости. Но и в таком состоянии они пытались зачитать права. Выглядело это настолько жутко, что от визга женщин заложило уши. Не смотря на порчу муниципального имущества -а киборги относились к его движимой части -Аганасяна взяли живым. Немного помяли, но матюгался он знатно. Были бы люди, не дотянул бы до суда: пристрелили б за попытку к бегству. А тут нет же: гуманизм.
Просматривая запись операции, Эдуард брезгливо подытожил:
-Давно пора эту толерантность отменять. Есть понятие мусора. А человеческий он или бытовой, промышленный -не суть важно. Его нужно убрать. Просто и без лишних проволочек.
Илья, что сидел рядом, покосился на лицо руководителя, смолчал. Вроде бы и есть толика правды, но… Все ж таки человек -не мусор. Кем бы он ни был: сволочью, бандитом, гадом распоследним, но мусор… Нет. Мы сами себя не знаем, но я чувствую, уверен в одном: мы в этом мире не случайно. Следовательно, каждый из нас имеет значение. Пусть небольшое, пусть, как отрицательный пример, но имеет. Да и если уж быть честным, по настоящему честным, сильно ли мы отличаемся от того же Агасяна? Он просто реализовал то, о чем многие мечтали и планировали. Можно, конечно, сказать, мало ли о чем думали. Не сделали же. Но, как известно, дух творит форму. Сперва мысли, потом чувства, затем слова, а уж дело само собой происходит. Висящее на стене ружье однажды все-равно выстрелит. Даже если не заряжено.
Затем дали задание найти Мусорщика. Тот своим флудом забивал сайты известных лиц: политиков, культурных и общественных деятелей. Поливал их грязью, говорил и писал всякие гадости: что неумехи, что руки растут из того места, где спина теряет свое благородное название. Что даже он -неспециалист -может выполнить их работу в разы лучше. Так что целуйте мою туфлю, смерды!
Прятался за паролями, впн, но не помогло. Анализ стиля написания привел к маленькому сайту знакомств. В далекой юности пытался познакомиться с девушкой. Что само по себе предосудительно. Так что уже через час черноспинные терминаторы высадили дверь на пятом этаже Бульвара имени Патриса Лумумбы. Внутри все заставлено компами. По черным экранам бегут белые с желтым символы. В кресле сжался прыщавый доходяга лет четырнадцати. Ну, или во всяком случае выглядел на столько. Закрывшись тонюсенькими, но длинными паучьими лапками, завопил:
-Это не я, это не!! Меня подставили!!!
Но его не слушали. Сгребли и под не вполне белые ручки поволокли к выходу. У порога левая штанина намокла, по комнате потек зеленоватый смрад.
Следующим стал производитель наркоты. В таких масштабах торговал, что полмира подсадил. Найти не мог никто. Сажали распространителей, посредников. А его нет. Никогда не выходил на связь, нигде не светился. Все делал через сайты услуг в даргнете. Причем на таком глубинном уровне, куда система анализа проникнуть не могла. Однако, придумали следующее: проанализировав состав наркотика, выявили критические вещества и поняли, что производство ведется на базе подпольных лабораторий. А где лаборатории, там и оборудование. Которому свойственно ломаться. На молекулярном уровне изменили структуру всех материалов, из которых можно производить оборудование подобного характера. Таким образом, что при контакте с определенными веществами, выявленными в конкретном наркотике, металл и стекло, из которого производили колбы, начал трескаться. А когда поступили претензии от заказчиков, выйти на сеть не составило труда. Благо права им зачитывали по методу Морзе: с определенным ритмом молотком по пальцам и иным чувствительным местам.
Прошла облава на триллионы долларов. Крупнейшая операция за последние полвека привела к вскрытию более сотни подпольных лабораторий по всему миру. И тут начались такие движения, словно разбудили спящего мегамонстра. Нападения на сотрудников, убийства свидетелей. Но все это быстро и жестко подавили. Параллельно во всей этой суете и неразберихе начался тихий движняк по смене личности. Но Илья отсекал лишнюю шелуху, чувствуя, что это лишь отвлекающий маневр. И когда в базе исчез один, а возник другой человек, то понял: это не глюк системы. Тем более, что сам недавно воспользовался подобным способом, чтобы легализоваться. Подозреваемый попробовал улететь в частном самолете на территорию Африки, где в тропических зарослях не то что человека, целую цивилизацию спрятать можно, но в порту прибытия его уже ждали. Тот, кто повинен в смерти миллионов, оказался милым толстячком с обширной залысиной. Толстощекий, улыбчивый с беззащитным взглядом сквозь толстенные очки. Чем-то похож на учителя по труду. Звали наркобарона Мойша Гейзенбергович -еврей по происхождению.
По поводу успешной операции Эдуард устроил мощную попойку:
-Браво, браво! Такого успеха, признаться, не ожидал. Вам светит повышение, бонусы. Вы даже не представляете, какие.
Илья улыбался и кланялся, улыбался и кланялся. Обласканный лучами славы, едва ни мурлыкал. Однако, червячок сомнения грыз, ворочался где-то глубоко внутри. Из глубины подсознание всплывали горячечные фразы барона:
-Ты дурак, коп! Не даром про вас говорят: «Медный лоб».
-На чем основано ваше утверждение? -мирно поинтересовался Илья.
Они сидели в помещении без окон. Бетонные стены, стальной стул, приваренный к полу. Стальной стол, к которому пристегнут Мойша. Звякнув браслетами, тот наклонился, губы искривились:
-Да, от наркоты умирали миллионы, да, страдали семьи, но зато им был виден весь стыд, вся мерзость падения. Они доходили до дна…
-И больше не поднимались, -кивнул Илья.
-Многие, -желваки Мойши вздулись, -да, почти все. Но зато другие понимали, что сюда не стоит идти, здесь нет пути.
-Ты еще скажи, что спасаешь их, -Илья стиснул кулаки, глаза сверкнули.
Мойша усмехнулся, покачал головой:
-И не думал. Я спасаю свой народ. Чем больше гоев сдохнет, тем лучше. Должны остаться только евреи. Мы -богоизбранный народ. Остальные -лишь стадо, призванное обслуживать нас. И у вас есть лишь одно право: сдохнуть! Ха-ха!!! – его лицо посерьезнело, он наклонился, глаза впились в лицо покрасневшего от гнева Илью. -Ну, а кроме шуток. Если я -убийца, то кто же тогда вы?
Илья заморгал, брови приподнялись:
-А кто мы? Не понял вопроса. Мы не торгуем наркотой.
-Зато торгуете вседозволенностью, которую назвали правами и свободами. Торгуете похотью и развратом, названным личной жизнью. Торгуете эгоизмом и сатанинской гордыней, презрением и ненавистью к старшим и слабым, больным.
-Да где ж вы видели, чтоб этим торговали?
-О да! Тут вы правы. Ха-ха!! -он желчно хохотнул. -Я тоже первые пару доз выдаю бесплатно. А потом… Коготок увяз -всей птичке пропасть.
-Бред какой-то. -Илья откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.
-Да все просто: вы же даже не даете людям родиться. Не даете завести семьи. И они потерянные, лишенные смысла жизни, приходят к кому? Ко мне. Разве ж они бы стали принимать вещества, если бы у них в душе была любовь, если бы были счастливы? Нет, конечно. Ведь ни миллионы психологов, коучей, ни антидепрессанты уже не помогают. Человек лишен главного: понимания, зачем он живет.
-Как зачем? -Илья усмехнулся. -Чтобы зарабатывать деньги и получать максимум удовольствия.
-Ну, а когда заработает? -Мойша внимательно вглядывался в лицо Ильи. У того подергивалось веко, взгляд то убегал куда-то вдаль, то возвращался. Пальцы сплетены в замок. -Когда получат, когда испытают все пороки на своей тонкой и ранимой шкурке? Что тогда? Когда поймут, что все, к чему так стремились -лишь суррогат, слабый и далекий от желаемого заменитель? Когда увидят, что привыкшее к прежней дозе тело требует еще и еще, но это еще уже не может выдержать? Что само тело не справляется, а внутри все так же плохо? Что тогда?
-По всей видимости, -буркнул Илья, отведя взгляд, -у вас есть ответ?
-Тогда происходит то, что есть во всех ваших статистических отчетах. В графе: смерть в результате самоубийства, эфтаназии, несчастного случая. То, о чем не принято распространяться, чтобы толпа не задумалась, не очнулась от многовекового сна. Ведь если она проснется и поймет, что вместо путеводной звезды во главе Сусанин, то немедленно вздернет всех врагов на фонарных столбах, а вы именно враги. Идеологические, лютые. Кто-то, конечно, просто дурак. Но лишь по молодости. В среднем возрасте и в старшем поколении, уверен, уже не остается тех, кто думает, что несет благо. Нет, они знают, что они зло. И это зло для них хорошо. Ибо они служители злу. И не просто злу, а ЗЛУ. С большой буквы. Тому, кто жаждет уничтожения человека, кто ненавидит его. Тебя, меня, всех. От мала до велика. Кто завидует каждому из нас, как созданию Творца, поставленному выше ангелов. Тому, кто в безмерной гордыни не пожелал поклониться Человеку, как высшему созданию. Тому, кто не желает исцеления, а лишь чтобы мы оставались больны и исковерканы, чтоб пополнили его царство, отгородив от всесожигающей любви Творца.
-О ком вы? -насторожился Илья.
-О вельзевуле, дьяволе, сатане, люцифере и прочих ипостасях. А я -такой же слуга дьявола, как и Господа. Всегда хочу зла, но всегда творю добро. Я -лишь инструмент его воли. Да, я не могу справится со своей ненавистью к гоям, но именно это должно вскрыть ваши пороки, указать на болезни. И поняв, что больны, вы сможете обратится к своему Богу. Мы ненавидим его, но признаем, что такого, как он, еще не было. И может быть, прав наш брат Павел, хоть и казнили мы его, когда обличал нас в своих посланиях…
Он опустил голову, сгорбился и больше не проронил ни слова. Илья посидел несколько минут, так же молча встал и направился к выходу. Вслед неслось исступленное:
-Ниневия не случится, полицай! Слышишь!? Мы все погибнем!!! Все сгорим в Божьем огне!
Илья вздрогнул, замедлил шаг. Крик внезапно оборвался, раздался настолько громкий, оглушающе громкий шепот, что заложило уши:
-Христос. Обещай мне, полицай, что узнаешь, кто такой Христос. Обещай!
В комнату ворвалось трое киборгов. Мойшу скрутили, заломив руки, уткнули лицом в бетонный пол. Илья на пороге обернулся. Глаза на багровом от передавленной грудной клетки лице горят, как светильники:
-О-бе-щай, -прохрипел-просипел он.
Илья стиснул челюсти, заставил себя выйти. В предбаннике трое операторов. Куча аппаратуры. В комнату вошел Эдуард, всмотрелся сквозь бронированное стекло в бывшего барона. На губах появилась улыбка. Чем-то нехорошим она отдавала. Смесь садистского удовольствия и удовлетворения.
-О чем он вас просил?
Илья пожал плечами.
-Да ерунда какая-то. Ничего не пойму. Иисус да Иисус. Кто такой? И почему он Христос?
Эдуард сел на освободившего главное кресло, с прищуром всмотрелся в поверженного противника, потом перевел взгляд на Илью.
-Христос -это Люцифер. Мессия или по-еврейски Мошиах. Именно он пришел спасти род людской. Именно он и спас его: прекратил войны, объединив сотни государств в одно. Сами собой стали не нужны армии, военное производство. Освободившиеся мощности, как вы знаете, пустили на соцобслуживание, выплату безусловного пособия. Теперь каждый волен выбирать, работать ли ему, что не так-то и просто при условии нарастающей автоматизации, или наслаждаться жизнью. Именно Люцифер полностью искоренил бедность и социальное неравенство. Самый последний бедуин может жить не хуже профессора из Силиконовой долины.
-Но тотальный порядок, отсутствие свобод? Даже мыслить нельзя самостоятельно.
-А какие вам еще свободы? Все дадено, все разрешено. В области половой сферы допустимо все и везде. Со всем движимым и недвижимым. Хочешь с трупами -пожалуйста, хочешь с грудными младенцами -отлично. Еда -какая хочешь и сколько пожелаешь. Глобальный мир виртуальных игр. Хочешь помочиться посреди Красной площади, наделать смрадную кучу -милости просим.
-Вот только на статую Люцифера попробуй не то что помочиться, посмотреть косо -тут же попадешь в лабораторию подопытной крысой. И когда выпустят, если выпустят, то даже мычать не сможешь.
-Ну, вы сравнили, -Эдуард вскинул брови. - Люцифер -святое. А во всем остальном полный карт-бланш.
-Если не считать запрета даже думать о смене режима, -с кривой усмешкой заметил Илья.
-А зачем его менять? -удивился Эдуард. -Если его власть от Бога, от него то есть, то она единственно верная. В такой огромной империи, где все еще куча народностей и народов, не забывших свое происхождение, нужно править железной рукой. Поэтому тоталитаризм с цензурой и сегрегацией вредных элементов -единственно возможная форма правления. Иначе все: расползется, как ветхая тряпка.
-А если или когда ослабнет? -с прищуром поинтересовался Илья. -Ведь на протяжении тысячелетий мы наблюдали множество империй. И там так же все держалось на власти штыков и сильном лидере. Но когда власть слабела, все рушилось. И камня на камне не оставалось. Сколько империй было? Месопотамия, Вавилонская, Египет, Рим, Эллинский мир, Штаты, СССР -ничего не осталось. Лишь неграмотные пастухи пасли коз на развалинах великих империй.
-Власть -это мы. Мы все, -Эдуард сцепил пальцы на колени, наклонился, взгляд острый, как копье. - И она слабеет, когда все или многие перестают верить в идею, главенствующую цель, ради которой и создавалось государство. Ни один народ, ни один человек не может жить только желудком и гениталиями. Поначалу да. Когда долгие годы были голодными и в рванине. Но спустя десятилетия покоя и сытости люди начинают вставать с колен просителя и оглядываться по сторонам. И замечают такого же бедолагу. Тот так же осматривается, замечая тебя. Возможно, лысого и непрезентабельного, с длинным носом или странными повадками. Черного, желтого, волосатого. Странно говорящего и странно одевающегося. В общем не такого, как ты. И если нет чего-то такого, ради чего стоит потерпеть этого в общем-то нежелательного типа, то раздражение перерастает в ненависть, рождаются планы, которые потом реализуются в конкретные действия. И начинаются сперва столкновения меж отдельными людьми, затем меж группами, а потом уже и меж анклавами, народами. И объединение рушится, захлебываясь в крови. Каждая народность расползается от другой, отгораживаясь заборами, рвами, пограничными пунктами, визами и прочими препятствиями. Но для этого и существует наша служба.
-Для чего?
-Чтобы вовремя выявить ростки напряжения и подсунуть очередную пилюлю.
Илья хмыкнул, глядя в пол, покачал головой:
-Чтобы едва проснувшийся, вновь погрузился в сон?
-Ну, а как иначе? -Эдуард развел руками. – Лучше так, чем пожар революций.
Илья побарабанил пальцами по столу, посмотрел исподлобья.
-А когда закончатся все пилюли? Когда будет разрешено все? Что дальше? Ведь наркотик имеет такое свойство: привыкание.
Эдуард подумал, лицо покрыла смертельная бледность.
-Признаться, боюсь даже представить такое. Мир рухнет. Так страшно, что уже не поднимется. И постапокалиптические картины покажутся нам Эдемом.
-Но неужели не существует такой общей идеи, ради которой можно потерпеть другого? Не такого, как ты.
-Конечно существует, -Эдуард выпрямился, глаза загорелись. -Единая церковь провозгласила Люцифера целью и смыслом. А он в свою очередь сказал, что тот любит его, кто стремится к вечной жизни, принимая идеи трансгуманизма и технологической сингулярности. И когда мы здесь на земле изменим себя настолько, что станем равными богам, сможем творить все, что заблагорассудится. Сможем созидать миры и разрушать целые Вселенные…
Он задохнулся от переизбытка чувств. Двое охранников смотрят горящими глазами. Вытянулись по струнке смирно.
-Но пока этого достиг лишь Люцифер, -осторожно вставил Илья. -И то частично. Во всяком случае вживую его уже не видели около столетия. Многие сомневаются в том, что он вообще есть. А если его нет, то и вся идея о вечной жизни -пшик. Мы себя если не можем изменить, то куда уж нам до изменения Вселенной.
Эдуард крякнул, бросил быстрый взгляд по сторонам. Охрана уставилась на Илью со смесью отвращения и ненависти. Пальцы стиснуты на стволах бластеров так, что костяшки побелели. Дай команду, тут же иссекут в мелкие клочья. Эдуард выпрямился в кресле, положил руки на подлокотники. Взгляд обежал мрачного Илью с ног до головы, в черных глазах возникли нотки превосходства.
-Люцифер не то, что есть, он жив и здоров, полон сил. Я общался с ним вчера. Лично. И до этого… уже достаточно долго, чтобы сказать, что он если и не вечен, то практически бессмертен. Нет, конечно, его физическое тело можно разрушить. Например, если с пятого этажа упадет рояль. И именно поэтому он не выходит на улицы и не целует детишек.
-Так не любит детей?
Эдуард запнулся, губы изогнулись в змеиной улыбке.
-Да нет… Любит. По-своему.
-Но почему тогда остальным не даруется бессмертие? -не понял Илья. -Или это привилегированное право меньшинства?
-В точку. Оно дается самым преданным. Тем, кто воспринял идеи Люцифера до конца и отдался им всем телом и душой…
-Душой? -переспросил Илья. -Это как?
Эдуард несколько секунд изучал его абсолютно черными глазами, потом улыбнулся.
-Хотел сказать, что отдается весь, полностью.
Илье дали неделю отдыха, потом позвонил Эдуард, попросил подъехать в отдел. Илья, уже изрядно соскучившийся, прибыл за десять минут до назначенного срока. Эдуард встретил его в холле, с улыбкой пожал руку:
-Вижу, что готовы к труду и обороне.
-Еще как! -приподнято ответил Илья. -Рассказывайте.
Они опустились на лифте на минус сотый этаж, прошли в огромный зал. Сферический он представлял собой что-то типа калейдоскопа, составленного из тысяч и тысяч экранов. На которых гуляли, бежали, ехали, ели, испражнялись, убивали друг друга, совокуплялись и рожали люди всех рас и национальностей. Старые и молодые, тощие и толстые. Белые, черные, желтые и пятнистые, как леопарды. На миг перед внутренним взором все слилось в месиво, клуб копошащихся червей. К горлу подкатила тошнота, Илья с трудом сглотнул, отвернулся.
-Что это? -хрипло поинтересовался он.
-Центр, -просто ответил Эдуард. -Сюда стекается вся информация со всего света.
Илья повернулся вокруг своей оси. Тысячи операторов перед голографическими пультами. Словно маги отсеивали ненужное от нужного. И бросали крупицы в корзины анализаторов. Илья почувствовал укол ревности и обиды.
-Но те задания, что были раньше… Это было что? Проверка? Имея такие ресурсы, можно найти любого за несколько минут.
Эдуард усмехнулся.
-Первые да, но последний… Последний стал выпускным экзаменом. И его, действительно, не могли найти.
-Со всем этим богатством? -не поверил Илья.
-Представьте себе. А вы сумели. Сумели с ограниченным ресурсом. Но что будет, если получите всю эту мощь?
Илья бросил взгляд направо, налево, покосился назад.
-Гм.., -он выпрямился, плечи сами собой расправились. -Кого нужно найти?
-Енох.
-Кто это? -Илья вскинул брови.
Эдуард двинул пальцами -сотни экранов вспыхнули, сформировав огромное лицо. В зале мгновенно все смолкло, звуки словно кто придавил, накрыл ватным одеялом. Посреди напряженной тишины зазвучал голос Эдуарда:
-Проповедник, последовательный враг Миссии, -говорил он спокойно, подчеркнуто спокойно. Так ведут себя некоторые изрядно подвыпившие, когда страшатся сделать лишнее движение, чтобы не опозорится.
Илья внимательно изучил лицо. Благообразный старик. Абсолютно белые волосы тяжелой волной падают на широкие, как у циркового борца плечи. Прямой нос, высокий лоб. Все лицо, вся фигура дышит такой силой и уверенностью, что хочется преклонить колени. Но кроме силы древней той, когда мир еще был молодым и полным надежд, что-то в нем было такое… Такое, чего мы все лишились. То, что манит, о чем грезим, но что ускользает из пальцев, как песок: любовь. Любовь и благожелательство. Причем не к чему-то или к кому-то конкретно, а ко всему, на что падает его взор. Это ощущалось даже через экраны. Илья покосился по сторонам. Большинство смотрит на это лицо с затаенной тоской. Но некоторые… Их прямо корежит. Чувствуется, что будь их воля, они бы растерзали того, кто на экране. Ну, или по крайней мере бросили бы в экран булыжником, выломанным с мостовой. Илья перевел взгляд на Эдуарда, желая поделиться своими наблюдениями, но осекся. Тот прямо позеленел. Еще чуть-чуть и из уголка губ закапает ядовитая слюна.
-Эдуард, -негромко спросил Илья, -в чем его вина?
Тот несколько мгновений смотрел на него, как на инопланетянина, потом взгляд прояснился, он тряхнул головой:
-Вам мало того, что он не признает Люцифера Миссией? Утверждает, что он лжемиссия, какой-то изверг, зло во плоти?
Илья потряс головой.
-Какая-то ерунда. Ведь Люцифер дал нам все то, о чем мечтало человечество.
-Хлеба и зрелищ, -подтвердил Эдуард. -И обеспечил мир во всем мире. Так что, пожалуйста, ешь, пей, веселись душа. Теперь у тебя всего много. Можешь отдыхать, можешь что-то делать. Теперь у тебя есть все. Никто не заставляет. Все добровольно.
Илья указал глазами на экран. Эдуард дернул щекой, с усилием улыбнулся:
-Да, к слову о птичках… Он распространяет информацию, скажем так.., не соответствующую действительности… Действующей мейнстримной повестке. Призывает к категорически нежелательным действиям.
-А поконкретнее, -не успокаивался Илья.
-Например, разговор в Уганде.
-О! Так это далеко. Не у нас. Где-то в Африке.
Эдуард оглядел его внимательным взором, ответил с нажимом:
-Уже почти век, как понятие «чужой» запрещено. Вся Земля -один большой дом. И мы в нем соседи. Так что, если самый распоследний пингвин в Антарктиде курлыкнет что-нибудь не по повестке, почувствуют все.
Он мигнул -и картинка на экране ожила. Глядя прямо в глаза, человек начал говорить:
-Дети мои, настали последние времена. Перед нами выбор: или исчезнуть в адовом котле, или восстать. Люцифер был одним из самых сильных и близких к Господу ангелов. Но в горделивом помрачнении, восхотев воздвигнуть кресло выше трона Властителя Вселенной, отринул божественную благодать. И ниспал в сонме последователей, низвергся сквозь земную твердь на самое дно преисподней. А его современный последователь -ипостась все перевернул. Он говорит, что белое - черное, а черное -белое. То, что всю историю человечества считалось табуированным: тайна отношений полов -выставлено на всеобщее обозрение, препарировано и разложено по полочках. Не осталось никаких запретов. Жизнь стала безопасной, предсказуемой и от этого совершенно не интересной. Не слышно детских голосов, не видно мам, гуляющих с детьми. Лишь бесконечный поток винтиков, ищущих меж рабочими сменами, чем бы еще себя развлечь, что принять, чтоб получить удовольствие позабористей. Мы совершенно потеряли вектор бытия, утратили направление. При всем своем могуществе топчемся на месте. Похожие на больших детей. Только хлопаем глазами по сторонам да просим соску.
-Мы уже не можем исполнять самую первую основную заповедь Творца: «Плодитесь и размножайтесь!» -не можем и даже законодательно запрещено любить Бога всей крепостью, всем сердцем, всем существом… Как, впрочем, и ближнего своего. Эту заповедь извратили, переврали так, что мы должны обожать Люцифера всем существом, а про ближних даже ни слова. Мало того каждому с пеленок внушают мысль о том, что он лидер, что должен идти по головам. Что только так куются истинный гражданин свободного мира. Свободного .., -лицо исказилось от страдания, в голосе проступила такая горечь, что вся полынь мира не даст сходного эффекта. -Если свободного, то от Бога, от Господа нашего Иисуса Христа, но сердце человеческое не может быть пустым, поэтому приемлет грех мира сего. Мы вычистили его от Бога, но взамен пришли семеро бесов, злейших всего прежнего. Это бесы гордыни, осуждения, зависти, блуда, жадности, гнева, уныния, лени. И множество других страстей и страстишек. Мы их рабы, а значит, рабы дьявола. И его земного приспешника. Покайтесь, дети! Отриньте сына погибели, ибо приблизилось царство небесное. Его падение будет страшным. Никто не устоит пред гневом Господним!!!
Лицо застыло, Илья вскинул брови, с недоумением повернулся к Эдуарду:
-Как он может не то, что произносить, думать такое? Ведь чипы улавливают малейшее протестное настроение и блокируют речевую деятельность. В центр тут же приходит сообщение о проблеме и такого человека изымают. А он… Не понимаю.
Эдуард скривился, ответил осторожно, словно ступал голыми ногами по минному полю:
-До конца не выяснено. Но судя по ситуации, происходит следующее: в присутствии этого человека чипы начинают сбоить. А когда он произносит свои проповеди, они просто перестают подавать сигналы.
Илья оторопело посмотрел на него:
-Как такое возможно? Нас же уверяли, что чип не сможет повредить ни огонь, ни холод. А тут просто слова.
Эдуард криво усмехнулся.
-Значит, это не просто слова. И не просто человек.
-А кто? Мутант? Пришелец с другой планеты?
Эдуард чуть наклонил голову, с долей презрения оглядев Илью с ног до головы, ответил замедленно:
-В какой-то мере можно и так сказать. Но точно выясним, когда доставим Еноха к нам в отдел и допросим.
-Он сейчас там же? В Уганде?
Эдуард дернул щекой.
-Было бы все так просто, вопрос бы не возник. Но, думаю, его уже там нет. Причем мы совершенно не понимаем, как он перемещается с такой скоростью, что порой в течение часа можно увидеть то в юрте камчадалов, то где-нибудь в Аравийской пустыне.
-А жители той деревни? С ними можно поговорить?
Эдуард посмотрел на него тяжелым взглядом, покачал головой:
-Сразу после того, как чипы стали отключаться один за другим, по деревне нанесли ракетный удар. Там сейчас огромная воронка диаметром в сотню метров и глубиной в тридцать.
Илья отшатнулся, изнутри поднялся протест, ужас и отвращение, но он переборол себя, спросил глухо, упираясь взглядом в пол:
-Но Енох выжил?
-Именно. Причем доподлинно известно, что в момент удара он находился там, а в следующее мгновение дорожная камера сняла его перед нашим офисом. Он просто стоял и смотрел с противоположной стороны улицы на окна моего кабинета, -Эдуард сжал кулаки, костяшки побелели, губы затряслись, он тяжело задышал. -Мы должны его поймать. Слышишь!? Должны!
Илья медленно кивнул. В груди буря чувств: от радости до боли, от изумления до ликования. Предчувствие от встречи с чем-то чудесным, необыкновенным наполнило сердце каким-то детским ликованием. И в то же время боль от сочувствия, отвращение от осознания, что вот стоит рядом человек, который отдал приказ уничтожить сотню, а то и тысячу людей: женщин, детей, стариков, мужчин -лишь за то, что они вышли из-под власти всесильного искусственного интеллекта разрывала сердце.
-Значит, сам Енох без ретранслятора?
-Без.
-И, значит, его просто так не отключить? -уточнил Илья.
-Не отключить, -подтвердил Эдуард.
-А данные? Когда и где родился, кто родители, какие-то связи, привычки?
-Ничего нет. Ни в одной базе такой человек не значится. А мы проверили все картотеки, включая бумажные, за последние триста лет.
Илья вскинул брови:
-Зачем так глубоко? Родственников искали?
-Родственников, -не мигая глаза в глаза, подтвердил Эдуард.
Илья помял подбородок, развел руками:
-Ну, что ж… Задача понятная. Крайне интересная. Будем искать, -он потер лоб, -вот только так и не понял, кто такой Иисус Христос? Судя по интонации, это его бог? И почему-то он противопоставлен Люциферу? Разве могут быть какие-то блага, какое-то счастье вне этой жизни? Ведь Люцифер нам всем дает то, что нужно в этой жизни, так почему же он плох? И о каких таких грехах говорил этот Енох? Я даже слов таких не знаю: гордыня, осуждение, похоть, гнев, уныние, жадность, лень. Поискал в словарях -нет их. Что-то интуитивно улавливаю, но это же просто свойства человека. Если нас кто-то раздражил, мы злимся. Но это же не я виноват? Правда? Это же кто-то меня раздражил?
Эдуард медленно кивнул, губы тронула легкая улыбка:
-Все верно. Мы никогда ни в чем не виноваты, пока следуем правилам Люцифера. Ты же видишь: старик из ума выжил. Из-за него пришлось стереть с лица земли целую деревню. Он заразил их своей гнилью, да и не только их. Тысячи и тысячи. А это крайне опасно. Если начнут выходить из-под контроля, то в таком сложнейшем общественном образовании, как Земное государство, это чревато катастрофическими последствиями. Как только образуется анклав, верящий, что можно и нужно жить вне власти Люцифера, как только подтвердят опытом, к ним потянутся другие. И мы распадемся на множество этносов. Снова начнутся войны, снова образуются границы, армии, призванные защищать инакомыслящую общность от тех, кто видит мир по-иному. Кровь, боль и слезы -миллионы, миллиарды смертей. По сравнению с этим убийство нескольких сотен туземцев -как примочка к ранке. Да, ранку больно, но не погибать же всему организму. Понимаешь?
-Понимаю, -медленно кивнул Илья, все еще ощущая внутренний протест. Усилием воли загнав его поглубже, подтвердил. -Думаю, вы правы: сектанты нам не нужны.
Глава 11.
…Третий день Илья занимается делом Еноха. И чем дальше, тем больше нарастает ощущение тревоги, тянущей пустоты. Словно должно случиться что-то нехорошее, что-то такое, от чего бегут из леса олени и волки, барсуки, улетают утки вперемешку с ястребами. Неминуемое ощущение беды накатывает с каждым часом все сильнее. Мало того откуда-то из желудка поднимается желчь, начало подташнивать. Илья испытывает сильнейшее отвращение. Он прислушался к себе. К Еноноху? Но нет. И это несмотря на то, что по вине безумного старика -как выразился Эдуард- погибло несколько тысяч человек. Напротив, он испытывал отвращение именно к самому процессу. Чувствуя себя крысой, роющейся в помойном ведре, посмотрел на ладони. Потные, пальцы мелко-мелко подрагивают. Он понюхал -отшатнулся. Пахнуло застарелыми носками. Наваждение какое-то. А ведь пять минут назад мыл с душистым мылом. Он понюхал еще. Нет, все верно: запах лаванды. Глюки.
Если все-таки ему так плохо, то не слишком понятно, отчего. Найти ничего не нашел. Ни медицинской карточки, ни паспорта, ни прав, ни страховки. Вообще ничего. Словно не человек, а фантом. Может, конечно, так и есть, но Илья чувствовал, что Енох реален. Реальнее, чем этот стул или монитор. Или эти ножницы. В чем он, если честно, не сильно уверен. Илья ткнул в руку, с шипением отдернув, выронил канцелярию. На паркет закапало красным. Мигнул свет -двери отстрелились -в комнату ворвалась секретарь-кибернесса. Илья не успел сказать: «Мама», -как руку сжало в тиски. Кровь всосалась в руку секретарши, а в следующее мгновение рану ожгло. Ярко-красный луч заварил края раны так, что через пару секунд остался едва различимый шрамик.
-Будьте осторожны, -глубоким контральто попросила секретарша и удалилась, покачивая бедрами.
Илья посмотрел сквозь руку на пальцы, сел на стул. Все-таки реальность -штука относительная. Причем центр отношений, мерило -это я. Например, реален ли какой-нибудь Джон Смитт, выгуливающий в это самое время собаку где-нибудь в парке Нью-Йорка? Однозначно, нет. От его существования мне ни жарко, ни холодно. И есть ли он, перейдет ли улицу или его собьет грузовик -совершенно не важно, ведь я его не чувствую, он не оказывает влияния на меня. Во всяком случае я этого не чувствую. Но если все-таки это не так? Если мои забрызганные, заляпанные грязью стекла просто нужно протереть? Что тогда? Возможно, горизонт моего видения расширится так, что впервые в жизни я увижу… Пусть не все, но гораздо больше, чем сейчас. Возможно, я пойму.., пойму что я не одинок. Что я -не Я в пустоте огромного равнодушного мира, но я -часть чего-то Большего. И если так, то я никогда, ни на мгновение не бываю один. И если это так, то обязательно должна быть цель, должен быть смысл.
От этого допущения внутри потеплело, Илья с усилием распрямился, вздохнул полной грудью. Взгляд упал на стену. Там средь облаков выпархивают остроконечные шпили тысячеэтажных небоскребов. Заходящее светило мечет огненные копья, колет глаза.
Где ж Енох-то прятался? Наверное, где-нибудь в джунглях Амазонки или в тундре. Хотя и туда уже проникло вездесущее око видеонаблюдения, интернет и порнография -главные достижения демократии и научно-технического прогресса.
Так каждого ребенка, появившегося на свет, фиксируют видеокамеры. Нет ни одной мало-мальской деревеньки, хуторка, где бы не горел красный глаз видеонаблюдения. Все шаги, вздохи, проступки -все пишется. Огромный мегамозг, спрятанный под километровыми хребтами Гималаев, собирает, анализирует, сортирует и складывает до времени. И когда оно наступит, трудно сказать. Может, через год, два, десять, а может, и никогда. Но если твое поведение будет отклоняться от определенного стандарта, если твои мысли и чувства вызовут реакцию, то немедленно поступит сигнал о принудительном излечении или ликвидации. И не так-то просто сказать, что лучше. После лечения ты превращаешься в бессмысленное скотоподобное существо, не имеющее даже возможности отличить добро от зла. Твоя воля полностью подавлена. Даже животные и то намного свободнее. Хоть и нет у них разума в полной мере, но недаром же есть поговорка про то, что хорошо быть кисою, хорошо собакою: где хочу, пописаю, где хочу, покакаю. Хотя эти дела и нам сейчас не возбранены. Чем мы в общем-то отличаемся? Лишь свободой или ее отсутствием. Когда лишаешься возможности сотворить либо зло, либо добро. Ведь это и есть самое ужасное: когда жгучее желание бьется в клетке запретов.
Не придумав, как и где искать клиента, Илья плюнул с досады в огромный цветочный горшок с фикусом, схватил куртку и быстрыми шагами вышел из офиса. Судя по вспыхнувшей на сетчатке карте, всего за пару кварталов располагается паб. Ирландский.
И правда, уже через десять минут завалился в двери питейного заведения. На него из-за столиков покосились бородатые мужики различных габаритов. Взгляды не добрые. Но видя, что пришелец не собирается оспаривать их первенство, возвратились к неспешным разговорам. Гудение голосов, табачный дым и аромат солода наполняют помещение белесой взвесью. Илья заказал две кружки темного и тарелку с креветками. Не прошло и минуты, как искомое принесли. Не девица с округлыми формами, а такой же кряжистый парень, как большинство присутствующих. Чем-то похож на гнома: рыжие кустистые брови, борода, сломанный в двух местах нос. От креветок распространяется одуряющий запах. А когда разломил, вообще с ног едва ни сбило. А мяса столько, что с иного бройлера не всегда соберешь. Одной клешней можно наесться.
После первой кружки расстроенные чувства пришли в норму, сердце стучит спокойней. Илья оглянулся: всюду пьяненькие рожи, мужики жмутся к мужикам. А, может, и к бабам… Кто их разберет. Гендерная хирургия творит из мальчика девочку и наоборот за пару сеансов. Конечно, после первого уже становишься не способен к репродукции, но внешне не отличишь.
Хотя… Какая собственно разница? Если у девочек с детства все вырезают. Просто пустой сосуд. Но мы… Мы-то чем лучше? Их то насильно заставляют, а мы? Ждем, надеемся, предвкушаем. Сами идем к вивисекторам, трудимся, чтобы заработать деньги, которые потом тратим куда? Чтобы стать животными? Кошками, собаками, свиньями. Пусть не один к одному, но внутренне. Ставим блокаторы, чтобы отключить совесть, вставляем импланты, чтобы доза дофамина капала тогда, когда нужно. Тогда, когда мы считаем нужным, но так ли это? И так ли мы правы? Если большинство таких корректоров потом вздергиваются, бросаются с крышь, топятся? Наверное, что-то не так. Только вчера ты сидел за одним офисным столом с таким же инженером, поражался его счастливому и довольному виду, а завтра объявляют, что его сбил коптер. Мол, вышел на дорогу и стоял, дурацки улыбаясь. Пока его не раскатала стотонная фура. В кровавый фарш.
Наверное, хоть и не хочется, но приходится признать, что внутренний компас нужен. Слишком тонки настройки, чтобы топором, да еще каменным, пытаться ремонтировать микросхемы.
На столе две кружки. Из желудка поднялся ком -Илья выблевал все недавно съеденное: полупережеванные креветки, пиво, желчь, испуганно оглянулся. Но на него смотрят все также тупенько-благожелательно. Волна ужаса вздыбила волосы на загривке. Илья схватил фуражку, выбежал из помещения. На сетчатке звякнули исчезающие земкоины -автоматическая оплата, за спиной захлопнулись массивные двери.
Илья бежал по Арбату, рыдая и бия себя в грудь:
-Господи, Господи, что же это!? Что с нами, Господи-и-и??! Кто мы, Господи!? Что с нами происходит!? Кто я, Господи!? И зачем мы, я, это все нужно!?? Господи, ответь мне! Ответь мне, Господи!!! Где ты!??
И тут он впервые увидел его. Он стоял посреди шоссе. Спереди и сзади проносятся сверкающие болиды. Похожая на простыню накидка и волосы сливаются, окутывают тело белой волной. И почему-то совершенно неподвижны. Хотя при таких скоростях должно трепать. Весьма, скажем, сильно.
-Енох? -Илья остановился, уставился во все глаза. -Едрить сам Мегамозг до самого ядра! Енох!
Старик посмотрел ему в глаза. Пристально. Илья почувствовал удар тока. И тут очередной болид перечеркнул их зрительную связь. А когда исчез, исчез и Енох. Илья засуетился, побежал к дороге, но нырнуть в поток все равно, что спрыгнуть с небоскреба. Он чертыхнулся так, что корабельных дел мастера покраснели, стиснул кулаки. Тяжело дыша, набычившись, с ненавистью следил за проносящимися в полуметре от дороги болидами. С другой стороны что бы ты сделал? Схватил его за лацкан? Судя по уверенному виду, щелкнул бы тебя по носу, и укатился бы ты куда-нить в уголок, пока мусороуборщик ни оттащил на свалку или в крематорий.
Пока возвращался домой, размышлял, как поймать неуловимого преступника. Судя по документам и рассказам Эдуарда, Енох -матерый злодей. И совсем не скрывается. Похоже, обнаглел от безнаказанности. На этом то и можно взять.
Илья поднялся на этаж, бухнулся на диван. Повеяло ветерком, запахом трав, зачирикали птички. Голограмма сформировала вокруг образ наполненного солнцем луга. Вот какая-то птаха, выглянул из норки бурундук, по травинке ползет муравей. Постепенно напряжение спало, сумятица в голове улеглась. Внезапно пришла мысль, что ты не властен над своей судьбой, что как бы ты ни суетился, но ты на самом деле маленький человек в огромном мире. Да, что-то ты можешь изменить, что-то предпринять, но… Если ноша не превысит какой-то критической массы. Ослик может нести много, но до определенного предела. А когда предел пройден, ножки у ослика просто разъезжаются. Но если на тебя валят и валят, а стоять нужно? Хоть плачь, хоть кричи? Тогда нужно что-то иное. Думай о Боге, а Бог будет думать о тебе и решать за тебя твои проблемы. Интересная мысль… Илья потер лоб. Откуда она взялась? Если Бог всемогущ, то он, конечно, сможет решить так или иначе гораздо больше дел и проблем, чем ты -слабое существо, состоящее почти на восемьдесят процентов из воды. Хотя причем здесь вода? Наверное, при том, что как вода -основа твоего физического существования, так и Бог -основа твоего душевного, психического и духовного бытия. А на более тонком уровне -основа и тела, так как он -творец всего сущего. В том числе и воды. И когда ты говоришь, что не хочешь Бога, что он тебе не нужен, что без Бога широка дорога, то ты просто редкостный глупец. Незрелый младенец. Который если и может, то лишь орать и пеленки пачкать. Обидно? Но ведь ты утверждаешь, что проживешь без основы и причины самой жизни. Как если бы сказал, что хорошо бы убить собственную мать, чтобы родиться. Какой-то нонсенс. Но именно так мы и ведем себя, именно так мы думаем и выстраиваем свою жизнь. Мы как тот аквалангист, перерезали шланг с воздухом в страстном желании любоваться красотами Красного моря. А то, что погибнем, что наш мозг и тело умирают, нас, видимо, не тревожит. До поры, до времени…
В груди тяжело, Илья хмуро перевел взгляд с птичек на деревья, сгорбился. Захотелось заказать женщину. От страстного желания свело челюсти. Еле сдержался. Стоит лишь мигнуть, как возникнет вот такая с вот такими. Полные тактильные, обонятельные ощущения. И коитус так, как хочешь. Ни капли спермы не прольется мимо. Как они это, интересно, делают? И куда потом девают? Наверное, замораживают, а затем в банк спермы. Откуда далее по адресам заводов по воспроизводству. Кого? Если учесть структурные изменения, то совсем не человеков. Ведь не может человек пройти мимо умирающего и не остановиться. А именно так происходит, именно так предписано поступать. Просто перешагнуть, словно через бревно, и идти дальше, а лучше бежать, чтобы не дай Люци, опоздать к началу службы. Можно навалить кучу фекалий посреди красной площади, устроить разнузданную оргию перед статуей властителя Земли, но нарушить производственный процесс… Тягчайшее преступление. Во всех средствах массовой информации, в рекламе, фильмах, передачах, курсах сквозит красной нитью лозунг: «Я -маленький винтик. И это звучит гордо!»
Мало того, что не испытываем эмоций, мы даже не можем защитить кого-то из близких. В лучшем случае вызвать полицию, набрав номер усилием воли через встроенный в мозг транслятор. И если раньше за дочь или жену могли голову отрезать, то теперь, если будут насиловать или убивать, лишь отойдут в сторонку. Наверное, зачитывать права. Ну, а как по-другому? Нас приучают не быть не то, что героями - слово давно выведено из обихода и заменено на законопослушного гражданина, нас приучают быть травой. Коровами, жующими бесконечную жвачку. Потребляющими новости, машины, мясо из червей и пользующими кукол из лучшего кожзама. Безалергенного и самого безопасного. Потому, как там даже материи нет -лишь силовые поля. Нас дергают за ниточки страстей, вызывая то крики радости, то гнева, то тщеславия, иль дикой похоти. Нас мириады -и мы все в тюрьме. В невидимой и оттого самой страшной, самой неразрушимой тюрьме. Которая несокрушима, пока мы верим, что ее нет. Самая большая победа врага -заставить нас поверить, что мы его победили, что его нет, что это наш выбор. Вот только почему этот выбор сегодня один, а завтра другой. Послезавтра третий? Словно невидимый дирижер машет волшебной палочкой и вслед ее кончика над головой носятся стаи птиц. Вправо-влево, вперед-назад, то собираясь в комок, то рассеиваясь в пыль?
Нас с инкубатора и совсем редких с пеленок учат, что каждый из нас -лидер. И вот мы в полной уверенности ведем себя, как лидер, карабкаемся по головам, реализуя теорию, а на самом деле веру в социальную эволюцию. Что человек человеку волк. Не брат, не сестра, не батюшка, а лютый зверь. И если есть такая возможность, разорви ближнего своего, пока он не разорвал тебя. И это дается, как постулат. Но когда мы достигаем всего-всего, то почему же так пусто.. внутри?..
Илья вздохнул, потер переносицу. Нет, но как же, как же этот странный дед так быстро перемещается? Этот Енох… И что за имя такое? Он поискал в сети. Выплыло «Посвященный», «Учитель»… В любом случае древнее имя. Сейчас такими не называют. В моде цифровые и кодированные названия. Те, которые получены в инкубаторе или при выходе. У нас на работе половина сотрудников щеголяет такими. Например, 1rt23@ или 56iop[. Еще смайлики и дживки. А кто-то переходит на запахово-тактильную идентификацию. Словно твоя проекция. Благо ретрансляторы позволяют, если не все, то очень многое.
Может, Енох овладел телепортацией? Так ловко ускользает… Тогда понятно. Правда, у всех наших ученых до сих пор сей фокус не выходит. Ни волновые пакеты, ни формирование на конечном участке аналогичного экземпляра. Да и преодолеть световой барьер не получилось. Правда, ходили споры, что аналог -не есть ты, но перерасти в мордобой не успело: из протоплазмы ничего кроме пары бульков не вышло. Нашли какой-то программируемый металл, но если чего и вырастет, явно не человек. Впрочем, современные футуртреггеры готовы отказаться от последних атрибутов человечности, лишь бы обрести те возможности, что сулит кремнийорганическое тело. Как же: пробежать по лестнице на сотый этаж с танком на плечах и не захекаться -мечта любого подростка.
Вот только дальше то что? Что ты с этим танком делать то будешь? А если человек поймет, что его существование в общем-то и не нужно Земной элите? Если догадается, что роботы-погрузчики, дроны сделают работу гораздо лучше и быстрее, что тогда? Тогда все… И судя по тенденции несмотря на то, что нам промывают мозги мнимой значимостью, нутро не обманешь. Мы чувствуем обман. Чувствуем тянущую пустоту. Она высасывает силы, бессонным ночами заставляет смотреть в потолок, а потом просто выходить с окна тысячного этажа. Прямо в клубы предрассветного тумана.
В мозгу щелкнуло. А что, если?.. Образ у меня есть. Если дифференцировать все мировое пространство, то можно вычленить один общий элемент. Тот, который чужд общему объему информации, тот, что не вписывается в систему. Чье поведение не соответствует алгоритму.
Илья дал мысленную команду и вуаля! Через полчаса на сетчатке отразились два лица: Еноха и его самого. Еноха засняли в движении. Хламида развивается, волосы в полете. Взгляд настолько умный, что по спине дрожь. И он… Тоже куда-то спешит. Сгорбился. Вид озабоченный… Опа… Вот это номер… Он то, как здесь очутился? Эдуард же сказал, что все уладил? Может, сбой какой?
Компьютер услужливо разбил пространство на тысячи сегментов. И в каждом я и Енох. Чувствовалась какая-то затаенная связь. Но уловить не могу. Илья хлопнул себя по лбу, связался с Эдуардом. В центре стены протаяла полынья. В ней лицо Эдуарда. На заднем фоне мелькают каки-то сверкающие громады. Похоже летит в коптере мимо резиденции Властителя. Илья рассказал про результат поиска -Эдуард не повел и бровью. Широко улыбнувшись, пояснил:
-Не бери в голову. Скорее всего ошибка. На солнце вспышки -вот и переклинило систему. Разберемся, -щелкнуло -окошко пропало.
-Баг, так баг. И Бог с ним, -пробормотал Илья и усмехнулся. Внутри черепной коробки пронеслось легким ветерком: «Не поминай имя Господа твоего в суе!»
Илья пожал плечами. Какой же он мой? Какой-то пережиток пещерных времен. Как в век царства науки можно верить во что-то эфемерное? Как вообще можно во что-то верить? Есть утверждение -докажи. А если не можешь доказать, то тогда вроде бы и нет. Хотя -Илья почесал кадык -ум тоже не виден, но не скажешь же, что все безумны. Нет, конечно. А как мы понимаем, что котелок варит или давно прохудился? По делам, знамо дело. Если человек способен решить задачу, значит, башка варит, умеет решать -умный то есть. Тогда, может, и Бог познается по делам? Косвенно? Ведь не даром в сети есть куча переводов Бога -это Логос, Слово, Ум. Вначале было Слово. То есть можно было перевести, что вначале был Ум, Мысль. Умный дух. Деятельный и живой. И именно его деяние, его творчество привело к тому, что впоследствии, через миллиарды лет назвали большим взрывом.
Значит, Енох появлялся… Если так, то его можно каким-то образом отследить. Тогда… Илья дал команду найти нарушителя по незарегистрированности и внешним данным. И буквально через несколько минут камеры наехали на высокого старика, что неторопливо вышагивает по забитым народом улицам Бангладеша.
Илья спросил у ИИ:
-Ты можешь отследить его от Москвы до Бангладеша?
-К сожалению нет, -с нотками вины ответил ИИ голосом проштрафившегося подростка.
-Почему? -Илья откинулся на спинку кресла, в упор посмотрел в видеокамеру над столом. Хотя с тем же успехом мог смотреть хоть под ноги, хоть в потолок: в сенсорное поле ИИ входят сотни миллионов видеокамер, регистраторов движения, тепла и давления. -Не телепортировался же?
-Таких случаев мне не известно. Хотя вероятность остается.
-Такая же, как если бы кто сыпал и сыпал из мешка буквы, а те, падая, одна за другой формировали всю тысячу томов всемирной энциклопедии?
-Примерно так, -кисло согласился ИИ.
-А в самом Бангладеше? -не унимался Илья. -Я же его видел буквально пару минут назад.
-Как и я, -напомнил ИИ. -Но теперь его там нет.
-В стране нет?
-В стране, -подтвердил ИИ.
-Но не испарился же он!? -возмутился Илья.
-Вполне возможно, -нудным голосом школьного зазнайки возразил ИИ. -При определенной температуре и давлении человеческое тело испаряется, как и любой другой материал.
-Были зафиксированы аномальные вспышки тепла? -прищурился Илья.
ИИ помолчал, ответил со вздохом:
-К сожалению нет.
Илья поскреб затылок, пробормотал:
-Какой-то кошмар: на поезд не садился, на самолете не летел, на машине не ехал… Ведь не ехал же?
-Не ехал, -подтвердил ИИ. -Ни одна камера не зафиксировала его на дорогах. Так… Минутку… Он появился.
-Где!? -вскинулся Илья.
-В том же регионе. Только теперь направляется в джунгли. А там, к сожалению, камер нет.
-То есть, мы отследили его до какой-то деревни, а дальше все?
-Так точно, -отрапортовал ИИ.
-Свяжись с местной полицией: пусть немедленно сформируют и вышлют отряд вслед за беглецом.
Илья набрал номер Эдуарда:
-Енох обнаружен в Бангладеше на окраине какой-то деревушки. Я срочно вылетаю.
-Что ж… Давай. Успехов, -связь оборвалась.
Глава 12.
Илья вскочил, в два прыжка вбежал в лифт. От ускорения завтрак попытался протиснуться к полу кабины - Илья напрягся, аж пот на лбу выступил. Лифт вознес на тысячный этаж -двери отстрелились. Илья выбежал на кровлю. Стратолет уже раскручивает винты. Едва сел, как двери загерметизировались, тело потяжелело. Посадочная площадка стала быстро удалятся. Милый женский голос произнес строго:
-Приготовиться к ускорению.
Он перевел кресло в горизонтальное положение, с боков и сверху накрыл стеклянный колпак, из отверстий начала поступать жидкость. Когда она хлынула в нос, глотку, тело начало тяжелеть. Гул нарастал вместе с вибрацией, перешел в свист, а затем все смолкло. Словно обрубило. Похоже преодолели звуковой барьер. Веки налились свинцом, но едва смежил, как тот же приятный женский голос сообщил:
-Приготовиться: подлетаем.
Свист и гул возникли как-то сразу вместе с той же вибрацией. Через минуту жидкость начала опускаться, Илья прокашлялся -его обдуло теплым воздухом. Стекло раздвинулось, кресло перешло в вертикальное положение. В голове немного шумит, в черепе словно тоже жижи налили, уши закладывает. Илья выглянул в иллюминатор. Они опускались в бескрайнее море зелени на какую-то проплешину. Через несколько секунд полозья стратолета коснулись земли -тряхнуло, люк. Илья, а за ним и двое киборгов выпрыгнули наружу. Ноги до колен погрузились в густую траву. Такое ощущение, что даже земли не коснулись: настолько плотная и упругая. Со всех сторон солнце, чирикают птахи, какие-то зверьки шныряют в пяти шагах средь ветвей огромных дерев. Джунгли живут полной жизнью, почти не обращая внимания на чужаков.
К ним подбежал настолько загорелый старик в обветшалой хламиде, что можно было бы принять за негра, однако, черты лица выдают европеоида. Он поклонился, широко улыбаясь, но в глазах сквозит тревога. Понять можно: не каждый день сюда прибывает чиновник такого ранга. Илья почувствовал нарастающую гордыню. Подбоченившись, посмотрел сверху вниз на сгорбившегося старика:
-Скажи, видел ли этого человека? -Илья спроецировал голограмму. Перед ними показалось изображение Еноха.
Глаза старика вильнули, он покосился на сжимающих бластеры стражей, ответил с тяжелым вздохом:
-Видел, господин.
-Куда он пошел? -еще строже спросил Илья и кивнул левому киборгу. Тот сделал пару манипуляций -защитная перчатка заиграла всеми цветами радуги- и взял старика за руку. -И не смей врать: ИИ анализирует каждое твое движение, начиная от лицевых, подкожных мышц, кончая химической реакцией организма.
Старик дернулся, но скорее секвойя сможет вытащить корни и убежать, чем он от стража.
-Божий человек направился в деревню Тапхатухи. Но вам туда нельзя.
-Почему? -Илья нахмурился.
-В джунглях леопарды, гризли, анаконды. Глазом моргнуть не успеете, сожрут. И запчастей не оставят, -он покосился на андроидов.
Илья похлопал по кобуре, в которой лежит пусть и небольшой, но крайне мощный аннигилятор:
-Не беспокойтесь. Мы защищены достаточно.
Старик пожал плечами, с сомнением оглядел гостей.
-Я могу проводить, если.. вам угодно.
Илья всмотрелся в его бесхитростное лицо, вслушался в рекомендации ИИ. Тот сообщил, что старик не врет и не пробует выкрутиться.
-Что ж.., -Илья кивнул -туземца отпустили, -веди. Надеюсь, у тебя в родственниках Сусаниных не было.
Старик вскинул кустисто-белые брови, покачал головой.
-Меня зовут Али ибн Ислам Рахман ибн… И еще тридцать предков. Среди них Сусаниных нет.
-Замечательно, -Илья усмехнулся. -Тогда вперед.
В мозг что-то настойчиво постучалось, перед мыслевзором возникло условное изображение конвертика. Илья принял почту, хотя как таковой ее уже не было лет двести. Конверт раскрылся, показав весь путь от входа в джунгли до деревни. Илья переслал сообщение стражам. Те кивнули, тут же направились в густые заросли.
В течение получаса на них дважды нападали леопарды, но охрана сработала на ура: рассекла зверей на дольки. Но, когда убирали бластеры, откуда-то сверху выстрелила огромная анаконда и утащила в листву левого бодигарда. Лишь затихающий крик-всхрип, шелест-скрежет, а через несколько мгновений на толстый слой листвы рухнуло искорёженное тело. Следом посыпались куски металла, капли крови. Илья сделал шаг к кровоточащей куче мяса, костей и железа, но провожатый удержал:
-Не жилец.
И вправду: через мгновение вместе с последней искрой погасли и глаза.
-Нда, -направив в листву бластер, сказал Илья. -Здесь и, правда, неспокойно.
-Рекомендую вернуться.
Илья поколебался… Вздохнув, мотнул головой:
-Без того, за кем пришли, никак.
-Тогда смотрите в оба, -посоветовал провожатый. -Да так, чтоб голова вертелась на все триста шестьдесят.
Илья хотел съерничать, но уже скрытые за сонмищем насекомыми останки киборга отбили всякое желание.
-Запроси подмогу, а пока идем. Боюсь, если промедлим, местные сообщат, и мы точно вернемся не солоно хлебавшими. Тогда начинать заново. За такое пойдем на корм червям.
Минут через десять вышли на просеку. С десяток хижин на расстоянии двадцати шагов от кромки леса. Стены, кровля из экологически чистых то ли трав, то ли веревок. Чувствовалось некое спокойствие, гармония что ли. Словно эти хижины не дело рук людей, а продолжение леса. Как огромные грибы. И внутри живет кто-то типа жучков или мурашей.
На площади, окруженной такими хижинами, собралось человек тридцать. Темнокожие с карими глазами. Посреди них Енох. На две головы выше он стоит словно древний колосс среди пигмеев и что-то говорит. Илья включил микрофон на полную:
-Бог создал небо и землю, отделив твердь от воды, создал всякую тварь по роду ее и на седьмой день почил… Создав наших предков: Адама и Еву, он знал, что те не смогут устоять от соблазна, ибо тот пророс в само бытие, изувечил мироздание. И хоть все было прекрасно изначально, но изуродованное грехом, тлением подлежало исправлению. И если бы наши предки осознали собственную болезненность, если бы не спрятались от Бога, то история человечества пошла бы совсем иным путем.
-Каким, о господин!? -спросил согбенный старец. По всей видимости староста этой деревушки.
-Мы бы давно стали подобны ангелам, как и было задумано, -в глазах Еноха блеснуло солнце. Он вздохнул и опустил плечи. -Но наши прародители выбрали зло, совершили грех. И теперь мы все повреждены. Нет, мы не повинны в их деянии, но внутреннее повреждение передается из рода в род, из поколения в поколение. Порой так концентрируясь, что у Господа не оставалось иного выхода, как стереть человечество с лица Земли и начать все заново.
-Поэтому Он наслал потоп? -спросил тот же старичок.
-Да, -Енох помрачнел. -Я видел все ужасы, миллионы смертей… Ни за что бы не хотел наблюдать такое снова, но.., -он посмотрел на них с болью, -приближается час зверя. И тогда горе тем, кто кормит сосцами и носит дитя в себе. Гнев Господень поднимается к краю чаши его. И не удержать его, не умилостивить. Ибо не найдется и десяти праведников не то, что в городе, во всем мире. А зачем такому миру быть? Сверх меры умножились беззакония наши. Покайтесь, дети мои. Может, тогда Господь и помилует род людской.
-Но разве нельзя обойтись без этого? -робко спросил второй старец. -Да, мы согрешили. Но, может, Господь даст нам послушание, наказ. И исполнив его, мы очистимся?
-Возможно, возможно.., -Енох покивал. -В любом случае живите праведно. Держитесь Божьих законов. Ходите пред ним непорочно, как Авраам, и спасетесь. Любите Господа и ближнего своего. Ведь все мы смертны. И если человечеству суждено погибнуть, то эта смерть временна. Пока Господь ни призовет на последний суд. А вот какими придете на него, зависит от вашей жизни. Здесь и сейчас.
-Если болен, нужно лечиться? -едва слышно прошептал старец.
-Именно, -подтвердил Енох и сдвинул брови. -Здесь нет здоровых, так что пора снять розовые очки. Господь пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию. Один пример Ниневии чего стоит. Когда Слово Господне уже было произнесено, когда ангел Смерти уже занес серп, жители Ниневии покаялись. Их царь объявил трехдневный пост. Они оделись во вретища -тряпье, посыпали головы пеплом и на пятидесятиградусной жаре без еды и воды молились, стенали и плакали, прося милости у Господа, отвратясь от злых дел своих…
-И что произошло? -спросил староста с надеждой.
-Господь помиловал.
-Но разве слово Творца не твердо, как адамант? -спросил мускулистый мужчина рядом со стариком. Глаза яростно сверкнули. -Как такое возможно?
-Так же возмущался и пророк Иона, который возвестил слова Господа Ниневиитянам, а потом уселся под лист лопуха ждать, что же и как же Господь покарает нечестивцев.
-И что?
-Червяк подъел корень лопуха -и тот рухнул. Иона оказался под палящими лучами солнца и взвыл: «Господи, лучше умереть, чем так страдать!»
-А Господь?
-С неба был глас: «Иона, ты всего лишь из-за лопуха в отчаяние пал, хотя знаешь меня и ходишь предо мною, а в том городе сто тысяч детей, женщин, мужчин и стариков, которые не могут отличить правой руки от левой. Но они покаялись, отринули злое. Так могу ли я не простить их? Ведь каждая травинка, каждый камешек, каждый зверь и человек -творение мое».
-Не понимаю, -мужчина поджал губы, сложил мускулистые руки на груди. -Как такое возможно? Если провинился, получи. Ведь Господь -высшая справедливость…
Енох покачал головой.
-Если бы Господь был высшей справедливостью, мы бы уже давно сгорели и пепла бы не осталось, но нет: живем.
-Но если не справедливость, -нахмурив брови, резко спросил мужчина, -тогда кто же он?
-Любовь, -после паузы мягко сообщил Енох.
Туземцы переглядываются, поднялся ропот.
-Любовь? -переспросил мужчина. Он стиснул кулаки так, что костяшки побелели, приступил к Еноху вплотную. -Значит, когда толпа белых выкрала из деревни двух девушек, изнасиловали, а потом устроили на них сафари -это любовь? А когда леопард разрывает ребенка -это тоже любовь? А мать, не в силах прокормить детей, вынуждена их сбросить со скалы -это тоже любовь? А когда вы, белые, вырубаете леса, уничтожая наш дом – и это любовь?!
Лицо Еноха потемнело, он помолчал, потом ответил тяжело:
-Да. Я уверен, если внимательно разобрать каждый отдельный случай, это акт любви. -вокруг поднялся ропот, крики, в руках появились палки, мачете. Енох возвысил голос. -Мы забываем об одном. -В этом мире мы пациенты в больнице. А в больнице никто не обещал сплошного и незамутненного удовольствия. В лучшем случае муторное и томительное лежание, горькие таблетки, травы, уколы и прочие не весьма приятные процедуры. А в худшем -химеотерапию, операции, боль и слезы. -народ притих, руки опустились, вытянули шеи. -Ведь в чем смысл больницы? Не в том же, чтобы в ней оставаться и попивать пэпси под лучами кварцитов. Нет. Смысл в том, чтобы излечиться и выйти на волю, где солнце, птички поют, где свежий ветерок овевает измученное тело.
-Господин, -старик поклонился, -мы народ простой. Говорите попроще.
-Наше тело-лист подорожника, повязка, закрывающая гнойную рану. И как повязка она ценна лишь до того времени, пока рана или не исцелится, или пока под ней не начнутся еще более вредные процессы. И тогда повязку нужно снимать. В обоих случаях.
-Но почему все-таки потребовалась Земля, зачем потребовались наши тела?
-Представьте исковерканную железку. Чтобы ее выпрямить, мы несем ее в мастерскую. Там бережно, постукивая молотком, кузнец выпрямляет их. А без мастерской? Можно лишь бросить на асфальт. И тогда по ней пройдется каток. Что произойдет? Ее просто окончательно сплющит. Господь и есть этот каток или гильотина. Ибо он велик и огромен. Часть лепестков будет смята, сплющена, часть отрублена. И это будет очень неприятно.
-Значит, Господь сможет нас спасти, но это будет неприятно?
-Крайне неприятно, -подтвердил Енох. -И то, что останется от наших душ, уже сложно будет назвать личностью.
Мускулистый мужчина потер лоб. Тот наморщился, покраснел.
-Значит, когда убили тех двух девушек…
-Да, -подхватил Енох. -Я уверен, что иначе в их будущем бы произошло нечто, что было бы намного губительнее, чем такая смерть. Ведь мы все умрем. Рано или поздно. А вот каким будет состояние души на момент смерти -это самое важное. Дело в том, что люди перевернули все с ног на голову. Они подумали, что жизнь на Земле -награда, что смысл в жизни -получение удовольствия. Но это страшная ошибка. Она как рак разъедает все сферы бытия: начиная от личностных отношений -распадается брак, рушатся семьи, расстаются друзья из-за пустяковой обиды -кончая общественными. Дикая гордыня приводит к тому, что никто не хочет признавать неправоты. Все возвеличивают друг друга, ходят перед друг другом гоголем. И кудахчат, кудахчат. Да и какие там друзья, -Енох махнул рукой. -Друг, пока хвалишь, а лишь осудил, указал на ошибку -сразу кровный враг.
Народ переглядывается, многие опускают глаза, стараясь затеряться средь толпы, лишь двое парней и три девушки смотрят с горящими глазами. Енох вздохнул, продолжил:
-Мир погибает в море бесовских наслаждений. Зло объявлено добром, а добро злом. Сатана объявлен Миссией, а истинного миссию Иисуса Христа не то, что хулят, его просто затерли, вычеркнули со страниц истории. Словно его и не было. Словно и не пришел спасти род людской, словно не пострадал, не был бит и оскорбляем, словно не умер в страшных муках на кресте и не воскрес на третий день. Мы все живем так, погрузившись в ежедневные заботы и хлопоты, что есть суть суета житейская, словно нет вечной жизни, словно после смерти просто тьма. Но это не так. О это совсем не так. И это не зависит от нашего желания.
-А как? -выпятив губы, сплюнул в сторону мускулистый. -Хотите сказать, что воскреснем? -он кивнул на кладбище. -Показать могилки моей матери и сестры, которых месяц назад убила шайка байгуров? Или деда, который умер десять лет назад. Никто не воскресает. Они просто лежат и гниют, в них ползают черви и мыши, пожирая плоть изнутри, в их тела прорастают корни, и дивной красоты бутоны вызревают на лианах.
Староста положил сухонькую длань на мускулистое плечо оппонента:
-Помнишь, как в том году твой дядя запутался в сети и чуть не утонул?
Мускулистый вздрогнул, все посмотрели на темного с белым ершиком кряжистого мужчину. Он стоял чуть в стороне от всех, опираясь на такую же как сам перекрученную трость, что-то постоянно нюхал.
-Конечно. Но мы же тогда решили, что ему все привиделось. Так, дядя Парнас?
-Может так, а может и не так, -отстраненно прошептал мужчина. Его взгляд затуманился, он вздрогнул, посерел. -Но только те страшные рожи не забуду до конца жизни. А жуткий смрад преследует меня... Как бы я ни старался от него избавиться, -он понюхал какой-то мешочек.
Мускулистый оглянулся на Еноха, спросил с недоверием:
-Хотите сказать, что рассказы дяди -не бред поврежденного мозга?
Енох горько усмехнулся, покачал головой:
-О если бы это было так. Ешь, пей, душа моя, веселись. А как придет смерть, помирать будем. Но нет. Боюсь, что это далеко не все, что бы он увидел, если бы дошел до конца мытарств. Но по милости Божьей ему дарован шанс исправить то, что натворил, и показать тем, кто готов слушать, что Преисподняя есть, что есть огнь неугасимый и червь неусыпающий. И кто хочет избежать этого, кто хочет после смерти попасть не в вечные мучения, а в рай блаженства и Любви, покайтесь, примите крещение истинного Господа Иисуса Христа, отриньте все злое и идите к нему, борясь, иссушая свои страсти, помогая ближним.
Народ зароптал, оглядываясь друг на друга, пододвинулись ближе:
-Но как, как это сделать? Научите нас…
Енох обвел внимающие лица сострадательным взором, сказал:
-Тот, кто не крещен, должен жить по совести. Именно она тот маяк, тот рупор, который нужно слушать. Если она кричит, что делать нельзя, не делайте.
-Даже если от этого зависит жизнь племени? -прищурившись, осведомился мускулистый.
Енох перевел на него тяжелый взгляд.
-Каждый случай нужно рассматривать отдельно, в контексте. Но я уверен, что не бывает безвыходных ситуаций. Всегда есть выбор. Всегда. Лишь нужно доверять Богу. А не надеяться на себя самого. Ибо кто мы, а кто Бог…
-Но вокруг говорят, что мы -боги, что мы своею собственной рукой спасем себя. И нужно развивать свои способности, свои потенции. И это развитие должно протекать в жесткой конкуренции. Растопчи ближнего своего, пока он не растоптал себя.
-Истинно бесовские постулаты, -Енох сдвинул брови. -Рыба гниет с головы. Люцифер -порождение тьмы, Антихрист. Так что нет ничего удивительного, что все доброе, все то, что способствует спасению, оказалось подвергнуто осмеянию, отвергнуто, а вместо него выдвинуты лозунги, цель которых -погибель душ человеческих. Нет истины без любви. А если Господь -Любовь, значит, нет истины без Бога. Значит все, что ни говорит лжемиссия -ложь.
-Но это так воодушевляет, -послышались выкрики из толпы. -Мы чувствуем прилив сил. Начинаем лучше работать.
-Но чем это в итоге заканчивается? -спросил Енох. -Войнами, убийствами, гонениями слабых, унижениями. А в итоге тот, кто таким способом приобретает что-то, испытывает муки совести. И их не заглушить никакими богатствами и властью. В конечном счете он просто кончает жизнь самоубийством. Или в наркотическом угаре, или в пьяной драке. Ведь нет покоя грешнику.
-Тогда лучше не грешить? -спросили из толпы женщины.
Енох усмехнулся одними глазами:
-Конечно, лучше. Но вот только мало у кого получалось. Хотя нет. Могу со стопроцентной уверенностью сказать, что это не получалось ни у кого.
-Даже у святых? -спросил староста.
-И праведники не были праведниками, и святые не сразу высветили ямки и заусеницы своей души. А были они такими же, как и все мы. Но постепенно, ведя жизнь праведную, познали себя. Не других, а себя. В себе увидели под светом Божественной благодати те повреждения, что прежде просто не видели.
-Но почему? -не понял мускулистый. -Они что были слепы? А потом прозрели?
-Можно и так сказать, -согласился Енох. -Представьте, что вы стоите в полной тьме. А вокруг чавканье, бульканье, хлюпанье. И вам так плохо, а понять почему, не можете. И вот вы всматриваетесь, вслушиваетесь изо всей мочи. И, наконец, что-то видите, понимаете, что вы на самом деле -это гниющее тело, а чавкают и булькают -всякие твари, что жрут вас израненного и полумертвого. Вы ужасаетесь, начинаете сбрасывать с себя, стряхивать паразитов. Если удается, раны постепенно затягиваются, и вы начинаете все больше и больше видеть. И понимаете, что глубоко больны. Именно к таким глубоко больным и пришел Господь более, чем две тысячи лет назад. К тем, кого обещал расплодить, как песок морской. Если будут ходить пред ним и не уклоняться к другим богам. Но увы… Тот народ был жестоковыйный. Они блудили от Господа с идолами, возжигали капища, плясали в рощах, водили детей чрез огонь и бросали их в пасть Велиару.
Толпа сбилась в кучу, превратились в один большой рот и десятки пар распанутых глаз.
-И тогда Бог наказал их?
-О да, -подтвердил Енох. -И не раз, и не два, а сотни, тысячи, ибо тысячекратно отлеплялись они от Господа и изменяли ему с теми, кто не может ни ответить, ни помочь. Но зрим, как зрима болванка, из которой делают что беса, что ангела.
-Они настолько тупы? -поджал губы мускулистый.
-Совсем нет. Но по высокоумию своему извратили закон. И то, что было дано для древних, когда изменились времена, не захотели меняться сами, не захотели посмотреть закон с другой стороны, а лишь так, как было удобнее желудку и гениталиям. И когда пришел Миссия, они отвергли его, ибо он принес царство не от мира сего, они избили, и наконец, убили его. Возложив вину и кровь агнца на себя и всех потомков.
Староста оперся на клюку, покачал головой:
-Весьма опрометчиво.
-Настолько, что сложно представить. И еще сложнее поверить, -согласился Енох. -Всего через семьдесят лет их главный город, священный храм были разрушены. Жители большей частью зверски убиты, а остатки переселены, уведены в плен. И с тех самых пор у них не было храма. Лишь молельные дома. Только в последние года смогли хитростью и уловками сподвигнуть построить, разрушив чужие святыни.
-Вы говорите про евреев? -с осторожностью спросил мускулистый. Народ зароптал, начали озираться, словно сейчас выскочит толпа пейсатых и забьют нечестивца камнями. -Богоизбранный народ?
Енох горько усмехнулся.
-Лопата тоже может быть избрана для рытья канала из Чермного моря в Средиземное. Важное дело? Без сомнения. Но должна ли лопата гордиться, должна ли заявлять, что теперь она сама будет рыть? Это абсурдно. Но именно так решили иудеи. Коль Господь ранее пообещал их размножить, как песок морской, значит, они что-то значат сами по себе. Что их кровь, их родство настолько отличаются от остальных, что лишь за это им должны все кланяться, служить. Словно именно они спасители человечества, чего они совершенно не хотят, а не Господь. И теперь им можно абсолютно все: Господь простит, ведь он пообещал потоп не повторять? Пообещал. Дал закон? Дал. Значит, соблюдая закон, можно оставаться его избранниками.
-Но что-то пошло не так?
-Иудеи подошли к закону Моисея творчески. Придумали кучу оговорок и толкований. А самое главное: это исполнение для вида. На людях законники, а за закрытыми дверями -содомляне. Причем неведомо, как они совмещали в сознании понятие о всемогущем, всевидящем и всеблагом Господе с совершенно приземленным мнением, что Бог не видит то, что они делают в тайных комнатах, ночью.
-Антропоморфизм, -заявил мускулистый и добавил в ответ на удивленные взгляды соплеменников и приподнятую бровь Еноха. -Нам рассказывал проповедник свидетелей Иеговы.
-Да, возможно, -согласился Енох. -Прошли века с момента выхода из Египта. Чудеса стали казаться выдумкой, а пророков, что появлялись все реже, просто казнили, чтобы не мешали наслаждаться жизнью. Ведь со всех сторон иудеев окружали языческие народы. И как бы Господь ни призывал к хранению чистоты рода, брали жен, выходили замуж за иноплеменников. Ну, а потом склонялись к более удобной вере. И если, даже внешне оставались иудеями, неизбежно принимали какие-то черты сторонних вер. И самая понятная и приятная, что боги -это что-то типа них, только посильнее. А если так, то как я не вижу в темноте, не знаю, что делает сосед в своем доме, то так и бог не знает. Ведь я его не вижу, значит, его нет. По крайней мере здесь. И тогда Господь отверг иудеев и пришел к тем, кого раньше избранные его гнали, презирали. Но в целом жили среди них, используя как двуногий скот.
-К язычникам? -быстро спросил мускулистый.
-Да. Но они восприняли его слово с жадностью. Пусть не все и не сразу, но их сосуды были почти пустыми. Не смотря на множество богов и идолов, они жаждали гораздо более, чем забитые предписаниями по самую макушку иудеи. У тех был закон, но иссякла вера. Что закон истинен. Но так как за исполнением закона следили, а наказание за нарушение весьма строго, то страх рождал лишь форму. Красивую и благостную. За которой скрывались, как за крышкой гроба, всяческие нечистоты.
-Они были чисты? -не поверил мускулистый. -Если Господь пришел к ним.
Глава 13.
Енох улыбнулся:
-О, нет. Они также блудили, предавали, но каялись, смирялись. И это самое главное. Как в притче о блудном сыне. Отец выбежал на встречу по его возвращении, велел заколать лучшего теленка, обуть, одеть в одежды и дать перстень. А на вопрос старшего, почему он к нему так расположен, хотя я всегда с тобой, а мне с друзьями не дал и козленка, ответил, что ты всегда со мной, а сын мой младший погиб и нашелся. И это ли ни радость? Когда одна овца из стада теряется, не оставляет ли пастух стада, и не ищет ли ту овцу. И найдя, ни радуется ли, ни празднует?
-Но, может, нужно было больше внимания старшему? -проскрипел староста.
-Когда Господь вел евреев по пустыне, то кормил манною, перед ним постоянно шел столб дыма днем, а ночью огненный. И то, как только Моисей взошел на Синайскую гору, они заставили Аарона -брата его отлить золотого тельца и начали кланяться ему, плясать и блудить. А когда пришли в землю обетованную, все заключили завет, но прошло всего несколько десятков лет, как начали строить капища, рощи и поклоняться Ваал-Фегору и прочим идолам. Господь посылал кары: войны, болезни, землятрясения. Стирал с лица земли целые города такие, как Содом и Гоморра, но они все равно отрекались.
-Как сильно семя зла.., -покачал головой староста и вздохнул. -Но я чувствую его и в себе, -он обвел взглядом окружающих. -Думаю, каждый может сказать это.
Народ отводит глаза, опускает головы. Енох улыбнулся, кивнул:
-Таковы уж мы по рождению. Наши прародители: Адам и Ева изменили свое естество, отринув Бога. И оно, получив повреждение, теперь передается в каждое поколение.
-Но разве Господь не может излечить нас своею волею? -сдвинув брови, вопросил мускулистый. -Ведь он же всемогущ. Или нет?
Все замерли, с испугом косятся то на святотатца, то на Еноха. Последний посерьезнел.
-Без сомнения. Но как вам не просто излечить какую-нибудь клетку в печени, так и ему не просто излечить каждого отдельного человечка. Но как мы можем наполнить, напитать тело лекарствами для создания полезной среды, так и Господь. Наш физический мир: Земля, реки, животные, птицы, вся вселенная -это та среда, которую и создал Господь для нашего исцеления. Но с нашей стороны -поверить ему, что это для нашего блага и принять дары крови и тела его для того, чтобы очистить душу от страстей и похотей. Без нашей активной воли, зиждущейся на вере в его любовь и уверенности в нашей поврежденности, ничего не получится.
-Блажен не видящий, но верящий, -проскрипел староста и неумело перекрестился.
-Аминь! -заключил Енох и посмотрел на рощицу, за стеной дерев которой скрывался наш небольшой отряд. -Дьявол дает волю, свободу. Но какую свободу? Свободу от Господа, свободу от любви, порабощая страстям. Мы думаем, что гневаемся на соседа, истекаем похотью на женщину замужнюю или нет по вине их. Мол, он разозлил, она соблазнила… Но почему другой в той же ситуации спокоен? Наша реакция целиком и полностью зависит от тех струн, что протянуты через бездну души. Твоей, моей. И если они натянуты сильно, только лишь тронь -завибрируют, загудят, приводя все пространство души в движение, мысли, слова, а потом и тело. И вот вырывается крик, в ход идут кулаки, а в случае с похотью -измены, порочные деяния. Пьяница с жадностью выжирает бутылку, вторую. Чревоугодник набрасывается на яства, не в силах остановиться -и умирает от обжорства. А дьяволу именно это и нужно. Дьявол в переводе с греческого -клеветник, обманщик. Довольно потирая мохнатые ручонки, он наблюдает, как юноша поет серенады под окном замужней. А потом Отелло убивает Дездемону. С глумливой ухмылкой подсовывает в ночном клубе таблеточку: мол, чтобы расслабиться, раскрепоститься, а то зазипованный. А потом та девчонка или парень, буквально через пару лет, умирают от передоза в какой-нибудь завшивленной лачуге средь крыс, объедков и горы шприцов с бутылками.
-Но почему? Зачем ему это? -мускулистый насупился.
-Потому, что мы посланы на Землю для излечения. Таков Божий план. Но излечившись, совлекши бренное тело, мы пополним армию ангелов. А значит, увеличим давление света, что для его поврежденного существа невыносимо. Напротив, если он отвратит от Бога человека, если прервет его дорогу к исцелению, то такие души увеличат сонм адового коловорота. Они станут дополнительной шубой, отделяющей дьявола от света Творца. И тогда ему будет менее больно. Ведь если обычному грешнику невыносимо в свете Бога, то дьявол -просто абсолютно обнаженный нерв. Любое светлое пятнышко для него, что красная тряпка для быка. Поэтому, если кто-то пытается встать на путь исправления, борьбы со страстями, становится для него личным врагом. Наше благо, что мы не видим жителей потустороннего мира, иначе от ужаса бы просто опустили руки. В такие моменты бесы слетаются, скрежещут зубами, тянут к тебе крючковатые лапы. И лишь упование на Господа нашего Иисуса Христа, защита ангельских сил спасает человека. Иначе бы его разорвали в клочья. Ну, а у кого такая защита ослаблена… Особенно сомнениями и лицемерием. Тот в группе риска. Сатана всегда найдет способ подтолкнуть ко греху. А там коготок завяз -всей птичке пропасть.
-То есть? -мускулистый скрестил руки на груди.
-Есть такое понятие, как взаимозависимость страстей. Как, впрочем, и добродетелей. Ее очень хорошо описал преподобный Иоан Лествичник в своем бессмертном труде Лествица. Что в переводе со славянского означает лестница. Так вот: если объешься, обязательно разожжётся похоть. Если будешь блудить, начнет возрастать сребролюбие. При взращивании собирательства злата возжигается гнев нетерпения и подозрительности. От гнева накатывает печаль и сожаление о содеянном. От печали падаешь в уныние, что не можешь достигнуть всего желаемого и удержаться от не желаемого. А потом от уныния и до отчаяния недалеко, конец которого -брань со Творцом и самовольный исход из жизни. Остальные две страсти (тщеславие и гордость) таким же способом соединяются между собой: усиление первой из них даёт начало другой, от чрезмерного тщеславия рождается страсть гордости.
-А добродетели как связаны? -спросил староста, переступая с ноги на ногу.
Енох распрямился, оглядел подавшуюся вперед толпу внимательным взором:
-Преподобный Макарий Египетский говорил: «Все добродетели между собою связаны, как звенья в духовной цепи, одна от другой зависят: молитва от любви, любовь от радости, радость от кротости, кротость от смирения, смирение от служения, служение от надежды, надежда от веры, вера от послушания, послушание от простоты», -а Иоан Лествичник брал за основу самые главные: «По моему разумению, вера подобна лучу, надежда – свету, а любовь – кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость»
-То есть, если человек развивает в себе веру, -поинтересовался староста, -то обязательно возрастет надежда, а потом неизменно и любовь?
-Верно, -согласился Енох. -Причем последняя -не просто чувство, как влюбленность, что крайне быстротечна, а как состояние души. Когда солнце светит на праведных и неправедных.
Мускулистый сложил руки на груди, выставил ногу. Потопывая, спросил:
-Но к нам приходили проповедники, которые утверждали, что смысл жизни в удовольствиях, что богатство невозможно без развития алчности, что гордость -ключ к успеху.
Енох грустно усмехнулся, покачал головой:
-Помни о смерти и вовек не согрешишь. Вот тебе сколько лет? Тридцать? Как думаешь, сколько еще проживешь, наслаждаясь всеми благами цивилизации. Пусть и в усеченном виде? Хотя можешь и уехать из этой опостылевшей деревни. В город. Туда, где огни манят неведомым. Где мерцающие прямо в воздухе рекламы разворачивают целые картины возможного счастья. Так?
Мускулистый дернул щекой, вильнув глазами, бросил взгляд по сторонам на соплеменников:
-Ну, да…
-Но кто может гарантировать, что завтра тебя не разорвет леопард? Или, приехав в город, ни попадешь под проносящийся мимо аэробус? Или простой горшок, нечаянно толкнутый разыгравшимся котенком на сотом этаже, ни раскроит тебе череп почище острого топора?
Мускулистый втянул голову в плечи, с трудом сглотнув загустевшую слюну, покосился наверх. Сквозь проплешину далека-далеко в аквамарине виднеется расширяющийся след самолета.
-Там так опасно? Но как же они живут? Там одни герои?
-О нет, -Енох улыбнулся. -Просто никто предпочитает не думать об этом. Живут просто, как растения. Пока нога туриста не втаптывает тебя в грязь. Приезжает служба, соскребает, утилизирует. А другие растения все также продолжают расти и делать вид, что это их не коснется. Поглощают ультрафиолет, взращивают клубни и плоды, вытесняют другие растения. Совершенно не думая, что зима близко. И когда придет, когда ударит мороз, не помогут тебе ни модные узоры, ни налитые соком плоды. Ты просто превратишься в слизь, твои листья опадут, их развеет ветер, а плоды расклюют птицы и съедят звери.
-Так, может, в этом и есть смысл жизни? -проскрипел старик, опираясь заскорузлыми руками о такую же заскорузлую перекрученную клюку. -Чтоб родиться, расти, жениться, вырастить детей и тихо уйти, уступив им место. Жить просто. Получая маленькие радости от глотка чистой воды, куска хлеба, улыбки ребенка, объятий любящего человека.
-Это, конечно, прекрасно, но человек -существо многогранное. И просто жить не может. Нет, когда нет этих простых вещей, он к ним стремится, вкладывает все силы, пока ни достигает. И вот тогда начинаются проблемы…
-Какие? -народ смотрит с недоумением.
-Для вас это непонятно. Ведь вы трудитесь в поте лица всю жизнь. У вас не остается ни сил, ни времени, чтобы сесть и оглянуться по сторонам. Отовсюду опасность. Начиная от зверей, что так и норовят вами перекусить, кончая банальным голодом, когда не уверен, что, поев сегодня, получишь кусок хлеба хотя бы через неделю. Но в городах это не так.
-А как? -люди подались вперед, с жадностью смотрят на Еноха.
-Уже давно люди не обязаны трудиться. Все делают роботы. А человек получает гарантированный доход, позволяющий безбедно жить в свое удовольствие. Но этого мало.
-Что же им еще нужно? -загудела толпа. -Да они там все просто зажрались. Бесятся с жиру.
Енох посерьезнел.
-Вы правильно заметили, что «бесятся». Человек и нация не может жить без высшей идеи. И если ее нет, то придумывают. Или берут то, что проще и приятнее. А если высшей идеей провозглашается удовольствие... Если пропагандируется, если вбивается в умы, звучит со страниц газет и журналов, из головидения. Если эту идею утверждают политики, ученые, спортсмены, деятели культуры, то простой человечек, не привыкший думать самостоятельно, говорит: «Верно большинство право: смыл жизни в удовольствиях. И зарабатывании денег, если хочешь удовольствия сверх ограниченной нормы». -Как когда-то проводили эксперименты и с детьми, и со взрослыми. Если в группе пять-шесть человек говорят на белую и черную пирамидки, что они обе белые, то шестой так же говорит, что обе белые. Просто потому, что начинает сомневаться в себе. Ведь не может же большинство быть не право?
-Но ведь это так? -спросил старик.
-Вовсе нет. Большинство состоит из отдельных индивидов. И каждого из них можно обработать отдельно. В конце концов, они могут просто договориться и солгать. Но будучи инициативной группой становятся рупором совести. Человек принимает неправильное решение. И погибает.
-Так как же спастись? -спросил старик, припадая на колени и воздевая руки. -Это же просто невозможно: не гордиться, не гневаться, не ненавидеть. Подставлять щеку другую, когда ударят по правой? Это просто дико, немыслимо. А похоть? Даже я -старый пень, когда вижу молодую и сочную, взбрыкиваю, как молодой козленок. А без осуждения мы даже и не будем знать, о чем говорить. А лень да уныние? Куда от них? А чтоб девки не завидовали подружке, у которой глазки красивее и фигурка, как у лани -просто нонсенс.
Народ согласно загудел. Енох улыбнулся, ответил с наставлением:
-То человеку невозможно, но Богу возможно все. Так сказал Иисус Христос. И своей жизнью подтвердили сотни и тысячи подвижников.
-Но как же они подтвердили, -мускулистый скрестил руки на груди, -если это невозможно?
-Сражавшийся до конца, спасется, -пояснил Енох. -Когда нет сил, когда понимаешь, что еще мгновение, и погиб, но все-равно идешь по пути Господа нашего Иисуса Христа, доказывая любовь к нему исполнением заповедей, Бог помогает.
-Как? -мускулистый прищурился. -Как, если он невидим и бесплотен?
-Но он есть, -спокойно ответил Енох. -Как женщина при угрозе ребенку способна поднять дерево, которое и десятерым не сдвинуть, так и простой доходяга, на которого снизойдет благодать Божья, может по тысяче дней стоять на столбе, месяцами не есть, терпеть побои и мученическую смерть, но не отрекаться. Ибо Бог -есть Любовь. И обоживание -это сопричастность Богу в его естестве. Когда и твое гнилое нутро заживет, короста разломится и из тебя изольется то, чего сегодня почти не осталось. То, чего мы жаждем всем сердцем, то, о чем грезят женщины -любовь. И это вовсе не влюбленность, не страсть и порывы. Это то цельное состояние, которое есть у солнца. Что светит на праведных и неправедных. У дождя, проливающегося на злых и добрых. То состояние, пребывая в котором Серафим Соровский каждого, кого встречал, приветствовал такими словами: «Радость ты моя!» -и люди чувствовали, что его, может быть, последнего проходимца и грешника, того, кого видят в первый и скорее всего в последний раз, любят. Любят бескорыстно и безусловно. Так, как не может полюбить ни девушка и даже мать не способна на это.
Люди молчат, женщины всхлипывают, прижимая кулачки к груди. Но в одном едины -это глаза. Они все похожи взглядами. Словно родственники. И отражается в них детское желание чуда.
-Вы.. и есть.. Христос? -старик сложил ладушки, упал на колени.
Енох покачал головой, подхватил под локоть:
-Встань, брат. Богу одному служи, ему кланяйся. Я такой же человек.
-Но ты… Так много знаешь. Кто ты тогда?
-Я -Енох. Пророк Господа.
-Но где же тогда Христос? -спросил старик с мукой. -Где он?
Енох помолчал, ответил с тяжелым вздохом:
-Его распяли те, ради кого он и пришел на землю. Его били, плевали, а потом и убили за то, что он хотел им спасения.
-Но почему? -не понял мускулистый. -Как такое возможно?
Енох грустно улыбнулся.
-Евреи -крайне жестокий и упрямый народ. Тысячелетиями они ждали Миссию. Но будучи приземленными, как, впрочем, и большинство из нас, видели Спасителя Царем, полководцем на огромном коне и в окружении свиты. А Христос, знаете, как въехал в Иерусалим?
Все подались вперед, затаили дыхание.
-На осленке, в окружении учеников. Но ему под ноги бросали пальмовые ветви, младенцы кричали: «Осанна вышним!» -а через несколько дней те же люди в дикой ненависти вопили: «Распни его, распни!!!»
-Но как!? Почему!?? -прижимая руки к груди, вскричал восторженноглазый юноша.
Мускулистый покосился на него, с кривой усмешкой отвел взгляд. Енох перевел взгляд с одного на другого:
-Если раньше они надеялись, что все это маскировка, а при входе в Иерусалим он покажет себя во всей мощи, то после пленения поняли, что он простой смертный, что он не великий воин-маг, а что-то странное, не от мира сего. А им был нужен миссия именно этого мира. И никакого иного.
Они желали свободы от Рима и от всех прочих языков, что захотели бы владеть ими. Наоборот, сами мечтали стать хозяевами всей Земли, чтоб на каждого еврея приходилось по две тысячи восемьсот рабов. К этому они шли все века, только за это ратуют. Для них все, кто не евреи, гои -мусор, двуногая скотинка. Которую нужно кормить, одевать, дать будку или стойло. Но не потому, что он -брат. Совсем нет. Просто иначе скотинка заболеет и помрет. И маржа упадет. Но если животина взбрыкнет, ее безо всякого сожаления пустят под нож. Ибо евреи считают себя избранными по крови.
-Иудеи? -переспросил мускулистый.
-Нет, именно евреи. Ты можешь исповедовать иудейскую веру, но никогда не станешь равным. Просто потому, что не являешься евреем. Ты всегда будешь в их глазах на уровне коровы или собаки. Выбирайте, что приятнее. А Христос посмел покуситься на их избранность. Он сказал, что нет ни эллина, ни иудея. А лишь дети Божьи. Вне зависимости от цвета кожи, расы и места жительства. Мало того, если внимательно изучать Писание, можно увидеть, что даже вероисповедание не лишает тебя статуса Божьего сына. И брата. Например, в притче о добром самарянине…
-Расскажите, -попросили со всех сторон.
-Хорошо. -Енох откашлялся. -Иисус Христос разъясняет книжнику, кого нужно считать своим ближним притчей о милосердном самарянине, которую сохранил для нас евангелист Лука:
«Некоторый человек шёл из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шёл тою дорогою и, увидев его, прошёл мимо. Также и левит, быв на том месте, подошёл, посмотрел и прошёл мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашёл на него и, увидев его, сжалился. И, подошедши, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привёз его в гостиницу и позаботился о нём. А на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нём; и, если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же» (Лк.;10:;30–37).
Самаряне и иудеи враждовали между собой на религиозной основе. Самарянин для иудея был человеком нечистым и презренным. Но самараянин знает лучше, что для совершения милосердных дел нет различия между людьми.
По Евангелию «ближний» есть всякий человек независимо его расы, племени или убеждений. «Ближний» для русских не только русский или для американца американец и так далее, то есть не только единомышленник, не только коллега и не только соотечественник. Ближним для нас может оказаться так же и наш государственный, политический враг, наш идеологический противник, человек, не согласный с нами в религиозных и иных вопросах, человек психологически и физически нам чуждый и даже противный; «ближний» это всякий человек – и свой, и чужой. Любовь к «своим» не должна настолько заполнять все наше сердце, чтобы в нём не оставалось места для внимания к «чужим». Притча о милосердном самарянине, как и всё Евангелие, стирает границы между понятиями «ближнего» и «дальнего». Для Бога нет дальних. Для Бога все люди близки, все Его драгоценное создание.
Любить всех одинаково мало кто может, но мы можем поселить в наше сердце новое сознание об абсолютной ценности каждой человеческой личности. Нам может быть непосильно любить врага, но мы сможем посмотреть на врага через призму Божественной любви. Нам вполне посильно убедить себя в том, что Христос умер на кресте и за него. Следовательно, он, наш враг, этого достоин! В нём есть что-то достойное Христовой смерти. Он не пустое место, а творение Божие, носящее Его образ и подобие. Бог стал человеком, чтобы человек стал богом, т.е. богоподобным. Богочеловечество лежит в основе религиозной жизни и в основе жизни всего мира, поскольку человек есть микрокосмос. Сам Бог человечен, потому и человек должен быть человечным. В человечности людей сказывается их богоподобие.
Притча о милосердном самарянине учит нас тому, что любая человеческая личность, любой человек – больной, нищий, вор, враг – выше по своей ценности, чем отвлеченная идея добра, отвлеченная идея общего, государственного блага, отвлеченная идея церковности, общепринятых традиций, уставов и канонов.
Притча о милосердном самарянине учит нас иерархии ценностей: на первом месте человек, а на втором месте – суббота. Государственные, социальные и церковные установления существуют для человека, а не наоборот. Мы, подобно самарянину, должны увидеть прежде всего человека, несмотря на его положение в обществе, несмотря на его блистательную одежду или нищенские лохмотья.
Господь дал нам притчу о милосердном самарянине в ответ на вопрос законника о том, что ему нужно делать, чтобы получить вечную жизнь. Когда Христос ответил заповедью о любви, законник снова обратился с вопросом, а кто мой ближний? Это был вопрос минималиста, который хотел знать минимум того, что нужно исполнить, чтобы войти в Жизнь. Притчей о милосердном самарянине Христос показывает и законнику, и нам, что вопрос неправильно поставлен. Притча о милосердном самарянине идет дальше одного учения о том, кого считать нашим ближним. Она указывает нам, как самому сделаться ближним для каждого нуждающегося в милосердии.
Весьма поучительно святоотеческое толкование притчи. По мысли Отцов, человек, идущий из Иерусалима в Иерихон, – это Адам, который в данном случае представляет собою все человечество. Наши прародители, не устоявшие в добре и павшие в грех, были изгнаны из рая, из «Небесного Иерусалима», и должны были жить в мире, где вынуждены были сталкиваться с различными трудностям. Разбойники – это символ бесовских сил, которые завидовали чистоте первых людей и толкнули их на путь греха, лишая прародителей верности воле Божией и жизни в Раю. Раны – это последствия греха, которые делают нас духовно слабыми. Священник и левит представляют собой закон Ветхого Завета, данный Моисею и священство Аарона, которые сами по себе не могли спасти человека.
Милосердный самарянин – это Иисус Христос, Который дал нам Новый Завет и благодать Божию (в притче – елей и вино) для исцеления наших немощей. Гостиница – Церковь Божия, где мы находим все необходимое для выздоровления. Содержатель гостиницы – образ церковных пастырей и учителей, которым Бог поручил заботиться о пастве.
Утренний уход самарянина символизирует явление Христа после Его Воскресения и славное Его Вознесение. Два динария, данные содержателю гостиницы – это Божественное Откровение, данное в Священном Писании и Предании. Наконец, обещание самарянина вернуться в гостиницу для окончательного расчета – это пророчество о Втором Пришествии Господа Иисуса Христа, когда каждому человеку будет дано по делам его.
Вот малая часть того богатого содержания притчи о милосердном самарянине, которая учит нас тому, кто наш ближний и как нам самим сделаться ближним для других. «Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рождён от Бога и знает Бога» (1Ин.;4:;7).
Народ переглядывается, тихонько переговаривается. Старик вправо, влево, покачал головой:
-Это очень тяжело. Как мы можем любить разбойника, что убил семью, изнасиловав и издевавшись над детьми? Как?!
Енох помолчал, ответил с тяжелым вздохом:
-Без сомнения это невозможно для человека, но для Бога возможно все. Мы лишь можем разделять человека и сам факт совершенного греха. Ведь в мыслях мы сами еще те разбойники и убийцы, насильники и изверги. Разве я не прав?
Народ опустил головы, многие прятались друг за друга.
-Но любовь Божья в душах людских - не розовые чувства влюбленных. Дико было бы любить того, кто тебя истязает. Это болезненное состояние, называемое в современном мире -мазохизмом. Нет, все не так. Божья любовь -состояние души, когда ты видишь в воре, насильнике и разбойнике брата. Да, изъязвленного грехом, скованного им по рукам и ногам, кровоточащего, исходящего ядом злобы, но брата. И ты именно к нему -брату, к части общего тела, кем мы и являемся, относишься по-доброму, желаешь здравствовать. Но это не отменяет того, что человек должен понеси то наказание в смысле научения, что предусмотрено законом. Прежде всего оно не для него, а для тех, в чьих сердцах мелькают чувства, желания, еще не выродившиеся в мысли и действия. Для тех, кто еще может разбить младенцев о камень Христа. То есть может посмотреть то наказание, которое будет подкреплением для шаткой веры, и принять решение, с усилием, с преступлением через себя не делать того, к чему побуждают друзья, собственные помыслы и наклонности или бесы.
Мускулистый скрестил руки на груди, отставил ногу. Покрутив головой, сказал похожему на него парню:
-Хуго, если я тебя назову…
Тот сверкнул глазами, ноздри задергались, рука хлопнула по бедру, где висело мачете:
-Заррежу!!! Как последнюю собаку!
Мускулистый усмехнулся, повернулся к Еноху:
-Видишь, твои правила просто нереализуемы. Кто сможет стерпеть?
Енох вздохнул, развел руками.
-Это лишь подтверждает. Мы глубоко больны. Как арлекин, дергаемся на веревочках гнева, осуждения, похоти -вон ты посматриваешь на ту девицу…
-Да ничего я не посматриваю! -делано возмутился парень.
Девушка улыбнулась, стрельнула на него глазками.
-Жадности, чревоугодия, лени, уныния, гордыни, -с каждым словом Енох поворачивался к одному из толпы. И люди тушевались, опускали глаза. Енох грустно улыбнулся. -Грехопадение -тот процесс, что привел нас в этот мир. По великой милости Творец облек нас плотью, чтобы мы не страдали, чтобы могли собственной волею идти ему навстречу. И тогда есть шанс на излечение.
-Но зачем? -прошамкал старик. Почему не излечить еще тогда? Зачем плодить все эти миллиарды? Не проще ли излечить двух, чем всю эту тьму самолюбивых болванов?
Енох помолчал. Народ затаил дыхание.
-Нам рассказана история постфактум, но не было контекста. Почему Господь решил сотворить мир? Зачем отделил свет от тьмы? Зачем сотворил небо и землю? Зачем насадил травы и создал тварей? И, наконец, человека? Если Господь вечен, а с момента создания прошло около семи тысячи лет, то сколько таких Вселенных уже было? И сколько еще будет? Даже если семь тысяч лет -это года Вселенского, но не человеческого масштаба.
Народ молчит, переглядывается. Старик подслеповато щурился, морщил лоб, наконец, не выдержал:
-Так и зачем?
-Люди -дети Бога, его часть. Больная часть. И Адам с Евой -только первопроходцы. Они были обречены на согрешение. Вовсе не потому, что судьба и рок. Нет. В силу довлеющих на них страстей. Ведь если бы не было страсти гордыни, сластолюбия, Ева бы не сорвала яблоко, а позвала мужа. И по тем же причинам, Адам бы покаялся, а не стал прятаться от Бога. Подумайте только: от Творца всего сущего прятаться в кустах. Какое самомнение, какая гордыня, что сперва Еве не дала смириться пред мужем и Господом, а потом обоим пред Творцом.
-Значит, -медленно выкатывая слова, проговорил мускулистый, -вся Вселенная создана ради нас? Она вся -огромная больница?
-Это так, -подтвердил Енох. -Всему есть смысл. Даже маленькой пылинке.
Старик пошамкал, перемялся, опираясь на клюку:
-Но откуда взялись еще души? Если в Адама Господь вдохнул часть Себя, то Ева его часть, но их дети? Или уже были какие-то больные души?
-Эту ересь опровергли. Церковь пришла к выводу, что мыслящих душ, наподобие ангелов, только страждущих не было. Что душа зарождается одновременно с телом в момент зачатия.
-Но откуда?
Енох помолчал, ответил с некоторым напряжением:
-Сие есть тайна великая. Но если мы все в Господе едины и Господь сотворил, выделил из себя малую часть, назвав ее миром, а мы Вселенною, то значит, в нем самом происходили и происходят какие-то процессы, требующие излечения.
-Излечения себя?
-Да, прости, Боже мой, за сравнение, но как собака ест траву в надежде, что съеденное произведет какое-то улучшение, так и Господь создал все это прекрасное, а за пределами планеты бесконечное многообразие с единственной целью -получить условие, возможность для исцеления себя.
Народ слушает с распахнутыми глазами и отвисшими челюстями. Мускулистый округлил глаза:
-Творец? -не поверил он. -Всего сущего? Не мог сам себя исцелить?
Енох посмотрел на него строго:
-Пока такое не получалось ни у кого. Разве что у вымышленного героя в одном старом советском фильме… Мюнхаузена, кажется.
Толпа переглядывается, в глазах непонимание. Енох развел руками:
-Простите, дети мои. Откуда вам знать про фильмы и уж тем более про какого-то Мюнхаузена. Но если попробуете, то на опыте узнаете, что это невозможно.
Двое молодых парней подергали сами себя за космы, скривились. Потом один, что повыше, рывком вздернул мелкого. Тот завопил, ноги болтаются над землей. На них зашикали. Здоровяк поспешно опустил испытуемого, затерялся за спинами.
-Вот именно. Для того, чтобы произвести реальную работу, нужен какой-то внешний процесс, какое-то стороннее воздействие.
-А вот когда у меня в животе бурчит? -прошамкал старик. -Иногда само проходит, иногда приходится траву пить.
-Это некорректное сравнение, но и здесь видно воздействие. Или своих защитных механизмов, или дополнительных в виде лекарств.
-Но мы можем полностью выздороветь? -спросил мускулистый. -Когда я сломал ногу, она зажила через два месяца. -Он подпрыгнул, сделал сальто. -Теперь крепче прежнего.
Енох покачал головой.
-К сожалению, нет: душевные болезни впаяны в наше тело. Они словно горшочки на раскаленной плите постоянно варят кашу. Но в наших силах уменьшить огонь в жаровне. И тогда не будет так сильно булькать, обжигая и тебя и окружающих.
-И этого будет достаточно, чтобы войти в Царствие Небесное? -с неослабевающим интересом спросил староста.
-Когда каждый из вас решит жить по Евангилею, пообещает себе, твердо и безо всяких отступов, то внезапно поймет, увидит, что ничего не может.
-Это как? -нахмурился мускулистый, желваки вздулись. -Если я пообещаю что-то сделать, то делаю. Всяк знает: слово мое -кремень.
Енох оглядел парня, осенил его крестным знаменем.
-Дай то Бог, но ты еще не пробовал бороться с гордыней. Пообещай, что отныне не будешь гордиться.
-Обещаю! Пред всем честным людом, пред Богом!!! -и отставив ногу, выпятил грудь.
Глава 14.
В толпе послышались смешки, мускулистый кинул туда гневный взор, потом замер, стушевался.
-Простите…
-Не смог? -с сочувствующей улыбкой спросил Енох.
Парень сжал челюсти, опустив голову, мотнул из стороны в сторону:
-Не смог, батюшка. Бес.. попутал.
-Да не бес, а мы сами. Крепко в нас страсти сидят. И если быстро дернуть, лишь листочки оборвешь. А корень останется и будет жрать нас, разрастаясь еще больше, когда мы будем хвастать, что избавились от страсти, и махать листочками. Терпение нужно, ой какое терпение.
-Ну, а что же тогда делать? -убитым голосом спросил мускулистый. -Как в Царство Небесное попасть?
Енох стукнул посохом, ответил наставительно:
-Царство Небесное не за горами и лесами, не за океаном, не на Альфа Центавра, а суть в вас есть, -он коснулся посохом груди страдальца. -А идти нужно как младенцу, когда ходить учится: упал, поднялся. Прополз, опять поднялся. Опять упал -отжался, вскарабкался по стеночке и дальше идет.
Мускулистый потер затылок, посмотрел на понурившихся соплеменников:
-Это что ж так.. до самой смерти?
-И на смертном одре согрешить можно, -подтвердил Енох. -Поэтому Господь и говорит: бодрствуйте. Ибо хозяин внезапно приходит. И если застанет раба спящем, то раб бит будет. А другой раб встретит, поможет раздеться, накормит. Тот раб будет облагодетельствован.
-А если согрешишь и совесть мучает? -ломая руки спросил вьюноша с горящим взором.
-Кайтесь, просите у Господа прощение. Кайтесь и плачьте о грехах. Слезы очищают душу. А если Господь сподобит, организуем приход, пастыря пришлем. Исповедоваться сможете, причаститься Святых тела и крови Христовой. Все полегче будет.
-Покайтесь, примите Крещение Христово, не грешите. А согрешили, так кайтесь, старайтесь избегать греха, иссушать страсти. И спасетесь.
-Но, -робко спросил вьюнош с пламенным прежде, а теперь страдальческим взором, -кто сможет спастись, если страсти сидят в нас крепко-накрепко, как сорняк?
-Человеку никак, -строго напомнил Енох, -но Богу возможно все.
-Значит, мы погибнем?
-Без помощи Божьей -непременно. Но если осознаете свою немощь, называемую нищетой духовной, если воззовете Христа, будете стараться всей крепостью вашей, всем сердцем, всеми помышлениями, то Господь непременно придет на помощь. Дай мне полушку, сыне, и я отсыплю тебе тысячу талантов.
Все молчали, взоры задумчивые…
-Но что мы вам? -продребезжал спустя минуту старец. -Что наши грехи? Мы малое племя, каких тысячи. Мы даже не народ, не нация. Слишком мелкие, чтобы что-то сделать, что-то изменить.
Енох сдвинул брови.
-Эффект бабочки говорит о том, что если где-то на Мадагаскаре прекрасный махаон взмахнет крыльями, то в далекой замерзающей Сибири пройдет такой снегопад, что крыши домов занесет. Все мы связаны, ибо тело Христово. В одной старой сказке про репку вырастил дед репку большую пребольшую. Тянет потянет -вытащить не может. Пришла бабка. Бабка за дедку, дедка за репку. Тянут потянут -вытащить не могут. Пришла внучка. Дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку. Тянут, потянут -вытянуть не могут. Далее присоединилась жучка, кошка. И только когда подбежала мышка, ухватила кошку за хвост -и вытянули репку.
Народ слушал, открыв рот. Мускулистый тряхнул кудрями, спросил со скептической ухмылкой:
-Мышка? Да быть того не может! Она же совсем мелкая.
-В том-то и смысл. Порой самое незаметное мира играет настолько большую роль, самое незнатное, что диву даешься. Но то факт. Так что вы все и каждый в отдельности ценны для Бога. И не смейте даже думать иначе. Он принял за всех нас поругания, заушения, оплевания и, в конце концов, мученическую смерть на кресте. Бог! Подумайте только! Безгрешный и невинный.
Народ опустил головы, кто-то шмыгал, украдкой поглядывая друг на друга. В глазах читалось явное недоверие. Ладно бы за Мукумбу или Бобуку, но за Дондоба? Нет, за такого оболтуса сам Творец умереть не мог. Словно подслушав мелкие, склизские мысли, Енох сообщил:
-Как небо дождит на праведных и неправедных, а солнце светит на злых и добрых, так и Господь умер за всех людей. Ибо все мы, со всеми нашими недостатками -дети Божьи. Хроменькие, косые, кривые, безногие, безрукие, безглазые…
Мускулистый огляделся, бросил взгляд на себя, пожал плечами:
-Так мы вроде здоровы. Значит, не нуждаемся в нем?
Енох с грустью улыбнулся:
-Дитя… Так же и рыба не замечает воду, плавая в ней. Так же и мы воздух. Но стоит нас вытащить из такой привычной среды, как с удивлением и ужасом поймем, что и пары минут не продержимся. И просто.. умрем.
Мускулистый двинул плечами:
-А при чем здесь это? Воздух-воздухом, но при чем здесь Бог?
-Бог -Творец всего сущего. Он изначален. Мы в нем и он в нас пребывает. Постоянно. Если бы Бог отошел от нас, Вселенная бы просто перестала существовать. Она бы разлетелась на атомы, а потом на фотоны. И затерялась в бесконечных пространствах Космоса. Именно Бог выделил в себе место без себя. Или с минимальным своим присутствием. Но абсолютно без себя он просто не может сделать.
-Почему?
-Потому-что он -первичный закон, он первичный порядок. Он то изначальное, что ищут физики уже несколько столетий. Та частица, то энерго-тело, что является основой для теории Всего. И без него бы мы просто.. исчезли.
-Значит, если мы покаемся и начнем жить по Евангелию, то послужим Богу? -продребезжал старик, устало переминаясь с ноги на ногу.
-Именно, -заверил Енох. -Меня любит тот, кто соблюдает заповеди мои. Покайтесь, ибо конец близок. И дни наши сочтены. Ну, что ж, дети мои, мне пора.
-Куда вы теперь? -продребезжал старец.
Енох бросил взгляд на поляну, за деревьями которой скрывается их небольшой отряд.
-Мое дело -нести свет Святого Евангелия во все уголки мира. Пока последнее племя не получит возможность выбора, на чьей оно стороне, Господь не сможет прийти.
Все замолчали, испуганно ежились. Мускулистый спросил нестройным голосом:
-И.. много осталось?
Енох улыбнулся одними глазами:
-Вы -одни из последних.
-Значит, конец скоро?
-Покайтесь, ибо приблизилось Царствие небесное.
Он повернулся и направился к лесу. Илья выступил из-за деревьев.
-Енох?
Старец остановился, чуть повернул голову.
-Илья…
У Ильи екнуло в груди, он сглотнул, спросил севшим голосом:
-Вы меня знаете?
Старец улыбнулся:
-И ты меня знаешь.
-Ну, да, да, -Илья пожал плечами. -Кажется, я вас видел где-то… -Руки за спину!
Енох воткнул посох в землю -в небе громыхнуло. В нескольких десятков метров над головой ветвистая молния разорвала пространство -резко запахло озоном. Илья едва успел зажмуриться, но все-равно на сетчатке отразилась слепяще-белая корневая система. Но когда проморгался, вместо посоха расцвело небольшое дерево, покрылось розовыми бутонами.
-Что за!? -он с недоумением смотрел то на дерево, то на стоящего спиной Еноха.
Киборги крепко держали Еноха за плечи, но он и не думал вырываться, бежать, воспользовавшись ослеплением. Только смотрел со смесью жалости и любви.
-Дела Божьи, -сообщил он.
Илья поморщился, отмахнулся:
-Всюду Господа-то не приплетайте. Он что, следит за каждым вашим шагом и тут же бросается чуда творить? Делать ему что ли нечего.
-Весьма есть. Он и занимается. Нами всеми. Есть такая притча: идет человек, а рядом Господь. Он поворачивается, а за спиной то одна пара, то две следов. Человек вздыхает и говорит Господу с укоризной: «Я помню, что в эти моменты мне было совсем тяжко. Почему ты меня оставлял?» -а Господь отвечает: «Глупенький, в это время я нес тебя на руках».
Илья поморщился:
-Хватит сказок, -он возвысил голос. -Откуда меня знаете?
Енох посмотрел с жалостью:
-Бедный… Ты все забыл.
Илья усмехнулся, покосился по сторонам:
-Что я забыл? Я Илья Каверин -представитель корпорации Внутренней Безопасности правительства Земли.
-Ты служишь Сатане. Причем открыто и добровольно.
-Сатане? -Илья пожал плечами. -Это старый псевдоним нашего правителя. Да это так. И что с того?
Енох покачал головой, в глазах боль.
-Узнаешь в свое время. Веди меня.
Глава 15.
Старца погрузили в вертолет, пристегнули в барокамере к поручню. Стеклянная крышка закрыла его, словно крышка гроба. Илья и сопровождающие легли рядом. И уже через час они приземлились в Нью-Йорке и через двадцать минут оказались на минус сотом этаже в здании внутренних дел.
Еноха раздели, оставив только набедренную повязку, поместили в центр огромного зала. Киборги отступили в полумрак. На старце скрестилось штук десять столбов света, воздух завибрировал. Илья ощутил огромные энергии. Прямо в пространстве проступили полупрозрачные шестигранники, окутали Еноха, накрыли полусферой метров шесть в диаметре.
Енох покрутил головой, толкнул стену, но та ни с места:
-До чего ж технологии дошли.., -он прошептал что-то, -А если так?
И толкнул раскрытой ладонью шестигранник. Грохнуло, все пространство содрогнулось -Илья невольно присел. С потолка что-то посыпалось. Из-под сводов раздался голос Эдуарда. Резкий, чувствовалось едва сдерживаемое бешенство:
-Енох! Еще одно движение -и тебя искромсают в лоскуты.
Тот вскинул брови.
-Посмотри на грудь.
Старец перевел взор на грудь -широкую, как дверь, сплошь заросшую седой шерстью. На ней колебалось с десяток красных точек:
-Букашки.
-Какие еще букашки!? -еще злее спросил Эдуард. -Это лазерные лучи. Стоит лишь изменить напряжение, и эти букашки проковыряют в тебе махонькие такие дырочки. Но тебе хватит. Даже одной. А если дам приказ, то расчленят на куски.
Енох развел руками:
-Ваше право. Делайте то, что задумали.
-Но сперва расскажешь все, что знаешь: кто укрывал, помогал перелетать с места на место. И как делал, что перемещения были столь быстры? Или это были двойники? Тогда как обманул систему? Почему не было сбоя, когда в одно и то же время ты с твоим дублем находились в разных местах? Явки, пароли?! Кто еще состоит в организации!!? Быстро!
Енох улыбнулся:
-О чем ты глаголешь, человече? Не пойму. Больно речь мудреная. А помощников у меня нет, кроме Господа и ангелов его.
-Господа? Это такая кличка? Описать можешь? Чтобы портрет сделать?
Енох вскинул брови, ответил с некоторым недоумением:
-Как? Господь неописуем, безлик и безначален. Как описать основу всего?
-Ты издеваешься надо мной, -заскрежетало под куполом. -Ну, смотри…
Воздух внутри купола сгустился, по стенкам запрыгали молнии. Еноха затрясло, на лбу выступил кровавый пот. Пространство захохотало:
-Ну что, святоша!? Как оно тебе? Будешь говорить?
На губах Еноха вздулись гранатовые пузыри, колени было подогнулись, но тут он выпрямился, голос разнесся по всему огромному залу, наполнившись мощью, от которой содрогнулись сердца, завибрировали тонко-тонко, словно настраиваясь на неведомый камертон:
-Господи! Ты сила моя, прибежище мое! Молю тебя, не оставь меня, Господи! Будь мне во всем опорой и поддержкой. Враги обступили, теснят меня со всех сторон, желают смерти моей, но призри на раба твоего, Господи! В час сей приди на помощь мне, Отец мой небесный. К тебе взываю, Господь! Но если ради имени Твоего суждено мне претерпеть муки и закончить жизнь мою в этом затхлом подвале, пусть будет по воле Твоей…
Мельтешение прекратилось, воздух стал прозрачным. Енох медленно выдохнул. Эдуард появился в круге света, обошел вокруг силовой сферы. Енох спросил ровно:
-И это все?
Эдуард потер ручки, усмехнулся:
-Пока да. Но особо не расслабляйся: у меня припасено много интересного. Людишки они слабенькие -сдаются на первом же этапе, а таких крепких орешков нужно еще потрудиться, чтобы расколоть. Но будь уверен: расколешься. -он сжал кулаки. -как грецкий орех в хороших тисках.
Илья сдвинул брови:
-Тут экспериментируют на людях? Как такое можно? А как же гуманизм?
-Гуманизм давно себя изжил. Теперь у нас Сатоцентризм. То есть в центре всего Сатана. Он же Люцифер светоносный -наш глубоко и нежно любимый владыка, бог и правитель. И если владыка говорит, что нужно замучить этого преступника или того, ради общего блага…
-Которое становится общем только тогда, когда коррелирует с благом Люцифера? -спросил Илья.
Эдуард жестко усмехнулся.
-Вот видишь: ты все понимаешь.
На Енохе испробовали еще с десяток методов, но тот терпел. Не плакал и не умолял о помиловании, но молился во весь голос и благословлял. Всех. Даже палачей. Но Эдуарда это лишь сильнее злило. Лицо исказилось, как в падучей, оба глаза попеременно дергались, изо рта текла желтая слюна.
-Говори! -Вскричал он. -Говори, тварь! Кто тебе помогает!?
Енох обвис на невидимых путах, поднял голову. Блуждающий взор сфокусировался на скрежещущим зубами мучителе, старец прохрипел:
-Во имя Господа моего Иисуса Христа сына Божьего Единородного, отца безначального и Духа Святого! Терзай меня, Сатанинское отродье, режь, пили, рви щипцами! Нет ничего слаще и выше, чем пострадать за Христа! Благодарю тебя, Господи, что сподобил принять мученическую кончину!
Эдуард скрежетнул зубами, набрал в десятикубовый шприц из каждой бутылочки. Илья подошел, сжал плечо:
-Хватит…
Эдуард дернул рукой, резко оглянулся:
-Ну! Это еще что такое!?
-Хватит, Эдуард. Посмотри, он едва на ногах держится. Помрет, не ровен час.
Эдуард вырвал руку, с прищуром оглядел Еноха:
-А ведь ты прав, -он отшвырнул шприц с адским коктейлем, обернулся к Илье. -Пусть передохнет: сил наберется. А вот ты, -он ткнул Илье в грудь, -завтра мне поможешь. Будешь, так сказать, гвоздем программы, хе-хе!
У Ильи стало как-то нехорошо внутри, под ложечкой засосало.
-Ладно, -с некоторым напрягом согласился Илья. -Что делать то?
-А… Пусть это будет маленьким сюрпризом, -губы Эдуарда изогнулись в дьявольской усмешке.
Илья провел рукой по волосам, откинул со лба:
-Ну, что ж.., -буду с нетерпением ждать.
Эдуард, приподнял краешек невидимой шляпы, пряча усмешку:
-Илья Валерьевич, вы с нами?
Илья оглянулся на бурно дышащего Еноха. Тот медленно распрямлялся, лицо розовело, в глазах заблестела прежняя, а то и с большей мощью жизнь.
-Да, да, -Илья подхватил пиджак со стула и вышел вслед за Эдуардом.
…Они завалились в какой-то ночной клуб. Везде перемежаясь вспышками красного, мелькают полуголые девки. Музыка с первых секунд вскипятила кровь. Глаза налились кровью, начали шарить по сторонам в поисках подходящего мяса. Внутри погано-погано.... Хотелось как-то убрать это мерзостное ощущение, снивелировать. Такое чувство, словно в грудь, живот воткнули с десяток зазубренных копий. И какой-то садист медленно проворачивает, наматывая на них излохмаченные внутренности.
К Эдуарду тут же прилипли две сногсшибательные красотки. Он с хохотом подхватил их под руки, поволок куда-то на второй этаж. Илья опрокинул одну за другой три стопки водки, потом вырубило. Когда очнулся, ощутил себя на сцене полуголым, отплясывающим в окружении обнаженных баб какой-то африканский танец. Орали что-то невнятное, но крайне забойное.
Через какое-то время опять забытье, а когда продрал глаза, обнаружил себя вповалку с тремя черными, как уголь девицами. Судя по тянущей пустоте внизу живота, сблудил. И неоднократно. И если раньше от такой мысли поднялась бы волна гордости, то теперь стало так плохо, что хоть вешайся. Отвращение к самому себе, боль, голова трещит… Все настолько плохо, что анекдоты, что вот сейчас хорошо, а про завтра мы не думаем, показались горькой правдой. Нет, наверное, вчера, действительно, было неплохо… Хотя… Это как укол наркоты. Сперва хорошо, но потом не очень. А если уж по-честному, то плохо. Очень плохо. И причем каждый раз. Гулянка, девки, алкоголь, а то и наркотики. Жизнь бьет ключом, но на утро этот ключ возвращается и лупит бумерангом по самому по затылку. А сегодня в виски. Илья застонал, сжал голову, словно пытался предохранить от непредвиденного взрыва. Бабы заелозили, недовольно засопев, подергивают лапками. Илья кое-как выскребся, отыскав штаны, вывалился в коридор. Там встретился со стариком, тискающим красотку, годящуюся ему в правнучки. Та постанывает, закатывает глаза… Почувствовав подступющую блевоту, Илья стремглав вылетел из здания, выдохнул. На него косились с насмешливым пониманием. Только тут вспомнил, что из всей одежи на нем только чистота кожи. Да и то…
-Фальшивка, -бормотал Илья с ненавистью, -обман. -Он судорожно натягивал штаны. Все ложь. Секс -суррогат любви, спорт -суррогат войны, пиры -суррогат праздника урожая. Превратившийся в отвратительное угождение ненасытному чреву. Кино, алкоголь, игры -все обманка.
Сейчас даже родить ребенка естественным путем -жуткий моветон. Да ладно бы так, а то законодательно запретили. Если вдруг случится такое, дитя отберут, а родителей засунут до конца жизни в какой-нибудь подвал. Или в шахту: добывать что-нить нужное, но жутко вредное, отчего скопытятся через месяц-другой.
О Господи! До коле!? -под черепной коробкой сформировалось. -Осталось недолго. Потерпи. Чего? Недолго… Да еще полжизни. По сравнению со временем Галактики твоя жизнь -лишь секунда, мгновение. Интересно, каково это быть Галактикой? Видеть, как зарождаются и умирают звезды? Как появляются, растут и исчезают империи, превращаясь… В кого? Илья замер, потер лоб. Он уже отошел от бара с пару километров, двигался в потоке таких же убивающих время гуляк с пустыми глазами. Его толкают, но обходят, словно досадное препятствие. Судя по тенденции, они просто тихо вымирают. Достигши всего того, о чем мечтали всю жизнь: еды, одежды, удовольствий, путешествий -всех мыслимых и немыслимых благ. И… И что? И пустота. Если в центре мироздания человек с его пусть и мегазапросами, но вполне удовлетворимыми, то что дальше? И нет ответа. А раз так, то человек просто перестает жить. Не интересно ему потому что. Не хочет он ничего. И не нужно. То, что нужно, давно достиг. И теперь лишь заурядное повторение.
Мы уже давно не посылаем в космос сигналы о том, что мы есть, что мы разумны. Несколько столетий безуспешных попыток кого угодно вгонят в депрессию. Ученые сделали выводы, что мы одни во Вселенной. Что жизнь уникальна -понятно. Что вероятность возникновения стремится к нулю -очевидно, но вывод отсюда лишь тупенько материалистичен, мол -что только ни бывает. Вот уж случайность, так случайность. И даже тысячи реанимированных, рассказывающих про потустороннюю жизнь, не убеждают. Что Он.. есть. Бог есть. И это не бездушная сила, находящаяся где-то в там, далеко: на Альфа Центавра или еще где в бескрайних просторах Вселенной. Нет. Он здесь, рядом: «Аз в нем пребываю и он во мне». Он личность. Он все понимает, все видит и слышит. И днем, и ночью. Даже когда под одеялом тайно жрем печенье, Господь здесь. Смотрит с состраданием, ведь каждый такой кусок -это что то причастие Иудино, с которым в тебя входит сатана, это рана, которую ты сам себе наносишь. О человек! Пожалей себя, не рань, не убивай себя: ты любим, ты нужен нам, ты брат наш. Приди, признай свою болезнь, признай прежде всего себе, исповедуй ее пред Господом и Он простит, поможет исцелиться.
Если бы я был Галактикой, -возникла средь сумятицы мысль, -как бы я смотрел на ту же Землю? А на людей? Мы, наверное, для нее, как клетки… Или того меньше. В каждом человеке по пятьдесят триллионов клеток, десять тысяч реакций в каждой клетке в секунду. Так и мы, наверное, для галактики одна из реакций. Илья начал потихоньку успокаиваться, мысли выстраивались ровными рядами, как ратники пред началом сражения. Все суета сует и всяческая суета, как говорил Эклезиаст. Да что это за голос!? Какой еще Эклезиаст!!? Какой спаситель!? У нас единственный спаситель его величество Люцифер Светоносный. И других нам не надо. Справа с жалостью вздохнуло, стало пусто, зато слева хихикнуло, внутри зажглись огоньки желаний, вокруг словно сгустилась тьма.
-Да что это? -пробормотал Илья, заходя в квартиру. -С ума схожу что ли?
Он добрел до ванной, оперся о раковину обеими руками -из зеркала на него взглянуло обрюзгшее лицо смертельно усталого человека. Мужик за сорок, двухярусные мешки под глазами, складки возле губ, глубокие морщины на лбу. Седые волосы прореживают короткий ворс, словно серебряные копья грозят небу. Глаза начитанные-начитанные, вот только ума что-то не прибавилось. Как был похотливым гордецом, так и остался. Одно радует, понимаю, что так нельзя. А вот как избежать, как побороть страсти, не знаю.
-Молись, -прошелестело прохладным ветерком справа. -Проси Господа о милости.
-Забудь! -настойчиво звучит слева. -Некому молится. Ничего не проси у молчания. Ты сам бог, ты сам творец своей судьбы. Весь мир пред твоими ногами.
-Ты можешь завоевать весь мир, тихо возразило справа, но не победить себя. Даже такую очевидную страсть, как тщеславие. А про гордыню и говорить нечего.
Нет, так нельзя. Нужно бодротина хлебнуть -и все, как рукой снимет. Он пошарил в холодильнике, но отыскавшаяся бутылочка пуста. Е мое! Как же так? Я ж был уверен, что этими средствами запасся, ан нет. Как же мне на работу ехать? Ай ладно: разберусь как-нибудь. Илья вызвал такси -через пару минут перед глазами вспыхнула иконка с номером. Он причесался на скорую руку, вбежал в лифт. Пару мгновений невесомости, затем все тело потяжелело -в коленях щелкнуло, позвоночнике заныло. Что ж… Такова цена скоростного спуска. Все освобождаем службу эксплуатации от ответственности, выбирая кнопку «Форсаж».
Пока падал в стеклянной колбе, глаз охватил бескрайнюю агломерацию, состоящую из тысяч и тысяч зданий, тянущуюся до самого горизонта и дальше, дальше. Еще пару веков назад небольшой городок, теперь же разросся, поглотив соседние поселения, выкорчевав и навтыкав километровых небоскребов. В каждом таком по пятьдесят тысяч жителей. И этих иголок не счесть.
А если подняться выше? Туда, где вдалеке проплывают по ярчайшему аквамарину барашки облаков. А потом еще выше и еще… Все здания сольются в какую-то огненную массу. Еще выше -и под ногами в проталине циклона проплывает материк Северной и Южной Америки. Зелени почти нет, но везде электрическое зарево. Словно пожар страстей поглотил бедную планету и горит не сгорая. Как в аду, -хмыкнуло слева. -Где огнь неугасимый и червь не усыпающий. Заходи, если что. Тебе понравится. Ха-ха!
Илья потряс головой. Да что же это!? Глюки что ли!? Нет, пора завязывать с этими гулянками. Он сел в такси, двери захлопнулись. Пока летел, заказал доставку бодротина. И когда вышел, слева скромно прожужжал коптер -в ладонь упал баллончик. Илья мигнул -в голове потеплело -деньги списались. Ну, а что делать? Прыснув в рот, через пару мгновений почувствовал облегчение, и уже упруго подпрыгивая, зашагал в здание.
Внутри все угловатое, неровные формы, блистают серебряно-антрацитовые сколы. Словно в каком-то кристалле или пещере, где добываются драгоценные камни. Кадки с растениями раскиданы в каком-то хаотичном порядке. Все дышит мощью. Первобытной, звериной. Народу никого. Илья вызвал лифт, вжал кнопку нижнего яруса -желудок подпрыгнул к горлу. Едва сдержался, но все-таки сдержался.
Енох на месте. Бодр, спокоен, в глазах любовь и жалость. Илья почувствовал раздражение. Кто тут узник, не понятно. Вроде бы тот, кто в путах, но почему-то чувствую, что наоборот. Бред какой-то. Я же могу куда угодно пойти, сделать, что угодно. А сможешь ли победить гнев? -мягко спросило справа. Гнев? -Илья вскинул бровь. -А при чем здесь это? Это же просто реакция на внешние раздражители. Меня разозлил он или она. Или эти негодяи. Вот я и.. сорвался. Так ли? -грустно спросил тот же шелестящий голос. -Но почему твой сослуживец в той же ситуации даже глазом не моргнул. Так он же лох! -едва ни выкрикнул Илья. -Ему хоть золотой дождь в глаза -все Божья роса. Но он защитил ту женщину, на которую напал сумасшедший в подъезде. Получил два удара ножом, но остался все также ровен и спокоен. Разве так поступают трусы? Илья потер лоб. Криво улыбнувшись, пожал плечами.
Со злости скомандовал дать полное напряжение. Пространство завибрировало, мигнул свет. Под куполом забегали молнии, с треском впились в Еноха. Того выгнуло дугой, глаза зажмурены, кулаки стиснул так, что ногти пробили кожу, на пол падают красные капли. Такие же красные капли или чуть попрозрачнее выступили на лице, собрались в ручейки. Енох скрежещет зубами, что-то бормочет потрескавшимися от жара губами:
-Господь мой и Пастырь, я ни в чем не буду нуждаться. Ты пасешь меня на земле злачной и обильной и ведешь к водам тихим. Напротив врагов моих ты устроил пиршество мне. Обитать мне в доме Господнем долгие дни. И когда пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, ибо ты со мной. Господи, прости врагам моим согрешения их, не вмени им все зло и боль, что принесут они мне, не вмени им то, что они убьют меня. Ибо не ведают, что творят.
Илья вслушался, глаза полезли на лоб. Он обернулся на подошедшего Эдуарда, спросил с недоумением:
-Что он делает?
Эдуард тонко усмехнулся:
-Молется.
-Аа… Что это такое? -спросил Илья настороженно. -Это какая-то мантра, призыв силы?
Эдуард хохотнул.
-Нет. Он просто молит, умоляет своего бога простить нас за то, что мучаем его.
Илья открыл рот, сглотнул раз, другой, потом просипел:
-Как такое возможно? Ведь мы же причиняем ему боль. Мы же враги, убийцы его.
Эдуард тонко усмехнулся, в глубине глаз сверкнула и спряталась лютая ненависть:
-Он верит, как и прочие последователи Распятого, что Бог есть любовь. И исповедает средь прочих две основные заповеди: возлюби Господа своего всеми мыслями, всей душой, всей крепостью своею.
-А вторая? -Илья замер в ожидании.
-Возлюби ближнего своего, как самого себя.
-А.., -Илья с пониманием хмыкнул. -Ближнего само собой: рука руку моет.
Эдуард дернул щекой, процедил с презрением:
-Это нам понятно, а у христиан какая-то своя извращенная логика. Под ближними они понимают всех, с кем их сталкивает судьба.
-И даже с врагами? -не поверил Илья.
-В первую очередь с врагами. Ибо сказано в их Книге: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас».
Илья смотрит оторопело:
-Но как же? Но кто же может это? Не ударить в ответ, да еще, когда в силе, а дать кусок хлеба?
Эдуард хмыкнул:
-Я, признаться, думал, что таких … чудаков давно не осталось. Но, ошибался: по крайней мере один есть, -он кивнул на Еноха.
Илья обошел повисшего на стуле мужчину по кругу. Что в нем такого? Руки, ноги, голова… Болтается безвольно: сознание потерял… Все, как у всех, наверное, даже в туалет два раза в сутки ходит, но что-то в нем было. Что-то настоящее что ли…
-Значит, он желает нам что? -Илья приблизился вплотную, силясь разобрать несвязные слова.
-Господи, Господи благой, прости нас грешных, очисти души наши от гордыни и осуждения, ненависти и зависти, похоти и лукавства. И направь стопы по стезям заповедей твоих и не вмени грехи наши в осуждение, ибо не ведаем, что творим…
-Какие грехи? -не понял Илья. -Какая завись? О чем он?
Эдуард зыркнул на него, после нескольких секунд внимательного всматривания усмехнулся:
-И я не пойму. Бредит, наверное. -он подошел вплотную, крикнул, искривив губы в ненависти. -Он не поможет тебе! Слышишь, старик! Да и нет его вовсе! Ты глуп и стар. Напридумывал себе. Есть только Люцифер Светоносный.
Енох разлепил глаза, с трудом приподнял голову, что-то прошептал. Но так тихо, что разве что муравьи расслышат. Илья приблизился вплотную, насколько позволял купол:
-Что? Говори громче!
Енох напрягся, по горлу прокатился ком:
-Врешь! Слуга дьявола! Господь есть: я чувствую его. Он во мне и я в нем.
Эдуард искривил губы, покосившись по сторонам, натужно рассмеялся:
-Я же говорю: бредит. Как такое может быть? Либо он в нас, либо мы в нем.
-Ложь, все ложь, -затихая, шептал Енох. Голова клонилась все ниже. -Тебе ли не знать Его, падший?
Эдуард быстро посмотрел на Илью, но тот и ухом не повел. Приподняв уголки губ, Эдуард скомандовал:
-Действуй: пора заканчивать. Если не расскажет, что знает, что жь… На войне, как на войне.
Илья вскинул руку -невидимые механизмы пришли в движение. Пространство завибрировало -Енох вздрогнул, выгнулся дугой. Рот раскрыт в беззвучном крике, глаза вылезли из орбит, налились кровью.
-Кажется, ему плохо.., -напряженно сказал Илья.
Эдуард хмыкнул:
-Еще бы. Так плохо, как еще никому не было.
Илья скомандовал отключить, подошел ближе:
-Говори, что знаешь. Говори, если не хочешь сдохнуть, как собака!
Енох хрипло дышит. Медленно с подергиванием повернул голову. Затуманенный взор нащупал Илью. Енох прохрипел-прошептал:
-Ты… Не ведаешь, что творишь. Но… Я тебя прощаю.., -и свесил голову.
Илья отпрянул:
-Ты!? Прощаешь? Меня!?
-Тебя, брат… Ты заблудился…
Они мучали его часов пять. Под конец даже Эдуард устал, прохаживается по комнате. Под Енохом натекла целая лужа крови и пота. Но он не проронил ни слова о том, кто помогал, не ругался, не проклинал. Только молил Господа простить неразумных детей своих и не осуждать их за злодеяния, ибо не ведают, что творят. Молил Божью матерь, деву Марию, чтобы выпросила у сына своего Иисуса Христа защиту и очищение душ для всех плененных греху, страстям бесовским, чтобы Господь пролил свет разума своего, наставил на путь истинный, чтобы шли они дорогами прямыми, не сворачивая ни вправо, где гиена огненная, ни влево, где бездна адова.
Илья чувствовал, что внутри что-то дрогнуло, с треском разломилось. Чем больше Енох произносил имя Иисус Христос, тем внутренняя струна сильнее вибрировала. Словно он постепенно входил в резонанс с кем-то невероятно огромным и сильным, чья любовь объяла его со всех сторон, проникла внутрь.
Изнутри начало подниматься что-то странное: жалость, сострадание. И еще что-то… То, что он, казалось, забыл… Еще в детстве: стыд…
-Прекратите., -прошептал Илья.
Эдуард резко повернулся, кровожадно оскаленный:
-Что!? Мы его почти дожали. Он сейчас всех сдаст.
Илья покачал головой:
-Он ничего не расскажет, -и махнул рукой, -гудение прекратилось.
-Стой! -вскрикнул Эдуард. -Кто разрешил!?
-Я разрешил, -тихо ответил Илья. -Посмотрите на него. Он едва дышит.
В глазах Эдуарда блеснула такая лютая ненависть, что Илья отшатнулся. Но в следующий миг словно шторки опустились -лицо осветилось благодушием, губы растянулись в улыбке:
-Ты прав.. -пусть отдохнет.- Эдуард помахал руками, потянулся. Да и нам не помешает. Завтра праздник во имя дня рождения нашего владыки. Мы ему преподнесём подарок, -он внимательно посмотрел на Илью, -а может быть, и не один. Там мы покажем всю мощь нашего господина. А если Енох будет сопротивляться, то владыка поможет. Будь уверен, -он стиснул кулаки, бросил на пленника полный ненависти взгляд, ноздри подергиваются. -Ты заговоришь. Запоешь, как соловей.
Глава 16.
И вот наступило утро. Двенадцать тридцать дня, тринадцатое число тринадцатого месяца. Тринадцать месяцев ввели по пришествии Люцифера на трон. В честь дня свободы. Мол, до этого были закрепощены, а теперь свободны. И вот раз в году в этот день разрешалось все: грабь, насилуй, убивай, кого хочешь. Только не покушайся на власть: такое наказывалось немедленной смертью. На всех билбордах тогда вспыхивали призывы: «Раскрой себя, вырази себя. Тебе можно ВСЕ!» -в обычное время тоже можно было многое, кроме убийства и грабежа.
Иерусалим. Город трещит по швам. Огромный амфитеатр, Коллизей на миллион зрителей заполнен до отказа. Со всех концов света съехались богатейшие люди мира. Такой концентрации толстосумов, пожалуй, не наблюдалось ранее никогда. Цена за вход варьировалась от миллиона до ста миллионов земляров -валюта, пришедшая на смену доллару, когда власти бывшего США объявили дефолт. Что интересно, эммитировать его начали в той же федеральной резервной службе, где ранее печатали доллары. Просто рисунок сменили, легким движением руки сбросив с себя груз триллиардного долга.
-Что-то сегодня Лучезарнейший готовит? -перешептывались как в подворотнях, так и в первых рядах Коллизея. -Должно быть что-то особенное. Во всяком случае мне сказали те, кто имеет к нему, -он указал наверх пальцем, потом засомневался, перевернул вниз, -непосредственный доступ.
Краснощекий, похожий на откормленного поросенка толстяк сделал большие глаза, потер пухлые лапки:
-С нетерпением ждем-с, с нетерпением-с!
По свистку раскрылись врата -народ с криками начал набиваться в Коллизей. Около тысячи в течение пяти минут подавили в воротах: треск костей, хрипы, изувеченные, затоптанные «хозяева планеты». Еще с десяток, пока самозабвенно ломились на «свои места». Словно подозревали все и вся, что обязательно займут их оплаченное за кровные место. Концентрация болезненного нетерпения и ненависти стремится к максимуму. Не то, что помочь, задавленных просто отпинывали, сталкивали в сторону, топтались сверху. И сами в следующую секунду оказываясь под ногами, встречались глазами с затухающим взором такого же искателя удовольствий. И слыша хруст своих костей, средь вспышек боли в затуманенном сознании билось: «Не верю, не верю, не верю!!! Это еще не конец. Не-е-ет!!!»
День силы, день свободы, день зверя. Наступил. Иные называли его днем бесов, дьявольским днем. Впрочем, это уже не считается ругательством. Так когда-то сделали со словом «беспринципный». Если ранее оно ассоциировалось с подлостью, бесхребетностью, злом, то теперь с гибкостью, свободой от устаревших оков. Так же и зверь, звериные, дьявольские удовольствия, содомия перевернулись, перекрасились с черного и отвратительного в нормальные и даже обязательные характеристики того, кто хочет достичь счастья. Садизм и извращения стали нормой и даже целью, стремлением. А кротость, воздержание, верность, семейные ценности, любовь к ближнему сперва сделали замшелыми устаревшими понятиями, потом и вовсе объявили пороком и ЗЛОМ. Именно ЗЛОМ с большой буквы. Тот, кто не только говорил об этом, но думал, пытался даже молча вести себя с окружающими по понятию любви и терпения, выявлялся, отправлялся на перевоспитание в Центры просвещения. И выходил оттуда просто спятившим подонком. Убийцей-извращенцем, что получает удовольствие и успокоение не от чтения книг и молитвы, но от разорения гнезд, убийства кошек, мучения женщин и детей. В того, кто от малейшего слова поперек срывается на крик, бросается в драку, кто в подворотне изнасилует старушку, ограбит ребенка, подставит ножку слепому. И будет гомерически до визга ржать, глядя, как беспомощный инвалид оступится, покатится по ступеням, сломает руку или ногу. И когда тот попросит помощи, еще и подтолкнет его, чтоб докатился до самого низа.
Такие слова, как добро, стыд, совесть, сострадание стали немодными, постепенно истерлись, исчезли из словарей. А любовь извратили настолько, что под ней подразумевают только то страстное чувство к любому объекту и субъекту, удовлетворение которого принесет максимальное удовольствие испытывающему такую страсть. И будет ли объект вожделения испытывать нечто подобное тебя вовсе не должно интересовать.
Со всех сторон шушукаются, перешептываются:
-Что-то сегодня покажет владыка?
-Не знаем, -пожимают плечами в ответ. -Но обещали нечто небывалое.
Посреди амфитеатра стеклянный колпак. Совершенно пустой. Но это пока… До тринадцати часов осталось тринадцать минут. Тринадцатого числа. И тут что-то изменилось: внутри колпака поднялся крест с привязанным человеком. Илья узнал Еноха. Крест перевернут вниз. Лицо багровеет, глаза заплыли. Народ завопил, заулюлюкал. В это мгновение рядом с Енохом возник Эдуард. Раскланявшись под рукоплескания, заговорил жирным голосом кота, слизавшего крынку сметаны:
-Дамы и господа, представляю вашему вниманию самого великого злодея современности. -весь амфитеатр замер, люди вытянули шеи, подались вперед. У женщин глаза светятся так, что можно по вечерам вдоль улиц выставлять. -Он хочет отнять наши свободы! Наш комфорт, нашу любовь. То, что с таким трудом завоевано: кровью и гонениями, сожжениями и утоплениями -он хочет разрушить. Вновь превратить женщин в домашних рабынь, отнять у них возможность творчества и карьеры, обречь их на полуживотное существование, ограниченное домом, детьми и удовлетворением похоти мужа. А мужчин вновь вернуть в согбенное состояние постоянной добычи, отобрать прекрасное право смены пола и пользования своим телом, распоряжения по своему усмотрению. Он хочет вновь заполнить наши города маленькими визгливыми существами, которых нужно кормить, обувать, одевать. И от которых все-равно не получишь и капли благодарности. Лишь потеря денег и времени, за которое мог бы столько получить удовольствия, что на десять жизней хватит.
Народ взревел, в воздух взлетели кулаки. Словно единое существо с миллионами глаз стадион скандирует:
-Смерть, смерть ублюдку!!! Не позволим! Не дадим забрать сво-е-го!!! Глотку порвем!!!
Эдуард вскинул руки -стадион замолк:
-Наши права незыблемы. Права и молодого, и старого. И сильного, и слабого. И богатого, и бедного. Ибо во главе угла у нас человек. После Люцифера. Но наш господин не требует ничего особенного, не требует любви к себе, как требовал того Распятый. Но человек тогда его любит, когда любит себя. Не брата, свата, а Себя. И чем больше холит себя и лелеет, тем больше проявляет любви к нему Светозарному.
-Так возлюбим же светоносного и возблагодарим, что помог изловить опасного врага!
-Урра! Слава Люциферу!!!
Народ вопит, улюлюкает, кидает к небу шапки. Они же панамки и кепки, благо амфитеатр на открытом воздухе и солнце жарит, как не в себя.
-Не позволим отнять нашего счастья!
-Убить, распять, растерзать! -взревели сотни тысяч глоток.
-Так и сделаем, -заверил Эдуард. -Но сперва выясним, кто помогал, где укрывался и как ускользал от правосудия. Для этого применим самые современные методы. Ну, а если не поможет.., -камера наехала на стол, где на нержавеющем подносе отсвечивают ржавчиной четыре гвоздя и молоток. -Это те гвозди, которыми прибили его Бога. Думаю, символично. Связь поколений, веет древностью. Как считаете?
-Да! Распять!! Растерзать!!! -вопили банкиры и промышленники, торгаши и инженеры.
-Ну, что ж, дамы и господа, начнем!
Прозвучал гонг. Тело Еноха выгнулось дугой, лицо и без того багровое, приобрело фиолетовый оттенок. Глаза, как черешни, из уголков выбралась одна рубиновая капля, вторая, пробежала по щеке. Народ завизжал, заулюлюкал. Кто-то дрочит, кто-то колет себя небольшими ножиками. Видимо, чтобы почувствовать, но не сдохнуть.
-Говори, -Эдуард наклонился, -говори, тварь!!!
Он приблизил микрофон к потрескавшимся губам страдальца:
-Господи, -едва слышный шелест пролетел под сводами, -Господи… Прости меня грешного… Спаси и сохрани душу мою от соблазнов, не дай гневу и осуждению разгореться в сердце моем. Братьев и сестер моих прости, Господи, ороси их сердца слезами покаяния, растопи лед и дай зрение видеть погибель деяний их. Господи, отверзи стопы их от пути пространного, ведущего в ад, но направь по дороге узкой к дверям тесным, за которыми обитель царская, где места хватит на всех… И обратят к тебе лица свои, и прости нам прегрешения наши, Господи сущий…
Лицо Эдуарда передернулось, исказилось в гримасе ненависти:
-О! И где, где твой Бог!? -он ударил его наотмашь по щеке справа. -Ну!? Подставляй левую, слабак! Ха-ха!! -он обернулся, вскинул руки. -Здесь только Ты и наш Владыка! И ты ничего не можешь сделать!
Илья зажмурился, отстранился от омерзения: издеваться над скованным, истерзанным стариком… Это верх низости, если так можно выразиться.
-Нет, не-е-ет! -закричал он.
Его крик пронесся над всем стадионом, как оглушающий удар грома.
-Замолчите! Замолчите-е-е!!!
Вопли, визги и сладострастный вой словно обрубило огромной секирой. Весь миллионный организм лишь разевал рот, пучил глаза, но не мог вымолвить и слова. Эдуард хрипел, сипел, щупал горло, но ничего членораздельного выдавить не получалось.
-Замолчите, -прошептал Илья.
Весь стадион смотрит друг на друга, как один до полусмерти испуганный зверь. Илья обвел их тяжелым взором, прорычал:
-Вы.. ничего не сделаете ему. Вы… Порождения ехидны, скопище всяческой мерзости, да как вы можете носить имя Человека? Когда вы хуже зверей. Звери не терзают своих сородичей, а вы потехи для мучаете беззащитных, угнетаете слабых, лишаете крова стариков, убиваете их, так как они, по-вашему, обуза обществу. А дети -полигон для испытания транстехнологий. -он набрал в рот воздух, открывал и закрывал рот, подыскивая слова, наконец выпалил. -Вы же просто бесы! Отпустите его!
Стальные обручи, сжимающие запястья, голени, грудь и лоб, раздвинулись -Енох упал грудой тряпок. Полежав пару минут, поднялся. Шатнувшись, оперся о столб. С сочувствием посмотрев на Илью, прошептал:
-Брат… Я знал, что ты придешь.
У Ильи на глаза навернулись слезы, губы шевельнулись:
-Господи, прости, Господи, помоги… Я так виноват.., -он склонил голову, припал к коленям старика.
Заскорузлая ладонь накрыла затылок, прошла по волосам.
-Иди да дойдешь, ищи да обрящешь, проси да дадено будет.
Наверху Колизея, где пустовало златое ложе, блеснуло -возник ослепительно красивый юноша. Он обвел улыбающимся взглядом окружающих, сказал радостно:
-А вот и я. Не ждали? -стадион дружно вскочил, замычал, показывая на Еноха с Ильей. -О! Кажется, у нас что-то пошло не по плану. -Он вскинул руки, прогремел в небо, -Владыка, помоги мне! Лиши сил слуг врага твоего изначального!
Во мановение ока сгустились тучи, прогремел гром. Багровая молния разорвала черные горы, проявив лик столь ужасный, от которого застыла кровь в жилах. Его толстые губы блеснули, обнажая острейшие клыки. Все отчетливо услышали:
-Уничтожить…
Илья почувствовал, как все силы испарились. Словно огромная пиявка высосала их в один присест. И в следующее мгновение потерял сознание. Когда очнулся, ощутил некую неправильность: стадион рокотал многотысячной многоголосицей почему-то кверху ногами. В голове словно налили свинца. Он повернул голову влево -там Енох. Буквально в полуметре. Голова к голове. Аа.. -догадался Илья, -похоже, его тоже распяли. Хорошо хоть пока без гвоздей обошлись.
Эдуард подошел, остановился в паре метров. Губы изогнулись в издевательской усмешке:
-Ну, что, ребятки, думали, что будет все так просто? Не-е-ет… Не угадали. -он перевел взгляд на Илью. -Признаться, я думал, что ты будешь с нами. Но нет, так нет. Значит, повторишь судьбу Неназываемого.
-С радостью! -прохрипел Илья. -Как судьбу Петра и Павла, как судьбу тысяч, сотен тысяч христиан, замученных бесовскими прихвостнями.
-Как хочешь, -пожал плечами Эдуард. -Настал наш век. И теперь никто нам не указ.
Илья с усилием разлепил веки, что стали тяжелее ртути:
-Но ты же помнишь, сколько он длится и когда кончается.
Эдуард чуть взбледнул, но кинув взгляд на возлежащего на злотом ложе Хозяина, делано рассмеялся:
-Бред! Бабьи сказки. Мы вас победили. И никто уже не повернет время вспять. -он взял лежащий на золотом подносе ржавый гвоздь, приложил к ноге Еноха и ударил молотком. Хруст, брызги крови. Енох вздрогнул, но не проронил и слова. -Как тебе?
Илья стиснул челюсти. Он ощущал всю боль, что чувствовал Енох, пальцы сжимались, норовя спрятаться, скрыться. Лоб Еноха покрылся испариной, но ни звука не вырвалось на потеху врагу. И когда дошла очередь до Ильи, тот понимал, что будет кричать, просить и взмолился Господу, чтоб дал сил, ибо идет на страдания ради Него, ради Господа своего Иисуса Христа. Чтобы дал сил пройти испытание и не потешить врага своей слабостью.
-Ну, что ж, -глумливо улыбнулся Эдуард, -была бы честь предложена.
Удар! Острейшая боль пронзила с руки до мозга. Хотелось кричать, но губы остались сомкнуты. Эдуард со сладострастным хеканьем заколачивает гвоздь, пока шляпка не прижала запястье. Тогда он загнул острие с другой стороны -чтоб не слезли -с любовью оглядел дело рук своих:
-Люблю хорошую работу.
Так же поступил со второй рукой. Но когда дошел до стопы, из глаз потекли слезы. Эдуард расхохотался, обернулся к стадиону, разведя руками:
-Ой, малыш плачет. Может, мамочку позвать? Или Боженьку? Чтоб сопельки вытер?
Весь стадион заржал, завыл, заулюлюкал. Илья зажмурился, что есть сил, воззвал:
-Господь мой и пастырь, я ни в чем не буду нуждаться. Ты ведешь меня по злачным пажитям к водам тихим. Твой жезл и твой посох в успокоении мне, ты приготовил трапезу пред врагами моими, расстелил ложе и вино твое напояет меня, как крепчайшее. И когда пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, ибо ты со мной.
Эдуард наклонил голову, вслушиваясь, потом оборвал:
-Напрасно зовешь: нет его и не было. Разве не знаешь, что он миф?
Илья чуть двинул губами, преодолевая боль:
-Если он миф, почему же вы так его боитесь? Почему боретесь, уничтожая само напоминание о нем? Почему извратили историю, где свидетельств о нем столько, что нет у большинства исторических личностей, в существовании которых вы не сомневаетесь. Я говорю о Сократе, Платоне, Аристотеле.
Эдуард скрипнул зубами, разгоряченное лицо пошло белыми пятнами, и взмахнул молотком -хруст костей и дикая боль пронзили, как кол, воспламенили каждый нерв. Илья прямо видел свой раззявленный рот, но не слышал крика. Когда полуобморочное марево боли чуть стихло, понял, что сжал челюсти так, что только домкратом и разжать. Эдуард наклонился, прошептал-прошипел на ухо:
-Как тебе? Хорошо? Давай. Кричи, кричи!
Стадион ревел от восторга, скандировал:
-Еще, еще, еще!!!
-Господи, -шептал Илья, -спаси и сохрани стадо свое, защити от волков бешеных, отврати от бед неминуемых. Господи, помоги! Мы гибнем…
-Да, да, проси, умоляй! Ха-ха!!! -Эдуард хохотал, как безумный, из уголка губ течет слюна. -Вы погибаете, вы уже сдохли, только еще не осознали.
-Господи, прости, брата моего Эдуарда, изыми демона из души его…
Эдуард подскочил, с размаху ударил кулаком по лицу:
-Заткнись, заткнись!!! Мне не нужно спасение и ваш спаситель! У меня есть мой Бог и Повелитель. Вот он на троне. Ему одному служу и поклоняюсь. Он силен, он победил, он всех прижал к ногтю, а твой бог слаб. Как можно поклоняться распятому? -он обвел руками стадион. -Его приняли, ему поклонились все. Он дал нам сытость и счастье, он дал нам безопасность. Все признали его Мессией. Разве могут быть неправы все?
Пот и кровь заливают глаза. Илья сквозь розовое марево всмотрелся в беснующиеся лица. На миг ясно встали картины погибающих в потопе людей. Их также видел Ной, когда выглядывал в щелочку ковчега. Или сгорающих заживо под серным дождем в Содоме.
-Могут. Еще как могут.., -прохрипел Илья.
-Дамы и господа, -Эдуард поднял руки. -Преступники получили свое. Что с ними сделать?
-Убить, убить, убить!!! -начал скандировать многоголосый зверь.
Эдуард посмотрел на ложе:
-Повелитель?
Золотоволосый мальчик улыбнулся:
-Воля народа -закон.
В руках Эдуарда появилось что-то похожее на заостренную палку. Пахнуло чем-то древним. Эдуард возвысил голос:
-Это то самое копье судьбы. Ты умрешь от него, как и твой Бог.
-Почту за честь, -прохрипел Илья.
Эдуард размахнулся -пронзил грудь Еноха. Тот выгнулся дугой, захрипел. Из раны брызнула кровь. Он дернулся и обмяк.
-Один готов. Ха-ха. -он повернулся к Илье. -Твоя очередь.
Острая боль и хруст пробили сердце. Но та боль была хоть и сильной, но не такой, как боль от осознания того, что брат его погибает. Ведь мы, как пальцы на руке, как члены одного тела. И если страдает зуб, страдает и вся плоть. В последнем усилии, уже теряя сознание, нащупал чернильно-багровое небо затухающим взором и взмолился:
-Господи, прости меня и брата моего, ибо не ведает, что творит…
И в это время по затянутому угольными тучами своду с бесовским ликом пронеслась ослепительная молния, разрывая тьму на серые облачка. И у каждого на сетчатке отобразился человек с ослепительно белыми волосами, ногами, как раскаленные столпы, из уст которого исходит обоюдоострый меч. И каждый услышал:
-Я есть Иисус Христос. Не мир Я принес, но меч. Им отсеку зерна от плевел. Пришел Суд. Примите его и отвечайте по делам своим. Я есть Альфа и Омега. Начало и Конец. -пространство содрогнулось, ткань бытия разорвалась, словно тряпка на огненные лоскуты. И каждая пылинка гремела водопадом. -Отец, во славу твою!! Да сотворится новая Земля и новое Небо!!! Аминь.
Второе пришествие
© Copyright: Виктор Двойченко, 2025
Свидетельство о публикации №225071001118
Свидетельство о публикации №225071001118
Рецензии