Пойти и не вернуться

ПОЙТИ И НЕ ВЕРНУТЬСЯ
военная драма по мотивам повести В.Быкова

Действующие лица: 
Зося, связная отряда, 18 лет
Антон, партизан, 22 года
Степанида, связная на переправе, 35 лет
Хозяин хутора, овдовевший мужчина, 55 лет
Рогов, командир партизанского отряда
Попов, заместитель командира партизанского отряда
Партизан 1
Партизан 2
Действие происходит в 1942 году в Белоруссии.
Затемнение.
Звучит голос: «Немецкие солдаты и офицеры до дрожи боятся партизан. Недавно я был на фронте, а теперь мне приходится бороться с партизанами, — это самое ужасное, что может быть…» Из письма обер-ефрейтора Карла Шумана матери в Дрезден, 1942 г.
СЦЕНА 1.
Партизанская база в лесу. Вечер окутывает землю тенями. Неподалеку от землянки томно вздыхает гармошка, слышны приглушенные голоса, робкие песни. Из землянки выходят командир отряда Рогов и его заместитель Попов. Рогов обводит взглядом настороженный лес.
ПОПОВ. Сводки чернее тучи… Прёт и прёт фашист проклятый. И когда только захлебнется?
РОГОВ. А чего ему захлебываться? Теперь ему Сталинград подавай, чтобы Волгу перерезать и бакинскую нефть прибрать к рукам.
ПОПОВ. Так разве Баку на Волге стоит?
РОГОВ. Не на Волге, на Каспии, да путь оттуда один – по Волге-матушке.
ПОПОВ. Неужели наши отдадут Сталинград? РОГОВ. Что за похоронные настроения у комиссара отряда? Отстоим! (Пауза.) Человека подготовили?
ПОПОВ. Может, повременим? Не станем связного посылать?
РОГОВ (твердо). Будем!
ПОПОВ. Две группы отправляли в Скидель, и ни одна не вернулась.
РОГОВ. Оттуда кровь из носу нужна информация. Ждать больше нельзя.
ПОПОВ. Риск огромный. Человек-то местный.
РОГОВ. Идет война не на жизнь, а на смерть. И мы не должны… Ты понял меня, комиссар? Документы подготовь самые надежные. Явки, пароли – все проверь. Может, на этот раз и проскочим…
ПОПОВ. Дай-то Бог…
 РОГОВ. Что-то я не припомню тебя в богомольцах.
ПОПОВ. Тут и черту рогатому поверишь.
РОГОВ. Пусть перед отправкой зайдет ко мне. Часового убери, чтобы лишних глаз не было.
ПОПОВ. Само собой. В тишине леса явственно слышен хруст сломанной ветки. Звук торопливо удаляющихся шагов. Попов настороженно оглядывается, прислушивается…
РОГОВ. Что там такое? Попов окидывает взглядом застывший лес.
ПОПОВ. Никого…
 РОГОВ. Дай-ка закурить. Попов достает пачку немецких сигарет. Рогов жадно затягивается и тут же с отвращением выплевывает сигарету.
РОГОВ. Как ты эту дрянь фашистскую куришь? (Смерил взглядом костер.) Прикажи, чтобы костры не разводили. Демаскирует. Что за дисциплина у вас… (Поправляется.) У нас в отряде? Избаловал вас Кузнецов. У меня такого не будет. Рогов скрывается в чреве землянки. Мимо Попова проносится партизан с автоматом наперевес.
ПОПОВ. Рыбак! Партизан подходит к Попову.
РЫБАК. Я тут…
ПОПОВ. Что значит "тут"?
РЫБАК. Виноват, товарищ комиссар.
ПОПОВ. Распустил я вас. Не отряд, а… Закурить найдется?
РЫБАК. Бумажку дашь — табак твой, огонь добудешь — вот и покуришь.
ПОПОВ. Артист. Рыбак извлекает из кармана пачку все тех же немецких сигарет.
РЫБАК. Трофейные.
ПОПОВ. А наш табачок при себе имеешь?
РЫБАК. Давно закончился, товарищ комиссар.
ПОПОВ. И как вы только эту немецкую гадость курите?
РЫБАК. Привыкаем.
ПОПОВ. Ступай, курильщик. Скажи Левченко, чтобы костры не разводили. И еще, увидишь Копылова, скажи, чтобы ко мне зашел… Срочно.
РЫБАК. Хорошо.
ПОПОВ. Как отвечать положено?
РЫБАК. Есть, товарищ комиссар! Табачку принести?
ПОПОВ. Только наш.
РЫБАК. Есть, товарищ комиссар!
ПОПОВ. Беги уж… Рыбак исчезает в лесной чаще. Попов с досадой мнет пачку немецких сигарет и швыряет ее в сторону.
ПОПОВ. Писсими… стич… черт, язык сломаешь…
Затемнение.
СЦЕНА 2.
Лесополоса. Зося, юная, словно лань, крадется меж деревьев с узелком в руках. Потертое пальтишко, выцветший платок, стоптанные сапожки – вся она дышит усталостью и тревогой. Останавливается, словно чуткий зверь, оглядывается, ловит каждый шорох леса. Делает нерешительный шаг вперед…
Внезапно, из-за спины, возникает тень – молодой парень в грубом кожухе и надвинутой на глаза шапке.
АНТОН. (голос – как удар обухом по голове). Стой!
Зося вздрагивает всем телом, замирает. Инстинктивно хочет обернуться, но тут же ощущает резкий, болезненный тычок в плечо.
АНТОН. Не вздумай оборачиваться, а то свинец отведаешь.
Зося, прижимая узелок к груди, словно спасая единственное сокровище, каменеет на месте.
АНТОН. Иди прямо. И чтоб ни единого взгляда назад.
Зося, напряженная как струна, медленно, словно ощупывая каждый сантиметр земли, двигается вперед, то и дело косясь по сторонам. Антон неотступно следует за ней.
АНТОН. Стой, кому сказано!
Зося замирает. Тишина давит на уши.
АНТОН. А теперь выкладывай, кто такая? Откуда взялась? Куда путь держишь?
ЗОСЯ. (голос дрожит, как осенний лист). Я… я из деревни… вот… (кивает на узелок) вещи несу… на продукты выменять…
АНТОН. Документы у тебя есть, гражданка?
ЗОСЯ. (дрожащими пальцами достает из кармана потрепанный аусвайс). Вот… пожалуйста…
Зося, через плечо, протягивает документ. Мучительная пауза. Она едва заметно пытается повернуться, но тут же получает грубый удар в спину.
АНТОН. Не вертеться! Как там тебя… Аделаида?
ЗОСЯ. Аделаида Агустевич…
АНТОН. (голос становится еще жестче, еще презрительнее). Из деревни говоришь? Да разве ж деревенские девки свои бумажки вот так напоказ таскают? Должна была в тряпицу чистую завернуть, да под семь одежек сховать. А у тебя? Все под рукой…
АНТОН. А это что за фотография?..
ЗОСЯ. Что с фотографией?
АНТОН. Фотография старая, с чужого документа. А печать…
ЗОСЯ. Что печать?
АНТОН. Да кто ж так печати ставит? Буквы пляшут. Липа у тебя, девка, а не документ.
Пауза. В тишине слышно только тяжелое дыхание Зоси.
ЗОСЯ. (чуть не плача). Дяденька, отпустите меня… У меня мамка больная…
АНТОН. Замолчи! Придется тебя арестовать, да отвести куда следует. Там разберутся, кто ты такая и куда идешь. (пауза, наполненная зловещим подозрением). Разведчица.
Антон грубо толкает Зосю в спину.
АНТОН. Шагом марш!
Зося, покорная, делает несколько шагов вперед, оглядывается по сторонам, словно ища спасения. И вдруг, резко развернувшись, бросает в Антона узелок, что есть силы, и бросается наутек. Антон – за ней.
АНТОН. Стой, дура! Там же река!
Антон настигает Зосю, хватает ее сзади в медвежьи объятия. Она отчаянно извивается, кричит, пытаясь вырваться.
ЗОСЯ. Пусти, гад!
АНТОН. Успокойся ты!
ЗОСЯ. (задыхаясь от крика). Не дамся!
Зося отчаянно сопротивляется. Антон зажимает ей рот ладонью. Она впивается зубами в его руку, вырывается и с безумным криком бросается к обрыву. (Актриса убегает за кулисы… Слышны только приглушенные голоса). Антон снова хватает ее и оттаскивает от края.
АНТОН. Успокойся, дура!
ЗОСЯ. Пусти меня!
Антон резко останавливается, силой разворачивает Зосю лицом к себе.
АНТОН. Да это я, Антон!
Зося вскидывает на него полные ужаса глаза.
ЗОСЯ. (в полном смятении). Антон? (Затем, словно увидев что-то страшное, резко прячется за его спину). Там… полицай!
АНТОН. Нет там никакого полицая! Это я был.
Зося с ужасом смотрит на Антона, не веря своим ушам.
ЗОСЯ. Ты?
Антон достает из кармана документ.
АНТОН. Вот твой аусвайс.
Зося, нерешительно, берет из его рук документ.
АНТОН. Я просто проверял… не полицай.
ЗОСЯ. (все еще не веря). Ты?..
АНТОН. Я пошутил… Разыграл тебя.
ЗОСЯ. Зачем?!
АНТОН. Прости… Я не думал, что ты в речку прыгнешь.
Зося, словно выпустив из себя все напряжение, обессиленно прижимается головой к груди Антона.
ЗОСЯ. Антон…
Антон крепко обнимает ее.
АНТОН. Дуреха… Отчаянная…
ЗОСЯ. Я думала, полицай… (начинает яростно колотить его кулачками в грудь). Гад ты… Гад! Разве так можно шутить, Антон?! У меня чуть сердце не выскочило!
АНТОН. А ты тоже хороша! Шла лесом и вдруг на дорогу свернула. Зачем? Не положено по инструкции.
ЗОСЯ. Заблудилась я… вот и вся инструкция! (Нежно проводит рукой по его груди). Откуда ты взялся? Тебя что, за мной послали?
АНТОН. Значит, послали… Раз такая ты разведчица.
ЗОСЯ. Какая?
АНТОН. Зеленая… (Поднимает узелок, отдает ей). Наделала ты делов с этой речкой.
ЗОСЯ. По твоей дурацкой милости искупалась!
АНТОН. (ощупывает ее одежду). Вроде верх сухой… Юбка только… и ноги… Ты не стой столбом, а то замерзнешь. Двигайся! Руками вот так – вверх, вниз!
Зося начинает на месте подпрыгивать.
ЗОСЯ. Теплее…
АНТОН. Как же ты там будешь, разведчица, если тут заблудилась?
ЗОСЯ. Вот и буду!
АНТОН. Что делать будем?
ЗОСЯ. Мне на ту сторону надо.
АНТОН. Обсохнуть надо сначала.
Зося продолжает подпрыгивать.
АНТОН. Слушай мою команду, разведчица Зося!
Зося резко выпрямляется, принимая строевую стойку.
ЗОСЯ. Аделаида Агустевич слушает!
Антон легонько хлопает Зосю по плечу.
АНТОН. За мной, бегом марш, Аделаида!
Антон указывает рукой в сторону леса.
ЗОСЯ. Но переправа в другой стороне… Там ждут…
АНТОН. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Ясно?
Зося послушно кивает головой.
АНТОН. Бегом за мной!
Антон срывается с места и бежит вперед. Зося, помедлив, следует за ним.
Затемнение.
СЦЕНА 3.
Полуразрушенная постройка, крыша обвалилась с одного бока, словно зияющая рана. Антон толкнул скрипучую дверь, и та с жалобным стоном поддалась. Вошел, черкнул спичкой. Огонек робко выхватил из темноты обломки былого – покосившиеся стены, груду мусора. Он двинулся вперед, словно ощупью пробираясь сквозь мрак, и каждая догорающая спичка сменялась новой, отбрасывая причудливые тени.
АНТОН. Иди сюда. Не бойся. Тут никого. Была усадьба… Я когда с ребятами в разведку ходил, заприметил ее. Сожгли. Только крыша и осталась. А вот и печурка. Целехонька… (снова чиркнул спичкой, освещая закопченное жерло.) Садись на солому, или что тут у нас. Сейчас растопим, вещи посушим.
Зося, понурившись, опустилась на обломок скамьи. Голову склонила на узелок, словно на подушку. Антон, кряхтя, принялся возиться с печкой.
ЗОСЯ. А ты… по своему заданию, или как?
АНТОН. Да почти что по твоему.
Зося, встрепенувшись, приподняла голову.
ЗОСЯ. Почему мне об этом не сказали? Готовили одну…
Пауза повисла в воздухе, тяжелая и неловкая.
АНТОН. Так надо было. (Посмотрел на Зосю.) Теперь вместе пойдем. А ты что, не рада?
ЗОСЯ. (Словно пробуждаясь от забытья, робко улыбнулась.) Нет, что ты, Антон… Вместе не так страшно. Хотя, я уже ходила одна, но не так далеко.
Антон скинул промокший кожух и, распялив на найденных палках, водрузил возле печи, где уже весело потрескивали дрова.
ЗОСЯ. Как бы пожара не было…
АНТОН. Не будет – камень. А сгорит, не беда. Раздевайся, тепло уже. Снимай обувь. Мокрые?
ЗОСЯ. Мокрые.
Зося положила узелок рядом со скамьей, сняла платок, затем и сапожки.
АНТОН. Держи. (Протягивает ей шерстяные носки.) Носи на здоровье.
ЗОСЯ. Спасибо.
АНТОН. Со мной не пропадешь.
Зося взглянула на Антона. Их взгляды встретились и задержались. Антон присел рядом с ней.
АНТОН: А ты местная?
ЗОСЯ. Я из Скиделя.
АНТОН. Знаю. Ходил. Ты с мамой жила?
ЗОСЯ. С мамой и старшей сестрой. Замужней. А свояка немцы убили. Он литературу в школе преподавал. Пришли утром полицаи и забрали его.
АНТОН. Хорошо еще, что вас не тронули. Мать и теперь там?
ЗОСЯ. Там, где же ей быть. Давно ее не видела. Прямо душа чернеет, как она там?
АНТОН. Надо повидаться. Туда же идешь?
ЗОСЯ. Нельзя мне. У меня задание.
АНТОН. Я понимаю, задание надо выполнять, но и о себе подумать не грех.
Антон достал из мешка кусок хлеба, картофелину.
АНТОН. Держи.
ЗОСЯ. Запасливый! (Принюхиваясь к хлебу.) Спасибочки.
Пауза.
АНТОН. У меня тоже в Скиделе есть знакомый. Дружок бывший.
ЗОСЯ. На какой улице живет? Может, я знаю?
АНТОН. Не знаешь. Он человек там… новый.
ЗОСЯ. Ну, новых я, конечно, не знаю. Я же перед войной в другом городе училась.
АНТОН. Я и говорю: не знаешь. Малышка ты.
ЗОСЯ. Я не малышка. Я, знаешь, какая сильная.
АНТОН. В самом деле?
ЗОСЯ. Могу повалить такого, как ты.
АНТОН. Уже видели, какая, однако, ты разведчица. Оружие, небось, не дали?
ЗОСЯ. Разведчику не обязательно оружие. А тебя как, по документу?
АНТОН. А все так же: Антон Голубин.
ЗОСЯ. А разве не заменили?
АНТОН. Зачем менять? У меня документ незаменимый есть.
Антон извлек из-за пазухи пистолет.
ЗОСЯ. (В ужасе отшатнулась.) Оружие? Как же это, Антон? Нельзя с оружием! А вдруг проверка?
АНТОН. И что? Это понадежнее твоего документа.
ЗОСЯ. А в штабе знают, что ты с оружием?
АНТОН. Я сам лучше знаю, с чем мне идти.
ЗОСЯ. Давай мы его спрячем. А потом ты его заберешь.
АНТОН. Пригодится еще.
ЗОСЯ. Я боюсь.
АНТОН. За меня нечего бояться, если я сам не боюсь.
Антон, поколебавшись, спрятал пистолет под груду соломы.
АНТОН. Когда в Скиделе надо быть?
ЗОСЯ. Ночью. Днем нельзя, меня могут опознать.
АНТОН. А здесь ничего. Лучше, чем в какой-нибудь хате.
ЗОСЯ. Тепло.
АНТОН. Ну вот и заночуем здесь…
ЗОСЯ. А как же на переправе? Там ждут.
АНТОН. Подождут. Завтра пойдем.
ЗОСЯ: Надо сегодня.
Зося встала, поправляя платок.
АНТОН: Завтра утром двинемся. Переправимся на тот берег. А как стемнеет, в Скидель придем.
Зося растерянно посмотрела на Антона.
АНТОН. Положись на меня, Зося. (Улыбнулся.) Смотри, какой я тебе ночлег устроил. Мы вдвоем, и никто не мешает…
Зося сняла платок. Антон помог ей снять верхнюю одежду. Она молча села на солому.
АНТОН. Вот так-то лучше.
Антон наклонился, коснулся губами ее щеки.
ЗОСЯ. Ой, ты что?
АНТОН. Ничего. (Обнял ее.) Вот и хорошо.
ЗОСЯ. А ну, брось! Руки убери, а то…
АНТОН. Что?
ЗОСЯ. Кричать буду.
АНТОН. (Убирает руки.) Кричать не надо. Я просто так… по-дружески… (Пауза.) А ты – злюка.
ЗОСЯ. Пусть злюка.
АНТОН. Вот уж не думал.
Антон встал, подошел к печке, поправляя поленья. Зося внимательно наблюдала за ним.
АНТОН. Зося, а ты помнишь Заглядки?
ЗОСЯ. Помню.
АНТОН. Какие там вечеринки устраивал командир! Вот человек был! Любил повоевать и погулять. Главное, на рожон не лез. Берег людей. А сам погиб.
ЗОСЯ. Кажется, когда все это было… А уж нет ни командира Кузнецова, ни многих.
АНТОН. Кто знает, может, и нас скоро не будет.
ЗОСЯ. Не хочется об этом думать.
АНТОН. Но все равно это в тебе сидит, как присохшая пиявка.
ЗОСЯ. А что ты вдруг вспомнил Заглядки?
АНТОН. Так мы с тобой там и познакомились. Наш отряд в Заглядках стоял. Вечеринка была. Командир раздобыл гармошку. Война войной, а хочется немного передышки. Танцевала ты ладно.
ЗОСЯ. Так и ты ладный танцор. Любил девчат покружить. Такого девчата сразу заприметят.
АНТОН. На что мне девчата? Я сам там уже заприметил одну.
ЗОСЯ. И кого?
АНТОН. Славненькую такую, маленькую злюку.
Затемнение.
СЦЕНА 4.
Разливы гармони. (Загляденье). Действие перетекает в избу. На лавке, словно окаменелый, сидит бывалый командир отряда, а в руках его – гармонь, что изливает душу в развеселых частушках.
Партизаны пускаются в пляс, земля дрожит под удалью.
АНТОН. Ах, война, война, война, Что ж ты, подлая, наделала? Парней в лес увела, Партизанами сделала.
ЗОСЯ. На горе стоит береза, Под березой – танки. Мой миленок – партизан, И я – партизанка.
АНТОН. Ночка темная настала, На полях стоит туман. Гитлер смазывает пятки От белорусских партизан.
Зося, как испуганная птица, выпархивает из избы. Антон следом. Она присаживается на лавку возле дома, вдыхая ночной воздух.
АНТОН. Танцуешь да поешь – глаз не отвести.
ЗОСЯ. Да и ты, я смотрю, не отстаешь. Чего там не остался?
АНТОН. А ты?
ЗОСЯ. Шумно больно.
АНТОН. Не видал тебя раньше. Недавно в отряде?
ЗОСЯ. У вас – да. А так – давно в лесу, как дома.
АНТОН. Как зовут лесную фею?
ЗОСЯ. Зося.
АНТОН. Фрося?
ЗОСЯ. З-о-ся.
АНТОН. А кто ты у нас в отряде?
ЗОСЯ. Не скажу.
АНТОН. Ты у нас повариха?
ЗОСЯ. Холодно.
АНТОН. Врач?
ЗОСЯ. Совсем ледышка.
АНТОН. Неужели разведчица?
ЗОСЯ. Военная тайна.
АНТОН. Угадал! Эврика! Я предсказывать умею.
ЗОСЯ. (протягивает ему ладонь). И что меня ждет?
АНТОН. Не по руке гадать буду, а по глазам.
Антон поднимается. Зося тоже. Они смотрят друг другу прямо в душу.
ЗОСЯ. И что глаза говорят?
АНТОН. Скажу, если поцелуешь.
ЗОСЯ. Какой шустрый.
АНТОН. А я такой.
ЗОСЯ. Сначала скажи.
АНТОН. Хорошо… Дальняя дорога. Казенный дом и парень – загляденье.
ЗОСЯ. Не ты ли?
АНТОН. Я. А теперь – поцелуй.
Антон берет Зосю за плечи, но она, словно юркая лань, ускользает.
АНТОН. Не честно!
ЗОСЯ. Поцелую, когда сбудется!
Затемнение.
СЦЕНА 5.
Ветер завывал, проникая в щели недостроенного дома.
АНТОН. Ветер… Долго еще ему выть.
ЗОСЯ. Словно и нет никакой войны. Далеко она, где-то за горизонтом.
АНТОН. Не будь ее, проклятой, вряд ли бы мы встретились.
ЗОСЯ. Ах ты, хитрец.
АНТОН. Почему это?
ЗОСЯ. Вспомнил про Заглядки. Дорога дальняя, казенный дом…
АНТОН. А ведь сбылось, Зося…
ЗОСЯ. Потому что… очень этого хотела.
АНТОН. Теперь я на все готов ради тебя.
ЗОСЯ. Хороший ты.
АНТОН. Теперь поцелуешь?
Зося коснулась его щеки губами. Антон прижал ее к себе.
АНТОН. Зосенька, ты моя. Что же я могу поделать… Полюбил тебя.
ЗОСЯ. Правда?
АНТОН. А ты… любишь?
ЗОСЯ. Да…
Антон нашел ее губы в нежном поцелуе.
ЗОСЯ (ласково). Антон…
Он подхватил ее на руки, не прерывая поцелуя. Ночь укутала их. В печи догорали последние угольки.
Затемнение.
Сон. (Темный лес, сплетенный из теней. Зося бежит, спотыкаясь о корни, ее преследуют. Слышен тяжелый топот сапог, злобный лай собак разрывает тишину. Падая, она вскрикивает. Лай все ближе. Зося закрывает голову руками, кричит в ужасе: "Мамочка!". Сон сгущается… Зося просыпается, выныривая из-под грубого пальто. Плечи дрожат. Застыв, она прислушивается к скрипу рассохшейся двери. Шепот прорезает тишину: "Зосенька…" Зося вздрагивает, пытаясь разглядеть сквозь полумрак. Лунный свет очерчивает фигуру матери, стоящей в дверях с крынкой в руках. "Мамочка, родная!" – выдыхает Зося с облегчением. Мать протягивает ей крынку: "Попей, доченька, молочка на дорожку…" Зося тянет руки, но лицо матери искажает гримаса боли, и она начинает плакать. Зося сбрасывает пальто, пытаясь встать, но вдруг из-под него взмывает огромная черная птица. Она бьет мать крылом, заставляя ту отшатнуться. Зося пытается подняться, отогнать чудовище, но что-то удерживает ее, словно невидимые цепи. В отчаянии она начинает размахивать руками. Птица замирает в воздухе, а затем камнем падает на Зосю. От ужаса она кричит во весь голос: "Антон!")
Просыпается. Утро. В печи – лишь холодный пепел. Зося садится, дрожа от озноба, и оглядывается. Скрипнула дверь. Она резко оборачивается.
ЗОСЯ (тревожно). Антон! Антон!
Его нет рядом. Она сбрасывает пальто и торопливо одевается.
АНТОН (появляясь сзади). Зося!
Она вздрагивает.
АНТОН. Проснулась, лесная фея? Распалась, не добудишься. Что такая напуганная?
ЗОСЯ. Сон дурной приснился…
АНТОН. Ты как бабка старая, веришь снам.
ЗОСЯ. А тебе что, ничего не снится?
АНТОН. Снится всякое. Да я себе говорю: «Куда ночь – туда и сон». Давай лучше на зарядку и умываться, соня.
ЗОСЯ. Вчера хорошо выкупалась.
АНТОН. Вчерашнее не в счет. Снег выпал. Кто первым снегом умоется, всю зиму болеть не будет. А ну за мной!
Они выходят из дома. Вокруг – белое безмолвие снега. Зося и Антон бегают, смеясь, по хрустящему насту. Антон ловит ее, обнимает. Они возвращаются в постройку. Антон сооружает из досок стол. На нем появляется хлеб, сало.
АНТОН. Прошу к нашему столу. Вот, разжился.
ЗОСЯ. Где взял, Антон?
АНТОН. Пока ты спала, я местность обследовал. В лесу молодых встретил, за сосной приехали. Строятся.
ЗОСЯ. Как пахнет! Кленовыми листьями, как мама пекла.
АНТОН. Молодка не хотела давать, скверная баба попалась. А парень ничего! Даже сало отрезал.
ЗОСЯ. Ты не сказал, кто ты?
АНТОН. Чудачка. Конечно, нет. Да они и сами не дураки, догадались. Война, а они строятся.
ЗОСЯ. Да разве мало таких? Думают отсидеться, переждать, пусть другие за них воюют!
АНТОН. Всем жить хочется.
ЗОСЯ. Послушай, Антон, мне страшно за нас.
АНТОН. Что такое?
ЗОСЯ. Давай спрячем оружие.
АНТОН. Даже не думай. Закроем тему. Я вот что думаю. По дороге не пойдем, опасно. Светло еще. Лесом до переправы будем добираться. Пароль помнишь?
ЗОСЯ. Конечно.
Пауза.
Зося достает из узелка небольшой лоскут ткани. Заворачивает в него документ.
ЗОСЯ. Видишь, документ завернула. Теперь спрячу под седьмую одежку. Все, как ты говорил.
АНТОН. Хорошая ты ученица.
ЗОСЯ. Я готова.
АНТОН. Вот что, пока мы еще не вышли, я должен тебе… (подбирает слова) признаться.
ЗОСЯ. Ты уже все сказал вчера.
АНТОН. Все, да не все. (пауза) Я…
ЗОСЯ. Что ты?
АНТОН. Я в самоволке.
ЗОСЯ. В какой самоволке? В разведке?
АНТОН. Я солгал тебе. Меня никто не посылал. Я сам.
ЗОСЯ. Как сам?
АНТОН. Узнал, что ты идешь в Скидель на такое опасное задание… И вот…
ЗОСЯ. Что же ты наделал?
АНТОН. Вот и наделал… Теперь поздно переделывать.
ЗОСЯ. Антон, тебя же за это…
АНТОН. А тебя? Ты же в первой деревне влипнешь. Пропадешь ни за понюшку табаку.
ЗОСЯ. Почему?
АНТОН. Тебе объяснить? Что ты умеешь? Полицая обмануть сможешь? На документ свой надеешься? Руки бы тому оторвать и за порог выбросить, кто его тебе состряпал. Ну как мне за тебя не бояться!
ЗОСЯ. Что нам теперь делать?
АНТОН. Вместе идти в Скидель, авось я обузой для тебя не стану.
ЗОСЯ. Наоборот.
АНТОН. Пойдем, вроде как муж и жена. Идем к матери. Могут проверить.
ЗОСЯ. Какая я тебе жена…
АНТОН. Не хочешь женой, сестрой будешь. Вдвоем надежнее.
ЗОСЯ. Это да. Но как потом в отряде?
АНТОН. Авось оправдаемся. Ты же меня защитишь?
ЗОСЯ. Конечно. Ты ведь не на пьянку отправился, не на гулянку, а пошел со мной на задание.
АНТОН. Теперь я тебя не оставлю. На переправе скажешь, что послали нас вдвоем. Ты старшая, я в подмогу. Пароль ты знаешь. А кто там должен встречать?
ЗОСЯ. Петряков.
АНТОН. Знаю. Сержант из десантников. Говори, как я сказал, а потом сообразим, посмотрим.
ЗОСЯ. Боюсь я за тебя, Антон…
АНТОН. Не надо бояться. Со мной не пропадешь.
Антон берет узелок, и они вместе с Зосей покидают постройку. В дверях появляется мать. Она провожает их взглядом, полным тревоги.
Затемнение.
СЦЕНА 6.
Речной берег. На щербатом пне, словно ворона нахохлившись, сидит Степанида. Облачена в засаленную телогрейку, выцветшие стеганые брюки и грубые сапоги. Дрожащими пальцами достает из кармана скрученную папиросу. Чиркает спичкой, жадно затягивается, и тут же срывается в надсадный кашель, выворачивающий наизнанку. Из-за деревьев появляются Зося и Антон.
АНТОН. Здорово, Петряков.
В ответ – лишь хриплый кашель, словно из преисподней.
АНТОН. Зося, говори пароль.
ЗОСЯ. Привет вам от Мироныча!
СТЕПАНИДА. (тяжело обернувшись) Давненько с кумом не свиделись…
АНТОН. А где Петряков?
СТЕПАНИДА. Нет его больше.
АНТОН. Как нет? Сержант был, десантник…
СТЕПАНИДА. Убили, сволочи, на днях. Полицаи, чтоб им смолой в аду кипеть! Теперь я вместо Степана. Вчера вас ждали. Вы, значит, туда…
ЗОСЯ. Туда.
СТЕПАНИДА. На связь? Хотя это не мое дело. Главное, чтоб воротились.
ЗОСЯ. Постараемся.
СТЕПАНИДА. (не переставая кашлять) Пройдите пока сюда. Сейчас Бормотухин лодку пригонит. Два раза напрасно гонял. Здесь оставлять нельзя, полицаи, как стервятники, рыщут. Будь они прокляты. На неделе группу перевозили… Лодку несколько раз гоняли. А вернулся один, и то еле живой. Помер здесь… Молодой совсем. Здесь и похоронили. Вот, сапоги от него достались. Бормотухин не взял, говорит: «Чего это я, от убитого нашего хлопца, сапоги стану носить? Грех». А я, вот, не побрезговала. На том свете ничего не надо, чего добру пропадать? Великоваты, правда, но я вот тряпок напихала, как портянки. Ничего, как раз. Меньше стучать стали. Тише… Чего смотрите? Я ведь, если обула их, так я отработаю.
ЗОСЯ. У вас, тетенька, горло болит?
СТЕПАНИДА. Какая я тебе тетенька?! Я Степанида, жена Степана, десантника, которого эта падаль убила. Аль не сказала, как меня зовут? Вот холера меня возьми. Горло застудила, видно, до самой зимы кашлять буду.
ЗОСЯ. Зачем вы так?
СТЕПАНИДА. А, все одно. Что за жизнь такая… А вы что, не слыхали про Сталинград? Говорят, взяли фашисты проклятые…
ЗОСЯ. Когда?
СТЕПАНИДА. Вчера сама слышала, от полицаев… Проезжали на подводах. Пьяные. Кричали: “Сталинград сдался!”.
Антон бросил взгляд на Зосю.
ЗОСЯ. Врут они все. А может, и правда? Столько понахапали, что им…
АНТОН. С немцами воевать – не куропаток стрелять. Сила!
СТЕПАНИДА. Ничего. А я еще повоюю, так просто не сдамся этим иродам, убийцам. Я еще за мужа, за детей своих не отомстила. Всем им гореть в аду, иудам проклятым.
АНТОН. А Сталинград где?
ЗОСЯ. Далеко.
АНТОН. Вот это ответ!
СТЕПАНИДА. Вы там смотрите, язык держите за зубами. Сказала – и забыли. Наше дело – воевать, бить этих сволочей повсюду.
АНТОН. Где твой напарник? Или сама перевезешь?
СТЕПАНИДА. Нет. Он перевозчик. А вот и он, слышите? Лодка причалила. Идемте. Один на корму сядет, другой на середину. А возвращаться будете, на том берегу он вам лодку оставит.
ЗОСЯ. Выздоравливайте.
СТЕПАНИДА. Хранит вас Бог. Возвращайтесь.
Зося с Антоном уходят. На заднем плане появляется едва различимый силуэт матери Зоси. Степанида крестит их вслед.
СТЕПАНИДА. Господи, сохрани их от беды…
Затемнение.
СЦЕНА 7.
Лес. Сумерки сгущаются. Антон и Зося бредут сквозь чащу. Останавливаются.
АНТОН. Видишь, куда мы зашли?
ЗОСЯ. Надо было правее брать. Теперь такой крюк давать… Уже темнеет.
Зося отходит в сторону (за кулису), и вдруг, вскрикивает.
АНТОН. Что такое?
ЗОСЯ. (дрожащим голосом) Там… убитые. Я думала – камни…
АНТОН. Убитые – не живые, чего их бояться.
Антон уходит за Зосей (за кулису). Возвращается.
АНТОН. В спину. Полицейская работа. Наши. Группа Кабелкина.
ЗОСЯ. Как они здесь оказались? Они ведь в Лиду шли.
АНТОН. Не в Лиду, а в Скидель. И, как видишь, никто не дошел.
ЗОСЯ. А почему их здесь оставили?
АНТОН. Для острастки. Чтоб другим не повадно было. Теперь ты поняла, почему тебя послали?
Зося делает шаг вперед. Антон преграждает ей путь.
АНТОН. Давай, пока есть время, обмозгуем все.
ЗОСЯ. Ты о чем?
АНТОН. Я хочу поговорить о нас с тобой.
ЗОСЯ. Идти надо.
АНТОН. Погоди. Ты понимаешь наше положение?
ЗОСЯ. Ну, понимаю.
АНТОН. Нет, ты не понимаешь. Если Сталинград взяли, то все, войне конец.
Зося пристально смотрит на Антона.
АНТОН. Так вот, немцы нас в покое не оставят. Они всех партизан собаками перетравят, если мы раньше с голоду не сдохнем.
ЗОСЯ. Может, и так случится…
АНТОН. А чтобы так не случилось, надо решать сейчас и здесь…
ЗОСЯ. Что решать?
АНТОН. Не перебивай… Мы идем в Скидель… У тебя там мать осталась… У меня – дружок. Я тебе говорил вчера… Он работает… (подбирает слова) начальником полиции. Я ему однажды помог, теперь очередь за ним.
ЗОСЯ. Не понимаю…
АНТОН. Чего не понятно? Он должен теперь мне помочь. Понимаешь?
ЗОСЯ. Что ты задумал?
АНТОН. Мы придем в Скидель, покаемся немцам, они нас должны простить за партизанство… и будем жить, как муж и жена. Я ведь люблю тебя, и ты тоже… Что ты молчишь?
ЗОСЯ. Ты пошутил, правда?
АНТОН. Нет, я теперь вполне серьезно.
Антон пытается обнять Зосю.
ЗОСЯ. Антон, ты сказал это, не подумав.
АНТОН. Я все обдумал, чудачка. Подумай о матери. Что с ней будет, если узнают, где ты находишься.
ЗОСЯ. Не знаю, что будет, но в такое время, бежать из отряда!
АНТОН. Я хочу сохранить тебя, твою маму, и себя, конечно. Иначе мы все обречены на гибель.
ЗОСЯ. Кому жить не хочется? Я совсем и не жила еще, но идти к ним! Они же звери, не люди!
АНТОН. Если с ними по-хорошему…
ЗОСЯ. Они вон перебили столько и тех, кто к ним по-хорошему, и тех, кто по-плохому.
АНТОН. Но у нас нет выбора.
ЗОСЯ. Выбор всегда есть. Или мы, или они.
АНТОН. Ты прямо, как наш командир. Смерть за смерть… А я жить хочу, понимаешь?
ЗОСЯ. Давай забудем этот разговор.
АНТОН. А я думал, ты меня любишь.
ЗОСЯ. Люблю. Антон, потерпи, я все понимаю. У тебя холод внутри, но ты потерпи. Я думаю, тебе нужно вернуться в отряд. А я как-нибудь дойду одна.
АНТОН. Вернуться? Чтобы меня там шлепнули?
ЗОСЯ. Я скажу, что ты со мной был. Я скажу, что я тебя сама попросила проводить.
АНТОН. Заступница. Ты сначала вернись.
ЗОСЯ. Я постараюсь.
АНТОН. Надо еще и суметь. А ты такая умелая… Я не вернусь в отряд, хватит, навоевался. (Пауза.) Идем в Скидель, и весь разговор.
ЗОСЯ. Я даю слово… Я никому не скажу. Иди в отряд.
АНТОН. (уверенно) Идем в Скидель.
Антон делает несколько шагов, останавливается. Зося стоит на месте.
ЗОСЯ. Нам не по пути.
Антон выхватывает наган и направляет на Зосю.
АНТОН. И без глупостей.
Зося медленно идет навстречу Антону.
ЗОСЯ. Антон, тебя немцы повесят.
АНТОН. Там будет видно.
Затемнение.
СЦЕНА 8.
Хата. Хозяин, согнувшись, скребет чугунок, словно выскребает из него последние крохи надежды. Ворчливый лай собаки режет тишину, как зазубренным ножом.
ХОЗЯИН. Кого там опять нечистая принесла? Ходят тут всякие, бродят… Покоя старику нет. Иду, иду…
АНТОН. Здорово, хозяин. Есть кто живой в хате?
ХОЗЯИН. Один доживаю.
АНТОН. Тогда пусти погреться, кости продрогли.
ХОЗЯИН. Прошу, коли незваный. Заходите.
Антон и Зося, понурившись, входят в избу, словно в склеп.
ХОЗЯИН. Далеко ли путь держите?
ЗОСЯ. Неблизкий… Ногу вот стерла в кровь, идти сил нет…
ХОЗЯИН. Ох, недобро это в дороге. Ехать надо, коли путь далек.
АНТОН. Мы люди пешие.
ХОЗЯИН. Садись, дочка, отдохни. Кости перемнутся.
АНТОН. Садись, Зося, разувайся.
Зося опускается на лавку, ставит рядом узелок, снимает сапог, обнажая покрасневшую ступню.
АНТОН: Хозяин, а до Скиделя далеко еще?
ХОЗЯИН. Пешком – верст не оберешься…
АНТОН. А если не пешком?
ХОЗЯИН. Коли на доброй подводе, часа за два можно обернуться… А вы сами-то откуда будете?
АНТОН. Откуда, откуда… Сначала накорми, а потом и спрашивай.
ХОЗЯИН. Накорми… Больно вас тут таких ходит. Всех не накормишь, не напасешься.
АНТОН. И кто ж тебя беспокоит? Немцы, али партизаны?
ХОЗЯИН. Как сказать… Коли так, а коли этак… Всяк норовит кусок урвать.
Антон, словно волк, обнюхивает избу, натыкается на котелок с картошкой, прикрытый тряпкой.
АНТОН. От своих прячешь, значит?
ХОЗЯИН. Что смотришь? Нашел – ешь, коли голодный.
АНТОН. Спасибо за гостеприимство. Грех нынче от еды отказываться. (Жадно ест.) Ишь ты, как окопался здесь, среди сосен да берез…
ХОЗЯИН. Ты бы, парень, свои зубы там, на фронте показывал. Окопался он… Что тебе, парень, про меня известно? (Наливает Зосе молоко, подает.) Пей, дочка. Во мне еще с той, проклятой войны, осколок сидит. А в эту годину сыновья мои головы сложили там, на поле брани… Сначала старшенький, Иван, аккурат в начале войны… Потом и Павел… Жена как узнала – не плакала даже… Молчала все… Потом слегла и померла… Похоронил ее недавно… Один вот теперь маюсь…
АНТОН. Не серчай, хозяин. Скоро войне конец придет. Сталинград взяли, слыхал?
ХОЗЯИН. Откуда ж мне знать… Давно я от мира отрезался.
АНТОН. Ладно, хозяин, обогрелись и пора нам в путь-дорожку.
ХОЗЯИН. Погодите… Я сейчас…
Хозяин, шаркая, выходит в сени. Антон настораживается, словно зверь, почуявший неладное. Хозяин возвращается, неся завернутый в тряпицу хлеб.
ХОЗЯИН. Вот, возьмите в дорогу. И не серчайте на меня, коли что не так. Надоела мне эта жизнь, да и война тоже… А вам жить да жить…
АНТОН. Спасибо. Нам пригодится. Потопали, Зося.
Пауза. Зося смотрит на хозяина, словно прощаясь.
ЗОСЯ. Ты один иди… Я пока здесь останусь.
АНТОН. Это как это – останусь?
ЗОСЯ. Я с тобой никуда не пойду.
АНТОН. Это почему еще?
ЗОСЯ. Ты знаешь, почему.
Пауза, наэлектризованная невысказанными словами.
АНТОН. Во дает, женка! Идти не хочет! Понравилось ей у тебя, хозяин.
ХОЗЯИН. Ты, доченька, слушайся своего мужа.
ЗОСЯ. Он никогда не был моим мужем.
АНТОН. Ну, что возьмешь с бабы… Я ей уже не муж! Ладно, доведи меня до околицы, и иди, куда хочешь.
ЗОСЯ. Нет.
АНТОН. Я не знаю, с какой стороны в Скидель-то войти…
ЗОСЯ. Дорога приведет.
Пауза, полная горечи и отчаяния.
АНТОН. По-хорошему не хочешь? Ладно… Хозяин, принеси веревку!
ХОЗЯИН. Что?
АНТОН. Веревку принеси! Живо!
Хозяин, прихрамывая, бредет в сени. Зося напряженно следит за Антоном. Хозяин возвращается, бросает веревку к ногам Антона.
ХОЗЯИН. Тебе надо – ты и вяжи.
Антон, скрежеща зубами, поднимает веревку, пытается связать Зосю. Она отбивается, как раненый зверь. Антон бьет ее по лицу, не жалея силы. Зося сдавленно кричит и падает на пол. Антон, злобно матерясь, вяжет ее.
АНТОН. А ты чего стоишь, глаза вылупил? Давай, иди лошадь запрягай! Живо! Не на себе же я ее в Скидель потащу!
ХОЗЯИН. Лошади нет… Забрали…
АНТОН. Кто забрал?
ХОЗЯИН. Люди из леса пришли и забрали…
АНТОН. Врешь! Сено есть, сам видел, а лошади нет? Спрятал, наверное, в сарае… А ну, пошли посмотрим! А ты сиди и без глупостей!
Антон, злобно сверкая глазами, уводит хозяина из избы. Слышен яростный лай собаки, как эхо их жестокости. Зося, обливаясь слезами, начинает развязывать веревку. Пальцы не слушаются, веревка скользит. Наконец, ей удается освободиться. Оглядываясь, она находит в избе топор. Слышны приглушенные голоса… Антон: "А ты говоришь, до Скиделя не близко… Не верю, что лошади нет… Спрятал, говоришь?" Хозяин: "Ей-богу говорю, забрали…" Зося прячется за дверью, затаив дыхание. В избу заходит Антон. Зося, собрав последние силы, пытается ударить его топором, но промахивается, лишь задевает плечо. Антон, взревев от ярости, бьет Зосю ногой в живот. Она падает, теряя сознание. Антон, как зверь, снова и снова наносит удары. Входит хозяин, застыв в ужасе.
АНТОН. Что удумала, мерзавка! Я к ней по-доброму, а она…!
ХОЗЯИН. Ты что творишь, изувер?
Хозяин, с криком бросается на Антона, но тот отталкивает его и, достав пистолет, направляет его на старика.
АНТОН. Бегом за лошадью! Где хочешь, там и бери!
ХОЗЯИН. Куда ж я побегу, старый… Ты же видишь… Сам иди.
АНТОН. Не приведешь лошадь, я хату твою спалю! Вместе с тобой!
ХОЗЯИН. Креста на тебе нет, ирод ты проклятый!
АНТОН. Крест есть, да верить некому! Давай! И без лошади не возвращайся!
Хозяин, понурившись, уходит. Зося, скуля от боли, ползет к двери, оставляя за собой кровавый след.
АНТОН. А ты куда? Ишь, прыткая какая! Теперь не вырвешься, зараза! Убить меня хотела!
ЗОСЯ. Жаль, не удалось…
АНТОН. Не удастся!
Антон, злобно усмехаясь, крепко вяжет ей кисти рук веревкой.
ЗОСЯ. Больно же…
АНТОН. Потерпишь. Больнее будет.
ЗОСЯ. Больнее, чем от тебя, мне никогда не будет…
АНТОН. В полиции больнее будет. Там быстро правду вытрясут.
ЗОСЯ. А ты что, решил меня в полицию отвести? Предать?
АНТОН. Я хотел к матери… Но ты же не хочешь.
ЗОСЯ. Опомнись, Антон! Не губи себя!
АНТОН. Опомнись? Я уже давно для себя все решил. Я же что? Война началась, в партизанский отряд пошел и воевал не хуже других, может, и лучше. Меня за смелость командир в должности повысил. Я же из рядовых партизан командиром отделения подрывников стал! Сколько я людей водил на эту железку! Сам лично сколько эшелонов пустил под откос! А когда командира убили и на его место прислали оттуда, карьериста, все пошло к чертовой матери. Наш-то бывший командир и повоевать мог, и людей зря в пекло не бросал. Дорожил каждым. А этот! Ему только приказы отдавать! А какой ценой они будут выполняться, плевать! Сколько людей за это время погибло, только в одном Скиделе! И тебя, дуру, на смерть послали! Ему – слава, награды, звания, а нам – кол со звездой в землю, в лучшем случае! Вот я и подумал, для кого я стараюсь, на рожон лезу? Хватит, остановись, Антон! Пора сходить с этой партизанской тропы. Ведь живут же другие люди без борьбы! И никто в них пальцем не тычет!
Антон, внезапно смягчившись, подходит к Зосе и обнимает ее, как будто ища спасения.
АНТОН. Зачем ты так со мной, Зосенька?
ЗОСЯ. А ты?
АНТОН. Я это делаю, чтобы помочь тебе… Ты же сама говорила, что ты еще и не жила… Но для этого ты должна помочь мне.
ЗОСЯ. Покрывать тебя не стану! Не надейся!
АНТОН. Не надо… Ты только потерпи до Скиделя… (Гладит ее рукой по голове, словно успокаивая ребенка.) А там… если будешь умницей, все расскажешь. Пароли, явки… Тогда, может, живой останешься… А нет, сама знаешь, что они с тобой сделают перед тем, как повесить.
ЗОСЯ. (Отшатнулась от Антона, в глазах – ужас и презрение.) Так значит, я тебе нужна была только как заложница! Как живой щит! Вот это любовь! Какая же я дура! Не дошла до Скиделя, провалила задание, потому что доверилась тебе! Провалялась с тобой всю ночь! Я же преступница! Мало меня за это убить!
АНТОН. На войне один закон: уцелеть или погибнуть.
Антон, отвернувшись от Зоси, бросается на лавку и закрывает лицо руками.
АНТОН. Я хочу жить… Просто жить…
Пауза, полная напряжения и безысходности. Слышен яростный лай собаки, приближающийся к избе. Вдруг дверь распахивается и в избу вваливается человек в помятой шинели, за ним – другой, с винтовкой наперевес. Появляется и хозяин, испуганно жмущийся к стене.
ПАРТИЗАН 1. (Направляет оружие на Антона.) А ну, руки поднял! Вот так! Пашка, обыскать!
Пашка, злобно усмехаясь, начинает обыскивать Антона. Находит наган и, не говоря ни слова, кладет его себе в карман.
АНТОН. Ребята, да вы что? Своего не признали? Я же из отряда "Суворовского"!
ПАРТИЗАН 1. Это мы посмотрим еще, какой ты свой, японский городовой! А она? Кто она такая?
АНТОН. Она тоже из нашего отряда. На задании вместе были.
ПАРТИЗАН 2. А почему связана?
АНТОН. Видите ли, мы были на задании, ну и она решила переметнуться к немцам. Передумала воевать.
ЗОСЯ. Врет он! Не верьте ему!
ПАРТИЗАН 2. Постой… Я ее знаю. Она в самом деле из Суворовского. Зосей зовут?
ЗОСЯ. Это он решил переметнуться к немцам! Вон, пусть хозяин скажет!
ХОЗЯИН. Я слышал, что он собирался в Скидель идти… А она вот не хотела… Почему – не знаю…
ПАРТИЗАН 1. Развяжи ее, Пашка!
Пашка, с неохотой, развязывает веревку, освобождая Зосю.
ПАРТИЗАН 2. А того связать! Руки назад!
АНТОН. Да вы что, ребята? Я свой! Опомнитесь!
ПАРТИЗАН 2. Руки назад! Живо!
АНТОН. Может, у меня с ней особые счеты… Полюбовные…
Партизан, не обращая внимания на его протесты, грубо связывает руки Антону за спиной.
ПАРТИЗАН 1. Японский городовой! Ты не темни нам тут про любовь! А ну, на выход! И ты тоже… (Указывая на Зосю.) Живо!
ХОЗЯИН. Про Сталинград слыхали чего? Говорят, немцы взяли…
ПАРТИЗАН 1. Поперли наши немцев из Сталинграда! Дали фрицам по зубам!
АНТОН. Точно?
ПАРТИЗАН 2. Точно! Дали твоим фрицам по зубам! (С презрением глядя на Антона.) Давай, на выход!
Партизан подбирает узелок, лежащий у порога.
ПАРТИЗАН 2: Твое хозяйство?
ЗОСЯ: Да.
Партизан, с подозрением ощупав узелок, бросает его Зосе.
ПАРТИЗАН 2: На выход марш!
Зося, пошатываясь, выходит за Антоном из избы.
ПАРТИЗАН 1. А ты, папаша, приготовь картошки, сала, хлеба… Завтра наши придут. В лесу жрать нечего… Если есть самогон…
ХОЗЯИН. Ничего уже не осталось, ей-богу! Все забрали… И те, и эти…
ПАРТИЗАН 1. А ты насобирай, папаша. Те, не знаю, как с тобой рассчитываются… От нас расписку получишь. Бывай!
Партизаны уходят, уводя с собой Антона и Зосю в неизвестность. Хозяин, обреченно вздохнув, садится на лавку, словно в ожидании неминуемой смерти.
Затемнение.
СЦЕНА 9.
Лес. Сырая земля под ногами, тяжелый запах прелой листвы. Партизаны останавливаются у поваленного дерева, словно у алтаря забытых богов.
ПАРТИЗАН 1. Привал. Дождемся наших и дальше двинем.
АНТОН. Ребята, а куда вы нас ведете?
ПАРТИЗАН 1. Куда надо! Не твоего ума дело.
ЗОСЯ. Послушайте… Тут такое дело. У меня задание.
ПАРТИЗАН 1. Какое задание? Тайну Мадридского двора, что ли, охраняешь?
ЗОСЯ. Я не могу вам сказать… Мне надо в сторону Скиделя.
ПАРТИЗАН 1. У нас тоже задание, а мы вот с вами возимся, как с писаной торбой. Война, кровь, кишки… А они тут любовь крутят, да по хуторам шарятся, мародерствуют. А теперь, видите ли, у нее задание… Да шлепнуть вас – и дело с концом!
ЗОСЯ. За что?
ПАРТИЗАН 2. Ты помолчи пока, умник нашелся.
ПАРТИЗАН 1. Дойдем до места, разберемся, а там иди, куда хошь. Хоть в Берлин, к самому Гитлеру.
ПАРТИЗАН 2. Покурить бы сейчас… Дым бы горло промочил.
ПАРТИЗАН 1. Надо было у папаши табачок стянуть.
АНТОН. Сталинград, значит, отстояли?
ПАРТИЗАН 2. А ты, я смотрю, другого исхода ждал? (Подходит к первому партизану, отводит его в сторону.) Может, правда, шлепнуть его – и весь разговор?
ПАРТИЗАН 1. А что ж, можно. Меньше ртов – больше хлеба.
Антон падает в ноги партизанам, цепляясь за грязные сапоги.
АНТОН. За что? Я партизан, я с немцами с весны воевал… Не имеете права!
ПАРТИЗАН 1. Имеем. Ты же к немцам хотел драпа дать.
АНТОН. Она сказала по злобе. Пусть она подтвердит! (Зося молчит, отвернувшись.) Зося, скажи им! Я же не враг! Мало ли что между нами случилось…
ПАРТИЗАН 2. Она уже там все сказала. К немцам решил драпать? Значит, враг.
АНТОН. Это ошибка! Клевета!
ПАРТИЗАН 2. А ведь ты говорил, будто она тоже хотела к немцам перебежать? Как тебя понимать? Врешь, как дышишь.
АНТОН. Я ошибался! Сгоряча!
ПАРТИЗАН 1. А если бы мы ее шлепнули? Тоже бы сказал, что ошибся?
АНТОН. Я это со зла. С обиды. Мы с ней поругались. Ведь мы… по-любовно… Зося, скажи им! Ведь они хотят меня… убить! Что ж, предавай! Пусть убивают! За мою любовь… (Голос его срывается.)
ПАРТИЗАН 2. О как! Он уже про любовь запел! Зося, он правду говорит?
ЗОСЯ. (Не сразу, словно выдавливая слова из себя.) Он… свой.
ПАРТИЗАН 1. Так какого же черта ты нам там мозги крутила? Может, вас обоих, к чертовой матери…
ЗОСЯ. Я со зла на него… Обиделась…
АНТОН. Слышите? Развяжите меня, я докажу, что я свой…
ЗОСЯ. Развяжите его.
ПАРТИЗАН 1. Чудеса! Хозяин говорил, с топором на него бросалась, а тут – развяжите! Ну и женская логика! Пачкаться тут об него… Пашка, развяжи его. Но имей в виду, чуть что – пулю в спину. Я цацкаться не люблю.
Пашка, ворча, развязывает веревку.
АНТОН. Вот это хорошо, братцы! А то… Отдали бы оружие.
ПАРТИЗАН 2. А шиш не хочешь?
ПАРТИЗАН 1. Вот придем, разберутся, тогда и получишь. Вон, кажись, наши идут.
Раздается автоматная очередь. Лай собак, злобный и близкий.
ПАРТИЗАН 2. Полиция, что ли? Японский городовой…
ПАРТИЗАН 1. Облава! Всем в лес!
Партизаны кидаются в одну сторону, а Антон, схватив Зосю за руку, бросился в другую. Стрельба, крики.
Затемнение.
СЦЕНА 10.
Зося лежит на земле, неподвижно. Антон распахивает кожух, вытаскивает из-под свитера подол нательной сорочки. Отрывает от нее неширокую полоску, испачканную кровью. Рядом с ним лежит винтовка, еще дымящаяся после стрельбы.
АНТОН. Кажись, отстали бобики. Это хорошо, что мы в канаву кинулись, а то бы хана. Тебе повезло, пуля слегка задела голову. (Перевязывает ранку на голове.) А взяла бы на какой-нибудь сантиметр глубже, и перевязка уже не понадобилась бы. Главное – ноги целы.
ЗОСЯ. Откуда у тебя винтовка?
АНТОН. Пашку убило, я и прихватил. Не повезло им. Зачем нужно было в бой ввязываться? Вон их сколько было – и полицаи, и жандармы. У всех автоматы. Как идти можешь?
Зося делает попытку подняться, но падает снова на землю, застонав. Антон помогает ей подняться, поддерживая за локоть.
ЗОСЯ. Я сама.
Антон подает ей узелок, собранный наспех.
ЗОСЯ: А ты, я вижу, спешишь?
АНТОН. Спешу, конечно. Погулял – хватит. Пора и честь знать. В отряд надо. Воевать.
ЗОСЯ. Значит, передумал идти к дружку своему?
АНТОН. Ты же слышала: заминка в войне получилась. Немцев от Сталинграда погнали… Вроде как, наши побеждают.
ЗОСЯ: А тебе-то что от этого?
АНТОН. Слушай, Зося, ты это… не говори никому, что я хотел с тобой… А еще лучше будет, если напишешь записку командиру… Ну, что я… помогал тебе и прочее… Что я герой.
ЗОСЯ. Ты что, меня уже хоронишь?
АНТОН. Я не хороню. Но ведь ты же остаешься… У тебя задание, а мне топать в отряд.
ЗОСЯ. Уж как-нибудь и я доберусь в отряд.
АНТОН. Но пока ты вернешься, меня могут шлепнуть. Припомнят все.
ЗОСЯ. О чем же ты раньше думал?
АНТОН. Допустим, я ошибся. Признаю. Но не ошибается тот, кто ничего не делает. Так что, ты напиши записку… У меня бумага есть.И карандаш найдется… Запасливый я
ЗОСЯ. Запасливый… во всех смыслах.
Зося пристально смотрит на Антона, в ее взгляде – смесь презрения и усталости.
ЗОСЯ. Мне идти надо…
АНТОН. А как же я?
Зося молча встает и отходит от Антона, не говоря ни слова. Он смотрел ей вслед, с какой-то обреченной надеждой.
АНТОН. Зося…
Зося не оглядывается и продолжает двигаться вперед, все дальше и дальше, растворяясь в сумраке леса.
АНТОН. Зося…
Антон, с отчаянием скидывает винтовку с плеча и направляет ее на Зосю, целясь в спину. Она уходит вдаль, становясь все меньше и беззащитнее. Раздается выстрел, эхом прокатывающийся по лесу. Антон медленно опускает винтовку, и она бессильно падает в траву.
АНТОН. Леснуло твое задание. (Пауза, полная горечи и безысходности.) И мое тоже…
Затемнение.
Раздается шум ветра, завывающего в ветвях деревьев. Свет прожектора, пронзительный и безжалостный, выхватывает из темноты лица: командира отряда, комиссара, Степаниды – матери Зоси, суровых партизан. От всех, в стороне, стоит Антон, съежившись под тяжестью вины.
Звучит призрачный голос Зоси, словно доносящийся из другого мира: "Мамочка… Моя милая… Я не умру. Я буду жить долго, и мы с тобой не расстанемся никогда!"
В свет прожектора снова попадает Зося, юная и прекрасная, словно видение. Она медленно уходит вдаль, в светлую даль, унося с собой надежду. Звучит мужской голос, хриплый и шепчущий, как будто из-за кулис: "Иди только лесом. На дорогу не сворачивай. На переправе свой человек. Скажешь пароль. Он тебя переправит на ту сторону… В город должна придти ночью…" Голос стихает, оставляя после себя лишь тишину и эхо пережитых дней.
Затемнение.