Три дня тьмы

*Дорога в Дамаск. Полдень.*

Савл ехал во главе отряда, и в груди его горел праведный гнев. В седельных сумках лежали письма от первосвященника — официальное разрешение арестовывать последователей "Назарянина" где бы они ни скрывались.

*Еретики*, думал он, подстёгивая коня. *Богохульники, которые осмеливаются называть распятого разбойника Мессией.*

Три года прошло с тех пор, как этого Иисуса казнили. Савл тогда стоял рядом, когда побивали камнями Стефана — первого из Его последователей. Видел, как умирал юноша, и слышал его последние слова: "Господи! не вмени им греха сего."

*Безумие*, решил тогда Савл. *Молиться за своих убийц — это не святость, а помешательство.*

Но секта росла. Как сорная трава после дождя. В Иерусалиме, в Самарии, теперь вот до Дамаска добралась. Простые люди — рыбаки, ремесленники, даже женщины — вдруг заявляли, что их Учитель воскрес из мёртвых.

*Воскрес!* Савл знал Писание лучше любого из них. Знал, что воскресение мёртвых будет только в конце времён. А эти невежды утверждали, что их Равви уже воскрес и что они Его видели.

*Обман. Самовнушение. Или хуже — сознательная ложь, чтобы прославиться.*

Но что-то беспокоило Савла. Лица этих людей. Глаза Стефана, когда его побивали камнями. Он светился какой-то неземной радостью, как будто видел то, что скрыто от других.

*Фанатизм*, успокаивал себя Савл. *Религиозное помешательство. Ничего больше.*

Солнце стояло в зените. Дорога была пыльной и долгой, но Савл торопился. В Дамаске его ждали — там была большая община последователей Назарянина. Нужно было схватить их всех, пока не разбежались.

*Ради Бога*, убеждал он себя. *Ради чистоты веры. Ради того, чтобы народ Израиля не сбился с пути истинного.*

И вдруг...

Свет.

Не солнечный — гораздо ярче. Ослепительный, как молния, но не исчезающий. Он хлынул с неба, окутал Савла, проник в каждую клетку его тела.

Конь встал на дыбы. Савл упал на землю, зажмурив глаза. Но свет проникал даже сквозь веки. Свет, от которого нельзя было укрыться.

И в этом свете — Голос.

*"Савл! Савл! Что ты гонишь Меня?"*

Сердце остановилось. Этот голос... он был знаком. Савл слышал его когда-то, мельком, когда Иисус учил в храме. Тот же тембр, та же интонация.

*Но это невозможно. Он мёртв. Я сам видел место казни.*

— Кто Ты, Господи? — прошептал Савл, и собственный голос показался ему чужим.

*"Я Иисус, Которого ты гонишь."*

Мир рухнул.

Все убеждения, вся система ценностей, вся жизнь — всё рассыпалось в прах в одно мгновение.

*Он жив. Иисус жив. Значит... значит, Он действительно...*

— Господи! Что повелишь мне делать?

*"Встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать."*

Свет исчез. Савл открыл глаза — и не увидел ничего. Только тьма. Полная, абсолютная тьма.

*Я слеп.*

Руки дрожали, когда он ощупывал своё лицо. Глаза были на месте, но не видели ничего. Как будто тот свет выжег сетчатку, выжег способность видеть обычный мир.

— Господин! — кричали спутники, помогая ему встать. — Что с вами? Мы слышали голос, но никого не видели!

*Они слышали голос...* Значит, это было не видение, не галлюцинация. Это было реально.

*Иисус жив. И Он говорил со мной.*

---

*Дамаск. Дом Иуды на Прямой улице.*

Три дня Савл сидел в тёмной комнате и не ел, не пил. Спутники привели его в город, как слепого щенка, и он не сопротивлялся. Письма от первосвященника лежали нераспечатанными — какой смысл арестовывать людей, которые оказались правы?

*Три дня.*

В Писании было особое значение у числа три. Ной в ковчеге, Иона во чреве кита, и теперь... Иисус в гробу. Три дня между смертью и воскресением.

*А я сижу во тьме третий день и пытаюсь понять, кто я теперь.*

Всю жизнь он был уверен в своей правоте. Фарисей из фарисеев, ученик Гамалиила, ревнитель отеческих преданий. Он служил Богу, как умел — истребляя ересь.

*А на самом деле воевал против Самого Бога.*

Это было страшнее слепоты. Понимание того, что всё, во что он верил, всё, ради чего жил — было ложью. Или не ложью, а... неполнотой.

*Закон Моисеев священен*, думал он. *Но он был только приготовлением. Учителем, ведущим ко Христу. А я принял учителя за конечную цель.*

В темноте перед ним проходили лица. Стефан, которого побивали камнями. Та женщина, которую вытащили из дома среди ночи. Тот старик, который плакал, когда его вели на допрос.

*Сколько невинных я погубил? Сколько искренне верующих людей?*

Совесть жгла хуже огня. Как можно было так ошибиться? Как можно было принять добро за зло, свет за тьму?

*"Что ты гонишь Меня?"*

Эти слова не выходили из головы. Иисус не сказал: "Что ты гонишь Моих учеников?" Он сказал: "Что ты гонишь Меня?"

*Значит, Он отождествляет Себя с ними. Кто прикасается к Его последователям — прикасается к Нему Самому.*

Савл вспомнил слова, которые когда-то слышал из уст Иисуса: "Что вы делаете одному из малых сих, то делаете Мне."

*Я гнал Христа. Я, который думал служить Богу, воевал против Сына Божия.*

Ужас этого понимания был так велик, что хотелось кричать. Но кричать было некому. Спутники ушли по своим делам. Хозяин дома заходил изредка, предлагал еду, но Савл отказывался.

*Как можно есть, когда вся жизнь оказалась ошибкой?*

---

*Третий день.*

Савл молился. Не так, как раньше — привычными словами псалмов. Просто говорил с Тем, Кто три дня назад остановил его на дороге.

*Господи, что Ты хочешь от меня? Я всю жизнь воевал против Тебя, думая, что служу Тебе. Я недостоин даже называться Твоим последователем. Но если есть хоть какая-то возможность искупить то зло, которое я причинил...*

И вдруг он услышал шаги. Кто-то вошёл в комнату.

— Брат Савл!

Незнакомый голос. Но в нём была такая теплота, что сердце дрогнуло.

— Господь Иисус, явившийся тебе на пути, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа.

Чьи-то руки легли на его голову. Тёплые, добрые руки.

И мгновенно — свет.

Не тот ослепляющий свет, который сбил его с коня. Мягкий, естественный свет утра, проникающий в окно. Савл открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо — доброе, морщинистое, с седой бородой.

— Анания, — представился человек. — Ученик Господа нашего Иисуса Христа.

*Ученик.* Тот самый, кого Савл приехал арестовывать. И вместо мести, вместо страха — заботливые руки и слова любви.

— Брат Савл, — повторил Анания, и в этом обращении было прощение всех грехов.

*Брат.* Он назвал его братом. Гонителя — братом.

Савл встал, пошатываясь. Три дня без еды давали о себе знать. Но главное — он видел. И мир был другим.

Не изменилась мебель в комнате, не изменились стены. Изменился он сам. Глаза, которые три дня назад смотрели на последователей Христа с ненавистью, теперь видели в них братьев.

— Что мне делать? — спросил он.

— Крещение, — просто сказал Анания. — А потом Господь покажет твой путь.

---

*Несколько часов спустя.*

Савл стоял по пояс в воде и слушал слова Анании:

— Крещается раб Божий Савл во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Вода сомкнулась над головой. На мгновение — полная тишина, как в материнской утробе. А потом — новое рождение.

Он вынырнул уже другим человеком. Не Савлом-гонителем, а... кем? Пока не знал. Но чувствовал: впереди новая жизнь. Долгая, трудная, полная испытаний.

*Но уже не в одиночестве. Теперь у меня есть Господь. И братья.*

Анания обнял его, как родного.

— Добро пожаловать в семью, брат.

И Савл заплакал. Впервые за много лет — не от горя, а от радости.

*Три дня тьмы закончились. Началась новая жизнь.*

Он ещё не знал, что станет величайшим миссионером в истории. Что обойдёт полмира, проповедуя Христа. Что напишет послания, которые будут читать две тысячи лет.

Он знал только одно: тот, кто был мёртв в преступлениях, ожил. Тот, кто был врагом Божиим, стал сыном.

И всё началось со света на дороге в Дамаск.

И с голоса, который сказал: *"Савл! Что ты гонишь Меня?"*

---

*"И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел; и, встав, крестился."*
— Деяния Апостолов, 9:18