Зелёный трепет. Миниатюры апреля

— Ваш... он... умер... — мама расплакалась, отвернулась, убежала.  Близнецы Ира и Даня переглянулись. Старшая сестра рассказывала им, каким был папа до инсульта: другой человек! Дети слушали и не верили. Все десять лет их жизни папа был болен и жил вдали от них, в Москве. Он навещал их несколько раз в год: дарил деньги, говорил с усилием и передвигался в инвалидном кресле. Они видели, как в эти приезды папа либо ездил на машине с мамой, либо сидел в своей комнате, пил и курил, пока мама его ругала и жаловалась.  

Теперь он умер, и у Дани возникло странное, непривычное чувство пустоты. Будто части его просто не стало. Он никогда не задумывался об этой части, принимал её за данность. А теперь на её месте — холодный и липкий туман, промозглый, леденящий изнутри. Он мешал и словам, и делам, опутывал мысли, сбивал движения, застилал глаза и удавкой сдавливал горло.  

Чёрный лакированный динозавр занимал половину гостиной. Мама настояла, чтобы это был именно рояль. «У всех знаменитостей такой в гостиных стоит!» Порой Даню сюда гнали криками, истериками и жалобами, что только из-за него мама заболеет. Иногда — угрозами и обещаниями вечной нищеты и забвения. Сейчас он подошёл сам. Поздоровался, как со старым знакомым — единственным, кто никогда не бросит и не предаст. Единственным, с кем можно быть искренним.  

Он погладил лакированную крышку, отправив одиночные пылинки вальсировать в солнечном свете. Плавно, беззвучно поднял её и провёл пальцами по ровному ряду клавиш. Сердце ухнуло над ми бемоль. Пусть так. Вдохнул, выпрямил спину, расправил локти, заговорил.  

Музыка пронзила густой воздух квартиры, разрывая промозглый туман на десятки испуганных облачков. Звуки отражались от стен, кружа между полками с фотографиями и подвесками хрустальной лампы. Даня рассказывал роялю то, что не мог выразить словами, а рояль принимал, отвечал, обнимал его нежным движением педалей, ласковым сопротивлением клавиш и трепетом, который пробивался через закрытую крышку и откликался в самом низу живота. Рояль понимал его и, словно сам вёл его руки, подсказывая, какие именно чувства пора выпустить в полёт.

Звуки сплетались в диковинную вязь — согревающую душу, исцеляющую, заполняющую пустоты. Они ломали ледяные оковы, прокладывая путь потокам свежей воды, которая напои;т почву и даст силы новым всходам. Струны рояля дрожали от нетерпения, жаждая действия, песни жизни. Пальцы порхали, тело покачивалось в такт поглотившей его мелодии. Боль, холод и пустота превращались в тёплый огонёк родового костра — уютный уголок на задворках памяти, где всегда будет Дом.  

* Зелёный трепет — состояние за миг до буйного роста, пробуждения природы, дрожь нетерпения расти, развиваться, плодоносить, познавать.