Операция Карфаген. Благо под маской неприятности

24 июня 1941 года

Гробиня, оккупированная вермахтом территория Латвии

СС-гауптштурмфюрера Франца Кёнига, криминального журналиста par excellence (ибо большего криминала, чем окончательное решение еврейского вопроса – причём криминала даже по законам рейха – даже представить себе было невозможно) графу фон Шёнингу навязал лично рейхсфюрер СС.

Отношения которого с капитаном Кёнигом были… непонятными. Официально Кёниг был кем-то вроде «придворного журналиста» Гиммлера в его личном штабе… однако граф подозревал, что всё несколько сложнее.

Подозревал потому, что Кёниг был одноклассником Гиммлера по гимназии (они оба были «ровесниками века»); во время Первой Великой войны три месяца воевал в спецназе на Западном фронте, получив аж четыре боевые награды (Железные кресты второго и первого классов и баварский Крест «За военные заслуги» двух степеней).

А до Второй Великой войны занимался… не до конца понятно, чем. Точно было известно лишь то, что он был необычным криминальным журналистом – брал интервью у приговорённых к смерти… а потом присутствовал при их казни (причём не только в Германии… а почти по всему миру).

Видимо, именно поэтому рейхсфюрер СС и сделал своего бывшего однокашника «хроникёром окончательного решения еврейского вопроса» и навязал его графу фон Шёнингу, который это самое решение и организовывал с первых дней Операции Барбаросса. Что раздражало графа просто немилосердно.

Раздражало потому, что он совершенно не сомневался, что журналист, кроме своих вроде как основных обязанностей был ещё и смотрящим рейхсфюрера, Смотрящим за ним, графом фон Шёнингом… а граф привык к прямо обратному.

Ибо сам был смотрящим – и за рейхсфюрером… и даже за фюрером Великогерманского рейха. Смотрящим Общества Чёрного Солнца, которое в своё время превратила этих… посредственностей (если называть вещи своими именами) в великих людей… не всегда в позитивном смысле.

В одном смысл был в высшей степени позитивным – они весьма эффективно спасали и Германию, и Европу, и Церковь, и вообще всю человеческую цивилизацию от уничтожения большевистскими ордами, а наш мир – от превращения в самый настоящий Ад на Земле. Какой ценой спасали (и всегда ли лекарство было лучше болезни) … об этом граф старался не думать.

Однако очень быстро выяснилось, что появление Фрица Кёнига в качестве «хвостика» графа оказалось типичным blessing in disguise. Благом под маской неприятности.

Ибо по прямому приказу Гиммлера, все подразделения СС были обязаны ставить в известность об «акциях по умиротворению» (массовых расстрелах большевиков и евреев) … правильно, «хроникёра окончательного решения».

На предмет присутствия на оных – с последующим докладом рейхсфюреру. А поскольку Кёниг не обладал никакими собственными ресурсами, он был вынужден был обращаться к графу за транспортными средствами. Что тому и было нужно.

В результате ранним утром 24 июня, граф получил от Кёнига (реквизировавшего соседний дом, еврейские хозяева которого предыдущим вечером обрели вечный покой в лесном котловане), сообщение о том, что командир Эйнзацгруппы А Франц Вальтер Шталекер (что занятно, ровесник Гиммлера и Кёнига) приказал зачистить городок Гаргждай от «евреев и коммунистов»

В отличие от командиров всех остальных эскадронов смерти СС, Шталекер был профессиональным убийцей ещё с юности – и потому для этой службы подходил лучше, чем кто бы то ни было в рейхе.

Он родился 10 октября 1900 года (всего на три дня после Гиммлера) в Вюртемберге в семье протестантского священника, придерживавшейся националистических и монархических взглядов.

В 1919—1920 годах он примыкал к националистическому и антисемитскому Немецкому народному союзу обороны и наступления и был членом подпольной террористической организации «Консул».

Детище морского офицера и командира фрайкора Германа Эрхардта, «Консул» пыталась политическими убийствами ликвидировать Веймарскую республику и установить военно-националистическую диктатуру.

В период между 1918 годом и июнем 1922 года в Германии было совершено 354 убийства по политическим мотивам, большая часть из которых была предположительно организована членами этой организации. Предположительно потому, что до суда было доведено лишь считанное число дел.

Организация «Консул» сыграла значительную роль в создании штурмовых отрядов СА; из её рядов вышли телохранители Гитлера Юлиус Шрек и Йозеф Берхтольд. По некоторым данным, её членом был не кто иной, как отец Бернхард Штемпфле – автор Меморандума, на основании которого был выбран «нулевой вариант» окончательного решения еврейского вопроса.

Сколько крови было на руках юного Шталекера, графу было неизвестно. Скорее всего, немало – ибо вскоре тот в составе Тюбингенского студенческого (!!) принимал участие в уличных боях с красноармейцами в Вюртемберге и подавлении всеобщей забастовки и вооруженных выступлений коммунистов в Рурской области. А уже в 1921 году он вступил в ряды НСДАП.

С 1920 по 1924 годы Шталекер изучал юриспруденцию в знаменитом Тюбингенском университете (обычное дело для будущих генералов СС). Именно в это время установились его контакты с его будущими подельниками по «окончательному решению» Мартином Зандбергером, Эрихом Эрлингером и Ойгеном Штаймле. Спустя три года Шталекер защитил степень доктора права.

После Пивного путча и запрета НСДАП Шталекер ушёл в тень… точнее, на должность юриста на государственной службе в Вюртемберге, дослужившись до должности директора Ведомства по труду в Нагольде, ставшим к тому времени оплотом национал-социалистов.

С политическим чутьём у него было всё хорошо (даже очень), поэтому в 1932 году он вновь вступил в НСДАП. В конце мая 1933 года он занял пост заместителя начальника вюртембергской политической полиции (вполне логично для юриста). В это же время он вступил в ряды СС.

Год спустя он стал уже начальником политической полиции Вюртемберга, (предшественницы гестапо). И немедленно повёл непримиримую борьбу с противниками национал-социализма — в частности, с католическими и протестантскими священниками (что графа напрягало весьма).

Шталекер разгромил большинство коммунистических и социал-демократических групп сопротивления режиму (весьма условного), члены которых после наложения крупных денежных штрафов были брошены в тюрьмы, осуждены на каторжные работы и отправлены в концентрационные лагеря. Ничего удивительного – он лишь честно и эффективно выполнял свою работу.

В начале 1937 года Шталекера был переведён на аналогичную должность в Бреслау (он же польский Вроцлав). После чего (обычное дело в СС и в гестапо) продолжил быстро подниматься по служебной лестнице.

В мае 1938 года после аншлюса Австрии и благодаря рекомендации Гейдриха он был назначен начальником полиции безопасности и СД в венском округе с непосредственным подчинением Гейдриху, где занимался организацией службы гестапо и, при участии Адольфа Эйхмана (куда ж без него), ускоренной депортацией австрийских евреев.

Уже осенью 1938 года после занятия Германией Судетов «творческие идеи» (по выражению Эйхмана) Шталекера потребовались для подавления сопротивления политических противников и гражданского населения в этом регионе.

С оккупацией в марте 1939 года оставшейся части Чехии Гейдрих назначил Шталекера начальником полиции безопасности и СД в эти земли, вошедшие в состав Третьего рейха под названием «Протекторат Богемии и Моравии».

Согласно идеологии нацистской партии и требованиям Гейдриха все захваченные или присоединённые к Третьему рейху территории должны были быть «германизированы» - а предварительно «очищены от еврейства, интеллигенции, духовенства и аристократии» (занятное сочетание). Что и делал Шталекер.

С мая по ноябрь 1940 года Шталекер был командиром полиции безопасности и СД в Норвегии в Осло, а с ноября 1940 по июнь 1941 года по указанию Гейдриха направлен в рейхсминистерство иностранных дел (неясно зачем).

Изрядное (даже по меркам рейха) честолюбие, организаторские способности, а также безусловная лояльность по отношению и к Гиммлеру, и к Гейдриху (как у него это получалось, граф так и не понял), сделали Шталекера универсальным и незаменимым исполнителем заданий руководства Рейха, касающихся вопросов полиции и безопасности.

Из начальника вюртембергской политической полиции в Штутгарте Вальтер Шталекер превратился в одного из наиболее эффективных проводников национал-социалистической расовой идеологии и политики нацистской Германии по массовому уничтожению «неполноценных» этнических групп.

Что блестяще продемонстрировал на посту командира Эйнзацгруппы А. Этот эскадрон смерти численностью 990 человек пересёк границу СССР в первый же день Операции Барбаросса.

Вверенная ему территория находилась в зоне действия группы армий «Север» (Литва, Латвия, Эстония, Ленинградская область, Новгородская область). Задача Шталекера и его команды была определена как «умиротворение тыла» и выполнение «особых задач».

Подавление любого сопротивления местного населения, расстрел партийных и советских работников, евреев, в первую очередь евреев-мужчин призывного возраста от 18 до 35 лет; поляков, цыган, умственно и физически неполноценных людей, а также «асоциальных элементов».

И, разумеется, выполнение Директивы об обращении с политическими комиссарами РККА, которая была издана верховным командованием вермахта (ОКВ) 6 июня 1941 года, за две недели до начала Операции Барбаросса.

Приказ предусматривал немедленный расстрел всех взятых в плен политработников РККА как неисправимых «носителей большевистской идеологии» (что было далеко от реальности).

В качестве «пилотного проекта» по выполнению поставленных перед ним задач, Шталекер предсказуемо выбрал небольшой (менее полутора тысяч человек) литовский городок Гаргждай.

Который устраивал графа чуть более, чем полностью.