О встрече с близкими после смерти

                Почти всех волнует вопрос о посмертной участи не только собственной души, но и близких, родных, знакомых. Человеческие привязанности настолько сильны, что мысль о встрече с дорогими нам усопшими неразрывно связана с сознанием живых. В этот вопрос нужно внести ясность, руководствуясь Православным вероучением о спасении [Сотериология] и о посмертной участи души [Эсхатология]. Ответ на него позволит сформировать правильное отношение к загробной жизни. Смерть, какой мы ее воспринимаем, это прекращение биологического и физиологического процессов в организме, именуемом «человек», и ничего более. Материя родилась, отработала и истлела, вернувшись в свое исходное состояние – прах, из которого в день Страшного Суда ей снова предстоит стать телом. Человеку свойственно отождествлять личное Я, свое  мировоззрение, желание, мысли с телом, в котором он пребывает, ибо он не может отделить разум от плоти. Такое под силу только тем, кто с Божьей помощью «умер» для мира сего. Тогда для них тело – это уже труп, а душа – вечная жизнь. Но большинство на это не способно. Вся проблема заключается не столько в сознании, сколько в неверном представлении о том, что такое человек. А он существо двусоставное: тело и душа, а в некоторых учениях трехсоставное: душа, тело и дух. Причем, все эти части и едины, и не слитны одновременно.   
                Это обусловлено тем, что Бог создал человека по образу и подобию Своему, а Бог, как известно, – это Святая Троица, в Которой каждое Лицо имеет Свои личные свойства. По ипостаси Отец, Сын и Дух отличны, а по природе или по сущности – едины. Так и в нас сосуществуют вместе тело, душа и дух. Каждое из них отлично от другого, но все они вместе представляют единого человека.  Со смертью тела, душа и дух не исчезают и не прекращают своего бытия. Исход души можно уподобить сну. Когда мы спим, то продолжаем во сне жить: чувствовать, любить, страдать, переживать, общаться с близкими, обонять и тому подобное. Тело остается в кровати неподвижным, а сознание вполне комфортно живет иной жизнью, и даже испытывает те ощущения, которые в теле ему недоступны. Тоже самое происходит и в момент смерти. Душа, покидает тело в полном сознании и с пониманием происходящего. Свидетельство тому многочисленные случаи, описанные очнувшимися от летаргической смерти и вышедших из комы. Во сны люди верят, а вот в собственную смерть – ни за что! Святитель Иоанн Златоуст негодовал по этому поводу: «Каждый день перед собой покойников видите, а ведете себя так, как- будто собираетесь жить вечно!».  Таким образом, сознание, которое является неотъемлемой части души, со смертью никуда не исчезает, а следует за ней до конца: либо в геенну, либо в Царствие Небесное. Именно сознание, хранящее память прожитой жизни, усугубляет муки или усиливает блаженство.
                Одним из главных факторов, внушающих ужас смерти, является страх никогда не увидеть своих близких и родных. Он противоестественен для любящего Бога и цепной пес для души приземленной, мирской, страстной. Как только наступает мгновение смерти, душу встречают ангелы и бесы. Об этом хорошо известно из жительства святой Феодоры и ее мытарствах. Необходимо выяснить, чем сознание после смерти отличается от прижизненного. Будучи во плоти, душа находится под гнетом чувств и страстей, пребывает в узах плоти и покоряется ей. Но, после смерти ее ничто не удерживает, и она начинает независимую от чувств и страстей жизнь в звгробном мире. В отличии от тела, душа – беспола, то есть нет ни женской, ни мужской души, а значит нет у нее детей, мужей, сестер, братьев и прочих родственников. В загробном мире есть только душа, как сознание и личная память, которая хранит все, что произошло на земле: в чем был человек добродетелен и в чем порочен, что сделал хорошего и что плохого. Оправданная душа жива только благими добрым, поскольку все плохое изглажено оправдательным приговором Судьи, а осужденная – видит лишь срамное, скверное, унизительное и постыдное, ибо видение собственного стыда – неотъемлемая часть вечных мук. Поэтому святые отцы и учат, что не Бог будет судить человека после смерти, а он сам себя, увидев воочию все мерзкие, не очищенные покаянием грехи. Сами дела, мысли, поступки будут судьями грешнику, но не Бог. Мы весьма привязаны к тем, кто нам близок. Но даже, несмотря на это, далеко не каждую минуту вспоминаем о них. Наше сознание устроено так, что помимо личных отношений, есть и множество других дел и забот, на которые необходимо отвлекаться.
                Когда душа покинет тело, то столкнется с такими проблемами и заботам, с таким страхом или радостью, что мысли о родственниках ее уже волновать не будут. Грешник будет страшиться и мучаться в ожидании осуждения на адские муки, и тогда ему не до близких, а праведник – испытывать неизреченную радость и блаженство от встречи с ангелами и Христом, и тогда ему тоже будет не до родных. Как я сказал, душа не имеет пола. Это значит, что все те привязанности и чувства, которые она испытывала, будучи в мужском или женском теле, исчезнут в Горнем мире. Конечно, нельзя исключать, что, например, душа жены, встретит душу мужа в Царствии Небесном. Но эта встреча будет совершенно иной, чем в теле. Там встреча будет в радости о пребывании с Богом, а не друг с другом. За гробом нет родственников, там есть только близкие во Христе, вне зависимости от степени родства и времени исхода. Иисус об этом прямо говорит: «В воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф.22:30). Именно ангельское состояние души определяет ее отношение к некогда бывшим родственникам: они все для нее соучастники разделения радости блаженства в Царствии Небесном.    
                Но это то, что касается оправданных и спасенных. А какова же участь близких, осужденных в геенну? Здесь все намного и страшнее, и печальнее. Главный ужас ада заключается не в его муках, а в том, что каждый обреченный терпит страдания в одиночестве, не видя и не общаясь с другими. Как известно, самое страшное наказание для преступника – это не казнь, пусть и лютая, а одиночество, то есть пожизненное заключение в камере-одиночке. Редко кто не сходит с ума или не накладывает на себя руки. И, если это страшно в земной жизни, когда смерть избавляет от мучений, то что должен испытывать тот, для которого эта мука не закончится никогда: хотел бы он умереть, да не может. Поскольку в преисподней все мучаются в одиночестве, то они ни с кем из близких встретится не могут. Этим только усиливается мука и вопли безысходности, отчаяния и тоски наполняют неисповедимые глубины ада: «Там будет плач и скрежет зубов» (Мф.8:12). И если в Царствии Небесном все радуется вместе, то в преисподней каждый мучается в одиночестве. В этом состоит весь ужас осуждения! Для  живых это служит напоминанием об иллюзорности родственных чувств в загробном мире, и, следовательно, не стоит скорбеть о разлуке с теми, кто останется после нас или о тех, кто ушел раньше. Все родственное, личное, страстное исчезает за гробом, а остаются лишь дела человека и то, что, либо позволит ему с дерзновением сказать словами Многострадального Иова: «пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность» (Иов.31:6), либо заставит стенать как Патриарх Иаков: «Сниду к сыну моему сетуя во ад» (Быт. 45:27). Выбор есть у каждого, пока Господь по милости Своей продлевает его дни ради покаяния.
                В связи с этим необходимо обсудить еще один вопрос – об отношении к смерти человека. Всем больно и тяжело, когда близкие или родные покидают нас. Ни один нормальный человек этой скорби избежать не может. Однако, и к этому трагическому событию Христос учит относится по православному, не страшась вечности.  Если так подходить к смерти, то боль утраты значительно сгладится. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Подлинно, не странно ли признавать небо гораздо лучше земли, а переселившихся туда – оплакивать?». Это не означает, что не нужно проявлять положенной скорби, а лишь подчеркивает, что  относится к смерти близких нужно с разумом, то есть печаль должна быть умеренной и осмысленной. В некоторых деноминациях протестантизма усопших провожают на кладбище под звуки оркестра и танцы. Это, конечно, явный перебор, но показывает отношение к смерти со стороны еретиков-протестантов. А  как провожаем мы, православные? Мы, к сожалению, не умеем разделить  в своем сознании смерть, как таковую и личность усопшего. Проявлять скорбь о покойном свойственно человеческой природе и является нашим долгом из любви к ближнему. Такое проявление печали не осуждается, а благословляется. Даже Христос плакал об усопшем Лазаре. Когда мы оплакиваем близкого, то надеемся, что он обретет место на Небе, потому что не оплакивают тех, кому желают ада. Но в тоже время, мы должны понимать, что со смертью тела, истинная жизнь только начинается, и она будет вечной. Христианам свойственно верить, что в потустороннем мире дорогой им человек обретет милость у Бога и спасется. Но если мы этого желаем, и в то же время, проявляем неумеренную скорбь, то что это значит? Выходит, мы оплакиваем спасение и радость усопшего, освободившегося от уз плоти, душа которого, встречаемая ангелами, сподобилась несказанного блаженства со Христом. Получается, что именно это мы оплакиваем! Можно только представить, какие мучения приносят праведнику такие стенания. Он смотрит на безумно рыдающих и думает: что же вы делаете, зачем омрачаете радость моего общения со Хористом?  Рассуждая на эту тему, святитель Иоанн Златоуст приводит такой пример. У одного богатого и уважаемого Римского сенатора из язычников умер единственный сын и наследник всего состояния. В момент его смерти сенатор приносил жертву богам в языческом храме. Прибежавший слуга сообщает хозяину:
-  Господин, беги скорее домой! Твой сын умер!
   Но римлянин продолжал обряд жертвоприношения. Слуга снова завопил,
-  Хозяин, ты меня слышишь? Весь дом рыдает, жена твоя без чувств. Беги   
   домой! Не отвлекаясь от жертвоприношения, отец отвечает,
-  А что, кто-то сказал, что мой сын будет жить вечно?
И пошел домой только после завершения жертвоприношения.
Завершая, святитель Иоанн Златоуст говорит: «Язычник, не ведающий истинного Бога, проявил больше мудрости, чем мы, просвещённые святой истиной».
                Безудержная скорбь по умершему, свидетельствует либо о нашем неверие в его спасение, либо неверие в посмертную жизнь души. И то, и другое есть неверия во Христа.
.