Лошадь и Красный Октябрь

          Иван Трофимыч, уже достаточно пожилой городской обыватель, вышел в сени, привычно повернув голову вправо, где на стене рядом с окном висел Всеобщий русский календарь на 1903 год, чтобы убедиться в правильности сегодняшней даты – 03 сентября (слева окно, выходящее на проспект, всегда было завешано тяжелыми ставнями) и на мгновение обомлел: прямо на него (в окно его сеней!), выскочив из-за поворота подворотни, летел-бежал здоровенный детина, не успевая остановиться, или, даже еще не видя неожиданно появившегося на пути препятствия. Трофимыч, однако, в замешательстве находился недолго, привычно присел, повернувшись спиной к окну, и закрыл голову руками. Решетка на окне выдержала, но град осколков разбившегося стекла осыпал его.
          Тихо выругавшись,  Иван Трофимыч выглянул в разбитое окно. Детина, со всего маху врезавшийся в окно, неподвижно лежал, а из-за поворота, топоча сапогами и бряцая амуницией, уже набегали полицейские. Старший их, завидя в окне Ивана Трофимыча, позвал:
          - Трофимыч, опять злодея словил! Давай выходи, протокол писать будем.
           Иван Трофимыч, оглядев осколки, разлетевшиеся по сеням, буркнул (так, чтобы слышал урядник): «Опять стекло менять», а про себя подумал: «Кормилица моя».
           Пока полицейские «хомутали» детину, урядник привычно составил протокол и протянул его Ивану Трофимычу:
           - Подписывай! Однако помогает твоя халупа ловить злодеев. Мы, частенько бывает, сами их сюда загоняем. Очень удобно.
           Иван Трофимыч:
           - Стекло опять менять. А денег нет. И осень уже.
           - Ну-ну, не жались, получишь компенсацию. Как обычно.
           - Цены, однако, растут. И порезался я. Сам не поменяю, дворника просить надо.
            - Да я уж ущерб в протоколе написал. Для компенсации. Так что получишь пока так. В следующий раз учту.
            - В следующий раз может вообще все снесут. А может и не будет следующего раза.
            - Так, Трофимыч, ты не на базаре, не торгуйся. Завтра заходи за компенсацией.
            И полицейские потащили задержанного в участок.
            - Ну что, Трофимыч, опять стекло менять, - это подошел дворник, - могу помочь.
            Дворник всегда был в курсе всего происходящего и не упускал возможности оказаться там, где была возможность подзаработать.
            - Да, ладно, я уж сам как-нибудь.
            - Небось, компенсацию получишь.
            - Возможно.
            Дворник, поняв, что рассчитывать на заработок не приходится, вздохнул, строгим взглядом оглядел подведомственную ему территорию и пошёл по своим дворницким делам.
         Здесь, наверное, надо отметить, что пристройка к квартире Ивана Трофимыча (он называл ее сени) была расположена очень удачно для него и приносила некий доходец. Дело в том, что подворотня, в которой располагалась пристройка, перед выходом на проспект имело крутое колено и как раз здесь, сразу за поворотом, - пристройка, перегораживающая подворотню аж наполовину. Так что путник обязательно натыкался на это неожиданное препятствие.
            Тут надо признать, что Иван Трофимыч всё-таки испытывал странные ощущения каждый раз, когда видел растерянные лица тех, кого настигала полиция благодаря этой пристройке. Взгляды этих людей (иногда испуганные, а порой полные решимости) проникали в душу, оставляя горький осадок. И он начинал ощущать вину, которую никак не удавалось подавить. Казалось, будто невидимая нить связывала его с этими людьми, превращаясь в чувство причастности к их судьбе.
             Урядник, примечая такое состояние Ивана Трофимыча, в этих случаях говаривал:
             - Трофимыч, ну не изводи себя. Что ж теперь делать. Не сносить же тебе из-за этого твои сени. Да и к тому же – злодеи это.
            - Точно, все злодеи они?
             - Точно, и в основном, самые страшные злодеи. Замышляющие супротив власти. Бунтовщики-социалисты. Их всё больше и больше, а мы всё никак их всех не словим.
            Слова полицейского немного успокаивали Ивана Трофимыча, но ненадолго. Разум вроде и соглашался с урядником, да и деньги никогда не лишние. Но и чувство вины не только возвращалось к нему снова и снова, но и усиливалось после очередного задержания. Ведь урядник, понятное дело, сам власть. Он и защищает себя от врагов этой власти, значит и от своих врагов. «А мне, что, эти социалисты, враги ж разве?» – спрашивал себя Иван Трофимыч.
            - Господи, - думал он, - ведь закончиться всё это плохо для меня когда-нибудь. Не пройдёт мимо. Обязательно задест. Что же делать?
           Так и жил Иван Трофимыч, чувствуя себя предателем и жертвой обстоятельств одновременно, неспособным выбрать правильный путь и примириться с собственной участью. Коря себя и одновременно регулярно получая денежные компенсации ущерба от полицейского управления.


                ***

         «Именем революции!»

          8 декабря 1920

          Именем РСФСР революционный военный трибунал на своей выездной сессии в составе председателя Конобеева, членов Овсова и Сенова, рассмотрев в публичном заседании 4, 5, 6 декабря 1920 года в трех томах дело о гражданине Лошадь Иване Трофимовиче, обвиняемого в пособничестве полиции и непосредственном участии в арестах революционно настроенных граждан, в период по февраль 1917 года, выслушав обвиняемого, проверив следственный материал, нашел, что:
          В период с 1908 по 1917 по данным полицейского архива гражданин Лошадь участвовал в 52 (пятьдесят два) эпизодах задержания и ареста 73 (семьдесят три) революционно настроенных граждан, за что получил от полицейского управления 523 рубля (пятьсот двадцать три). Из 73 революционеров впоследствии 14 были расстреляны, остальные были приговорены к различным годам заключения и ссылке.
          Все эпизоды задержания и последующего ареста происходили по адресу проживания гражданина Лошадь, сопровождались нанесением задерживаемым физических увечий, в результате чего полицейские беспрепятственно, пользуясь беспомощностью граждан, их арестовывали.
          Ввиду вышеизложенного, а также, принимая, что гражданин Лошадь действовал осознанно, получал за свои деяния вознаграждения, учитывая количество доказанных и запротоколированных эпизодов, руководствуясь революционной совестью и пролетарским правосознанием, РВТР  постановил
          Гражданина Лошадь Ивана Трофимовича признать виновным как злостного, сознательного, неисправимого врага революции и применить к нему высшую меру наказания, т.е. расстрелять, имущество конфисковать местным исполкомом
           Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, приговор может быть приостановлен в течение 48 часов РВТР, Главреввоентрибуналом ВНУС республики, комвойсками ВНУС республики, ВЦИК.