Любовь это желание добра

    «Любовь — это желание добра
                другому».
                Л. Н. Толстой



Действующие лица:

1.  Анна: Философски настроенная, склонна к рефлексии, верит в духовную составляющую любви. Работает в библиотеке.
2.  Максим: Прагматик, слегка циничный, верит в биологию и психологию. IT-специалист.
3.  София: Эмпатичная, ищет баланс, верит в реальные проявления чувств. Врач. (Эмпатичная женщина — это личность, для которой чужие переживания становятся частью ее собственной жизни)

Сцена: Уютная кофейня, дождь за окном. Трое друзей за столиком.
(Диалог начинается после обсуждения новостей)

София: (Вздыхает, глядя в окно на мокрых прохожих) Знаете, после такого дня особенно остро чувствуешь, как важно, чтобы тебя кто-то просто обнял. Такая простая вещь – тепло другого человека.

Максим: (Пожимает плечами, отпивая кофе) Ну, объятия – это базовая биологическая потребность в безопасности, выброс окситоцина. Ничего мистического. Любовь, по сути, сложный коктейль гормонов и социальных договоренностей. Выживание вида, воспитание потомства – вот ее корни.

Анна: (Качая головой) Максим, ты всегда сводишь возвышенное к химии. Но разве не интереснее посмотреть глубже? Мне недавно попалась мысль, что любовь – это, прежде всего, желание добра другому. Не обладания, не получения чего-то для себя, а именно желания блага тому, кого любишь.

Максим: Желание добра? Звучит красиво, Анна, но… абстрактно. Что это за «добро»? И как отличить его от банального желания быть хорошим в глазах другого или даже манипуляции? «Я тебе добра желаю, поэтому слушайся меня!» Знакомо?

София: Ой, Максим, ты сразу в крайности. Анна, я понимаю, о чем ты. Но как это желание добра работает на практике? Вот, например, я как врач. Я действительно желаю добра своим пациентам – здоровья. Но люблю ли я их? Конечно, нет, в личном смысле. Это скорее профессиональный долг и сострадание.

Анна: Совершенно верно, София! Ты подметила важное. Желание добра другому – это основа, фундамент. Но в любви (я сейчас о глубокой личной любви – дружеской, романтической, родительской) это желание становится центральным, безусловным и активным. Это не абстракция, Максим.

Максим: Хорошо, допустим. Приведи пример, где это «желание добра» явно отделено от всего остального – от страсти, привычки, выгоды, инстинктов.

Анна: Легко. Представь родителя взрослого ребенка. Ребенок выбрал путь, который родителю кажется ошибочным, трудным, даже опасным (скажем, уехал волонтером в зону конфликта). Родитель может быть в ужасе, может не понимать, может страдать. Но если он любит по-настоящему, его главное чувство – это не гнев или желание вернуть «свою собственность» для своего спокойствия. Его главное чувство – это желание, чтобы там, далеко, его ребенку было хорошо, чтобы он был цел, чтобы он нашел свое счастье, даже если это счастье выглядит странно для родителя. Даже если родитель плачет от страха, его любовь выражается в этом глубинном желании блага для другого, вопреки собственному страху и непониманию.

София: (Задумчиво) Да… Это сильный пример. Я вспоминаю своих пациентов-стариков. Иногда их супруг или супруга, уже сами еле ходящие, носят передачи, сидят у кровати, хотя это адский труд. И часто не потому, что «так надо» или ждут благодарности. А потому что им больно от мысли, что их близкому плохо, больно, одиноко. И они делают все, что в их силах, чтобы это «плохо» хоть немного уменьшить. Чтобы было лучше. Это и есть действие из желания добра.

Максим: (Чуть смягчившись) Ладно, с родителями и стариками сложно спорить. Но возьмем романтику. Влюбленность – это же сплошной эгоизм! Хочу быть рядом, хочу внимания, хочу, чтобы меня любили, восхищались мной. Где тут «желание добра другому»? Тут сплошное «желание добра себе»!

Анна: Влюбленность – это часто страсть, увлечение. Она может быть очень эгоцентричной, согласна. Но настоящая, зрелая любовь? Она вырастает из этого желания добра. Ты видишь, что твоему партнеру на самом деле нужно для его блага, его роста, его счастья. И иногда это значит – дать ему пространство, даже если тебе некомфортно. Поддержать его риск, даже если ты боишься. Поставить его потребность выше своей сиюминутной прихоти. Потому что его счастье становится частью твоего собственного счастья.

София: Или просто замечать мелочи. Знаешь, что его огорчает, что радует, что вдохновляет. И делать что-то, чтобы огорчений было меньше, а радости – больше. Не потому что тебе за это что-то будет, а потому что ты видишь, как он светится от счастья, и это светит и тебя. Его благо становится твоим внутренним стремлением.

Максим: (Помолчав) Вы говорите о какой-то идеальной любви. А реальность? Ревность, обиды, ссоры, разводы... Где там это возвышенное желание добра?

Анна: А реальность в том, Максим, что любовь – это не статичное состояние, а постоянный выбор и труд. Да, мы эгоистичны, да, мы ошибаемся, да, нам больно. Но в основе, в самой сердцевине настоящей любви, лежит этот вектор – к благу другого.
София: И еще… «желание добра» – это не значит потакать во всем или решать за другого его проблемы. Иногда самое большое добро – это сказать трудную правду, остановить от ошибки, даже если это вызовет гнев. Но опять же – мотивом должно быть его истинное благо, а не твое желание контролировать или самоутвердиться.

Максим: (Глядя в свою пустую чашку) Хм. Вы усложняете. По-вашему, если я желаю добра бездомной кошке, подкармливаю ее – это уже любовь?

Анна: (Улыбаясь) Это проявление любви, безусловно! Милосердие, сострадание – они растут из того же корня: признание ценности другого существа и желание его блага. Пусть даже маленького – накормить, согреть. Это начало. А в близких отношениях это желание становится глубже, объемнее, оно вплетено во всю ткань жизни.

София: И оно делает нас… лучше. Потому что сосредоточившись на благе другого человека, мы часто преодолеваем свои мелкие трудности. эгоизм. Учимся видеть мир шире.

Максим: (Встает) Ладно, философы. Аргументы весомые, не спорю. Но мой кофеин закончился, а дождь вроде стихает. Пора по делам. Однако тема... (кивает Анне) ...действительно интересная. Заставляет задуматься. Пойду, может, своей старушке-соседке продукты занесу. Мало ли, вдруг и во мне это ваше желание добра шевельнется. (Уходит, улыбаясь).

София: (Смотрит ему вслед) Шевельнется. Оно в нем есть, просто он прячет за цинизмом.

Анна: (Поднимая свою чашку) В каждом есть. Любить – значит видеть другого. И желать ему света. Даже когда трудно. Даже когда непонятно. Даже когда он этого не заслуживает в нашем понимании. Вот в этом, мне кажется, и есть тайна и сила.

(Они сидят молча, наблюдая, как последние капли дождя стекают по стеклу. Тишина кофейни наполняется тихим гулом и смыслом только что прозвучавших слов).
---
Этот диалог показывает, как одна глубокая идея может быть исследована с разных углов, вызывая размышления и даже, возможно, маленькие изменения в действиях персонажей (как у Максима в конце).