История одного преступления

(сборник Репатрианты)


Бинго! Джекпот! Блэк Джек! Крем-брюле в суповом наборе! – вопли петардами раскачивали сиесту приморского курорта, - Винтаж! Гламур! Имплант и белые штаны!  – Йосич дернул за невидимый шнурок паровозного гудка, - Кирдык! Капут! Но пасаран и по три скво на брата!

Зяма расценил восторги как очевидный перегрев. День выдался жарким, вентилятор сдох, баклан обмахивать крылами отказался напрочь. Гоща вообще обленился до неприличия: не моргал, не жевал, рыбу не удил, в ларек не гонял. Весь день торчал в теньке, уткнувшись клювом в Пособие по технике вязания. Где раздобыл брошюру, не сознавался.
 
-  Видел я тут пару норвежек, - Зяма оторвался от биржевых сводок, - у них и стырил.  Гоша! God ettermiddag. Смотри-ка, понимает.

- Holly shit! Donnerwetter! Anh Y;u Em! – приятель, обессилив, плюхнулся на песок и пускал цветные пузыри, - Плешивый! еще пива, s'il vous pla;t.

«Эк его разобрало», - встревожился финансовый директор:

-  С чего праздник? Золотую сережку нашел? Сдачу на рынке дали?

-  Бери выше, - Йосич перевернулся на живот, - пробил час! Намедни депутата Кнессета – да продлит Всевышний годы его – двинул инициативу, расширяющую определение преступления "изнасилование". На основании этой поправки к закону жертвами изнасилования смогут признавать и мужчин, а не только женщин, как это было до сих пор. Чуешь? Чуешь, Кощеюшка, запах наживы? Короче: готов за 50% выступить в роли жертвы за каждое изнасилование, совершенное БЕЗ предварительного сговора. Ищи адвоката.

Первым встрепенулся Гоша. Он в сомнении сморгнул единственным глазом. Зямины оба вспыхнули, закатились в подсчеты и вернулись на место с вопросом:

-  Ты хоть чьи -то имена, даты встреч помнишь?

-  Но-но! Не стоит подкалывать золотую рыбку – чай, не вобла. ФИО я и прежде не знал. Ибо приглашал не на допрос. И не забывай, дамы тоже страдают склерозом... а вот тщеславие сохраняют до гробовой доски. Выбираем любую за 60-т, включаем фантазию и понеслась. Гибкий прейскурант, система скидок и поощрений.

-  Последнее расшифруй, пожалуйста.

-  О, здесь бескрайний простор для креатива. Обещания, клятвы, комплименты. Выписка из Домовой книги. Да мало ли что?  Главное – поярче, с блестками. Бижутерия, одним словом. Зашло?

Зяма посмотрел на Гошу. Гошу пожал плечами, мол, а вдруг прокатит?

-  Еще как! – Йосич оседлал и пришпорил, - Громкие судебные процессы! Бестселлеры! Голливуд, черт возьми! Мне – 50% и инвалидность.
 
-  У тебя уже есть, - что-что, а торговаться Зяма умел.

-  Нынешняя – за другое. Хочу профильную. Профессиональную. Как у шахтеров и дальнобойщиков. Представь. Вхожу в зал судебных заседаний: штаны на помочах, перчатки на резинке, бейджик с именем в руке. Прихрамываю.
   
Зяма представил.
 
-  С подгузником – явный перебор. Вынь.

-  Прям в зале?!

Гоша в отвращении сплюнул.

Зяма сдался:

-  Ладно. Оставь. Типа занимался в юности балетом и забыл снять.

Концессионеры приступили к осуществлению задуманного. Йосич в роли живца, Гоша – свидетеля, Зяма выбил амплуа плакальщика.

****

Первую неделю не клевало.
Вторую – тоже.
К исходу третьей Зяма начал что-то подозревать:

-  Он, конечно, не Ален Делон, но мимо рта пока не проносит. 

Зяма установил за парочкой слежку.

****

Рыболовы в основном крутились возле недорогих ресторанов. Завидев подходящую жертву, Йосич подходил, галантно кланялся и зачитывал по бумажке, заранее согласованный текст из затертого одесского анекдота: «Мадам, я не имею чести быть Вам представленным, однако осмелюсь обеспокоить Вас вопросом: отдаться не интересуетесь?» Если дама в возмущении пыталась уйти (а иного не наблюдалось), он «дико» извинялся и, памятуя о подвигах предводителя дворянства, произносил ту же фразу на английском, французском и немецком языках.
Результатом неизменно служило появление полицейского в роли переводчика.
Донжуанов отводили в участок.
Там, на выданные парочке командировочные, устраивалось застолье-дискус о бабьих заворотах и результатах последних футбольных матчей. 

****

-  Эдак вы годовой бюджет пропьете, - Зяма созвал экстренное совещание, - Адвокат истомился.

И действительно. Моня – Эммануил Исаакович – никогда прежде выше дел о пропавших на пляже кедах не поднимался. С преступностью на Земле Обетованной не заладилось давным-давно, и шанс прославиться третьему сыну Розалии Марковны не виделся даже сквозь диоптрии толщиною с колбасную нарезку «Для себя».  Поначалу идея соотечественников-оборванцев ему показалась безумной. Но потом под натиском Зяминого обаяния он начал сдаваться и мямлить – уже скорее по привычке – что-то невразумительное из Уголовно-процессуального кодекса и Торы вперемешку.
 
-  Моня! – Зяма достал из рукава убийственный аргумент, - Ты крем-брюле любишь?

-  Да

-  Будешь слизывать его каждую субботу с титек на выбор. Титьки уважаешь?

Ну как тут ответишь? Моня любил даже это слово. Любил тайно. Ничем себя не выдавая.

-  Да, - хлопнул ресницами Моня.

-  Вот и ладушки. Жеребец ты наш.

****

-  Истец, - судья торопился домой, - Вы настаиваете на обвинении?

Йосич поправил съехавшую помочь:

-  Господин судья. Я знаю, что у вас после вчерашнего болит голова. Буду предельно краток. Кем бы я был, кабы менял формулировки сто раз на дню? Я бы был политиком. Или – дипломатом. Но я остаюсь тем, кем в данный момент являюсь. Геродот однажды заметил: «если бы люди вынесли на рынок все свои грехи и пороки, то каждый, разглядев пороки соседа, унес бы свои домой». Вам выпала честь присутствовать на подобном рынке регулярно. Улавливаете, о чем это я?

-  Истец, ближе к теме. Говорите по существу.

-  Господин судья. Тема настолько щепетильная, что разбирать ее по существу, мне видится бестактным. Наш адвокат изложил факты содеянного с присущим только ему мастерством и беспристрастностью. Уверен, следующие клиенты будут толпиться в его приемной, потея в предвкушении счастья. Небезызвестный вам Дэвид Хилл (как утверждают злые языки) на ступенях дома терпимости изрек: «Счастье — это выбор, а не право или привилегия». Моня, держи хвост пистолетом!

-  Истец! – судья стукнул молотком, - Избавьте нас от сексуализированных метафор.

-  … Я мог бы и случай из жизни привести, ваша честь. Помните, как юноша Тиресий, сын пастуха и нимфы Харикло, шел по тропинке и увидел двух занимающихся любовью змей?

Присяжные оживились. Судья тайком проглотит таблетку анальгина.

-  … но делать этого не стану, ибо ценю ваше время и целомудрие окружающих.

Зал разочарованно ахнул.

-  Присмотрись к ответчице повнимательнее, - Йосич галантно раскланялся, - вдова – хоть и не Клико – пьянит очарованием и сводит с ума во сто крат сильнее.  Будь я винодел, присвоил бы её имя … нет, не вину, а крепчайшему коньячному бренду, будь он трижды за пределами департамента Шаранте. Вино, как и прочие легкие алкогольные напитки, развлечение для молодых. Мужам основательным, с положением пристало мочить кончик сигары исключительно в коньяке. Надеюсь, против этого возражений нет?

-  Истец! К чему вы клоните?

Зал вновь оживился.

-  Клоню? Нет. Кланяюсь. Я кланяюсь в пояс перед ответчицей за то – пусть и мимолетное – счастье, коим она меня одарила. Недаром все тот же Геродот в подобной ситуации любил повторять, что лучше возбуждать в людях зависть, нежели сожаление.

-  Истец! Ради всего святого. Вы мне совсем заморочили голову. Чего вы добиваетесь?

-  Справедливости, ваша честь. Где как не в стенах правосудия, истина блекнет перед справедливостью.

Адвокат пояснил, не спросясь:

-  Мой доверитель настаивает на возвращении дела на доследствие с упором на непредвзятый следственный эксперимент.

-  Шайбу! Шайбу! – одобрительно загудел зал.

****

Зяма навестил Моню на предмет процента с будущих гонораров