Яблоки на снегу

               

    Софья Михайловна успокоилась только, когда вошла в вагон.               
    - Далеко, бабулечка? – ласково поинтересовался сидевший в купе молодой военный.
    - В Москву. Правнучка замуж выходит. Не смогла отказать, - сказала так,
будто оправдывалась: в её-то возрасте – в такое далёкое путешествие…
    Сидевшая рядом с курсантом девушка помогла ей застелить постель, сходила за чаем. «А ещё говорят: плохая у нас молодежь», - подумала я, всё больше проникаясь симпатией к своим попутчикам. И от этого как-то светлее и радостнее стало на душе.
    Лишь только мы улеглись, Коля и Нина (так звали эту пару) с азартом принялись разгадывать кроссворды, о чём-то тихонько ворковали. А когда выходили в тамбур, кавалер даже что-то напевал сияющей от счастья девушке.
    Ах, молодость! Как же прекрасны и незабываемы эти мгновения, которые проносятся с какой-то космической скоростью…
   
   Заснуть никак не удавалось, хотя за день так намаялась, что буквально валилась с ног. Но ничего не получалось, как и у моей соседки. Софья Михайловна всё вздыхала, переворачиваясь с боку на бок.
   - Вам, может, неудобно? – снова поинтересовалась Ниночка. – Или что-нибудь нужно…
    - Спасибо, деточка, - в тон ей, ласково ответила попутчица. – Просто воспоминания нахлынули. И унесли на шестьдесят с лишним лет назад, когда я, такая же юная, как вы, села в вагон и встретила свою судьбу…
   
   ШКОЛУ Соня окончила с отличием. Мечтала стать учительницей. Представляла, как войдёт в класс и скажет… Что именно, она пока не знала. Но так хотелось скорее поехать учиться дальше!
   Однако боялась даже намекнуть об этом родителям. В семье ещё пятеро ребятишек – мал-мала меньше. Хозяйство большое. Маме трудно управляться одной. А она, вон какая помощница выросла! Крепкая, смышлёная, за что ни возьмётся – всё горит в руках. На неё только и надежда у мамы…
   
    Соня уже, было, смирилась со своей участью, когда в гости вдруг приехала сестра матери, жившая в Москве. Погостив пару деньков, тётя Катя всё-таки уговорила маму отпустить дочь в столицу.
    - Вы же видите, какая она у вас умница! Ей обязательно нужно получить образование. Ну, чего она добьётся в селе?!
    Мать согласилась с трудом:
    - Мне-то, как управляться одной? Михаил с утра до ночи в поле…
    - Пусть едет, - сказал своё слово отец. – Сами неучи, так хоть дети, может, ума-разума наберутся.
   
    Столица напугала сельскую девчонку: такая шумная и бестолковая, как осенняя ярмарка в Ельце, куда Соня ездила иногда с родителями. Поэтому в первые дни ей так хотелось умчаться назад, где весной дурманит от насыщенного цветением садов воздуха, а по вечерам вкусно пахнет парным молоком…
   
    Привыкала с трудом. Однако занятия на двухгодичных педагогических курсах, куда она поступила, пролетели так интересно и быстро, что уже не хотелось никуда уезжать. Отличница, активистка, Соня получила направление в одно из подмосковных сёл с поэтическим названием – Опалиха. Окружённая непроходимыми лесами, деревушка радовала тишиной, резными ставнями на окнах, пением петухов по утрам и мычанием коров…
   
    А с каким почтением относились к молодой учительнице сельчане! Старики и те раскланивались, смущая молодую учительницу, привыкшую первой здороваться со взрослыми людьми. А уж, когда организовала агитбригаду, вообще стала знаменитой. С концертами ездила по фермам и полям, проводила беседы. Танцевала и пела вместе с учениками. Столько радости! К тому же уважение односельчан росло не по дням, а по часам…
   
    Первые зимние каникулы провела дома, в своей родной Покровке. Столько было разговоров с родными, встреч с учителями, одноклассниками, соседями: всем было интересно узнать, как там, в Москве?
   
    Но самая главная встреча ждала её впереди, когда возвращалась на работу. В Долгоруково в вагон подсел юный курсант. Высокий, и оттого чуть неуклюжий, но с такими ясными васильковыми глазами. Глянула – и утонула в них…
    Всю дорогу они не могли наговориться, будто встретились после долгой разлуки. Когда доехали до столицы, он вдруг спросил: «Можно я тебя до дома провожу? У меня целых шесть часов до поезда».
   
    Опалиха, словно невеста в белой фате, ослепила сверкающим на солнце инеем. Окутав деревья, он так переливался в его ярких лучах, словно бриллиантовая россыпь повисла вокруг. И Соне вдруг хотелось умчаться в эти сверкающие снежные просторы!
   
    Быстро перекусив гостинцами из дома, она предложила Виталию сходить на её любимую полянку. Там, в хороводе утонувших в сияющем снегу берёз, было особенно светло – и от белоснежных красавиц, и от ярких россыпей солнечного света. И стоило только прикоснуться к стволу, как всё пространство вокруг превращалось в сияющий фейерверк. Колкие снежинки-парашютики сыпались на влюблённых, которые носились среди этой красоты, словно малые дети. А когда устали, Виталий вдруг вытащил из кармана два краснощёких яблока.
    - Лови!
   
    Это было так неожиданно, что девушка не успела отреагировать. Яблоки раскатились по снегу…
    - Смотри, Виташенька, у меня, будто солнышко в руке, - обрадовалась Соня, собрав спелые плоды и вдохнув их аромат.
    - Это – ты моё солнышко! – сказал, и вдруг нежно поцеловал в щёчку. Зажмурив глаза, Соня так и застыла от счастья, прислонившись к берёзке. А он носился по поляне возле неё и кричал во всё горло:
     - Люди, я люблю её!!!
     «Люб-лю, люб-лю-ю-ю!» - вторило далёкое эхо, от чего с берёз ещё сильнее посыпались яркие блёстки...
   
    В ПИСЬМАХ, какие приходили пачками, он так и называл её – «Солнышко моё!». А она всё ходила на свою полянку, и с такой грустью смотрела на замёрзшие берёзы, где недавно собирала яблоки – свидетели её неожиданного счастья…
     Как же медленно тянулись дни! Несмотря на занятость, Соне часто казалось, что она не выдержит этой, бесконечно долгой, разлуки. Поддерживали письма – столько в них было нежности, мыслей о будущем, которое он видел только рядом с ней, так как уже не представлял своей дальнейшей жизни без внезапно нахлынувшей и затмившей всё первой любви.
   
    Встретиться они должны были в конце июня. Но 22-го грянула война!
И сразу померк для неё белый свет, пустым и безрадостным стало само существование…
    Виталий появился, когда она уже перестала ждать.
    - У меня всего три часа. Еду на фронт…
    Они не успели наглядеться, наговориться, надышаться одним воздухом. Соня провожала его до Москвы. Не в силах оторваться от любимой, Виталий уже на ходу вскочил в вагон:
    - Я вернусь! Обязательно вернусь. Ты только жди…
   
    Соня ждала всю жизнь. Ждала и тогда, когда перестали приходить письма, и потом, когда его мать, получив похоронку, сообщила об этом любимой девушке сына.
    Его сын (Виталик – в честь папы) родился через полтора месяца после гибели отца…
    СОФЬЯ МИХАЙЛОВНА не любит вспоминать о войне, которая отняла у неё надежды, украла лучшие годы юности. Замуж она так и не вышла, хоть нелегко было одной воспитывать ребёнка. Не хотела, чтобы Виталик называл папой чужого дядю: «У него есть один отец, геройски погибший за Родину!».
   
    Мать не зря вкладывала в сына душу. Он стал учёным, заведует кафедрой в одном из липецких вузов. Оба его сына также окончили аспирантуру, и нашли себя в любимом деле, только в столице.
     Дочь старшего внука, студентка Алёна, и уговорила бабулю приехать на свадьбу:
     - Без твоего благословения – замуж не пойду!
   
     В Москве Софью Михайловну встречал прилетевший из Липецка сын с внучкой и её женихом.
     «Красивая пара!», - подумала Софья Михайловна, и украдкой смахнула слезу.
     - Что случилось? Ты чем-то расстроена?! – забеспокоился сын.
     - Что ты, что ты, Виташенька! – замахала она руками. – Это я от счастья: любят они друг друга. А наш род и пошёл от любви…