О ложной исповеди и истинном покаянии

                Перед началом исповеди священник произносит: «Аз токмо свидетель есмь», свидетельствуя о том, что кающийся исповедуется только Богу, по слову Писания «Исповедайтеся Господу» (Пс.117:1), а иерей, принимающий исповедь, только свидетель перед Ним. Однако, в жизни эти слова часто превращаются в пустую формальность, превращая Таинство Покаяния в один из церковных обрядов. Свидетель, о котором говорит иерей,  повествует о чем-либо перед кем-либо. В исповеди – это подразумевает свидетельство священника перед Богом о том, что исповедующийся рассказал о своих грехах, а он готов подтвердить это перед Судьей. Свидетель не может говорить что-либо по собственному желанию, а только то, что знает или видел. И уж тем более, свидетель не может брать на себя роль судьи. Что же происходит на практике. Приступая к исповеди, батюшка вместо того, чтобы просто выслушать кающегося, начинает задавать ему массу вопросов, одновременно, решая повоспитывать грешника: не так каешься, не так стоишь, не то говоришь, не то делаешь, Бога не боишься, Церковь не любишь, страх Божий потерял и так далее.  С одной стороны священник заявляет, что он только свидетель перед Богом, а с другой выступает в роли прокурора и судьи. Причина этого явления в непонимании духовенством своих прав и обязанностей, самой сути священнической власти. Отцы помимо долга принять исповедь и отпустить грехи, видят безусловное право судить и карать любого. Христос сказал Своим ученикам: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе… Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Мф.18:18-20). Этими словами Он учит следующему.
                Священник обязан «связать» грех его изобличением и объяснением пагубности, а при необходимости  наложением епитимии. И тогда грех будет «связан» то есть не вменен в вину душе на Небе.  «Разрешить на земле» – значит прочитать разрешительную молитву и отпустить грехи. С этим особых недоумений не возникает. Соблазном для отцов являются другие слова Иисуса: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Мф.18:19). Некоторые священники решили, что это дает им право судить, не прощать и грехи не отпускать. Хотя Господь говорит совершенно об ином. Принять кающегося священник обязан во исполнение заповеди Христа о прощении согрешений ближнему (Мф.18:22); а если человек не хочет каяться, то его и Господь простить не сможет. Грех останется не виновном, вплоть до Суда Христова. При  этом, права отказать в отпущении грехов у священника нет.  Однако не редкость случаи, когда духовенство отказывает в исповеди, сводя личные счеты, или желая подчинить строптивого своей власти. Иногда кающиеся уходят без отпущения грехов только потому, что священник, решил, что перед ним такой грешник, которому место только в аду, и, чтобы не оскверняться выслушиванием его грехов, он отправляет несчастного на исповедь  к кому-нибудь другому. Низкий уровень духовного образования в нашей Церкви уже давно стал притчей во языцех. Однако отцам все же надлежит помнить, что, согласно 52 Правилу Святых Апостолов: «Если кто, епископ или пресвитер, не приемлет человека, обращающегося от греха, но отвергает его: да будет извержен из священного чина»! Не отпускающих грехи, среди духовенства хватает, а вот об изверженных из священного сана за это не слышно ничего. В моей практике был случай,  когда молодой иеромонах, выслушав исповедь, сказал молодому человеку: «С такими мерзкими грехами я тебя исповедовать не буду. Иди к своему приходскому священнику». Остается только оплакивать участь тех, кого он собирается пасти, ибо этот несостоявшийся священник уже и сам погиб, и поведет в погибель остальных.
                У каждого свой грех. Поэтому нет и не может быть общего правила исповеди также, как не может быть двух одинаковых людей. Таинство Покаяния состоит из двух взаимосвязанных и в тоже время не слитных частей: покаяния и исповеди. Первое предваряет второе. Покаяние наступает в момент осознания своего греха и желания получить прощение Господа. Необходимость покаяния возникает в душе после грехопадения и, совершенно не обязательно оно должно быть связано с исповедью. В Священном Писании нет ни слова, призывающего к исповеди, зато оно часто призывает к покаянию. Покаяние (Метанойя – греч.) подразумевает обращение к Богу с мольбой о прощении за грех и твердым намерением больше его не повторять, то есть исправиться. Причем, обращение не как разговор, а в смысле возвращения на путь к Нему. Метанойя является необходимым условием примирения с Богом, а исповедь такой гарантии не дает, поскольку зачастую она в себе никакого покаяния не несет. Исповедь должна быть следствием покаяния, его завершением, и, по сути своей, содержать пересказ открытого Богу в таинстве покаяния, совершаемого лично в глубине сердца. Обязанность иерея засвидетельствовать это перед Христом без всяких условий и прочитать разрешительную молитву. При  необходимости, в зависимости от тяжести греха, как врачевство, священник может наложить епитимью. Но при этом нужно понимать, что грех человеком уже исповедан перед Богом.
                Иерею следует отличать помощь на исповеди, которую он обязан оказать, от допроса, который он вести не имеет права. Исключение составляет опрос епархиальным духовником ставленника во священный сан. Там задаются вполне конкретные и регламентированные канонами Церкви вопросы. Что здесь имеется ввиду.  Не все знают, как правильно относиться к собственным грехам, что считать грехом, а что нет. Многие не открывают на исповеди то, что считают малозначительным или вовсе безгрешным делом. Есть люди, которую не в силах побороть стыд и смущение перед аналоем. В общем все прихожане разные, и главная задача священника в том и состоит, чтобы суметь подобрать «ключи» к душе человека и нужными словами незаметно подвести его к настоящей откровенной исповеди и не попу, а Богу. Для этого нужно обладать духовным опытом и тактом, чтобы расположить кающегося к себе, дав ему понять, что священник не судия, а такой же грешник и собрат по несчастью. Но это удел очень немногих отцов, обладающих даром врачевания душ.
                Бывают случаи, когда на исповеди некоторые священники, движимые сладострастием и похотливыми мечтаниями, начинают задавать молодым юношам или девушкам, под предлогом привидения к истинному покаянию, вопросы, относящиеся к таким глубинам интимной жизни, что без стыда на них и ответить невозможно. Это отвращает от церкви. Такие попы малого того, что паству ведут в ров погибели, но и себя губят. Выдающийся русский церковный историк XIX в. С.И. Смирнов, описывает случай, произошедший с известным родоначальником раскола протопопом Аввакумом. Выслушав «во всех подробностях» исповедь молодой девицы о блудных грехах, несчастный Аввакум всю ночь молил Господа отнять у него священный сан, дабы не подвергаться страшным плотским искушениям.
                Стало обычной практикой, если человек не был на исповеди перед причастием, то его до Чаши допускать нельзя. Это противоречит самому смыслу причастия как таинству соединения человека с Богом, извращает суть Евхаристии, превращает церковную службу в обряд, а нормы православной жизни в набор поведенческих правил. Живое общение с Богом заменяется на формальное соблюдение установленных кем-то и когда-то обязательных правил, выхолащивая из них духовность. Исповедоваться или не исповедоваться перед причастием, в первую очередь, надлежит решать ему самому причастнику. Он будет осужден «в смерть или осуждение», если недостойно приобщится страшных Христовых Таинств. Митрополит Антоний Сурожский говорил: «Прихожане должны приходить исповедоваться, когда в них созрело покаяние. Мне кажется, что обязательное соединение исповеди и причастия привело к тому, что люди либо почти никогда не причащались, либо приносили поверхностные и недостойные взрослого человека исповеди».    
                Другое дело, что священник может и обязан видеть, кто подходит к Чаше с каким настроением и душой. Если по состоянию причастника видно, что он не примирился с Богом, несет в себе печать нераскаянного греха, не считает причастие страшным и великим таинством, или причастие для него повседневная рутина, то нужно хорошо подумать прежде, чем допустить его к приобщению. Тогда не только можно, но и нужно задавать вопросы относительно его исповеди и покаяния.  В этом и состоит главная задача священника понять, кто перед ним, и готов ли этот человек к принятию Тела и Крови Христовых. Но если исходить из установившегося правила, что без исповеди нет причастия, то можно недостойного причастить, а достойного и нуждающегося отвергнуть. И тогда Суд будем немилосердный над таким священником: «Суд без милости не оказавшему милости» (Иак.2:13), – предупреждает апостол Иаков.