Мария

 

*Иерусалим. Сад у Голгофы. Рассвет первого дня недели.*

Мария Магдалина шла к гробу, когда небо только начинало светлеть. В руках корзина с ароматами — миррой, алоэ, благовониями. Последний долг. Последняя услуга Тому, Кто дал ей новую жизнь.

Слёзы высохли ещё вчера. Теперь осталась только пустота. Огромная, холодная пустота там, где раньше билось сердце.

*Он мёртв.*

Три дня она повторяла эти слова, но они всё ещё казались невозможными. Как может быть мёртв Тот, Кто воскрешал других? Как может лежать во гробе Тот, Кто говорил: "Я есмь воскресение и жизнь"?

*Но Он мёртв. Я видела, как Его снимали с креста. Видела Его раны, Его кровь. Видела, как Иосиф и Никодим обвивали тело плащаницей.*

Три года она следовала за Ним. Три года, как из тьмы в свет. Он изгнал из неё семь бесов, и мир стал другим — ярким, добрым, полным смысла. Она любила Его той любовью, которая не требует ничего взамен. Просто любила за то, что Он есть.

А теперь Его нет.

*Что дальше? Как жить, когда смысл жизни лежит в каменном гробу?*

Мария дошла до сада и остановилась в ужасе. Камень, которым был завален вход в гробницу, лежал в стороне. Пещера зияла чёрным провалом.

*Украли!*

Корзина с ароматами упала из рук. Мария бросилась к гробу, заглянула внутрь — пусто. Только пелены лежали аккуратно сложенные, и плат, который был на Его голове, свёрнутый особо.

*Украли тело Учителя!*

Она побежала назад, в город, к ученикам. Сердце билось так сильно, что казалось, сейчас разорвётся. Не хватало ещё этого — лишиться даже возможности прийти к Его могиле.

— Пётр! Иоанн! — кричала она, врываясь в дом. — Унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его!

Ученики вскочили, побежали. Мария — за ними, хотя ноги подкашивались от усталости и горя.

У гроба Пётр и Иоанн убедились: тела действительно нет. Они постояли в недоумении, переговорили вполголоса и ушли. Видимо, решили разузнать, кто мог украсть тело.

А Мария осталась.

Стояла у входа в пустую пещеру и плакала. Больше не сдерживалась, не пыталась быть сильной. Плакала как ребёнок — безутешно, отчаянно.

*Господи, мало того, что Ты умер... Теперь даже тела Твоего нет. Даже попрощаться не дают.*

Сквозь слёзы она снова заглянула в гроб — и застыла. На том месте, где должно было лежать тело, сидели два человека в белых одеждах. Откуда они взялись? Как вошли? Она же только что смотрела — там никого не было!

— Жена! Что плачешь? — спросил один из них.

Голос был не человеческий. Слишком чистый, слишком светлый. Но Мария была так поглощена горем, что не удивилась.

— Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его, — всхлипнула она.

Больше сказать было нечего. Больше в мире ничего не было важно.

Она обернулась — и увидела ещё одного человека. Стоял в стороне, молча. Наверное, садовник — рано утром пришёл работать.

*Может быть, он знает, что случилось с телом?*

— Жена! Что плачешь? Кого ищешь? — спросил человек.

В голосе была странная нежность. Но Мария не обратила внимания — все люди добры к плачущей женщине.

— Господин, если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его.

Она готова была на всё. Заплатить любые деньги, отдать всё, что у неё есть. Только бы вернуть возможность ухаживать за Его телом, оплакать Его как положено.

Человек помолчал. А потом произнёс одно слово:

— Мария.

Мир остановился.

Она знала этот голос. Знала, как Он произносит её имя — с той особой интонацией, которая говорила: "Ты важна. Ты любима. Ты не забыта."

Медленно, не веря себе, она подняла глаза.

*Учитель?*

Это было Его лицо. Изменившееся — какое-то светлое, просветлённое, но Его. Это были Его глаза — добрые, понимающие, полные любви. Это были Его руки — те самые, что благословляли детей и исцеляли больных.

*Но как...?*

— Учитель! — вырвалось у неё.

Она бросилась к Нему, хотела обнять Его ноги, прикоснуться к Нему, убедиться, что это не сон, не видение.

— Не прикасайся ко Мне, — мягко сказал Он, — ибо Я ещё не восшёл к Отцу Моему.

*Он жив! Мой Господь жив!*

Радость хлынула в сердце, как весенний поток. Мир снова стал ярким, снова приобрёл смысл. Смерть оказалась не концом, а... переходом? Новым началом?

*Как это возможно? Люди не воскресают из мёртвых. Но Он же не простой человек. Он...*

Она всегда знала, что Он особенный. Но только сейчас поняла — насколько.

— Иди к братьям Моим, — сказал Иисус, — и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему.

*Братья.* Он называл учеников братьями. Тех самых, которые разбежались в ночь ареста. Которые оставили Его одного на кресте. Не с упрёком — с любовью.

*А меня Он посылает к ним с вестью. Меня — женщину, слова которой не имеют веса в суде. Мне Он доверяет самую важную новость в истории человечества.*

— Иди, Мария.

И она побежала. Бежала по утреннему Иерусалиму, и сердце её пело. Бежала к ученикам с невероятной, невозможной, но абсолютно истинной вестью:

*"Видела Господа!"*

Они не поверят. Скажут — женские фантазии, галлюцинации от горя. Но она видела. Она слышала, как Он произнёс её имя. И в этом имени была вся Его любовь, всё Его прощение, вся надежда мира.

*Смерть побеждена. Тьма рассеяна. Он жив, и значит, есть будущее. Есть смысл. Есть любовь, которая сильнее могилы.*

Мария бежала, и солнце поднималось над Иерусалимом. Первый день новой эры. День, когда самая отчаявшаяся женщина стала первым свидетелем величайшего чуда.

И всё началось с одного слова: "Мария".

С её имени, произнесённого с любовью.

---

Позже, много лет спустя, она будет рассказывать эту историю снова и снова. И каждый раз, дойдя до момента, когда Он произнёс её имя, в её глазах появлялись слёзы.

Не горя — радости.

Радости человека, который был мёртв и ожил. Который был потерян и нашёлся. Который услышал своё имя из уст Воскресшего.

---

*"Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель!"*
— Евангелие от Иоанна, 20:16