Хроника хладнокровного и циничного убийства

Хроника хладнокровного и циничного убийства.

Данное произведение является плодом творческой фантазии автора, но основано на реальных фактах. Все совпадения с реальными лицами случайны и не имеют под собой никаких оснований

Предисловие.

Эта повесть о хладнокровном и циничном убийстве поражает покорностью и невозможностью востребовать родственниками убиенной справедливости и торжеством победы убийц и их адвокатов над судебной системой Германии.
Объединения достижений фундаментальной медицины и организации здравоохранения, позволяют сравнить трансплантацию органов с запуском пилотируемого космического корабля на Луну. Технически пересадка печени не так сложна, и возможно в ближайшем будущем эта операция будет выполняться роботами-хирургами подобными Da-Vinci. В Европе ежегодно проводится более 7 000 пересадок печени. В листе ожидания Eurotransplant находится около 15000 пациентов, ожидающих операции.  Однако из-за ограниченного числа донорских органов многие пациенты остаются в листе ожидания и умирают, не дождавшись своей очереди. Высокий спрос и дефицит органов, определяют цены и интерес со стороны криминальных структур.
2011 год, Германия была на высоте подъёма экономики, стабильности и социальной защищенности, высочайшего уровня развития медицины. В немецких клиниках внедряются самые передовые технологии в лечении заболеваний. Врачи и медсестры в Германии считаются лучшими в мире.
Все это привело к расцвету медицинского туризма и появлению множества фирм, осуществляющих посреднические услуги для получения лечения иностранным пациентам в клиниках Германии. Многие лидеры иностранных государств, крупные бизнесмены и публичные персоны, проходившие лечение в немецких больницах, являлись рекламой превосходного качества и достижений германского здравоохранения. Пациенты со всего мира стремились попасть на лечение в Германию. В   2010 году в клиниках Германии проходило лечение порядка 84 тысяч иностранных пациентов, и это приносило порядка 600 миллионов евро дополнительно в бюджет здравоохранения.
Глава 1.
Елена Лейбензон эмигрировала в Германию в 1999 году. К моменту эмиграции она закончила Московскую медицинскую академию имени Сеченова, прошла интернатуру по терапии в областной больнице города Тулы, вышла замуж и на первых месяцах беременности эмигрировала в Германию.
После прохождения адаптационных курсов для получения подтверждения российского диплома она начала работать в региональной клинике маленького городка. Однако ожидания прекрасной и независимой жизни в Германии разбивались о суровую действительность ежедневного и изнурительного труда.  Подъём в 5 утра, забота о малолетнем сыне и об абсолютно неприспособленного ни к чему мужа, громадный учебный материал на немецком языке и изнуряющие ночные дежурства – нет, не такой представлялась жизнь фрау Лейбензон в стране изобилия и порядка. Официально декларируемая политика вины немецкого народа за холокост в годы нацизма, на самом деле в быту, особенно в маленьких городах и деревнях сопровождалась скрытым антисемитизмом и неприязнью к евреям, особенно к тем, кто эмигрировал в страну, не имея с Германией никаких связей и мечтавших найти здесь манну небесную. Через некоторое время фрау Лейбензон осознала, что до получения статуса доктора медицины она потратит свои лучшие годы на серую рутину тяжелой жизни в этом немецком захолустье, смотря ежедневно на тупого мужа, ненавистных немецких коллег, с которыми она испортила отношения своей угрюмой заносчивостью по отношению к больным и всему персоналу больницы. Тогда она стала присматриваться к тем евреям, которые приехали из России и добились успеха в Германии. Она вдруг увидела, что среди знаменитых врачей Германии нет ни одного еврея в отличие от России, где основная масса врачей знаменитых были с еврейскими корнями и занимали ведущей позиция в здравохранении Российской Федерации. Таким образом она поняла, что в немецкой медицине она не добьётся ни славы, не богатства. А если и добьётся, то на это уйдет очень много времени и это случится, когда ей будет уже много-много лет.
Фрау Лейбензон была маниакально целеустремленной, и ее жажда обогащения толкала на открытие новых путей достижения целей. Общаясь с представителями еврейской общины, она познакомилась с 2 владельцами успешных бизнесов. Это были врачи-эмигранты из постсоветских республик, подтвердившие свои дипломы в Германии и получившие звание докторов медицины, но при этом они не стали работать простыми врачами, а открыли фирмы по организации лечения граждан бывшего СССР в немецких клиниках.
Организация работы и структура фирм медицинского туризма была следующая. Поступившие заявки на лечение и первичная медицинская информация обрабатывались сотрудниками с медицинским российским образованием. Затем переводились на немецкий язык и после этого формировалась заявка на получения лечения для каждого конкретного пациента. Клиникам предоставлялась гарантия оплаты фирмой медицинского туризма всех лечебных расходов. Так как эти фирмы были зарегистрированные бизнесы по типу Общество ограниченной ответственности или в немецком варианте GmbH, то клиники с радостью принимали таких пациентов, потому что оплата лечения пациентов попадала напрямую в госпиталя без посредничества страховых компаний. Обычная практика поступления средств от страховых компаний в больницы Германии за пролеченных больных затягивалась на долгие месяцы или годы.  Поток живительных финансов позволял многим госпиталям улучшать качество лечения, приобретать новую медицинскую аппаратуру.
Фирма медицинского туризма, получая калькуляцию на предполагаемое лечение прибавляла к суммам, указанным клиниками от 50 до 100 процентов наценки.  Затраты на оплату визовых расходов, встреч и проводов, трансфера, часов работы переводчиков, на решение разных бытовых вопросов оплачивались этими процентами наценки. Даже после уплаты 19 процентов налога на добавленную стоимость, при хорошем потоке пациентов сумма прибыли была более чем значительная. Тем более, что клиники заключая договор на оплату лечения пациента с фирмой по доверенности пациента, никогда не показывали конечную калькуляцию пациентам, даже в случае возникновения споров.
Сергей Петров организовал фирму в начале двухтысячных годов. Он провёл прекрасную рекламно-маркетинговую кампанию. Его реклама печаталась во многих газетах и журналах не только в центральных изданиях, но и в прессе областных городов. Он много ездил по российским городам, контактировал с представителями областных правительств и руководителями крупных лечебных учреждений. Конкуренция в то время была незначительна, на рынке данного вида услуг было представлено всего несколько фирм и поэтому он быстро добился успеха. В штате его фирмы работали эмигранты с медицинским российским образованием, но не получивших подтверждение своих дипломов в Германии. Это позволяло очень грамотно обрабатывать заявки на лечение и коммуницировать с клиниками. За несколько лет после открытия фирмы Петров построил прекрасный дом, ездил на роскошном Мерседесе, много путешествовал.
Второй успешный бизнес принадлежал супругам Коренфельд, которые так же после получения подтверждения дипломов и получения статуса докторов медицины не стали прожигать свою жизнь в изнурительной работе в госпиталях, а открыли фирму медицинского туризма. Используя старые связи в России, они договорились с руководством крупного нефтегазового концерна об организации лечения сотрудников (конечно же не простых рабочих) в Германии. Основным движущим посылом к сотрудничеству было то, что их фирма в Германии выставляла заведомо большие счета за лечение. По окончанию лечения неиспользованные средства переводились не в Россию, а в офшоры. И это было официально закреплено в договоре сотрудничества между концерна и фирмой супругов Коренфельд. Таким образом, обе договаривающие стороны уходили от налогов и в России, и в Германии.
Эти примеры возбудили воображение фрау Лейбензон, она перестала спокойно жить и каждый ее ежедневный поход в клинику на работу сопровождался ментальным изнасилованием. До получения звания доктора медицины предстояло несколько лет работы с последующей защитой своей научной работы, а до тех пор работа в подчинении ненавистным немецким врачам. Она ненавидела все и вся представляя, что пока она бьется за здоровье бюргеров в ничтожной больничке, ее собратья по эмиграции куют миллионные состояния. Это была невыносимая пытка.
Елена Лейбензон приняла для себя решение. Она не будет дожидаться получения звания доктора медицины и при малейшей возможности получения заработка, соответствующего ее представлениям о нормальной жизни, она прекратит работать и учится в клинике.
Попытка начать сотрудничество с фирмой супругов Коренфельд потерпела фиаско. Ада Коренфельд с первого взгляда, еще на встречах диаспоры, увидела в ней потенциальную опасность хищной и жадной товарки. Ее вязкие и ласковые речи восхищения семьей Коренфельд были фальшивые и вызывали рвотный рефлекс у Ады. И когда Елена попросила у супругов предоставить возможность поработать в их фирме. Ада категорически сказала, нет. Аркадий Израилевич Коренфельд, толстый, низенького росточка похотливо облизываясь был в восторге от возможного сотрудничества с этой прелестной эмигранткой.  Но Ада моментально прервала его влажные фантазии и заставила резко опуститься на землю.  Елене было отказано в работе даже в качестве сопровождающей пациентов переводчицы.
Но фрау Лейбензон была не из тех, кого первые неудачи сбивали с избранного пути. Ее уже вряд ли что-то могло остановить. И она направила свои стопы на фирму Сергея Петрова. 
После короткого собеседования Петров предложил Елене небольшую подработку с целью определения ее способностей и возможности дальнейшего сотрудничества. Суть тестового задания заключалась во встрече прилетающего из Уфы пациента в аэропорту Дюссельдорфа, препроводить и разместить его  в гостинице. Прибывшие пациент и его супруга были постоянными клиентами фирмы Петрова и их взаимоотношения носили полуофициальный характер. Вечером они рассказали Петрову о том, как прекрасно их встретила его новая сотрудница, какой она была обаятельной и вежливой. И то, что она отказывалась от комплимента в 50 евро, но ее все же уговорили принять скромную благодарность.
На следующее утро докладывая Петрову о о том, как прошла встреча, фрау Лейбензон не преминула упомянуть о 50 евро и просила их засчитать в общем гонораре за проделанную работу. Хитрая и интуитивная Елена решила использовать это как козырную карту и якобы своей порядочностью и честностью убедить Петрова принять ее в штат фирмы на постоянную работу.
Несколько месяцев Елена Лейбензон работала сопровождающей пациентов в клиниках. Она коммуницировала с врачами принимавших пациентов, познавала необходимые алгоритмы успешности фирмы Петрова, входила в доверительные отношения с пациентами и их родственниками. Короче познавала все тонкости медицинского туризма.  Но нужно было продолжать работать и учится в клинике, где она проходила резидентуру. Дальнейшее продление больничного по причине выдуманной ею хвори стало невозможным и тогда она стала перед выбором или продолжать постигать немецкую медицину или же окунуться в бурный океан самостоятельного бизнеса с его штормами, цунами и кораблекрушениями. Если в первом случае предполагался тяжелый путь с выходом на гарантированный заработок, правда не такой высокий как при успешном ведении бизнеса, но это была стабильность и достойный социальный статус. Однако мысли о постоянном контакте с противными коллегами, с ненавистными бесплатными пациентами и главное постоянное подчинение кому-то, будь то шеф клиники или старшие врачи.
В свободном бизнес-плавании она становилась сама себе капитан этого корабля, никому, минимально контактируя с пациентами, богатыми, но больными. Основное общение как поняла Лейбензон при заключении договоров происходило с родственниками пациента, а с пациентами в клиниках должны были работать прикрепленные переводчики.
Решение было принято. Муж ее продолжал постигать основы немецкой медицины без малейших надежд на успешную сдачу квалификационного экзамена и получения звания доктора медицины. В это время он получал минимальную заработную плату. Елена же Лейбейнзон с неиссякаемой энергией и энтузиазмом в перерывах работы с пациентами Сергей Петрова организовывала новую фирму медицинского туризма. и конечно в тайне от своего работодателя. Работа с пациентами отнимало у нее не более трех-четырех часов в день, остальное время она носилась по различным бюрократическим конторам и наконец по окончанию трех месяцев стараний она открыла фирму медицинского туризм, открыла счет в банке, арендовала небольшой офис, и наняла двух сотрудниц. Источником средств для покрытия расходов на открытие фирмы, а это порядка тридцати тысяч евро были украденные у Петрова пациенты. Елена быстро сообразила, что, если пациенту предлагать наиболее выгодную цену платя непосредственно ей наличными, пациент сэкономит до 20 процентов своих средств.  Елена, не говоря Петрову о последующих визитах данного пациента сама уже договаривалась с клиниками и совершала оплату напрямую. Петров при большом потоке не смог контролировать утечку пациентов.  За год работы в фирме Петрова фрау Лейбензон заработала приличную сумму наличными от украденных пациентов, что позволило ей не только спокойно открыть фирму, но и сформировать приличную клиентскую базу. Когда все было готово для начала работы новой фирмы Елена заявила господину Петрову о прекращении сотрудничества и своем решении открыть новую фирму подобную фирме Петрова. Несмотря на то, что он сам был еще тем пронырой, Петров ошалел от такого поворота событий. В Елене Лейбензон он видел скромную и ответственную сотрудницу, такую тихую серую мышку честно выполняющую свою работу. И вот в один момент скромная серая мышка превратилась в черную крысу, с огромной пастью и страшными зубами. Он пытался воззвать к совести уходящей сотрудницы, понимая (но слишком поздно) что она утащит с собой часть клиентской базы. Пытался угрожать ей. Но госпожа Лейбензон показала ему некие документы свидетельствующие об уклонения от налогов фирмы Петрова и то, что при малейших угрозах спокойствию Елены или ее новой фирмы весь компрометирующий материал окажется достоянием прокуратуры и финансовых органов. На том и порешили, Лейбензон мирно покидает фирму Петрова.
Недоучившийся муж Лейбзон по фамилии Стыд, с радостью и облегчением уволился с клиники, так и не получив диплома немецкого врача. Чему так же несказанно были рады немецкие профессора и врачи клиник, ибо такого тупого ученика они еще не встречали, но боялись уволить его, боясь обвинений в нетерпимости к представителю гонимого народа.  Елена сделала Ивана Стыд финансовым директором, но в реале посадила его на бумажную работу – вести таблицы расходов и доходов, собирать чеки и прочие канцелярские заботы офиса. Сама же активно занялась рекламой и развитием связей с бывшими республиками Советского Союза.
Времена для бизнеса в медицинском туризме были наиблагоприятнейшими. Медицинские визы для въезда в Германию открывались практически моментально. Немецкие клиники с радостью распахнули двери для приема пациентов из бывших республик СССР. Потоки живых денег лились в кассы госпиталей и больниц напрямую обходя грабительские препоны страховых компаний. Многие профессора и заведующие отделениями получали дополнительные гонорары. Во многих клиниках открывались отделения для приватных больных с повышенным уровнем комфортности предназначенные в основном для иностранных пациентов.
Фирма фрау Лейбензон постепенно набирала обороты. Пациенты переводили деньги на счет фирмы и привозили наличными. Причем большинство предпочитало привозить наличными, так как не хотели афишировать на Родине свои заработки и соответственно свои траты.  Елена Лейбензон, указывая цену лечения в контрактах и получив эти средства наличными клала на счет фирмы от имени пациентов только ту сумму, которая требовалась на лечение с минимальной якобы прибылью. Остальные деньги она прятала дома. Таким образом она уходила от налогов. Но держать такие средства дома или в банковской ячейке немецкого банка было очень рискованно и случае конфликтов с законом она могла лишиться всех средств, которые при обнаружении могли служить доказательством ее налоговых преступлений. Пытливый ум искал выходов из этой опасной ситуации. Но как известно, кто ищет тот всегда найдет. И наша героиня нашла пациента, который имел счета в Швейцарии и который познакомил ее с одним интересным персонажем. Этот российский гражданин имел паспорт Швейцарского подданого, владел фирмой, осуществляющей финансовые консалтинговые услуги гражданам бывшего Советского Союза. Его прошлое было окутано тайной. Известно было лишь то, что он бывший врач, проживавший ранее в Краснодарском крае. Его внешность была серая и незаурядная, речь скудная и невыразительная. Так что было абсолютно непонятно как этот серый крысеныш попал из российской глубинки в швейцарский сырный рай и как он смог открыть преуспевающую, абсолютно легальную фирму с не совсем легальными делами. Видно, не без помощи высших сил или специальных людей из особенных служб. За умеренную плату он открыл Елене Лейбензон фирму в Швейцарии, с открытием счета на ее имя в одном из кантональных банков. Так, что теперь Елена могла спокойно хранить все нажитое ею с помощью изворотливого ума в банковских хранилищах спрятанных глубоко в горах Швейцарских Альп. В то время швейцарские банки были абсолютно непрозрачны для немецкого правосудия и финансовых органов. Так как вывозить из Германии разрешалось, не декларировав до десяти тысяч евро, то Елена с мужем совершили порядка двадцати поездок с пересечением границы и в течение трех месяцев вывезли около четырехсот тысяч евро наличными. А на бумагах в Германии она и ее фирма вели абсолютно честный бизнес с уплатой всех налогов.
За короткое время Лейбензон приобрела на фирму джип Порше и белый седан Ягуар, естественно которыми она пользовалась сама с мужем.  Купила таунхаус в сельской прекрасной немецкой глубинке для себя и квартиру на юге Германии для родителей. Постоянно стала выезжать на элитные курорты.
Жизнь для Елены Лейбензон заиграла новыми красками. Но были моменты отравляющие ее наступившее прекрасное. Елена осознавала, что муж ее Сергей Стыд явно не вписывается в ее новую жизнь успешной бизнес фрау. Они познакомились во время учебы в академии. Непонятно каким образом он оказался в престижном учебном заведение. Известно лишь, то что он отслужил срочную службу в армии и после демобилизации успешно сдал экзамены и поступил на лечебный факультет. Они учились на одном курсе. Стыд перенес в армии тяжелейшую психотравму и это оставило след на его поведении и внешнем виде. Он ходил с низко опущенной головой шаркающей походкой, никогда не смотрел в глаза собеседникам, с постоянно хлюпающим носом и остатками еды на одежде. Вид его был жалок и вызывал у чувственных институток боль и сострадание. Но вряд ли это прельстило серую, невзрачную на вид, но с огромным самомнением студентку. Так что мотивы в выборе Сергея Стыд в мужья Еленой Лейбензон оставались для всех тайной. Несмотря на внешность серой мыши все на курсе знали, что она жесткая и циничная провинциалка с хваткой крысы. И вот теперь в своей новой жизни успешной бизнес фрау она отчетливо понимала, что недоразумение по имени Сергей Стыд абсолютно не вписывается в это светлое будущее. Рядом с собой она представляла высокого статного, голубоглазого блондина, умного и успешного, на которого обворачивались все женщины. Житие в немецкой деревне являлось также для Елены постоянным раздражающим фактором. В то время как Коренфельды и Петров жили в своих особняках в престижных районах Кельна и Дюссельдорфа, она существовала в деревне в доппельхаузе на двух хозяев. В мыслях же она уже построила прекрасный особняк в виде старинной усадьбы с изысканным интерьером и ландшафтным дизайном. Но было одно важное обстоятельство. Для построения такого особняка нужны были средства несопоставимые с ее нынешними доходами. По ее подсчетам она сможет воплотить свои мечты об особняке при существующем темпе прибыли фирмы не ранее чем через пять лет в лучшем случае.  Но она не хотела ждать и мысль о том, что она проведет в этом захолустье еще пять лет омрачало ее настроение и вгоняло в депрессию. А ее депрессия это было, что-то страшное. Муж буквально загонялся под плинтус на глазах немногочисленных сотрудниц ее фирмы. Она унижала его, издевалась, не стеснясь в выражениях. Доставалось и бедным сотрудницам. Во время вспышек гнева с виду благопристойная руководительница превращалась в огнедышащую мегеру, которая материла их, обзывала дурами. Иногда депрессивные атаки длились по несколько дней. Концовка психического шторма была всегда одинакова. Елена с утра запиралась в своем кабинете и не проявляла признаков жизни. Сотрудницы и муж после работы покидали офис и не знали когда она выползет из своей змеиной норы. И так на протяжении нескольких дней. В то же время работа с пациентами и клиниками велась безупречно, так как уровень вознаграждения сотрудницам официально и в конвертах компенсировал все издержки бешенства хозяйки. Сын так же не приносил Елене радость. Всем своим видом и поведением он был зеркальным отражением отца. Мальчик не мог находиться среди других детей, так как периодически становился невменяемым проявляя при этом необузданную агрессию. Елена сменила несколько детских садов, обвиняя воспитателей в некомплектности и предвзятости отношения к ее сыну, намекая на его происхождение. Финансовый успех не принес облегчение в ее ментальном состоянии. Муж урод, дом не дом, а хижина в сельской глуши, сын дефективный. Надо было что-то радикально менять. 
Она решила, во-первых, найти подходящего и достойного любовника. По возможности родить от него ребенка, который будет умным и красивым, и похожим на красавца любовника. И конечно же продолжать искать пути для финансового взлета с целью быстрейшего осуществления планов построения дома ее мечты.
Глава 2.
Ищите, и обрящете было написано в евангелие от Матфея. И хотя Елена не признавала христианство она интуитивно следовала этому библейскому совету. Она была уверена, что ее звездный час придет и ей откроются двери ведущие к ее мечтам. Так и случилось. Один из ее бывших пациентов, российский чиновник высокого уровня обратился к ней с просьбой помочь спасти родного брата от неминуемой смерти. Брат, владелец крупных нефтехимических предприятий, находился в коме в отделении реанимации на искусственной вентиляции легких в областной больнице крупного сибирского города. Елена почувствовала в этом звонке азарт рыбака, который ощутил, как громадная рыба согнула удилище и начала состязание с ним. Короче «Старик и море» в переложении бизнеса и жажды наживы. Ситуация с пациентом была действительно критическая. Мужчина 56 лет страдающий четвертой степенью ожирения, хроническим алкоголизмом и массой сопутствующих заболеваний, после очередного запоя впал в печеночную кому. Находясь в реанимации, по причине социального статуса и богатства за его жизнь боролись ведущие специалисты Сибири и приглашенные корифеи гепатологии и реаниматологии из Москвы. Всем им, конечно, щедро оплачивались гонорары за их бдения и старания, но в этом конкретном случае их уровень компетенции разбивался о непреодолимые трудности. Все эти специалисты прекрасно понимали, что единственный шанс спасти этого алкоголика миллионера может только удачная пересадка донорской печени. Но никто из ведущих трансплантологов России не брался за решение этой сложнейшей задачи. Успех операции был крайне сомнителен, а репутационные потери великими.
К тому же поиски донора печени могли затянуться по времени, а пациент мог умереть в любой момент. И тогда родственники пациента обратили свои взоры на медицину Запада. 
Фрау Лейбензон со свойственной ей авантюризмом сразу же согласилась принять участие в спасении умирающего от алкоголизма олигарха. Она понимала, что победа в этой битве со смертью принесет ей неимоверные блага. Неудача принесет не такие большие дивиденды, но в любом случае она сможет заработать на этом случае. Получив от родственников пациента медицинские документы и переведя их на немецкий язык она обратилась в одну из лучших клиник Германии, специализирующейся на трансплантологии.  Параллельно изучался вопрос о транспортировке пациента из глубинных областей Сибири в Германию. Ответ немецких профессоров был четкий и жесткий, трансплантация донорской печени пациентам страдающих алкоголизмом и алкогольным гепатитом в Германии запрещена. Лист ожидания больным которым требуется трансплантация печени в Германии очень большой, и не все пациенты ожидающие очереди на пересадку доживают до операции. При этом эти пациенты не страдают алкоголизмом. Отказ клиники вызвал у Елены минутный шок. Но изворотливый ум ее сразу же нашел выход из этой ситуации. Во-первых, она представила официальное заключение немецких врачей  в оригинале детям, жене и сестре пациента, чем их повергла в ужас.  Но выдержав паузу она сообщила, что при дополнительных финансовых вливаниях на швейцарский счет в размере четырехсот тысяч евро она постарается (только именно постарается) решить эту проблем. Успех не гарантирован, так как она в любую минуту может попасть в тюрьму при решении этой задачи. Вот почему дополнительная оплата так велика. Елена играла по-крупному и нагло. В этот же день обозначенная сумма была переведена на ее счет в Швейцарии. Таким образом, даже в случае неудачи в подкупе немецких профессоров эти деньги оставалась ей. Но на самом деле она и не собиралась на этом этапе никого подкупать.  Она просто передела официальный диагноз на русском языке в представленном оригинале выписке из истории болезни, где полностью исключила слова о алкоголизме. Современные компьютерные технологии позволили ей это выполнить без особых трудозатрат. Искусство фальсификации документов было освоено Лейбензон еще при учебе в медицинской академии, когда она исправляла с высоким художественным мастерством оценки в экзаменационных ведомостях при подаче документов в немецкое посольство для получения разрешения на эмиграцию. В новом обличие диагноз пациента выглядел вполне прилично и не имел никаких противопоказаний к трансплантации печени. Время оставалась крайне мало, пациент мог умереть в любой момент. Нужно было срочно изучить иные клиники, занимающиеся трансплантологией и просчитать возможность положительного ответа.  Проведя бессонную ночь, Елена остановила свой выбор на трех университетских клиниках в небольших городках, расположенных в разных землях Германии. Ее интуиция подсказывала ей, что доктор медицины Абу Моххамед, руководитель клиники хирургии  из университета Кенигсштадта тот человек которого она искала. Он был рожден в столице маленького арабского государства, закончил там медицинский факультет в университете, а затем переехав в Германию подтвердил свой диплом врача с правом практиковать в Германии. Начав   ординатором отделения хирургии, он через 15 лет стал руководителя клиники. Отзывы пациентов о его профессионализме были полны благодарности и восхищения. Все эти сведения Лейбензон нашла на сайте университетской клиники Кенингсштадта. Представив какой путь прошел этот арабский гений, через какие трудности адаптации в немецкой среде, через какое сопротивление в профессиональном росте ему пришлось преодолеть, она почувствовала искреннее восхищение его достижениями. Он добился всего того, чего она не смогла и не захотела достичь. И она понимала, что несмотря на все достижения Абу Моххамед будет всегда оставаться инородным включением в немецкое общество, всегда чужим. Именно на этом она решила сыграть.
Новоиспеченная леди Винтер утром уже мчалась в Кенингсштадт. Ветер удачи сопутствовал ей. Вопреки всем немецким правилам она добилась личной встречи с доктором Абу Моххамедом. После тяжелой операции в хирургическом костюме он сидел в своем кабинете за массивным столом с чашечкой ароматного кофе. На его красивом смуглом лице лежала печать усталости и в то же время глубокого внутреннего удовлетворения. Операция прошла успешно и настроение его было прекрасным. Елена после шестичасового путешествия и бессонной ночи сняла номер в маленькой гостинице расположенной недалеко от клиники. Приняв душ, сделав минимальный и скромный макияж, с легким ароматом дорогих духов она теперь сидела, скромно потупив взор пред доктором. Она представилась ему как руководитель фирмы медицинского туризма у который близкий родственник умирает в России и только он, доктор Абу Моххамед может, по ее мнению, спасти его. Чтобы это не выглядело грубой лестью, свое мнение она аргументировала тем, что она по профессии врач, закончившая университет с отличием в Москве. Она несколько преувеличила свои достижения, ее диплом был в сплошь в тройках с небольшими включениями более высоких баллов, но при подаче документов для эмиграции она искусно сфальсифицировала свои успехи при постижении медицинских наук.  Она рассказала, что после прекрасной подготовки в России не смогла в силу предвзятого и крайне нетерпимого отношения к эмигрантам немецких врачей и профессоров подтвердить свой диплом и продолжить заниматься любимой профессией. Именно поэтому она восхищена гениальностью доктора Абу Моххамеда, который достиг таких высот в немецкой медицине.  Именно поэтому она обращается к нему. Доктор внимательно смотрел на эту молодую даму и наверно впервые за все время своей жизни в Германии услышал слова проникающие в самые глубины его души не от своих близких родственников, а от постороннего человека.
Он мысленно за короткие мгновения вновь ощутил ту бездну отчаяния, которую испытывал в моменты унижения и неудач, и трудности преодоления их. Во время своего пути он понимал, что неосторожный взгляд, фразы и шутки могут привести к краху его карьеры. Он постоянно шел по минному полю. И то, что прощалось немцам, ему не простят никогда.
Елена очень хорошо запомнила приемы леди Винтер из «Трех мушкетеров». И этот короткий сеанс психологического зомбирования ей, несомненно, удался. Доктор Абу Моххамед смотрел на Елену уже ни как на просительницу, а как на коллегу, которая пострадала от немецкой ужасной действительности, как на сестру. Его сердце переполняли жалость и сострадание. Еще не видев историю болезни родственника этой прекрасной дамы он твердо решил, что поможет ей.
Елена продолжала свою игру и видела, что первый тайм она завершила вполне успешно. После прелюдии пора было переходить к основному этапу ее игры. Она достала из папки переведенные и скорректированные ей медицинские документы и передала их доктору.
Абу Моххамед внимательно прочитал их и сразу же понял суть проблем, которые стояли перед ним. Он задумался и после длительной паузы сказал Елене, что ему нужно взять паузу и завтра он сообщит Елене о своем решении. Лейбензон вновь ощутила падение в пропасть. Слезы уже не наигранные, а истинные слезы отчаяния брызнули из ее глаз. Доктор вскочил со своего кресла, налил стакан воды и протянул его своей прекрасной собеседнице. Елена, перенимая стакан с водой как бы случайно провела своей рукой по ладони Абу Моххамеда и с нежностью посмотрела в его глаза. Едва сдерживая рыдания, она умоляющим голосом произнесла, если вы не поможете мой дядя умрет. Доктор уже далеко не мальчик и абсолютно не сентиментальный стал утопать в ауре нежности исходящей от сидящей перед ним прекрасной дамы. Он попросил этот хрупкий цветочек не волноваться, ему нужна пауза лишь для более точного определения задач по спасению пациента и пути их разрешения. Завтра в 14.30 я вновь жду вас в моем кабинете, и мы продолжим обсуждение.  Если же у вас появятся новые данные сообщите мне пожалуйста. Он протянул ей визитную карточку и написал от руки свой приватный номер сотового телефона.
Сидя в гостинице, Елена проигрывала различные варианты дальнейшего развития событий и свои действия. Внезапно ее озарило, пока доктор находится под впечатлением встречи с ней и не стал реально оценивать ситуации нужно было срочно закрепить успех первой встречи. Хотя первая часть бизнес-плана была реализована и четыреста тысяч лежали на ее счету это было явно для нее недостаточно. Она понимала, что при успешном продолжении она сможет многократно увеличить свою прибыль. И тогда мечты об особняке и переезде из глухомани в центр цивилизации станут реальными.
Она взяла визитную карточку Абу Моххамеда и набрала его приватный номер. Доктор ответил сразу. Такое впечатление, что он ждал ее звонка. Елена, выбрав спокойную, безэмоциональную интонацию извинилась за беспокойство и поздний звонок. На часах было восемь часов вечера с небольшим.
- Доктор, еще раз прошу простить меня, но вы просили сообщить о дополнительной новой информации о состоянии моего дяди.
- Я только сейчас закончила разговор с тетей и прошу вас встретиться со мной. Я не могу по телефону рассказать о случившемся. Очень вас прошу.
На другом конце эфира повисла пауза. Абу Моххамед в это время подумал, что, судя по состоянию пациента и голосу Елены наверно его прекрасная собеседница хочет сообщить ему о смерти пациента. И тогда это будет наверняка последний разговор с этим ангелом, и он ее больше никогда не увидит.
Елена, продолжила.
- Я прошу вас приехать гостиницу, и я все расскажу вам в ресторане гостиницы. Гостиница «Три пеликана».
Доктор коротко ответил.
- Хорошо, буду в течение получаса.

Глава 3.
Они сидели в маленьком уютном ресторанчике за столиком у большого окна с видом на площадь и старинный католический собор. Был прекрасный майский вечер. По площади прогуливались жители этого маленького городка, стайки голубей и воробьев своим воркованием и чириканием навевали покой и умиротворение.  Елена заказала бокал красного вина, Абу Моххамед черный кофе. 
- Дорогой доктор Абу Моххамед, моя семья искренне признательна вам за ваше внимание. Наша семья очень богатая и мы готовы заплатить любую цену за спасение нашего родственника. Мы понимаем, что исход заболевания дяди может быть самый страшный, но мы умоляем вас хотя бы попытаться. Моя тетя сказала, что если вы возьмете дядю на лечение в свою клинику, то в знак благодарности мы заплатим вам пятьдесят тысяч евро. Эти деньги я передам вам наличными, так что вам не потребуется отчитываться перед финансовыми органами. Я прошу вас не рассматривать это как взятку, это наша искренняя благодарность за участие в спасении дяди. Вы как человек воспитанный в мусульманских традициях прекрасно понимаете, что не вся благодарность  это взятка. В этом наше с вами отличие от немецкой ментальности.
Абу Моххамед был очень осторожным человеком, и прекрасно понимал грань между взяткой и благодарностью. Но слова прекрасной Елены, приправленные лестью и ее красотой, а также блеском динаров заставили его остаться и продолжать беседу, а не сразу прервать разговор и расстаться с этой обаятельной искусительницей.  Он мысленно просчитал все риски. Он не собирался совершать ничего недозволенного, он просто возьмет на лечение пациента из России, которому отказали в лечении все клиники. Наоборот, данный пациент официально заплатит в кассу госпиталя и принесет клиники живые деньги, которые пойдут на благие свершения. При этом никто не требует гарантии в успешном исходе лечения, и все понимают высочайший риск. Что же касается его вознаграждения, он же не вымогает, а просто как вежливый человек примет этот подарок от семьи несчастного пациента.
- Хорошо, об моментах вознаграждения поговорим позже. Но вы ведь доктор Лейбензон понимаете, что вашему дяди понадобится трансплантация печени. Лист ожидания в Германии велик и мы, возможно, не сумеем дождаться подходящего донора. Тем не менее мы можем взять пациента в нашу клинику и попытаться помочь ему консервативной терапией и после дальнейшей диагностики возможно мы найдем пути решения для спасения вашего дяди.
Елена тихо заплакала. Плач ее был естественен и искренен, но это был не плач радости за возможность помочь мнимому дяде, а плач радости за успешное решение очередной бизнес-задачи.
Сумерки незаметно окутали город. Пора было заканчивать встречу. Договорились, о том, что Елена пришлет завтра официальный запрос в клинику с финансовыми гарантиями от ее фирмы. Затем она получит письма для медико-авиационной фирмы с подтверждением приема пациента на лечение клиникой, и для открытия визы на летном поле. Елена встала из-за стола и тут силы якобы покинули ее, она пошатнулось, оперлась машинально на плечо красавца доктора. Показывая всем видом, что громадное нервное напряжение отняло у нее последнею энергию.
Абу Моххамед поддержал ее за талию и спросил, сможет ли она дойти до своего номера. Елена заторможено произнесла, что, конечно, она сможет подняться в номер. Они дошли до узкой винтообразной лестницы, и тут вновь внезапная слабость не позволила фрау Лейбензон подняться на первую ступеньку. Она остановилась и попросила минутку отдыха.
- Дорогая коллега, позвольте я вас провожу до номера.
Они, медленно периодически останавливаясь, поднялись по лестнице и остановились у двери гостиничного номера.
- Доктор Абу Моххамед, боюсь я не преодолею этот трудный путь до кровати.
Опираясь на плечо доктора Елена дошла до кровати. Придерживая ее Абу-Моххамед, помог лечь в постель. Елена, не отпуская руки доктора попросила укрыть ее одеялом, и когда он нагнулся она нежно притянула его к себе. Далее все было как в классическом эротическом триллере. Его арабский темперамент, сдерживаемый многие годы вырвался с невероятной силой.  В четыре утра он оделся и нежно поцеловав ее в губы покинул номер.
Елена, укутавшись в одеяло слушала нарастающий шум пения, просыпающихся птиц. Она с невероятным наслаждение вспоминала прошедшую ночь. Ни малейшие угрызения совести не тревожили ее, наоборот она поняла как много потеряла, прожив до тридцати восьми лет ни разу не испытав радость от подобной близости с мужчиной, близости с бесконечными оргазмами. И тут же ощущение мерзкой брезгливости пронзило ее при воспоминании о редких минутах секса со слюнявым и жалким мужчиной, называвшимся ее мужем. Елена подумала с самоиронией, что эта ночь никогда ранее неиспытанных наслаждений принесет ей массу дивидендов. Что ж эта форма проституции ей очень нравится.  Впрочем, она готова отдаваться этому необузданному арабскому жеребцу вновь и вновь, и при этом совершенно безвозмездно.   
С сентиментальными размышлениями было покончено. Пора приступать к дальнейшему претворению планов по спасению мнимого дядюшки. В шесть часов она разбудила телефонным звонком своего лучшего менеджера Марину Венигер и приказала ей немедленно выдвигаться в офис для подготовки всех необходимых документов для представления в университетский госпиталь Кенингсштадта, в клинику доктора Абу-Моххамеда. Документы должны быть отправлены на личную почту Елены. В 7.30 все было готово. Елена спустилась в холл гостиницы и распечатала на принтере все документы. Печать фирмы у Лейбензон всегда была собой. Все документы она решила лично доставить доктору Абу-Моххамеду. В девять часов она была в приемной доктора.  Секретарша, фрау лет пятидесяти более похожая на старушку из добрых сказок, сообщила что доктор Абу-Моххамед на операции и освободится не ранее четырнадцати часов. Елена объяснила ей суть проблемы, попросила принять документы и заверила ее, что все было согласовано с ее шефом. Также она просила передать, что такой же экземпляр документов был послан на электронную почту интернационального отдела госпиталя.
Глава 4.
Путь до дома предстоял не близкий, шесть часов без пробок. Но так как в Германии, вечно ремонтировались дороги, то можно смело накинуть еще два часа. Елена непрестанно удивлялась этой вечной теме ремонта дорог. В соседних Бельгии и Голландии дороги были гораздо лучше, но там она лишь изредка видела ремонтные работы и то на маленьких участках. Еще одна поразительная особенность дорожных работ в Германии не находила логического объяснения. Рабочие перекрывали участок трассы протяженностью пять-десять километров и неделями там никого не было видно. Иногда появлялось два-три человека в касках и оранжевых жилетах и явно имитировали некую деятельность. Автобан А3, пронизывающий практически всю Германию на протяжении всей эмигрантской жизни Елены был в вечных ремонтных работа и отличалась многокилометровыми пробками. Грузопоток из портов Северного моря и обратно постоянно был частично парализован. Лейбензон своим аналитическим умом понимала, что это не просто неспособность немецкой инженерной мысли следовать новым технологиям, вспомним первые в мире немецкие автобаны, построенные в годы фашистского режима. Нет, думала она, это была по всей видимости глубоко продуманная бизнес-стратегия по отмыванию денег. Не даром итальянская мафия контролировала строительство дорог. Возможно какие-то творческие бизнесмены в сговоре с правительственными чиновниками взяли под контроль данный бизнес и в течение десятилетий обворовывают немецкую казну. Явно не немцы, возможно турецко-ливанская мафия, а может быть и ее братья по крови и вере. При этом за все время не было ни одного судебного дела по разоблачению столь явных и можно сказать наглых махинаций в дорожном строительстве.   Что ж надо только порадоваться за этих успешных предпринимателей, и конечно учится у них искусству отнятия денег у немецких налогоплательщиков.
Размышления Елены прервал телефонный звонок. Переключившись на громкую связь, она услышала нудно-плачущий голос ее недоумка-мужа. Настроение сразу же стремительно упало до нуля.
- Лена, я не спал всю ночь, пытался тебе дозвониться. Где ты?  С тобой все хорошо. Марина рассказала мне о твоем звонке. Позвонила бы мне, я бы сам все сделал.
- Послушай, я тебе миллион раз говорила, пока я тебе не позвоню не лезь ко мне со своими слюнями. Я работаю и зарабатываю деньги для семьи.  Сиди в офисе и делай то, что тебе поручено и не лезь куда тебя не пускают.
Обиженным голосом Сергей Стыд продолжал. Конечно же Елена не взяла фамилию мужа и оставалась Лейбензон.
- Марк все утро спрашивал, где ты. Я отвел его в школу. Ты будешь сегодня дома?
Елена гневно прервала его речь
- Заткнись и не мешай мне, я в дороге и работаю. Когда приеду тогда и приеду. Все иди работай.
Одно уже сравнение ее недоделанного муженька и красавца Абу-Моххамеда делали ее возвращение домой мучительным испытанием. 
Очередной звонок. К счастью, это был ее арабский принц.
-Дорогая фрау Лейбензон, руководство Университета разрешило госпитализацию вашего дяди. Сегодня мы составим калькуляцию и завтра интернациональный отдел вышлет ее на электронную почту вашей фирмы.
По тону голоса Елена поняла, что доктор был не один или разговаривал из своего кабинета. Абу-Моххамед начал шифроваться, значит все нормально.
         - Дорогой доктор Абу-Моххамед, искренне благодарю вас, и мы сразу же оплатим выставленный госпиталем счет и представим наши гарантии на оплату непредвиденных расходов при лечении. Помимо высланных документов по электронной почте я лично привезу оригиналы. Еще раз благодарю вас за ваш профессионализм во всем.
Тут Елена сделала паузу и смысл этой паузы был понятен им обоим.
- За ваш профессионализм и ваш гуманизм. - Продолжила она.
- Доктор Лейбензон всегда буду рад видеть вас. До скорой встречи.
Настроение опять взлетело до небес. Она тут же набрала офис и приказала Марине Венигер связаться с летчиками, отправить им медицинский рапорт о состоянии пациента и выяснить цену транспортировки, логистику и сроки выполнения.
С родственниками пациента она решила поговорить не из машины, а из офиса.
В четыре часа по полудни она зашла в офис. Муженька, к счастью, не было, уехал за Марком в школу.
Венигер все выполнила и теперь докладывала Елене о полученной информации. Итак, транспортировка будет выполняться на медицинском Lear Jet 50 реанимационной бригадой в составе врача и двух фельдшеров, с одной посадкой на дозаправку в Казани. Общее полетное время – пять часов до Казани и три часа до Сибирска. Ночь бригада проведет в Сибирске и на следующий день тем же маршрутом возвращается в Германию. Транспортировку больного от областной больницы до борта самолета будет осуществлять русская бригада. Но перед этим врач-реаниматолог немецкой бригада на месте в больнице осмотрит пациента и только после его разрешения начнется транспортировка. Транспорт из аэропорта прибытия университетской клиники обеспечивает немецкая сторона. Один родственник может сопровождать пациента. Цена транспортировки составляет сорок восемь тысяч шестьсот евро. Но выполнение полетного задания начнется после получения согласия Университетской клиники на лечение пациента из России и получения разрешения полицай президиума Берлина на открытие визы на летном поле на пребывании в Германии пациента и его родственника. Несмотря на бессонную ночь и длительную дорогу Елена почувствовала эйфорию и невероятный прилив сил. Она зашла в свой кабинет, плотно закрыла дверь. В ее мыслях уже созрел дальнейший план действий. Во-первых, в цену полета она включит конечно же открытие визы на летном поле, и это будет стоить порядка двадцати тысяч евро. Это надо преподнести как суперэксклюзивное решение, которое стало возможным только ее связям. Окончательный счет за транспортировку, выставленный родственникам конечно же, будет резко отличаться от цены авиационной компании и будет составлять девяносто восемь тысяч шестьсот евро плюс двадцать тысяч за эксклюзивное открытие визы на летном поле, итого сто восемнадцать тысяч евро. Перевод этой суммы будет осуществлен на ее швейцарский счет. Но она не будет его показывать в Германии. Она переведет деньги за транспортировку со счета фирмы, когда будет оплачено предстоящее лечение. Тем самым она сможет снизить облагаемую сумму прибыли на сорок восемь тысяч шестьсот евро. Сто восемнадцать тысяч шесть сот евро останутся на ее счету в Швейцарии. Теперь самое главное быстро получить документы из Университетской клиники Кенингсштадта и успеть вывезти золотого дядюшку из России в Германию. Марина Венигер и вторая менеджер, красавица Надежда Люпус подготовили к семи часам вечера все документы. Оставалось только дождаться разрешения и счета из клиники. Договор с родственниками пациента был составлен таким образом, что лечение и транспортировка были объединены в один счет. Отпустив сотрудниц, Елена уютно расположилась в своем кресле. Ей абсолютно не хотелось возвращаться домой, лицезреть мерзкого до тошноты мужа, сына, к которому она не испытывала материнских чувств. Два крайне неудачных момента омрачавших горизонт ее прекрасного будущего. 
В доме все спали. Она тихо прошла на кухню, достала искусно спрятанный косячок марихуаны и выйдя во внутренний дворик после нескольких затяжек примирилась с реальностью сегодняшнего бытия среди ненавистных домочадцев и растворилась в мире грез.
Утром она проснулась на диване, укутанная пледом. Из кухни была слышна беседа мужа и сына. Они искренне любили друг друга, инстинктивно находили утешение в этой любви на фоне постоянного холодного презрения Елены. Она дождалась пока они покинут дом и отправятся в школу.
Фрау Лейбензон появилась в офисе в прекрасной форме. На ее лице не было видно результатов вчерашнего путешествия и вечернего расслабления. Строгая прическа, легкий макияж и твердость во взгляде говорили о ее решительном настрое на достижения успеха любой ценой.  В этом была вся ее суть.
Глава 5.
В Сибирске с разницей во времени с Германией в пять часов было уже далеко за полдень.  Сообщений из клиники Кенингсштадта пока не было. Елена приказала Марине Венигер связаться с интернациональным отделом и попросить по возможности скорее прислать документы, объясняя это тем, что пациенту для спасения жизни крайне необходимо попасть к лучшим докторам Германии. В те времена заинтересованность в пациентах и тренд времени на гуманное отношение к пациентам из бывшего Советского Союза помогал в достижении цели фирмам медицинского туризма. Ответственные переговоры с клерками Елена всегда поручала Марине Венигер. Они практически всегда заканчивались успешно. И, казалось бы, невыполнимые задачи решались Мариной благодаря ее прекрасному немецкому языку, знанию немецкой ментальности и конечно же громадному терпению. Елена же считала, что эти способности обусловлены происхождением и близостью Венигер к плебсу. Общаться с низшими чинами было ниже достоинства хозяйки фирмы. Но если по каким-либо причинам все же нужно было лично вступать в контакт с этими персонами, она превращалась в льстивую и подобострастную собеседницу. Это было насилие над собой, но что ни сделаешь ради достижения цели.
Вторая сотрудница Надежда Люпус как представлялось Елене по всей видимости до прихода в фирму работала в публичном доме. Высокая, стройная всегда стильно одетая Надежда была по мнению Елены годна только на выполнение сугубо канцелярской работы. В ее красивой головёнке явно было недостаточно мозговых извилин для выполнения сложных задач. Но в качестве офис менеджера Люпус была незаменима. Надежда прекрасно понимала с каким презреньем относится чокнутая хозяйка к ней. Но близость бюро к дому, хорошая зарплата с периодическими премиями в конверте нивелировали эти отрицательные моменты. Она мстила хозяйки тем, что периодически отдавалась Сергею Стыд в кабинете Елены во время ее периодически длительных отсутствий в офисе. Мало того она приручила мужа мегеры приплачивать наличными за минуты секса. Это было прекрасно – Стыд получал доступ к телу юной богини за умеренную плату, не выходя из офиса, богиня же нисколько не утруждаясь имела неплохой приработок, так же не выходя из офиса. Марина Венигер знала о шашнях мужа хозяйки с Люпус, но также ненавидя ее конечно же молчала. Тем более Стыд периодически платил ей так же наличными за ее понимание и сочувствие ему, вечно гнобимому мужу.
В кабинет Елены после стука вошла Венигер и сообщила, что из интернационального отдела пришел счет за предстоящее лечение пациента, который нужно оплатить до прибытия пациента в клинику, разрешение на госпитализацию для полицай-президиума Берлина и подтверждение госпитализации для авиационной компании. Предварительная калькуляция не включала оплаты трансплантации печени и составляла семьдесят восемь тысяч евро. В дополнительном параграфе указывалось, что в случае положительного решения вопроса о проведении трансплантации печени необходимая доплата будет составлять сто пятьдесят семь тысяч евро.
Елена, оставшись одна в кабинете набрала телефон Ольги, жены пациента. В Сибирске было восемь часов утра. 
- Доброе утро Ольга, это доктор Лейбензон. Мы можем поговорить?
- Милый доктор, конечно, мы все время молимся и ждем вашего звонка с хорошими новостями. И молимся чтобы это были именно хорошие новости.
- Уважаемая Ольга, я только, что получила разрешение на госпитализацию Петра Алексеевича. Все документы мы пришлем вам сейчас на электронную почту. Вам не придется ехать в посольство Германии, мы откроем вам и вашему супругу визы на летном поле. Все вопросы с полицией я решила. Так, что вам не придется лететь в Москву, в немецкое консульство для открытия немецкой национальной визы.  Самое основное теперь, это то, что бы русские врачи максимально подготовили пациента к полету, чтобы во время полета состояние Петра Алексеевича не ухудшилось и мы бы успели начать лечение у нас.
- Бог услышал наши молитвы. Доктор Лейбензон вы волшебница, вы смогли сделать невероятное. Врачи у нас в Симбирске и консультанты из Москвы говорили, что это невозможно. Никакая клиника в мире не возьмет Петеньку с таким диагнозом. Что мы должны сейчас сделать, я сейчас подключу весь секретариат и моментально выполним все ваши указания.
Лейбензон саркастически подумала, вот что творят деньги животворящие. А ласковый называемый женой Петенька по данным интернета был постоянным героем криминальных хроник, у которого по недоказанным подозрениям было массу эпизодов с убийством и пропажей его конкурентов, жестоких отъёмов бизнесов и вообще он характеризовался опять-таки по информации из интернета как разнузданный алкоголик-беспредельщик. И вот сейчас для спасения этого героя благодаря его богатству в его лечение принимают лучшие медицинские светила России и Германии.
Елена уверенным и спокойным голосом продолжала.
- Сейчас вы получите счета для оплаты авиационной транспортировки и открытия виз. Счет за медицинскую транспортировку будет составлять 118000 евро. Вы переведете эти деньги на известный вам счет в Швейцарии. Вы переведете в Германию 136000 тысяч евро. Эти средства пойдут на оплату диагностики и лечение пациента в интенсивной терапии. Параллельно будет решаться вопрос о возможности проведения трансплантации печени и поиска донора печени. В случае удачных решений будет представлен новый счет. Времени у нас очень мало, так что прошу по возможности быстро оплатить указанные счета. Как только мы увидим деньги на наших счетах, сразу же приступаем к выполнению всех задач.
Светлана деловым тоном голосом лишенного сентиментальных ноток, ответила.
- Сейчас у нас восемь тридцать. Через полчаса все указанные вами суммы будут переведены. Копии платежных документов я вышлю на вашу почту. Все я побежала дорогая доктор Лейбензон выполнять.
Елена, откинувшись расслабленно в кресле с удовольствием закурила сигарету. В сумме плодом ее стараний она сегодня имеет на швейцарском счету 400 000 евро, плюс 118 000 евро, и эти деньги не видят немецкие финансовые органы. После поступления 136 000 евро на счет ее фирмы, она заплатит летчикам 48 600 евро и в клинику 78 000 евро. В итоге сумма, облагаемая НДС и иными налогами, превратится в 9400 евро. За три дня заработать 518 000 евро чистыми, это надо уметь, это она молодец.
Утром следующего дня деньги были получены. А дальше все пошло по отработанным многократно алгоритмам.  К вечеру было получено разрешение из Берлина на открытие виз на летном поле. Летчики подтвердили готовность к вылету. Они вылетят в 10 утра из Кельна и вернуться в Германию через день в районе 16 часов.
Утром, когда авиационно-реанимационная бригада отправилась в полет, Елена с папкой с оригиналами документов для Университетской клиники Кенингсштадта ехала в машине и предавалась приятным мыслям о скорой встречи с ее героем сказок тысячи одна ночи, красавцем Абу-Моххамедом.
Глава 6.
Ее так называемый муж остался опять в неведение относительно ее планов, она лишь коротко сообщила ему за завтраком, что она по делам уедет на несколько дней. Работая в офисе Стыд знал, о проведении успешной сделки с родственниками пациента из Сибири, легальной ее части, но только не ведал он о Швейцарском мотиве этой операции. Елена никому не доверяла, а тем более этому убогому. Нет, он, конечно, знал о наличии швейцарского счета и периодически выполнял роль курьера по транспортировке наличности через Швейцарскую границу. Но даже в этом максимально простом деле, он по своей легкой дебильноватости совершил грубейшую ошибку, чуть не приведшую к краху всего бизнеса Лейбензон. Однажды Елене нужна была наличность в размере пятнадцати тысяч евро. Она не хотела показывать ее в Германии при снятии со счетов фирмы или личного счета и поэтому послала Стыд снять с помощью кредитки эту сумму в Швейцарии. Через границу можно было перевозить, не декларируя до десяти тысяч евро. Поэтому Стыд должен был пересечь границу снять восемь тысяч, затем вернуться в Германию, оставить на временное хранение конверт с этой суммой в сейфе на ресепшн в гостинице, где он остановился на сутки. На следующее утро вновь вернуться в Швейцарию снять семь тысяч и спокойно вернуться в Германию.  В прежние поездки, при пересечении границы ни разу немецкие полицейские не останавливали машину Стыд для проверки.  По своей лености и тупости он решил, что мотание весь день через границу туда-сюда очень нудная и скучная задача, поэтому он снял все пятнадцать тысяч в ближайшем швейцарском банкомате, положил деньги в карман пиджака и помчался радостный домой, спеша сообщить Елене о том, как он сэкономил деньги на гостинице и бензине. Но дурака видать издалека. Новенький черный кроссовер Порш с номерами Северной Рейнвестфалии промчавшийся в Швейцарию и через час возвращающийся назад привлек внимание пограничников. Они остановили авто и попросили последовать на площадку досмотра. Стыд трусливый по натуре от неожиданности потерял рассудок. Он представил все ужасы тюремного заключения, опять подобное перенесенное в армии насилие злобных криминальных бруталов. Перед опытными полицейскими предстал невзрачный сгорбленный с дрожащими руками субъект с отвратительным немецким языком.
- Наркокурьер на арендованной машине, - заподозрили полицейские.
 А после того, как он со страху показал всю наличность, 15 тысяч евро в конверте и триста евро в портмоне, устроили ему серьезный обыск. Прежде всего они раздели его до гола, провели интимный осмотр. Затем разобрали все панели в салоне авто, прозондировали эхолотом бензобак, собака обнюхала тщательно всю машину внутри и снаружи, подняли машину на подъёмник проверили все возможные места, где можно бы было хранить запрещенные к провозу вещества и предметы. Но ничего более не обнаружили. Злые от того, что проделали бесполезную работу они составляли очень долго протокол изъятие наличности, проверяли по базе данных его персональные данные и наконец вручили ему постановление с указанием об оплате штрафа помимо изъятых денег.  К семи часам вечера, Стыд, измотанный до крайности, двинулся к гостинице. От бессилия, досады и страха ответственности перед Еленой он не решился возвращаться домой. Рухнув в кровать в гостиничном номере, он свернулся в комок и забылся в тревожном сне. Проснувшись в четыре утра, он ощутил весь ужас своего положения. Можно было соврать Елене о том, что его ограбили, но протокол о задержании и конфискации средств пришлют в желтом конверте на домашний адрес. Можно было повеситься здесь в номере, но он вспомнил про неудачную попытку во время службы в Советской армии и с содроганием отбросил эту мысль. Придется рассказать Елене всю правду и подвергнуться очередной моральной экзекуции и унижению.
Поток отборного мата обрушился на Стыд, когда он честно рассказал о неудачной поездке. Самое страшное в жизни для Лейбензон это было потеря денег. Ничего более не выводило ее из себя как уменьшение даже на десять евро ее доходов. А тут сразу же пятнадцать тысяч евро, плюс штраф и попадание в полицейскую базу. Она была готова раздавить, задушить, утопить этого слизняка. Но приходилось жить с этим умственно отсталым инвалидом.
На следующий день Стыд с огромным удовольствием повалил Люпус на офисный стол Елены, и со всей ненавистью совершил акт возмездия с ошарашенной его остервенением Надеждой. Это был его сеанс гештальт-терапии и акт мести одновременно за перенесенные унижения. Закончив Стыд плюнув в кофейник Елены и гордо прошествовал в свою офисную каморку.
Стыд после провала миссии на границе был низведен до уровня статиста и не учувствовал больше в принятии бизнес-решений.
Глава 7.
В предвкушении встречи с арабским принцем Елена на своем белом Ягуаре рассекала по горам и долинам Германии. Она остановится в том же отеле, а на следующий день будет ждать пациента и его супругу в приемном отделение. На роль переводчика и личного помощника на время пребывания пациента в Германии она назначила фрау Эмих. Толстая, обрюзгшая с тройным подбородком несмотря на свой внешний вид, прекрасно владела и русским, и немецким языками, знала медицинскую терминологию, была крайне услужлива и подобострастна, что очень нравилось новым русским дворянам. Эмих вылетела с предыдущего места работы из частной стоматологической клиники за мелкое воровство и склочность. Ее уволили тихо, без скандала, чтобы не навредить репутации клиники. Некоторое время она со своим мужем пыталась открыть частный массажный кабинет. Но Слава Эмих, служивший до эмиграции в России прапорщиком танкистом, был еще та сволочь и после того, как она усмотрела в его массажных пассах явный сексуальный уклон, а также дурную славу вновь открытого салона и главное отсутствие прибыли, они прикрыли свою массажную лавочку. Посидев несколько месяцев на пособие по безработице, Эльза Эмих по объявлению пришла устраиваться переводчицей в фирму Лейбензон.  Они сразу же понравились друг другу. Подобное к подобному. Подобное не по внешнему виду, а по подлости и лживости.  Эмих понимала, что если она потеряет эту новую работу, то ей со своими данными и бэкграундом придется в лучшем случае идти наниматься в путцфрау, то есть за 10 евро в час мыть чужие квартиры и офисы.  Поэтому она как верный пес начала служить Елене, угождая ей и всем пациентам, докладывая Лейбензон обо всех мелочах, происходящих во время лечения, и конечно же передавала разговоры сотрудников. Лейбензон оценила ее стукачество и вскоре Эльза Эмих получала больше всех остальных переводчиков заказов и соответственно зарплату.
В четыре часа дня Елена сидела в приемной доктора Абу-Моххамеда и ждала, когда он закончит операцию и предстанет перед ее взором.  Предлогом служила папка с оригиналами документов которые она обещала передать. Но это был только предлог, она хотела договориться о встречи в гостинице и вновь насладится никогда до того не испытанным удовольствием встречи с мужчиной.
Абу -Моххамед, вошел в белом халате, накинутом на операционную форму, с усталым взглядом его черных слегка на выкат глаз. Он не удивился, увидев Елену. Сухо поздоровался и пригласил ее пройти в кабинет. Попросил секретаршу сделать им кофе. Абу-Моххамед устало откинулся на спинку кресла и слегка прикрыл глаза.   Елена, сидя в кабинете напротив сидящего за столом доктора протянула ему папку с документами. Абу-Моххамед небрежно бросил папку на стол и не открывая ее, сказал, что интернациональный отдел уже ознакомил его со всеми документами и то что он завтра ждет пациента.  Койка в реанимационном отделение свободна и реанимационное отделение готово к приему русского больного. Елена почувствовала некую отстраненность и холодность в его словах, взгляде. Будто не было прекрасной ночи, которая казалось ей, так сблизила их. Секретарша, милая сказочная бабушка, которой нахватало для полноты образа только капора, вкатила тележку с серебряным арабским кофейным сервизом и восточными сладостями.
- Фрау Вольф, спасибо большое. Если больше нет никаких дел, Вы можете идти домой.
Молча пили настоящий арабский кофе. Пауза молчания повисла в воздухе.
Елена, перебирала варианты причин холодности доктора. Возможно, он сожалеет о случившейся той ночью, или срываются планы по лечению пациента, или же он недоволен, что обещанные 50 тысяч евро не лежат у него на столе.
Абу-Моххамед прервал молчание.
- Простите пожалуйста дорогая фрау Лейбензон, я просто очень устал, операция была не из легких. Но все наши договоренности остаются в силе.
Елена неожиданно резко поднялась с кресла, подошла к усталому доктору, обняла его со спины и уткнулась лицом в его черную как смоль шапку кудрявых волос.
Абу-Моххамед нежно отстранил ее и направился к дверям. У Елены рухнуло сердце, все пропало, как молния пронзила ее мысль.   Но доктор, подойдя к двери запер ее на ключ. Далее все происходило на столе. Елена опять ощутила восхитительный полет, стремительное падение, и бесконечное счастье невероятного оргазма.  По иронии судьбы в это же время Стыд проделывал подобное с Надеждой Люпус.
- Дорога Елена, я не смогу сегодня вечером навестить вас в гостинице. Но я уверен, что мы продолжим наши неформальные встречи, - сказал, прощаясь доктор Абу-Моххамед, нежно целуя Елену.
-А сейчас у нас есть несколько времени.
Они продолжили наслаждаться друг другом еще несколько часов. Доктор Абу-Моххамед многие годы, сдерживающий свои природные инстинкты наконец то сорвал все ограничители и несмотря на все риски отдался своей природе с этой прекрасной европейкой, белой женщиной. Она же как Юдифь приносила свое тело в жертву Олиферу, но только в ее случае эта жертва была несказанно сладкая и была принесена ради успешного бизнес-проекта, и без всякого убийства.
Елена всегда подозревала, что ветхозаветная легенда о Юдифь отрезавшей голову Олиферу была излишне героизирована. Юдифь с радостью предавалась сексуальному наслаждению с альфа-самцом Олифером за обещанное щедрое вознаграждение, и будучи женщиной с биполярным расстройством пришла в ярость, когда кошелек с золотыми монетами оказался не таким полным, как обещал этот проходимец. И тогда в ярости схватив ятаган она отсекла ему голову, а затем и причинный орган. Но мудрые еврейские мудрецы превратили это в легенду о самопожертвовании еврейских женщин ради свободы избранного народа, пополнив серию персидских сказок о Эсфири, Мордехае, Артаксероксе и Амане. 
Талмуд и Тора учат важным бизнес-приемам. Использование тел жен и сестер ради достижения высоких целей будь то в бизнесе или во власти, вовсе не является проституцией, а проявлением мудрости и оправданного самопожертвования. Елена была дочерью своего народа и с раннего детства слушая своего дедушку, знатока Торы и Талмуда она впитала эти истины и следовала им.
Глава 8.
Выходя из, клиники Елену застал телефонный звонок Марины Венигер, она сообщала о том, что реанимационно-авиационная бригада успешно завершила полет над просторами России и приземлилась в аэропорту Сибирска. Формальности по прохождению паспортного контроля были преодолены в короткий срок. Летчиков и бригаду поселили в гостинице, недалеко от областной больницы. Утром реаниматолог бригады, доктор Кляйн, в сопровождении сотрудников Петра Алексеевича Бурова, владеющих немецким языком, будет доставлен в больницу для осмотра пациента и принятия окончательного решения о возможности транспортировки пациента в Германию. Елена сухо поблагодарила Венигер, спросила о состоянии других пациентов, курируемых ее фирмой, находящихся на лечении в различных немецких клиниках с различными диагнозами. Таковых на текущий момент было восемь и все протекало по плану, без каких-либо происшествий.
В приятной истоме, лежа в постели, Елена вдруг осознала, что она на определенном отрезке времени потеряла контроль над ситуацией и позволила Абу-Мохахамеду войти в нее без средств защиты. Она давно уже не пользовалась контрацептивными препаратами, так как близость с ее Стыдом была крайне редко, и она позволяла это только в безопасные дни. Гигиенический душ принимать было поздно. Бежать в аптеку не было смысла. Все аптеки закрыты после семи вечера, а в дежурной – может не оказаться данного препарата.
- Ладно, подумала она, - если поймала удачу, то наверно повезет и в этом случае. Не забеременею и не подхвачу какую-нибудь арабские хламидии и гонококки. Надо полагать, что доктор априори чист.
В семь утра по Сибирскому времени доктор Кляйн стоял у постели Бурова и проверял соответствие данных представленного ему Medical Report о состоянии пациента. Кляйн не мог понять, что заставляет родственников пациента тратить громадные средства при практически фатальном прогнозе.  Итак, рассуждал реаниматолог Кляйн у пациента печеночная недостаточность в терминальной стади, септический шок, церебральная кома, искусственная вентиляция легких и большие дозы адреномиметиков для поддержания артериального давления. Опасность транспортировки крайне высока и шансы доставить пациента в Германию не очень большие. Он вышел в коридор и позвонил руководителю клиники принимающего госпиталя доктору Абу-Моххамеду. В Сибирске было девять часов утра, в Германии пять.  Реаниматолог Кляйн доложил клиническую ситуацию и спросил, готов ли доктор Абу-Моххамед принять пациента в свою клинику в таком состоянии. Ответ поразил Кляйна. Да, доктор Абу-Моххамед берет на себя ответственность, он понимает, что пациент может в любое время погибнуть, но только в его клинике пациент может получить шанс на спасение.
- Коллега Кляйн, вы сможете выполнить эту трудную задачу и доставить пациента в мою клинику живым? 
- Доктор Абу-Моххамед, состояние пациента критическое, но позволяет нам выполнить транспортировку. Сейчас я побеседую с родственниками пациента, объясню им все риски и степень ответственности их решения. Если они подпишут согласие мы начинаем движение.
Абу-Моххамед в другой ситуации никогда бы не взял такого пациента в таком состоянии в клинику, но доктор Лейбензон, доктор прекрасная Лейбензон, ее очарование и обещанное вознаграждение не оставляли ему выбора кроме как принятия положительного решения о приеме ее горячо любимого дядюшки.
Предстоящая транспортировка была не самая сложная в практике доктора Кляйна. Несмотря на крайнюю тяжесть состояния пациента он был стабилен. Строго следуя постулатам лежащих в основе эвакуационной медицины, а именно пациент требует перевода в другое лечебное заведение если на месте ему не могут оказать надлежащую помощь в полном объеме. Доктор Абу-Моххамед утверждает, что оснащение и возможности его клиники дадут шанс на спасение пациента.  Второй постулат гласит о том, что во время эвакуации будет обеспечена стабильность в состоянии пациента. Строго следуя руководствам, доктор Кляйн не мог отступить от правил и теперь оставалось только получить посменное согласие родственников. Врачи отделения реанимации при передаче больного немецкой бригаде   следуя приказу высшего руководства не указали, что в основе диагноза лежит хронический алкоголизм и поражение печение обусловлено токсическим алкогольным гепатитом. Переводчица была сотрудницей фирмы Бурова и также была жесткого проинструктирована о недопустимости малейших упоминаний об алкоголизме.
Все формальности были соблюдены и реанимобиль в сопровождении полицейского экскорта с мигалками, доставил пациента на летное поле к борту самолета. В 10.30 утра по Сибирскому времени самолет с пациентом и его женой взмыл в небо.
В шесть утра по немецкому времени диспетчер авиакомпании позвонил фрау Лейбензон и сообщил, о том, что самолет с пациентом летит в Германию, состояние пациента стабильное.
Елена, лежа в постели думала о том, что сейчас ее решениям и воле для выполнения ее замыслов задейственны многие службы и люди, а именно авиакомпания, летчики, врачи, наземные службы аэропортов в Германии и России, авиадиспетчеры многих стран Европы, полицейские, пограничники. А арабская обезьянка по имени доктор Абу-Моххамед будет танцевать под ее дудочку и выполнять все ее эротические фантазии, все что она прикажет.
- Я гениальна и жизнь прекрасна, - думала она.
Яркое майское солнце подтверждало это.
Самолет должен был приземлится в аэропорту Гамбурга в районе 15-16 часов. В двенадцать часов позвонила Эмих и заискивающим голоском сообщила, о том, что она на месте, то есть в терминале бизнес-авиации, получила пропуск на летное поле, предупредила полицейских о скором прибытии пациента и ждет реанимобиль с бригадой для дальнейшей транспортировки в клинику. Полицейские получили из Берлина все разрешения для открытия визы на летном поле.
Глава 9.
Самолет приземлился в 15.45. Эмих обеспечила беспроблемную коммуникацию полицейских с Ольгой Буровой и встречающей реанимационной бригадой.  Под мигалками и с сиреной реанимобиль помчался в Кенингсштадт. Для такого случая Елена взяла в аренду Мерседес представительского класса. По дороге в госпиталь Эмих разливалась соловьем и рассказывала Светлане обо всех прелестях немецкой медицины, о прекрасном враче Елене Лейбензон.
- Дорогая Ольга Петровна, не волнуйтесь в нашей клинике будет сделано все возможное для спасения вашего мужа.
Усталая от длительного полета в тесной кабине санитарного самолета и волнений за мужа госпожа Бурова была в восторге от безупречной организации полета и встречи. Немецкая организованность и порядок вселяли в нее почти угасшую надежду на спасение Петра Алексеевича. Сейчас на карту было поставлено все будущее ее и ее детей. Она понимала, что, если только не станет Бурова, стая шакалов набросится на их семейный бизнес и не оставит ей даже цента, а может быть отнимут жизнь. Именно поэтому Ольга, не обсуждая платила громадные суммы за спасение ненавистного ей мужа. Она не была сибирской простушкой и прекрасно понимала, как наживается на ней эта Лейбензон. Но выхода не было. Или плати, или смерть. Смерть для всей семьи.
 Буров был негодяй, мерзавец с садистскими наклонностями, похотливый алкоголик. Его запои тщательно скрывались семьей и ближайшими сотрудниками. Светлана подозревала, что не без посторонней помощи он ушел в глубокий запой на одной из фешенебельных баз отдыха в тайге. Он кутил в окружении проституток и неких важных партнеров из Москвы.  Охране категорически было запрещено появляться без приказа внутри особняка. Когда проститутки и московские гости разъехались Буров перестал выходить на связь. Охранники заподозрили неладное, но вошли внутрь только через трое суток. Голый, в луже рвоты и мочи лежал на медвежьей шкуре олигарх всея Сибири нечленораздельно мыча.  Когда приехал личный врач, охранники уже отмыли хозяина, но он был абсолютно недоступен контакту.  Так началась эта эпохальная для семьи Буровых битва за жизнь Петра Алексеевича, основного гаранта их финансового благополучия.  Светлана Бурова по пути в госпиталь, не слушая переводчицу, погруженная в свои мысли.
Когда Эмих со Светланой подъехали к госпиталю, пациент уже находился в отделении реанимации. За время транспортировки его состояние не претерпело изменений, оставалось критическим, но стабильным. После совместного осмотра пациента Абу-Моххамедом и руководителем клиники анестезиологии и интенсивной терапии был составлен план диагностических и лечебных мероприятий. После получения первых анализов стало понятно, что высочайший уровень билирубина требует немедленных действий, и после выполнения компьютерной томографии головы, грудной клетки и брюшной полости начать проведение гемодиафильтрации для снижения уровня токсемии и токсического воздействия на мозг.
Шеф реанимации-анестезиологии, профессор Хартман спросил Абу-Моххамеда, когда они остались на едине. Они проработали вместе десять лет и были в дружеских отношениях, поэтому вопрос Хартмана был прямым и четким.
- Коллега Абу-Моххамед за каким чертом вы взяли этот труп? Вы же понимаете, что никакие наши аппараты и медикаменты не спасут пациента без пересадки печени. Да, мы сможем некоторое время сможем поддерживать его стабильность, но коллега, вы понимаете, что временной отрезок его жизни без пересадки печени крайне мал. Нам с вами известно, что лист ожидания донорской печени может затянуться на долгое время. Ваша пациентка, которая сейчас у меня в отделении уже шесть месяцев ждет донорскую печень. Тем более мы еще не знаем результаты иммуногенетики для определения необходимого донора печени.
- Коллега Хартман, я не представлял, что состояние пациента критическое и требует пересадки печени. Русские коллеги абсолютно неадекватно оценивали его состояние. Видимо развитие медицины в Сибирске остановилось на уровне времен Пирогова и Павлова. Моя вина, конечно, но что я мог поделать с представленной мне искаженной информацией. Теперь к пациентам из России нужно относиться с более тщательной проверкой данных о их состоянии. Простите коллега, моя вина.
Через полчаса, сидя в своем кабинете Абу-Моххамед объяснял ситуацию Светлане Буровой и Елене Лейбензон.
- Дорогая фрау Бурова, дорогая доктор Лейбензон, к сожалению, мы не сможем помочь вашему родственнику. В самые короткие сроки ему необходима пересадка печени. При существующей очереди на трансплантацию и преимущественное право граждан Германии на получение донорского органа, только чудо может спасти пациента Бурова. Это не значит, что мы прекращаем лечение. Мы в любом случае после определения иммуногенетического профиля пациента обратимся в Германский и Европейский банк донорских органов для определения подходящего реципиента. Сейчас пациенту проводится операция по очищению крови, аппаратная гемодиафильтация, подбор адекватных антибиотиков.
Елена переводила речь Абу-Моххамеда, но не дословно, микшировано, но смысл был транслирован полностью - господин Буров без пересадки печени умрет. 
Ольга Бурова была предупреждена об этом возможном сценарии развития событий. Поэтому эту информацию она восприняла спокойно, с печальным лицом, без экзальтации. Госпожа Бурова верила в предприимчивость Елены и несмотря на безысходность ситуации надеялась, что  Лейбензон найдет правильное решение.
- Сколько времени мой муж может прожить без пересадки печени?  - спросила Светлана.
- Я думаю 10–12 дней. Но как вы понимаете процесс в любую минуту может стать неуправляемым. Но мы предпримем все меры для лечения вашего мужа.
Доктор Абу-Моххамед проводил до двери и тепло попрощался с дамами. После их ухода, он подумал, что он выполнил первую часть договоренности с доктором Лейбензон и теперь ее ход, а именно обещанное вознаграждение.
В холле госпиталя Елена коротко передала смысл беседы с Абу-Моххамедом Эльзе Эмих и затем отправила их гостиницу. Сама же Елена вновь вернулась в приемную Абу-Моххамеда. Фрау Вольф удивленно вопросительным взглядом посмотрела на эту крайне неприятную ей эмигрантку, навязчивую и лживую в своей вежливости. 
ФРАУ ВОЛЬФ
Дед Фрау Вольф, оберштурмбанфюрер СС Карл Вольф во время Второй мировой войны был комендантом одного из концентрационных лагерей для евреев и цыган. В 1945 году, когда американские войска сломили сопротивление охраны лагеря и плен, был неизбежен, Карл Вольф верный фюреру, присяге и великой Германии выстрелил себе в голову.  Зная превратности судьбы своей службы которые могли в одно мгновение превратить его из блестящего офицера элитного подразделения в рядовые Вермахта на восточном фронте, оберштурмбанфюрер Вольф имел некий тайник, в котором хранил золотые украшения и бриллианты, изъятые у заключенных и естественно скрывая это от командования.  По сути своей Карл Вольф был садист, но садист с немецкой сентиментальностью и любовью к своей семье.  Он понимал, что случись с ним что-либо плохое его любимая Марта и любимый сын Юрген будут обречены на страдания и нищету. Именно поэтому жена и восьмилетний сын не умерли в послевоенные годы, а Марте не пришлось зарабатывать на кусок хлеба занимаясь проституцией, отдаваясь солдатам победителей, неграм и евреям. Оставленное богатство не спасло семью Вольф от позора и гонений. Его супруга и сын оказались брошенные в горнило презрения и ненависти. Запрет на профессию для членов семей бывших офицеров СС и нацистских руководителей обрек Марту трудиться на самых непрестижных должностях. Она до самой своей смерти работала уборщицей в различных конторах и частных квартирах. Высокая, стройная, голубоглазая Марта, образец истинной арийской девушки до 1945 года блистающая в мехах и бриллиантах на официальных приемах превратилась в сгорбленную, с потухшим взглядом старушку в 38 лет. Парадоксы людской натуры, еще вчера те, кто льстиво улыбался ей при встрече и восторгался ее красотой и умом, сегодня смотрели на нее с ненавистью и презрением.  Немецкий характер, немецкая гордость погибли вместе с гибелью фюрера и таких героев как Карл Вольф. Марта аболела раком желудка и умерла в возрасте 49 лет, перед смертью мучаясь от адских болей.
Юргену было запрещено поступать в университет. На протяжении всего послевоенного времени, каждый день всем немецким школьникам внушали чувство вины за преступления, совершенные во время правления нацистов.  Упоминание евреев с малейшим негативным оттенком являлось уголовным преступлением и могло испортить жизнь не только ребенку, но всей его семье.  Среди школьников поощрялось доносительство и поэтому многие годы ментального террора привели к тому, что выросшее в послевоенное время поколение немцев затаилось от страха и даже в мыслях боялось думать о былом величие и гордости немецкой нации.  Правительство Аденауэра, подлого мерзавца и коллаборациониста, делало все возможное, чтобы унизить нацию выслуживаясь перед американскими хозяевами. Молодому Юргену Вольфу пришлось заканчивать реальное училище и работать на одном из заводов слесарем вместе с турками и итальянцами. Подвергаясь постоянным унижением от практически не владеющих немецким языком этих недочеловеков, он не мог что-то противопоставить им, так любая попытка сопротивления воспринималась как проявление нацистского расизма. Руководство завода состояло на половину из приглашенных из США евреев. Созерцая каждый день эти гнусные и самодовольные рожи Юрген вспоминал как им подобные лизали сапоги его отцу и пили воду из грязных луж. А теперь он, сын отца-героя должен пресмыкаться перед ними за ничтожное вознаграждение. Эта непрекращающаяся мука сопровождало его до самой пенсии.  Несмотря на вечный страх гонений Юрген Вольф сохранил память об отце и матери, гордился ими. Двадцатого апреля каждого года Юрген Вольф ставил на обедненный стол портрет фюрера, фотографию оберштурмбанфюрера СС Карла Вольфа с супругой на приеме в рейхсканцелярии Гитлера.  Юрген Вольф женился на скромной девушке из семьи бывшего солдата Вермахта, с которой познакомился в одном из кафе, где она работала официанткой. В конце пятидесятых у них родилась дочь, которая сейчас сидела в приемной доктора Абу-Моххамеда и с глубоко спрятанным презрением смотрела на яркую представительницу ненавистной нации. Но наученная долгими годами гонений Ирма Вольф сейчас казалась доброй, сказочной бабушкой которой не хватало для полноты образа капора и спиц для вязаний.
Глава 10.
- Дорогая фрау Вольф, я забыла очки в кабинете. Не спросите ли вы доктора разрешить мне взять очки.
Улыбаясь и показывая дружелюбие фрау Вольф, кивнула головой и по спикерфону спросила доктора Абу-Моххамеда, может ли фрау доктор Лейбензон на минутку зайти к нему.
Абу-Моххамед вопросительно посмотрел на Елену.
- Дорогой доктор, я бы хотела обсудить некоторые моменты без моей тети.
Абу-Моххамед пристально глядя в глаза Елены сказал,
- Дорогая доктор Лейбензон я выполнил свое обещание, и ваш дядя получает все доступное в этой ситуации лечение. К сожалению, трансплантация печени, которая может спасти его в настоящее время неосуществима. После получения иммуногенетики мы, конечно, пошлем запрос в Германский и Европейский банки донорских органов, но боюсь у нас не будет времени. Вы ведь знаете, что в приоритете граждане Германии. А ваш дядя стоит последним в листе ожидания.
- Доктор Абу-Моххамед, но я верю в вашу исключительность и уверена, что вы найдете выход из этой безнадежной ситуации и спасете моего дядю.
- Дорогая доктор Лейбензон- официальным тоном произнес Абу-Моххамед, - я выполнил свое обещание и ваш дядя в клинике. Это максимум того, что я смог сделать.
Елена, все поняла. Она до последнего надеялась, что ночь, проведенная с доктором, затмит его память о обещанных пятидесяти тысяч евро и ей не придется расставаться с самым дорогим, чем она дорожит больше всего на свете – ее деньгами. Она опустила руку в сумочку, достала конверт и положила его на стол. Абу – Моххамед взял конверт и молча переложил его под массивный письменный прибор в виде орла и полумесяца.
- Доктор Абу-Моххамед, мы тоже верны своим обещаниям. И наша семья в случае спасения Петра Алексеевича возблагодарит вас в тройном размере.
Елена написала на листочке – 150000.
- Дорогая Елена, я постараюсь максимально помочь вашему дяде, но как вы понимаете есть предел и моим возможностям. Но я постараюсь.
Предотвращая ее вопрос, Абу-Моххамед, сказал Елене, что в силу деликатности ситуации и то, что коллеги уже обратили внимание на нестандартность его решений он, к сожалению, не сможет встретиться с ней вне стен госпиталя.
Елена, молча подошла к нему, встала на колени, обнажила его горячий меч и нежно прикоснулась губами.
- Для закрепления эффекта, - подумала Елена, ощутив горячую струю живительной влаги во рту.
Когда она выходила из кабинета, добрая бабушка фрау Вольф заботливо спросила.
- Доктор Лейбензон, вы нашли, что искали?
- О да, спасибо вам. Все что мне нужно я нашла.
Глава 11.
Перед отъездом домой Елена заехала в гостиницу, где остановилась госпожа Бурова, ее псевдотётушка. Сидя в знакомом кафе, они смотрели на вечернюю площадь прекрасного городка и казалось, что они погружаются в атмосферу Германии 30 годов, где царят спокойствие, порядок и достаток. Германия вернулась в эпоху стабильности и благоденствия. Музыкант в цилиндре играющий на старинной шарманке дополнял эту идиллию.
Елена начала разговор.
- Ольга, как вы видите я выполнила первую часть нашей задачи. Сейчас перед нами стоит вопрос о донорской печени и как вы надеюсь поняли, мы стоим на пороге невозможного. Даже если сейчас появится подходящая донорская печень ее пересадят гражданину Германии в первую очередь. Но, мы будем искать варианты и сделаем все возможное и невозможное чтобы Петру Алексеевичу пересадили донорскую печень. Так как ситуация развивается стремительно, то нам понадобится 230 тысяч евро для официальной проплаты операции и 500 тысяч евро для неофициальных расходов. Как вы понимаете найти подходящего донора и обойти немецкие законы стоит очень дорого. Но в противном случае, если мы будем действовать по правилам, Петр Алексеевич умрет. Завтра переведите пожалуйста на счет нашей фирмы 230 тысяч евро и 500 тысяч евро на известный вам счет в Швейцарии. В случае непроведения трансплантации печени мы вернем все средства на указанный вами счет. Но я надеюсь, что все случится только хорошее и мы спасем Петра Алексеевича.
Елена не осталась в Кенингсштадте. Смысла проводить ночь в гостинице без встречи с доктором не было никакого. Елена не любила музыку и весь путь до дома она слушала аудио книгу, детектив Фитцека. Ей нравились хитросплетения вокруг описываемых преступлений и гениальность злодеев. Она никогда не сочувствовала жертвам преступлений и полицейским, и искренне желала победы преступникам и маньякам.
Тихо войдя на кухню, Елена достала из тайника сигарету с марихуаной, налила бокал вина. Сидя на скамейки маленького садика рядом с домом, она предавалась мечтам о своем особняке в дворянском стиле, с парком и садом, в стиле дворянских усадьба 19 века, которые она видела при посещении дворцовых комплексов Санкт-Петербурга. Стало совсем светло. Она возвратилась в дом и уже по привычке заснула на ветхом диванчике.
Глава 12.
В десять часов утра ее разбудил звонок мобильника. Доктор Абу-Моххамед. Елена внутренне сжалась. Неужели так прекрасно продолжающийся полет будет сейчас прерван смертью этого русского алкаша.
- Доброе утро доктор, слушаю вас.
- Доброе утро доктор Лейбензон. Возникли неожиданные обстоятельства и нам срочно нужно обсудить дальнейшие вопросы о лечение вашего дяди. Не волнуйтесь, он по-прежнему стабилен. Но есть ряд проблем, которые я без участия родственников не смогу решить.
- Хорошо, через семь часов я буду у вас в кабинете.
- Жду вас.
Елена помчалась в душ. Ледяная вода, плюс в догонку пару таблеток темпалгина привели ее в чувство и избавили от тяжелого похмелья. Налив большую чашку кофе, она набрала телефон офиса. Ответила Винер.
- Елена, компания господина Бурова прислала платежки, так что я думаю, что деньги будут на счету после обеда.
- Марина, спасибо. Я уехала, держи меня в курсе всех событий. Пока.
В половине шестого Елена входила в кабинет доктора Абу-Моххамеда. Фрау Вольф уже закончила свой трудовой день.
- Дорогая фрау Лейбензон, мы получили результаты иммуногенетики. Сейчас у нас находится в отделении интенсивной терапии пациентка, ожидающая трансплантацию печени с аналогичными результатами иммуногенетического кода. Так, что даже в случае поступления донорской печени в первую очередь будет прооперирована она.   Скажу вам как коллега коллеге, ей 52 года, и она абсолютно готова к операции.  К сожалению, очередных недель ожидания ваш дядя не переживет. Я, конечно, надеялся, что иммуносовместимость у вашего дяди будет иная и тогда это давало нам минимальный шанс на получение донорской печени. Но сейчас следует констатировать, что мы бессильны. И еще, сегодня утром нам позвонили из Европейского банка органов и сообщили, чтобы мы готовились к пересадке донорской печени. Сейчас в одной из клиник Бельгии находится пациент с тяжелой черепно-мозговой травмой и ему проводятся протокольные тесты  смерти мозга. Через 12 часов, при диагностике смерти мозга будет произведен забор органов для трансплантации, в том числе и печень, и она будет доставлена к нам для пересадки нашей пациентки. Мы уже предупредили больную и ее родственников об этом.
Доктор закончил свою речь. Повисла напряженная пауза молчания. Елена лихорадочно перебирала в голове мысли о том, как можно исправить ситуацию. Может подослать киллера и убить пациентку, или подговорить медицинскую сестру за хорошие деньги ввести пациентке препараты, которые бы сделали пересадку печени невозможной.  Задача была решаема, и она бы все подготовила, но не было времени для подготовки и исполнения этих планов.  Елена спокойным, но жестким голосом спросила Абу-Моххамеда.
- Вы считаете, что все потеряно и дядя умрет? И что нет никакого плана, запасного варианта. Посмотрите объективно уважаемый коллега на факты. Есть донорский орган, который подходит моему дяде, есть немецкая пациентка, которая уже более полугода ждет трансплантации печении, и она вполне стабильна, то есть может подождать еще некоторое время, а у моего дяди нет времени, осталось всего несколько дней до летального исхода. Вы же дорогой доктор Абу-Моххамед не сторонник бесчеловечного подхода к лечению пациентов? Мы с вами знаем абсурдность некоторых требований немецких законов и на своем опыте испытали их действие. Так и в этом случае, умирает человек, а вы должны тупо следовать инструкции, ибо Ordnung ;ber Alles! Я думаю, что вы найдете правильные слова руководству клиники для решения о проведения трансплантации печени моему дяди вне очереди.
Абу-Моххамед изменился в лице. 
-Что она возомнила эта дочь порока. Она что не понимает, что это не просто нарушение закона о трансплантации, это уголовное преступление, которое может привести к смерти добропорядочную немецкую женщину. Тогда все чего он эмигрант из арабского мира достиг за эти годы рухнет и он может провести остаток дней в тюрьме и позоре. Никакие деньги не компенсируют крах смысла всей его жизни. Нет эта змея все понимает и толкает его при этом в пропасть.
Но этот монолог он произнес мысленно сам себе.  Елене же он ответил.
- Уважаемая фрау доктор Лейбензон, к сожалению, решение о трансплантации принимается не мной, а консилиумом, состоящим из руководителей ведущих профильных клиник нашего госпиталя и представителей администрации госпиталя.  Тем более, как я вам уже говорил пациентка и родственники подписали согласие на операцию и ждут ее начала. Вы говорите, что пациентка может подождать, но при этом вы как доктор прекрасно знаете, что неизвестно когда появится очередная донорская печень и то, что декомпенсация в состояние пациентки может наступить в любой момент. Прошу вас принять эту ситуацию. Мы с вами и так сделали невозможное. Доставили вашего дядю в наш госпиталь вопреки всем правилам и попытались спасти его.
Елена слушала его, сжав губы и постепенно выражение ее лица становилось злобно-агрессивным. Она из респектабельной дамы превратилась в готовую к нападению крысу.  Она не собиралась сдаваться и упускать свой шанс заработать еще порядка полумиллиона евро. 
Доктор Абу-Моххамед, глядя на нее моментально осознал в какую он попал грязную историю и что выйти из нее будет непросто. Он теперь ясно понимал, что эта женщина пойдет на все самые грязные меры ради достижения свой цели.
- Доктор Абу-Моххамед, я выполнила первую часть нашего соглашения и заплатила вам наличными пятьдесят тысяч евро. Я готова сегодня же принести вам еще сто пятьдесят тысяч за проведение трансплантации вне всякой очереди.
Елена в начале своего монолога включила диктофон на запись. Не даром она любила слушать детективы от Фитцека.
- Дорогая доктор Лейбензон, я привел все аргументы о невозможности нарушить немецкие законы. Еще раз повторю, мы сделаем все возможное что бы смерть вашего дяди была максимально без страданий. Это все что я смогу сделать.
- Вы ошибаетесь дорогой доктор. Вы сделайте все, о чем просит наша семья, иначе вы пойдете под суд за вымогательство, взяточничество и принуждение меня к сексуальным контактам, практически вы изнасиловали меня.  И чтобы вы поняли, что я не блефую у меня есть доказательства, а именно записи на диктофоне, образец вашей спермы на воротнике моей блузки и трусиках, а также справка о наличие хронического алкоголизма у моего дяди как доказательство вашей непорядочности и заинтересованности при принятии решения о госпитализации моего дяди. Я же скажу на суде, что была вынуждена подчиниться вам ради спасения своего любимого родственника. Так, что у вас на принятия правильного решения несколько часов. И когда доставят донорскую печень вы найдете выход. Я буду в отеле рядом с тетей. Жду вашего звонка.

Глава 13.
Абу-Моххамед сидел один в кабинете и тупо смотрел на пустой экран компьютера. Отсчет времени до бесславного и позорного окончания его жизни начался.  Вариантов выходов из этой ситуации было ровно ноль. Проведение трансплантации жительнице Германии спасет его от обвинения в убийстве, но не спасет от позора и обвинения во взяточничестве и изнасиловании. В любом случае позор, крушение всего к чему он так долго шел, и тюрьма ему обеспечены.
Его сознание начало искать спасительные лазейки.
- А ведь наверно права эта дочь гиены и шакала, тупые немецкие законы не позволяют импровизировать и выходить за рамки абсурдных порой предписаний. Можно понять стремление Лейбензон спасти своего дядю. Действительно пересадив сейчас ему печень, он с великой долей вероятности будет спасен. А его немецкая пациентка вполне может дождаться следующей печени. И тогда все проблемы будут решены. Но есть одно громадное НО. Как изменить лист ожидания? 
Абу-Моххамед лихорадочно перебирал варианты решения этой нерешаемой задачи.  До начала операции оставалось три часа. 
Он накинул халат и направился в отделение интенсивной терапии. Была глубокая ночь. Медицинские сестры сладко почивали в своих креслах перед пультом центрального монитора.  Все было тихо и спокойно. Абу-Мопххамед вошел в реанимационный бокс к пациентке. Худенькая женщина с интенсивно желтушными кожными покровами дремала на фоне седативных препаратов. Монитор показывал вполне удовлетворительные показатели витальных функций. Инфузия растворов проводилась через катетер в центральной вене. Абу-Моххамед достал из кармана шприц с раствором, ввел препарат в порт катетера и вышел из бокса.  Он сел за один из столов врачебного кабинета отделения интенсивной терапии стал просматривать карты наблюдения. Русский родственник Лейбензон находился   в соседнем боксе. Он оставался в коме, был подключен к аппарату искусственной вентиляции и на фоне проводимой терапии его состояние было вполне стабильно.
Тишину и покой разорвали тревоги монитора в палате пациентки и на центральном пульте. Дежурная сестра неспеша направились в палату. Довольно часто тревоги срабатывали на движения пациентов или на отсоединения датчиков. Через минуту она громко позвала всю дежурную бригаду,
- Остановка сердца, начинаем реанимацию.
В течение 20 минут продолжались реанимационные мероприятия. Закрытый массаж сердца, дефибриляция, подключение к аппарату искусственной вентиляции легких, медикаментозная терапия. Дежурный врач реаниматолог и доктор Абу-Моххамед поочередно проводили закрытый массаж сердца.  На восемнадцатой минуте на экране монитора появились сердечные комплексы, постепенно восстановилось артериальное давление на фоне введения адреналина, нормализовалась показатели пульсоксиметрии. Больная не приходила в сознание, поэтому с целью предупреждения гипоксического поражения головного мозга была погружена в медикаментозную кому.
До начала проведения трансплантации оставалось полтора часа.
Профессор Хартман, сидя в своем кабинете заслушал доклад дежурного реаниматолога, внимательно изучал изменения показателей витальных функций пациентки, зафиксированных на мониторе в период, предшествующий остановки сердца. Доктор Абу-Моххамед сидел в кресле напротив профессора Хартмана с абсолютно спокойным видом.
Профессор Хартманн начал свою речь.
- Коллеги, сейчас мы должны с вами решить несколько вопросов. Главный из них, это возможность проведения трансплантации печени пациентки, сегодня или в ближайшие сроки. Как мы все понимаем это не хирургическая проблема, наш уважаемый доктор Абу-Моххамед конечно же сможет успешно прооперировать больную. Но сможем ли мы, анестезиологи и реаниматологи обеспечить безопасность проведение операции, не зная в настоящее время причин катастрофического ухудшения состояния больной. В случае неуспеха операции, сможет ли пациентка восстановить сознание, при глубоком гипоксическом поражении мозга не исключено развитие декортикации, вегетативного состояния. И тогда фрау Клаудия Гельш сама станет реципиентом органов. В причинах произошедшего мы будем разбираться после стабилизации состояния пациентки и проведения всего диагностического комплекса. Сейчас же нужно быстро и четко ответить, мы будем сегодня проводить трансплантацию. Донорская печень уже доставлена в госпиталь. Если трансплантация у фрау Гельш отменяется мы должны срочно оповестить Германский и Европейский банки трансплантации органов для передачи печени очередному пациенту в листе ожиданий. Доктор Абу-Моххамед, пожалуйста ваше мнение.
Абу-Моххамед выдержав паузу, начал говорить.
- Уважаемый коллега профессор Хартман, вы совершенно правы, и вы сами ответили на ваши вопросы.  Находясь в неизвестности, мы не сможем гарантировать целесообразность сегодняшней операции. Поэтому мы немедленно должны поставить в известность коллег и передать донорскую печень для очередного пациента, стоящего в листе ожиданий. Но это нужно сделать максимально быстро, что бы донорская печень не пострадала. У нас всего несколько часов. Я сейчас отдам распоряжении своей секретарше фрау Вольф, и она все выполнит. Если у никого нет возражений, то следуем данному плану. Я все же надеюсь, что фрау Гельш восстановится и мы сможем ей выполнить трансплантацию печени.
Абу-Моххамед вышел из реанимационного отделения и направился к себе в кабинет. Еще не было восьми часов и секретарское кресло пустовало. Абу-Моххамед позвонил Лейбензон. Она приветливо поприветствовала его и спросила о состоянии ее дядюшки.
Официальным голосом Абу-Моххамед сообщил ей, что операция трансплантации печени, которая планировалась пациентки, стоящей первой в листе ожиданий, отменяется и сейчас если он получит соответствующее разрешение, то поступившая в госпиталь донорская печень будет пересажена ее дяде. Процесс принятия решения займет некоторое время, и он просит фрау Лейбензон набраться терпения.
- Дорогой доктор Абу-Моххамед, мы всей семьей молимся за вас и будем благодарны вам до конца дней своих.  Я уверена в успехе, я знаю, что благодаря вам мой дядя будет спасен.
Абу-Моххамед закончил разговор и подумал, что он оказался полностью во власти этой женщины, для которой трудно подобрать эпитеты в полной мере, характеризующие ее коварство, подлость и лживость. Но надо постараться сделать все максимально возможное, чтобы побыстрее пережить эту ситуацию и забыть этот ужас, как страшный сон. С момента встречи с Лейбензон он ощущал себя в новом измерении, будто его околдовали и он потерял силу воли и способность реальной оценивать ситуацию. Абу-Моххамед не мог поверить, что превратился из доктора, врача, спасающего жизни в убийцу.
Сообщение о невозможности проведения трансплантации печени пациентки Гельш в связи с перенесенной клинической смертью и нестабильностью в ее состоянии было отправлено в координационные центры. Донорская печень, которая была доставлена вертолетом из Бельгии, находилась в госпитале.  Срочно была назначена видеоконференция, в которой приняли участие представители Евротрансплантант, руководство университетской клиники, руководитель клиники анестезиологии-реанимации профессор Хартман и руководитель клиники хирургии доктор Абу-Моххамед. Все участники согласились с тем, что пациентки Гельш в настоящее время проводить оперативное вмешательство нельзя. Очередной пациент в листе ожидания Eurotransplant находился в Хорватии и для его подготовки необходимо время, а также неизвестно в каком он сейчас состоянии находится и как много времени потребуется для подготовки его к операции. Транспортировка печени в Хорватию, в Загреб, займет не менее шести часов. За это время в донорской печени могут возникнуть необратимые изменения, и она станет непригодной для трансплантации.  Остальные пациенты, ожидающие трансплантацию и по лабораторным данным совместимые с данным органом так же находились не в Германии и так же была неизвестна их доступность для быстрейшей подготовки к операции. Оценивая ситуацию, было обращено внимание на цену дальнейшей экстренной доставки печени в другой регион, а именно дополнительные затраты на транспорт автомобилями, вертолетами и самолетами. Доктор Абу-Моххамед во время видеоконференции не проронил ни слова   только внимательно слушал выступающих. К счастью, никто не задавал вопросов о причинах случившейся катастрофы с пациенткой Гельш. Все искали выход из этой сложной ситуации. Слово попросил доктор Абу-Моххамед.
- Коллеги, мне как руководителю клиники, в которой проходила подготовку к операции моя пациентка особенно горько осознавать, что мы можем потерять пациентку и донорский орган. Труд и старания многих специалистов и служб, материальные затраты будут сведены к минимуму этой катастрофой. По воле судьбы у меня сейчас в клинике находится пациент, которому показана трансплантация печени, и он лабораторно совместим с донорской печенью, которая была доставлена для фрау Гельш. Мы только вчера получили результаты совместимости и не успели послать его данные в Eurotransplant.  Он в критическом состоянии, но, если ему выполнить трансплантацию печени, есть громадный шанс, что это спасет ему жизнь.
Профессор Хартман внимательно посмотрел на Абу-Моххамеда и тот уловил его взгляд. Абу-Моххамеду стало страшно, он прочитал в его взгляде, что опытный и проницательный реаниматолог профессор Хартман, сопоставив все факты собрал этот сложный пазл.
Все участники видеоконференции вздохнули с облегчением. Выход найден. Донорская печень не пропадет. Будет проведена трансплантация вне очереди пациенту, который не был зарегистрирован в листе ожидания. Но ситуация безвыходная и поэтому это будет исключением.
Через два часа господин Буров, алкоголик, садист и олигарх лежал на операционном столе. А в это время Елена Лейбензон сидела в госпитальном кафе вместе с супругой господина Бурова. Внешне они были спокойны, и ни одна эмоция не отражалась на их лицах. Они были еще те мерзавки и умели управлять своими эмоциями. Елена находилась на седьмом небе от того, что ей все удалось и она заработала за несколько дней почти миллион евро. За эти деньги ей бы пришлось минимум десять лет работать с ненавистными больными и ежедневно испытывать унижение при общении с пафосными арийцами. И вот она наконец свобода.
ОЛЬГА БУРОВА.
Госпожа, жена олигарха Бурова конечно же не желала мужу добра и долгой жизни, она ненавидела этого алкоголика – импотента. Десять лет назад она начинала работать у него в секретариате, будучи модельной внешностью и на двадцать лет моложе его.  Госпожа Бурова в девичестве Ольга Конева, выросла в семье не высокого интеллектуального уровня и достатка. Отец работал всю жизнь грузчиком в магазинах и на складах, мать работала уборщицей в разных офисах. Оба, отец и мать, были сильно пьющими.  Отец периодически колотил в пьяном угаре мамашку, доставалось и будущей светской львице. Когда Ольге было двенадцать лет ее папаша к всеобщей радости семьи Коневых, а также соседей был найден мертвым, лежащим в подъезде в луже рвотных масс. Мамаша не долго горевала и в дом потянулась вереница ухажеров. Девочка подросток становилась свидетельницей пьяных сексуальных утех ее мамочки. Во время очередной оргии, когда мать заснула в алкогольном забытьи, ее очередной временный любовник ворвался в комнату тринадцатилетнего подростка и изнасиловал ее в извращенной форме. Затем он тут же позвонил свои друзьям собутыльникам и пригласил их отведать свеженинки. Негодяй заставил парализованную страхом Ольгу выпить стакан водки. Она была практически без сознания, когда четверо мужиков терзали ее тело подростка. Утром она проснулась в луже крови, и дикой болью в промежности. Все ее лицо и тело были в кровоподтеках и ссадинах. Протрезвевшая мамашка сразу все поняла. Обращаться в полицию было бесполезно. Насильников не накажут, так как она сама привела их в дом, где неоднократно устраивала с ними алкогольные оргии. А вот забрать ее дочь и отдать в детский дом они смогут. Мало того ее лишат родительских прав и не факт, что не посадят в тюрьму. Ольга всю свою недолгую жизнь наблюдавшая вокруг нее мерзость и жестокость согласилась с матерью, и они не стали обращаться в полицию. Но с того момента у Коневой старшей, что-то щелкнуло в голове. Она перестала пить алкоголь, абсолютно. Квартира заблистала свежестью и чистотой. Мать устроилась на работу в большой офис и стала получать неплохую для ее уровня зарплату. Ольга продолжала посещать школу и из нескладной, угловатой девочки постепенно превращалась в высокую статную красавицу. Несмотря на перемены, произошедшие с ее матерью, и внешнюю благопристойность нового этапа жизни, она каждый день помнила о том, что с ней произошло. Скрытая ненависть к матери сопровождала ее все время. Она не злилась на насильников, наоборот ей периодически вновь хотелось ощутить чувство, которое она испытала во время первых минут вхождения в ее тело пьяного дегенерата.  И это стало ее навязчивой идеей.  При всех превратностях ее жизни она закончила школу вполне благополучно. Но поступать в институт или университет она не собиралась. Слишком долгий путь к успеху. Она знала, как ей казалось секрет получения всего много и сразу.  Об этом секрете полишинеля кричали телевизионные сериалы, а именно вовремя и в нужном месте раздвинутые ноги, вот где находился ключ к счастью. Ольга Конева прекрасно знала где обитают жирные и богатые сазаны и карпы. Они водятся в офисах богатых корпораций и даже руководят этими корпорациями. Поэтому с ее действительно красивой модельной внешностью она не пошла на подиум, хотя ее еще во время учебы в школе приглашали разные модельные агентства. Она понимала не по годам взрослым умом, что только единицы из миллионов тружениц модельного бизнеса становятся Лебедевыми, Абрамовичами и Трампами. Остальные проживают веселую жизнь в завуалированной и легальной проституции, и к сорока годам, если повезёт, а то гораздо раньше оказываются у разбитого в различных вариациях корыта. Нет, Ольга рассчитывала на длинную дистанцию и на абсолютный успех, поэтому закончила с отличием колледж секретарей-референтов, помощников руководителей и устроилась на работу в главный офис нефтехимической корпорации, возглавляемую господином Буровым. Два года она трудилась в секретариате одного из департаментов. Рутинная работа нисколько не утомляла. Ей вполне хватало денег на скромную жизнь в этом сибирском городе. Поведение Ольги было безупречно. Она была холодна с мелкими менеджерами и жестко пресекала любые попытки флирта. Ее даже боялись, чувствуя в ней звериную натуру, воспитанную прошлой жизнью. Ольга терпелива сидела на берегу реки жизни с гарпуном, не обращая внимания на проплывающую мелкую рыбешку и ждала кита или акулу, чтобы вонзить ядовитое свое жало в тело самодовольной, ничего не подозревающей жертвы, но не убивая при этом, а превращая в раба.  И вот наконец ее час пробил. В офис пожаловали партнеры господина Бурова из Лозанны и Монако. Корпорация имела разветвленную партнерскую сеть по всему миру. Уникальные полуфабрикаты, выпускаемые на заводах, принадлежащих Бурову, использовалась многими всемирно известными брендами для изготовления конечных продуктов бытовой и технической нефтехимии. Сложные финансовые схемы позволяли грамотной минимизировать налоги и аккумулировать деньги в одном из кантональных банков Швейцарии. Во время совещания Бурову потребовались копии неких документов из департамента, где работала Ольга Конева.  Она была первый раз на шестом этаже. Начальник службы безопасности лично проводил ее в кабинет хозяина. Буров с красным, апоплексическим лицом, в костюме без галстука, с расстегнутыми верхними пуговицами рубашки оголяющий волосатую грудь с толстой золотой цепью и крестом сидел во главе стола и что-то показывал стильно одетому, молодому человеку лет тридцати похожего на молодого Аллена Делона. Буров был возбужден, пот градом лился по его лицу, и он пальцем тыкал в какой-то лист бумаги и срывающимся, хриплым голосом обращаясь к молодому человеку, спокойно сидящему напротив говорил, нет не говорил, а практически кричал.
- Посмотрите сюда господин Раппопорт, здесь все указано….
Увидев Ольгу, он прервал свое рычание, вскочил из-за стол быстро подошел и резко вырвал папку из ее рук. Открыв ее и посмотрев два листа, он закричал,
— Вот, посмотрите, здесь четко подтверждается, то, что мы все поставили вовремя.
Раппопорт посмотрел документы.
- Все верно господин Буров, но вы совершили громадное преступление и должны быть строго наказаны.
Ошалевший Буров тупо уставился на этого смазливого сына хозяина крупнейшего концерна в Европе, который в одночасье мог обрушить его бизнес. Семья Раппопорт не просто появилась в Российском бизнесе. В начале семидесятых на фоне потепления отношений между США и Советским Союзом, семья эмигрировала по еврейской визе. Но, как и многие семьи они не долетели до священной земли Сиона, а резко поменяли курс при пересадке в Вене, и путем нехитрых действий оказались в Штатах.  Через некоторое время Самуил Львович Раппопорт открыл фирму в Швейцарии, ориентируемую на торговлю продуктами нефтехимии поставляемы с заводов Советского Союза. Будучи представителями семейства Ротшильдов, они контролировали основные нефтехимические производства в России. Буров отчетливо понимал, что недовольство заморских партнеров может привести его к краху.  Один звонок из Берна в администрацию президента России и завтра же в его офисе и дома появятся люди в масках и найдут не только компрометирующее финансовые документы, но и атомную бомбу для подрыва мавзолея Ленина с тонной кокаина в придачу.
Наблюдая за готовым упасть в обморок мерзкого представителя сибирского криминала, Раппопорт продолжал
- Вы скрыли от нас господин Буров самое главное сокровище, хранящееся в вашем офисе, эту райскую курочку.
И показал глазами на стоявшую в глубине кабинета Ольгу.
Она конечно же услышала тупой и пошлый комплимент.
- Наверно так шутить молодого нахала научили в Оксфорде или Гарварде, или иных престижных университетах, где он изучал экономику- подумала красавица Конева.
- Юмор уровня сибирской шпаны. Белый господин приехал к папуасам. А наш главный папуас боится его и наверно чуть не обмочился от страха, когда заморский гость имитировал свое неудовольствие.
Буров мысленно с облегчением перекрестился сказал Ольге, что она может возвращаться к свои обязанностям.
Когда она вышла Аркадий Раппопорт с похотливой улыбкой спросил Бурова, а не отметить ли им прекрасно завершенную встречу в ресторане, и не может ли господин Буров пригласить на неформальную встречу прекрасную фею, только что покинувшую кабинет. Буров все понял и с радостью согласился, тем более он и сам подготовил вечернюю программу, завершающую визит этого молодого мерзавца. Праздник должен был состояться в загородном ресторане с волшебным видом на широкую сибирскую реку в окружении вековых сосен. Были заказаны цыгане с медведем, стриптизерши и местные эстрадные звезды в составе трех прекрасных певичек. Одну из них Буров думал подложить под Аркашу, когда напоит его до бессознательного состояния. Кого именно, этот щегол должен был выбрать сам. Но местная секритутка, которую кстати Буров видел в первый раз, несколько изменила его планы. Но ничего, думал Буров, ляжет как миленькая. Дадим немного деньжат и ляжет ради укрепления сибирско-швейцарской дружбы.
- Господин Раппопорт, в 18.00 за вами заедет наш руководитель службы безопасности. Ехать недалеко, в чудесное место за городом. Лишних людей в ресторане не будет, так что мы отдохнем без назойливых и любопытных глаз по-настоящему с нашим сибирским размахом.
- Надеюсь он заедет с вашей прекрасной помощницей, господин хранитель сибирских красавиц.
- Вы же знаете господин Раппопорт, что по нашим сибирским обычаям просьба гостя это приказ для хозяев и священная обязанность.
- Ну, господин Буров насчет хозяев вы несколько заблуждаетесь, так как хозяева здесь мы, а вы лишь наш наместник и доверенное лицо. Но ход ваших мыслей мне нравится. Шутка. – И Раппопорт радостно засмеялся.
Когда юморист отправился в гостиницу, Буров в ярости матерясь прорычал, - Шутник гребанный. Сам себя щекочу, сам хохочу.
По селектору он попросил свою секретаршу срочно позвать к нему в кабинет сотрудницу, которая приносила папку с документами и начальника службы безопасности.
Грозное звучание должности – Начальник службы безопасности, никак не соответствовало облику ее обладателю. Плюгавенький, невысокого роста, с незапоминающимся лицом мужчина неопределенного возраста в сером костюме и клетчатой рубашке те не менее руководил процессами, которые обеспечивали спокойную работу компании. Бывший офицер КГБ он, опираясь на мощный финансовый ресурс корпорации решал все вопросы с криминальными структурами и правоохранительными органами. Лакомый пирог, лежащий на столе сибирского края, приносил громадные доходы и поэтому совершались неоднократные попытки отнять его у Бурова или заставить делится. Несговорчивых и непонятливых воров всех мастей в силу их узколобости и тупости после непродолжительных увещаний или находили мертвыми, или в тюрьме, или вообще не находили. Команда экс полковника Левченко была профессиональной и следов не оставляла. У руководителей области, которые были не согласны с грабительским отношением корпорации к областным нуждам, жителям и природе вдруг внезапно возникали  проблемы. У детей находили наркотики, появлялись эротические фото в интернете жен, сестер, любовниц, организовывалась травля в прессе. Так что забот у этого серого человечка хватало, как в прочем таланта защитника и черта-хранителя своего хозяина и его сокровищ.
Левченко зашел в кабинет.
- Олег, быстро мне объективку на секритутку, та, что приносила документы. Она едет на праздник с нами и должна лечь под этого жида из Швейцарии. И никаких отказов, пусть не ломает из себя целку. Найди добрые и не добрые слова, но, убедительные для ее согласия. Вы заедете с ней за Раппопортом и повезете его ресторан. Но чтобы к моменту встречи их в машине она была готова. И если этот потц захочет ее по дороге трахнуть пусть не вздумает сопротивляться.
- Петр Алексеевич, все понятно – безэмоционально произнес Левченко.
Ольга догадывалась почему ее срочно вызвали к хозяину. Конечно же ее хотят подложить под этого красавца, в знак сибирского гостеприимства и для успешного развития деловых отношений.
- Интересно какую плату за ее услуги компания предложит, - размышляла красавица Конева.  Одноразовый секс и одноразовая щедрая компенсация   даже с таким красавцем как Раппопорт не входили в ее планы. Конечно было очень заманчиво только ради удовольствия и безвозмездно, отдаться красавцу из Швейцарии.   Но она не собиралась превращаться в эскортницу для важных гостей компании. Она молода, красива и время еще не заставляет ее совершать тупые поступки. Так же в ее стратегических планах не рассматривались ведущие менеджеры и остальные из числа хоть и хорошо оплачиваемых, но слуг. Только владельцы многомиллионного бизнеса были ее целью. И неважно уроды они или красавцы, главное их достоинство должно быть во владение миллионных состояний.
Она вошла уже второй раз за день в кабинет Бурова.
- Вас зовут Ольга, так? Ты работаешь у меня уже два года. Странно, что я раньше тебя не встречал. Но сейчас мы наверстаем упущенное время.
В это время секретарша Бурова по селектору спросила, может ли войти сотрудник службы безопасности.
Из притаившийся как моль в глубине кабинета, Левченко произнес,
- Разрешите ему войти, он принес важный для вас документ.
Объективка на Ольгу Коневу легла на стол Бурова. Прочитав ее Буров понял, девица никто и имя ее никак, и то, что она выросла на самом дне, а посему церемониться с ней нет смысла.
— Значит так, дорогуша, сегодня ты едешь с нами и будешь сопровождать нашего дорого гостя из Швейцарии. Ты будешь исполнять все его пожелания. Если справишься с поставленной задачей и не разочаруешь моего партнера, то получишь премию от меня и возможно от него. Но это все зависит от тебя. Да, у тебя есть что надеть по приличней?  Короче ты все поняла7 Свободна.  – Буров замолчал и глазами показал Ольге на дверь.
Ольга не колыхнулась и осталась стоять на месте. Буров удивлено спросил,
- Что еще?
- Господин директор, Вы наверно перепутали меня с проституткой. Я работаю не в службе экскорта, а секретарем, офис-менеджером. Как вы наверно понимаете в моем трудовом контракте не оговаривалось оказание интимных и развлекательных услуг. Спасибо за доверие, но я не буду сопровождать вашего партнера. Наймите более достойных представительниц данной сферы услуг.
Немая сцена, выглядела более драматично чем после слов - К нам едет ревизор…...
  Левченко смотрел на хозяина и видел, что от такой наглости лицо Бурова налилось кровью.
Ольга понимала, что идет ва-банк. Сейчас ее или выкинут немедленно из кабинета и соответственно из компании с волчьим билетом, или она продолжит вести игру по ее правилам.
Буров, этот сибирский царек, который обладал безграничной властью и не терпел возражений услышал сейчас от этой мерзавки отказ, да еще в такой наглой форме.
- Пошла вон, проститутка! Сдохнешь тварь, как и твой ублюдочный папаша….И мать твоя сдохнет!
Ольга развернулась и с достоинством, гордо прошествовала к выходу, спокойно открыла дверь и вышла.
Обалдевший Буров схватил хрустальную пепельницу и с размаху швырнул в дверь.  Пепельница не разбилась, отскочила от двери.
- Если бы попал, - подумал Левченко, - пришлось бы очередной труп отправлять на свиноферму или в кочегарку.
- Левченко, убей эту тварь, но перед этим отдай ее своим бойцам, пусть порезвятся. Но потом обязательно уничтожь эту гадюку.
- Петр Алексеевич, все исполним. Но что мы будем сейчас делать с хотелками господина Раппопорта?
Буров тупо уставился в окно. Он начинал понимать, что возможно Раппорт и не заметит подмены этой сучки на другую шлюшку. Но это маловероятно.  Неисполнение своей маленькой просьбы господин Раппорт воспримет как плевок в лицо, но сразу этого не покажет. Как истинный сын своего народа он не простит оскорбления и отомстит, не сразу, но отомстит. Помимо борьбы Бурова с желающими из криминала, ФСБ, администрации президента отобрать у него его детище, его бизнес появятся самые страшные враги, люди в черном, а именно в черных ермолках. И тогда ему точно конец.
- Левченко, нужно что-то срочно придумать. Время осталось мало. Ты понимаешь, что сейчас от этой сучонки зависит наша с тобой судьба. Аркашка не простит если она не ляжет с ним.
Левченко молчал, на его лице не отразилось ни одной эмоции.
- Олег, не молчи. Как мы заставим ее.
- Петр Алексеевич давайте рассмотрим варианты решений. Силовой вариант, конечно, хорош, поломать ей пару пальцев, обрезать соски, но тогда она точно не будет готова к исполнению нашей просьбы. Шантаж, но судя по объективке мамашка-алкашка ей безразлична, а более никого значимого у нее нет. Остается одно, уговорить ее. Я думаю, что мы предложим ей следующий сценарий. Она едет с нами, но мы гарантируем ей, что ее остатки девственности не будут потревожены, потому что господин Раппопорт после первых тостов сразу же заснет и проснется утром. Предложим ей за эту услугу долларов так пятьсот. В десять раз больше, чем простой проститутке, и при этом без интима. Ну, а после отъезда господина Раппопорта сделаю с ней все, что вы пожелаете.
- Хорошо, найди и уговори ее. В шесть часов вы забираете этого сексуального иудея, и я жду вас в ресторане.
Левченко нашел Ольгу в секретариате. Она была абсолютно спокойна и что-то печатала на компьютере.
- Ольга, прошу вас уделите мне несколько минут.
Они зашли в кабинет руководительницы отдела. Безопасник попросил ее оставить их вдвоем. Затем он рассказал план предстоящего визита в ресторан.
- Я только прошу подыгрывать нам, все должно выглядеть естественно. К сожалению, от этого швейцарца зависит судьба всей нашей фирмы и в случае его недовольства работу потеряют тысячи жителей нашего города. При удачном стечении обстоятельств он улетит в Швейцарию довольным сексуальным героем, и мы спасем наш бизнес и людей нашей фирмы от безработицы и голода. Господин Буров приносит вам свои извинения за резкость высказываний, и я гарантирую, что он компенсирует нанесенный вам, Ольга, моральный ущерб. Пока же вот в знак примирения этот небольшой конверт. Там вы найдете 500 долларов. Это только малая часть того, что вас ожидает после успешного завершения встречи с господином Раппопортом.
Левченко говорил искренне и с уважением к своей собеседнице. Но у него был готов и план Б, в случае отказа ее от сотрудничества. За тридцать минут садистского давления в подвале с крысами и изощренными пытками без оставления следов на теле он обязательно добьется своего. Останется еще час для того, чтобы привести ее в надлежащий вид и доставить к господину Раппопорту. Но психоэмоциональная окраса встречи будет непредсказуема. И не факт, что эта упрямая тварь не натворит чудес.
Ольга тоже все просчитала и поняла, что нельзя переигрывать. Надо соглашаться на предложенный начальником службы безопасности план.
- Хорошо, я приму участие в этом спектакле, но только ради сохранения фирмы. Деньги я не возьму. Согласитесь это попахивает нехорошим.
В шесть часов вечера «Майбах» с Ольгой и Левченко стоял у центрального входа гостиницы «Сибирские огни». Раппопорт в распахнутой норковой шубе накинутой небрежно на смокинг сел на заднее сиденье рядом с Ольгой. Как ни странно, по пути в ресторан Аркадий Самуилович вел себя абсолютно адекватно, руками подол платья не залазил, пошлых шуток не отпускал.
Ресторан в лучших банных традициях сибирских купцов блистал роскошью, но при этом был стильным и не вульгарным. Уютный зал с дубовым столом          и традиционным самоваром посередине был сервирован прекрасной севрской фарфоровой посудой. В барном уголке стояли изысканные вина и виски лучших сортов. На полу была раскинута медвежья шкура. Стены сруба украшали гравюры старинных мастеров на охотничью тему и рога оленей. Обеденный зал переходил в просторный предбанник, комнату отдыха, с креслами и шезлонгами, биллиардным столом. Помимо общей комнаты отдыха имелось четыре индивидуальных, для приватного досуга и медитации гостей.  Просторная парная, сияющая чистотой с сосновым запахом и печью, которая топилась исключительно дровами, не могла не вызвать восторг у ценителей банного искусства.
Аркадий в лакированных туфлях и Ольга в строгом, стильном вечернем туалете выглядели несколько нелепо. Но Буров быстро разрядил обстановку.
- Дорогие друзья, я думаю, что мы проведем наш ужин в непринужденной обстановке без официоза и без галстуков. – После чего громко захохотал.
- Наши милые девушки проводят помогут вам принять подобающий вид для нашего праздника и банных процедур.
В отдельных комнатах для переодевания каждого ждал набор, состоящий из банных халатов и тапочек от Ralph Lauren. Аркадий, представлял, что его ждет очередной скучный вечер в пустых беседах с этими гоями, а тут такой подарок. Вечер обещал быть в стиле римских оргий, да еще в компании с прекрасной сибирской ланью. Раппопорт вспомнил с содроганием свою усато-носатую жену с выпученными глазами. Его брак был абсолютно в традициях иудаизма и выбор жены был определен семейным советом. Не важно, что жена его была некрасива, и даже уродлива, но она принадлежала к знаменитой еврейской семье с громадным состоянием.  Раппопорт представлял какое он получит удовольствие от сегодняшней встречи и хотел быстрее завершить общую часть встречи и перейти к индивидуальным забавам.
Ольга не стала снимать нижнее белье, надела халат и вышла в трапезную. За столом сидели Буров, Левченко и красавец Рапопорт, который в халате был еще больше похож на Алена Делона. 
Буров вдруг увидел, что эта секретутка, как он ее называл, невероятная красавица и наверно ему следует после отъезда Раппопорта уделить ей внимание.
- По старой сибирской традиции Аркадий Самуилович, прежде всего мы должны посвятить вас в Сибиряки. Для этого вы дорогой наш человек должны выпить сибирского бальзама, настоянного на медвежьем желчи, пантах оленей и кедровом орехе. Официант в костюме а ля русь передал Бурову чарку объемом не менее 500 миллилитров выполненную из кедра и расписанную под хохлому, наполненную до краев этой ядерной смесью.
До сей поры молчавшая Ольга неожиданно обратилась с тревогой в голосе к Бурову.
- Петр Алексеевич, побойтесь Бога, это под силу только сибирякам. Господин Раппопорт не рожден в этих традициях, он не сможет выдержать такого испытания. Прошу вас примите его в сибиряки просто добрым словом или вручением верительной грамоты. Чтобы спасти Аркадия Самуиловича я готова сама выпить его чарку.
Буров моментально понял замысел Ольги. Она начала играть на самолюбии Раппопорта.  Его эго супергероя и хозяина жизни не могло согласиться с тем, что он, член великой семьи, хуже каких-то там сибирских мужиков и не справится с этим испытанием. 
- Господин Буров, я с радостью пройду это испытание и присоединюсь к общности сибиряков.
Он взял чарку и не останавливаясь осушил ее до дна. Из динамиков грянул Туш. Красавица в русском наряде с кокошником на голове поднесла поднос, на котором лежала свернутая в свиток грамота с сургучной печатью.
Раппопорт взял грамоту и поцеловал красавицу в обе щеки поочередно.  Он начал произносить слова благодарности с гордостью глядя на Ольгу, как бы показывая ей какой он молодец. Но речь его становилась постепенно спутанной. Он вдруг замолчал, поднялся из-за стола и низко опустив голову побрел в комнату отдыха, а затем грохнулся в бассейн, который примыкал к парной и находился на улице. Официанты сразу же кинулись на помощь герою. Когда его положили на кушетку у него началась обильная рвота, он обмочился и при этом что-то нечленораздельно пытался произносить. Банкет, посвященный господину Раппопорту, неожиданно быстро закончился. Буров и Левченко выполнили свои обещания. Бывший офицер КГБ обладал прекрасными познаниями в фармакологии ядов и психоделиков.
- Итак, господа присяжные заседатели первый акт нашего спектакля закончился, с чем вас и поздравляю.
Буров поднял бокал с водкой и одним махом осушил его.
- Госпожа актерка, - развязным тоном продолжал Буров, - можно вас пригласить в парную, у меня есть прекрасный веник, и я вас с удовольствием попарю.
Ольга, спокойно и с достоинством королевы ответила, отчетливо произнося каждое слово.
- Господин Буров я выполнила свое обещание и теперь покину вашу прекрасную компанию. Тут достаточно красавиц, которые скрасят ваш досуг.  На всякий случай хочу предупредить вас не делать никаких опрометчивых действий по отношению ко мне. Я предприняла ряд мер и в случае каких-либо нехороших поступков, приносящих мне вред, обязательно случится беда с теми людьми, которые их совершат. Но я уверена, что вы настоящие мужчины и защитите меня от всего нехорошего.
Пьяный, но абсолютно контролировавший ситуацию Буров по ее тону и главное интуитивно понял, что ее угрозы не блеф, и ему не стоит рисковать. Неизвестно, что сделала эта ведьма.
- Хорошо, ты сейчас уедешь. Но в случае, если ты болтанешь лишнее не важно, где и когда, я не побоюсь твоих угроз и скормлю тебя голодным свиньям. Левченко пусть ее отвезут до первой автобусной остановки.  Пошла вон.
Утром, когда господин Раппопорт очнулся в чистой постели в своем номере гостиницы, он не мог вспомнить абсолютно ничего. Последняя картина из прошлого вечера, которую он помнил, был взгляд восхищения Ольги после того, как он выпил сибирский бальзам. А дальше провал в черную пропасть. Он так и не понял, было ли что-то у него с Ольгой. Но вспоминать было очень больно, голова разрывалась от миллионов взрывов петард в черепной коробке и каждое движение мысли вызывало новый многократно более сильный приступ головной боли.  Пора было ехать в аэропорт, где его ждал приват-джет «Falc;n 900“.  В дверь постучали и в люксовый номер с дизайном царских палат, вошел серый человек Левченко.
- Господин Раппопорт, доброе утро (хотя уже было двенадцать часов дня), я жду вас в холле. Мы заедем позавтракать в ресторан, а потом я доставлю вас к трапу самолета. Господин Буров будет вас ждать на взлетной полосе.
Раппопорт превозмогая слабость, тошноту и головную боль добрел до душа и простоял под потоками горячей вначале, а потом ледяной воды минут тридцать. В практически полуобморочном состоянии спустился в холл.
- Аркадий Самуилович, потерпите несколько минут сейчас в ресторане вы примите волшебное снадобье и вам сразу же станет легче, я вам это гарантирую.
Раппопорт исподлобья посмотрел мутным взглядом на Левченко и подумал, - Я уже это проходил, с меня хватит.
В ресторане, действительно горячий куриный бульон и микстура какого-то снадобья постепенно вернули Аркадия к нормальному восприятию действительности. И пока они ехали до аэропорта в сопровождении полицейского экскорта с мигалками он превратился в абсолютно трезвого и здорового человека.
Самолет был готов к вылету. У трапа стояли Буров и красавица Ольга. Когда прощались, Ольга нежно прошептала, прислонившись к щеке Раппопорта,
- Спасибо мой принц, за подаренное счастье волшебной ночи.
Ошарашенный принц, уже сидя в самолете пытался вспомнить хоть маленькую толику того волшебства, за которое благодарила его Ольга. Весь полет до Женевы он провел в глубоком раздумье и постепенно нарастающей депрессии.  Теперь Аркадий мечтал лишь об одном, о скором возвращении в Сибирск и встрече с сибирской колдуньей.
Надо отдать должное Левченко, он был профессионал и мастер построения сложных схем и интриг. Что бы не вызвать подозрений у напыщенного и самодовольного еврейчика, что его обманули, напоив какой-то дрянью, нужно было сыграть заключительный акт спектакля, в котором тот почувствует свою исключительность и свое превосходство. Поэтому Левченко не просто отправил шофера с Ольгой до первой остановки автобуса, приказал доставить к подъезду ее дома. Это было сделано, для того чтобы не обострять чувство унижения у Коневой и с дальнейшей целью налаживания возможного сотрудничества. Поэтому утром он вызвал Ольгу к себе в кабинет и попросил выполнить еще одну просьбу. Она не увидела в этом ничего плохого и согласилась, потому что уже тогда четко обозначила главную цель, а именно - Петр Алексеевич Буров. 
По дороге из аэропорта в город Буров неожиданно предложил Ольге должность личного помощника генерального директора, то есть его. Она, сохраняя хладнокровие попросила дать время на обдумывание этого заманчивого предложения.  Ольга понимала рыба клюнула, но надо не торопиться делать поспешные движения, иначе этот жирный карась уйдет в глубины своей настоящей семейной жизни. 
Через три дня, не дождавшись ответа Буров вызвал Коневу в кабинет. Стильно со вкусом одетая Ольга, при этом без дорогих брендов выглядела несравненно лучше кукол с раздутыми губами и накачанными сиськами в бриллиантах, с сумками Биркин и часами Ролекс. Ее естественная красота не была испорчена скальпелем хирурга и инъекциями ботекса. Буров еще не осознавая того, что уже начал трепыхаться в ее искусно расставленных сетях.  Не привыкший к отказам в этом случае он понимал, что если эта красавица примет решение отказаться, то даже угроза физического насилия или смерти не сможет изменить ее мнение. Ольга после беседы и обещания радужных перспектив сотрудничества вновь попросила дать ей время. Она объясняла это тем, что еще не готова к столь резким изменениям и не уверена, что справится с возложенными на нее функциями. 
- Сколько вам понадобится времени для принятия окончательного решения?
Буров уже обращался на вы, и Ольга видела, что планомерно добивается своей цели. Главное нужно было не переиграть, и в вовремя сделать правильный ход.   
После отлета Раппопорта за Ольгой была установлена плотная слежка, ее телефоны прослушивались. Это было сделано с целью предупреждения возможной утечки информации. Если бы подробности посвящения Аркадия Самуиловича в сибиряки стали известны ему и его семье, то страшные кары неминуемо упали на головы всех затейников этого представления, и в первую очередь Бурова. Жизнь же Ольги по результатам трехнедельного наблюдения была скучна и однообразна. Дорога на работу, возвращение домой, раз в неделю посещение фитнес студии, походы в магазин — вот, пожалуй, и вся история. Прослушка установленная в съёмной квартире не дала абсолютно никаких сведений. Ольга ни с кем не дружила и проводила свободное время вне работы в одиночестве смотря телевизор, копаясь в телефоне или читая книги.
Чем дольше Буров ждал ответа Ольги, тем больше им овладевала маниакальная идея видеть ее, слушать ее и просто быть рядом. Он был старше Коневой на двадцать три года, но его капитал и его положение позволяли ему ощущать себя постоянно молодым и красивым. Именно ощущать, а на самом деле постоянная борьба за выживание и прогрессирующий алкоголизм делали свое дело, и он выглядел гораздо старше своих лет.
- Петр Алексеевич, хорошо я соглашусь быть вашей личной помощницей, но только при следующих условиях. Главное, что я вам абсолютно откровенно скажу, между нами должны быть строго официальные отношения, никакой фамильярности. Хотя я девушка из простой семьи, но мне очень дорога моя репутация. Мне предстоит создавать семью, и я хочу, чтобы мой будущий муж не сомневался в моей чистоте и порядочности. Во всем остальном я готова быть вашей помощницей и обещаю, что я буду очень стараться.
Это был сильный ход. Ольга, как писалось в учебниках по психологии повесила якоря,  и теперь в голове этого козла должно было прочно закрепится, что он имеет дело с абсолютно порядочной и чистой девушкой, и второй якорь, что без официального оформления брака она никому не позволит нарушить ее девственность и целомудрие.
Буров был согласен на все условия Ольги. Уже на следующий день она приступила к исполнению своих служебных обязанностей. Ольга была хорошо подготовлена к новой должности. В один из своих отпусков она посетила платные курсы по подготовке личных помощниц руководителей крупных бизнесов в Москве и затем еще в течение года продолжила заочное обучение. Через несколько месяцев Буров уже не представлял как он работал раньше без Ольги. Она стала руководительницей секретариата и теперь ни одна бумага не попадала на стол Бурова без ее предварительного одобрения. Госпоже Коневой выделили автомобиль с персональным водителем, который одновременно выполнял функции соглядатая и ежедневно докладывал Левченко обо всем касающегося Ольги 
В короткий промежуток времени у Бурова сформировалась патологическая привязанность к Ольге и это было подобно его зависимости от алкоголя. Попытки заглушить страсть алкоголем были не просто безрезультатны, но наоборот только лишь усиливало его влечение. Четко обозначенные границы официальных отношений между начальником и подчиненной были не рушимы. Быдловатый хам становился послушным мальчиком и беспрекословно следовал советам своей помощницы. Помимо чисто производственных вопросов Ольга следила за внешним видом своего патрона, советовала какой галстук и какую рубашку надеть на очередную встречу с партнерами. Она полностью поменяла имидж Бурова. Из бандита с толстенной золотой цепью на шеи с малинового пиджака он превратился в одного из героев фильма «Крестный отец». Дорогие стильные костюмы, часы «Patek Philippe“, изысканный запах парфюма и сигары, вместо дешевых сигарет – это был теперь новый образ Бурова. Жена Бурова, бывшая продавщица, рано вышла замуж за тогда еще молодого бандита родила ему двоих детей, и теперь окруженная роскошью и слугами следила за тенденциями моды по журналам мод, телевизионным сериалам. Ее губы были перекачены ботоксом, импланты сделали ее молочные железы похожими на футбольные мячи. Буров выполнял ее любые капризы, лишь бы только она не отравляла ему жизнь нытьем и постоянными претензиями. Он мог не появляться дома неделями проводя время после работы в своем загородном имении или ночных клубах, где никто не смел вырывать его из объятий сибирских одалисок или попрекать каждым им выпитым глотком виски.  Всех устраивал этот порядок семейных взаимоотношений.
С момента появления Ольги Коневой в его жизни Буров понял на сколько ущербна и тупа его супруга. Забавы с красотками перестали приносить ему радость и удовлетворение. Невольно теперь каждую женщину он сравнивал с Ольгой.
Во время очередной командировки в Москву они, как всегда, остановились в Ритц Карлтоне и естественно в разных номерах. Вечером обсуждая результаты встреч, в ресторане они выглядели как стильная семейная пара. Она гораздо моложе, изящная в тщательно подобранном гардеробе без излишней вычурности и он, этакий седеющий господин гораздо старше своей спутницы. Они смотрелись настолько гармонично, что многие посетители ресторана с завистью наблюдали за ними.
 Буров неожиданно спросил.
- Ольга, ты не хотела бы изменить свой статус?
- Что вы имеете в виду Петр Алексеевич?
Ольга внимательно посмотрела на сидящего напротив Бурова.
- Я предлагаю вам выйти за меня замуж.
Ольга абсолютно спокойно, без истеричных криков восторга, выдержав паузу, ответила,
- Хорошо, я подумаю над вашим предложением.
После чего засмеявшись продолжила,
- Петр Алексеевич институт многоженства у нас в стране запрещен, мы не мусульмане, а вы не Рамзан Кадыров. Но ваша шутка меня порадовала. Наверно на вас нахлынуло сентиментальное настроение после удачных переговоров.
- Ольга, я разведусь с супругой в ближайший месяц. Это решено. Вы полностью изменили мою жизнь. После встречи с вами я не могу видеть рядом с собой больше никаких женщин. Скажу вам откровенно я люблю вас и не мыслю свою жизнь без вас.
Конева уже давно видела, что клиент созрел и искусно манипулируя им сделала все возможное, чтобы он полностью стал зависим от нее. Она как Пигмалион созерцала сейчас плод своих стараний и четко продуманной стратегии. Всего один год, и быдло неряшливое и безвкусно одетое она превратила в достойного господина. Его былая речь, виртуозно сотканная из матерных слов, стала носить благопристойный оттенок и теперь боясь Ольги, он матерился только когда ее не было рядом.
- Уважаемый Петр Алексеевич, я очень сожалею, что стала причиной разлада в вашей семье. Но моя совесть чиста, я просто хотела, чтобы вы, владея таким бизнесом выглядели достойно, и я бы гордилась бы быть вашей помощницей. Не скрою своего удовольствия мне это удалось, так мне кажется. Но помните нашу договоренность о сотрудничестве, только деловые отношения.  В противном случае я покидаю вас.  Поэтому я думаю, что сегодня мы прервем разговор на тему любви и продолжим обсуждать наши планы производственные проблемы.
Ольга, чье детство прошло в окружении нищеты, алкоголизма и насилия, приобрела звериный инстинкт и интуицию, направленные на выживание. Поэтому она решила, что игра должна быть продолжена. Сейчас ее согласие, пока Буров состоит в официальном браке, абсолютно не означает, что его решение окончательное и бесповоротное. Неизвестно, сможет ли он оставить жену, с которой прожил двадцать с небольшим лет. Естественно, следует ожидать, что развод не будет легким. Жена Бурова наверняка предпримет все свои усилия для предотвращения фатальных перемен в ее жизни. Будут привлечены дети, а их у Бурова было двое, мальчик 16 лет и девочка четырнадцати лет. Буров подвергнется жесточайшему моральному давлению, и несмотря на его брутальность и решительность, он может отказаться от развода и остаться в семье. Ольга достаточно насмотрелась подобных сценариев развития событий в сериалах и в реальной жизни. Но надо было подарить надежду страдающему влюблённому и придать твердости его решению,
- Петр Алексеевич, я еще раз хочу сказать, что я очень уважаю вас и хочу, чтобы, между нами, не осталось недоговоренностей. Мы вернемся к вашему предложению, когда вы действительно разведетесь. А пока вы мой начальник, а я ваша помощница.
Ольга искусно владела манипулятивными техниками и акцент на слове «пока», был мощным психологическим якорем и дарил Бурову светлую надежду.
Удивительно, но Буров развелся безболезненно. Его жена практически ничего не теряла. Оставленной на ее счету суммы вполне хватало ей и детям чтобы не менять стиль жизни, при этом продолжать жить в загородном особняке. Машины, прислуга так же входили в пакет оставленных ценностей при разводе. Как в прочем и приобретенная свобода не созерцать абсолютно бесполезного в плане секса бывшего муженька. В отличие от многих женщин, оставленных мужем, она не испытывала никаких страданий, не скандалила. Бывшая теперь супруга, прекрасно зная своего мужа, понимала, что ее несговорчивость приведет ее могилу и Левченко намекнул ей об этой опасности.
Когда развод был оформлен Буров и Ольга полетели в Москву для решения очередных бизнес-вопросов. Вечером в ресторане Петр Алексеевич во время ужина, открыл изящную бархатную коробочку и протянул Ольге. Кольцо с большим бриллиантом выглядело очень изящно.
- Ольга, вы обещали вернуться к моему предложению, когда я разведусь. Я сделал это.  Теперь вы согласитесь стать моей женой?
- Петр Алексеевич, - Ольга без актерской паузы и без пафоса начала свою речь.
- Я с радостью соглашаюсь быть вашей супругой. Но у меня есть несколько условий.  Мы заключим брачный договор. По этому договору вы передаете мне 49 процентов всех своих акций и включаете в совет директоров. Все стратегические решения вы будете обсуждать со мной. Если вы действительно любите меня, то это условие не должно служить препятствием для вас, ведь мы собираемся жить в любви и согласие всю оставшуюся жизнь. В любом случае супругам принадлежит семейное имущество в равных долях.  Вот мое условие.  Итак, примерять мне это чудесное кольцо?
Буров ни на секунду не задумавшись, взял кольцо и надел Ольге на безымянный палец правой руки.
- Петр Алексеевич, не подумайте о том, что я выхожу за вас ради богатства. Вы убедились, что я ваш верный помощник и друг. Этот пакт, брачный договор будет надежной гарантией для защиты семейного бизнеса.
Буров и не думал. Он был уверен, что начни события развиваться неблагоприятно, он моментально забудет все договорённости, выбросит в огонь все контракты и пустит в ход свой главный аргумент, Олега Левченко.  Еще никто не кидал Бурова. Кстати, бывшая супруга знала об этом и поэтому согласилась без скандала и судебных заседаний на развод на условиях Бурова. А сейчас он любил Ольгу и безгранично верил ей.
Первые годы супружеской жизни были сказочными. Буров из регионального полукриминального царька превратился в солидного бизнесмена. Под негласным руководством Ольги фирма процветала. Но стабильная спокойная жизнь в нулевые годы имела для Бурова и обратный эффект. Несмотря на многократные курсы лечения от алкоголизма у лучших наркологов страны, колдунов и шаманов, болезнь прогрессировала. Ольга сражалась за здоровье мужа практически каждый день и при этом взяла оперативное руководство фирмы на себя. Конкуренты все видели и уже начинали планировать захват всех активов семьи Буровых. Покушаться при живом хозяине на его вотчину они боялись, зная на что способен этот бандит в фраке. Поэтому спокойно ждали финала болезни. Они дождались. После очередного загула Буров впал в кому, печень его перестала функционировать и счет пошел буквально на дни до фатального исхода. Левченко докладывал Ольги, что эмиссары конкурентов уже провели переговоры с семьей Раппопорт. Решение Самуила Львовича было, как всегда, по еврейским мудрым. Делайте все что хотите, нас ваши разборки не волнуют. Но новые владельцы бизнеса должны соблюдать обязательства, принятые ранее Буровым. Концерн должен бесперебойно функционировать во время переходного периода. Это был смертный приговор для Ольги.   
Смерть Бурова означала смерть не только для него, но и для всей семьи. Потеря бизнеса это самое малое из ожидаемых бед и не ограничивалось только материальным ущербом. Ольга за годы совместной жизни сумела благодаря своему уму и природному инстинкту самосохранения саккумулировать несколько миллионов долларов одной только ей известном счету в Швейцарии. Этот спасательный пояс был создан на случай финансового краха бизнеса. Сейчас она понимала, что после отнятия бизнеса придут за ней. Оставлять в живых умную и мстительную наследницу империи было смертельно опасно. Ольга и сама понимала, что при малейшей возможности она сделает все возможное для устранения конкурентов.   Ни что не спасет ее от пыток и смерти. Сама она поступила бы точно так же.
 Ольга видела на сквозь Елену Лейбензон и была готова платить ей сколько та запросит, только бы ее муж был спасен.
Глава 14.
Операция прошла благополучно. В течение двух недель после операции у пациента постепенно восстановилось сознание, печеночная недостаточность постепенно разрешалась. Отсутствие реакции отторжения трансплантата вселяло надежду на успех операции и возможное выздоровление пациента.
В это же время у Фрау Гельш после перенесенной клинической смерти   состояние стабилизировалось. Ей продолжалась искусственная вентиляция легких, при этом она пришла в сознание показатели гемодинамики были вполне удовлетворительными. Несмотря на перенесенную клиническую смерть больная была вновь готова к операции.  При этом, срочно. Так как печеночная недостаточность принимала катастрофический характер, никакие методы детоксикации уже не помогали. Только пересадка донорской печени могла спасти жизнь фрай Гельш.
Профессор Хартман, наблюдая каждый день приближение фатального финала у своей пациентки становился все угрюмее и неприветливее в общении с доктором Абу-Моххамедом.  У него не было доказательств в злом умысле случившегося с фрау Гельш. Но весь его опыт и интуиция говорили о том, что абсолютно необъяснимое решение руководителя клиники хирургии о госпитализации русского пациента, и затем случившаяся очень кстати для этого русского остановка сердца у немецкой пациентки, вся эта цепь событий представлялось ему далеко не случайными совпадениями.
Профессор Хартман был внуком «малыша Хартмана», самого известного и самого результативного аса Люфтваффе, и он перенял все лучшие качества деда, его настойчивость и целеустремлённость в достижении цели. Эрих Хартманн сбил во время Второй мировой войны 352 самолета противника, из них 348 советских. Профессор гордился своим дедом, семья которого не подверглась гонениям после окончания войны. Эрих Хартманн после десяти лет проведенных в советских концентрационных лагерях вернулся в Западную Германию и продолжил служить в Бундесвере, где был окружен почетом и славой. После русского плена Эрих Хартманн был в полной мере убежден, что Гитлер был абсолютно прав уничтожая неарийские народы и прежде всего евреев.  Он воспитывал в своих детях и внуках гордость за прошлые победы Третьего Рейха. Никакого чувства вины немецкой нации перед народами мира за преступления Гитлеровского режима семья Хартманна не испытывала, Все члены семьи относились с презрением к пропаганде, превращающей немцев в нацию изгоев. Профессор Хартманн блестяще закончил медицинский факультет в университете Хайдельберга, защитил докторскую диссертацию, шесть лет проработал заведующим отделением в университетской клинике, два года стажировался в Гарвардском университете   и последние десять лет возглавлял клинику анестезиологии и интенсивной терапии в госпитале университета Кенингсштадта.
Мартин Хартманн внимательно изучал историю болезни фрау Гельш, просматривал тренды показателей мониторов предшествующие остановки сердца и не мог найти причину внезапной развившейся асистолии. Появление доктора Абу-Моххамеда в отделение интенсивной терапии за несколько минут до случившегося еще более усиливали подозрения о возможно случившемся преступлении. Осторожность, привитая немцам в послевоенное время и опасность обвинения в расизме, антисемитизме, нацизме не позволяла ему высказать свои подозрения вслух.
Клаудия Гельш умерла, не дождавшись донорской печени через 18 дней после перенесенной остановки сердца.
Бурова перевели из отделения интенсивной терапии вначале на несколько дне в отделение хирургии, затем после удаление всех дренажей в отделение реабилитации.
Ольга Бурова жила в гостинице неподалеку от реабилитационной клиники и каждый день проводила по нескольку часов с мужем. Она совершила невозможное, жизнь алкоголика была спасена и теперь берегла этот бесценный гарант ее благополучия, ибо она не могла поверить, что с пересадкой печени Буров потерял любовь к алкоголю.  Лейбензон строго предупредила, что малейшая доза алкоголя приведет к отторжению пересаженной печени и смерти ее ненаглядного мужа. Поэтому Ольга Бурова каждый раз приходя в палату поводила настоящий обыск в поисках алкоголя. Однако, случилось как ей казалось невероятное, Буров абсолютно потерял интерес к алкоголю. Он начал принимать активное участие в решении бизнес-задач, много часов проводил в телефонных переговорах, просматривал в ноутбуке биржевые новости и отчеты по ведению фирмы. Его рассудок и память восстановились полностью, будто с новой печенью в нем родился новый человек, которая резко отличалась от прежнего Бурова. Он прекрасно понимал, что сделала для его спасения Ольга, и в который раз возблагодарил судьбу что много лет назад принял правильное решение и сделал ее своей женой. 
Бурова еще несколько раз встречалась с Лейбензон. Бизнес-джет для возвращения домой Ольга заказала уже сама. После двух месяцев реабилитационной программы счастливая семья Буровых улетела в Сибирск.
Клаудиа Гельш работала учительницей начальных классов в католической начальной школе, была любима учениками и их родителями. Попасть в ее класс было большой удачей. На протяжении многих лет практически все ее ученики, закончившие обучение в начальной школе, удачно поступали в гимназии. Рекомендации фрау Гельш высоко ценили в двух самых престижных гимназиях города.  Ее ученики были всегда одними из лучших, прекрасно адаптировались к высоким требованиям обучения в новых сложных условиях. Смерть любимой учительницы принесла горе в многие семьи. Ее муж, дочь и сын не могли примириться с этой ужасной несправедливостью. Дочь Клаудии, Берта закончила юридический факультет Кельнского университета. Сын Михаэль работал программистом в международной компьютерной фирме. Муж, Роберт Гельш, работал директором филиала Постбанка.
Глава 14.
Прошел год, после смерти Клаудии Гельш и чудесного спасения Петра Алексеевича Бурова.  Елена Лейбензон продолжала руководить своим успешным бизнесом. Спасение Бурова послужило стало самой лучшей рекламой и поток богатых пациентов из России нарастал с каждым днем. По отработанной схеме она аккумулировала значительную часть поступавших денег за лечение в Швейцарии, показывала в Германии минимальную доходность. Как и в случае с Буровым выставлялось два счета, один на счет фирмы в Германии, это была официальная цена за лечение с выставляемая клиникой с небольшим процентом увеличения истинной цены, второй - составлял примерно половину от первой части, деньги зачислялись на счет фирмы Елены в Швейцарии, а затем на ее личный швейцарский счет. и был абсолютно невидим для финансовых органов Германии.  Лейбензон решила, что пришло время для исполнения ее мечты, а именно строительство усадьбы, ее дворянского гнезда. Елена не раз представляла в мыслях образ особняка с колоннами на высоком берегу с видом на Рейн в окружении парка во французском стиле.  Она отчетливо понимала, что для воплощения ее планов ей нужен помощник, который разбирался в строительстве и архитектуре. Ее муж Сергей Стыд был способен лишь на роль подай-принеси.
Однажды при посещении одной из клиник Кельна, Лейбзон встретила подругу матери, которая эмигрировала с семьей в Германию практически в то же время, что и они. Видимо небеса услышали желания Елены. Серафима Фляйшман давала частные уроки игры на фортепиано для детей из эмигрантской среды и пользовалась уважением за свой профессионализм и невысокую почасовую плату. Один час ее урока стоил 25 евро наличными. Таким образом Серафима Исааковна не платила налогов, при этом получая социальную помощь от немецкого государства. Конечно, если бы финансовый департамент узнал о творимых скромной эмигрантки преступлениях, связанных с незаконной преподавательской деятельностью без получения разрешения на работу, без подтверждения диплома музыкального педагога, а главное незаконное получение социальной помощи и уклонение от налогов, то добрая и интеллигентная дама могла получить приличный денежный штраф, лишение всех социальных выплат и даже тюремный срок.  Серафима Исааковна знала о возможных карах, но ни что не могло ее остановить. Ее сын, Егор Курц, закончил архитектурный институт в Казахстане, но не смог подтвердить   диплома архитектора в Германии, для страховки скомпилировал любимой маме сертификат о подтверждении ее специальности учительницы музыки в Германии, который она гордо повесила на стену над пианино. Это было сделано на всякий случай, если вдруг кто-то из родителей учеников поинтересуется соответствием уроков немецким требованиям. Но это была конечно перестраховка. Родители принадлежали к одной общине, платили в два раза меньше, чем в сертифицированных школах и чаще всего из недекларированных доходов.
Серафима Фляйшман была несказанно рада видеть преуспевающую и богатую свою соотечественницу.   Успешный бизнес Лейбензон не остался незамеченным в среде эмигрантской общины. Многие восхищались быстрым достижением успеха, и все конечно завидовали. 
- Леночка, дорогая! Как я рада тебя видеть. Ты теперь такая успешная, что мы все гордимся тобой.  Как твоя мамочка, как папа? Надеюсь, что с такой дочерью у них все отлично.
Лейбензон не испытывала ни малейших сентиментальных чувств к соотечественникам. Она, конечно, поддерживала товарищеские отношения с некоторыми из них, но только с теми, кто, по ее мнению, был богат и успешен. А таких было не много. Серафима Исааковна не относилась к числу успешных и богатых, поэтому Елена постаралась быстро прекратить слюнявые майсы, и продолжить свой путь. Но Серафима семеня мелкими шажочками  рядом с ней и заискивающе заглядывая в глаза, попросила послушать ее всего пять минут.
- Леночка. Я знаю, у тебя талант, все к чему ты прикасаешься, становится золотым. Я очень прошу, помоги моему Егору, прикоснись к нему и поверь ты не пожалеешь, мы все будем благодарны тебе. Он такой талантливый и такой беспомощный в этом мире недобрых людей. Эти злые немцы так не любят нас, что не дали Егору подтвердить диплом и теперь он вынужден перебиваться случайными заработками. Луше бы мы эмигрировали в Израиль или Америку. Хотя моя сестра Софа, говорит, что в Израиле еще тяжелее. Ой, милочка, не знаю, не знаю.
Елена, сразу уловила ключевые слова в потоке льстивой речи настоящей еврейской мамы, которая будет вне зависимости от возраста сыночка, вытирать ему сопельки и поправлять штанишки. Итак, архитектор без подтвержденного диплома, а значит услуги его будут стоить дешево. Вполне возможно она сможет привлечь его к осуществлению своего проекта, надо посмотреть на этого шлимайзла, а вдруг повезет и он действительно будет полезен.
Елена, не высказывая никакой заинтересованности, как бы делая одолжение, сказала Серафиме Фляйшман, чтобы Егор позвонил ей.
Егор позвонил в тот же вечер. Заискивающим голоском попросил о встречи. Он жил в Кельне, в ста километрах от офиса Елены, но на следующий день приехал на встречу к десяти часам утра. Типичный образ мальчика со скрипочкой, или с мольбертом стоял, потупив глаза в пол. Он нем был одет серый мятый костюм, не глаженная рубашка и поношенные нечищенные туфли.  При этом у него была модная стрижка, подбритые брови, от него пахло дорогим парфюмом, и несвойственный для мужчин Германии маникюр с бесцветным лаком. В руках Егор держал большую папку.
Он сразу же, еще не начиная беседы, понравился ей. На подсознательном уровне и это трудно объяснить рациональным языком, но он ей сразу понравился. Егор говорил тихо, заискивающе, опустив голову не смотрел на собеседника, и всем своим видом напоминал затравленную собачку. Елена, у которой практически полностью отсутствовало чувство эмпатии неожиданно начала испытывать к этому бедному юноше глубочайшую жалость. Ей хотелось обнять его, гладить по головке и говорить слова утешения и ласки. Она будто бы окунулась в гипнотический транс. 
Егор, открыл папку и меланхолично, безэмоционально начал показывать эскизы своих проектов. Воздушные замки и виллы органично вписывались в ландшафт, созданный воображением этого, несомненно, гениального мальчика. Елена не могла поверить в удачу.
- Так не бывает- думала она. Все, о чем мечтала, как она представляла себе прекрасный дворец было воплощено в эскизах.
Не показывая своего восхищения, Елена долго беседовала с Егором. Елена наугад выбрала один из эскизов и попросила рассказать о поэтапном воплощении проекта в представлении автора, начиная от выбора площадки и до окончания строительства с формированием ландшафтного дизайна и приблизительной сметы. Егор нудно, но очень детально рассказал о предстоящем строительстве случайно выбранного Еленой проекта.  В конце его доклада Лейбензон поняла, что лучшего архитектора и прораба для воплощения ее мечты не найти.  Поток пациентов был стабильным, финансовая схема ухода от налогов была безупречна, Марина Венигер выполняла обязанности главного менеджера и руководила производственным процессом, что позволяло Лейбензон теперь основную часть времени проводить с Егором Курц в претворении грандиозного проекта строительства дворца своей мечты.  Сергей Стыд продолжал сидеть в своем закутке ведя документооборот, официальные бухгалтерские дела, и был несказанно рад новым увлечением своей супруги, так как она практически прекратила донимать его своими вечными придирками, переключив все внимание на Егора.  Стыд абсолютно не ревновал жену, ибо не для никого в общине не было секретом, что эстет и художник Егор Курц дружит со своей девушкой лишь для успокоения Серафимы Фляйшман, а на самом деле он давно состоит в нежных отношениях с учителем из балетной школы Кельна.  Мало того Стыд и Курц стали добрыми приятелями и любили изредка посидеть за бокалом вина и порассуждать о вечном и великом.
Елена с Егором объездили и просмотрели множество земельных участков, выставленных на продажу от Дюссельдорфа до Кобленца.  Елена четко обозначила свое видение будущей усадьбы, но пока из просмотренных предложений ни что не удовлетворяло ее, пока однажды утром скромно, как всегда, потупив взор в кабинет проскользнул, нет даже просочился гений архитектуры. Он положил на стол перед Еленой предложение о продаже дома с большим земельным участком на высоком берегу Рейна и прекрасным видом на окрестности в окружении лесного массива.  Это здание принадлежало посольству Эфиопии. В связи с переездом посольства в Берлин дом с участком были выставлены на продажу.
Елена прочитала предложение и с раздражением, презрительно глядя на Егора, произнесла.
- Вы разве не слышали тысячу раз от меня, что я хочу начать стройку с нуля, по-вашему же проекту, а не переделывать и перестраивать хижину бабуинов. Неужели вам это до сих пор не ясно. Я уже начинаю сомневаться в ваших умственных способностях.
Егор стоял перед Еленой скромно опустив головку даже не пытался возражать. Он не раз становился свидетелем вспышек гнева хозяйки по отношению к сотрудникам и мужу, и воспринимал это как неминуемое природное явление, как шторм и грозу среди летнего ясного дня.
Когда буря утихла, Егор гипнотизирующим голосом начал объяснять целесообразность своего выбора.
- Во-первых, мы снесем это здание и вычистим весь участок, после того как построим виллу создадим ландшафт в стиле французского парка. Я завтра принесу предварительный эскиз, и мы с вами все обсудим. 
Елена, уже успокоенная журчанием голоса Егора, начала трезво воспринимать сказанное. Курц знал, что главная ошибка оппонентов Лейбензон заключалась в том, что они начинали возражать и спорить в ответ на порой абсурдные ее высказывания. 
Елена зачислила Егора в штат фирмы и платила ему официально вполне достойную зарплату. Но художник всегда останется художником и прокрустово ложе денежного вознаграждения в рамках того, что дает ему хозяйка его абсолютно не удовлетворяло. Перед тем как представить Елене предложение о покупке посольского участка, он встретился с маклером, представляющим собственников. Это был его знакомый, который закончив архитектурный институт в Казахстане не сумел подтвердить свой диплом в Германии. Они познакомились при обучении на курсах подготовки к сдаче экзаменов подтверждения дипломов. И если Егор после первой неудачи не оставил попыток преодолеть рубеж полосы препятствий немецких норм и правил, продолжил готовиться к очередному экзамену, то Макс реально оценив свои шансы пошел на курсы риэлтеров. Оказывается, этим бизнесом в Германии можно заниматься только после прохождения обучения и сдачи экзаменов с последующей регистрацией в государственном реестре и получения разрешения на этот вид деятельности. И пока Егор безрезультатно бился лбом о гранитную стену немецких требований к диплому архитектора, Макс получил свидетельство риэлтера, совершил свои первые успешные сделки по сдаче квартир и домов в аренду. Он был очень шустрым молодым человеком и обладал хорошей интуицией. Когда он узнал от своих коллег риэлтеров что на продажу выставлен особняк посольства Эфиопии, Макс  сразу почувствовал возможность хорошо заработать. Так как цена на старую усадьбу обветшалую и изнутри покрытую плесенью была необоснованно завышена то многие риэлтеры не видели перспективы получения хорошего вознаграждения после завершения сделки о продаже. Усадьба уже как год была выставлена на продажу, но безрезультатно.
Макс встретился с Егором в известном среди квир комьюнити кафе. Егор рассказал о своих безуспешных попытках вернуться в специальность, о своем новом месте работы и хозяйке, чокнутой миллионерши. Но это Егора устраивает, и он готов терпеть за хорошее вознаграждение ее причуды.
 - Макс, представь, эта старуха, мне кажется, хочет затянуть меня в свою постель…..Совсем не оценивает реальность. Кто она и сколько ей лет, и кто я. Лучше я пересплю с ее муженьком, мне кажется он полностью наш, но боится старую ведьму, ведь она полностью содержит его, такого сладенького.
- Егор, ты, кажется, говорил, что ты будешь ее домашним архитектором. А где она хочет построить свой дворец? 
- В том то и дело, Макс, что я уже вместе с ней три месяца пытаюсь найти удовлетворяющее ее запросам место. Эта мегера боюсь выгонит меня если в ближайшее время я не выполню ее задание.
Макс моментально понял, что это его шанс.
- Егор, я спасу тебя. Поехали ко мне домой, я тебе что-то покажу, что спасет тебя и мы сможем заработать, и я думаю очень прилично.
В маленьком уютном гнездышке, расположенном в мансардном помещении дома недалеко от Кельнского собора, Макс показал папку с фотографиями эфиопского особняка, с планом участка. Вид с высокого берега Рейна был фантастическим.  Снятые профессиональным фотографом пейзажи могли украсить рекламные буклеты самых требовательных агентств. Старый дом был смикширован на фото. Все выглядело просто супер, но до первого посещения и осмотра здания. Ремонт и перестройка дома обошлись бы потенциальному покупателя в немалую сумму, соразмерную цене покупки.
После небольших возлияний вина и вдыхания белого порошка, они порадовали друг друга. Лежа на красных шелковых простынях, они наслаждались свободой и независимостью своих чувств и желаний.
Утром, после бурной ночи, они составили план дальнейших действий.
Макс встречается с эфиопами. А именно с комендантом усадьбы, ответственным за ее продажу, и предлагает ему значительно снизить цену, но только для Макса. Цена для покупателя останется прежней. Разница в один миллион евро будет поделена между комендантом и командой Макса в пропорции по 33 процента. Один процент пойдет на непредвиденные расходы. Аргументами для снижения цены послужило бы то, что содержании не эксплуатировавшейся недвижимости приносит финансовые потери государству Эфиопии и главное личная выгода от этого коменданту.
Задача убедить Елену Лейбензон ложилась на Егора. И в этом случае он должен пустить вход все свое обаяние, свой шарм и конечно профессионализм художника. Он должен убедить Елену, что снос старого дома и на возведение на этом месте шедевра архитектуры в обрамлении прекрасного парка сделает ее самой значимой персоной не только среди эмиграции, но и среди бизнес-сообщества коренных немцев. Она сможет устраивать приемы для элиты с приглашением руководства Северной Рейн Вестфалии, бургомистров Кельна, Дюссельдорфа, Бонна. Возможно ее заслуги перед немецким народом оценят и ей присвоят титул баронессы. Короче, Егор должен был нарисовать Нью-Васюковскую картину перспектив.
Все удалось. Комендант в преддверии окончания командировки и возвращения на Родину практически сразу принял план Макса. Егор, нарисовав картину блестящих перспектив вхождения Елены в высшие круги немецкой элиты и представив эскизы будущего дворца с дизайнерским решением интерьеров убедил ее в целесообразности покупки. Немаловажным аргументом послужило то, что в процессе сделки Лейбензон смогла бы скрыть от финансамта миллион евро, так официально она переводила по договору покупки миллион евро, а второй миллион передавала наличными. Цена особняка уже второй год была указана в два миллиона и не вызывала у Елены подозрений в махинациях ее домашнего талантливого архитектора, по ее мнению, абсолютно не приспособленного к практической жизни. Тем более как бонус представлялась возможность спрятать от налоговых органов миллион евро и не надо было доказывать легальность происхождения спрятанного миллиона. Итак, официально в договоре стояла цена продажи равная миллион евро.
В короткий срок сделка была оформлена, но перед этим Елена передала Егору миллион евро наличными. Условия коменданта были жесткие, вначале его бонус, и только потом все остальные формальности.
Елена была теперь полностью поглощена строительством. За короткий срок был снесен старый посольский особняк. Егор не выходил со стройплощадки и контролировал все, даже малейшие этапы строительства. Елена полностью доверила ему подбор строительных бригад, выбор и покупку необходимых материалов. Егор согласовывал каждый шаг с хозяйкой, которая проверяла прейскуранты поставщиков материалов и услуг. Егор, следуя ценам, предложенным прайс-листах, иногда добивался незначительных скидок и показывал это Елене, чем вызывал ее восхищение и благодарность. В действительности он не заключал ни одной сделки от имени Лейбензон без своих посреднических процентов, которые ему платили продавцы. Он всегда давал понять, что фирм много и он может выбирать только те, которые ему понравятся и больше заплатят лично ему проценты. Елена перенесла офис своей фирмы в пригород Кельна, недалеко от строящегося дворца. Часто по вечерам, когда в офисе никого не было и не раздражал ее, она по несколько часов обсуждала с любимым архитектором детали строительства, дизайнерские решения, выбор материалов. Курц был наверно единственным человеком, который не вызывал у нее раздражения. Ей просто нравилось оставаться с ним наедине, с таким мягким, послушным и вежливым. Во время поездки в Милан для выбора паркета и мраморной плитки в особняк, ей все же удалось вовлечь его в свою кровать и провести с ним ночь. Никому, даже доктору Абу-Моххамеду она не отдавалась с таким желанием. Своим поведением во время секса он был безупречен, и даже когда он вошел в нее сзади и надорвал слизистую ануса, Елена испытала небесное наслаждение.  Бедный Егор, борясь с собой провел ночь с хозяйкой только ради бизнеса, секс с женщиной был ему противен и противоестественен.
Через четырнадцать месяцев от начала строительства, на берегу Рейна стоял волшебный дворец в смешанном стиле французского и русского барокко. Скорость строительства была обеспечена, тем что половина работ выполнялись за наличные, что являлось основным инструментом ускорения. Это бы несомненно шедевр архитектуры и дизайнерской мысли двоих. Талантливого художника и успешной предпринимательницы.


Глава 16.
Поток пациентов из России нарастал. В офисе работало уже восемь новых менеджеров. Для привлеченных переводчиков были организованы курсы медицинского перевода, по окончанию которых каждый из слушателей получил сертификат. Ежемесячные обороты достигали трехсот тысяч евро. На фирму были куплены несколько люксовых авто для встречи пациентов.
Прошло полтора года, о семье Буровых не было слышно никаких новостей. Правда иногда обращались пациенты от их имени.
Во время ежедневного утреннего совещания с сотрудниками фирмы, где Елена заслушивала короткий отчет о состоянии пациентов, находящихся на лечении, новых запросах и иных текущих вопросах, в офис ворвались полицейские в форме и гражданской одежде. Всех сотрудников собрали в одной комнате. Лейбензон и Стыд сразу поместили в отдельном кабинете. Елене предъявили постановление прокуратуры на обыск с изъятием всех электронных носителей и документов на основании подозрения в соучастии и организации незаконной торговли человеческими органами. У всех сотрудников забрали сотовые телефоны. Офис был полон полицейских, которые складывали папки с документами в специальные сумки и вместе с компьютерами выносили их на улицу и грузили в фургон.  Никому не разрешалось выходит из офиса. По одному вызывали сотрудников в отдельный кабинет, где их фотографировали и спрашивали личные данные. Несколько полицейских были вооружены не только пистолетами, но и автоматами. Со стороны могло показаться, что идет спецоперация по борьбе с преступной группировкой. Из комнаты, где находились, супруги вывели Сергея Стыд и повели к машине. Его повезли в дом, где проводила обыск другая бригада полицейских. Из дома были изъяты компьютеры, документы.
Семья Гельш никак не могла смириться со смертью их любимой матери и жены. Семья не могла понять, и никто не смог им объяснить, что случилось и почему отложили операцию. Каждый день портрет Клаудии в траурной рамке напоминал супругу и детям о невосполнимой потери.  Микаэль будучи программистом внимательно изучил все алгоритмы принятия решений о трансплантации и очередности получения донорского органа. Многие вопросы оставались для него не понятными. Муки горести и утраты становились все острее и усиливались на фоне нелогичности на его взгляд принятых решений об отсрочки операции.   Боясь сойти с ума от неразрешенных вопросов Микаэль, приехал в клинику поговорить с доктором Абу-Моххамедом. Он представился фрау Вольф и попросил встречу с руководителем клиники. Абу – Моххамед был в операционной и должен был закончить операцию не ранее чем через два часа, поэтому фрау Вольф предложила Микаэлю позвонить ей в один из дней, и она согласует время, когда его примут. 
- Уважаемая фрау Вольф, моя мама умерла в вашей клинике год назад, и нам до сих пор неясно как такое могло произойти. Ведь уже все было готово к операции и в последний момент что-то пошло не так. Поэтому мы хотим понять, что все же произошло.
Микаэль высокий, стройный блондин с голубыми глазами говорил это просящим голосом и вот-вот готов был заплакать. Сейчас он был похож на несчастного маленького мальчика, потерявшего свою маму.
Ирма Вольф моментально все поняла. Ненависть годами спрятанная глубоко внутри ко всем арабам, евреям и русским вспыхнула в ней с новой силой. Она смотрела на этого прекрасного белокурого немецкого юношу с голубыми глазами  и понимала, что будь на месте арабского унтерменша хирург немец, он бы наверняка спас бы маму Микаэля. Но сказать прямо о своих мыслях и подозрениях воспитанная годами в осторожности Ирма Вольф не могла.
- Дорогой Микаэль, не расстраивайтесь печень, которую хотели пересадить вашей маме, не пропала, ее отдали одному богатому русскому, и он уже давно уехал в Россию.
При этих словах фрау Вольф выразительно посмотрела на собеседника.
- Но я думаю, что на ваши вопросы сможет ответить директор клиники анестезиологии и интенсивной терапии профессор Хартманн. Я сейчас ему позвоню и если он свободен, то примет вас.
Ирма Вольф видела, как после смерти фрау Гельш изменился стиль общения между Абу-Моххамедом и профессором Хартманном. Они старались избегать друг друга, но при встречах разговаривали подчеркнуто холодным официальным языком. 
Профессор Хартманн тепло принял Микаэля в своем кабинете. Он подробно рассказал ему обо всех обстоятельствах, предшествующих смерти его мамы. Он честно признался, что причина остановки сердца за два часа до операции до сих пор ему не понятна. И то, что после восстановления сердечной деятельности его мама пришла в сознание, и вся команда боролась за ее жизнь. Но, к сожалению, новой донорской печени не дождались.
Микаэль был программистом и умел складывать логические цепочки.
- Дорогой профессор Хартманн, то есть причина остановки сердца не известна, но известно то, что печень, предназначенную для пересадки моей матери, пересадили некому русскому. Вы считаете это простым совпадением? Я прекрасно понимаю, что простой русский не попадет в клинику Германии. Значит это был очень богатый русский, если смог оплатить такую дорогую операцию. И как он смог попасть в лист ожидания?  Пожалуйста объясните мне все это.
Профессор Хартманн с удивлением и даже с неким испугом посмотрел на Микаэля. Информация о реципиенте печени была абсолютно закрытой. Как молодой человек смог получить эту информацию. Но несколько высказанных предложений Микаэлем еще раз подтвердили подозрения Хартманна о возможном злом умысле, приведшем к смерти фрау Гольш.
Дорогой херр Гельш, я не смогу ответить на ваши вопросы. Мне и самому все это кажется не совсем понятным. В данном случае я бы рекомендовал вам обратиться со всеми этими вопросами в прокуратуру. Но только прошу не ссылаться на наш разговор. Если будет расследование я буду объективен, мне самому нужно понять, что произошло.
Профессор Хартманн знал, что не интересах клиники разжигать скандал и проводить детальное расследование. На комиссии по разбору летальных случаев высказанные им сомнения о необычности смерти пациентки вызвали лишь только раздражение руководства университетской клиники. Трансплантология — это очень тонкая и деликатная тема вокруг которой и так много спекуляций и скандалов. Поэтому лишнее внимание к данному случаю может вызвать волну слухов и принести репутационные потери имиджу старинного и уважаемого университетского госпиталя. Мало того руководство университетской клиники намекнуло, что так как случай произошел в клинике профессора Хартмана, то еще не известно, чем может закончиться глубокое расследование причин смерти и какова степень вины самого профессора и его сотрудников. Комиссия приняла решение, что летальный случай пациентки Гельш не представляется   чем-то из ряда вон выходящих. История болезни ушла в архив.
Мартин Хартманн в течение года постоянно в мыслях возвращался к случаю смерти Клаудии Гельш. Он рассматривал различные варианты причин, приведших к внезапной остановке сердца у пациентки, и сопоставляя все клинико-лабораторные данные с результатами патологоанатомического исследования он никак не мог найти научного обоснования происшедшего.  Профессор чувствовал, что случилась величайшая несправедливость и так же при этом испытывал свою вину, что не смог предотвратить гибель его пациентки. Клаудиа Гельш лежит в гробу, а крайне неприятный русский купивший новую печень живёт где-то далеко в России.
Именно поэтому Мартин Хартманн не стал посылать Микаэля Гельш по университетским бюрократическим инстанциям, а посоветовал ему обратиться напрямую в прокуратуру. Профессор понимал, что нарушает профессиональную этику, но ничего не смог с собой поделать. Профессиональная честь, честь семьи лучшего летчика Германии требовали ответа на все вопросы, ибо молчание делало его невольным соучастником преступления. А в том, что это преступление профессор Хартманн уже практически не сомневался.
Вечером Микаэль на семейном совете рассказал о своем визите в университетскую клинику. По щекам Роберта Гельш медленно катились слезу, Берта, плотно сжав губы смотрела, потупив взор. Ощущение горя, безвозвратной и невосполнимой утраты вновь, как и в первые минуты после получения известия о смерти любимой жены и мамы погрузили семью Гельш в траурное молчание.
Берта после долгой паузы прервала молчание,
- Печень, которая предназначалась нашей маме, пересадили неизвестно откуда появившемуся русскому. Как ты говоришь Микаэль с абсолютно идентичной иммунной совместимостью, и при этом русский не стоял в листе ожидания Eurotransplant. Профессор Хартманн никогда бы не отправил бы тебя в прокуратуру, если бы все было прозрачно и честно. Не понимаю, почему он сам не обратился в полицию, прокуратуру. Он явно чего-то или кого-то боится. Может за всем этим стоят торговцы органами, и они угрожают убить всех, кто им будет мешать.
Берта Гельш после окончания юридического факультета Кельнского университета работала в юридическом отделе крупной фармацевтической компании. Ее специализация была промышленное право, но конечно же она была знакома с другими направлениями гражданского и уголовного права Германии.
- Я думаю, что прямое обращение в прокуратуру не принесет эффекта. Университетская клиника представит массу документов доказывающих правоту принятых решений. На этом следователи прокуратуры успокоятся. Вовлекать в скандал уважаемое лечебное учреждение Германии никому не выгодно. Нас сочтут помешавшимися от горя родственниками, напишут стандартный ответ, опирающийся на заключения медицинских экспертов и на этом все закончится. Я уверена, что если мы привлечем хорошего адвоката с именем и репутацией, то шансов на расследование у нас появится гораздо больше. Папа, ты же учился в гимназии с господином Рот, и вы продолжаете поддерживать дружеские отношения. Он сейчас прокурор в соседнем земле, и я встречалась с ним недавно на одном судебном заседании. Так что, если ты обратишься к нему за помощью он поможет нам и наше обращение не выкинут в мусор. 
В течение следующих нескольких дней Берта связалась с известным и уважаемым адвокатом по уголовному праву доктором Юргеном Шустером. Она рассказала о причинах заставившую семью Гельш обратится к нему. Его услуги стоили дорого, но у семьи была адвокатская страховка и поэтому основные траты ложились на страховую компанию, но помимо этого Шустер представил Берте адвокатское соглашение, где отдельно оговаривалась оплата помимо страховых выплат. Суммарно один час работы доктора Юргена Шустера стоил триста пятьдесят евро. Берта согласилась на все условия и подписала соглашение. 
Роберт Гельш позвонил прокурору Рот и вечером встретился с ним в кафе. Клаус Рот внимательно выслушал своего старого приятеля. Он ничего не обещал, так как понимал, что порой вмешательство в проведении расследования может привести к отрицательному результату. Прокуроры очень ревностно относятся к попыткам давления на следствие. Но Рот знал кому позвонить, что бы к этому делу отнеслись более внимательно, только внимательно и ни чего более.

Глава 17.
Адвокат Юрген Шустер подал заявление в прокуратуру, в котором обвинял Университетскую клинику в смерти Клаудии Гельш, нарушении закона о трансплантации органов и пересадки печени предназначавшийся стоящей на очереди немецкой гражданки иностранному пациенту.
Через месяц в прокуратуру для дачи свидетельских показаний последовательно были вызваны доктор Абу-Моххамед, профессор Хартманн, фрау Ирма Вольф. Адвокат Юрген Шустер специально указал в заявлении что фрау Ирма Вольф является важной свидетельницей. После разговора с Бертой, а затем и с Микаэлем опытный адвокат понял, чьи слова легли в основу подозрений Микаэля. Несомненно, эта фрау Вольф знает много, относится к своему шефу с нелюбовью и может дать ценные показания. Профессор Хартманн со слов того же Микаэля был также на стороне семьи, и именно он посоветовал обратиться в прокуратуру.
Заявление в прокуратуру от семьи Гельш, адвокатское сопровождение Юргеном Шустером и негласное внимание прокурора Рот возымели результат. В прокуратуре понимали, что этот случай может оказаться непринятием близкими родственниками случившейся смерти молодой женщины и поисками виновных в этом. Наверно это так и было. Но в любом случае ввиду заинтересованности и участия уважаемых людей нужно дать исчерпывающее и грамотное заключение.
Первым вызвали для дачи показаний естественно доктора Абу-Моххамеда. Когда он достал из своего почтового ящика желтый конверт, в котором было приглашение в прокуратуру для беседы и объяснений случая смерти фрау Клаудии Гельш.  Вообще получение желтых конвертов в Германии является всегда очень неприятным и тревожным моментом, несущим неприятности. В них обычно извещают получателя либо о штрафах, или приглашении в суд и много других неприятных событиях, от которых нельзя отмахнуться и бросить письмо в мусорное ведро. Обычно сбором первичных показаний занимается полиция и затем отсылает их в прокуратуру, но в этом случае ввиду значимости заинтересованных сторон решено было провести сбор объяснений напрямую.
Вечером, дома за ужином Абу-Моххамед распечатал конверт.  Прочитав письмо, он почувствовал слабость, страх парализовал все его мысли, интуитивно он почувствовал каждой клеточкой своего тела надвигающуюся катастрофу.  Он медленно встал из-за стола и не объясняя супруге ни чего молча проследовал в свой кабинет. Сидя за письменным столом, он пытался собраться с мыслями и понять на каком этапе и кем допущена ошибка, и почему через год после случившегося прокуратура обратила внимание на этот случай.  Он набрал номер телефона своего адвоката.  Несмотря на позднее время адвокат Найман ответил ему. Последние пять лет адвокат Найман сопровождал во всех юридических вопросах семью богатого и успешного хирурга. Эти вопросы никогда не касались серьезных дел   в основном были сугубо бытового характера, будь то оспаривание   штрафов за нарушение скоростного режима, оформление покупки недвижимости и другие мелочи жизни.
Адвокат Найман.
Адвокат Эдуард Найман был рожден в Латвии и был отправлен родителями на учебу в Германию. Его отец, бывший во времена Советского Союза руководителем одного из подразделений уголовного розыска Риги и имевший тесные связи с криминальным миром, после обретения независимости Латвией получил важный пост на таможне в рижском порту. Папа по всей видимости контролировал контрабандные потоки, проходящие через порт, и мог себе позволить обеспечивать достойную и безбедную жизнь своему отпрыску во время учебы в университете и после нее.  Во время учебы в латвийской школе и затем в немецком университете Эдуард не имел друзей. Его не любили за его заносчивость и презрительное отношение к сверстникам. Он гордился   богатством и происхождением своей семьи, высоким постом отца. Латышей он воспринимал как малый недоразвитый народ без исторических корней, во всех немцах он видел наследников фашистов.  Воспитание в семье славных традиций НКВД (дедушка по отцовской линии до пенсии служил органах государственной безопасности СССР) давало свои плоды. Тем не менее семья Найман не уехала жить в новую Россию. Все члены семьи получили статус граждан Латвии и остались жить в Риге.  Эдуард нелюбимый и неуважаемый сверстниками доказывал свою исключительность отличной учебой. После окончания гимназии он без труда поступил на юридический факультет Кельнского университета и успешно закончил его.  Теперь же он хотел доказать свою исключительность достижениями в немецкой юриспруденции. Вначале своей адвокатской карьеры он сотрудничал с опытным коллегой, выходцем из России Михаилом Копытиным. Однако отсутствие у молодого амбициозного Эдуарда корпоративного мышления при принятии решений, зависть к неяркому, но успешному коллеге сделало невозможным продолжение этого сотрудничества.  Работая самостоятельно, молодой адвокат Найман перебивался мелкими заказами от не владеющих немецким языком эмигрантов всех национальностей не сведущих в немецких законах.  Найман познакомился с Абу-Моххамедом, когда тот обратился при возникновении спорной ситуации с дорожной полицией. Абу-Моххамед ехал по городу, когда зазвонил телефон.  Прежде, чем ответить, он решил посмотреть кто звонит и взял в руки телефон, который лежал рядом. Затем продолжил разговор по громкой связи. Через три квартала его остановили полицейские и назначили штраф в 150 евро с занесением 1 балла. Попытка убедить в своей невиновности, не привела к успеху. Полицейские разговаривали грубо и пригрозили, что если он и дальше будет скандалить, то ему наденут наручники и отвезут в полицейский участок. Абу -Моххамед не подписал протокол и оскорбленный до глубины души увидел в этом случае все лицемерии немецкого общества. Грубо разговаривать, несправедливо обвинять в нарушении дорожных правил, угрожать арестом полицейские никогда бы не стали немецкому врачу. Неприкрытая ксенофобия и расизм возможно только по отношению к нему, арабу по национальности. Вечером дома, он набрал телефон, адвоката, который ему рекомендовали соотечественники. Этот случай стал долгожданным триумфом для Эдуарда Наймана. Категорически не согласившись с действиями полиции адвокат и его доверитель обратились с протестом в суд Кенингсштадта. Судебное заседание было назначено и состоялось спустя шесть месяцев с момента подачи протеста. Эдуард, блистая красноречием и блестящим владением немецкого языка опроверг все пункты обвинения. Он показал, что в машине с момента покупки установлена громкая связь и что водителю не было нужды разговаривать по телефону беря его в руки. Свидетельство полицейского, стоявшего за три квартала до места остановки автомобиля и отсутствие видеофиксации нарушения ставило под сомнение правдивость этих показаний.   Адвокат Найман в своей речи обвинил полицейских, составлявших протокол в грубом обращении с уважаемым хирургом, угрозах ареста и все это было по причине их националистических, ксенофобских взглядов.  Самое страшное обвинение для немцев. Процесс был выигран. Если бы Абу-Моххамед согласился бы сразу на штраф и баллы, то избежал бы шестимесячного стресса ожидания справедливого решения суда, и не заплатил бы адвокату трех тысяч евро за его работу. Но самое главное в этой истории было то, что полицейские были правы. Взятие в руки телефона даже на минуту является грубым нарушением и может привести к аварии.
 Абу-Моххамед был очень выгодным клиентом. Поэтому Найман ответил сразу на столь поздний звонок. Обычно в Германии все деловые звонки совершатся до 18.00. А звонки после 21 часа даже по личным вопросам являются крайней степенью невоспитанности.
Абу-Моххамед после извинений за беспокойство рассказал адвокату о полученном желтом конверте и приглашении на беседу в прокуратуру. Найман понимал, что случай не стоит выеденного яйца, и это обычные движения прокуратуры на жалобу недовольных смертью родственников. Но поняв, что можно даже с этого незначительного случая можно пополнить свою казну. Гонорар адвоката Наймана был не так высок, как у адвоката Шустера и поэтому встреча в бюро, беседа с Абу-Моххамедом и ответ в прокуратуру позволит заработать порядка тысячи евро на этом заурядном случае. Найман, придав голосу тревогу и озабоченность попросил не говорить лишнее по телефону, а встретиться через день у него в адвокатском бюро.
Глава 18.
Услышав тревожный оттенок в голосе адвоката Абу-Моххамеду, стало совсем плохо. Он мысленно постоянно прокручивал все моменты, которые могли бы указать на его преступный умысел. В каком звене произошла утечка информации? Гадюка Лейбензон абсолютно была заинтересована в сохранении тайны, русский и его родственники тем более. Коллеги сами участвовали в консилиуме и принятии решения о пересадке печени русскому. Патологоанатомическая экспертиза не обнаружила криминальных причин в смерти пациентки. И конечно же никто не видел, как он вводил препарат в инфузионную систему. Мало того никто не видел, как он входил в палату перед остановкой сердца у фрау Гельш. Следы полученных денег он скрыл в день получения, через исламский нелегальный банк. Он передал 50 тысяч евро в кальянной в Кенингсштадте и через десять минут они были зачислены на счет его матери в Кувейте. Что касается обещанных сто пятидесяти тысяч, то Лейбензон даже не подумала ему передавать, объясняя это тем, что он нанес ей тяжелую психическую травму, когда она заставляла его выполнить пересадку печени его дяде.  Она предупредила его, что если он начнет предпринимать какие-либо действия, то она надолго упечет его в тюрьму. Даже если с ней случится несчастный случай не по его вине, моментально о его преступлении узнает весь мир. Абу-Моххамед не спал всю ночь и пытался найти причину письма из прокуратуры. Каждая минута, прожитая до встречи с адвокатом Найманом, была для Абу-Моххамеда кошмаром. Он никогда не испытывал такого страха. Он отменил все операции сославшись на простуду. Фрау Вольф, много лет проработавшая с Абу-Моххамедом, видела в каком состоянии пребывает ее шеф и не могла не радоваться, что этого арабского выскочку настигла месть немецкого народа. Она знала причину внутренней паники доктора Абу-Моххамеда, так как тоже получила приглашение на собеседование в прокуратуру. 
Адвокат Найман встретил Абу-Моххамеда с очень серьезным лицом. Он выслушал доктора, который подробно рассказал о пребывании в госпитале и обстоятельствах смерти пациентки. Для Наймана все было просто и понятно, одно письмо в прокуратуру и все, дело закрыто.  Но учитывая страх, который звучал в каждой фразе клиента, Найман решил сыграть на этом.
- Дорогой доктор Абу-Моххамед, я уверен вы сделали все правильно и вас не в чем будет упрекнуть. Но так как вы не немец, то вполне возможно вас попытаются обвинить в надуманных профессиональных или этических проступках, и потребовать материальную компенсацию.  Но гарантирую, что мы спокойно выйдем из этой ситуации. Но для начала вы должны подписать мне адвокатскую доверенность на получение всей информации и представления вас во всех инстанциях. После этого я направлю письмо в прокуратуру, в котором попрошу прислать мне все материалы. Затем я подготовлю ответы на все вопросы и дело будет закрыто. Не скрою что переписка с прокуратурой может занять несколько месяцев, но я буду держать вас в курсе всех событий. Найман прекрасно понимал, что если бы доктор Абу-Моххамед сам пошел в прокуратуру и все объяснил, как только что он сейчас объяснил ему, то дело закрылось бы в тот же день. Но что тогда делать адвокатам. Найман не испытывал ни малейшего стыда в том, что направил своего подзащитного по ложному фарватеру. Он не любил евреев и арабов, и прочих неарийцев. Но был вынужден служить им ради хлеба насущного.
 После опроса фрау Вольф у следователей возникло множество вопросов. Появление некой русской эмигрантки, которая постоянно контактировала с доктором Абу-Моххамедом и ее участие в судьбе русского пациента, которому пересадили печень, предназначенную для фрау Гельш, сразу насторожило следователей. Особенно когда фрау Вольф рассказала о некоторых пикантных моментах во время встреч Абу-Моххамеда и русской эмигрантки. Когда однажды Ирма Вольф забыла свой сотовый телефон в своем столе и вернулась за ним через час после окончания работы, то она стала свидетельницей отвратительной, по ее мнению, порнографической сцены. Она правда не видела, но отчетливо слышала и понимала суть происходящего в кабинете. Об этом всем этом она и рассказала следователям. 
Профессор Хартманн рассказал следователям о нелогичном поступке доктора Абу-Моххамеда, который принял на лечение больного, которому не могли оказать помощь в Германии в полном объеме. Русский пациент в терминальной стадии печеночной недостаточности нуждался в пересадке печени. Но так как он не стоял в листе ожиданий Eurotransplant, то, по сути, его привезли в Германию умирать. Решение директора клиники хирургии Абу-Моххамеда было абсолютно не логично. Так же абсолютно не понятно, что произошло с фрау Гельш. Но в результате всех этих необъяснимых событий, печень, предназначенная для нее, была пересажена русскому пациенту. Профессор Хартманн рассказывал об этом спокойно, без эмоций опираясь только на известные факты и никого не обвиняя. Пока адвокат Найман велел переписку с прокуратурой затягивая время и увеличивая свой гонорар, следователи пригласили для дачи показаний врача эвакуационной бригады доктора Кляйна, который так же пояснил, что транспортировка пациента в критическом состоянии была санкционирована доктором Абу-Моххамедом. По его мнению, риск был абсолютно не оправдан, но доктор Абу-Моххамед настаивал и поэтому строго следуя медицинским протоколам медицинская бригада доставила больного в госпиталь. Так как все записи переговоров во время выполнения медицинских транспортировок хранятся несколько лет, то следователи могут с ними ознакомиться.
Следствию стало интересно, что из себя представлял русский пациент, о котором так заботился доктор Абу-Моххамед и какими мотивами он руководствовался при принятии решения о госпитализации. Когда они получили информацию из открытых российских источников о сибирском олигархе Петре Бурове с богатым уголовным прошлым, подозрения в криминальном характере смерти фрау Клаудии Гельш достигли апогея. Тем более в деле появилась новая фигурантка, некая Елена Лейбензон, хозяйка посреднической фирмы с помощью которой и попал русский больной в Германию.
Судя по документам, представленным в интернациональный отдел университетской клиники Кенингсштадта, именно ее фирма выступала гарантом оплаты лечения господина Бурова и все проплаты осуществлялись через фирму фрау Лейбензон. 
Имея в своем арсенале массу документальных и свидетельских показаний, следователи пригласили для беседы доктора Абу-Моххамеда. Оттягивание встречи со следствием, привлечение адвоката для формальной беседы лишь только усиливали подозрения в отношении доктора.
Обычная жалоба недовольных родственников умершей больной открывала страшное подозрение в существовании сговора некой группы лиц в незаконной торговле органами.
Глава 19.
Беседа с доктором Абу-Моххамедом в присутствии адвоката Наймана лишь усилили подозрения. Доктор ссылался на известные факты, официальные документы и главное на заключение   консилиума при принятии решения о пересадки печени русскому. Следователь Хендрикс видел, что спокойное и безэмоциональное поведение доктора при беседе не отражает исинного состояния. Опытный следователь замечал, что это спокойствие достигается Абу-Моххамедом с большим трудом. В отличие от своего подопечного адквокат Найман был весьма энергичен и возбужден. Он небрежно и даже с некой угрозой напоминал следователю, что передним ни какой-то там бездомный попрошайка, а уважаемый доктор медицины, руководитель клиники хирургии. Мало того действия Хендрикса можно рассматривать как проявление ксенофобии по отношению к уважаемому хирургу арабского происхождения. Хитрый и алчный Найман уже все понял, и то что обычный визит превращается в крутой сюжет с продолжением, и это сулит ему большие гонорары. Поэтому он до максимума нагнетал обстановку, имитируя якобы свое рвение по защите своего манданта.
Факты, собранные следственной бригадой, были весьма значимы и поэтому было решено без предварительного опроса гешефтфюрерин Лейбензон и ее сотрудников получить решение суда на прослушивание телефонов Абу-Моххамеда, Лейбензон и ее офиса. Затем произвести обыски в кабинете Абу-Моххамеда, в офисе Лейбензон и в ее доме.
Стыд пребывал в глубокой прострации. Он не мог сосредоточиться, и безучастно наблюдал как полицейские методично переворачивали все вещи в поисках каких-то улик. Елена не посвящало своего глупого трусливого мужа в подробности обратной стороны сделки с семьей Буровых. Ее швейцарский счет был закрыт для Стыд, и он понятия не имел откуда вдруг появились средства для строительства прекрасного особняка. Главным для него было то, что у него есть прекрасный Порш Кайен, он жил в прекрасном особняке и был для окружающих успешным главой семьи.  В фирме ему было поручено вести только белую бухгалтерию. Не понимая в каком преступлении, обвиняют их семью, страх полностью парализовал его волю.
 Одновременно обыск проводился в клинике, в кабинете и в доме Абу-Моххамеда. Руководство госпиталя осознавая в какой грандиозный скандал вовлечены незамедлительно издала приказ об отстранении от работы директора клиники хирургии до окончания расследования. Весть об обыске моментально разнеслась по всем отделениям университетской клиники. Лишь только малое число коллег сочувствовали талантливому хирургу, основная масса сотрудников всегда чувствовали неприязнь к нему. Но воспитанные в послевоенные годы с глубоким чувством вины ко всем и всему не немецкому, отсутствием гордости за свою нацию они всегда подчеркнуто вежливо общались со всеми эмигрантами и конечно же с доктором Абу-Моххамедом.
 Трудно представить что, еще утром сидя за завтраком дети, жена и сам Абу-Моххамед были счастливой и успешной семьей, принадлежавшей к элите не только города, но и Германии. Один звонок в семь утра в двери, и затем толпа вооруженных полицейских, обыск и любопытные соседи вокруг в один момент превращают вашу жизнь в ад. Вы все становитесь подозрительными исламистами, террористами, а иначе почему у вас дома и во дворе столько вооруженных полицейских.   
Обыск в офисе фирмы проводился в нарочито грубой форме с явной демонстрацией презрения и брезгливости к самой Лейбензон. Следователь Хендрикс нисколько не сомневался в ее вине, но понимал, что для суда нужны очень весомые и неопровержимые доказательства. Иначе его могут обвинить в непрофессионализме, предвзятости в отношении дочери гонимого народа.
Глава 20.
 Во время проведения обыска в офис ворвался, запыхавшийся личный адвокат Елены господин Ненес. Его Елена нашла, когда решала вопрос с задержанием Сергея Стыд. Внешне крайне неприятный и в некотором роде изгой среди адвокатского сообщества адвокат Ненес использовал в своей практике самые грязные методы, не уважал коллег, хамил судьям и адвокатам противной стороны, постоянно писал жалобы на судей. Мнение судейского и адвокатского сообщества ему было безразлично. Деньги, которые ему платили подзащитные были лучшим доказательством его успешности. А обращались к нему за помощью в основном отпетые мерзавцы. Так как судьи боялись с ним по-настоящему связываться он действительно выигрывал многие процессы.  В деле таможенных нарушений Сергеем Стыд он так же добился победы, так обвинил таможенных полицейских в нарушении неких процессуальных норм при проведении обыска. Подпись под протоколом обыска которую оставил Стыд, он признал также незаконной, сославшись на перенесенную ранее подзащитным тяжелую психическую травму и невменяемость его во время задержания на границе. Все это он подтвердил справками из России и заключением местного психиатра.  Победа Ненеса в абсолютно на взгляд Елены, бесперспективном процессе было лучшей рекомендацией. Так Ненес стал личным адвокатом Лейбензон. Елена знала, что этот беспринципный адвокат пойдет на любой подлог и лжесвидетельство ради достижения цели, для него, как и для нее не существовало никаких норм морали если они мешали их благополучию.
Подойдя к следователю Хендрикс, он предъявил свое адвокатское удостоверение и попросил постановление суда разрешающих процессуальные действия в отношении фрау Лейбензон. Ненес не знал о деле, которое было указано в постановлении. Однако серьезность обвинений в торговле органами, убийстве не могло не порадовать его. Данные пока только подозрения в столь тяжких преступлениях предвещали длительное расследование и соответственно многие часы работы, что принесет ему материальные блага и обеспечит бесплатную рекламу.  Общественный резонанс будет несомненно громадный, а процесс расследования будет освещаться прессой.  Так, что упоминание его имени в течение длительного времени обеспечено.  Ненесу было абсолютно безразлично выиграет он или проиграет. Главное, чтобы сумел затянуть расследование на максимально длинный срок и соответственно максимально увеличил сумму своего гонорара. Немецкая адвокатская система устроена так, что гонорар адвоката абсолютно не зависит от результатов его работы. Выиграет ли адвокат процесс по защите своего манданта или проиграет оплата производится за часы работы, при этом прибыль не облагается налогом на добавленную стоимость. Некоторые ушлые адвокаты вступают в сговор с адвокатом противной стороны и затем они разыгрывают длительную партию, согласовывая негласно между собой свои действия и увеличивая тем самым свои гонорары. При этом во время судебных заседаний они разыгрывают агрессивность и бесконечную преданность своим подзащитным. Еще один прием, которым пользуются нечистоплотные защитники, они за дополнительные гонорары предлагают адвокату второй стороны заставить принять его подзащитного заведомо неверные решения и тем самым обрекают на поражение, иногда сопряженное с большими финансовыми потерями. Чаще всего это происходит при финансовых спорах, разделе имущества при разводах. К сожалению, информация о процессах в Германии закрыта, поэтому объективного рейтинга адвокатов не существует. Любой же негативный отзыв об адвокате в интернете или прессе может повлечь за собой обвинение в клевете и дорогостоящую судебную тяжбу.  В адвокатском покере всегда в выигрыше останутся шулера. Старые немецкие семьи из поколения в поколение опираются на проверенных адвокатов, тех, которые дорожат своей репутацией и являются профессионалами. Выходцы из эмигрантской среды, наоборот, являются лакомой добычей для нечистоплотных адвокатских шулеров.
Адвокаты Ненес и Найман как раз были яркими представителями адвокатов мерзавцев.
После обысков и изъятия документов и электронных носителей бригады следователей покинули дома и офисы подозреваемых.
Глава 21.
В отличие от своего мужа Елена на протяжении всего обыска сохраняла ледяное спокойствие. Отличительной чертой ее характера было то, что в минуты опасности Лейбензон становилась сосредоточенной и хладнокровной, испытывающая удовольствие от взрыва гормонов стресса, как адреналиновая наркоманка. Она была уверена, что ее деньги и отсутствие явных улик не дадут ни единого шанса бригаде следователей доказать ее вину. Интуитивно она просчитала, что все это инициировано недовольными родственниками немецкой учительницы. Конечно же они уверены, что эмигранты являются причиной их горя, и сейчас цепные псы немецкой полиции попытаются еще раз доказать превосходство немецкой расы. Елена знала, что она не оставила ни одного следа своих деяний в компьютерах, телефонах, почтовых серверах. Да и потом большой объем документов на русском языке не позволит немецким следователям досконально разобраться в хитросплетениях этого дела. 
После окончания обысков, изъятия документов и электронных носителей бригады следователей покинули дома и офисы подозреваемых.
Перед тем как отпустить сотрудников домой, Елена произнесла небольшую речь.
- Дорогие коллеги. Прошу извинения за полицейский произвол в отношение всех нас. По всей видимости мы стали жертвами недобросовестной конкурентной борьбы. При возможных расспросах вас следователями о деятельности нашей фирмы, прошу вас ничего не скрывать и честно рассказывать о нашей работе. Я уверена, что за происшедший террор, который устроили власти сегодня мы, заставим их извиняться. Завтра я надеюсь всех вас увидеть на рабочих местах в обычное время.
Сотрудники молча покинули офис, Лейбензон и адвокат остались одни. Многозначительно прижимая палец к сомкнутым губам, Ненес молча показал на уши намекая на возможность прослушки.  Они согласовали встречу в бюро Ненеса на следующий день, во время которой она все подробно расскажет о том, что послужило основанием для визита полиции и тогда они вместе выработают тактику дальнейших действий. Адвокат так же настоятельно рекомендовал не обсуждать ни с кем происшедшее, так как был уверен, что телефонные разговоры, помещения прослушиваются. Для нагнетания страха и своей значимости он так же попросил ее следить за тем, что происходит вокруг ее дома и во время ее передвижений по городу. 
Елена ехала домой к своему ненавистному мужу и не совсем нормальному сыну думая, как быстрее выйти из кризиса, получить обратно все изъятые полицией телефоны и компьютеры. Потеря коммуникаций с клиниками и пациентами грозили большими потерями.
Ненес отъехав недалеко от офиса припарковался в тихом переулке и набрал номер давно знакомого ему репортера одной из желтой газет. Адвокат  давно сотрудничал с ним и периодически исподволь влияя на следствие или ход судебных заседаний сливал ему информацию.  Сейчас же он попросил о личной встречи в ближайший час. Репортер Биттер моментально уловил запах сенсации и уже через час они встретились на стоянке на берегу Рейна. Ненес рассказал ему о грядущем громадном трансплантационном скандале, назвал имена подозреваемых и университетскую клинику Кенингсштадта как место возможного совершения преступления. Он так же просил Биттера указать его Ненеса, как адвоката одной из сторон. Время было 9 часов вечера, но если завтра в утреннем выпуске не будет короткой заметки, то лавры первооткрывателя сенсации достанутся другим. Биттер был опытным во всех отношениях репортером и ему не надо было долго объяснять суть происходящих событий.
Ненес довольный удачным днем медленно ехал в своем стареньком мерседесе. Он получил новое громкое дело, которое принесет ему значительное улучшение материального состояния, а освещение прессой бесплатную рекламу.   Он ехал и предвкушал прекрасный вечер за бокалом вина со своим нежным, юным другом, талантливым архитектором Егором Курц. Они познакомились в то время, когда Лейбензон оформляла покупку усадьбы у эфиопов. С тех пор их встречи, приносящие радость и блаженство носили регулярный характер и конечно же были их интимной тайной.
Глава 22.
 В это же время Абу-Моххамед с женой собирали вещи, раскиданные полицейскими по всему дому.  Две дочери 10 и 12 лет тихо плакали, сидя на диване.  После уборки дома, Абу-Моххамед сидя за столом тоном не терпящем возражений сказал жене, что завтра она улетает с детьми в Иорданию. Когда все образумится, а это случится обязательно то она сможет вернуться. Сейчас же жить в обстановке подозрений и ненависти не имеет смысла. Утром в шесть утра на машине за женой и детьми заехал дальний родственник и отвез супругу и дочерей Абу-Моххамеда в аэропорт Брюсселя откуда они благополучно улетели.
Вечером, дома Елена заперлась в своем кабинете и до утра не подавала признаков жизни.
В течение вечера прислуга Софья Бауэр приводила в порядок последствия погромного обыска до 12 часов ночи. Софья Линник стала фрау Бауэр после того, как вышла замуж за Фридриха Баура. Она родилась и жила в маленьком украинском селе недалеко от Ужгорода. Не имея никакого образования, Софья не смогла закончить даже восьми классов обычной школы, она родила сына в семнадцать лет от неизвестно кого после чрезмерного употребления горилки в компании молдавских строителей. Строители уехали, а Софья осталась. Но не одна, через девять месяцев родился мальчик, и назвали его Богдан. Ребенок, зачатый в винном угаре и не известно от скольких отцов страдал легкой степенью олигофрении. Воспитание и в основном содержание Богдана, легло на престарелых родителей Софьи, которые быстро устроили его в интернат для детей с подобными психическими нарушениями. Сама же Софья перебивалась случайными заработками, в основном работая на мусороперерабатывающим полигоне в окрестностях Ужгорода. Невысокого роста, толстая напоминающая бочонок она тем не менее мечтала о прекрасной жизни за границей. Софья неоднократно обращалась в многочисленные брачные агентства, которые за небольшую плату обещали украинским красавицам найти прекрасных принцев за рубежом. После шлифовки ее биографии и фотомонтажа она представлялась на сайте знакомств как бюроменеджер с высшим образованием в национальной одежде. Шансы ее были равны нулю. Но она твердо верила в свою звезду и постоянно платила брачным агентствам. Фридрих Бауэр, хронический алкоголик без семьи, но тем не менее отличный повар наверно в очередном запое наткнулся на брачное объявление с образом украинской красавицы Софьи Линник и решил испытать судьбу. Он пригасил Софью в Германию и оплатил ей визу и билет. Когда они встретились то изумлению обоих не было конца. Когда они встретились то изумлению обоих не было конца. Вместо принца и богатого владельца ресторана Софья увидела сморщенного алкоголем маленького мужчину неопределенного возраста с запахом перегара из рта. Он же вместо гарной украинской дивчины встретил потасканную тетку с фигурой, напоминающей пивной бочонок. Это единственное, что ему понравилось.  Но тем не менее они нашли друг друга. Ведь ни у кого из них не было ни единого шанса создать семью. Софья готова была выйти хоть за грязную свинью, лишь бы вырваться из Украины и со своего мусорного полигона. Фридрих весь негативный образ своей новой жены микшировал ежедневным принятием изрядной дозы алкоголя. Он пару раз пытался поколотить свою молодую жену, но она, выскочив на улицу начала кататься по асфальту и кричать уже по-немецки, что ее убивают. Фридрих несмотря на свои пропитые мозги, понял, что женушка может упечь его в каталажку. Денег он давал строго под отчет чеков и сразу же после переезда Софьи в Германию заставил найти работу. Так Софья Бауэр стала служить в доме Лейбензон. Она сказала мужу что та ей платит 8 евро в час, хотя получала 12, поэтому очень дорожила своей работой не сравнимой с мусорной свалкой.
Глава 23.
 Стыд накормил сына, и пошел на прогулку с ним по дорожкам прилегающего леса пытаясь укротить животный страх, который охватил его с момента вторжения полицейских в офис.   Он уложил Марка спать, тихо подошел к кабинету Лейбензон, приложил ухо к двери. Ни одного звука не было слышно. Стыд знал, что попытка заговорить с женой обернется для него всплеском гнева и ненависти. Поэтому он неслышно на цыпочках удалился в свою спальню, с надеждой, что к утру она отдаст богу душу или повесится. Хотя прекрасно понимал, что никакие страшилки подобные полицейскому налету не испугают эту ведьму.
На следующее утро толпы репортеров толпились перед офисом фирмы Лейбензон и у административного корпуса Университетской клиники Кенингсштадта. В утреннем выпуске одного из таблоидов на всю первую страницу был напечатан коллаж с фотографиями Университетской клиники Кенингсштадта, фасада здания с табличкой названия фирмы «Медикал бест левел», фото в круглой рамке адвоката Ненеса и надписью крупными красными буквами «Трансплантационный скандал».
Елена, игнорируя осаждающих ее усадьбу репортеров спокойно села в свой белый «Ягуар» и направилась в бюро адвоката Ненеса. По дороге позвонила в офис и сказала Марине Венигер, чтобы все спокойно работали и не вступали ни в какие контакты с прессой. Она скоро приедет и раздаст всем изъятые полицией телефоны.
Адвокат Ненес не стал с ней беседовать в своем бюро. Продолжая нагнетать страсти и якобы опасаясь прослушки, они спустились в кафе. Ранним утром посетителей в кафе не было, поэтому им никто не мешал обсудить насущные проблемы.  Елена рассказала основные моменты случая с лечением русского пациента.  Конечно же не раскрывая финансовую и сексуальную подоплеку, а также шантаж с ее стороны директора клиники хирургии. Ненес прекрасно изучил свою клиентку и понял, что официальная стоимость лечения, далеко выходящая за рамки понимания немецкого бюргера и удачное стечение обстоятельств, приведших к успешной трансплантации печени были далеко не простым счастливым стечением случайных факторов. Архитектором всей этой успешной конструкции была его подзащитная. Ненес еще раз восхитился ее таланту. Процесс обещал быть длительным с освещением прессой и большим общественным резонансом. Он понимал какую модель произошедшего выстроили следователи. Преступная группа, состоящая из хирурга араба, посредническая фирма, созданная эмигрантами из России в целях получения финансового вознаграждения, совершили преступление и создали условия для пересадки печени гражданину России. Печени, которая предназначалась для уважаемой немецкой учительницы. В результате действий этой преступной группы немецкая гражданка умерла.
Елена подробно рассказала по просьбе Ненеса, все этапы своего участия в этом деле. Начиная от запроса от родственников о помощи пациенту Бурову, до окончания лечения и возвращения его на Родину. Вся переписка и все финансовые операции во время лечения доступны для ревизии и подтвердят прозрачность всех действий фирмы «Медикал бест левел». Елена была уверена, что никаких улик вменяемого ей преступления следователи не найдут. Сейчас же она поставила перед Ненесом первоочередную задачу вернуть сегодня же все изъятые в процессе обысков телефоны, компьютеры и электронные носители. Так как никто не скрывал паролей, то задача была вполне реалистично. За сутки полицейские сделают копии информации со всех носителей и затем пусть изучают сколько им необходимо времени, хоть сто лет.  А сегодня нужно срочно все вернуть владельцам. 
- Займитесь пожалуйста в первую очередь этой задачей.
Они вернулись в бюро, где Елена подписала новую адвокатскую доверенность для представления ее интересов.
Ненес с доверенностью поехал в прокуратуру выполнять задание.
В офисе все было спокойно. У некоторых сотрудников появились сотовые телефоны, видно позаимствованные у детей или супругов. Городской телефон начал работать. Елена прошла в свой кабинет и попросила Марину Венигер провести традиционное утреннее совещание с сотрудниками.
 На городской телефон позвонил адвокат Ненес.
- Елена, мы сможем забрать все телефоны и компьютеры завтра в 14 часов. Нужно заказать микроавтобус для вывоза аппаратуры. Да, каждый сотрудник должен лично забрать свой телефон.
Лейбензон еще раз убедилась, что ее выбор адвоката Ненеса оказался правильным. Она думала, что оргтехнику удастся вызволить не раньше, чем через неделю, но никак не завтра. Ехать придется всем в прокуратуру Кенингсштадта. Но это не самая большая проблема, главное все вернут завтра и тогда фирма может полноценно функционировать. Елену не пугали репутационные потери. Шум в немецком информационном пространстве не дойдет до России и не повлияет на репутацию фирмы. Что касается расследования, то она была абсолютно уверена в том следствию будут не доступны ее счета в Швейцарии, а значит и следы финансовых махинаций. И потом она была лишь посредником, и не могла решать вопрос о трансплантации. Это была компетенция Университетской клиники, врачей, принимающих решения по медицинским вопросам.  Она также была абсолютно спокойна за показания доктора Абу-Моххамеда. Даже если он захочет ее обвинить в соучастии, то не сможет доказать. Она не оставила ни одного следа. Жизнь продолжается, а заработанный миллион евро компенсировал все волнения, связанные со следствием.
Глава 24.
Абу-Моххамед не был так спокоен. Он понимал, что все к чему он стремился и достиг за долгие годы изнурительного труда и унижений рухнуло в один момент. Даже если следствие ничего не найдет, то черный след подозрений будет преследовать его всю жизнь в Германии. Он сидел в своем доме отстранённый от работы, без семьи и без друзей, вновь переживал каждый момент своего преступления и анализировал, где он мог допустить ошибку. Единственно что могло его погубить это записи мерзавки Лейбензон которыми она угрожала ему. Но тогда она и сама попадала под судебные преследования. Эти записи могли попасть в прокуратуру если только эту аферистку схватили за что-то другое и случайно были обнаружены во время обыска. Иных угрожающих улик Абу-Моххамед не рассматривал. Все было сделано безупречно. Решение о трансплантации печени русскому больному принималось консилиумом, в состав которого входили профессора и доктора Университетской клиники Кенингсштадта, ведущие эксперты из Eurotransplant. Абу-Моххамед знал, что решения, принятые консилиумом, являются лучшей защитой. Никто не согласится признать, что мнение уважаемых профессоров было ошибочно. Консилиум и его решение о трансплантации печени больному Бурову, вот основной аргумент в его невиновности. 
Глава 25.
Следственная бригада во главе с Оливером Хендрикс не могла понять каким образом произошла утечка информации.  На следующий день после обысков немецкие таблоиды начали активно обсуждать эту сенсацию. Адвокат Ненес все рассчитал правильно. Обвинение немецких клиник в торговле органами несомненно нанесет огромный урон репутации не только одной Университетской клиники Кенингсштадта, но и всей медицине Германии. Мало того это удар по правительству Северной Рейн Вестфалии, которое только вышло из кризиса, вызванного бюджетным конфликтом, что привело к роспуску ландтага и досрочным выборам. Коалиция СДПГ и «Зелёных» только недавно сформировала новое, более устойчивое правительство. Трансплантационный скандал может быть использован оппозицией и привести к новому правительственному кризису.
Учитывая особую значимость расследования в состав следственной бригады, были включены сотрудники главной земельной прокуратуры. Отчеты о следственных действиях регулярно ложились на стол министра юстиции нового земельного правительства.  В своих желаниях погасить скандал руководство Университетской клиники, правительство СРВ были едины. Министр юстиции встретился с генеральным прокурором СРВ. Понимая неоднозначность разговора в осторожной манере, министр постарался донести до прокурора всю остроту проблемы и ее влияние на политическую стабильность.  Министр-президента СРВ и все правительство очень доверяет главному прокурору и уверены, что он не допустит ошибок в расследовании. Генеральный прокурор только недавно был назначен министром юстиции и утвержден новым правительством СРВ. Он понимал, что его дальнейшая карьера зависит сейчас от правильного понимания сути разговора и правильных решений. То есть скандал с трансплантацией печени русскому должен быть погашен любыми путями.
Руководитель следственной бригады Оливер Хендрикс, прокурор города были вызваны к генеральному прокурору с материалами следствия.
Разговор был предельно жестким.
- Какие основания послужили для проведения обысков. Как вы могли усомниться в результатах консилиума специалистов при решении о трансплантации печени русскому пациенту. И главное, как вы могли допустить то, что о следственных действиях узнала пресса. Вы же понимаете, что такая горячая тема, как торговля органами может дестабилизировать обстановку, привести к гражданским протестам, к недоверию нашей лучшей в мире медицины. Но это еще не все. По вашей версии главные подозреваемые это уважаемый доктор медицины араб по национальности, выходец из одной из арабских стран и руководительница фирмы медицинского туризма эмигрантка из России, еврейка по национальности. Нас, немецкое правосудие, могут обвинить в расизме и антисемитизме. Главный раввин Германии и главный Имам Германии уже обратили внимание госпожи Канцлерин и председателя Бундестага на националистический оттенок выбора подозреваемых. Вам не терпелось получить лавры борцов с коррупцией и криминальной торговлей органами, но при этом ваши действия похожи на методы гестапо во времена национал-социализма.  Я жду от вас только самых явных и неоспоримых доказательств совершенного преступления. В противном случае вы будете извиняться перед всеми теми, кого вы незаконно преследовали и естественно после этого вы будете уволены.  Вас могут так же призвать к ответу те, кого вы незаслуженно обвинили в страшных преступлениях и потребовать вашего наказания в судебном порядке.
Молодой генеральный прокурор четко и ясно донес до своих подчиненных что от них ожидает. Речь его была страстной и пафосной. Он спасал свою карьеру. 
Следственная бригада продолжала работу. Главный прокурор Кениингсштадта каждое утро выслушивал доклад Оливера Хендрикса о ходе расследования. Изучение большого массива информации, которая была в основном, на русском языке продвигалось медленно и пока не принесло новых фактов, указывающих на неправомерность пересадки печени русскому пациенту.
Свидетельские показания Ирмы Вольф о интимных отношениях Лейбензон и Абу-Моххамеда ничем не подтверждались документально и конечно же будут разбиты защитой подозреваемых с обвинением секретарши в клевете на своего руководителя опять-таки с расистским оттенком. Переписка Лейбензон с интернациональным отделом Университетской клиники, договор фирмы «Медикал бест левел» с женой пациента Бурова, финансовые операции, все было абсолютно прозрачно и не внушало подозрений.
Оливер Хендрикс понимал, что принятия решения о госпитализации умирающего пациента из России руководителем клиники хирургии по мнению профессора Хартманна и реаниматолога медико-авиационной бригады доктора Кляйна не поддавались логическому объяснению.
Внезапная остановка сердца у фрау Гельш за два часа до проведения ей операции трансплантации печени и затем пересадка, предназначенная ей печени пациенту Бурову, русскому миллионеру выходцу из криминальной среды, вызывали обоснованные подозрения. Мотив для осуществления возможного преступления был, во-первых, у родственников русского, но у них не было возможностей напрямую вмешаться в лечебный процесс. Владелица «Медикал бест левел» была заинтересована в пересадке печени русскому и ее гонорар конечно же невозможно было отследить, если деньги передавались в России. Но и она не имела возможность вмешаться в принятия решения о трансплантации. Если только она не подкупила кого-нибудь из персонала для совершения преступления. Гипотетически кто-то мог ввести некие лекарства за два часа до операции фрау Гельш, что привело к остановке сердца. Однако в заключении патологоанатомической экспертизы было указано, что метаболические нарушения на фоне печеночной недостаточности и предоперационный эмоциональный стресс вызвали аритмогенный коллапс с последующей остановкой сердца.   
Итак, родственники русского пациента, владелица фирмы «Медикал бест левел» Елена Лейбензон, директор клиники хирургии доктор Абу-Моххамед могли быть заинтересованы в смерти фрау Гельш и проведении трансплантации печени больному Бурову.  Но иметь мотив не значит совершить преступление.
Подозреваемые и их адвокаты понятия не имели, что в процесс расследования вовлечены высшее политическое руководство Германии, религиозные иерархи.
Все силы следственной бригады были направлены на поиски хотя бы косвенных улик, указывающих на совершенное преступление. Обвинение Абу-Моххамеда в сексуальной связи с Лейбензон могло только вызвать моральное осуждение, наказание за нарушение профессиональной этики.  Следственная бригада Хендрикса без труда доказала, что эта связь могла быть. Со слов сотрудников отеля Елена Лейбензон провела ночь в номере с Абу -Моххамедом. Но опять-таки это не доказывало преступного умысла в их деяниях. 
 Оливер Хендрикс пытался по минутам восстановить события последней ночи перед внезапной остановкой сердца Клаудии Хендрикс. Реанимационные сестры, которые спали перед экранами мониторов и не видели, как доктор Абу-Моххамед заходил в палату к фрау Гельш, единогласно утверждали, что они не сомкнули глаз в ту ночь, строго следили за состоянием своих подопечных и не заметили ничего подозрительного. Видео наблюдение в палатах реанимации отсутствовало. Пресловутый закон о защите личных данных запрещал это.
Глава 26.
При опросе доктора Абу-Моххамеда Оливер Хендрикс пытался выяснить, что послужило мотивацией для согласия на госпитализацию русского пациента в крайне тяжелом состоянии, зная, что ему вряд ли смогут помочь в Университетской клинике Кенингсштадта.
- Уважаемый господин следователь, медицина еще не достигла уровня четких математических критериев при принятии тех или иных решений. Пытаясь спасти больного, родственники которого верили в немецкую медицину, я наверно не до конца оценил его истинное состояние. Тем более, что уровень медицины в России остается на крайне низком уровне, и русские врачи не смогли представить мне достоверную информацию.  Поэтому я принял решение о его госпитализации в нашу клинику, тем более доктор Кляйн, который оценивал состояние пациента перед транспортировкой, мог отказаться от ее выполнения. Мы вместе с ним обсудили все риски транспортировки. Доктор Кляйн принял решение и успешно решил задачу.  Больной был доставлен в госпиталь без ухудшения в состоянии.
Оливер Хендрикс задал следующий вопрос.
- Доктор Абу-Моххамед, расскажите пожалуйста какие вас связывают отношения с фирмой «Медикал бест левел» и лично с фрау Еленой Лейбензон?
Молчавший до сего момента адвокат Найман понял, что наступило время его выступления.
- Господин следователь, вы прекрасно изучили все документы, представленные интернациональным отделом Университетской клиники, в которых четко показано, что все контакты моего клиента были прозрачны и законны.
- Извините, адвокат Найман, но ваш клиент помимо встреч в стенах Университетской клиники, имел контакты с фрау Лейбензон в более неформальной обстановке. Доктор Абу-Моххамед, вы сможете объяснить это?
Найман возмущенно, повышенным тоном, на грани крика начал отчитывать следователя. Хендрикс удивленно смотрел на Наймана, он впервые за свою практику столкнулся с такой манерой защиты. Для Наймана же это был излюбленный прием. Особенно когда он защищал выходцев из эмигрантской среды. При этом показывая подзащитным как он борется за справедливость, не боясь злых немецких следователей и судей. Еще в арсенале его приемов были завуалированные обвинения в предвзятом отношении представителей немецкого правосудия к евреям, мусульманам, немцам рожденных на просторах бывшего СССР, так называемым поздним переселенцам. Во многих случаях эти нечестные приемы помогали если не выигрывать дела, то смягчать приговоры.
- Господин следователь, оставьте свои грязные намеки. В чем вы пытаетесь обвинить доктора Абу-Моххамеда? В тайных переговорах с намеком на коррупцию? Или в сговоре с целью убийства фрау Гельш? Конечно, обиженная немецкая семья нашла причины своего горя в хирурге арабе и русской эмигрантке. И вы господин следователь отрабатываете эту версию.
Оливер Хендрикс почувствовал, что он задает верные вопросы и возмущение этого адвоката с дурными манерами лишь только подтверждает это.
- Доктор Абу-Моххамед по свидетельству сотрудников отеля, вы провели в номере фрау Лейбензон одну ночь незадолго до поступления больного Бурова в вашу клинику. Может быть, это и был решающий аргумент в принятие положительного решения о его госпитализации.
Абу-Моххамед молчал и оставался абсолютно спокойным, ни один мускул не дрогнул на его лице.  Зато лицо Наймана исказила гримаса возмущения.
- Господин следователь, может быть, у вас есть свидетели того, чем занимались мой подзащитный и фрау Лейбензон в номере. Или вы думаете, что два семейных человека только и могут заниматься прелюбодеянием оставшись наедине. У вас нет других версий? Неужели вы так испорчены. А вы не могли представить, что доктор Абу-Моххамед и фрау Лейбнзон всю ночь обсуждали варианты спасения бедного пациента. Я еще раз хочу обратить ваше внимание и зафиксировать в протоколе ваше предвзятое отношение к успешным выходцам из эмигрантской среды. Если у вас нет больше иных вопросов кроме тех, что рождает ваша несколько извращенная фантазия, то мы с вашего позволения вас покинем.
Идя по аллеям парка, адвокат Найман удивленно, игривым голосом просил своего подзащитного,
- А вы оказывается доктор еще и ловелас к тому же. Что вы делали ночью с этой фрау Лейбеензон? Почему вы не рассказали мне об этом важном эпизоде. Какие еще вы храните секреты от меня. Для вашей успешной защиты я должен знать абсолютно все, иначе немецкие овчарки загрызут вас. Может быть, вы действительно были в сговоре и за громадные деньги совершили невозможное, спасли русского миллионера.  Так, что давайте делитесь гонораром.
Глава 27.
Адвокат Найман и представить не мог, как его слова были близки к истине.
В то же время он отчетливо видел, что случилось много необычного приведшее к смерти фрау Гельш и спасению русского бандита. Отец Эдуарда дал полную справку о спасенном криминальном бизнесмене Бурове. После беседы со следователем и вновь открывшихся обстоятельствах Эдуард был почти на сто процентов уверен в виновности Абу-Моххамеда и Лейбензон.  Ему было плевать на умершую немку и своего подзащитного, Наймана волновала сейчас только мысль о том, как он может получить долю от вознаграждения, заплаченного доктору Абу-Моххамеду.  Он просчитал, что речь может идти о шестизначных суммах.
Елена Лейбензон по совету своего адвоката не контактировала с доктором Абу-Моххамедом. Она была уверена, что все было с ее стороны чисто и что следователи не найдут никаких доказательств. Конечно, доктор Абу-Моххамед внушал опасения. Помня, как быстро сломала и заставила работать на себя, она боялась выдержит ли он давление следственной бригады. Но даже если он признается, то ей точно ничего не грозит. Она не прикасалась к пациентке Гельш и не определяла выбор реципиента донорской печени. Все вопросы к врачам Университетской клинике и лично к доктору Абу-Моззамеду. Надо срочно получить информацию о том, что известно следствию и как себя ведет Абу-Моххамед. Эти задачи Елена поставила перед адвокатом Ненесом.
В это время муж Елены вдруг понял, что сейчас он сможет полностью избавиться от ненавистной жены абсолютно законным способом, засадив ее в тюрьму по обвинению в торговле органами и убийстве немецкой подданой. Стыд был труслив и понимал, что одна маленькая ошибка и его самого разделают на органы по приказу Елены.  Следствие не торопилось, Елена оставалась на воле. Каких-либо обличающих фактов Елену он не мог предоставить, так как абсолютно был не посвящен в ее дела с семьей Буровых, поэтому надеялся на профессионализм немецких следователей.
Адвокат Ненес выполняя задание Елены произвел рекогносцировку на месте, то есть выехал в Кеннгсштадт. Один из местных адвокатов которого хорошо знал Ненес сообщил, что защитой Абу-Моххамеда занимается неприятный тип, выходец из одной прибалтийской страны, некий Найман. Соблюдая все меры предосторожности Ненес позвонил в бюро Наймана и попросил встретиться с ним. Неожиданно тот с радостью согласился. Эдуард Найман почувствовал, вот она удача, тут я и поймаю золотую рыбку в этом вонючем немецком болоте. Они встретились вечером в безлюдном парке. Визуально и после первых фраз они сразу же почувствовали взаимную симпатию, так как оба следовали в своей адвокатской практике принципу «абсолютно никаких принципов». Все методы хороши для достижения поставленных целей. В отличие от Ненеса адвокат Найман после встречи со следователем Хендриксом имел минимальное представление о том, какими фактами оперирует следственная бригада. Но он не спешил делиться этими знаниями, так как понимал, что такая встреча не случайна. Они обсудили различные варианты окончания следствия, которые могут быть следующими, представители фемиды признают абсурдность выдвинутых обвинений и принесут извинения. Но этот вариант практически невозможен. Наверняка следствие представило перед судом очень веские улики для получения разрешений на обыски, ожидая какую реакцию это вызовет в обществе.  Ясно, что следствие стремится оправдать свои действия в обвинение Абу-Моххамеда и Лейбензон в торговле органами и убийстве фрау Гельш. Учитывая серьезность намерений прокуратуры, нужно выйти из этой ситуации с минимальными потерями и проработать вариант, что виновным признают Абу-Моххамеда в совершение врачебных ошибок, но без факта злого умысла и материальной заинтересованности.  Но согласится ли на такое решение Абу-Моххамед.  Решили встретиться вновь обсудить дальнейшие действия после консультаций со своими подзащитными.      
Адвокат Найман хвалил себя, за то, что не рассказал Ненесу о вопросах следователя Хеендрикса, так как не услышал предложения о покупке этой информации.
- Интересно, - думал Эдуард, - знает ли Ненес о ночи проведенной в отеле своей подзащитной в объятиях руководителя клиники хирургии. Это конечно же один из весомых аргументов следствия, но не определяющий доказательство вины. Интересно какие еще козыри имеются в рукаве следователя Хендрикса.
Адвокат Ненес был доволен встречей. Адвокат доктора Абу-Моххамеда производит впечатление вполне контактного и понимающего, готового к сотрудничеству. Ненес понял, что Найман не раскрывает деталей общения со следователем и явно ждет продолжения контактов. Ненес решил не спешить и все обсудить с Еленой.
Глава 28.
Вновь и вновь следственная бригада просматривала русскоязычные файлы с помощью привлеченных переводчиков, но все было тщетно.  Был просмотрен большой объем изъятой информации при обысках, но новых улик обличающих Абу-Моххамеда и Лейбензон найдено не было.
Тучи сгущались над головой Оливера Хендрикса. Каждое утро, прокурор Кенингсштадта докладывал Генеральному прокурору о ходе следствия. Угроза отставки становилась вполне осязаемой для прокурора города и следователя Хендрикса.
Елена Лейбензон оставалась в неведение почему ее не вызывают для дачи показаний. Затянувшаяся пауза каждый день усиливала ее тревогу. Ведь как внезапно обрушилась полиция с обыском, так и внезапно ее могут арестовать. Больше всего она боялась, что следствие узнает о ее счетах в Швейцарском банке. Обвинение в сокрытии налогов для немецкого правосудия пострашнее обвинения в убийстве. Накал ее нервозности отражался на всех окружающих. Сергей Стыд боялся появляться у нее на глазах и дома и в офисе. Елена по-прежнему закрывалась в своем кабинете и выходила из него, когда все сотрудники покидали офис. Для обсуждения вопросов со своим адвокатом она встречалась, вне стен офиса, опасаясь прослушки.
- Надо действовать на опережение, - говорила она, сидя с Ненесом в кафе.
- Надо прозондировать еще раз адвоката Наймана, и если почувствуем, что он согласен на сотрудничество с нами, предложить ему хорошее вознаграждение, если он убедит Абу-Моххамеда признаться в совершенной им врачебной ошибки. Тогда я ухожу от обвинений в соучастии в убийстве, торговле органами и коррупции. Предложите ему пятьдесят тысяч евро наличными.  Если это получится и Абу-Моххамед сознается в этом, следствие сразу же закончится. Тем самым волки немецкой Фемиды будут сыты, а я - маленькая овечка останусь целой и невредимой.  Вы же господин Ненес станете официальным юристом нашей фирмы с достойным ежемесячным окладом. Вы должны лично передать предложение Найману. Я встречаться с ним не буду.
После этого Елена указала Ненесу на основные аргументы, которыми он должен оперировать во время встречи с Найманом.
 Когда, Ненес позвонил, Эдуард понял, противная сторона созрела для разумного диалога.
Они встретились опять в парке старого городского кладбища Кенингсштадта.
- Как вы понимаете коллега в случае осуждения наших клиентов наши с вами гонорары будут мизерными, и выплата их затянется на года. Мы с вами уже обсуждали вариант минимальных потерь для нас и наших подзащитных. В случае признания доктором Абу-Моххамедом совершенной им врачебной ошибки, которая привела к печальным последствиям для пациентки Гельш, кровожадность прокуратуры будет удовлетворена и это успокоит общественность.  Возможно, доктор Абу-Моххамед будет уволен со своего поста, но конечно же он не получит реальный тюремный срок. Если же он не согласится на это предложение, не факт, что следствие не обладает весомыми уликами, что моя подзащитная слабая женщина не обвинит доктора в сексуальном преследовании, не сознается в подкупе доктора Абу-Моххамеда ради спасения русского пациента. В таком случае это статья уже за убийство. Но если ваш подзащитный уверен в своей правоте и абсолютной невиновности тогда вы можете продолжать бороться. Но мы с вами коллега понимаем, что многие факты указывают на весьма странные совпадения, которые, несомненно, будут расследоваться следственной бригадой.
Найман понимая, что торг начался ответил,
- Дорогой коллега, боюсь, что у меня не хватит аргументов и я не смогу убедить доктора пойти на этот шаг. Как вы понимаете это потребует моих неимоверных усилий ….
Ненес понял, нельзя дальше затягивать игру. На экране его телефона появилась цифра 30 000, которую он показал Найману. Тот не сколько не удивившись показал Ненесу свой телефон, на экране которого было написано 100000. 
Найман собирался покупать квартиру в старом городе и не хотел просить взаймы у папы. Этой суммы хватило бы на первый взнос.
Ненес спокойно воспринял эту информацию. Пройдя молча несколько метров, он обратился к Найману.
- Дорогой коллега, мне пора в обратный путь. Я свяжусь с вами завтра и сообщу о решении. 
На следующий день он рассказал Елене о результатах встречи, и о трансформации цифры 50000 в 100000.
Елена абсолютно равнодушным голосом сказала,
- Прекрасный результат. Этот мерзавец начал торг, когда сразу же после нашего предложения должен был вас и соответственно меня послать вон.   Аппетит у него крокодила. Но в реальной жизни будучи вонючим хорьком не надо представлять себя крокодилом. Мы предложим ему восемьдесят тысяч, а если он не согласиться пошлем его к черту. Но я уверена этот хорек на все согласится. Да, предупредите его, что половину он получит до процесса, а вторую половину после выполнения задания и явки с повинной Абу-Моххамеда.
Глава 29.
Получив аванс Найман, начал очень осторожно обсуждать предстоящий судебный процесс. Он, постепенно погружал доктора Абу-Моххамеда в ужас предстоящих судебных слушаний и возможное тюремное наказание, постоянно указывал на арабское происхождение своего подзащитного и нелюбовь немцев к мусульманам. Найман постоянно ссылался на информацию, поступающую от одного из сотрудников прокуратуры, бывшего однокурсника в которой все представлялось в мрачном свете для доктора. Это был конечно блеф, никто не давал информацию Найману, но надо было отрабатывать деньги за предательство. И конечно в качестве главного аргумента были приведены слова адвоката Ненеса, что следствие возможно имеет очень весомые улики, и что Лейбензон может не устоять перед давлением следствия и обвинит доктора в сексуальном преследовании, сознается в подкупе доктора Абу-Моххамеда ради спасения русского пациента. В таком случае это статья уже за убийство.
- Представьте себе дорогой доктор Абу-Моххамед, если это произойдет, то ваше честное имя будут поливать грязью на каждом углу, во всех информационных источниках еще во время судебных слушаний до заключения вас под стражу. Признание же врачебной ошибки будет являться актом вашего искреннего раскаяния и позволит вам сохранить честное имя и право на профессиональную деятельность. Все коллеги вас поймут и будут на вашей стороне, потому что все врачи, особенно хирурги совершали ошибки.
Абу-Моххамед был полностью деморализован. Он понимал, что если истина будет восстановлена, то ему не избежать позора и самого сурового наказания. Страх от того, что его кто-то мог увидеть, когда он заходил в палату к пациентке и сделал ей смертельную инъекцию преследовал его постоянно. Депрессивные мысли толкали его к пропасти самоубийства. Он знал, как можно уйти легко из жизни без мучений. Поэтому он с радостью и облегчением решил последовать совету своего прекрасного друга и адвоката Наймана. Абу-Моххамед возблагодарил Всевышнего, за то, что он принял правильное решение и много лет назад начал сотрудничать с этим прекрасным человеком и высочайшим профессионалом от юриспруденции.
Тем не менее Абу-Моххамед попросил дать ему время подумать и завтра, он готов будет сообщить о своем решении.
Утром, Абу-Моххамед измотанный ночными кошмарами, согласился с предложенным адвокатом Найманом планом. 
Несказанно удивленный и обрадованный Найман не мог поверить в столь быструю и невероятную удачу. Перед его глазами уже мерцали в туманно-золотом облаке вторые сорок тысяч евро.
Теперь надо было показать следствию какую совершил ошибку доктор, так что бы это все выглядело максимально правдоподобно.  Абу -Моххамед думал, что если у следствия есть показания одной из реанимационных сестер или кого-либо из сотрудников, как он заходил в палату и после этого случилась остановка сердечной деятельности, то в совокупности с показаниями о ночи проведенной совместно с Лейбензон в отеле ему неминуемо грозит пожизненное заключение за преднамеренное убийство. Не простое убийство, а лечащим врачом ради наживы.   
Не раскрывая хода своих размышлений адвокату Найману, доктор Абу-Моххамед представил свою версию врачебной ошибки, которую он собирался предложить следователю Хендриксу.
Итак, за два часа до начала операции больной Гельш, доктор Абу-Моххамед зашел к ней в палату. Больная пожаловалась ему, что она всю ночь не спала и мучилась от нестерпимой боли. Она звала медсестер, но никто не подошел к ней и сейчас она страдает от невыносимой боли и просит отложить операцию на несколько дней. Не беспокоя медицинских сестер, доктор Абу-Моххамед, с целью облегчения страданий решил внутривенно ввести 2 мл нестероидного обезболивающего. Сразу же после введения препарата у больной развилась фибрилляция предсердий с последующей остановкой сердечной деятельности. Доктор, не выходя из палаты начал реанимационные мероприятия. По всей видимости развилась анафилактическая реакция на препарат на фоне декомпенсированной печеночной недостаточности, что и послужило причиной клинической смерти. Доктор Абу-Моххамед признает свою вину в том, что он побоялся рассказать коллегам и следствию о содеянном.
На следующий день доктор Абу-Моххамед и адвокат Найман сидели в кабинете старшего следователя. Доктор подробно изложил свои признательные показания. От удивления Оливер Хендрикс не смог произнести ни слова.  Он внимательно смотрел на Абу-Моххамеда, на адвоката Наймана и не мог понять, какую они затеяли с ним игру. Ведь по большому счету у следственной бригады не было ни одной весомой улики в преступных деяниях Абу-Моххамеда и Лейбензон приведших к   смерти пациентки Гельш. Оливер Хендрикс не мог поверить, что муки совести заставили доктора признать свою вину в смерти больной Гельш. Он попросил подождать адвоката и доктора выйти из кабинета и подождать в коридоре.
Старший следователь Оливер Хендрикс прослушал несколько раз признательный монолог доктора Абу-Моххамеда. Его опыт и интуиция подсказывали ему, что за признанием врачебной ошибки и неэтичного поведения лежит более страшное преступление. Но у следственной бригады нет ни чего, а сроки отпущенного времени для завершения расследования заканчиваются. Он набрал телефон главного прокурора города и сообщил ему визите доктора Абу-Моххамеда и его признательных показаний. Главный прокурор города так же онемел от удивления, он не мог поверить в это чудо и готов был расцеловать и доктора Абу-Моххамеда, и следователя Хендрикса. Угроза краха карьеры, кажется, миновала. Успокоившись, прокурор попросил собрать всю следственную бригаду на совещание в 15.00, а сейчас отпустить доктора и его адвоката до 10.00 утра с просьбой не покидать до этого времени город.
Глава 30.
Открывая совещания, Главный прокурор города поздравил с несомненным успехом всю следственную бригаду и лично Оливера Хендрикса. Считаю, что мы все прекрасно справились с задачей и теперь передаем дело в суд.
Оливер Хендрикс попросил слова.
- Господин главный прокурор, коллеги я боюсь, что сейчас мы просто идем на поводу у хитрых преступников.  Вам не кажется, что сознаваясь в совершении врачебной ошибки  и не этичном поведении Абу-Моххамед и его адвокат избрали тактику признания более легкой вины и тем самым скрывая тяжкое преступление, а именно сговор с целью убийства и получения материальной выгоды. Я думаю, что несмотря на признательные показания нам надо продолжить следствие. Ведь ни куда не деть следующие факты, а именно криминальное прошлое  русского пациента, его громадные финансовые ресурсы, наличие неформальных связей Лейбензон как представительницы русского и доктора Абу-Моххамеда, нелогичное решение и госпитализации русского в Университетскую клинику нашего города и наконец смерть пациентки, которой предназначалась донорская печень, а затем пересадка этой донорской печени русскому бандиту. Разве этого мало, коллеги.
Главный прокурор, глядя на присутствующих спокойным, но твердым голосом произнес,
- Господин Хендрикс, у вас было достаточно времени, чтобы подтвердить ваши версии фактами. Что у вас имеется кроме вашей ничем не подтвержденной гипотезы. С чем мы пойдем в суд. Вы и так громкими обысками взбудоражили всю Германию, опорочили подозрениями в нелегальной торговле органами уважаемую старейшую университетскую клинику, ее руководство. И сейчас ничего не имея в активе, вы просите о продлении следствия. Все, следствие закончено. Я сам завтра проведу опрос доктора Абу-Моххамеда и затем передам все материалы в суд с обвинением доктора в непредумышленном убийстве. Все, совещание закончено.
Через час после совещания главный прокурор Кенингсштадта доложил Генеральному прокурору о признательных показаниях доктора Абу-Моххамеда и подготовке обвинительных документов для передачи в суд.
Министр юстиции получив информацию о завершающем этапе следствия поздравил Генерального прокурора с успехом,
- Мы верим в ваш профессионализм, дорогой коллега и думаю, что нас с вами ждет долгое и плодотворное сотрудничество. Госпожа Канцлерин и Господин Председатель Бундестага благодарят вас за вашу службу.
- Итак, - подумал министр юстиции – Правительственный кризис предотвращен. Врачебная ошибка и никакой коррупции и никакой торговли органами, всего лишь профессиональная ошибка. Теперь суд расставит все по своим местам и покарает виновных.
Глава 31.
 Главный прокурор Кенингсштадта вместе с Оливером Хендриксом на следующий день провел опрос доктора Абу-Моххамеда, при котором тот подтвердил свои показания в присутствии адвоката Ненеса. Доктору сообщили, что до решения суда ему запрещено покидать город, что прокуратура передает данные следствия в суд, где в судебном заседании будет определена степень ответственности и наказание за совершенную ошибку приведшею к смерти фрау Клаудии Гельш. Главный прокурор города поблагодарил доктора Абу-Моххамеда за то, что тот дал признательные показания и тем самым сэкономил деньги немецких налогоплательщиков и трудозатраты сотрудников прокуратуры.
- Доктор Абу-Моххамед, несомненно суд учтет ваше добровольное признание и максимально лояльно рассмотрит ваше дело. О времени судебного заседания вас известят. 
После ухода доктора и его адвоката, главный прокурор обратился к следователю Хендриксу.
- Уважаемый коллега, прокуратура предъявит в суде обвинение доктору Абу- Моххамеду в неумышленном убийстве. в немецком судопроизводстве врачебная ошибка, приведшая к смерти пациента, может быть квалифицирована как неумышленное убийство (Totschlag durch Fahrl;ssigkeit) согласно § 222 Уголовного кодекса Германии (Strafgesetzbuch, StGB). Прокуратура будет настаивать, что врач действовал с нарушением профессиональных стандартов (Fahrl;ssigkeit), то есть проявил небрежность, которая привела к летальному исходу.
Адвокат Найман понимал, что его подзащитному грозит обвинение в неумышленном убийстве. Процесс обещает быть громким и тогда имя адвоката Наймана станет известно всей Германии. «Лучший друг и товарищ» доктора понимал, что тому грозит реальное тюремное заключение. Помимо уголовной ответственности родственники фрау Гельш могут привлечь его к гражданской ответственности за компенсацию ущерба и морального вреда. Но это абсолютно не огорчало адвоката Наймана.  Он предвидел что процесс может затянуться и соответственно доктор или его родственники заплатят ему гораздо больше, чем он первоначально планировал. Сейчас же его ожидала вторая часть приза в размере сорока тысяч евро от вероломной соучастницы доктора Абу-Моххамеда.
Что бы не спугнуть удачу, и доктор не отказался от своего признания, Найман с абсолютной искренностью в голосе убеждал Абу-Моххамеда, что суд превратится в формальность во время которого нужно доказать свое раскаяние и сожаление в содеянном. Тогда все ограничится самое большое условным наказанием. 
Вечером Найман позвонил адвокату Ненесу и попросил его о встречи. Во время разговора он эзоповым языком сообщил, что успешно справился с заданием и хотел бы обсудить несколько моментов предстоящего процесса.
Ненес все понял, завтра будет требовать вторую часть гонорара. Лейбензон попросила встретиться с «честнейшим из честнейших» уже не в Кенингсштадте, а в Кельне, и передать, что вторую часть можно будет получить только после окончания процесса. Потому что не известно, как поведет себя во время судебных слушаний доктор Абу-Моххамед, ведь он может отказаться от своих показаний.
Лейбензон с саркастической улыбкой прощаясь с Ненесом произнесла,
-  Передайте пожалуйста адвокату Найману, что мы, как и он, люди чести и как только закончится суд он сразу же получит обещанное.   

 На следующее утро два адвоката сидели за столиком в знаменитом кафе Reichard напротив Кельнского собора и обсуждали последние события. Услышав о том, что выдача второй части гонорара откладывается Найман от злости готов был вылить горячий кофе в лицо Ненесу. Соблюдая внешнее спокойствие, он внял всем аргументам и не стал скандалить и обвинять коллегу Ненеса, который являлся лишь транслятором решений его хозяйки, во лжи и непорядочности.   Интуитивно Найман почувствовал, что не видать ему второй части обещанного и он никак не мог изменить ситуацию. По крайне мере он никогда бы не отдал. Он помнил поговорку старого адвоката Гольдмана, «Что стоит выполненная услуга?».
Глава 31.
Елене Лейбензон вернули все изъятое при обысках дома и в офисе. На предстоящем судебном процессе она будет привлечена в качестве свидетельницы и не более.
Сергей Стыд проклинал в мыслях немецкое правосудие, которое не смогло осудить явную преступницу и супругу, настоящее исчадие криминального ада. Сотрудники фирмы еще раз убедились во всесильности мегеры начальницы и в ее связях. Но по большому счету им было безразлично, так как работа была не пыльная и стоила того, чтобы терпеть самодурство хозяйки.
Через четыре месяца после окончания следствия состоялось судебное заседание.  Прокурор города перед началом суда обсудили предстоящий процесс с судьей. Дело было абсолютно несложным. Убита по неосторожности уважаемая жительница города. Преступник во всем сознался, никаких дополнительных экспертиз проводить не потребуется.
После начала заседания судья совершил все формальные процедуры и предоставил слово обвинению. Прокурор города выступил с обвинением доктора Абу-Моххамееда в совершение врачебной ошибки, приведшей к смерти фрау Клаудии Гельш, и совершенном неумышленном убийстве (Totschlag durch Fahrl;ssigkeit) согласно § 222 Уголовного кодекса Германии (Strafgesetzbuch, StGB). Подсудимый действовал с нарушением профессиональных стандартов (Fahrl;ssigkeit), то есть проявил небрежность, которая привела к летальному исходу. Прокуратура просит назначить согласно § 222 StGB подсудимому максимальное наказание, пять лет лишения свободы.
После выступления прокурора уже не доктор, а подсудимый Абу-Моххамед недоуменно посмотрел на своего адвоката, который буквально перед тем, как началось судебное заседание утверждал, что сегодня все закончится и его подзащитный сможет вернуться к своей нормальной жизни.
Выступление адвоката не блистало красноречием. В качестве смягчающих обстоятельств он указал на добровольное признание своего подзащитного, безупречный труд в качестве врача в предшествующие годы. Кстати, руководство университетской клиники не дало никаких характеристик своему ведущему хирургу, так как считало, что этим поступком он перечеркнул все свои предыдущие заслуги. Все возможные методы защиты доктора Абу-Моххамеда адвокатом Найманом были блокированы всего лишь сорока тысячами евро, врученные ему за предательство. Адвокат попросил проявить суд снисхождение и гуманность, назначить подсудимому условное на наказание. 
Так как ни одна из сторон не пригласила Елену Лейбензон в качестве свидетельницы, она была освобождена от дачи показаний в суде.
После недолгого совещания, учитывая напряжение мусульманской общины решили не назначать максимальное наказание. Судья зачитал приговор.
- Один год тюремного заключения, запрет на профессию пожизненно и штраф в размере ста тысяч евро в пользу немецкого государства. Родственники фрау Клаудии Гельш могут подать иски в гражданском процессе.
Елена Лейбензон сидела в кресле качалке с бокалом вина на просторном балконе своей виллы, обозревала долину Рейна утопающую в нежном розовом свете вечернего солнца, доктор Абу-Моххамед совершал вечерний намаз в своей камере, над могильной плитой Клаудии Гельш догорала свеча в красном стеклянном подсвечнике.   
Нет справедливости в этом мире, не ищите ее.


Послесловие.
В 2008 году бывший прокурор Гаагского трибунала Карла дель Понте опубликовала книгу «Охота. Я и военные преступники», где подробно рассказала о похищении албанцами в 1999 году 300 сербов, цыган и не лояльных Хашиму Тачи албанцев. По данным дель Понте, у похищенных забирали почки и сердце. Органы переправляли в Европу, Израиль и Турцию.
В 2008 году несколько человек были задержаны и ещё двое объявлены в розыск по подозрению в нелегальной трансплантации почки в Приштинской клинике «Медикус». В «банду черных трансплантологов» входили около двадцати человек. Главные фигуранты — турецкий врач Юсуф Сонмез, непосредственно оперировавший пациентов, а также обеспечивавших конвейер из новых пациентов израильтянин Моше Харел, были объявлены по линии Интерпола в международный розыск.

   


 




 
 
 
 











 
-

 
 Хроника хладнокровного и циничного убийства.

Данное произведение является плодом творческой фантазии автора, но основано на реальных фактах. Все совпадения с реальными лицами случайны и не имеют под собой никаких оснований

Предисловие.

Эта повесть о хладнокровном и циничном убийстве поражает покорностью и невозможностью востребовать родственниками убиенной справедливости и торжеством победы убийц и их адвокатов над судебной системой Германии.
Объединения достижений фундаментальной медицины и организации здравоохранения, позволяют сравнить трансплантацию органов с запуском пилотируемого космического корабля на Луну. Технически пересадка печени не так сложна, и возможно в ближайшем будущем эта операция будет выполняться роботами-хирургами подобными Da-Vinci. В Европе ежегодно проводится более 7 000 пересадок печени. В листе ожидания Eurotransplant находится около 15000 пациентов, ожидающих операции.  Однако из-за ограниченного числа донорских органов многие пациенты остаются в листе ожидания и умирают, не дождавшись своей очереди. Высокий спрос и дефицит органов, определяют цены и интерес со стороны криминальных структур.
2011 год, Германия была на высоте подъёма экономики, стабильности и социальной защищенности, высочайшего уровня развития медицины. В немецких клиниках внедряются самые передовые технологии в лечении заболеваний. Врачи и медсестры в Германии считаются лучшими в мире.
Все это привело к расцвету медицинского туризма и появлению множества фирм, осуществляющих посреднические услуги для получения лечения иностранным пациентам в клиниках Германии. Многие лидеры иностранных государств, крупные бизнесмены и публичные персоны, проходившие лечение в немецких больницах, являлись рекламой превосходного качества и достижений германского здравоохранения. Пациенты со всего мира стремились попасть на лечение в Германию. В   2010 году в клиниках Германии проходило лечение порядка 84 тысяч иностранных пациентов, и это приносило порядка 600 миллионов евро дополнительно в бюджет здравоохранения.
Глава 1.
Елена Лейбензон эмигрировала в Германию в 1999 году. К моменту эмиграции она закончила Московскую медицинскую академию имени Сеченова, прошла интернатуру по терапии в областной больнице города Тулы, вышла замуж и на первых месяцах беременности эмигрировала в Германию.
После прохождения адаптационных курсов для получения подтверждения российского диплома она начала работать в региональной клинике маленького городка. Однако ожидания прекрасной и независимой жизни в Германии разбивались о суровую действительность ежедневного и изнурительного труда.  Подъём в 5 утра, забота о малолетнем сыне и об абсолютно неприспособленного ни к чему мужа, громадный учебный материал на немецком языке и изнуряющие ночные дежурства – нет, не такой представлялась жизнь фрау Лейбензон в стране изобилия и порядка. Официально декларируемая политика вины немецкого народа за холокост в годы нацизма, на самом деле в быту, особенно в маленьких городах и деревнях сопровождалась скрытым антисемитизмом и неприязнью к евреям, особенно к тем, кто эмигрировал в страну, не имея с Германией никаких связей и мечтавших найти здесь манну небесную. Через некоторое время фрау Лейбензон осознала, что до получения статуса доктора медицины она потратит свои лучшие годы на серую рутину тяжелой жизни в этом немецком захолустье, смотря ежедневно на тупого мужа, ненавистных немецких коллег, с которыми она испортила отношения своей угрюмой заносчивостью по отношению к больным и всему персоналу больницы. Тогда она стала присматриваться к тем евреям, которые приехали из России и добились успеха в Германии. Она вдруг увидела, что среди знаменитых врачей Германии нет ни одного еврея в отличие от России, где основная масса врачей знаменитых были с еврейскими корнями и занимали ведущей позиция в здравохранении Российской Федерации. Таким образом она поняла, что в немецкой медицине она не добьётся ни славы, не богатства. А если и добьётся, то на это уйдет очень много времени и это случится, когда ей будет уже много-много лет.
Фрау Лейбензон была маниакально целеустремленной, и ее жажда обогащения толкала на открытие новых путей достижения целей. Общаясь с представителями еврейской общины, она познакомилась с 2 владельцами успешных бизнесов. Это были врачи-эмигранты из постсоветских республик, подтвердившие свои дипломы в Германии и получившие звание докторов медицины, но при этом они не стали работать простыми врачами, а открыли фирмы по организации лечения граждан бывшего СССР в немецких клиниках.
Организация работы и структура фирм медицинского туризма была следующая. Поступившие заявки на лечение и первичная медицинская информация обрабатывались сотрудниками с медицинским российским образованием. Затем переводились на немецкий язык и после этого формировалась заявка на получения лечения для каждого конкретного пациента. Клиникам предоставлялась гарантия оплаты фирмой медицинского туризма всех лечебных расходов. Так как эти фирмы были зарегистрированные бизнесы по типу Общество ограниченной ответственности или в немецком варианте GmbH, то клиники с радостью принимали таких пациентов, потому что оплата лечения пациентов попадала напрямую в госпиталя без посредничества страховых компаний. Обычная практика поступления средств от страховых компаний в больницы Германии за пролеченных больных затягивалась на долгие месяцы или годы.  Поток живительных финансов позволял многим госпиталям улучшать качество лечения, приобретать новую медицинскую аппаратуру.
Фирма медицинского туризма, получая калькуляцию на предполагаемое лечение прибавляла к суммам, указанным клиниками от 50 до 100 процентов наценки.  Затраты на оплату визовых расходов, встреч и проводов, трансфера, часов работы переводчиков, на решение разных бытовых вопросов оплачивались этими процентами наценки. Даже после уплаты 19 процентов налога на добавленную стоимость, при хорошем потоке пациентов сумма прибыли была более чем значительная. Тем более, что клиники заключая договор на оплату лечения пациента с фирмой по доверенности пациента, никогда не показывали конечную калькуляцию пациентам, даже в случае возникновения споров.
Сергей Петров организовал фирму в начале двухтысячных годов. Он провёл прекрасную рекламно-маркетинговую кампанию. Его реклама печаталась во многих газетах и журналах не только в центральных изданиях, но и в прессе областных городов. Он много ездил по российским городам, контактировал с представителями областных правительств и руководителями крупных лечебных учреждений. Конкуренция в то время была незначительна, на рынке данного вида услуг было представлено всего несколько фирм и поэтому он быстро добился успеха. В штате его фирмы работали эмигранты с медицинским российским образованием, но не получивших подтверждение своих дипломов в Германии. Это позволяло очень грамотно обрабатывать заявки на лечение и коммуницировать с клиниками. За несколько лет после открытия фирмы Петров построил прекрасный дом, ездил на роскошном Мерседесе, много путешествовал.
Второй успешный бизнес принадлежал супругам Коренфельд, которые так же после получения подтверждения дипломов и получения статуса докторов медицины не стали прожигать свою жизнь в изнурительной работе в госпиталях, а открыли фирму медицинского туризма. Используя старые связи в России, они договорились с руководством крупного нефтегазового концерна об организации лечения сотрудников (конечно же не простых рабочих) в Германии. Основным движущим посылом к сотрудничеству было то, что их фирма в Германии выставляла заведомо большие счета за лечение. По окончанию лечения неиспользованные средства переводились не в Россию, а в офшоры. И это было официально закреплено в договоре сотрудничества между концерна и фирмой супругов Коренфельд. Таким образом, обе договаривающие стороны уходили от налогов и в России, и в Германии.
Эти примеры возбудили воображение фрау Лейбензон, она перестала спокойно жить и каждый ее ежедневный поход в клинику на работу сопровождался ментальным изнасилованием. До получения звания доктора медицины предстояло несколько лет работы с последующей защитой своей научной работы, а до тех пор работа в подчинении ненавистным немецким врачам. Она ненавидела все и вся представляя, что пока она бьется за здоровье бюргеров в ничтожной больничке, ее собратья по эмиграции куют миллионные состояния. Это была невыносимая пытка.
Елена Лейбензон приняла для себя решение. Она не будет дожидаться получения звания доктора медицины и при малейшей возможности получения заработка, соответствующего ее представлениям о нормальной жизни, она прекратит работать и учится в клинике.
Попытка начать сотрудничество с фирмой супругов Коренфельд потерпела фиаско. Ада Коренфельд с первого взгляда, еще на встречах диаспоры, увидела в ней потенциальную опасность хищной и жадной товарки. Ее вязкие и ласковые речи восхищения семьей Коренфельд были фальшивые и вызывали рвотный рефлекс у Ады. И когда Елена попросила у супругов предоставить возможность поработать в их фирме. Ада категорически сказала, нет. Аркадий Израилевич Коренфельд, толстый, низенького росточка похотливо облизываясь был в восторге от возможного сотрудничества с этой прелестной эмигранткой.  Но Ада моментально прервала его влажные фантазии и заставила резко опуститься на землю.  Елене было отказано в работе даже в качестве сопровождающей пациентов переводчицы.
Но фрау Лейбензон была не из тех, кого первые неудачи сбивали с избранного пути. Ее уже вряд ли что-то могло остановить. И она направила свои стопы на фирму Сергея Петрова. 
После короткого собеседования Петров предложил Елене небольшую подработку с целью определения ее способностей и возможности дальнейшего сотрудничества. Суть тестового задания заключалась во встрече прилетающего из Уфы пациента в аэропорту Дюссельдорфа, препроводить и разместить его  в гостинице. Прибывшие пациент и его супруга были постоянными клиентами фирмы Петрова и их взаимоотношения носили полуофициальный характер. Вечером они рассказали Петрову о том, как прекрасно их встретила его новая сотрудница, какой она была обаятельной и вежливой. И то, что она отказывалась от комплимента в 50 евро, но ее все же уговорили принять скромную благодарность.
На следующее утро докладывая Петрову о о том, как прошла встреча, фрау Лейбензон не преминула упомянуть о 50 евро и просила их засчитать в общем гонораре за проделанную работу. Хитрая и интуитивная Елена решила использовать это как козырную карту и якобы своей порядочностью и честностью убедить Петрова принять ее в штат фирмы на постоянную работу.
Несколько месяцев Елена Лейбензон работала сопровождающей пациентов в клиниках. Она коммуницировала с врачами принимавших пациентов, познавала необходимые алгоритмы успешности фирмы Петрова, входила в доверительные отношения с пациентами и их родственниками. Короче познавала все тонкости медицинского туризма.  Но нужно было продолжать работать и учится в клинике, где она проходила резидентуру. Дальнейшее продление больничного по причине выдуманной ею хвори стало невозможным и тогда она стала перед выбором или продолжать постигать немецкую медицину или же окунуться в бурный океан самостоятельного бизнеса с его штормами, цунами и кораблекрушениями. Если в первом случае предполагался тяжелый путь с выходом на гарантированный заработок, правда не такой высокий как при успешном ведении бизнеса, но это была стабильность и достойный социальный статус. Однако мысли о постоянном контакте с противными коллегами, с ненавистными бесплатными пациентами и главное постоянное подчинение кому-то, будь то шеф клиники или старшие врачи.
В свободном бизнес-плавании она становилась сама себе капитан этого корабля, никому, минимально контактируя с пациентами, богатыми, но больными. Основное общение как поняла Лейбензон при заключении договоров происходило с родственниками пациента, а с пациентами в клиниках должны были работать прикрепленные переводчики.
Решение было принято. Муж ее продолжал постигать основы немецкой медицины без малейших надежд на успешную сдачу квалификационного экзамена и получения звания доктора медицины. В это время он получал минимальную заработную плату. Елена же Лейбейнзон с неиссякаемой энергией и энтузиазмом в перерывах работы с пациентами Сергей Петрова организовывала новую фирму медицинского туризма. и конечно в тайне от своего работодателя. Работа с пациентами отнимало у нее не более трех-четырех часов в день, остальное время она носилась по различным бюрократическим конторам и наконец по окончанию трех месяцев стараний она открыла фирму медицинского туризм, открыла счет в банке, арендовала небольшой офис, и наняла двух сотрудниц. Источником средств для покрытия расходов на открытие фирмы, а это порядка тридцати тысяч евро были украденные у Петрова пациенты. Елена быстро сообразила, что, если пациенту предлагать наиболее выгодную цену платя непосредственно ей наличными, пациент сэкономит до 20 процентов своих средств.  Елена, не говоря Петрову о последующих визитах данного пациента сама уже договаривалась с клиниками и совершала оплату напрямую. Петров при большом потоке не смог контролировать утечку пациентов.  За год работы в фирме Петрова фрау Лейбензон заработала приличную сумму наличными от украденных пациентов, что позволило ей не только спокойно открыть фирму, но и сформировать приличную клиентскую базу. Когда все было готово для начала работы новой фирмы Елена заявила господину Петрову о прекращении сотрудничества и своем решении открыть новую фирму подобную фирме Петрова. Несмотря на то, что он сам был еще тем пронырой, Петров ошалел от такого поворота событий. В Елене Лейбензон он видел скромную и ответственную сотрудницу, такую тихую серую мышку честно выполняющую свою работу. И вот в один момент скромная серая мышка превратилась в черную крысу, с огромной пастью и страшными зубами. Он пытался воззвать к совести уходящей сотрудницы, понимая (но слишком поздно) что она утащит с собой часть клиентской базы. Пытался угрожать ей. Но госпожа Лейбензон показала ему некие документы свидетельствующие об уклонения от налогов фирмы Петрова и то, что при малейших угрозах спокойствию Елены или ее новой фирмы весь компрометирующий материал окажется достоянием прокуратуры и финансовых органов. На том и порешили, Лейбензон мирно покидает фирму Петрова.
Недоучившийся муж Лейбзон по фамилии Стыд, с радостью и облегчением уволился с клиники, так и не получив диплома немецкого врача. Чему так же несказанно были рады немецкие профессора и врачи клиник, ибо такого тупого ученика они еще не встречали, но боялись уволить его, боясь обвинений в нетерпимости к представителю гонимого народа.  Елена сделала Ивана Стыд финансовым директором, но в реале посадила его на бумажную работу – вести таблицы расходов и доходов, собирать чеки и прочие канцелярские заботы офиса. Сама же активно занялась рекламой и развитием связей с бывшими республиками Советского Союза.
Времена для бизнеса в медицинском туризме были наиблагоприятнейшими. Медицинские визы для въезда в Германию открывались практически моментально. Немецкие клиники с радостью распахнули двери для приема пациентов из бывших республик СССР. Потоки живых денег лились в кассы госпиталей и больниц напрямую обходя грабительские препоны страховых компаний. Многие профессора и заведующие отделениями получали дополнительные гонорары. Во многих клиниках открывались отделения для приватных больных с повышенным уровнем комфортности предназначенные в основном для иностранных пациентов.
Фирма фрау Лейбензон постепенно набирала обороты. Пациенты переводили деньги на счет фирмы и привозили наличными. Причем большинство предпочитало привозить наличными, так как не хотели афишировать на Родине свои заработки и соответственно свои траты.  Елена Лейбензон, указывая цену лечения в контрактах и получив эти средства наличными клала на счет фирмы от имени пациентов только ту сумму, которая требовалась на лечение с минимальной якобы прибылью. Остальные деньги она прятала дома. Таким образом она уходила от налогов. Но держать такие средства дома или в банковской ячейке немецкого банка было очень рискованно и случае конфликтов с законом она могла лишиться всех средств, которые при обнаружении могли служить доказательством ее налоговых преступлений. Пытливый ум искал выходов из этой опасной ситуации. Но как известно, кто ищет тот всегда найдет. И наша героиня нашла пациента, который имел счета в Швейцарии и который познакомил ее с одним интересным персонажем. Этот российский гражданин имел паспорт Швейцарского подданого, владел фирмой, осуществляющей финансовые консалтинговые услуги гражданам бывшего Советского Союза. Его прошлое было окутано тайной. Известно было лишь то, что он бывший врач, проживавший ранее в Краснодарском крае. Его внешность была серая и незаурядная, речь скудная и невыразительная. Так что было абсолютно непонятно как этот серый крысеныш попал из российской глубинки в швейцарский сырный рай и как он смог открыть преуспевающую, абсолютно легальную фирму с не совсем легальными делами. Видно, не без помощи высших сил или специальных людей из особенных служб. За умеренную плату он открыл Елене Лейбензон фирму в Швейцарии, с открытием счета на ее имя в одном из кантональных банков. Так, что теперь Елена могла спокойно хранить все нажитое ею с помощью изворотливого ума в банковских хранилищах спрятанных глубоко в горах Швейцарских Альп. В то время швейцарские банки были абсолютно непрозрачны для немецкого правосудия и финансовых органов. Так как вывозить из Германии разрешалось, не декларировав до десяти тысяч евро, то Елена с мужем совершили порядка двадцати поездок с пересечением границы и в течение трех месяцев вывезли около четырехсот тысяч евро наличными. А на бумагах в Германии она и ее фирма вели абсолютно честный бизнес с уплатой всех налогов.
За короткое время Лейбензон приобрела на фирму джип Порше и белый седан Ягуар, естественно которыми она пользовалась сама с мужем.  Купила таунхаус в сельской прекрасной немецкой глубинке для себя и квартиру на юге Германии для родителей. Постоянно стала выезжать на элитные курорты.
Жизнь для Елены Лейбензон заиграла новыми красками. Но были моменты отравляющие ее наступившее прекрасное. Елена осознавала, что муж ее Сергей Стыд явно не вписывается в ее новую жизнь успешной бизнес фрау. Они познакомились во время учебы в академии. Непонятно каким образом он оказался в престижном учебном заведение. Известно лишь, то что он отслужил срочную службу в армии и после демобилизации успешно сдал экзамены и поступил на лечебный факультет. Они учились на одном курсе. Стыд перенес в армии тяжелейшую психотравму и это оставило след на его поведении и внешнем виде. Он ходил с низко опущенной головой шаркающей походкой, никогда не смотрел в глаза собеседникам, с постоянно хлюпающим носом и остатками еды на одежде. Вид его был жалок и вызывал у чувственных институток боль и сострадание. Но вряд ли это прельстило серую, невзрачную на вид, но с огромным самомнением студентку. Так что мотивы в выборе Сергея Стыд в мужья Еленой Лейбензон оставались для всех тайной. Несмотря на внешность серой мыши все на курсе знали, что она жесткая и циничная провинциалка с хваткой крысы. И вот теперь в своей новой жизни успешной бизнес фрау она отчетливо понимала, что недоразумение по имени Сергей Стыд абсолютно не вписывается в это светлое будущее. Рядом с собой она представляла высокого статного, голубоглазого блондина, умного и успешного, на которого обворачивались все женщины. Житие в немецкой деревне являлось также для Елены постоянным раздражающим фактором. В то время как Коренфельды и Петров жили в своих особняках в престижных районах Кельна и Дюссельдорфа, она существовала в деревне в доппельхаузе на двух хозяев. В мыслях же она уже построила прекрасный особняк в виде старинной усадьбы с изысканным интерьером и ландшафтным дизайном. Но было одно важное обстоятельство. Для построения такого особняка нужны были средства несопоставимые с ее нынешними доходами. По ее подсчетам она сможет воплотить свои мечты об особняке при существующем темпе прибыли фирмы не ранее чем через пять лет в лучшем случае.  Но она не хотела ждать и мысль о том, что она проведет в этом захолустье еще пять лет омрачало ее настроение и вгоняло в депрессию. А ее депрессия это было, что-то страшное. Муж буквально загонялся под плинтус на глазах немногочисленных сотрудниц ее фирмы. Она унижала его, издевалась, не стеснясь в выражениях. Доставалось и бедным сотрудницам. Во время вспышек гнева с виду благопристойная руководительница превращалась в огнедышащую мегеру, которая материла их, обзывала дурами. Иногда депрессивные атаки длились по несколько дней. Концовка психического шторма была всегда одинакова. Елена с утра запиралась в своем кабинете и не проявляла признаков жизни. Сотрудницы и муж после работы покидали офис и не знали когда она выползет из своей змеиной норы. И так на протяжении нескольких дней. В то же время работа с пациентами и клиниками велась безупречно, так как уровень вознаграждения сотрудницам официально и в конвертах компенсировал все издержки бешенства хозяйки. Сын так же не приносил Елене радость. Всем своим видом и поведением он был зеркальным отражением отца. Мальчик не мог находиться среди других детей, так как периодически становился невменяемым проявляя при этом необузданную агрессию. Елена сменила несколько детских садов, обвиняя воспитателей в некомплектности и предвзятости отношения к ее сыну, намекая на его происхождение. Финансовый успех не принес облегчение в ее ментальном состоянии. Муж урод, дом не дом, а хижина в сельской глуши, сын дефективный. Надо было что-то радикально менять. 
Она решила, во-первых, найти подходящего и достойного любовника. По возможности родить от него ребенка, который будет умным и красивым, и похожим на красавца любовника. И конечно же продолжать искать пути для финансового взлета с целью быстрейшего осуществления планов построения дома ее мечты.
Глава 2.
Ищите, и обрящете было написано в евангелие от Матфея. И хотя Елена не признавала христианство она интуитивно следовала этому библейскому совету. Она была уверена, что ее звездный час придет и ей откроются двери ведущие к ее мечтам. Так и случилось. Один из ее бывших пациентов, российский чиновник высокого уровня обратился к ней с просьбой помочь спасти родного брата от неминуемой смерти. Брат, владелец крупных нефтехимических предприятий, находился в коме в отделении реанимации на искусственной вентиляции легких в областной больнице крупного сибирского города. Елена почувствовала в этом звонке азарт рыбака, который ощутил, как громадная рыба согнула удилище и начала состязание с ним. Короче «Старик и море» в переложении бизнеса и жажды наживы. Ситуация с пациентом была действительно критическая. Мужчина 56 лет страдающий четвертой степенью ожирения, хроническим алкоголизмом и массой сопутствующих заболеваний, после очередного запоя впал в печеночную кому. Находясь в реанимации, по причине социального статуса и богатства за его жизнь боролись ведущие специалисты Сибири и приглашенные корифеи гепатологии и реаниматологии из Москвы. Всем им, конечно, щедро оплачивались гонорары за их бдения и старания, но в этом конкретном случае их уровень компетенции разбивался о непреодолимые трудности. Все эти специалисты прекрасно понимали, что единственный шанс спасти этого алкоголика миллионера может только удачная пересадка донорской печени. Но никто из ведущих трансплантологов России не брался за решение этой сложнейшей задачи. Успех операции был крайне сомнителен, а репутационные потери великими.
К тому же поиски донора печени могли затянуться по времени, а пациент мог умереть в любой момент. И тогда родственники пациента обратили свои взоры на медицину Запада. 
Фрау Лейбензон со свойственной ей авантюризмом сразу же согласилась принять участие в спасении умирающего от алкоголизма олигарха. Она понимала, что победа в этой битве со смертью принесет ей неимоверные блага. Неудача принесет не такие большие дивиденды, но в любом случае она сможет заработать на этом случае. Получив от родственников пациента медицинские документы и переведя их на немецкий язык она обратилась в одну из лучших клиник Германии, специализирующейся на трансплантологии.  Параллельно изучался вопрос о транспортировке пациента из глубинных областей Сибири в Германию. Ответ немецких профессоров был четкий и жесткий, трансплантация донорской печени пациентам страдающих алкоголизмом и алкогольным гепатитом в Германии запрещена. Лист ожидания больным которым требуется трансплантация печени в Германии очень большой, и не все пациенты ожидающие очереди на пересадку доживают до операции. При этом эти пациенты не страдают алкоголизмом. Отказ клиники вызвал у Елены минутный шок. Но изворотливый ум ее сразу же нашел выход из этой ситуации. Во-первых, она представила официальное заключение немецких врачей  в оригинале детям, жене и сестре пациента, чем их повергла в ужас.  Но выдержав паузу она сообщила, что при дополнительных финансовых вливаниях на швейцарский счет в размере четырехсот тысяч евро она постарается (только именно постарается) решить эту проблем. Успех не гарантирован, так как она в любую минуту может попасть в тюрьму при решении этой задачи. Вот почему дополнительная оплата так велика. Елена играла по-крупному и нагло. В этот же день обозначенная сумма была переведена на ее счет в Швейцарии. Таким образом, даже в случае неудачи в подкупе немецких профессоров эти деньги оставалась ей. Но на самом деле она и не собиралась на этом этапе никого подкупать.  Она просто передела официальный диагноз на русском языке в представленном оригинале выписке из истории болезни, где полностью исключила слова о алкоголизме. Современные компьютерные технологии позволили ей это выполнить без особых трудозатрат. Искусство фальсификации документов было освоено Лейбензон еще при учебе в медицинской академии, когда она исправляла с высоким художественным мастерством оценки в экзаменационных ведомостях при подаче документов в немецкое посольство для получения разрешения на эмиграцию. В новом обличие диагноз пациента выглядел вполне прилично и не имел никаких противопоказаний к трансплантации печени. Время оставалась крайне мало, пациент мог умереть в любой момент. Нужно было срочно изучить иные клиники, занимающиеся трансплантологией и просчитать возможность положительного ответа.  Проведя бессонную ночь, Елена остановила свой выбор на трех университетских клиниках в небольших городках, расположенных в разных землях Германии. Ее интуиция подсказывала ей, что доктор медицины Абу Моххамед, руководитель клиники хирургии  из университета Кенигсштадта тот человек которого она искала. Он был рожден в столице маленького арабского государства, закончил там медицинский факультет в университете, а затем переехав в Германию подтвердил свой диплом врача с правом практиковать в Германии. Начав   ординатором отделения хирургии, он через 15 лет стал руководителя клиники. Отзывы пациентов о его профессионализме были полны благодарности и восхищения. Все эти сведения Лейбензон нашла на сайте университетской клиники Кенингсштадта. Представив какой путь прошел этот арабский гений, через какие трудности адаптации в немецкой среде, через какое сопротивление в профессиональном росте ему пришлось преодолеть, она почувствовала искреннее восхищение его достижениями. Он добился всего того, чего она не смогла и не захотела достичь. И она понимала, что несмотря на все достижения Абу Моххамед будет всегда оставаться инородным включением в немецкое общество, всегда чужим. Именно на этом она решила сыграть.
Новоиспеченная леди Винтер утром уже мчалась в Кенингсштадт. Ветер удачи сопутствовал ей. Вопреки всем немецким правилам она добилась личной встречи с доктором Абу Моххамедом. После тяжелой операции в хирургическом костюме он сидел в своем кабинете за массивным столом с чашечкой ароматного кофе. На его красивом смуглом лице лежала печать усталости и в то же время глубокого внутреннего удовлетворения. Операция прошла успешно и настроение его было прекрасным. Елена после шестичасового путешествия и бессонной ночи сняла номер в маленькой гостинице расположенной недалеко от клиники. Приняв душ, сделав минимальный и скромный макияж, с легким ароматом дорогих духов она теперь сидела, скромно потупив взор пред доктором. Она представилась ему как руководитель фирмы медицинского туризма у который близкий родственник умирает в России и только он, доктор Абу Моххамед может, по ее мнению, спасти его. Чтобы это не выглядело грубой лестью, свое мнение она аргументировала тем, что она по профессии врач, закончившая университет с отличием в Москве. Она несколько преувеличила свои достижения, ее диплом был в сплошь в тройках с небольшими включениями более высоких баллов, но при подаче документов для эмиграции она искусно сфальсифицировала свои успехи при постижении медицинских наук.  Она рассказала, что после прекрасной подготовки в России не смогла в силу предвзятого и крайне нетерпимого отношения к эмигрантам немецких врачей и профессоров подтвердить свой диплом и продолжить заниматься любимой профессией. Именно поэтому она восхищена гениальностью доктора Абу Моххамеда, который достиг таких высот в немецкой медицине.  Именно поэтому она обращается к нему. Доктор внимательно смотрел на эту молодую даму и наверно впервые за все время своей жизни в Германии услышал слова проникающие в самые глубины его души не от своих близких родственников, а от постороннего человека.
Он мысленно за короткие мгновения вновь ощутил ту бездну отчаяния, которую испытывал в моменты унижения и неудач, и трудности преодоления их. Во время своего пути он понимал, что неосторожный взгляд, фразы и шутки могут привести к краху его карьеры. Он постоянно шел по минному полю. И то, что прощалось немцам, ему не простят никогда.
Елена очень хорошо запомнила приемы леди Винтер из «Трех мушкетеров». И этот короткий сеанс психологического зомбирования ей, несомненно, удался. Доктор Абу Моххамед смотрел на Елену уже ни как на просительницу, а как на коллегу, которая пострадала от немецкой ужасной действительности, как на сестру. Его сердце переполняли жалость и сострадание. Еще не видев историю болезни родственника этой прекрасной дамы он твердо решил, что поможет ей.
Елена продолжала свою игру и видела, что первый тайм она завершила вполне успешно. После прелюдии пора было переходить к основному этапу ее игры. Она достала из папки переведенные и скорректированные ей медицинские документы и передала их доктору.
Абу Моххамед внимательно прочитал их и сразу же понял суть проблем, которые стояли перед ним. Он задумался и после длительной паузы сказал Елене, что ему нужно взять паузу и завтра он сообщит Елене о своем решении. Лейбензон вновь ощутила падение в пропасть. Слезы уже не наигранные, а истинные слезы отчаяния брызнули из ее глаз. Доктор вскочил со своего кресла, налил стакан воды и протянул его своей прекрасной собеседнице. Елена, перенимая стакан с водой как бы случайно провела своей рукой по ладони Абу Моххамеда и с нежностью посмотрела в его глаза. Едва сдерживая рыдания, она умоляющим голосом произнесла, если вы не поможете мой дядя умрет. Доктор уже далеко не мальчик и абсолютно не сентиментальный стал утопать в ауре нежности исходящей от сидящей перед ним прекрасной дамы. Он попросил этот хрупкий цветочек не волноваться, ему нужна пауза лишь для более точного определения задач по спасению пациента и пути их разрешения. Завтра в 14.30 я вновь жду вас в моем кабинете, и мы продолжим обсуждение.  Если же у вас появятся новые данные сообщите мне пожалуйста. Он протянул ей визитную карточку и написал от руки свой приватный номер сотового телефона.
Сидя в гостинице, Елена проигрывала различные варианты дальнейшего развития событий и свои действия. Внезапно ее озарило, пока доктор находится под впечатлением встречи с ней и не стал реально оценивать ситуации нужно было срочно закрепить успех первой встречи. Хотя первая часть бизнес-плана была реализована и четыреста тысяч лежали на ее счету это было явно для нее недостаточно. Она понимала, что при успешном продолжении она сможет многократно увеличить свою прибыль. И тогда мечты об особняке и переезде из глухомани в центр цивилизации станут реальными.
Она взяла визитную карточку Абу Моххамеда и набрала его приватный номер. Доктор ответил сразу. Такое впечатление, что он ждал ее звонка. Елена, выбрав спокойную, безэмоциональную интонацию извинилась за беспокойство и поздний звонок. На часах было восемь часов вечера с небольшим.
- Доктор, еще раз прошу простить меня, но вы просили сообщить о дополнительной новой информации о состоянии моего дяди.
- Я только сейчас закончила разговор с тетей и прошу вас встретиться со мной. Я не могу по телефону рассказать о случившемся. Очень вас прошу.
На другом конце эфира повисла пауза. Абу Моххамед в это время подумал, что, судя по состоянию пациента и голосу Елены наверно его прекрасная собеседница хочет сообщить ему о смерти пациента. И тогда это будет наверняка последний разговор с этим ангелом, и он ее больше никогда не увидит.
Елена, продолжила.
- Я прошу вас приехать гостиницу, и я все расскажу вам в ресторане гостиницы. Гостиница «Три пеликана».
Доктор коротко ответил.
- Хорошо, буду в течение получаса.

Глава 3.
Они сидели в маленьком уютном ресторанчике за столиком у большого окна с видом на площадь и старинный католический собор. Был прекрасный майский вечер. По площади прогуливались жители этого маленького городка, стайки голубей и воробьев своим воркованием и чириканием навевали покой и умиротворение.  Елена заказала бокал красного вина, Абу Моххамед черный кофе. 
- Дорогой доктор Абу Моххамед, моя семья искренне признательна вам за ваше внимание. Наша семья очень богатая и мы готовы заплатить любую цену за спасение нашего родственника. Мы понимаем, что исход заболевания дяди может быть самый страшный, но мы умоляем вас хотя бы попытаться. Моя тетя сказала, что если вы возьмете дядю на лечение в свою клинику, то в знак благодарности мы заплатим вам пятьдесят тысяч евро. Эти деньги я передам вам наличными, так что вам не потребуется отчитываться перед финансовыми органами. Я прошу вас не рассматривать это как взятку, это наша искренняя благодарность за участие в спасении дяди. Вы как человек воспитанный в мусульманских традициях прекрасно понимаете, что не вся благодарность  это взятка. В этом наше с вами отличие от немецкой ментальности.
Абу Моххамед был очень осторожным человеком, и прекрасно понимал грань между взяткой и благодарностью. Но слова прекрасной Елены, приправленные лестью и ее красотой, а также блеском динаров заставили его остаться и продолжать беседу, а не сразу прервать разговор и расстаться с этой обаятельной искусительницей.  Он мысленно просчитал все риски. Он не собирался совершать ничего недозволенного, он просто возьмет на лечение пациента из России, которому отказали в лечении все клиники. Наоборот, данный пациент официально заплатит в кассу госпиталя и принесет клиники живые деньги, которые пойдут на благие свершения. При этом никто не требует гарантии в успешном исходе лечения, и все понимают высочайший риск. Что же касается его вознаграждения, он же не вымогает, а просто как вежливый человек примет этот подарок от семьи несчастного пациента.
- Хорошо, об моментах вознаграждения поговорим позже. Но вы ведь доктор Лейбензон понимаете, что вашему дяди понадобится трансплантация печени. Лист ожидания в Германии велик и мы, возможно, не сумеем дождаться подходящего донора. Тем не менее мы можем взять пациента в нашу клинику и попытаться помочь ему консервативной терапией и после дальнейшей диагностики возможно мы найдем пути решения для спасения вашего дяди.
Елена тихо заплакала. Плач ее был естественен и искренен, но это был не плач радости за возможность помочь мнимому дяде, а плач радости за успешное решение очередной бизнес-задачи.
Сумерки незаметно окутали город. Пора было заканчивать встречу. Договорились, о том, что Елена пришлет завтра официальный запрос в клинику с финансовыми гарантиями от ее фирмы. Затем она получит письма для медико-авиационной фирмы с подтверждением приема пациента на лечение клиникой, и для открытия визы на летном поле. Елена встала из-за стола и тут силы якобы покинули ее, она пошатнулось, оперлась машинально на плечо красавца доктора. Показывая всем видом, что громадное нервное напряжение отняло у нее последнею энергию.
Абу Моххамед поддержал ее за талию и спросил, сможет ли она дойти до своего номера. Елена заторможено произнесла, что, конечно, она сможет подняться в номер. Они дошли до узкой винтообразной лестницы, и тут вновь внезапная слабость не позволила фрау Лейбензон подняться на первую ступеньку. Она остановилась и попросила минутку отдыха.
- Дорогая коллега, позвольте я вас провожу до номера.
Они, медленно периодически останавливаясь, поднялись по лестнице и остановились у двери гостиничного номера.
- Доктор Абу Моххамед, боюсь я не преодолею этот трудный путь до кровати.
Опираясь на плечо доктора Елена дошла до кровати. Придерживая ее Абу-Моххамед, помог лечь в постель. Елена, не отпуская руки доктора попросила укрыть ее одеялом, и когда он нагнулся она нежно притянула его к себе. Далее все было как в классическом эротическом триллере. Его арабский темперамент, сдерживаемый многие годы вырвался с невероятной силой.  В четыре утра он оделся и нежно поцеловав ее в губы покинул номер.
Елена, укутавшись в одеяло слушала нарастающий шум пения, просыпающихся птиц. Она с невероятным наслаждение вспоминала прошедшую ночь. Ни малейшие угрызения совести не тревожили ее, наоборот она поняла как много потеряла, прожив до тридцати восьми лет ни разу не испытав радость от подобной близости с мужчиной, близости с бесконечными оргазмами. И тут же ощущение мерзкой брезгливости пронзило ее при воспоминании о редких минутах секса со слюнявым и жалким мужчиной, называвшимся ее мужем. Елена подумала с самоиронией, что эта ночь никогда ранее неиспытанных наслаждений принесет ей массу дивидендов. Что ж эта форма проституции ей очень нравится.  Впрочем, она готова отдаваться этому необузданному арабскому жеребцу вновь и вновь, и при этом совершенно безвозмездно.   
С сентиментальными размышлениями было покончено. Пора приступать к дальнейшему претворению планов по спасению мнимого дядюшки. В шесть часов она разбудила телефонным звонком своего лучшего менеджера Марину Венигер и приказала ей немедленно выдвигаться в офис для подготовки всех необходимых документов для представления в университетский госпиталь Кенингсштадта, в клинику доктора Абу-Моххамеда. Документы должны быть отправлены на личную почту Елены. В 7.30 все было готово. Елена спустилась в холл гостиницы и распечатала на принтере все документы. Печать фирмы у Лейбензон всегда была собой. Все документы она решила лично доставить доктору Абу-Моххамеду. В девять часов она была в приемной доктора.  Секретарша, фрау лет пятидесяти более похожая на старушку из добрых сказок, сообщила что доктор Абу-Моххамед на операции и освободится не ранее четырнадцати часов. Елена объяснила ей суть проблемы, попросила принять документы и заверила ее, что все было согласовано с ее шефом. Также она просила передать, что такой же экземпляр документов был послан на электронную почту интернационального отдела госпиталя.
Глава 4.
Путь до дома предстоял не близкий, шесть часов без пробок. Но так как в Германии, вечно ремонтировались дороги, то можно смело накинуть еще два часа. Елена непрестанно удивлялась этой вечной теме ремонта дорог. В соседних Бельгии и Голландии дороги были гораздо лучше, но там она лишь изредка видела ремонтные работы и то на маленьких участках. Еще одна поразительная особенность дорожных работ в Германии не находила логического объяснения. Рабочие перекрывали участок трассы протяженностью пять-десять километров и неделями там никого не было видно. Иногда появлялось два-три человека в касках и оранжевых жилетах и явно имитировали некую деятельность. Автобан А3, пронизывающий практически всю Германию на протяжении всей эмигрантской жизни Елены был в вечных ремонтных работа и отличалась многокилометровыми пробками. Грузопоток из портов Северного моря и обратно постоянно был частично парализован. Лейбензон своим аналитическим умом понимала, что это не просто неспособность немецкой инженерной мысли следовать новым технологиям, вспомним первые в мире немецкие автобаны, построенные в годы фашистского режима. Нет, думала она, это была по всей видимости глубоко продуманная бизнес-стратегия по отмыванию денег. Не даром итальянская мафия контролировала строительство дорог. Возможно какие-то творческие бизнесмены в сговоре с правительственными чиновниками взяли под контроль данный бизнес и в течение десятилетий обворовывают немецкую казну. Явно не немцы, возможно турецко-ливанская мафия, а может быть и ее братья по крови и вере. При этом за все время не было ни одного судебного дела по разоблачению столь явных и можно сказать наглых махинаций в дорожном строительстве.   Что ж надо только порадоваться за этих успешных предпринимателей, и конечно учится у них искусству отнятия денег у немецких налогоплательщиков.
Размышления Елены прервал телефонный звонок. Переключившись на громкую связь, она услышала нудно-плачущий голос ее недоумка-мужа. Настроение сразу же стремительно упало до нуля.
- Лена, я не спал всю ночь, пытался тебе дозвониться. Где ты?  С тобой все хорошо. Марина рассказала мне о твоем звонке. Позвонила бы мне, я бы сам все сделал.
- Послушай, я тебе миллион раз говорила, пока я тебе не позвоню не лезь ко мне со своими слюнями. Я работаю и зарабатываю деньги для семьи.  Сиди в офисе и делай то, что тебе поручено и не лезь куда тебя не пускают.
Обиженным голосом Сергей Стыд продолжал. Конечно же Елена не взяла фамилию мужа и оставалась Лейбензон.
- Марк все утро спрашивал, где ты. Я отвел его в школу. Ты будешь сегодня дома?
Елена гневно прервала его речь
- Заткнись и не мешай мне, я в дороге и работаю. Когда приеду тогда и приеду. Все иди работай.
Одно уже сравнение ее недоделанного муженька и красавца Абу-Моххамеда делали ее возвращение домой мучительным испытанием. 
Очередной звонок. К счастью, это был ее арабский принц.
-Дорогая фрау Лейбензон, руководство Университета разрешило госпитализацию вашего дяди. Сегодня мы составим калькуляцию и завтра интернациональный отдел вышлет ее на электронную почту вашей фирмы.
По тону голоса Елена поняла, что доктор был не один или разговаривал из своего кабинета. Абу-Моххамед начал шифроваться, значит все нормально.
         - Дорогой доктор Абу-Моххамед, искренне благодарю вас, и мы сразу же оплатим выставленный госпиталем счет и представим наши гарантии на оплату непредвиденных расходов при лечении. Помимо высланных документов по электронной почте я лично привезу оригиналы. Еще раз благодарю вас за ваш профессионализм во всем.
Тут Елена сделала паузу и смысл этой паузы был понятен им обоим.
- За ваш профессионализм и ваш гуманизм. - Продолжила она.
- Доктор Лейбензон всегда буду рад видеть вас. До скорой встречи.
Настроение опять взлетело до небес. Она тут же набрала офис и приказала Марине Венигер связаться с летчиками, отправить им медицинский рапорт о состоянии пациента и выяснить цену транспортировки, логистику и сроки выполнения.
С родственниками пациента она решила поговорить не из машины, а из офиса.
В четыре часа по полудни она зашла в офис. Муженька, к счастью, не было, уехал за Марком в школу.
Венигер все выполнила и теперь докладывала Елене о полученной информации. Итак, транспортировка будет выполняться на медицинском Lear Jet 50 реанимационной бригадой в составе врача и двух фельдшеров, с одной посадкой на дозаправку в Казани. Общее полетное время – пять часов до Казани и три часа до Сибирска. Ночь бригада проведет в Сибирске и на следующий день тем же маршрутом возвращается в Германию. Транспортировку больного от областной больницы до борта самолета будет осуществлять русская бригада. Но перед этим врач-реаниматолог немецкой бригада на месте в больнице осмотрит пациента и только после его разрешения начнется транспортировка. Транспорт из аэропорта прибытия университетской клиники обеспечивает немецкая сторона. Один родственник может сопровождать пациента. Цена транспортировки составляет сорок восемь тысяч шестьсот евро. Но выполнение полетного задания начнется после получения согласия Университетской клиники на лечение пациента из России и получения разрешения полицай президиума Берлина на открытие визы на летном поле на пребывании в Германии пациента и его родственника. Несмотря на бессонную ночь и длительную дорогу Елена почувствовала эйфорию и невероятный прилив сил. Она зашла в свой кабинет, плотно закрыла дверь. В ее мыслях уже созрел дальнейший план действий. Во-первых, в цену полета она включит конечно же открытие визы на летном поле, и это будет стоить порядка двадцати тысяч евро. Это надо преподнести как суперэксклюзивное решение, которое стало возможным только ее связям. Окончательный счет за транспортировку, выставленный родственникам конечно же, будет резко отличаться от цены авиационной компании и будет составлять девяносто восемь тысяч шестьсот евро плюс двадцать тысяч за эксклюзивное открытие визы на летном поле, итого сто восемнадцать тысяч евро. Перевод этой суммы будет осуществлен на ее швейцарский счет. Но она не будет его показывать в Германии. Она переведет деньги за транспортировку со счета фирмы, когда будет оплачено предстоящее лечение. Тем самым она сможет снизить облагаемую сумму прибыли на сорок восемь тысяч шестьсот евро. Сто восемнадцать тысяч шесть сот евро останутся на ее счету в Швейцарии. Теперь самое главное быстро получить документы из Университетской клиники Кенингсштадта и успеть вывезти золотого дядюшку из России в Германию. Марина Венигер и вторая менеджер, красавица Надежда Люпус подготовили к семи часам вечера все документы. Оставалось только дождаться разрешения и счета из клиники. Договор с родственниками пациента был составлен таким образом, что лечение и транспортировка были объединены в один счет. Отпустив сотрудниц, Елена уютно расположилась в своем кресле. Ей абсолютно не хотелось возвращаться домой, лицезреть мерзкого до тошноты мужа, сына, к которому она не испытывала материнских чувств. Два крайне неудачных момента омрачавших горизонт ее прекрасного будущего. 
В доме все спали. Она тихо прошла на кухню, достала искусно спрятанный косячок марихуаны и выйдя во внутренний дворик после нескольких затяжек примирилась с реальностью сегодняшнего бытия среди ненавистных домочадцев и растворилась в мире грез.
Утром она проснулась на диване, укутанная пледом. Из кухни была слышна беседа мужа и сына. Они искренне любили друг друга, инстинктивно находили утешение в этой любви на фоне постоянного холодного презрения Елены. Она дождалась пока они покинут дом и отправятся в школу.
Фрау Лейбензон появилась в офисе в прекрасной форме. На ее лице не было видно результатов вчерашнего путешествия и вечернего расслабления. Строгая прическа, легкий макияж и твердость во взгляде говорили о ее решительном настрое на достижения успеха любой ценой.  В этом была вся ее суть.
Глава 5.
В Сибирске с разницей во времени с Германией в пять часов было уже далеко за полдень.  Сообщений из клиники Кенингсштадта пока не было. Елена приказала Марине Венигер связаться с интернациональным отделом и попросить по возможности скорее прислать документы, объясняя это тем, что пациенту для спасения жизни крайне необходимо попасть к лучшим докторам Германии. В те времена заинтересованность в пациентах и тренд времени на гуманное отношение к пациентам из бывшего Советского Союза помогал в достижении цели фирмам медицинского туризма. Ответственные переговоры с клерками Елена всегда поручала Марине Венигер. Они практически всегда заканчивались успешно. И, казалось бы, невыполнимые задачи решались Мариной благодаря ее прекрасному немецкому языку, знанию немецкой ментальности и конечно же громадному терпению. Елена же считала, что эти способности обусловлены происхождением и близостью Венигер к плебсу. Общаться с низшими чинами было ниже достоинства хозяйки фирмы. Но если по каким-либо причинам все же нужно было лично вступать в контакт с этими персонами, она превращалась в льстивую и подобострастную собеседницу. Это было насилие над собой, но что ни сделаешь ради достижения цели.
Вторая сотрудница Надежда Люпус как представлялось Елене по всей видимости до прихода в фирму работала в публичном доме. Высокая, стройная всегда стильно одетая Надежда была по мнению Елены годна только на выполнение сугубо канцелярской работы. В ее красивой головёнке явно было недостаточно мозговых извилин для выполнения сложных задач. Но в качестве офис менеджера Люпус была незаменима. Надежда прекрасно понимала с каким презреньем относится чокнутая хозяйка к ней. Но близость бюро к дому, хорошая зарплата с периодическими премиями в конверте нивелировали эти отрицательные моменты. Она мстила хозяйки тем, что периодически отдавалась Сергею Стыд в кабинете Елены во время ее периодически длительных отсутствий в офисе. Мало того она приручила мужа мегеры приплачивать наличными за минуты секса. Это было прекрасно – Стыд получал доступ к телу юной богини за умеренную плату, не выходя из офиса, богиня же нисколько не утруждаясь имела неплохой приработок, так же не выходя из офиса. Марина Венигер знала о шашнях мужа хозяйки с Люпус, но также ненавидя ее конечно же молчала. Тем более Стыд периодически платил ей так же наличными за ее понимание и сочувствие ему, вечно гнобимому мужу.
В кабинет Елены после стука вошла Венигер и сообщила, что из интернационального отдела пришел счет за предстоящее лечение пациента, который нужно оплатить до прибытия пациента в клинику, разрешение на госпитализацию для полицай-президиума Берлина и подтверждение госпитализации для авиационной компании. Предварительная калькуляция не включала оплаты трансплантации печени и составляла семьдесят восемь тысяч евро. В дополнительном параграфе указывалось, что в случае положительного решения вопроса о проведении трансплантации печени необходимая доплата будет составлять сто пятьдесят семь тысяч евро.
Елена, оставшись одна в кабинете набрала телефон Ольги, жены пациента. В Сибирске было восемь часов утра. 
- Доброе утро Ольга, это доктор Лейбензон. Мы можем поговорить?
- Милый доктор, конечно, мы все время молимся и ждем вашего звонка с хорошими новостями. И молимся чтобы это были именно хорошие новости.
- Уважаемая Ольга, я только, что получила разрешение на госпитализацию Петра Алексеевича. Все документы мы пришлем вам сейчас на электронную почту. Вам не придется ехать в посольство Германии, мы откроем вам и вашему супругу визы на летном поле. Все вопросы с полицией я решила. Так, что вам не придется лететь в Москву, в немецкое консульство для открытия немецкой национальной визы.  Самое основное теперь, это то, что бы русские врачи максимально подготовили пациента к полету, чтобы во время полета состояние Петра Алексеевича не ухудшилось и мы бы успели начать лечение у нас.
- Бог услышал наши молитвы. Доктор Лейбензон вы волшебница, вы смогли сделать невероятное. Врачи у нас в Симбирске и консультанты из Москвы говорили, что это невозможно. Никакая клиника в мире не возьмет Петеньку с таким диагнозом. Что мы должны сейчас сделать, я сейчас подключу весь секретариат и моментально выполним все ваши указания.
Лейбензон саркастически подумала, вот что творят деньги животворящие. А ласковый называемый женой Петенька по данным интернета был постоянным героем криминальных хроник, у которого по недоказанным подозрениям было массу эпизодов с убийством и пропажей его конкурентов, жестоких отъёмов бизнесов и вообще он характеризовался опять-таки по информации из интернета как разнузданный алкоголик-беспредельщик. И вот сейчас для спасения этого героя благодаря его богатству в его лечение принимают лучшие медицинские светила России и Германии.
Елена уверенным и спокойным голосом продолжала.
- Сейчас вы получите счета для оплаты авиационной транспортировки и открытия виз. Счет за медицинскую транспортировку будет составлять 118000 евро. Вы переведете эти деньги на известный вам счет в Швейцарии. Вы переведете в Германию 136000 тысяч евро. Эти средства пойдут на оплату диагностики и лечение пациента в интенсивной терапии. Параллельно будет решаться вопрос о возможности проведения трансплантации печени и поиска донора печени. В случае удачных решений будет представлен новый счет. Времени у нас очень мало, так что прошу по возможности быстро оплатить указанные счета. Как только мы увидим деньги на наших счетах, сразу же приступаем к выполнению всех задач.
Светлана деловым тоном голосом лишенного сентиментальных ноток, ответила.
- Сейчас у нас восемь тридцать. Через полчаса все указанные вами суммы будут переведены. Копии платежных документов я вышлю на вашу почту. Все я побежала дорогая доктор Лейбензон выполнять.
Елена, откинувшись расслабленно в кресле с удовольствием закурила сигарету. В сумме плодом ее стараний она сегодня имеет на швейцарском счету 400 000 евро, плюс 118 000 евро, и эти деньги не видят немецкие финансовые органы. После поступления 136 000 евро на счет ее фирмы, она заплатит летчикам 48 600 евро и в клинику 78 000 евро. В итоге сумма, облагаемая НДС и иными налогами, превратится в 9400 евро. За три дня заработать 518 000 евро чистыми, это надо уметь, это она молодец.
Утром следующего дня деньги были получены. А дальше все пошло по отработанным многократно алгоритмам.  К вечеру было получено разрешение из Берлина на открытие виз на летном поле. Летчики подтвердили готовность к вылету. Они вылетят в 10 утра из Кельна и вернуться в Германию через день в районе 16 часов.
Утром, когда авиационно-реанимационная бригада отправилась в полет, Елена с папкой с оригиналами документов для Университетской клиники Кенингсштадта ехала в машине и предавалась приятным мыслям о скорой встречи с ее героем сказок тысячи одна ночи, красавцем Абу-Моххамедом.
Глава 6.
Ее так называемый муж остался опять в неведение относительно ее планов, она лишь коротко сообщила ему за завтраком, что она по делам уедет на несколько дней. Работая в офисе Стыд знал, о проведении успешной сделки с родственниками пациента из Сибири, легальной ее части, но только не ведал он о Швейцарском мотиве этой операции. Елена никому не доверяла, а тем более этому убогому. Нет, он, конечно, знал о наличии швейцарского счета и периодически выполнял роль курьера по транспортировке наличности через Швейцарскую границу. Но даже в этом максимально простом деле, он по своей легкой дебильноватости совершил грубейшую ошибку, чуть не приведшую к краху всего бизнеса Лейбензон. Однажды Елене нужна была наличность в размере пятнадцати тысяч евро. Она не хотела показывать ее в Германии при снятии со счетов фирмы или личного счета и поэтому послала Стыд снять с помощью кредитки эту сумму в Швейцарии. Через границу можно было перевозить, не декларируя до десяти тысяч евро. Поэтому Стыд должен был пересечь границу снять восемь тысяч, затем вернуться в Германию, оставить на временное хранение конверт с этой суммой в сейфе на ресепшн в гостинице, где он остановился на сутки. На следующее утро вновь вернуться в Швейцарию снять семь тысяч и спокойно вернуться в Германию.  В прежние поездки, при пересечении границы ни разу немецкие полицейские не останавливали машину Стыд для проверки.  По своей лености и тупости он решил, что мотание весь день через границу туда-сюда очень нудная и скучная задача, поэтому он снял все пятнадцать тысяч в ближайшем швейцарском банкомате, положил деньги в карман пиджака и помчался радостный домой, спеша сообщить Елене о том, как он сэкономил деньги на гостинице и бензине. Но дурака видать издалека. Новенький черный кроссовер Порш с номерами Северной Рейнвестфалии промчавшийся в Швейцарию и через час возвращающийся назад привлек внимание пограничников. Они остановили авто и попросили последовать на площадку досмотра. Стыд трусливый по натуре от неожиданности потерял рассудок. Он представил все ужасы тюремного заключения, опять подобное перенесенное в армии насилие злобных криминальных бруталов. Перед опытными полицейскими предстал невзрачный сгорбленный с дрожащими руками субъект с отвратительным немецким языком.
- Наркокурьер на арендованной машине, - заподозрили полицейские.
 А после того, как он со страху показал всю наличность, 15 тысяч евро в конверте и триста евро в портмоне, устроили ему серьезный обыск. Прежде всего они раздели его до гола, провели интимный осмотр. Затем разобрали все панели в салоне авто, прозондировали эхолотом бензобак, собака обнюхала тщательно всю машину внутри и снаружи, подняли машину на подъёмник проверили все возможные места, где можно бы было хранить запрещенные к провозу вещества и предметы. Но ничего более не обнаружили. Злые от того, что проделали бесполезную работу они составляли очень долго протокол изъятие наличности, проверяли по базе данных его персональные данные и наконец вручили ему постановление с указанием об оплате штрафа помимо изъятых денег.  К семи часам вечера, Стыд, измотанный до крайности, двинулся к гостинице. От бессилия, досады и страха ответственности перед Еленой он не решился возвращаться домой. Рухнув в кровать в гостиничном номере, он свернулся в комок и забылся в тревожном сне. Проснувшись в четыре утра, он ощутил весь ужас своего положения. Можно было соврать Елене о том, что его ограбили, но протокол о задержании и конфискации средств пришлют в желтом конверте на домашний адрес. Можно было повеситься здесь в номере, но он вспомнил про неудачную попытку во время службы в Советской армии и с содроганием отбросил эту мысль. Придется рассказать Елене всю правду и подвергнуться очередной моральной экзекуции и унижению.
Поток отборного мата обрушился на Стыд, когда он честно рассказал о неудачной поездке. Самое страшное в жизни для Лейбензон это было потеря денег. Ничего более не выводило ее из себя как уменьшение даже на десять евро ее доходов. А тут сразу же пятнадцать тысяч евро, плюс штраф и попадание в полицейскую базу. Она была готова раздавить, задушить, утопить этого слизняка. Но приходилось жить с этим умственно отсталым инвалидом.
На следующий день Стыд с огромным удовольствием повалил Люпус на офисный стол Елены, и со всей ненавистью совершил акт возмездия с ошарашенной его остервенением Надеждой. Это был его сеанс гештальт-терапии и акт мести одновременно за перенесенные унижения. Закончив Стыд плюнув в кофейник Елены и гордо прошествовал в свою офисную каморку.
Стыд после провала миссии на границе был низведен до уровня статиста и не учувствовал больше в принятии бизнес-решений.
Глава 7.
В предвкушении встречи с арабским принцем Елена на своем белом Ягуаре рассекала по горам и долинам Германии. Она остановится в том же отеле, а на следующий день будет ждать пациента и его супругу в приемном отделение. На роль переводчика и личного помощника на время пребывания пациента в Германии она назначила фрау Эмих. Толстая, обрюзгшая с тройным подбородком несмотря на свой внешний вид, прекрасно владела и русским, и немецким языками, знала медицинскую терминологию, была крайне услужлива и подобострастна, что очень нравилось новым русским дворянам. Эмих вылетела с предыдущего места работы из частной стоматологической клиники за мелкое воровство и склочность. Ее уволили тихо, без скандала, чтобы не навредить репутации клиники. Некоторое время она со своим мужем пыталась открыть частный массажный кабинет. Но Слава Эмих, служивший до эмиграции в России прапорщиком танкистом, был еще та сволочь и после того, как она усмотрела в его массажных пассах явный сексуальный уклон, а также дурную славу вновь открытого салона и главное отсутствие прибыли, они прикрыли свою массажную лавочку. Посидев несколько месяцев на пособие по безработице, Эльза Эмих по объявлению пришла устраиваться переводчицей в фирму Лейбензон.  Они сразу же понравились друг другу. Подобное к подобному. Подобное не по внешнему виду, а по подлости и лживости.  Эмих понимала, что если она потеряет эту новую работу, то ей со своими данными и бэкграундом придется в лучшем случае идти наниматься в путцфрау, то есть за 10 евро в час мыть чужие квартиры и офисы.  Поэтому она как верный пес начала служить Елене, угождая ей и всем пациентам, докладывая Лейбензон обо всех мелочах, происходящих во время лечения, и конечно же передавала разговоры сотрудников. Лейбензон оценила ее стукачество и вскоре Эльза Эмих получала больше всех остальных переводчиков заказов и соответственно зарплату.
В четыре часа дня Елена сидела в приемной доктора Абу-Моххамеда и ждала, когда он закончит операцию и предстанет перед ее взором.  Предлогом служила папка с оригиналами документов которые она обещала передать. Но это был только предлог, она хотела договориться о встречи в гостинице и вновь насладится никогда до того не испытанным удовольствием встречи с мужчиной.
Абу -Моххамед, вошел в белом халате, накинутом на операционную форму, с усталым взглядом его черных слегка на выкат глаз. Он не удивился, увидев Елену. Сухо поздоровался и пригласил ее пройти в кабинет. Попросил секретаршу сделать им кофе. Абу-Моххамед устало откинулся на спинку кресла и слегка прикрыл глаза.   Елена, сидя в кабинете напротив сидящего за столом доктора протянула ему папку с документами. Абу-Моххамед небрежно бросил папку на стол и не открывая ее, сказал, что интернациональный отдел уже ознакомил его со всеми документами и то что он завтра ждет пациента.  Койка в реанимационном отделение свободна и реанимационное отделение готово к приему русского больного. Елена почувствовала некую отстраненность и холодность в его словах, взгляде. Будто не было прекрасной ночи, которая казалось ей, так сблизила их. Секретарша, милая сказочная бабушка, которой нахватало для полноты образа только капора, вкатила тележку с серебряным арабским кофейным сервизом и восточными сладостями.
- Фрау Вольф, спасибо большое. Если больше нет никаких дел, Вы можете идти домой.
Молча пили настоящий арабский кофе. Пауза молчания повисла в воздухе.
Елена, перебирала варианты причин холодности доктора. Возможно, он сожалеет о случившейся той ночью, или срываются планы по лечению пациента, или же он недоволен, что обещанные 50 тысяч евро не лежат у него на столе.
Абу-Моххамед прервал молчание.
- Простите пожалуйста дорогая фрау Лейбензон, я просто очень устал, операция была не из легких. Но все наши договоренности остаются в силе.
Елена неожиданно резко поднялась с кресла, подошла к усталому доктору, обняла его со спины и уткнулась лицом в его черную как смоль шапку кудрявых волос.
Абу-Моххамед нежно отстранил ее и направился к дверям. У Елены рухнуло сердце, все пропало, как молния пронзила ее мысль.   Но доктор, подойдя к двери запер ее на ключ. Далее все происходило на столе. Елена опять ощутила восхитительный полет, стремительное падение, и бесконечное счастье невероятного оргазма.  По иронии судьбы в это же время Стыд проделывал подобное с Надеждой Люпус.
- Дорога Елена, я не смогу сегодня вечером навестить вас в гостинице. Но я уверен, что мы продолжим наши неформальные встречи, - сказал, прощаясь доктор Абу-Моххамед, нежно целуя Елену.
-А сейчас у нас есть несколько времени.
Они продолжили наслаждаться друг другом еще несколько часов. Доктор Абу-Моххамед многие годы, сдерживающий свои природные инстинкты наконец то сорвал все ограничители и несмотря на все риски отдался своей природе с этой прекрасной европейкой, белой женщиной. Она же как Юдифь приносила свое тело в жертву Олиферу, но только в ее случае эта жертва была несказанно сладкая и была принесена ради успешного бизнес-проекта, и без всякого убийства.
Елена всегда подозревала, что ветхозаветная легенда о Юдифь отрезавшей голову Олиферу была излишне героизирована. Юдифь с радостью предавалась сексуальному наслаждению с альфа-самцом Олифером за обещанное щедрое вознаграждение, и будучи женщиной с биполярным расстройством пришла в ярость, когда кошелек с золотыми монетами оказался не таким полным, как обещал этот проходимец. И тогда в ярости схватив ятаган она отсекла ему голову, а затем и причинный орган. Но мудрые еврейские мудрецы превратили это в легенду о самопожертвовании еврейских женщин ради свободы избранного народа, пополнив серию персидских сказок о Эсфири, Мордехае, Артаксероксе и Амане. 
Талмуд и Тора учат важным бизнес-приемам. Использование тел жен и сестер ради достижения высоких целей будь то в бизнесе или во власти, вовсе не является проституцией, а проявлением мудрости и оправданного самопожертвования. Елена была дочерью своего народа и с раннего детства слушая своего дедушку, знатока Торы и Талмуда она впитала эти истины и следовала им.
Глава 8.
Выходя из, клиники Елену застал телефонный звонок Марины Венигер, она сообщала о том, что реанимационно-авиационная бригада успешно завершила полет над просторами России и приземлилась в аэропорту Сибирска. Формальности по прохождению паспортного контроля были преодолены в короткий срок. Летчиков и бригаду поселили в гостинице, недалеко от областной больницы. Утром реаниматолог бригады, доктор Кляйн, в сопровождении сотрудников Петра Алексеевича Бурова, владеющих немецким языком, будет доставлен в больницу для осмотра пациента и принятия окончательного решения о возможности транспортировки пациента в Германию. Елена сухо поблагодарила Венигер, спросила о состоянии других пациентов, курируемых ее фирмой, находящихся на лечении в различных немецких клиниках с различными диагнозами. Таковых на текущий момент было восемь и все протекало по плану, без каких-либо происшествий.
В приятной истоме, лежа в постели, Елена вдруг осознала, что она на определенном отрезке времени потеряла контроль над ситуацией и позволила Абу-Мохахамеду войти в нее без средств защиты. Она давно уже не пользовалась контрацептивными препаратами, так как близость с ее Стыдом была крайне редко, и она позволяла это только в безопасные дни. Гигиенический душ принимать было поздно. Бежать в аптеку не было смысла. Все аптеки закрыты после семи вечера, а в дежурной – может не оказаться данного препарата.
- Ладно, подумала она, - если поймала удачу, то наверно повезет и в этом случае. Не забеременею и не подхвачу какую-нибудь арабские хламидии и гонококки. Надо полагать, что доктор априори чист.
В семь утра по Сибирскому времени доктор Кляйн стоял у постели Бурова и проверял соответствие данных представленного ему Medical Report о состоянии пациента. Кляйн не мог понять, что заставляет родственников пациента тратить громадные средства при практически фатальном прогнозе.  Итак, рассуждал реаниматолог Кляйн у пациента печеночная недостаточность в терминальной стади, септический шок, церебральная кома, искусственная вентиляция легких и большие дозы адреномиметиков для поддержания артериального давления. Опасность транспортировки крайне высока и шансы доставить пациента в Германию не очень большие. Он вышел в коридор и позвонил руководителю клиники принимающего госпиталя доктору Абу-Моххамеду. В Сибирске было девять часов утра, в Германии пять.  Реаниматолог Кляйн доложил клиническую ситуацию и спросил, готов ли доктор Абу-Моххамед принять пациента в свою клинику в таком состоянии. Ответ поразил Кляйна. Да, доктор Абу-Моххамед берет на себя ответственность, он понимает, что пациент может в любое время погибнуть, но только в его клинике пациент может получить шанс на спасение.
- Коллега Кляйн, вы сможете выполнить эту трудную задачу и доставить пациента в мою клинику живым? 
- Доктор Абу-Моххамед, состояние пациента критическое, но позволяет нам выполнить транспортировку. Сейчас я побеседую с родственниками пациента, объясню им все риски и степень ответственности их решения. Если они подпишут согласие мы начинаем движение.
Абу-Моххамед в другой ситуации никогда бы не взял такого пациента в таком состоянии в клинику, но доктор Лейбензон, доктор прекрасная Лейбензон, ее очарование и обещанное вознаграждение не оставляли ему выбора кроме как принятия положительного решения о приеме ее горячо любимого дядюшки.
Предстоящая транспортировка была не самая сложная в практике доктора Кляйна. Несмотря на крайнюю тяжесть состояния пациента он был стабилен. Строго следуя постулатам лежащих в основе эвакуационной медицины, а именно пациент требует перевода в другое лечебное заведение если на месте ему не могут оказать надлежащую помощь в полном объеме. Доктор Абу-Моххамед утверждает, что оснащение и возможности его клиники дадут шанс на спасение пациента.  Второй постулат гласит о том, что во время эвакуации будет обеспечена стабильность в состоянии пациента. Строго следуя руководствам, доктор Кляйн не мог отступить от правил и теперь оставалось только получить посменное согласие родственников. Врачи отделения реанимации при передаче больного немецкой бригаде   следуя приказу высшего руководства не указали, что в основе диагноза лежит хронический алкоголизм и поражение печение обусловлено токсическим алкогольным гепатитом. Переводчица была сотрудницей фирмы Бурова и также была жесткого проинструктирована о недопустимости малейших упоминаний об алкоголизме.
Все формальности были соблюдены и реанимобиль в сопровождении полицейского экскорта с мигалками, доставил пациента на летное поле к борту самолета. В 10.30 утра по Сибирскому времени самолет с пациентом и его женой взмыл в небо.
В шесть утра по немецкому времени диспетчер авиакомпании позвонил фрау Лейбензон и сообщил, о том, что самолет с пациентом летит в Германию, состояние пациента стабильное.
Елена, лежа в постели думала о том, что сейчас ее решениям и воле для выполнения ее замыслов задейственны многие службы и люди, а именно авиакомпания, летчики, врачи, наземные службы аэропортов в Германии и России, авиадиспетчеры многих стран Европы, полицейские, пограничники. А арабская обезьянка по имени доктор Абу-Моххамед будет танцевать под ее дудочку и выполнять все ее эротические фантазии, все что она прикажет.
- Я гениальна и жизнь прекрасна, - думала она.
Яркое майское солнце подтверждало это.
Самолет должен был приземлится в аэропорту Гамбурга в районе 15-16 часов. В двенадцать часов позвонила Эмих и заискивающим голоском сообщила, о том, что она на месте, то есть в терминале бизнес-авиации, получила пропуск на летное поле, предупредила полицейских о скором прибытии пациента и ждет реанимобиль с бригадой для дальнейшей транспортировки в клинику. Полицейские получили из Берлина все разрешения для открытия визы на летном поле.
Глава 9.
Самолет приземлился в 15.45. Эмих обеспечила беспроблемную коммуникацию полицейских с Ольгой Буровой и встречающей реанимационной бригадой.  Под мигалками и с сиреной реанимобиль помчался в Кенингсштадт. Для такого случая Елена взяла в аренду Мерседес представительского класса. По дороге в госпиталь Эмих разливалась соловьем и рассказывала Светлане обо всех прелестях немецкой медицины, о прекрасном враче Елене Лейбензон.
- Дорогая Ольга Петровна, не волнуйтесь в нашей клинике будет сделано все возможное для спасения вашего мужа.
Усталая от длительного полета в тесной кабине санитарного самолета и волнений за мужа госпожа Бурова была в восторге от безупречной организации полета и встречи. Немецкая организованность и порядок вселяли в нее почти угасшую надежду на спасение Петра Алексеевича. Сейчас на карту было поставлено все будущее ее и ее детей. Она понимала, что, если только не станет Бурова, стая шакалов набросится на их семейный бизнес и не оставит ей даже цента, а может быть отнимут жизнь. Именно поэтому Ольга, не обсуждая платила громадные суммы за спасение ненавистного ей мужа. Она не была сибирской простушкой и прекрасно понимала, как наживается на ней эта Лейбензон. Но выхода не было. Или плати, или смерть. Смерть для всей семьи.
 Буров был негодяй, мерзавец с садистскими наклонностями, похотливый алкоголик. Его запои тщательно скрывались семьей и ближайшими сотрудниками. Светлана подозревала, что не без посторонней помощи он ушел в глубокий запой на одной из фешенебельных баз отдыха в тайге. Он кутил в окружении проституток и неких важных партнеров из Москвы.  Охране категорически было запрещено появляться без приказа внутри особняка. Когда проститутки и московские гости разъехались Буров перестал выходить на связь. Охранники заподозрили неладное, но вошли внутрь только через трое суток. Голый, в луже рвоты и мочи лежал на медвежьей шкуре олигарх всея Сибири нечленораздельно мыча.  Когда приехал личный врач, охранники уже отмыли хозяина, но он был абсолютно недоступен контакту.  Так началась эта эпохальная для семьи Буровых битва за жизнь Петра Алексеевича, основного гаранта их финансового благополучия.  Светлана Бурова по пути в госпиталь, не слушая переводчицу, погруженная в свои мысли.
Когда Эмих со Светланой подъехали к госпиталю, пациент уже находился в отделении реанимации. За время транспортировки его состояние не претерпело изменений, оставалось критическим, но стабильным. После совместного осмотра пациента Абу-Моххамедом и руководителем клиники анестезиологии и интенсивной терапии был составлен план диагностических и лечебных мероприятий. После получения первых анализов стало понятно, что высочайший уровень билирубина требует немедленных действий, и после выполнения компьютерной томографии головы, грудной клетки и брюшной полости начать проведение гемодиафильтрации для снижения уровня токсемии и токсического воздействия на мозг.
Шеф реанимации-анестезиологии, профессор Хартман спросил Абу-Моххамеда, когда они остались на едине. Они проработали вместе десять лет и были в дружеских отношениях, поэтому вопрос Хартмана был прямым и четким.
- Коллега Абу-Моххамед за каким чертом вы взяли этот труп? Вы же понимаете, что никакие наши аппараты и медикаменты не спасут пациента без пересадки печени. Да, мы сможем некоторое время сможем поддерживать его стабильность, но коллега, вы понимаете, что временной отрезок его жизни без пересадки печени крайне мал. Нам с вами известно, что лист ожидания донорской печени может затянуться на долгое время. Ваша пациентка, которая сейчас у меня в отделении уже шесть месяцев ждет донорскую печень. Тем более мы еще не знаем результаты иммуногенетики для определения необходимого донора печени.
- Коллега Хартман, я не представлял, что состояние пациента критическое и требует пересадки печени. Русские коллеги абсолютно неадекватно оценивали его состояние. Видимо развитие медицины в Сибирске остановилось на уровне времен Пирогова и Павлова. Моя вина, конечно, но что я мог поделать с представленной мне искаженной информацией. Теперь к пациентам из России нужно относиться с более тщательной проверкой данных о их состоянии. Простите коллега, моя вина.
Через полчаса, сидя в своем кабинете Абу-Моххамед объяснял ситуацию Светлане Буровой и Елене Лейбензон.
- Дорогая фрау Бурова, дорогая доктор Лейбензон, к сожалению, мы не сможем помочь вашему родственнику. В самые короткие сроки ему необходима пересадка печени. При существующей очереди на трансплантацию и преимущественное право граждан Германии на получение донорского органа, только чудо может спасти пациента Бурова. Это не значит, что мы прекращаем лечение. Мы в любом случае после определения иммуногенетического профиля пациента обратимся в Германский и Европейский банк донорских органов для определения подходящего реципиента. Сейчас пациенту проводится операция по очищению крови, аппаратная гемодиафильтация, подбор адекватных антибиотиков.
Елена переводила речь Абу-Моххамеда, но не дословно, микшировано, но смысл был транслирован полностью - господин Буров без пересадки печени умрет. 
Ольга Бурова была предупреждена об этом возможном сценарии развития событий. Поэтому эту информацию она восприняла спокойно, с печальным лицом, без экзальтации. Госпожа Бурова верила в предприимчивость Елены и несмотря на безысходность ситуации надеялась, что  Лейбензон найдет правильное решение.
- Сколько времени мой муж может прожить без пересадки печени?  - спросила Светлана.
- Я думаю 10–12 дней. Но как вы понимаете процесс в любую минуту может стать неуправляемым. Но мы предпримем все меры для лечения вашего мужа.
Доктор Абу-Моххамед проводил до двери и тепло попрощался с дамами. После их ухода, он подумал, что он выполнил первую часть договоренности с доктором Лейбензон и теперь ее ход, а именно обещанное вознаграждение.
В холле госпиталя Елена коротко передала смысл беседы с Абу-Моххамедом Эльзе Эмих и затем отправила их гостиницу. Сама же Елена вновь вернулась в приемную Абу-Моххамеда. Фрау Вольф удивленно вопросительным взглядом посмотрела на эту крайне неприятную ей эмигрантку, навязчивую и лживую в своей вежливости. 
ФРАУ ВОЛЬФ
Дед Фрау Вольф, оберштурмбанфюрер СС Карл Вольф во время Второй мировой войны был комендантом одного из концентрационных лагерей для евреев и цыган. В 1945 году, когда американские войска сломили сопротивление охраны лагеря и плен, был неизбежен, Карл Вольф верный фюреру, присяге и великой Германии выстрелил себе в голову.  Зная превратности судьбы своей службы которые могли в одно мгновение превратить его из блестящего офицера элитного подразделения в рядовые Вермахта на восточном фронте, оберштурмбанфюрер Вольф имел некий тайник, в котором хранил золотые украшения и бриллианты, изъятые у заключенных и естественно скрывая это от командования.  По сути своей Карл Вольф был садист, но садист с немецкой сентиментальностью и любовью к своей семье.  Он понимал, что случись с ним что-либо плохое его любимая Марта и любимый сын Юрген будут обречены на страдания и нищету. Именно поэтому жена и восьмилетний сын не умерли в послевоенные годы, а Марте не пришлось зарабатывать на кусок хлеба занимаясь проституцией, отдаваясь солдатам победителей, неграм и евреям. Оставленное богатство не спасло семью Вольф от позора и гонений. Его супруга и сын оказались брошенные в горнило презрения и ненависти. Запрет на профессию для членов семей бывших офицеров СС и нацистских руководителей обрек Марту трудиться на самых непрестижных должностях. Она до самой своей смерти работала уборщицей в различных конторах и частных квартирах. Высокая, стройная, голубоглазая Марта, образец истинной арийской девушки до 1945 года блистающая в мехах и бриллиантах на официальных приемах превратилась в сгорбленную, с потухшим взглядом старушку в 38 лет. Парадоксы людской натуры, еще вчера те, кто льстиво улыбался ей при встрече и восторгался ее красотой и умом, сегодня смотрели на нее с ненавистью и презрением.  Немецкий характер, немецкая гордость погибли вместе с гибелью фюрера и таких героев как Карл Вольф. Марта аболела раком желудка и умерла в возрасте 49 лет, перед смертью мучаясь от адских болей.
Юргену было запрещено поступать в университет. На протяжении всего послевоенного времени, каждый день всем немецким школьникам внушали чувство вины за преступления, совершенные во время правления нацистов.  Упоминание евреев с малейшим негативным оттенком являлось уголовным преступлением и могло испортить жизнь не только ребенку, но всей его семье.  Среди школьников поощрялось доносительство и поэтому многие годы ментального террора привели к тому, что выросшее в послевоенное время поколение немцев затаилось от страха и даже в мыслях боялось думать о былом величие и гордости немецкой нации.  Правительство Аденауэра, подлого мерзавца и коллаборациониста, делало все возможное, чтобы унизить нацию выслуживаясь перед американскими хозяевами. Молодому Юргену Вольфу пришлось заканчивать реальное училище и работать на одном из заводов слесарем вместе с турками и итальянцами. Подвергаясь постоянным унижением от практически не владеющих немецким языком этих недочеловеков, он не мог что-то противопоставить им, так любая попытка сопротивления воспринималась как проявление нацистского расизма. Руководство завода состояло на половину из приглашенных из США евреев. Созерцая каждый день эти гнусные и самодовольные рожи Юрген вспоминал как им подобные лизали сапоги его отцу и пили воду из грязных луж. А теперь он, сын отца-героя должен пресмыкаться перед ними за ничтожное вознаграждение. Эта непрекращающаяся мука сопровождало его до самой пенсии.  Несмотря на вечный страх гонений Юрген Вольф сохранил память об отце и матери, гордился ими. Двадцатого апреля каждого года Юрген Вольф ставил на обедненный стол портрет фюрера, фотографию оберштурмбанфюрера СС Карла Вольфа с супругой на приеме в рейхсканцелярии Гитлера.  Юрген Вольф женился на скромной девушке из семьи бывшего солдата Вермахта, с которой познакомился в одном из кафе, где она работала официанткой. В конце пятидесятых у них родилась дочь, которая сейчас сидела в приемной доктора Абу-Моххамеда и с глубоко спрятанным презрением смотрела на яркую представительницу ненавистной нации. Но наученная долгими годами гонений Ирма Вольф сейчас казалась доброй, сказочной бабушкой которой не хватало для полноты образа капора и спиц для вязаний.
Глава 10.
- Дорогая фрау Вольф, я забыла очки в кабинете. Не спросите ли вы доктора разрешить мне взять очки.
Улыбаясь и показывая дружелюбие фрау Вольф, кивнула головой и по спикерфону спросила доктора Абу-Моххамеда, может ли фрау доктор Лейбензон на минутку зайти к нему.
Абу-Моххамед вопросительно посмотрел на Елену.
- Дорогой доктор, я бы хотела обсудить некоторые моменты без моей тети.
Абу-Моххамед пристально глядя в глаза Елены сказал,
- Дорогая доктор Лейбензон я выполнил свое обещание, и ваш дядя получает все доступное в этой ситуации лечение. К сожалению, трансплантация печени, которая может спасти его в настоящее время неосуществима. После получения иммуногенетики мы, конечно, пошлем запрос в Германский и Европейский банки донорских органов, но боюсь у нас не будет времени. Вы ведь знаете, что в приоритете граждане Германии. А ваш дядя стоит последним в листе ожидания.
- Доктор Абу-Моххамед, но я верю в вашу исключительность и уверена, что вы найдете выход из этой безнадежной ситуации и спасете моего дядю.
- Дорогая доктор Лейбензон- официальным тоном произнес Абу-Моххамед, - я выполнил свое обещание и ваш дядя в клинике. Это максимум того, что я смог сделать.
Елена, все поняла. Она до последнего надеялась, что ночь, проведенная с доктором, затмит его память о обещанных пятидесяти тысяч евро и ей не придется расставаться с самым дорогим, чем она дорожит больше всего на свете – ее деньгами. Она опустила руку в сумочку, достала конверт и положила его на стол. Абу – Моххамед взял конверт и молча переложил его под массивный письменный прибор в виде орла и полумесяца.
- Доктор Абу-Моххамед, мы тоже верны своим обещаниям. И наша семья в случае спасения Петра Алексеевича возблагодарит вас в тройном размере.
Елена написала на листочке – 150000.
- Дорогая Елена, я постараюсь максимально помочь вашему дяде, но как вы понимаете есть предел и моим возможностям. Но я постараюсь.
Предотвращая ее вопрос, Абу-Моххамед, сказал Елене, что в силу деликатности ситуации и то, что коллеги уже обратили внимание на нестандартность его решений он, к сожалению, не сможет встретиться с ней вне стен госпиталя.
Елена, молча подошла к нему, встала на колени, обнажила его горячий меч и нежно прикоснулась губами.
- Для закрепления эффекта, - подумала Елена, ощутив горячую струю живительной влаги во рту.
Когда она выходила из кабинета, добрая бабушка фрау Вольф заботливо спросила.
- Доктор Лейбензон, вы нашли, что искали?
- О да, спасибо вам. Все что мне нужно я нашла.
Глава 11.
Перед отъездом домой Елена заехала в гостиницу, где остановилась госпожа Бурова, ее псевдотётушка. Сидя в знакомом кафе, они смотрели на вечернюю площадь прекрасного городка и казалось, что они погружаются в атмосферу Германии 30 годов, где царят спокойствие, порядок и достаток. Германия вернулась в эпоху стабильности и благоденствия. Музыкант в цилиндре играющий на старинной шарманке дополнял эту идиллию.
Елена начала разговор.
- Ольга, как вы видите я выполнила первую часть нашей задачи. Сейчас перед нами стоит вопрос о донорской печени и как вы надеюсь поняли, мы стоим на пороге невозможного. Даже если сейчас появится подходящая донорская печень ее пересадят гражданину Германии в первую очередь. Но, мы будем искать варианты и сделаем все возможное и невозможное чтобы Петру Алексеевичу пересадили донорскую печень. Так как ситуация развивается стремительно, то нам понадобится 230 тысяч евро для официальной проплаты операции и 500 тысяч евро для неофициальных расходов. Как вы понимаете найти подходящего донора и обойти немецкие законы стоит очень дорого. Но в противном случае, если мы будем действовать по правилам, Петр Алексеевич умрет. Завтра переведите пожалуйста на счет нашей фирмы 230 тысяч евро и 500 тысяч евро на известный вам счет в Швейцарии. В случае непроведения трансплантации печени мы вернем все средства на указанный вами счет. Но я надеюсь, что все случится только хорошее и мы спасем Петра Алексеевича.
Елена не осталась в Кенингсштадте. Смысла проводить ночь в гостинице без встречи с доктором не было никакого. Елена не любила музыку и весь путь до дома она слушала аудио книгу, детектив Фитцека. Ей нравились хитросплетения вокруг описываемых преступлений и гениальность злодеев. Она никогда не сочувствовала жертвам преступлений и полицейским, и искренне желала победы преступникам и маньякам.
Тихо войдя на кухню, Елена достала из тайника сигарету с марихуаной, налила бокал вина. Сидя на скамейки маленького садика рядом с домом, она предавалась мечтам о своем особняке в дворянском стиле, с парком и садом, в стиле дворянских усадьба 19 века, которые она видела при посещении дворцовых комплексов Санкт-Петербурга. Стало совсем светло. Она возвратилась в дом и уже по привычке заснула на ветхом диванчике.
Глава 12.
В десять часов утра ее разбудил звонок мобильника. Доктор Абу-Моххамед. Елена внутренне сжалась. Неужели так прекрасно продолжающийся полет будет сейчас прерван смертью этого русского алкаша.
- Доброе утро доктор, слушаю вас.
- Доброе утро доктор Лейбензон. Возникли неожиданные обстоятельства и нам срочно нужно обсудить дальнейшие вопросы о лечение вашего дяди. Не волнуйтесь, он по-прежнему стабилен. Но есть ряд проблем, которые я без участия родственников не смогу решить.
- Хорошо, через семь часов я буду у вас в кабинете.
- Жду вас.
Елена помчалась в душ. Ледяная вода, плюс в догонку пару таблеток темпалгина привели ее в чувство и избавили от тяжелого похмелья. Налив большую чашку кофе, она набрала телефон офиса. Ответила Винер.
- Елена, компания господина Бурова прислала платежки, так что я думаю, что деньги будут на счету после обеда.
- Марина, спасибо. Я уехала, держи меня в курсе всех событий. Пока.
В половине шестого Елена входила в кабинет доктора Абу-Моххамеда. Фрау Вольф уже закончила свой трудовой день.
- Дорогая фрау Лейбензон, мы получили результаты иммуногенетики. Сейчас у нас находится в отделении интенсивной терапии пациентка, ожидающая трансплантацию печени с аналогичными результатами иммуногенетического кода. Так, что даже в случае поступления донорской печени в первую очередь будет прооперирована она.   Скажу вам как коллега коллеге, ей 52 года, и она абсолютно готова к операции.  К сожалению, очередных недель ожидания ваш дядя не переживет. Я, конечно, надеялся, что иммуносовместимость у вашего дяди будет иная и тогда это давало нам минимальный шанс на получение донорской печени. Но сейчас следует констатировать, что мы бессильны. И еще, сегодня утром нам позвонили из Европейского банка органов и сообщили, чтобы мы готовились к пересадке донорской печени. Сейчас в одной из клиник Бельгии находится пациент с тяжелой черепно-мозговой травмой и ему проводятся протокольные тесты  смерти мозга. Через 12 часов, при диагностике смерти мозга будет произведен забор органов для трансплантации, в том числе и печень, и она будет доставлена к нам для пересадки нашей пациентки. Мы уже предупредили больную и ее родственников об этом.
Доктор закончил свою речь. Повисла напряженная пауза молчания. Елена лихорадочно перебирала в голове мысли о том, как можно исправить ситуацию. Может подослать киллера и убить пациентку, или подговорить медицинскую сестру за хорошие деньги ввести пациентке препараты, которые бы сделали пересадку печени невозможной.  Задача была решаема, и она бы все подготовила, но не было времени для подготовки и исполнения этих планов.  Елена спокойным, но жестким голосом спросила Абу-Моххамеда.
- Вы считаете, что все потеряно и дядя умрет? И что нет никакого плана, запасного варианта. Посмотрите объективно уважаемый коллега на факты. Есть донорский орган, который подходит моему дяде, есть немецкая пациентка, которая уже более полугода ждет трансплантации печении, и она вполне стабильна, то есть может подождать еще некоторое время, а у моего дяди нет времени, осталось всего несколько дней до летального исхода. Вы же дорогой доктор Абу-Моххамед не сторонник бесчеловечного подхода к лечению пациентов? Мы с вами знаем абсурдность некоторых требований немецких законов и на своем опыте испытали их действие. Так и в этом случае, умирает человек, а вы должны тупо следовать инструкции, ибо Ordnung ;ber Alles! Я думаю, что вы найдете правильные слова руководству клиники для решения о проведения трансплантации печени моему дяди вне очереди.
Абу-Моххамед изменился в лице. 
-Что она возомнила эта дочь порока. Она что не понимает, что это не просто нарушение закона о трансплантации, это уголовное преступление, которое может привести к смерти добропорядочную немецкую женщину. Тогда все чего он эмигрант из арабского мира достиг за эти годы рухнет и он может провести остаток дней в тюрьме и позоре. Никакие деньги не компенсируют крах смысла всей его жизни. Нет эта змея все понимает и толкает его при этом в пропасть.
Но этот монолог он произнес мысленно сам себе.  Елене же он ответил.
- Уважаемая фрау доктор Лейбензон, к сожалению, решение о трансплантации принимается не мной, а консилиумом, состоящим из руководителей ведущих профильных клиник нашего госпиталя и представителей администрации госпиталя.  Тем более, как я вам уже говорил пациентка и родственники подписали согласие на операцию и ждут ее начала. Вы говорите, что пациентка может подождать, но при этом вы как доктор прекрасно знаете, что неизвестно когда появится очередная донорская печень и то, что декомпенсация в состояние пациентки может наступить в любой момент. Прошу вас принять эту ситуацию. Мы с вами и так сделали невозможное. Доставили вашего дядю в наш госпиталь вопреки всем правилам и попытались спасти его.
Елена слушала его, сжав губы и постепенно выражение ее лица становилось злобно-агрессивным. Она из респектабельной дамы превратилась в готовую к нападению крысу.  Она не собиралась сдаваться и упускать свой шанс заработать еще порядка полумиллиона евро. 
Доктор Абу-Моххамед, глядя на нее моментально осознал в какую он попал грязную историю и что выйти из нее будет непросто. Он теперь ясно понимал, что эта женщина пойдет на все самые грязные меры ради достижения свой цели.
- Доктор Абу-Моххамед, я выполнила первую часть нашего соглашения и заплатила вам наличными пятьдесят тысяч евро. Я готова сегодня же принести вам еще сто пятьдесят тысяч за проведение трансплантации вне всякой очереди.
Елена в начале своего монолога включила диктофон на запись. Не даром она любила слушать детективы от Фитцека.
- Дорогая доктор Лейбензон, я привел все аргументы о невозможности нарушить немецкие законы. Еще раз повторю, мы сделаем все возможное что бы смерть вашего дяди была максимально без страданий. Это все что я смогу сделать.
- Вы ошибаетесь дорогой доктор. Вы сделайте все, о чем просит наша семья, иначе вы пойдете под суд за вымогательство, взяточничество и принуждение меня к сексуальным контактам, практически вы изнасиловали меня.  И чтобы вы поняли, что я не блефую у меня есть доказательства, а именно записи на диктофоне, образец вашей спермы на воротнике моей блузки и трусиках, а также справка о наличие хронического алкоголизма у моего дяди как доказательство вашей непорядочности и заинтересованности при принятии решения о госпитализации моего дяди. Я же скажу на суде, что была вынуждена подчиниться вам ради спасения своего любимого родственника. Так, что у вас на принятия правильного решения несколько часов. И когда доставят донорскую печень вы найдете выход. Я буду в отеле рядом с тетей. Жду вашего звонка.

Глава 13.
Абу-Моххамед сидел один в кабинете и тупо смотрел на пустой экран компьютера. Отсчет времени до бесславного и позорного окончания его жизни начался.  Вариантов выходов из этой ситуации было ровно ноль. Проведение трансплантации жительнице Германии спасет его от обвинения в убийстве, но не спасет от позора и обвинения во взяточничестве и изнасиловании. В любом случае позор, крушение всего к чему он так долго шел, и тюрьма ему обеспечены.
Его сознание начало искать спасительные лазейки.
- А ведь наверно права эта дочь гиены и шакала, тупые немецкие законы не позволяют импровизировать и выходить за рамки абсурдных порой предписаний. Можно понять стремление Лейбензон спасти своего дядю. Действительно пересадив сейчас ему печень, он с великой долей вероятности будет спасен. А его немецкая пациентка вполне может дождаться следующей печени. И тогда все проблемы будут решены. Но есть одно громадное НО. Как изменить лист ожидания? 
Абу-Моххамед лихорадочно перебирал варианты решения этой нерешаемой задачи.  До начала операции оставалось три часа. 
Он накинул халат и направился в отделение интенсивной терапии. Была глубокая ночь. Медицинские сестры сладко почивали в своих креслах перед пультом центрального монитора.  Все было тихо и спокойно. Абу-Мопххамед вошел в реанимационный бокс к пациентке. Худенькая женщина с интенсивно желтушными кожными покровами дремала на фоне седативных препаратов. Монитор показывал вполне удовлетворительные показатели витальных функций. Инфузия растворов проводилась через катетер в центральной вене. Абу-Моххамед достал из кармана шприц с раствором, ввел препарат в порт катетера и вышел из бокса.  Он сел за один из столов врачебного кабинета отделения интенсивной терапии стал просматривать карты наблюдения. Русский родственник Лейбензон находился   в соседнем боксе. Он оставался в коме, был подключен к аппарату искусственной вентиляции и на фоне проводимой терапии его состояние было вполне стабильно.
Тишину и покой разорвали тревоги монитора в палате пациентки и на центральном пульте. Дежурная сестра неспеша направились в палату. Довольно часто тревоги срабатывали на движения пациентов или на отсоединения датчиков. Через минуту она громко позвала всю дежурную бригаду,
- Остановка сердца, начинаем реанимацию.
В течение 20 минут продолжались реанимационные мероприятия. Закрытый массаж сердца, дефибриляция, подключение к аппарату искусственной вентиляции легких, медикаментозная терапия. Дежурный врач реаниматолог и доктор Абу-Моххамед поочередно проводили закрытый массаж сердца.  На восемнадцатой минуте на экране монитора появились сердечные комплексы, постепенно восстановилось артериальное давление на фоне введения адреналина, нормализовалась показатели пульсоксиметрии. Больная не приходила в сознание, поэтому с целью предупреждения гипоксического поражения головного мозга была погружена в медикаментозную кому.
До начала проведения трансплантации оставалось полтора часа.
Профессор Хартман, сидя в своем кабинете заслушал доклад дежурного реаниматолога, внимательно изучал изменения показателей витальных функций пациентки, зафиксированных на мониторе в период, предшествующий остановки сердца. Доктор Абу-Моххамед сидел в кресле напротив профессора Хартмана с абсолютно спокойным видом.
Профессор Хартманн начал свою речь.
- Коллеги, сейчас мы должны с вами решить несколько вопросов. Главный из них, это возможность проведения трансплантации печени пациентки, сегодня или в ближайшие сроки. Как мы все понимаем это не хирургическая проблема, наш уважаемый доктор Абу-Моххамед конечно же сможет успешно прооперировать больную. Но сможем ли мы, анестезиологи и реаниматологи обеспечить безопасность проведение операции, не зная в настоящее время причин катастрофического ухудшения состояния больной. В случае неуспеха операции, сможет ли пациентка восстановить сознание, при глубоком гипоксическом поражении мозга не исключено развитие декортикации, вегетативного состояния. И тогда фрау Клаудия Гельш сама станет реципиентом органов. В причинах произошедшего мы будем разбираться после стабилизации состояния пациентки и проведения всего диагностического комплекса. Сейчас же нужно быстро и четко ответить, мы будем сегодня проводить трансплантацию. Донорская печень уже доставлена в госпиталь. Если трансплантация у фрау Гельш отменяется мы должны срочно оповестить Германский и Европейский банки трансплантации органов для передачи печени очередному пациенту в листе ожиданий. Доктор Абу-Моххамед, пожалуйста ваше мнение.
Абу-Моххамед выдержав паузу, начал говорить.
- Уважаемый коллега профессор Хартман, вы совершенно правы, и вы сами ответили на ваши вопросы.  Находясь в неизвестности, мы не сможем гарантировать целесообразность сегодняшней операции. Поэтому мы немедленно должны поставить в известность коллег и передать донорскую печень для очередного пациента, стоящего в листе ожиданий. Но это нужно сделать максимально быстро, что бы донорская печень не пострадала. У нас всего несколько часов. Я сейчас отдам распоряжении своей секретарше фрау Вольф, и она все выполнит. Если у никого нет возражений, то следуем данному плану. Я все же надеюсь, что фрау Гельш восстановится и мы сможем ей выполнить трансплантацию печени.
Абу-Моххамед вышел из реанимационного отделения и направился к себе в кабинет. Еще не было восьми часов и секретарское кресло пустовало. Абу-Моххамед позвонил Лейбензон. Она приветливо поприветствовала его и спросила о состоянии ее дядюшки.
Официальным голосом Абу-Моххамед сообщил ей, что операция трансплантации печени, которая планировалась пациентки, стоящей первой в листе ожиданий, отменяется и сейчас если он получит соответствующее разрешение, то поступившая в госпиталь донорская печень будет пересажена ее дяде. Процесс принятия решения займет некоторое время, и он просит фрау Лейбензон набраться терпения.
- Дорогой доктор Абу-Моххамед, мы всей семьей молимся за вас и будем благодарны вам до конца дней своих.  Я уверена в успехе, я знаю, что благодаря вам мой дядя будет спасен.
Абу-Моххамед закончил разговор и подумал, что он оказался полностью во власти этой женщины, для которой трудно подобрать эпитеты в полной мере, характеризующие ее коварство, подлость и лживость. Но надо постараться сделать все максимально возможное, чтобы побыстрее пережить эту ситуацию и забыть этот ужас, как страшный сон. С момента встречи с Лейбензон он ощущал себя в новом измерении, будто его околдовали и он потерял силу воли и способность реальной оценивать ситуацию. Абу-Моххамед не мог поверить, что превратился из доктора, врача, спасающего жизни в убийцу.
Сообщение о невозможности проведения трансплантации печени пациентки Гельш в связи с перенесенной клинической смертью и нестабильностью в ее состоянии было отправлено в координационные центры. Донорская печень, которая была доставлена вертолетом из Бельгии, находилась в госпитале.  Срочно была назначена видеоконференция, в которой приняли участие представители Евротрансплантант, руководство университетской клиники, руководитель клиники анестезиологии-реанимации профессор Хартман и руководитель клиники хирургии доктор Абу-Моххамед. Все участники согласились с тем, что пациентки Гельш в настоящее время проводить оперативное вмешательство нельзя. Очередной пациент в листе ожидания Eurotransplant находился в Хорватии и для его подготовки необходимо время, а также неизвестно в каком он сейчас состоянии находится и как много времени потребуется для подготовки его к операции. Транспортировка печени в Хорватию, в Загреб, займет не менее шести часов. За это время в донорской печени могут возникнуть необратимые изменения, и она станет непригодной для трансплантации.  Остальные пациенты, ожидающие трансплантацию и по лабораторным данным совместимые с данным органом так же находились не в Германии и так же была неизвестна их доступность для быстрейшей подготовки к операции. Оценивая ситуацию, было обращено внимание на цену дальнейшей экстренной доставки печени в другой регион, а именно дополнительные затраты на транспорт автомобилями, вертолетами и самолетами. Доктор Абу-Моххамед во время видеоконференции не проронил ни слова   только внимательно слушал выступающих. К счастью, никто не задавал вопросов о причинах случившейся катастрофы с пациенткой Гельш. Все искали выход из этой сложной ситуации. Слово попросил доктор Абу-Моххамед.
- Коллеги, мне как руководителю клиники, в которой проходила подготовку к операции моя пациентка особенно горько осознавать, что мы можем потерять пациентку и донорский орган. Труд и старания многих специалистов и служб, материальные затраты будут сведены к минимуму этой катастрофой. По воле судьбы у меня сейчас в клинике находится пациент, которому показана трансплантация печени, и он лабораторно совместим с донорской печенью, которая была доставлена для фрау Гельш. Мы только вчера получили результаты совместимости и не успели послать его данные в Eurotransplant.  Он в критическом состоянии, но, если ему выполнить трансплантацию печени, есть громадный шанс, что это спасет ему жизнь.
Профессор Хартман внимательно посмотрел на Абу-Моххамеда и тот уловил его взгляд. Абу-Моххамеду стало страшно, он прочитал в его взгляде, что опытный и проницательный реаниматолог профессор Хартман, сопоставив все факты собрал этот сложный пазл.
Все участники видеоконференции вздохнули с облегчением. Выход найден. Донорская печень не пропадет. Будет проведена трансплантация вне очереди пациенту, который не был зарегистрирован в листе ожидания. Но ситуация безвыходная и поэтому это будет исключением.
Через два часа господин Буров, алкоголик, садист и олигарх лежал на операционном столе. А в это время Елена Лейбензон сидела в госпитальном кафе вместе с супругой господина Бурова. Внешне они были спокойны, и ни одна эмоция не отражалась на их лицах. Они были еще те мерзавки и умели управлять своими эмоциями. Елена находилась на седьмом небе от того, что ей все удалось и она заработала за несколько дней почти миллион евро. За эти деньги ей бы пришлось минимум десять лет работать с ненавистными больными и ежедневно испытывать унижение при общении с пафосными арийцами. И вот она наконец свобода.
ОЛЬГА БУРОВА.
Госпожа, жена олигарха Бурова конечно же не желала мужу добра и долгой жизни, она ненавидела этого алкоголика – импотента. Десять лет назад она начинала работать у него в секретариате, будучи модельной внешностью и на двадцать лет моложе его.  Госпожа Бурова в девичестве Ольга Конева, выросла в семье не высокого интеллектуального уровня и достатка. Отец работал всю жизнь грузчиком в магазинах и на складах, мать работала уборщицей в разных офисах. Оба, отец и мать, были сильно пьющими.  Отец периодически колотил в пьяном угаре мамашку, доставалось и будущей светской львице. Когда Ольге было двенадцать лет ее папаша к всеобщей радости семьи Коневых, а также соседей был найден мертвым, лежащим в подъезде в луже рвотных масс. Мамаша не долго горевала и в дом потянулась вереница ухажеров. Девочка подросток становилась свидетельницей пьяных сексуальных утех ее мамочки. Во время очередной оргии, когда мать заснула в алкогольном забытьи, ее очередной временный любовник ворвался в комнату тринадцатилетнего подростка и изнасиловал ее в извращенной форме. Затем он тут же позвонил свои друзьям собутыльникам и пригласил их отведать свеженинки. Негодяй заставил парализованную страхом Ольгу выпить стакан водки. Она была практически без сознания, когда четверо мужиков терзали ее тело подростка. Утром она проснулась в луже крови, и дикой болью в промежности. Все ее лицо и тело были в кровоподтеках и ссадинах. Протрезвевшая мамашка сразу все поняла. Обращаться в полицию было бесполезно. Насильников не накажут, так как она сама привела их в дом, где неоднократно устраивала с ними алкогольные оргии. А вот забрать ее дочь и отдать в детский дом они смогут. Мало того ее лишат родительских прав и не факт, что не посадят в тюрьму. Ольга всю свою недолгую жизнь наблюдавшая вокруг нее мерзость и жестокость согласилась с матерью, и они не стали обращаться в полицию. Но с того момента у Коневой старшей, что-то щелкнуло в голове. Она перестала пить алкоголь, абсолютно. Квартира заблистала свежестью и чистотой. Мать устроилась на работу в большой офис и стала получать неплохую для ее уровня зарплату. Ольга продолжала посещать школу и из нескладной, угловатой девочки постепенно превращалась в высокую статную красавицу. Несмотря на перемены, произошедшие с ее матерью, и внешнюю благопристойность нового этапа жизни, она каждый день помнила о том, что с ней произошло. Скрытая ненависть к матери сопровождала ее все время. Она не злилась на насильников, наоборот ей периодически вновь хотелось ощутить чувство, которое она испытала во время первых минут вхождения в ее тело пьяного дегенерата.  И это стало ее навязчивой идеей.  При всех превратностях ее жизни она закончила школу вполне благополучно. Но поступать в институт или университет она не собиралась. Слишком долгий путь к успеху. Она знала, как ей казалось секрет получения всего много и сразу.  Об этом секрете полишинеля кричали телевизионные сериалы, а именно вовремя и в нужном месте раздвинутые ноги, вот где находился ключ к счастью. Ольга Конева прекрасно знала где обитают жирные и богатые сазаны и карпы. Они водятся в офисах богатых корпораций и даже руководят этими корпорациями. Поэтому с ее действительно красивой модельной внешностью она не пошла на подиум, хотя ее еще во время учебы в школе приглашали разные модельные агентства. Она понимала не по годам взрослым умом, что только единицы из миллионов тружениц модельного бизнеса становятся Лебедевыми, Абрамовичами и Трампами. Остальные проживают веселую жизнь в завуалированной и легальной проституции, и к сорока годам, если повезёт, а то гораздо раньше оказываются у разбитого в различных вариациях корыта. Нет, Ольга рассчитывала на длинную дистанцию и на абсолютный успех, поэтому закончила с отличием колледж секретарей-референтов, помощников руководителей и устроилась на работу в главный офис нефтехимической корпорации, возглавляемую господином Буровым. Два года она трудилась в секретариате одного из департаментов. Рутинная работа нисколько не утомляла. Ей вполне хватало денег на скромную жизнь в этом сибирском городе. Поведение Ольги было безупречно. Она была холодна с мелкими менеджерами и жестко пресекала любые попытки флирта. Ее даже боялись, чувствуя в ней звериную натуру, воспитанную прошлой жизнью. Ольга терпелива сидела на берегу реки жизни с гарпуном, не обращая внимания на проплывающую мелкую рыбешку и ждала кита или акулу, чтобы вонзить ядовитое свое жало в тело самодовольной, ничего не подозревающей жертвы, но не убивая при этом, а превращая в раба.  И вот наконец ее час пробил. В офис пожаловали партнеры господина Бурова из Лозанны и Монако. Корпорация имела разветвленную партнерскую сеть по всему миру. Уникальные полуфабрикаты, выпускаемые на заводах, принадлежащих Бурову, использовалась многими всемирно известными брендами для изготовления конечных продуктов бытовой и технической нефтехимии. Сложные финансовые схемы позволяли грамотной минимизировать налоги и аккумулировать деньги в одном из кантональных банков Швейцарии. Во время совещания Бурову потребовались копии неких документов из департамента, где работала Ольга Конева.  Она была первый раз на шестом этаже. Начальник службы безопасности лично проводил ее в кабинет хозяина. Буров с красным, апоплексическим лицом, в костюме без галстука, с расстегнутыми верхними пуговицами рубашки оголяющий волосатую грудь с толстой золотой цепью и крестом сидел во главе стола и что-то показывал стильно одетому, молодому человеку лет тридцати похожего на молодого Аллена Делона. Буров был возбужден, пот градом лился по его лицу, и он пальцем тыкал в какой-то лист бумаги и срывающимся, хриплым голосом обращаясь к молодому человеку, спокойно сидящему напротив говорил, нет не говорил, а практически кричал.
- Посмотрите сюда господин Раппопорт, здесь все указано….
Увидев Ольгу, он прервал свое рычание, вскочил из-за стол быстро подошел и резко вырвал папку из ее рук. Открыв ее и посмотрев два листа, он закричал,
— Вот, посмотрите, здесь четко подтверждается, то, что мы все поставили вовремя.
Раппопорт посмотрел документы.
- Все верно господин Буров, но вы совершили громадное преступление и должны быть строго наказаны.
Ошалевший Буров тупо уставился на этого смазливого сына хозяина крупнейшего концерна в Европе, который в одночасье мог обрушить его бизнес. Семья Раппопорт не просто появилась в Российском бизнесе. В начале семидесятых на фоне потепления отношений между США и Советским Союзом, семья эмигрировала по еврейской визе. Но, как и многие семьи они не долетели до священной земли Сиона, а резко поменяли курс при пересадке в Вене, и путем нехитрых действий оказались в Штатах.  Через некоторое время Самуил Львович Раппопорт открыл фирму в Швейцарии, ориентируемую на торговлю продуктами нефтехимии поставляемы с заводов Советского Союза. Будучи представителями семейства Ротшильдов, они контролировали основные нефтехимические производства в России. Буров отчетливо понимал, что недовольство заморских партнеров может привести его к краху.  Один звонок из Берна в администрацию президента России и завтра же в его офисе и дома появятся люди в масках и найдут не только компрометирующее финансовые документы, но и атомную бомбу для подрыва мавзолея Ленина с тонной кокаина в придачу.
Наблюдая за готовым упасть в обморок мерзкого представителя сибирского криминала, Раппопорт продолжал
- Вы скрыли от нас господин Буров самое главное сокровище, хранящееся в вашем офисе, эту райскую курочку.
И показал глазами на стоявшую в глубине кабинета Ольгу.
Она конечно же услышала тупой и пошлый комплимент.
- Наверно так шутить молодого нахала научили в Оксфорде или Гарварде, или иных престижных университетах, где он изучал экономику- подумала красавица Конева.
- Юмор уровня сибирской шпаны. Белый господин приехал к папуасам. А наш главный папуас боится его и наверно чуть не обмочился от страха, когда заморский гость имитировал свое неудовольствие.
Буров мысленно с облегчением перекрестился сказал Ольге, что она может возвращаться к свои обязанностям.
Когда она вышла Аркадий Раппопорт с похотливой улыбкой спросил Бурова, а не отметить ли им прекрасно завершенную встречу в ресторане, и не может ли господин Буров пригласить на неформальную встречу прекрасную фею, только что покинувшую кабинет. Буров все понял и с радостью согласился, тем более он и сам подготовил вечернюю программу, завершающую визит этого молодого мерзавца. Праздник должен был состояться в загородном ресторане с волшебным видом на широкую сибирскую реку в окружении вековых сосен. Были заказаны цыгане с медведем, стриптизерши и местные эстрадные звезды в составе трех прекрасных певичек. Одну из них Буров думал подложить под Аркашу, когда напоит его до бессознательного состояния. Кого именно, этот щегол должен был выбрать сам. Но местная секритутка, которую кстати Буров видел в первый раз, несколько изменила его планы. Но ничего, думал Буров, ляжет как миленькая. Дадим немного деньжат и ляжет ради укрепления сибирско-швейцарской дружбы.
- Господин Раппопорт, в 18.00 за вами заедет наш руководитель службы безопасности. Ехать недалеко, в чудесное место за городом. Лишних людей в ресторане не будет, так что мы отдохнем без назойливых и любопытных глаз по-настоящему с нашим сибирским размахом.
- Надеюсь он заедет с вашей прекрасной помощницей, господин хранитель сибирских красавиц.
- Вы же знаете господин Раппопорт, что по нашим сибирским обычаям просьба гостя это приказ для хозяев и священная обязанность.
- Ну, господин Буров насчет хозяев вы несколько заблуждаетесь, так как хозяева здесь мы, а вы лишь наш наместник и доверенное лицо. Но ход ваших мыслей мне нравится. Шутка. – И Раппопорт радостно засмеялся.
Когда юморист отправился в гостиницу, Буров в ярости матерясь прорычал, - Шутник гребанный. Сам себя щекочу, сам хохочу.
По селектору он попросил свою секретаршу срочно позвать к нему в кабинет сотрудницу, которая приносила папку с документами и начальника службы безопасности.
Грозное звучание должности – Начальник службы безопасности, никак не соответствовало облику ее обладателю. Плюгавенький, невысокого роста, с незапоминающимся лицом мужчина неопределенного возраста в сером костюме и клетчатой рубашке те не менее руководил процессами, которые обеспечивали спокойную работу компании. Бывший офицер КГБ он, опираясь на мощный финансовый ресурс корпорации решал все вопросы с криминальными структурами и правоохранительными органами. Лакомый пирог, лежащий на столе сибирского края, приносил громадные доходы и поэтому совершались неоднократные попытки отнять его у Бурова или заставить делится. Несговорчивых и непонятливых воров всех мастей в силу их узколобости и тупости после непродолжительных увещаний или находили мертвыми, или в тюрьме, или вообще не находили. Команда экс полковника Левченко была профессиональной и следов не оставляла. У руководителей области, которые были не согласны с грабительским отношением корпорации к областным нуждам, жителям и природе вдруг внезапно возникали  проблемы. У детей находили наркотики, появлялись эротические фото в интернете жен, сестер, любовниц, организовывалась травля в прессе. Так что забот у этого серого человечка хватало, как в прочем таланта защитника и черта-хранителя своего хозяина и его сокровищ.
Левченко зашел в кабинет.
- Олег, быстро мне объективку на секритутку, та, что приносила документы. Она едет на праздник с нами и должна лечь под этого жида из Швейцарии. И никаких отказов, пусть не ломает из себя целку. Найди добрые и не добрые слова, но, убедительные для ее согласия. Вы заедете с ней за Раппопортом и повезете его ресторан. Но чтобы к моменту встречи их в машине она была готова. И если этот потц захочет ее по дороге трахнуть пусть не вздумает сопротивляться.
- Петр Алексеевич, все понятно – безэмоционально произнес Левченко.
Ольга догадывалась почему ее срочно вызвали к хозяину. Конечно же ее хотят подложить под этого красавца, в знак сибирского гостеприимства и для успешного развития деловых отношений.
- Интересно какую плату за ее услуги компания предложит, - размышляла красавица Конева.  Одноразовый секс и одноразовая щедрая компенсация   даже с таким красавцем как Раппопорт не входили в ее планы. Конечно было очень заманчиво только ради удовольствия и безвозмездно, отдаться красавцу из Швейцарии.   Но она не собиралась превращаться в эскортницу для важных гостей компании. Она молода, красива и время еще не заставляет ее совершать тупые поступки. Так же в ее стратегических планах не рассматривались ведущие менеджеры и остальные из числа хоть и хорошо оплачиваемых, но слуг. Только владельцы многомиллионного бизнеса были ее целью. И неважно уроды они или красавцы, главное их достоинство должно быть во владение миллионных состояний.
Она вошла уже второй раз за день в кабинет Бурова.
- Вас зовут Ольга, так? Ты работаешь у меня уже два года. Странно, что я раньше тебя не встречал. Но сейчас мы наверстаем упущенное время.
В это время секретарша Бурова по селектору спросила, может ли войти сотрудник службы безопасности.
Из притаившийся как моль в глубине кабинета, Левченко произнес,
- Разрешите ему войти, он принес важный для вас документ.
Объективка на Ольгу Коневу легла на стол Бурова. Прочитав ее Буров понял, девица никто и имя ее никак, и то, что она выросла на самом дне, а посему церемониться с ней нет смысла.
— Значит так, дорогуша, сегодня ты едешь с нами и будешь сопровождать нашего дорого гостя из Швейцарии. Ты будешь исполнять все его пожелания. Если справишься с поставленной задачей и не разочаруешь моего партнера, то получишь премию от меня и возможно от него. Но это все зависит от тебя. Да, у тебя есть что надеть по приличней?  Короче ты все поняла7 Свободна.  – Буров замолчал и глазами показал Ольге на дверь.
Ольга не колыхнулась и осталась стоять на месте. Буров удивлено спросил,
- Что еще?
- Господин директор, Вы наверно перепутали меня с проституткой. Я работаю не в службе экскорта, а секретарем, офис-менеджером. Как вы наверно понимаете в моем трудовом контракте не оговаривалось оказание интимных и развлекательных услуг. Спасибо за доверие, но я не буду сопровождать вашего партнера. Наймите более достойных представительниц данной сферы услуг.
Немая сцена, выглядела более драматично чем после слов - К нам едет ревизор…...
  Левченко смотрел на хозяина и видел, что от такой наглости лицо Бурова налилось кровью.
Ольга понимала, что идет ва-банк. Сейчас ее или выкинут немедленно из кабинета и соответственно из компании с волчьим билетом, или она продолжит вести игру по ее правилам.
Буров, этот сибирский царек, который обладал безграничной властью и не терпел возражений услышал сейчас от этой мерзавки отказ, да еще в такой наглой форме.
- Пошла вон, проститутка! Сдохнешь тварь, как и твой ублюдочный папаша….И мать твоя сдохнет!
Ольга развернулась и с достоинством, гордо прошествовала к выходу, спокойно открыла дверь и вышла.
Обалдевший Буров схватил хрустальную пепельницу и с размаху швырнул в дверь.  Пепельница не разбилась, отскочила от двери.
- Если бы попал, - подумал Левченко, - пришлось бы очередной труп отправлять на свиноферму или в кочегарку.
- Левченко, убей эту тварь, но перед этим отдай ее своим бойцам, пусть порезвятся. Но потом обязательно уничтожь эту гадюку.
- Петр Алексеевич, все исполним. Но что мы будем сейчас делать с хотелками господина Раппопорта?
Буров тупо уставился в окно. Он начинал понимать, что возможно Раппорт и не заметит подмены этой сучки на другую шлюшку. Но это маловероятно.  Неисполнение своей маленькой просьбы господин Раппорт воспримет как плевок в лицо, но сразу этого не покажет. Как истинный сын своего народа он не простит оскорбления и отомстит, не сразу, но отомстит. Помимо борьбы Бурова с желающими из криминала, ФСБ, администрации президента отобрать у него его детище, его бизнес появятся самые страшные враги, люди в черном, а именно в черных ермолках. И тогда ему точно конец.
- Левченко, нужно что-то срочно придумать. Время осталось мало. Ты понимаешь, что сейчас от этой сучонки зависит наша с тобой судьба. Аркашка не простит если она не ляжет с ним.
Левченко молчал, на его лице не отразилось ни одной эмоции.
- Олег, не молчи. Как мы заставим ее.
- Петр Алексеевич давайте рассмотрим варианты решений. Силовой вариант, конечно, хорош, поломать ей пару пальцев, обрезать соски, но тогда она точно не будет готова к исполнению нашей просьбы. Шантаж, но судя по объективке мамашка-алкашка ей безразлична, а более никого значимого у нее нет. Остается одно, уговорить ее. Я думаю, что мы предложим ей следующий сценарий. Она едет с нами, но мы гарантируем ей, что ее остатки девственности не будут потревожены, потому что господин Раппопорт после первых тостов сразу же заснет и проснется утром. Предложим ей за эту услугу долларов так пятьсот. В десять раз больше, чем простой проститутке, и при этом без интима. Ну, а после отъезда господина Раппопорта сделаю с ней все, что вы пожелаете.
- Хорошо, найди и уговори ее. В шесть часов вы забираете этого сексуального иудея, и я жду вас в ресторане.
Левченко нашел Ольгу в секретариате. Она была абсолютно спокойна и что-то печатала на компьютере.
- Ольга, прошу вас уделите мне несколько минут.
Они зашли в кабинет руководительницы отдела. Безопасник попросил ее оставить их вдвоем. Затем он рассказал план предстоящего визита в ресторан.
- Я только прошу подыгрывать нам, все должно выглядеть естественно. К сожалению, от этого швейцарца зависит судьба всей нашей фирмы и в случае его недовольства работу потеряют тысячи жителей нашего города. При удачном стечении обстоятельств он улетит в Швейцарию довольным сексуальным героем, и мы спасем наш бизнес и людей нашей фирмы от безработицы и голода. Господин Буров приносит вам свои извинения за резкость высказываний, и я гарантирую, что он компенсирует нанесенный вам, Ольга, моральный ущерб. Пока же вот в знак примирения этот небольшой конверт. Там вы найдете 500 долларов. Это только малая часть того, что вас ожидает после успешного завершения встречи с господином Раппопортом.
Левченко говорил искренне и с уважением к своей собеседнице. Но у него был готов и план Б, в случае отказа ее от сотрудничества. За тридцать минут садистского давления в подвале с крысами и изощренными пытками без оставления следов на теле он обязательно добьется своего. Останется еще час для того, чтобы привести ее в надлежащий вид и доставить к господину Раппопорту. Но психоэмоциональная окраса встречи будет непредсказуема. И не факт, что эта упрямая тварь не натворит чудес.
Ольга тоже все просчитала и поняла, что нельзя переигрывать. Надо соглашаться на предложенный начальником службы безопасности план.
- Хорошо, я приму участие в этом спектакле, но только ради сохранения фирмы. Деньги я не возьму. Согласитесь это попахивает нехорошим.
В шесть часов вечера «Майбах» с Ольгой и Левченко стоял у центрального входа гостиницы «Сибирские огни». Раппопорт в распахнутой норковой шубе накинутой небрежно на смокинг сел на заднее сиденье рядом с Ольгой. Как ни странно, по пути в ресторан Аркадий Самуилович вел себя абсолютно адекватно, руками подол платья не залазил, пошлых шуток не отпускал.
Ресторан в лучших банных традициях сибирских купцов блистал роскошью, но при этом был стильным и не вульгарным. Уютный зал с дубовым столом          и традиционным самоваром посередине был сервирован прекрасной севрской фарфоровой посудой. В барном уголке стояли изысканные вина и виски лучших сортов. На полу была раскинута медвежья шкура. Стены сруба украшали гравюры старинных мастеров на охотничью тему и рога оленей. Обеденный зал переходил в просторный предбанник, комнату отдыха, с креслами и шезлонгами, биллиардным столом. Помимо общей комнаты отдыха имелось четыре индивидуальных, для приватного досуга и медитации гостей.  Просторная парная, сияющая чистотой с сосновым запахом и печью, которая топилась исключительно дровами, не могла не вызвать восторг у ценителей банного искусства.
Аркадий в лакированных туфлях и Ольга в строгом, стильном вечернем туалете выглядели несколько нелепо. Но Буров быстро разрядил обстановку.
- Дорогие друзья, я думаю, что мы проведем наш ужин в непринужденной обстановке без официоза и без галстуков. – После чего громко захохотал.
- Наши милые девушки проводят помогут вам принять подобающий вид для нашего праздника и банных процедур.
В отдельных комнатах для переодевания каждого ждал набор, состоящий из банных халатов и тапочек от Ralph Lauren. Аркадий, представлял, что его ждет очередной скучный вечер в пустых беседах с этими гоями, а тут такой подарок. Вечер обещал быть в стиле римских оргий, да еще в компании с прекрасной сибирской ланью. Раппопорт вспомнил с содроганием свою усато-носатую жену с выпученными глазами. Его брак был абсолютно в традициях иудаизма и выбор жены был определен семейным советом. Не важно, что жена его была некрасива, и даже уродлива, но она принадлежала к знаменитой еврейской семье с громадным состоянием.  Раппопорт представлял какое он получит удовольствие от сегодняшней встречи и хотел быстрее завершить общую часть встречи и перейти к индивидуальным забавам.
Ольга не стала снимать нижнее белье, надела халат и вышла в трапезную. За столом сидели Буров, Левченко и красавец Рапопорт, который в халате был еще больше похож на Алена Делона. 
Буров вдруг увидел, что эта секретутка, как он ее называл, невероятная красавица и наверно ему следует после отъезда Раппопорта уделить ей внимание.
- По старой сибирской традиции Аркадий Самуилович, прежде всего мы должны посвятить вас в Сибиряки. Для этого вы дорогой наш человек должны выпить сибирского бальзама, настоянного на медвежьем желчи, пантах оленей и кедровом орехе. Официант в костюме а ля русь передал Бурову чарку объемом не менее 500 миллилитров выполненную из кедра и расписанную под хохлому, наполненную до краев этой ядерной смесью.
До сей поры молчавшая Ольга неожиданно обратилась с тревогой в голосе к Бурову.
- Петр Алексеевич, побойтесь Бога, это под силу только сибирякам. Господин Раппопорт не рожден в этих традициях, он не сможет выдержать такого испытания. Прошу вас примите его в сибиряки просто добрым словом или вручением верительной грамоты. Чтобы спасти Аркадия Самуиловича я готова сама выпить его чарку.
Буров моментально понял замысел Ольги. Она начала играть на самолюбии Раппопорта.  Его эго супергероя и хозяина жизни не могло согласиться с тем, что он, член великой семьи, хуже каких-то там сибирских мужиков и не справится с этим испытанием. 
- Господин Буров, я с радостью пройду это испытание и присоединюсь к общности сибиряков.
Он взял чарку и не останавливаясь осушил ее до дна. Из динамиков грянул Туш. Красавица в русском наряде с кокошником на голове поднесла поднос, на котором лежала свернутая в свиток грамота с сургучной печатью.
Раппопорт взял грамоту и поцеловал красавицу в обе щеки поочередно.  Он начал произносить слова благодарности с гордостью глядя на Ольгу, как бы показывая ей какой он молодец. Но речь его становилась постепенно спутанной. Он вдруг замолчал, поднялся из-за стола и низко опустив голову побрел в комнату отдыха, а затем грохнулся в бассейн, который примыкал к парной и находился на улице. Официанты сразу же кинулись на помощь герою. Когда его положили на кушетку у него началась обильная рвота, он обмочился и при этом что-то нечленораздельно пытался произносить. Банкет, посвященный господину Раппопорту, неожиданно быстро закончился. Буров и Левченко выполнили свои обещания. Бывший офицер КГБ обладал прекрасными познаниями в фармакологии ядов и психоделиков.
- Итак, господа присяжные заседатели первый акт нашего спектакля закончился, с чем вас и поздравляю.
Буров поднял бокал с водкой и одним махом осушил его.
- Госпожа актерка, - развязным тоном продолжал Буров, - можно вас пригласить в парную, у меня есть прекрасный веник, и я вас с удовольствием попарю.
Ольга, спокойно и с достоинством королевы ответила, отчетливо произнося каждое слово.
- Господин Буров я выполнила свое обещание и теперь покину вашу прекрасную компанию. Тут достаточно красавиц, которые скрасят ваш досуг.  На всякий случай хочу предупредить вас не делать никаких опрометчивых действий по отношению ко мне. Я предприняла ряд мер и в случае каких-либо нехороших поступков, приносящих мне вред, обязательно случится беда с теми людьми, которые их совершат. Но я уверена, что вы настоящие мужчины и защитите меня от всего нехорошего.
Пьяный, но абсолютно контролировавший ситуацию Буров по ее тону и главное интуитивно понял, что ее угрозы не блеф, и ему не стоит рисковать. Неизвестно, что сделала эта ведьма.
- Хорошо, ты сейчас уедешь. Но в случае, если ты болтанешь лишнее не важно, где и когда, я не побоюсь твоих угроз и скормлю тебя голодным свиньям. Левченко пусть ее отвезут до первой автобусной остановки.  Пошла вон.
Утром, когда господин Раппопорт очнулся в чистой постели в своем номере гостиницы, он не мог вспомнить абсолютно ничего. Последняя картина из прошлого вечера, которую он помнил, был взгляд восхищения Ольги после того, как он выпил сибирский бальзам. А дальше провал в черную пропасть. Он так и не понял, было ли что-то у него с Ольгой. Но вспоминать было очень больно, голова разрывалась от миллионов взрывов петард в черепной коробке и каждое движение мысли вызывало новый многократно более сильный приступ головной боли.  Пора было ехать в аэропорт, где его ждал приват-джет «Falc;n 900“.  В дверь постучали и в люксовый номер с дизайном царских палат, вошел серый человек Левченко.
- Господин Раппопорт, доброе утро (хотя уже было двенадцать часов дня), я жду вас в холле. Мы заедем позавтракать в ресторан, а потом я доставлю вас к трапу самолета. Господин Буров будет вас ждать на взлетной полосе.
Раппопорт превозмогая слабость, тошноту и головную боль добрел до душа и простоял под потоками горячей вначале, а потом ледяной воды минут тридцать. В практически полуобморочном состоянии спустился в холл.
- Аркадий Самуилович, потерпите несколько минут сейчас в ресторане вы примите волшебное снадобье и вам сразу же станет легче, я вам это гарантирую.
Раппопорт исподлобья посмотрел мутным взглядом на Левченко и подумал, - Я уже это проходил, с меня хватит.
В ресторане, действительно горячий куриный бульон и микстура какого-то снадобья постепенно вернули Аркадия к нормальному восприятию действительности. И пока они ехали до аэропорта в сопровождении полицейского экскорта с мигалками он превратился в абсолютно трезвого и здорового человека.
Самолет был готов к вылету. У трапа стояли Буров и красавица Ольга. Когда прощались, Ольга нежно прошептала, прислонившись к щеке Раппопорта,
- Спасибо мой принц, за подаренное счастье волшебной ночи.
Ошарашенный принц, уже сидя в самолете пытался вспомнить хоть маленькую толику того волшебства, за которое благодарила его Ольга. Весь полет до Женевы он провел в глубоком раздумье и постепенно нарастающей депрессии.  Теперь Аркадий мечтал лишь об одном, о скором возвращении в Сибирск и встрече с сибирской колдуньей.
Надо отдать должное Левченко, он был профессионал и мастер построения сложных схем и интриг. Что бы не вызвать подозрений у напыщенного и самодовольного еврейчика, что его обманули, напоив какой-то дрянью, нужно было сыграть заключительный акт спектакля, в котором тот почувствует свою исключительность и свое превосходство. Поэтому Левченко не просто отправил шофера с Ольгой до первой остановки автобуса, приказал доставить к подъезду ее дома. Это было сделано, для того чтобы не обострять чувство унижения у Коневой и с дальнейшей целью налаживания возможного сотрудничества. Поэтому утром он вызвал Ольгу к себе в кабинет и попросил выполнить еще одну просьбу. Она не увидела в этом ничего плохого и согласилась, потому что уже тогда четко обозначила главную цель, а именно - Петр Алексеевич Буров. 
По дороге из аэропорта в город Буров неожиданно предложил Ольге должность личного помощника генерального директора, то есть его. Она, сохраняя хладнокровие попросила дать время на обдумывание этого заманчивого предложения.  Ольга понимала рыба клюнула, но надо не торопиться делать поспешные движения, иначе этот жирный карась уйдет в глубины своей настоящей семейной жизни. 
Через три дня, не дождавшись ответа Буров вызвал Коневу в кабинет. Стильно со вкусом одетая Ольга, при этом без дорогих брендов выглядела несравненно лучше кукол с раздутыми губами и накачанными сиськами в бриллиантах, с сумками Биркин и часами Ролекс. Ее естественная красота не была испорчена скальпелем хирурга и инъекциями ботекса. Буров еще не осознавая того, что уже начал трепыхаться в ее искусно расставленных сетях.  Не привыкший к отказам в этом случае он понимал, что если эта красавица примет решение отказаться, то даже угроза физического насилия или смерти не сможет изменить ее мнение. Ольга после беседы и обещания радужных перспектив сотрудничества вновь попросила дать ей время. Она объясняла это тем, что еще не готова к столь резким изменениям и не уверена, что справится с возложенными на нее функциями. 
- Сколько вам понадобится времени для принятия окончательного решения?
Буров уже обращался на вы, и Ольга видела, что планомерно добивается своей цели. Главное нужно было не переиграть, и в вовремя сделать правильный ход.   
После отлета Раппопорта за Ольгой была установлена плотная слежка, ее телефоны прослушивались. Это было сделано с целью предупреждения возможной утечки информации. Если бы подробности посвящения Аркадия Самуиловича в сибиряки стали известны ему и его семье, то страшные кары неминуемо упали на головы всех затейников этого представления, и в первую очередь Бурова. Жизнь же Ольги по результатам трехнедельного наблюдения была скучна и однообразна. Дорога на работу, возвращение домой, раз в неделю посещение фитнес студии, походы в магазин — вот, пожалуй, и вся история. Прослушка установленная в съёмной квартире не дала абсолютно никаких сведений. Ольга ни с кем не дружила и проводила свободное время вне работы в одиночестве смотря телевизор, копаясь в телефоне или читая книги.
Чем дольше Буров ждал ответа Ольги, тем больше им овладевала маниакальная идея видеть ее, слушать ее и просто быть рядом. Он был старше Коневой на двадцать три года, но его капитал и его положение позволяли ему ощущать себя постоянно молодым и красивым. Именно ощущать, а на самом деле постоянная борьба за выживание и прогрессирующий алкоголизм делали свое дело, и он выглядел гораздо старше своих лет.
- Петр Алексеевич, хорошо я соглашусь быть вашей личной помощницей, но только при следующих условиях. Главное, что я вам абсолютно откровенно скажу, между нами должны быть строго официальные отношения, никакой фамильярности. Хотя я девушка из простой семьи, но мне очень дорога моя репутация. Мне предстоит создавать семью, и я хочу, чтобы мой будущий муж не сомневался в моей чистоте и порядочности. Во всем остальном я готова быть вашей помощницей и обещаю, что я буду очень стараться.
Это был сильный ход. Ольга, как писалось в учебниках по психологии повесила якоря,  и теперь в голове этого козла должно было прочно закрепится, что он имеет дело с абсолютно порядочной и чистой девушкой, и второй якорь, что без официального оформления брака она никому не позволит нарушить ее девственность и целомудрие.
Буров был согласен на все условия Ольги. Уже на следующий день она приступила к исполнению своих служебных обязанностей. Ольга была хорошо подготовлена к новой должности. В один из своих отпусков она посетила платные курсы по подготовке личных помощниц руководителей крупных бизнесов в Москве и затем еще в течение года продолжила заочное обучение. Через несколько месяцев Буров уже не представлял как он работал раньше без Ольги. Она стала руководительницей секретариата и теперь ни одна бумага не попадала на стол Бурова без ее предварительного одобрения. Госпоже Коневой выделили автомобиль с персональным водителем, который одновременно выполнял функции соглядатая и ежедневно докладывал Левченко обо всем касающегося Ольги 
В короткий промежуток времени у Бурова сформировалась патологическая привязанность к Ольге и это было подобно его зависимости от алкоголя. Попытки заглушить страсть алкоголем были не просто безрезультатны, но наоборот только лишь усиливало его влечение. Четко обозначенные границы официальных отношений между начальником и подчиненной были не рушимы. Быдловатый хам становился послушным мальчиком и беспрекословно следовал советам своей помощницы. Помимо чисто производственных вопросов Ольга следила за внешним видом своего патрона, советовала какой галстук и какую рубашку надеть на очередную встречу с партнерами. Она полностью поменяла имидж Бурова. Из бандита с толстенной золотой цепью на шеи с малинового пиджака он превратился в одного из героев фильма «Крестный отец». Дорогие стильные костюмы, часы «Patek Philippe“, изысканный запах парфюма и сигары, вместо дешевых сигарет – это был теперь новый образ Бурова. Жена Бурова, бывшая продавщица, рано вышла замуж за тогда еще молодого бандита родила ему двоих детей, и теперь окруженная роскошью и слугами следила за тенденциями моды по журналам мод, телевизионным сериалам. Ее губы были перекачены ботоксом, импланты сделали ее молочные железы похожими на футбольные мячи. Буров выполнял ее любые капризы, лишь бы только она не отравляла ему жизнь нытьем и постоянными претензиями. Он мог не появляться дома неделями проводя время после работы в своем загородном имении или ночных клубах, где никто не смел вырывать его из объятий сибирских одалисок или попрекать каждым им выпитым глотком виски.  Всех устраивал этот порядок семейных взаимоотношений.
С момента появления Ольги Коневой в его жизни Буров понял на сколько ущербна и тупа его супруга. Забавы с красотками перестали приносить ему радость и удовлетворение. Невольно теперь каждую женщину он сравнивал с Ольгой.
Во время очередной командировки в Москву они, как всегда, остановились в Ритц Карлтоне и естественно в разных номерах. Вечером обсуждая результаты встреч, в ресторане они выглядели как стильная семейная пара. Она гораздо моложе, изящная в тщательно подобранном гардеробе без излишней вычурности и он, этакий седеющий господин гораздо старше своей спутницы. Они смотрелись настолько гармонично, что многие посетители ресторана с завистью наблюдали за ними.
 Буров неожиданно спросил.
- Ольга, ты не хотела бы изменить свой статус?
- Что вы имеете в виду Петр Алексеевич?
Ольга внимательно посмотрела на сидящего напротив Бурова.
- Я предлагаю вам выйти за меня замуж.
Ольга абсолютно спокойно, без истеричных криков восторга, выдержав паузу, ответила,
- Хорошо, я подумаю над вашим предложением.
После чего засмеявшись продолжила,
- Петр Алексеевич институт многоженства у нас в стране запрещен, мы не мусульмане, а вы не Рамзан Кадыров. Но ваша шутка меня порадовала. Наверно на вас нахлынуло сентиментальное настроение после удачных переговоров.
- Ольга, я разведусь с супругой в ближайший месяц. Это решено. Вы полностью изменили мою жизнь. После встречи с вами я не могу видеть рядом с собой больше никаких женщин. Скажу вам откровенно я люблю вас и не мыслю свою жизнь без вас.
Конева уже давно видела, что клиент созрел и искусно манипулируя им сделала все возможное, чтобы он полностью стал зависим от нее. Она как Пигмалион созерцала сейчас плод своих стараний и четко продуманной стратегии. Всего один год, и быдло неряшливое и безвкусно одетое она превратила в достойного господина. Его былая речь, виртуозно сотканная из матерных слов, стала носить благопристойный оттенок и теперь боясь Ольги, он матерился только когда ее не было рядом.
- Уважаемый Петр Алексеевич, я очень сожалею, что стала причиной разлада в вашей семье. Но моя совесть чиста, я просто хотела, чтобы вы, владея таким бизнесом выглядели достойно, и я бы гордилась бы быть вашей помощницей. Не скрою своего удовольствия мне это удалось, так мне кажется. Но помните нашу договоренность о сотрудничестве, только деловые отношения.  В противном случае я покидаю вас.  Поэтому я думаю, что сегодня мы прервем разговор на тему любви и продолжим обсуждать наши планы производственные проблемы.
Ольга, чье детство прошло в окружении нищеты, алкоголизма и насилия, приобрела звериный инстинкт и интуицию, направленные на выживание. Поэтому она решила, что игра должна быть продолжена. Сейчас ее согласие, пока Буров состоит в официальном браке, абсолютно не означает, что его решение окончательное и бесповоротное. Неизвестно, сможет ли он оставить жену, с которой прожил двадцать с небольшим лет. Естественно, следует ожидать, что развод не будет легким. Жена Бурова наверняка предпримет все свои усилия для предотвращения фатальных перемен в ее жизни. Будут привлечены дети, а их у Бурова было двое, мальчик 16 лет и девочка четырнадцати лет. Буров подвергнется жесточайшему моральному давлению, и несмотря на его брутальность и решительность, он может отказаться от развода и остаться в семье. Ольга достаточно насмотрелась подобных сценариев развития событий в сериалах и в реальной жизни. Но надо было подарить надежду страдающему влюблённому и придать твердости его решению,
- Петр Алексеевич, я еще раз хочу сказать, что я очень уважаю вас и хочу, чтобы, между нами, не осталось недоговоренностей. Мы вернемся к вашему предложению, когда вы действительно разведетесь. А пока вы мой начальник, а я ваша помощница.
Ольга искусно владела манипулятивными техниками и акцент на слове «пока», был мощным психологическим якорем и дарил Бурову светлую надежду.
Удивительно, но Буров развелся безболезненно. Его жена практически ничего не теряла. Оставленной на ее счету суммы вполне хватало ей и детям чтобы не менять стиль жизни, при этом продолжать жить в загородном особняке. Машины, прислуга так же входили в пакет оставленных ценностей при разводе. Как в прочем и приобретенная свобода не созерцать абсолютно бесполезного в плане секса бывшего муженька. В отличие от многих женщин, оставленных мужем, она не испытывала никаких страданий, не скандалила. Бывшая теперь супруга, прекрасно зная своего мужа, понимала, что ее несговорчивость приведет ее могилу и Левченко намекнул ей об этой опасности.
Когда развод был оформлен Буров и Ольга полетели в Москву для решения очередных бизнес-вопросов. Вечером в ресторане Петр Алексеевич во время ужина, открыл изящную бархатную коробочку и протянул Ольге. Кольцо с большим бриллиантом выглядело очень изящно.
- Ольга, вы обещали вернуться к моему предложению, когда я разведусь. Я сделал это.  Теперь вы согласитесь стать моей женой?
- Петр Алексеевич, - Ольга без актерской паузы и без пафоса начала свою речь.
- Я с радостью соглашаюсь быть вашей супругой. Но у меня есть несколько условий.  Мы заключим брачный договор. По этому договору вы передаете мне 49 процентов всех своих акций и включаете в совет директоров. Все стратегические решения вы будете обсуждать со мной. Если вы действительно любите меня, то это условие не должно служить препятствием для вас, ведь мы собираемся жить в любви и согласие всю оставшуюся жизнь. В любом случае супругам принадлежит семейное имущество в равных долях.  Вот мое условие.  Итак, примерять мне это чудесное кольцо?
Буров ни на секунду не задумавшись, взял кольцо и надел Ольге на безымянный палец правой руки.
- Петр Алексеевич, не подумайте о том, что я выхожу за вас ради богатства. Вы убедились, что я ваш верный помощник и друг. Этот пакт, брачный договор будет надежной гарантией для защиты семейного бизнеса.
Буров и не думал. Он был уверен, что начни события развиваться неблагоприятно, он моментально забудет все договорённости, выбросит в огонь все контракты и пустит в ход свой главный аргумент, Олега Левченко.  Еще никто не кидал Бурова. Кстати, бывшая супруга знала об этом и поэтому согласилась без скандала и судебных заседаний на развод на условиях Бурова. А сейчас он любил Ольгу и безгранично верил ей.
Первые годы супружеской жизни были сказочными. Буров из регионального полукриминального царька превратился в солидного бизнесмена. Под негласным руководством Ольги фирма процветала. Но стабильная спокойная жизнь в нулевые годы имела для Бурова и обратный эффект. Несмотря на многократные курсы лечения от алкоголизма у лучших наркологов страны, колдунов и шаманов, болезнь прогрессировала. Ольга сражалась за здоровье мужа практически каждый день и при этом взяла оперативное руководство фирмы на себя. Конкуренты все видели и уже начинали планировать захват всех активов семьи Буровых. Покушаться при живом хозяине на его вотчину они боялись, зная на что способен этот бандит в фраке. Поэтому спокойно ждали финала болезни. Они дождались. После очередного загула Буров впал в кому, печень его перестала функционировать и счет пошел буквально на дни до фатального исхода. Левченко докладывал Ольги, что эмиссары конкурентов уже провели переговоры с семьей Раппопорт. Решение Самуила Львовича было, как всегда, по еврейским мудрым. Делайте все что хотите, нас ваши разборки не волнуют. Но новые владельцы бизнеса должны соблюдать обязательства, принятые ранее Буровым. Концерн должен бесперебойно функционировать во время переходного периода. Это был смертный приговор для Ольги.   
Смерть Бурова означала смерть не только для него, но и для всей семьи. Потеря бизнеса это самое малое из ожидаемых бед и не ограничивалось только материальным ущербом. Ольга за годы совместной жизни сумела благодаря своему уму и природному инстинкту самосохранения саккумулировать несколько миллионов долларов одной только ей известном счету в Швейцарии. Этот спасательный пояс был создан на случай финансового краха бизнеса. Сейчас она понимала, что после отнятия бизнеса придут за ней. Оставлять в живых умную и мстительную наследницу империи было смертельно опасно. Ольга и сама понимала, что при малейшей возможности она сделает все возможное для устранения конкурентов.   Ни что не спасет ее от пыток и смерти. Сама она поступила бы точно так же.
 Ольга видела на сквозь Елену Лейбензон и была готова платить ей сколько та запросит, только бы ее муж был спасен.
Глава 14.
Операция прошла благополучно. В течение двух недель после операции у пациента постепенно восстановилось сознание, печеночная недостаточность постепенно разрешалась. Отсутствие реакции отторжения трансплантата вселяло надежду на успех операции и возможное выздоровление пациента.
В это же время у Фрау Гельш после перенесенной клинической смерти   состояние стабилизировалось. Ей продолжалась искусственная вентиляция легких, при этом она пришла в сознание показатели гемодинамики были вполне удовлетворительными. Несмотря на перенесенную клиническую смерть больная была вновь готова к операции.  При этом, срочно. Так как печеночная недостаточность принимала катастрофический характер, никакие методы детоксикации уже не помогали. Только пересадка донорской печени могла спасти жизнь фрай Гельш.
Профессор Хартман, наблюдая каждый день приближение фатального финала у своей пациентки становился все угрюмее и неприветливее в общении с доктором Абу-Моххамедом.  У него не было доказательств в злом умысле случившегося с фрау Гельш. Но весь его опыт и интуиция говорили о том, что абсолютно необъяснимое решение руководителя клиники хирургии о госпитализации русского пациента, и затем случившаяся очень кстати для этого русского остановка сердца у немецкой пациентки, вся эта цепь событий представлялось ему далеко не случайными совпадениями.
Профессор Хартман был внуком «малыша Хартмана», самого известного и самого результативного аса Люфтваффе, и он перенял все лучшие качества деда, его настойчивость и целеустремлённость в достижении цели. Эрих Хартманн сбил во время Второй мировой войны 352 самолета противника, из них 348 советских. Профессор гордился своим дедом, семья которого не подверглась гонениям после окончания войны. Эрих Хартманн после десяти лет проведенных в советских концентрационных лагерях вернулся в Западную Германию и продолжил служить в Бундесвере, где был окружен почетом и славой. После русского плена Эрих Хартманн был в полной мере убежден, что Гитлер был абсолютно прав уничтожая неарийские народы и прежде всего евреев.  Он воспитывал в своих детях и внуках гордость за прошлые победы Третьего Рейха. Никакого чувства вины немецкой нации перед народами мира за преступления Гитлеровского режима семья Хартманна не испытывала, Все члены семьи относились с презрением к пропаганде, превращающей немцев в нацию изгоев. Профессор Хартманн блестяще закончил медицинский факультет в университете Хайдельберга, защитил докторскую диссертацию, шесть лет проработал заведующим отделением в университетской клинике, два года стажировался в Гарвардском университете   и последние десять лет возглавлял клинику анестезиологии и интенсивной терапии в госпитале университета Кенингсштадта.
Мартин Хартманн внимательно изучал историю болезни фрау Гельш, просматривал тренды показателей мониторов предшествующие остановки сердца и не мог найти причину внезапной развившейся асистолии. Появление доктора Абу-Моххамеда в отделение интенсивной терапии за несколько минут до случившегося еще более усиливали подозрения о возможно случившемся преступлении. Осторожность, привитая немцам в послевоенное время и опасность обвинения в расизме, антисемитизме, нацизме не позволяла ему высказать свои подозрения вслух.
Клаудия Гельш умерла, не дождавшись донорской печени через 18 дней после перенесенной остановки сердца.
Бурова перевели из отделения интенсивной терапии вначале на несколько дне в отделение хирургии, затем после удаление всех дренажей в отделение реабилитации.
Ольга Бурова жила в гостинице неподалеку от реабилитационной клиники и каждый день проводила по нескольку часов с мужем. Она совершила невозможное, жизнь алкоголика была спасена и теперь берегла этот бесценный гарант ее благополучия, ибо она не могла поверить, что с пересадкой печени Буров потерял любовь к алкоголю.  Лейбензон строго предупредила, что малейшая доза алкоголя приведет к отторжению пересаженной печени и смерти ее ненаглядного мужа. Поэтому Ольга Бурова каждый раз приходя в палату поводила настоящий обыск в поисках алкоголя. Однако, случилось как ей казалось невероятное, Буров абсолютно потерял интерес к алкоголю. Он начал принимать активное участие в решении бизнес-задач, много часов проводил в телефонных переговорах, просматривал в ноутбуке биржевые новости и отчеты по ведению фирмы. Его рассудок и память восстановились полностью, будто с новой печенью в нем родился новый человек, которая резко отличалась от прежнего Бурова. Он прекрасно понимал, что сделала для его спасения Ольга, и в который раз возблагодарил судьбу что много лет назад принял правильное решение и сделал ее своей женой. 
Бурова еще несколько раз встречалась с Лейбензон. Бизнес-джет для возвращения домой Ольга заказала уже сама. После двух месяцев реабилитационной программы счастливая семья Буровых улетела в Сибирск.
Клаудиа Гельш работала учительницей начальных классов в католической начальной школе, была любима учениками и их родителями. Попасть в ее класс было большой удачей. На протяжении многих лет практически все ее ученики, закончившие обучение в начальной школе, удачно поступали в гимназии. Рекомендации фрау Гельш высоко ценили в двух самых престижных гимназиях города.  Ее ученики были всегда одними из лучших, прекрасно адаптировались к высоким требованиям обучения в новых сложных условиях. Смерть любимой учительницы принесла горе в многие семьи. Ее муж, дочь и сын не могли примириться с этой ужасной несправедливостью. Дочь Клаудии, Берта закончила юридический факультет Кельнского университета. Сын Михаэль работал программистом в международной компьютерной фирме. Муж, Роберт Гельш, работал директором филиала Постбанка.
Глава 14.
Прошел год, после смерти Клаудии Гельш и чудесного спасения Петра Алексеевича Бурова.  Елена Лейбензон продолжала руководить своим успешным бизнесом. Спасение Бурова послужило стало самой лучшей рекламой и поток богатых пациентов из России нарастал с каждым днем. По отработанной схеме она аккумулировала значительную часть поступавших денег за лечение в Швейцарии, показывала в Германии минимальную доходность. Как и в случае с Буровым выставлялось два счета, один на счет фирмы в Германии, это была официальная цена за лечение с выставляемая клиникой с небольшим процентом увеличения истинной цены, второй - составлял примерно половину от первой части, деньги зачислялись на счет фирмы Елены в Швейцарии, а затем на ее личный швейцарский счет. и был абсолютно невидим для финансовых органов Германии.  Лейбензон решила, что пришло время для исполнения ее мечты, а именно строительство усадьбы, ее дворянского гнезда. Елена не раз представляла в мыслях образ особняка с колоннами на высоком берегу с видом на Рейн в окружении парка во французском стиле.  Она отчетливо понимала, что для воплощения ее планов ей нужен помощник, который разбирался в строительстве и архитектуре. Ее муж Сергей Стыд был способен лишь на роль подай-принеси.
Однажды при посещении одной из клиник Кельна, Лейбзон встретила подругу матери, которая эмигрировала с семьей в Германию практически в то же время, что и они. Видимо небеса услышали желания Елены. Серафима Фляйшман давала частные уроки игры на фортепиано для детей из эмигрантской среды и пользовалась уважением за свой профессионализм и невысокую почасовую плату. Один час ее урока стоил 25 евро наличными. Таким образом Серафима Исааковна не платила налогов, при этом получая социальную помощь от немецкого государства. Конечно, если бы финансовый департамент узнал о творимых скромной эмигрантки преступлениях, связанных с незаконной преподавательской деятельностью без получения разрешения на работу, без подтверждения диплома музыкального педагога, а главное незаконное получение социальной помощи и уклонение от налогов, то добрая и интеллигентная дама могла получить приличный денежный штраф, лишение всех социальных выплат и даже тюремный срок.  Серафима Исааковна знала о возможных карах, но ни что не могло ее остановить. Ее сын, Егор Курц, закончил архитектурный институт в Казахстане, но не смог подтвердить   диплома архитектора в Германии, для страховки скомпилировал любимой маме сертификат о подтверждении ее специальности учительницы музыки в Германии, который она гордо повесила на стену над пианино. Это было сделано на всякий случай, если вдруг кто-то из родителей учеников поинтересуется соответствием уроков немецким требованиям. Но это была конечно перестраховка. Родители принадлежали к одной общине, платили в два раза меньше, чем в сертифицированных школах и чаще всего из недекларированных доходов.
Серафима Фляйшман была несказанно рада видеть преуспевающую и богатую свою соотечественницу.   Успешный бизнес Лейбензон не остался незамеченным в среде эмигрантской общины. Многие восхищались быстрым достижением успеха, и все конечно завидовали. 
- Леночка, дорогая! Как я рада тебя видеть. Ты теперь такая успешная, что мы все гордимся тобой.  Как твоя мамочка, как папа? Надеюсь, что с такой дочерью у них все отлично.
Лейбензон не испытывала ни малейших сентиментальных чувств к соотечественникам. Она, конечно, поддерживала товарищеские отношения с некоторыми из них, но только с теми, кто, по ее мнению, был богат и успешен. А таких было не много. Серафима Исааковна не относилась к числу успешных и богатых, поэтому Елена постаралась быстро прекратить слюнявые майсы, и продолжить свой путь. Но Серафима семеня мелкими шажочками  рядом с ней и заискивающе заглядывая в глаза, попросила послушать ее всего пять минут.
- Леночка. Я знаю, у тебя талант, все к чему ты прикасаешься, становится золотым. Я очень прошу, помоги моему Егору, прикоснись к нему и поверь ты не пожалеешь, мы все будем благодарны тебе. Он такой талантливый и такой беспомощный в этом мире недобрых людей. Эти злые немцы так не любят нас, что не дали Егору подтвердить диплом и теперь он вынужден перебиваться случайными заработками. Луше бы мы эмигрировали в Израиль или Америку. Хотя моя сестра Софа, говорит, что в Израиле еще тяжелее. Ой, милочка, не знаю, не знаю.
Елена, сразу уловила ключевые слова в потоке льстивой речи настоящей еврейской мамы, которая будет вне зависимости от возраста сыночка, вытирать ему сопельки и поправлять штанишки. Итак, архитектор без подтвержденного диплома, а значит услуги его будут стоить дешево. Вполне возможно она сможет привлечь его к осуществлению своего проекта, надо посмотреть на этого шлимайзла, а вдруг повезет и он действительно будет полезен.
Елена, не высказывая никакой заинтересованности, как бы делая одолжение, сказала Серафиме Фляйшман, чтобы Егор позвонил ей.
Егор позвонил в тот же вечер. Заискивающим голоском попросил о встречи. Он жил в Кельне, в ста километрах от офиса Елены, но на следующий день приехал на встречу к десяти часам утра. Типичный образ мальчика со скрипочкой, или с мольбертом стоял, потупив глаза в пол. Он нем был одет серый мятый костюм, не глаженная рубашка и поношенные нечищенные туфли.  При этом у него была модная стрижка, подбритые брови, от него пахло дорогим парфюмом, и несвойственный для мужчин Германии маникюр с бесцветным лаком. В руках Егор держал большую папку.
Он сразу же, еще не начиная беседы, понравился ей. На подсознательном уровне и это трудно объяснить рациональным языком, но он ей сразу понравился. Егор говорил тихо, заискивающе, опустив голову не смотрел на собеседника, и всем своим видом напоминал затравленную собачку. Елена, у которой практически полностью отсутствовало чувство эмпатии неожиданно начала испытывать к этому бедному юноше глубочайшую жалость. Ей хотелось обнять его, гладить по головке и говорить слова утешения и ласки. Она будто бы окунулась в гипнотический транс. 
Егор, открыл папку и меланхолично, безэмоционально начал показывать эскизы своих проектов. Воздушные замки и виллы органично вписывались в ландшафт, созданный воображением этого, несомненно, гениального мальчика. Елена не могла поверить в удачу.
- Так не бывает- думала она. Все, о чем мечтала, как она представляла себе прекрасный дворец было воплощено в эскизах.
Не показывая своего восхищения, Елена долго беседовала с Егором. Елена наугад выбрала один из эскизов и попросила рассказать о поэтапном воплощении проекта в представлении автора, начиная от выбора площадки и до окончания строительства с формированием ландшафтного дизайна и приблизительной сметы. Егор нудно, но очень детально рассказал о предстоящем строительстве случайно выбранного Еленой проекта.  В конце его доклада Лейбензон поняла, что лучшего архитектора и прораба для воплощения ее мечты не найти.  Поток пациентов был стабильным, финансовая схема ухода от налогов была безупречна, Марина Венигер выполняла обязанности главного менеджера и руководила производственным процессом, что позволяло Лейбензон теперь основную часть времени проводить с Егором Курц в претворении грандиозного проекта строительства дворца своей мечты.  Сергей Стыд продолжал сидеть в своем закутке ведя документооборот, официальные бухгалтерские дела, и был несказанно рад новым увлечением своей супруги, так как она практически прекратила донимать его своими вечными придирками, переключив все внимание на Егора.  Стыд абсолютно не ревновал жену, ибо не для никого в общине не было секретом, что эстет и художник Егор Курц дружит со своей девушкой лишь для успокоения Серафимы Фляйшман, а на самом деле он давно состоит в нежных отношениях с учителем из балетной школы Кельна.  Мало того Стыд и Курц стали добрыми приятелями и любили изредка посидеть за бокалом вина и порассуждать о вечном и великом.
Елена с Егором объездили и просмотрели множество земельных участков, выставленных на продажу от Дюссельдорфа до Кобленца.  Елена четко обозначила свое видение будущей усадьбы, но пока из просмотренных предложений ни что не удовлетворяло ее, пока однажды утром скромно, как всегда, потупив взор в кабинет проскользнул, нет даже просочился гений архитектуры. Он положил на стол перед Еленой предложение о продаже дома с большим земельным участком на высоком берегу Рейна и прекрасным видом на окрестности в окружении лесного массива.  Это здание принадлежало посольству Эфиопии. В связи с переездом посольства в Берлин дом с участком были выставлены на продажу.
Елена прочитала предложение и с раздражением, презрительно глядя на Егора, произнесла.
- Вы разве не слышали тысячу раз от меня, что я хочу начать стройку с нуля, по-вашему же проекту, а не переделывать и перестраивать хижину бабуинов. Неужели вам это до сих пор не ясно. Я уже начинаю сомневаться в ваших умственных способностях.
Егор стоял перед Еленой скромно опустив головку даже не пытался возражать. Он не раз становился свидетелем вспышек гнева хозяйки по отношению к сотрудникам и мужу, и воспринимал это как неминуемое природное явление, как шторм и грозу среди летнего ясного дня.
Когда буря утихла, Егор гипнотизирующим голосом начал объяснять целесообразность своего выбора.
- Во-первых, мы снесем это здание и вычистим весь участок, после того как построим виллу создадим ландшафт в стиле французского парка. Я завтра принесу предварительный эскиз, и мы с вами все обсудим. 
Елена, уже успокоенная журчанием голоса Егора, начала трезво воспринимать сказанное. Курц знал, что главная ошибка оппонентов Лейбензон заключалась в том, что они начинали возражать и спорить в ответ на порой абсурдные ее высказывания. 
Елена зачислила Егора в штат фирмы и платила ему официально вполне достойную зарплату. Но художник всегда останется художником и прокрустово ложе денежного вознаграждения в рамках того, что дает ему хозяйка его абсолютно не удовлетворяло. Перед тем как представить Елене предложение о покупке посольского участка, он встретился с маклером, представляющим собственников. Это был его знакомый, который закончив архитектурный институт в Казахстане не сумел подтвердить свой диплом в Германии. Они познакомились при обучении на курсах подготовки к сдаче экзаменов подтверждения дипломов. И если Егор после первой неудачи не оставил попыток преодолеть рубеж полосы препятствий немецких норм и правил, продолжил готовиться к очередному экзамену, то Макс реально оценив свои шансы пошел на курсы риэлтеров. Оказывается, этим бизнесом в Германии можно заниматься только после прохождения обучения и сдачи экзаменов с последующей регистрацией в государственном реестре и получения разрешения на этот вид деятельности. И пока Егор безрезультатно бился лбом о гранитную стену немецких требований к диплому архитектора, Макс получил свидетельство риэлтера, совершил свои первые успешные сделки по сдаче квартир и домов в аренду. Он был очень шустрым молодым человеком и обладал хорошей интуицией. Когда он узнал от своих коллег риэлтеров что на продажу выставлен особняк посольства Эфиопии, Макс  сразу почувствовал возможность хорошо заработать. Так как цена на старую усадьбу обветшалую и изнутри покрытую плесенью была необоснованно завышена то многие риэлтеры не видели перспективы получения хорошего вознаграждения после завершения сделки о продаже. Усадьба уже как год была выставлена на продажу, но безрезультатно.
Макс встретился с Егором в известном среди квир комьюнити кафе. Егор рассказал о своих безуспешных попытках вернуться в специальность, о своем новом месте работы и хозяйке, чокнутой миллионерши. Но это Егора устраивает, и он готов терпеть за хорошее вознаграждение ее причуды.
 - Макс, представь, эта старуха, мне кажется, хочет затянуть меня в свою постель…..Совсем не оценивает реальность. Кто она и сколько ей лет, и кто я. Лучше я пересплю с ее муженьком, мне кажется он полностью наш, но боится старую ведьму, ведь она полностью содержит его, такого сладенького.
- Егор, ты, кажется, говорил, что ты будешь ее домашним архитектором. А где она хочет построить свой дворец? 
- В том то и дело, Макс, что я уже вместе с ней три месяца пытаюсь найти удовлетворяющее ее запросам место. Эта мегера боюсь выгонит меня если в ближайшее время я не выполню ее задание.
Макс моментально понял, что это его шанс.
- Егор, я спасу тебя. Поехали ко мне домой, я тебе что-то покажу, что спасет тебя и мы сможем заработать, и я думаю очень прилично.
В маленьком уютном гнездышке, расположенном в мансардном помещении дома недалеко от Кельнского собора, Макс показал папку с фотографиями эфиопского особняка, с планом участка. Вид с высокого берега Рейна был фантастическим.  Снятые профессиональным фотографом пейзажи могли украсить рекламные буклеты самых требовательных агентств. Старый дом был смикширован на фото. Все выглядело просто супер, но до первого посещения и осмотра здания. Ремонт и перестройка дома обошлись бы потенциальному покупателя в немалую сумму, соразмерную цене покупки.
После небольших возлияний вина и вдыхания белого порошка, они порадовали друг друга. Лежа на красных шелковых простынях, они наслаждались свободой и независимостью своих чувств и желаний.
Утром, после бурной ночи, они составили план дальнейших действий.
Макс встречается с эфиопами. А именно с комендантом усадьбы, ответственным за ее продажу, и предлагает ему значительно снизить цену, но только для Макса. Цена для покупателя останется прежней. Разница в один миллион евро будет поделена между комендантом и командой Макса в пропорции по 33 процента. Один процент пойдет на непредвиденные расходы. Аргументами для снижения цены послужило бы то, что содержании не эксплуатировавшейся недвижимости приносит финансовые потери государству Эфиопии и главное личная выгода от этого коменданту.
Задача убедить Елену Лейбензон ложилась на Егора. И в этом случае он должен пустить вход все свое обаяние, свой шарм и конечно профессионализм художника. Он должен убедить Елену, что снос старого дома и на возведение на этом месте шедевра архитектуры в обрамлении прекрасного парка сделает ее самой значимой персоной не только среди эмиграции, но и среди бизнес-сообщества коренных немцев. Она сможет устраивать приемы для элиты с приглашением руководства Северной Рейн Вестфалии, бургомистров Кельна, Дюссельдорфа, Бонна. Возможно ее заслуги перед немецким народом оценят и ей присвоят титул баронессы. Короче, Егор должен был нарисовать Нью-Васюковскую картину перспектив.
Все удалось. Комендант в преддверии окончания командировки и возвращения на Родину практически сразу принял план Макса. Егор, нарисовав картину блестящих перспектив вхождения Елены в высшие круги немецкой элиты и представив эскизы будущего дворца с дизайнерским решением интерьеров убедил ее в целесообразности покупки. Немаловажным аргументом послужило то, что в процессе сделки Лейбензон смогла бы скрыть от финансамта миллион евро, так официально она переводила по договору покупки миллион евро, а второй миллион передавала наличными. Цена особняка уже второй год была указана в два миллиона и не вызывала у Елены подозрений в махинациях ее домашнего талантливого архитектора, по ее мнению, абсолютно не приспособленного к практической жизни. Тем более как бонус представлялась возможность спрятать от налоговых органов миллион евро и не надо было доказывать легальность происхождения спрятанного миллиона. Итак, официально в договоре стояла цена продажи равная миллион евро.
В короткий срок сделка была оформлена, но перед этим Елена передала Егору миллион евро наличными. Условия коменданта были жесткие, вначале его бонус, и только потом все остальные формальности.
Елена была теперь полностью поглощена строительством. За короткий срок был снесен старый посольский особняк. Егор не выходил со стройплощадки и контролировал все, даже малейшие этапы строительства. Елена полностью доверила ему подбор строительных бригад, выбор и покупку необходимых материалов. Егор согласовывал каждый шаг с хозяйкой, которая проверяла прейскуранты поставщиков материалов и услуг. Егор, следуя ценам, предложенным прайс-листах, иногда добивался незначительных скидок и показывал это Елене, чем вызывал ее восхищение и благодарность. В действительности он не заключал ни одной сделки от имени Лейбензон без своих посреднических процентов, которые ему платили продавцы. Он всегда давал понять, что фирм много и он может выбирать только те, которые ему понравятся и больше заплатят лично ему проценты. Елена перенесла офис своей фирмы в пригород Кельна, недалеко от строящегося дворца. Часто по вечерам, когда в офисе никого не было и не раздражал ее, она по несколько часов обсуждала с любимым архитектором детали строительства, дизайнерские решения, выбор материалов. Курц был наверно единственным человеком, который не вызывал у нее раздражения. Ей просто нравилось оставаться с ним наедине, с таким мягким, послушным и вежливым. Во время поездки в Милан для выбора паркета и мраморной плитки в особняк, ей все же удалось вовлечь его в свою кровать и провести с ним ночь. Никому, даже доктору Абу-Моххамеду она не отдавалась с таким желанием. Своим поведением во время секса он был безупречен, и даже когда он вошел в нее сзади и надорвал слизистую ануса, Елена испытала небесное наслаждение.  Бедный Егор, борясь с собой провел ночь с хозяйкой только ради бизнеса, секс с женщиной был ему противен и противоестественен.
Через четырнадцать месяцев от начала строительства, на берегу Рейна стоял волшебный дворец в смешанном стиле французского и русского барокко. Скорость строительства была обеспечена, тем что половина работ выполнялись за наличные, что являлось основным инструментом ускорения. Это бы несомненно шедевр архитектуры и дизайнерской мысли двоих. Талантливого художника и успешной предпринимательницы.


Глава 16.
Поток пациентов из России нарастал. В офисе работало уже восемь новых менеджеров. Для привлеченных переводчиков были организованы курсы медицинского перевода, по окончанию которых каждый из слушателей получил сертификат. Ежемесячные обороты достигали трехсот тысяч евро. На фирму были куплены несколько люксовых авто для встречи пациентов.
Прошло полтора года, о семье Буровых не было слышно никаких новостей. Правда иногда обращались пациенты от их имени.
Во время ежедневного утреннего совещания с сотрудниками фирмы, где Елена заслушивала короткий отчет о состоянии пациентов, находящихся на лечении, новых запросах и иных текущих вопросах, в офис ворвались полицейские в форме и гражданской одежде. Всех сотрудников собрали в одной комнате. Лейбензон и Стыд сразу поместили в отдельном кабинете. Елене предъявили постановление прокуратуры на обыск с изъятием всех электронных носителей и документов на основании подозрения в соучастии и организации незаконной торговли человеческими органами. У всех сотрудников забрали сотовые телефоны. Офис был полон полицейских, которые складывали папки с документами в специальные сумки и вместе с компьютерами выносили их на улицу и грузили в фургон.  Никому не разрешалось выходит из офиса. По одному вызывали сотрудников в отдельный кабинет, где их фотографировали и спрашивали личные данные. Несколько полицейских были вооружены не только пистолетами, но и автоматами. Со стороны могло показаться, что идет спецоперация по борьбе с преступной группировкой. Из комнаты, где находились, супруги вывели Сергея Стыд и повели к машине. Его повезли в дом, где проводила обыск другая бригада полицейских. Из дома были изъяты компьютеры, документы.
Семья Гельш никак не могла смириться со смертью их любимой матери и жены. Семья не могла понять, и никто не смог им объяснить, что случилось и почему отложили операцию. Каждый день портрет Клаудии в траурной рамке напоминал супругу и детям о невосполнимой потери.  Микаэль будучи программистом внимательно изучил все алгоритмы принятия решений о трансплантации и очередности получения донорского органа. Многие вопросы оставались для него не понятными. Муки горести и утраты становились все острее и усиливались на фоне нелогичности на его взгляд принятых решений об отсрочки операции.   Боясь сойти с ума от неразрешенных вопросов Микаэль, приехал в клинику поговорить с доктором Абу-Моххамедом. Он представился фрау Вольф и попросил встречу с руководителем клиники. Абу – Моххамед был в операционной и должен был закончить операцию не ранее чем через два часа, поэтому фрау Вольф предложила Микаэлю позвонить ей в один из дней, и она согласует время, когда его примут. 
- Уважаемая фрау Вольф, моя мама умерла в вашей клинике год назад, и нам до сих пор неясно как такое могло произойти. Ведь уже все было готово к операции и в последний момент что-то пошло не так. Поэтому мы хотим понять, что все же произошло.
Микаэль высокий, стройный блондин с голубыми глазами говорил это просящим голосом и вот-вот готов был заплакать. Сейчас он был похож на несчастного маленького мальчика, потерявшего свою маму.
Ирма Вольф моментально все поняла. Ненависть годами спрятанная глубоко внутри ко всем арабам, евреям и русским вспыхнула в ней с новой силой. Она смотрела на этого прекрасного белокурого немецкого юношу с голубыми глазами  и понимала, что будь на месте арабского унтерменша хирург немец, он бы наверняка спас бы маму Микаэля. Но сказать прямо о своих мыслях и подозрениях воспитанная годами в осторожности Ирма Вольф не могла.
- Дорогой Микаэль, не расстраивайтесь печень, которую хотели пересадить вашей маме, не пропала, ее отдали одному богатому русскому, и он уже давно уехал в Россию.
При этих словах фрау Вольф выразительно посмотрела на собеседника.
- Но я думаю, что на ваши вопросы сможет ответить директор клиники анестезиологии и интенсивной терапии профессор Хартманн. Я сейчас ему позвоню и если он свободен, то примет вас.
Ирма Вольф видела, как после смерти фрау Гельш изменился стиль общения между Абу-Моххамедом и профессором Хартманном. Они старались избегать друг друга, но при встречах разговаривали подчеркнуто холодным официальным языком. 
Профессор Хартманн тепло принял Микаэля в своем кабинете. Он подробно рассказал ему обо всех обстоятельствах, предшествующих смерти его мамы. Он честно признался, что причина остановки сердца за два часа до операции до сих пор ему не понятна. И то, что после восстановления сердечной деятельности его мама пришла в сознание, и вся команда боролась за ее жизнь. Но, к сожалению, новой донорской печени не дождались.
Микаэль был программистом и умел складывать логические цепочки.
- Дорогой профессор Хартманн, то есть причина остановки сердца не известна, но известно то, что печень, предназначенную для пересадки моей матери, пересадили некому русскому. Вы считаете это простым совпадением? Я прекрасно понимаю, что простой русский не попадет в клинику Германии. Значит это был очень богатый русский, если смог оплатить такую дорогую операцию. И как он смог попасть в лист ожидания?  Пожалуйста объясните мне все это.
Профессор Хартманн с удивлением и даже с неким испугом посмотрел на Микаэля. Информация о реципиенте печени была абсолютно закрытой. Как молодой человек смог получить эту информацию. Но несколько высказанных предложений Микаэлем еще раз подтвердили подозрения Хартманна о возможном злом умысле, приведшем к смерти фрау Гольш.
Дорогой херр Гельш, я не смогу ответить на ваши вопросы. Мне и самому все это кажется не совсем понятным. В данном случае я бы рекомендовал вам обратиться со всеми этими вопросами в прокуратуру. Но только прошу не ссылаться на наш разговор. Если будет расследование я буду объективен, мне самому нужно понять, что произошло.
Профессор Хартманн знал, что не интересах клиники разжигать скандал и проводить детальное расследование. На комиссии по разбору летальных случаев высказанные им сомнения о необычности смерти пациентки вызвали лишь только раздражение руководства университетской клиники. Трансплантология — это очень тонкая и деликатная тема вокруг которой и так много спекуляций и скандалов. Поэтому лишнее внимание к данному случаю может вызвать волну слухов и принести репутационные потери имиджу старинного и уважаемого университетского госпиталя. Мало того руководство университетской клиники намекнуло, что так как случай произошел в клинике профессора Хартмана, то еще не известно, чем может закончиться глубокое расследование причин смерти и какова степень вины самого профессора и его сотрудников. Комиссия приняла решение, что летальный случай пациентки Гельш не представляется   чем-то из ряда вон выходящих. История болезни ушла в архив.
Мартин Хартманн в течение года постоянно в мыслях возвращался к случаю смерти Клаудии Гельш. Он рассматривал различные варианты причин, приведших к внезапной остановке сердца у пациентки, и сопоставляя все клинико-лабораторные данные с результатами патологоанатомического исследования он никак не мог найти научного обоснования происшедшего.  Профессор чувствовал, что случилась величайшая несправедливость и так же при этом испытывал свою вину, что не смог предотвратить гибель его пациентки. Клаудиа Гельш лежит в гробу, а крайне неприятный русский купивший новую печень живёт где-то далеко в России.
Именно поэтому Мартин Хартманн не стал посылать Микаэля Гельш по университетским бюрократическим инстанциям, а посоветовал ему обратиться напрямую в прокуратуру. Профессор понимал, что нарушает профессиональную этику, но ничего не смог с собой поделать. Профессиональная честь, честь семьи лучшего летчика Германии требовали ответа на все вопросы, ибо молчание делало его невольным соучастником преступления. А в том, что это преступление профессор Хартманн уже практически не сомневался.
Вечером Микаэль на семейном совете рассказал о своем визите в университетскую клинику. По щекам Роберта Гельш медленно катились слезу, Берта, плотно сжав губы смотрела, потупив взор. Ощущение горя, безвозвратной и невосполнимой утраты вновь, как и в первые минуты после получения известия о смерти любимой жены и мамы погрузили семью Гельш в траурное молчание.
Берта после долгой паузы прервала молчание,
- Печень, которая предназначалась нашей маме, пересадили неизвестно откуда появившемуся русскому. Как ты говоришь Микаэль с абсолютно идентичной иммунной совместимостью, и при этом русский не стоял в листе ожидания Eurotransplant. Профессор Хартманн никогда бы не отправил бы тебя в прокуратуру, если бы все было прозрачно и честно. Не понимаю, почему он сам не обратился в полицию, прокуратуру. Он явно чего-то или кого-то боится. Может за всем этим стоят торговцы органами, и они угрожают убить всех, кто им будет мешать.
Берта Гельш после окончания юридического факультета Кельнского университета работала в юридическом отделе крупной фармацевтической компании. Ее специализация была промышленное право, но конечно же она была знакома с другими направлениями гражданского и уголовного права Германии.
- Я думаю, что прямое обращение в прокуратуру не принесет эффекта. Университетская клиника представит массу документов доказывающих правоту принятых решений. На этом следователи прокуратуры успокоятся. Вовлекать в скандал уважаемое лечебное учреждение Германии никому не выгодно. Нас сочтут помешавшимися от горя родственниками, напишут стандартный ответ, опирающийся на заключения медицинских экспертов и на этом все закончится. Я уверена, что если мы привлечем хорошего адвоката с именем и репутацией, то шансов на расследование у нас появится гораздо больше. Папа, ты же учился в гимназии с господином Рот, и вы продолжаете поддерживать дружеские отношения. Он сейчас прокурор в соседнем земле, и я встречалась с ним недавно на одном судебном заседании. Так что, если ты обратишься к нему за помощью он поможет нам и наше обращение не выкинут в мусор. 
В течение следующих нескольких дней Берта связалась с известным и уважаемым адвокатом по уголовному праву доктором Юргеном Шустером. Она рассказала о причинах заставившую семью Гельш обратится к нему. Его услуги стоили дорого, но у семьи была адвокатская страховка и поэтому основные траты ложились на страховую компанию, но помимо этого Шустер представил Берте адвокатское соглашение, где отдельно оговаривалась оплата помимо страховых выплат. Суммарно один час работы доктора Юргена Шустера стоил триста пятьдесят евро. Берта согласилась на все условия и подписала соглашение. 
Роберт Гельш позвонил прокурору Рот и вечером встретился с ним в кафе. Клаус Рот внимательно выслушал своего старого приятеля. Он ничего не обещал, так как понимал, что порой вмешательство в проведении расследования может привести к отрицательному результату. Прокуроры очень ревностно относятся к попыткам давления на следствие. Но Рот знал кому позвонить, что бы к этому делу отнеслись более внимательно, только внимательно и ни чего более.

Глава 17.
Адвокат Юрген Шустер подал заявление в прокуратуру, в котором обвинял Университетскую клинику в смерти Клаудии Гельш, нарушении закона о трансплантации органов и пересадки печени предназначавшийся стоящей на очереди немецкой гражданки иностранному пациенту.
Через месяц в прокуратуру для дачи свидетельских показаний последовательно были вызваны доктор Абу-Моххамед, профессор Хартманн, фрау Ирма Вольф. Адвокат Юрген Шустер специально указал в заявлении что фрау Ирма Вольф является важной свидетельницей. После разговора с Бертой, а затем и с Микаэлем опытный адвокат понял, чьи слова легли в основу подозрений Микаэля. Несомненно, эта фрау Вольф знает много, относится к своему шефу с нелюбовью и может дать ценные показания. Профессор Хартманн со слов того же Микаэля был также на стороне семьи, и именно он посоветовал обратиться в прокуратуру.
Заявление в прокуратуру от семьи Гельш, адвокатское сопровождение Юргеном Шустером и негласное внимание прокурора Рот возымели результат. В прокуратуре понимали, что этот случай может оказаться непринятием близкими родственниками случившейся смерти молодой женщины и поисками виновных в этом. Наверно это так и было. Но в любом случае ввиду заинтересованности и участия уважаемых людей нужно дать исчерпывающее и грамотное заключение.
Первым вызвали для дачи показаний естественно доктора Абу-Моххамеда. Когда он достал из своего почтового ящика желтый конверт, в котором было приглашение в прокуратуру для беседы и объяснений случая смерти фрау Клаудии Гельш.  Вообще получение желтых конвертов в Германии является всегда очень неприятным и тревожным моментом, несущим неприятности. В них обычно извещают получателя либо о штрафах, или приглашении в суд и много других неприятных событиях, от которых нельзя отмахнуться и бросить письмо в мусорное ведро. Обычно сбором первичных показаний занимается полиция и затем отсылает их в прокуратуру, но в этом случае ввиду значимости заинтересованных сторон решено было провести сбор объяснений напрямую.
Вечером, дома за ужином Абу-Моххамед распечатал конверт.  Прочитав письмо, он почувствовал слабость, страх парализовал все его мысли, интуитивно он почувствовал каждой клеточкой своего тела надвигающуюся катастрофу.  Он медленно встал из-за стола и не объясняя супруге ни чего молча проследовал в свой кабинет. Сидя за письменным столом, он пытался собраться с мыслями и понять на каком этапе и кем допущена ошибка, и почему через год после случившегося прокуратура обратила внимание на этот случай.  Он набрал номер телефона своего адвоката.  Несмотря на позднее время адвокат Найман ответил ему. Последние пять лет адвокат Найман сопровождал во всех юридических вопросах семью богатого и успешного хирурга. Эти вопросы никогда не касались серьезных дел   в основном были сугубо бытового характера, будь то оспаривание   штрафов за нарушение скоростного режима, оформление покупки недвижимости и другие мелочи жизни.
Адвокат Найман.
Адвокат Эдуард Найман был рожден в Латвии и был отправлен родителями на учебу в Германию. Его отец, бывший во времена Советского Союза руководителем одного из подразделений уголовного розыска Риги и имевший тесные связи с криминальным миром, после обретения независимости Латвией получил важный пост на таможне в рижском порту. Папа по всей видимости контролировал контрабандные потоки, проходящие через порт, и мог себе позволить обеспечивать достойную и безбедную жизнь своему отпрыску во время учебы в университете и после нее.  Во время учебы в латвийской школе и затем в немецком университете Эдуард не имел друзей. Его не любили за его заносчивость и презрительное отношение к сверстникам. Он гордился   богатством и происхождением своей семьи, высоким постом отца. Латышей он воспринимал как малый недоразвитый народ без исторических корней, во всех немцах он видел наследников фашистов.  Воспитание в семье славных традиций НКВД (дедушка по отцовской линии до пенсии служил органах государственной безопасности СССР) давало свои плоды. Тем не менее семья Найман не уехала жить в новую Россию. Все члены семьи получили статус граждан Латвии и остались жить в Риге.  Эдуард нелюбимый и неуважаемый сверстниками доказывал свою исключительность отличной учебой. После окончания гимназии он без труда поступил на юридический факультет Кельнского университета и успешно закончил его.  Теперь же он хотел доказать свою исключительность достижениями в немецкой юриспруденции. Вначале своей адвокатской карьеры он сотрудничал с опытным коллегой, выходцем из России Михаилом Копытиным. Однако отсутствие у молодого амбициозного Эдуарда корпоративного мышления при принятии решений, зависть к неяркому, но успешному коллеге сделало невозможным продолжение этого сотрудничества.  Работая самостоятельно, молодой адвокат Найман перебивался мелкими заказами от не владеющих немецким языком эмигрантов всех национальностей не сведущих в немецких законах.  Найман познакомился с Абу-Моххамедом, когда тот обратился при возникновении спорной ситуации с дорожной полицией. Абу-Моххамед ехал по городу, когда зазвонил телефон.  Прежде, чем ответить, он решил посмотреть кто звонит и взял в руки телефон, который лежал рядом. Затем продолжил разговор по громкой связи. Через три квартала его остановили полицейские и назначили штраф в 150 евро с занесением 1 балла. Попытка убедить в своей невиновности, не привела к успеху. Полицейские разговаривали грубо и пригрозили, что если он и дальше будет скандалить, то ему наденут наручники и отвезут в полицейский участок. Абу -Моххамед не подписал протокол и оскорбленный до глубины души увидел в этом случае все лицемерии немецкого общества. Грубо разговаривать, несправедливо обвинять в нарушении дорожных правил, угрожать арестом полицейские никогда бы не стали немецкому врачу. Неприкрытая ксенофобия и расизм возможно только по отношению к нему, арабу по национальности. Вечером дома, он набрал телефон, адвоката, который ему рекомендовали соотечественники. Этот случай стал долгожданным триумфом для Эдуарда Наймана. Категорически не согласившись с действиями полиции адвокат и его доверитель обратились с протестом в суд Кенингсштадта. Судебное заседание было назначено и состоялось спустя шесть месяцев с момента подачи протеста. Эдуард, блистая красноречием и блестящим владением немецкого языка опроверг все пункты обвинения. Он показал, что в машине с момента покупки установлена громкая связь и что водителю не было нужды разговаривать по телефону беря его в руки. Свидетельство полицейского, стоявшего за три квартала до места остановки автомобиля и отсутствие видеофиксации нарушения ставило под сомнение правдивость этих показаний.   Адвокат Найман в своей речи обвинил полицейских, составлявших протокол в грубом обращении с уважаемым хирургом, угрозах ареста и все это было по причине их националистических, ксенофобских взглядов.  Самое страшное обвинение для немцев. Процесс был выигран. Если бы Абу-Моххамед согласился бы сразу на штраф и баллы, то избежал бы шестимесячного стресса ожидания справедливого решения суда, и не заплатил бы адвокату трех тысяч евро за его работу. Но самое главное в этой истории было то, что полицейские были правы. Взятие в руки телефона даже на минуту является грубым нарушением и может привести к аварии.
 Абу-Моххамед был очень выгодным клиентом. Поэтому Найман ответил сразу на столь поздний звонок. Обычно в Германии все деловые звонки совершатся до 18.00. А звонки после 21 часа даже по личным вопросам являются крайней степенью невоспитанности.
Абу-Моххамед после извинений за беспокойство рассказал адвокату о полученном желтом конверте и приглашении на беседу в прокуратуру. Найман понимал, что случай не стоит выеденного яйца, и это обычные движения прокуратуры на жалобу недовольных смертью родственников. Но поняв, что можно даже с этого незначительного случая можно пополнить свою казну. Гонорар адвоката Наймана был не так высок, как у адвоката Шустера и поэтому встреча в бюро, беседа с Абу-Моххамедом и ответ в прокуратуру позволит заработать порядка тысячи евро на этом заурядном случае. Найман, придав голосу тревогу и озабоченность попросил не говорить лишнее по телефону, а встретиться через день у него в адвокатском бюро.
Глава 18.
Услышав тревожный оттенок в голосе адвоката Абу-Моххамеду, стало совсем плохо. Он мысленно постоянно прокручивал все моменты, которые могли бы указать на его преступный умысел. В каком звене произошла утечка информации? Гадюка Лейбензон абсолютно была заинтересована в сохранении тайны, русский и его родственники тем более. Коллеги сами участвовали в консилиуме и принятии решения о пересадке печени русскому. Патологоанатомическая экспертиза не обнаружила криминальных причин в смерти пациентки. И конечно же никто не видел, как он вводил препарат в инфузионную систему. Мало того никто не видел, как он входил в палату перед остановкой сердца у фрау Гельш. Следы полученных денег он скрыл в день получения, через исламский нелегальный банк. Он передал 50 тысяч евро в кальянной в Кенингсштадте и через десять минут они были зачислены на счет его матери в Кувейте. Что касается обещанных сто пятидесяти тысяч, то Лейбензон даже не подумала ему передавать, объясняя это тем, что он нанес ей тяжелую психическую травму, когда она заставляла его выполнить пересадку печени его дяде.  Она предупредила его, что если он начнет предпринимать какие-либо действия, то она надолго упечет его в тюрьму. Даже если с ней случится несчастный случай не по его вине, моментально о его преступлении узнает весь мир. Абу-Моххамед не спал всю ночь и пытался найти причину письма из прокуратуры. Каждая минута, прожитая до встречи с адвокатом Найманом, была для Абу-Моххамеда кошмаром. Он никогда не испытывал такого страха. Он отменил все операции сославшись на простуду. Фрау Вольф, много лет проработавшая с Абу-Моххамедом, видела в каком состоянии пребывает ее шеф и не могла не радоваться, что этого арабского выскочку настигла месть немецкого народа. Она знала причину внутренней паники доктора Абу-Моххамеда, так как тоже получила приглашение на собеседование в прокуратуру. 
Адвокат Найман встретил Абу-Моххамеда с очень серьезным лицом. Он выслушал доктора, который подробно рассказал о пребывании в госпитале и обстоятельствах смерти пациентки. Для Наймана все было просто и понятно, одно письмо в прокуратуру и все, дело закрыто.  Но учитывая страх, который звучал в каждой фразе клиента, Найман решил сыграть на этом.
- Дорогой доктор Абу-Моххамед, я уверен вы сделали все правильно и вас не в чем будет упрекнуть. Но так как вы не немец, то вполне возможно вас попытаются обвинить в надуманных профессиональных или этических проступках, и потребовать материальную компенсацию.  Но гарантирую, что мы спокойно выйдем из этой ситуации. Но для начала вы должны подписать мне адвокатскую доверенность на получение всей информации и представления вас во всех инстанциях. После этого я направлю письмо в прокуратуру, в котором попрошу прислать мне все материалы. Затем я подготовлю ответы на все вопросы и дело будет закрыто. Не скрою что переписка с прокуратурой может занять несколько месяцев, но я буду держать вас в курсе всех событий. Найман прекрасно понимал, что если бы доктор Абу-Моххамед сам пошел в прокуратуру и все объяснил, как только что он сейчас объяснил ему, то дело закрылось бы в тот же день. Но что тогда делать адвокатам. Найман не испытывал ни малейшего стыда в том, что направил своего подзащитного по ложному фарватеру. Он не любил евреев и арабов, и прочих неарийцев. Но был вынужден служить им ради хлеба насущного.
 После опроса фрау Вольф у следователей возникло множество вопросов. Появление некой русской эмигрантки, которая постоянно контактировала с доктором Абу-Моххамедом и ее участие в судьбе русского пациента, которому пересадили печень, предназначенную для фрау Гельш, сразу насторожило следователей. Особенно когда фрау Вольф рассказала о некоторых пикантных моментах во время встреч Абу-Моххамеда и русской эмигрантки. Когда однажды Ирма Вольф забыла свой сотовый телефон в своем столе и вернулась за ним через час после окончания работы, то она стала свидетельницей отвратительной, по ее мнению, порнографической сцены. Она правда не видела, но отчетливо слышала и понимала суть происходящего в кабинете. Об этом всем этом она и рассказала следователям. 
Профессор Хартманн рассказал следователям о нелогичном поступке доктора Абу-Моххамеда, который принял на лечение больного, которому не могли оказать помощь в Германии в полном объеме. Русский пациент в терминальной стадии печеночной недостаточности нуждался в пересадке печени. Но так как он не стоял в листе ожиданий Eurotransplant, то, по сути, его привезли в Германию умирать. Решение директора клиники хирургии Абу-Моххамеда было абсолютно не логично. Так же абсолютно не понятно, что произошло с фрау Гельш. Но в результате всех этих необъяснимых событий, печень, предназначенная для нее, была пересажена русскому пациенту. Профессор Хартманн рассказывал об этом спокойно, без эмоций опираясь только на известные факты и никого не обвиняя. Пока адвокат Найман велел переписку с прокуратурой затягивая время и увеличивая свой гонорар, следователи пригласили для дачи показаний врача эвакуационной бригады доктора Кляйна, который так же пояснил, что транспортировка пациента в критическом состоянии была санкционирована доктором Абу-Моххамедом. По его мнению, риск был абсолютно не оправдан, но доктор Абу-Моххамед настаивал и поэтому строго следуя медицинским протоколам медицинская бригада доставила больного в госпиталь. Так как все записи переговоров во время выполнения медицинских транспортировок хранятся несколько лет, то следователи могут с ними ознакомиться.
Следствию стало интересно, что из себя представлял русский пациент, о котором так заботился доктор Абу-Моххамед и какими мотивами он руководствовался при принятии решения о госпитализации. Когда они получили информацию из открытых российских источников о сибирском олигархе Петре Бурове с богатым уголовным прошлым, подозрения в криминальном характере смерти фрау Клаудии Гельш достигли апогея. Тем более в деле появилась новая фигурантка, некая Елена Лейбензон, хозяйка посреднической фирмы с помощью которой и попал русский больной в Германию.
Судя по документам, представленным в интернациональный отдел университетской клиники Кенингсштадта, именно ее фирма выступала гарантом оплаты лечения господина Бурова и все проплаты осуществлялись через фирму фрау Лейбензон. 
Имея в своем арсенале массу документальных и свидетельских показаний, следователи пригласили для беседы доктора Абу-Моххамеда. Оттягивание встречи со следствием, привлечение адвоката для формальной беседы лишь только усиливали подозрения в отношении доктора.
Обычная жалоба недовольных родственников умершей больной открывала страшное подозрение в существовании сговора некой группы лиц в незаконной торговле органами.
Глава 19.
Беседа с доктором Абу-Моххамедом в присутствии адвоката Наймана лишь усилили подозрения. Доктор ссылался на известные факты, официальные документы и главное на заключение   консилиума при принятии решения о пересадки печени русскому. Следователь Хендрикс видел, что спокойное и безэмоциональное поведение доктора при беседе не отражает исинного состояния. Опытный следователь замечал, что это спокойствие достигается Абу-Моххамедом с большим трудом. В отличие от своего подопечного адквокат Найман был весьма энергичен и возбужден. Он небрежно и даже с некой угрозой напоминал следователю, что передним ни какой-то там бездомный попрошайка, а уважаемый доктор медицины, руководитель клиники хирургии. Мало того действия Хендрикса можно рассматривать как проявление ксенофобии по отношению к уважаемому хирургу арабского происхождения. Хитрый и алчный Найман уже все понял, и то что обычный визит превращается в крутой сюжет с продолжением, и это сулит ему большие гонорары. Поэтому он до максимума нагнетал обстановку, имитируя якобы свое рвение по защите своего манданта.
Факты, собранные следственной бригадой, были весьма значимы и поэтому было решено без предварительного опроса гешефтфюрерин Лейбензон и ее сотрудников получить решение суда на прослушивание телефонов Абу-Моххамеда, Лейбензон и ее офиса. Затем произвести обыски в кабинете Абу-Моххамеда, в офисе Лейбензон и в ее доме.
Стыд пребывал в глубокой прострации. Он не мог сосредоточиться, и безучастно наблюдал как полицейские методично переворачивали все вещи в поисках каких-то улик. Елена не посвящало своего глупого трусливого мужа в подробности обратной стороны сделки с семьей Буровых. Ее швейцарский счет был закрыт для Стыд, и он понятия не имел откуда вдруг появились средства для строительства прекрасного особняка. Главным для него было то, что у него есть прекрасный Порш Кайен, он жил в прекрасном особняке и был для окружающих успешным главой семьи.  В фирме ему было поручено вести только белую бухгалтерию. Не понимая в каком преступлении, обвиняют их семью, страх полностью парализовал его волю.
 Одновременно обыск проводился в клинике, в кабинете и в доме Абу-Моххамеда. Руководство госпиталя осознавая в какой грандиозный скандал вовлечены незамедлительно издала приказ об отстранении от работы директора клиники хирургии до окончания расследования. Весть об обыске моментально разнеслась по всем отделениям университетской клиники. Лишь только малое число коллег сочувствовали талантливому хирургу, основная масса сотрудников всегда чувствовали неприязнь к нему. Но воспитанные в послевоенные годы с глубоким чувством вины ко всем и всему не немецкому, отсутствием гордости за свою нацию они всегда подчеркнуто вежливо общались со всеми эмигрантами и конечно же с доктором Абу-Моххамедом.
 Трудно представить что, еще утром сидя за завтраком дети, жена и сам Абу-Моххамед были счастливой и успешной семьей, принадлежавшей к элите не только города, но и Германии. Один звонок в семь утра в двери, и затем толпа вооруженных полицейских, обыск и любопытные соседи вокруг в один момент превращают вашу жизнь в ад. Вы все становитесь подозрительными исламистами, террористами, а иначе почему у вас дома и во дворе столько вооруженных полицейских.   
Обыск в офисе фирмы проводился в нарочито грубой форме с явной демонстрацией презрения и брезгливости к самой Лейбензон. Следователь Хендрикс нисколько не сомневался в ее вине, но понимал, что для суда нужны очень весомые и неопровержимые доказательства. Иначе его могут обвинить в непрофессионализме, предвзятости в отношении дочери гонимого народа.
Глава 20.
 Во время проведения обыска в офис ворвался, запыхавшийся личный адвокат Елены господин Ненес. Его Елена нашла, когда решала вопрос с задержанием Сергея Стыд. Внешне крайне неприятный и в некотором роде изгой среди адвокатского сообщества адвокат Ненес использовал в своей практике самые грязные методы, не уважал коллег, хамил судьям и адвокатам противной стороны, постоянно писал жалобы на судей. Мнение судейского и адвокатского сообщества ему было безразлично. Деньги, которые ему платили подзащитные были лучшим доказательством его успешности. А обращались к нему за помощью в основном отпетые мерзавцы. Так как судьи боялись с ним по-настоящему связываться он действительно выигрывал многие процессы.  В деле таможенных нарушений Сергеем Стыд он так же добился победы, так обвинил таможенных полицейских в нарушении неких процессуальных норм при проведении обыска. Подпись под протоколом обыска которую оставил Стыд, он признал также незаконной, сославшись на перенесенную ранее подзащитным тяжелую психическую травму и невменяемость его во время задержания на границе. Все это он подтвердил справками из России и заключением местного психиатра.  Победа Ненеса в абсолютно на взгляд Елены, бесперспективном процессе было лучшей рекомендацией. Так Ненес стал личным адвокатом Лейбензон. Елена знала, что этот беспринципный адвокат пойдет на любой подлог и лжесвидетельство ради достижения цели, для него, как и для нее не существовало никаких норм морали если они мешали их благополучию.
Подойдя к следователю Хендрикс, он предъявил свое адвокатское удостоверение и попросил постановление суда разрешающих процессуальные действия в отношении фрау Лейбензон. Ненес не знал о деле, которое было указано в постановлении. Однако серьезность обвинений в торговле органами, убийстве не могло не порадовать его. Данные пока только подозрения в столь тяжких преступлениях предвещали длительное расследование и соответственно многие часы работы, что принесет ему материальные блага и обеспечит бесплатную рекламу.  Общественный резонанс будет несомненно громадный, а процесс расследования будет освещаться прессой.  Так, что упоминание его имени в течение длительного времени обеспечено.  Ненесу было абсолютно безразлично выиграет он или проиграет. Главное, чтобы сумел затянуть расследование на максимально длинный срок и соответственно максимально увеличил сумму своего гонорара. Немецкая адвокатская система устроена так, что гонорар адвоката абсолютно не зависит от результатов его работы. Выиграет ли адвокат процесс по защите своего манданта или проиграет оплата производится за часы работы, при этом прибыль не облагается налогом на добавленную стоимость. Некоторые ушлые адвокаты вступают в сговор с адвокатом противной стороны и затем они разыгрывают длительную партию, согласовывая негласно между собой свои действия и увеличивая тем самым свои гонорары. При этом во время судебных заседаний они разыгрывают агрессивность и бесконечную преданность своим подзащитным. Еще один прием, которым пользуются нечистоплотные защитники, они за дополнительные гонорары предлагают адвокату второй стороны заставить принять его подзащитного заведомо неверные решения и тем самым обрекают на поражение, иногда сопряженное с большими финансовыми потерями. Чаще всего это происходит при финансовых спорах, разделе имущества при разводах. К сожалению, информация о процессах в Германии закрыта, поэтому объективного рейтинга адвокатов не существует. Любой же негативный отзыв об адвокате в интернете или прессе может повлечь за собой обвинение в клевете и дорогостоящую судебную тяжбу.  В адвокатском покере всегда в выигрыше останутся шулера. Старые немецкие семьи из поколения в поколение опираются на проверенных адвокатов, тех, которые дорожат своей репутацией и являются профессионалами. Выходцы из эмигрантской среды, наоборот, являются лакомой добычей для нечистоплотных адвокатских шулеров.
Адвокаты Ненес и Найман как раз были яркими представителями адвокатов мерзавцев.
После обысков и изъятия документов и электронных носителей бригады следователей покинули дома и офисы подозреваемых.
Глава 21.
В отличие от своего мужа Елена на протяжении всего обыска сохраняла ледяное спокойствие. Отличительной чертой ее характера было то, что в минуты опасности Лейбензон становилась сосредоточенной и хладнокровной, испытывающая удовольствие от взрыва гормонов стресса, как адреналиновая наркоманка. Она была уверена, что ее деньги и отсутствие явных улик не дадут ни единого шанса бригаде следователей доказать ее вину. Интуитивно она просчитала, что все это инициировано недовольными родственниками немецкой учительницы. Конечно же они уверены, что эмигранты являются причиной их горя, и сейчас цепные псы немецкой полиции попытаются еще раз доказать превосходство немецкой расы. Елена знала, что она не оставила ни одного следа своих деяний в компьютерах, телефонах, почтовых серверах. Да и потом большой объем документов на русском языке не позволит немецким следователям досконально разобраться в хитросплетениях этого дела. 
После окончания обысков, изъятия документов и электронных носителей бригады следователей покинули дома и офисы подозреваемых.
Перед тем как отпустить сотрудников домой, Елена произнесла небольшую речь.
- Дорогие коллеги. Прошу извинения за полицейский произвол в отношение всех нас. По всей видимости мы стали жертвами недобросовестной конкурентной борьбы. При возможных расспросах вас следователями о деятельности нашей фирмы, прошу вас ничего не скрывать и честно рассказывать о нашей работе. Я уверена, что за происшедший террор, который устроили власти сегодня мы, заставим их извиняться. Завтра я надеюсь всех вас увидеть на рабочих местах в обычное время.
Сотрудники молча покинули офис, Лейбензон и адвокат остались одни. Многозначительно прижимая палец к сомкнутым губам, Ненес молча показал на уши намекая на возможность прослушки.  Они согласовали встречу в бюро Ненеса на следующий день, во время которой она все подробно расскажет о том, что послужило основанием для визита полиции и тогда они вместе выработают тактику дальнейших действий. Адвокат так же настоятельно рекомендовал не обсуждать ни с кем происшедшее, так как был уверен, что телефонные разговоры, помещения прослушиваются. Для нагнетания страха и своей значимости он так же попросил ее следить за тем, что происходит вокруг ее дома и во время ее передвижений по городу. 
Елена ехала домой к своему ненавистному мужу и не совсем нормальному сыну думая, как быстрее выйти из кризиса, получить обратно все изъятые полицией телефоны и компьютеры. Потеря коммуникаций с клиниками и пациентами грозили большими потерями.
Ненес отъехав недалеко от офиса припарковался в тихом переулке и набрал номер давно знакомого ему репортера одной из желтой газет. Адвокат  давно сотрудничал с ним и периодически исподволь влияя на следствие или ход судебных заседаний сливал ему информацию.  Сейчас же он попросил о личной встречи в ближайший час. Репортер Биттер моментально уловил запах сенсации и уже через час они встретились на стоянке на берегу Рейна. Ненес рассказал ему о грядущем громадном трансплантационном скандале, назвал имена подозреваемых и университетскую клинику Кенингсштадта как место возможного совершения преступления. Он так же просил Биттера указать его Ненеса, как адвоката одной из сторон. Время было 9 часов вечера, но если завтра в утреннем выпуске не будет короткой заметки, то лавры первооткрывателя сенсации достанутся другим. Биттер был опытным во всех отношениях репортером и ему не надо было долго объяснять суть происходящих событий.
Ненес довольный удачным днем медленно ехал в своем стареньком мерседесе. Он получил новое громкое дело, которое принесет ему значительное улучшение материального состояния, а освещение прессой бесплатную рекламу.   Он ехал и предвкушал прекрасный вечер за бокалом вина со своим нежным, юным другом, талантливым архитектором Егором Курц. Они познакомились в то время, когда Лейбензон оформляла покупку усадьбы у эфиопов. С тех пор их встречи, приносящие радость и блаженство носили регулярный характер и конечно же были их интимной тайной.
Глава 22.
 В это же время Абу-Моххамед с женой собирали вещи, раскиданные полицейскими по всему дому.  Две дочери 10 и 12 лет тихо плакали, сидя на диване.  После уборки дома, Абу-Моххамед сидя за столом тоном не терпящем возражений сказал жене, что завтра она улетает с детьми в Иорданию. Когда все образумится, а это случится обязательно то она сможет вернуться. Сейчас же жить в обстановке подозрений и ненависти не имеет смысла. Утром в шесть утра на машине за женой и детьми заехал дальний родственник и отвез супругу и дочерей Абу-Моххамеда в аэропорт Брюсселя откуда они благополучно улетели.
Вечером, дома Елена заперлась в своем кабинете и до утра не подавала признаков жизни.
В течение вечера прислуга Софья Бауэр приводила в порядок последствия погромного обыска до 12 часов ночи. Софья Линник стала фрау Бауэр после того, как вышла замуж за Фридриха Баура. Она родилась и жила в маленьком украинском селе недалеко от Ужгорода. Не имея никакого образования, Софья не смогла закончить даже восьми классов обычной школы, она родила сына в семнадцать лет от неизвестно кого после чрезмерного употребления горилки в компании молдавских строителей. Строители уехали, а Софья осталась. Но не одна, через девять месяцев родился мальчик, и назвали его Богдан. Ребенок, зачатый в винном угаре и не известно от скольких отцов страдал легкой степенью олигофрении. Воспитание и в основном содержание Богдана, легло на престарелых родителей Софьи, которые быстро устроили его в интернат для детей с подобными психическими нарушениями. Сама же Софья перебивалась случайными заработками, в основном работая на мусороперерабатывающим полигоне в окрестностях Ужгорода. Невысокого роста, толстая напоминающая бочонок она тем не менее мечтала о прекрасной жизни за границей. Софья неоднократно обращалась в многочисленные брачные агентства, которые за небольшую плату обещали украинским красавицам найти прекрасных принцев за рубежом. После шлифовки ее биографии и фотомонтажа она представлялась на сайте знакомств как бюроменеджер с высшим образованием в национальной одежде. Шансы ее были равны нулю. Но она твердо верила в свою звезду и постоянно платила брачным агентствам. Фридрих Бауэр, хронический алкоголик без семьи, но тем не менее отличный повар наверно в очередном запое наткнулся на брачное объявление с образом украинской красавицы Софьи Линник и решил испытать судьбу. Он пригасил Софью в Германию и оплатил ей визу и билет. Когда они встретились то изумлению обоих не было конца. Когда они встретились то изумлению обоих не было конца. Вместо принца и богатого владельца ресторана Софья увидела сморщенного алкоголем маленького мужчину неопределенного возраста с запахом перегара из рта. Он же вместо гарной украинской дивчины встретил потасканную тетку с фигурой, напоминающей пивной бочонок. Это единственное, что ему понравилось.  Но тем не менее они нашли друг друга. Ведь ни у кого из них не было ни единого шанса создать семью. Софья готова была выйти хоть за грязную свинью, лишь бы вырваться из Украины и со своего мусорного полигона. Фридрих весь негативный образ своей новой жены микшировал ежедневным принятием изрядной дозы алкоголя. Он пару раз пытался поколотить свою молодую жену, но она, выскочив на улицу начала кататься по асфальту и кричать уже по-немецки, что ее убивают. Фридрих несмотря на свои пропитые мозги, понял, что женушка может упечь его в каталажку. Денег он давал строго под отчет чеков и сразу же после переезда Софьи в Германию заставил найти работу. Так Софья Бауэр стала служить в доме Лейбензон. Она сказала мужу что та ей платит 8 евро в час, хотя получала 12, поэтому очень дорожила своей работой не сравнимой с мусорной свалкой.
Глава 23.
 Стыд накормил сына, и пошел на прогулку с ним по дорожкам прилегающего леса пытаясь укротить животный страх, который охватил его с момента вторжения полицейских в офис.   Он уложил Марка спать, тихо подошел к кабинету Лейбензон, приложил ухо к двери. Ни одного звука не было слышно. Стыд знал, что попытка заговорить с женой обернется для него всплеском гнева и ненависти. Поэтому он неслышно на цыпочках удалился в свою спальню, с надеждой, что к утру она отдаст богу душу или повесится. Хотя прекрасно понимал, что никакие страшилки подобные полицейскому налету не испугают эту ведьму.
На следующее утро толпы репортеров толпились перед офисом фирмы Лейбензон и у административного корпуса Университетской клиники Кенингсштадта. В утреннем выпуске одного из таблоидов на всю первую страницу был напечатан коллаж с фотографиями Университетской клиники Кенингсштадта, фасада здания с табличкой названия фирмы «Медикал бест левел», фото в круглой рамке адвоката Ненеса и надписью крупными красными буквами «Трансплантационный скандал».
Елена, игнорируя осаждающих ее усадьбу репортеров спокойно села в свой белый «Ягуар» и направилась в бюро адвоката Ненеса. По дороге позвонила в офис и сказала Марине Венигер, чтобы все спокойно работали и не вступали ни в какие контакты с прессой. Она скоро приедет и раздаст всем изъятые полицией телефоны.
Адвокат Ненес не стал с ней беседовать в своем бюро. Продолжая нагнетать страсти и якобы опасаясь прослушки, они спустились в кафе. Ранним утром посетителей в кафе не было, поэтому им никто не мешал обсудить насущные проблемы.  Елена рассказала основные моменты случая с лечением русского пациента.  Конечно же не раскрывая финансовую и сексуальную подоплеку, а также шантаж с ее стороны директора клиники хирургии. Ненес прекрасно изучил свою клиентку и понял, что официальная стоимость лечения, далеко выходящая за рамки понимания немецкого бюргера и удачное стечение обстоятельств, приведших к успешной трансплантации печени были далеко не простым счастливым стечением случайных факторов. Архитектором всей этой успешной конструкции была его подзащитная. Ненес еще раз восхитился ее таланту. Процесс обещал быть длительным с освещением прессой и большим общественным резонансом. Он понимал какую модель произошедшего выстроили следователи. Преступная группа, состоящая из хирурга араба, посредническая фирма, созданная эмигрантами из России в целях получения финансового вознаграждения, совершили преступление и создали условия для пересадки печени гражданину России. Печени, которая предназначалась для уважаемой немецкой учительницы. В результате действий этой преступной группы немецкая гражданка умерла.
Елена подробно рассказала по просьбе Ненеса, все этапы своего участия в этом деле. Начиная от запроса от родственников о помощи пациенту Бурову, до окончания лечения и возвращения его на Родину. Вся переписка и все финансовые операции во время лечения доступны для ревизии и подтвердят прозрачность всех действий фирмы «Медикал бест левел». Елена была уверена, что никаких улик вменяемого ей преступления следователи не найдут. Сейчас же она поставила перед Ненесом первоочередную задачу вернуть сегодня же все изъятые в процессе обысков телефоны, компьютеры и электронные носители. Так как никто не скрывал паролей, то задача была вполне реалистично. За сутки полицейские сделают копии информации со всех носителей и затем пусть изучают сколько им необходимо времени, хоть сто лет.  А сегодня нужно срочно все вернуть владельцам. 
- Займитесь пожалуйста в первую очередь этой задачей.
Они вернулись в бюро, где Елена подписала новую адвокатскую доверенность для представления ее интересов.
Ненес с доверенностью поехал в прокуратуру выполнять задание.
В офисе все было спокойно. У некоторых сотрудников появились сотовые телефоны, видно позаимствованные у детей или супругов. Городской телефон начал работать. Елена прошла в свой кабинет и попросила Марину Венигер провести традиционное утреннее совещание с сотрудниками.
 На городской телефон позвонил адвокат Ненес.
- Елена, мы сможем забрать все телефоны и компьютеры завтра в 14 часов. Нужно заказать микроавтобус для вывоза аппаратуры. Да, каждый сотрудник должен лично забрать свой телефон.
Лейбензон еще раз убедилась, что ее выбор адвоката Ненеса оказался правильным. Она думала, что оргтехнику удастся вызволить не раньше, чем через неделю, но никак не завтра. Ехать придется всем в прокуратуру Кенингсштадта. Но это не самая большая проблема, главное все вернут завтра и тогда фирма может полноценно функционировать. Елену не пугали репутационные потери. Шум в немецком информационном пространстве не дойдет до России и не повлияет на репутацию фирмы. Что касается расследования, то она была абсолютно уверена в том следствию будут не доступны ее счета в Швейцарии, а значит и следы финансовых махинаций. И потом она была лишь посредником, и не могла решать вопрос о трансплантации. Это была компетенция Университетской клиники, врачей, принимающих решения по медицинским вопросам.  Она также была абсолютно спокойна за показания доктора Абу-Моххамеда. Даже если он захочет ее обвинить в соучастии, то не сможет доказать. Она не оставила ни одного следа. Жизнь продолжается, а заработанный миллион евро компенсировал все волнения, связанные со следствием.
Глава 24.
Абу-Моххамед не был так спокоен. Он понимал, что все к чему он стремился и достиг за долгие годы изнурительного труда и унижений рухнуло в один момент. Даже если следствие ничего не найдет, то черный след подозрений будет преследовать его всю жизнь в Германии. Он сидел в своем доме отстранённый от работы, без семьи и без друзей, вновь переживал каждый момент своего преступления и анализировал, где он мог допустить ошибку. Единственно что могло его погубить это записи мерзавки Лейбензон которыми она угрожала ему. Но тогда она и сама попадала под судебные преследования. Эти записи могли попасть в прокуратуру если только эту аферистку схватили за что-то другое и случайно были обнаружены во время обыска. Иных угрожающих улик Абу-Моххамед не рассматривал. Все было сделано безупречно. Решение о трансплантации печени русскому больному принималось консилиумом, в состав которого входили профессора и доктора Университетской клиники Кенингсштадта, ведущие эксперты из Eurotransplant. Абу-Моххамед знал, что решения, принятые консилиумом, являются лучшей защитой. Никто не согласится признать, что мнение уважаемых профессоров было ошибочно. Консилиум и его решение о трансплантации печени больному Бурову, вот основной аргумент в его невиновности. 
Глава 25.
Следственная бригада во главе с Оливером Хендрикс не могла понять каким образом произошла утечка информации.  На следующий день после обысков немецкие таблоиды начали активно обсуждать эту сенсацию. Адвокат Ненес все рассчитал правильно. Обвинение немецких клиник в торговле органами несомненно нанесет огромный урон репутации не только одной Университетской клиники Кенингсштадта, но и всей медицине Германии. Мало того это удар по правительству Северной Рейн Вестфалии, которое только вышло из кризиса, вызванного бюджетным конфликтом, что привело к роспуску ландтага и досрочным выборам. Коалиция СДПГ и «Зелёных» только недавно сформировала новое, более устойчивое правительство. Трансплантационный скандал может быть использован оппозицией и привести к новому правительственному кризису.
Учитывая особую значимость расследования в состав следственной бригады, были включены сотрудники главной земельной прокуратуры. Отчеты о следственных действиях регулярно ложились на стол министра юстиции нового земельного правительства.  В своих желаниях погасить скандал руководство Университетской клиники, правительство СРВ были едины. Министр юстиции встретился с генеральным прокурором СРВ. Понимая неоднозначность разговора в осторожной манере, министр постарался донести до прокурора всю остроту проблемы и ее влияние на политическую стабильность.  Министр-президента СРВ и все правительство очень доверяет главному прокурору и уверены, что он не допустит ошибок в расследовании. Генеральный прокурор только недавно был назначен министром юстиции и утвержден новым правительством СРВ. Он понимал, что его дальнейшая карьера зависит сейчас от правильного понимания сути разговора и правильных решений. То есть скандал с трансплантацией печени русскому должен быть погашен любыми путями.
Руководитель следственной бригады Оливер Хендрикс, прокурор города были вызваны к генеральному прокурору с материалами следствия.
Разговор был предельно жестким.
- Какие основания послужили для проведения обысков. Как вы могли усомниться в результатах консилиума специалистов при решении о трансплантации печени русскому пациенту. И главное, как вы могли допустить то, что о следственных действиях узнала пресса. Вы же понимаете, что такая горячая тема, как торговля органами может дестабилизировать обстановку, привести к гражданским протестам, к недоверию нашей лучшей в мире медицины. Но это еще не все. По вашей версии главные подозреваемые это уважаемый доктор медицины араб по национальности, выходец из одной из арабских стран и руководительница фирмы медицинского туризма эмигрантка из России, еврейка по национальности. Нас, немецкое правосудие, могут обвинить в расизме и антисемитизме. Главный раввин Германии и главный Имам Германии уже обратили внимание госпожи Канцлерин и председателя Бундестага на националистический оттенок выбора подозреваемых. Вам не терпелось получить лавры борцов с коррупцией и криминальной торговлей органами, но при этом ваши действия похожи на методы гестапо во времена национал-социализма.  Я жду от вас только самых явных и неоспоримых доказательств совершенного преступления. В противном случае вы будете извиняться перед всеми теми, кого вы незаконно преследовали и естественно после этого вы будете уволены.  Вас могут так же призвать к ответу те, кого вы незаслуженно обвинили в страшных преступлениях и потребовать вашего наказания в судебном порядке.
Молодой генеральный прокурор четко и ясно донес до своих подчиненных что от них ожидает. Речь его была страстной и пафосной. Он спасал свою карьеру. 
Следственная бригада продолжала работу. Главный прокурор Кениингсштадта каждое утро выслушивал доклад Оливера Хендрикса о ходе расследования. Изучение большого массива информации, которая была в основном, на русском языке продвигалось медленно и пока не принесло новых фактов, указывающих на неправомерность пересадки печени русскому пациенту.
Свидетельские показания Ирмы Вольф о интимных отношениях Лейбензон и Абу-Моххамеда ничем не подтверждались документально и конечно же будут разбиты защитой подозреваемых с обвинением секретарши в клевете на своего руководителя опять-таки с расистским оттенком. Переписка Лейбензон с интернациональным отделом Университетской клиники, договор фирмы «Медикал бест левел» с женой пациента Бурова, финансовые операции, все было абсолютно прозрачно и не внушало подозрений.
Оливер Хендрикс понимал, что принятия решения о госпитализации умирающего пациента из России руководителем клиники хирургии по мнению профессора Хартманна и реаниматолога медико-авиационной бригады доктора Кляйна не поддавались логическому объяснению.
Внезапная остановка сердца у фрау Гельш за два часа до проведения ей операции трансплантации печени и затем пересадка, предназначенная ей печени пациенту Бурову, русскому миллионеру выходцу из криминальной среды, вызывали обоснованные подозрения. Мотив для осуществления возможного преступления был, во-первых, у родственников русского, но у них не было возможностей напрямую вмешаться в лечебный процесс. Владелица «Медикал бест левел» была заинтересована в пересадке печени русскому и ее гонорар конечно же невозможно было отследить, если деньги передавались в России. Но и она не имела возможность вмешаться в принятия решения о трансплантации. Если только она не подкупила кого-нибудь из персонала для совершения преступления. Гипотетически кто-то мог ввести некие лекарства за два часа до операции фрау Гельш, что привело к остановке сердца. Однако в заключении патологоанатомической экспертизы было указано, что метаболические нарушения на фоне печеночной недостаточности и предоперационный эмоциональный стресс вызвали аритмогенный коллапс с последующей остановкой сердца.   
Итак, родственники русского пациента, владелица фирмы «Медикал бест левел» Елена Лейбензон, директор клиники хирургии доктор Абу-Моххамед могли быть заинтересованы в смерти фрау Гельш и проведении трансплантации печени больному Бурову.  Но иметь мотив не значит совершить преступление.
Подозреваемые и их адвокаты понятия не имели, что в процесс расследования вовлечены высшее политическое руководство Германии, религиозные иерархи.
Все силы следственной бригады были направлены на поиски хотя бы косвенных улик, указывающих на совершенное преступление. Обвинение Абу-Моххамеда в сексуальной связи с Лейбензон могло только вызвать моральное осуждение, наказание за нарушение профессиональной этики.  Следственная бригада Хендрикса без труда доказала, что эта связь могла быть. Со слов сотрудников отеля Елена Лейбензон провела ночь в номере с Абу -Моххамедом. Но опять-таки это не доказывало преступного умысла в их деяниях. 
 Оливер Хендрикс пытался по минутам восстановить события последней ночи перед внезапной остановкой сердца Клаудии Хендрикс. Реанимационные сестры, которые спали перед экранами мониторов и не видели, как доктор Абу-Моххамед заходил в палату к фрау Гельш, единогласно утверждали, что они не сомкнули глаз в ту ночь, строго следили за состоянием своих подопечных и не заметили ничего подозрительного. Видео наблюдение в палатах реанимации отсутствовало. Пресловутый закон о защите личных данных запрещал это.
Глава 26.
При опросе доктора Абу-Моххамеда Оливер Хендрикс пытался выяснить, что послужило мотивацией для согласия на госпитализацию русского пациента в крайне тяжелом состоянии, зная, что ему вряд ли смогут помочь в Университетской клинике Кенингсштадта.
- Уважаемый господин следователь, медицина еще не достигла уровня четких математических критериев при принятии тех или иных решений. Пытаясь спасти больного, родственники которого верили в немецкую медицину, я наверно не до конца оценил его истинное состояние. Тем более, что уровень медицины в России остается на крайне низком уровне, и русские врачи не смогли представить мне достоверную информацию.  Поэтому я принял решение о его госпитализации в нашу клинику, тем более доктор Кляйн, который оценивал состояние пациента перед транспортировкой, мог отказаться от ее выполнения. Мы вместе с ним обсудили все риски транспортировки. Доктор Кляйн принял решение и успешно решил задачу.  Больной был доставлен в госпиталь без ухудшения в состоянии.
Оливер Хендрикс задал следующий вопрос.
- Доктор Абу-Моххамед, расскажите пожалуйста какие вас связывают отношения с фирмой «Медикал бест левел» и лично с фрау Еленой Лейбензон?
Молчавший до сего момента адвокат Найман понял, что наступило время его выступления.
- Господин следователь, вы прекрасно изучили все документы, представленные интернациональным отделом Университетской клиники, в которых четко показано, что все контакты моего клиента были прозрачны и законны.
- Извините, адвокат Найман, но ваш клиент помимо встреч в стенах Университетской клиники, имел контакты с фрау Лейбензон в более неформальной обстановке. Доктор Абу-Моххамед, вы сможете объяснить это?
Найман возмущенно, повышенным тоном, на грани крика начал отчитывать следователя. Хендрикс удивленно смотрел на Наймана, он впервые за свою практику столкнулся с такой манерой защиты. Для Наймана же это был излюбленный прием. Особенно когда он защищал выходцев из эмигрантской среды. При этом показывая подзащитным как он борется за справедливость, не боясь злых немецких следователей и судей. Еще в арсенале его приемов были завуалированные обвинения в предвзятом отношении представителей немецкого правосудия к евреям, мусульманам, немцам рожденных на просторах бывшего СССР, так называемым поздним переселенцам. Во многих случаях эти нечестные приемы помогали если не выигрывать дела, то смягчать приговоры.
- Господин следователь, оставьте свои грязные намеки. В чем вы пытаетесь обвинить доктора Абу-Моххамеда? В тайных переговорах с намеком на коррупцию? Или в сговоре с целью убийства фрау Гельш? Конечно, обиженная немецкая семья нашла причины своего горя в хирурге арабе и русской эмигрантке. И вы господин следователь отрабатываете эту версию.
Оливер Хендрикс почувствовал, что он задает верные вопросы и возмущение этого адвоката с дурными манерами лишь только подтверждает это.
- Доктор Абу-Моххамед по свидетельству сотрудников отеля, вы провели в номере фрау Лейбензон одну ночь незадолго до поступления больного Бурова в вашу клинику. Может быть, это и был решающий аргумент в принятие положительного решения о его госпитализации.
Абу-Моххамед молчал и оставался абсолютно спокойным, ни один мускул не дрогнул на его лице.  Зато лицо Наймана исказила гримаса возмущения.
- Господин следователь, может быть, у вас есть свидетели того, чем занимались мой подзащитный и фрау Лейбензон в номере. Или вы думаете, что два семейных человека только и могут заниматься прелюбодеянием оставшись наедине. У вас нет других версий? Неужели вы так испорчены. А вы не могли представить, что доктор Абу-Моххамед и фрау Лейбнзон всю ночь обсуждали варианты спасения бедного пациента. Я еще раз хочу обратить ваше внимание и зафиксировать в протоколе ваше предвзятое отношение к успешным выходцам из эмигрантской среды. Если у вас нет больше иных вопросов кроме тех, что рождает ваша несколько извращенная фантазия, то мы с вашего позволения вас покинем.
Идя по аллеям парка, адвокат Найман удивленно, игривым голосом просил своего подзащитного,
- А вы оказывается доктор еще и ловелас к тому же. Что вы делали ночью с этой фрау Лейбеензон? Почему вы не рассказали мне об этом важном эпизоде. Какие еще вы храните секреты от меня. Для вашей успешной защиты я должен знать абсолютно все, иначе немецкие овчарки загрызут вас. Может быть, вы действительно были в сговоре и за громадные деньги совершили невозможное, спасли русского миллионера.  Так, что давайте делитесь гонораром.
Глава 27.
Адвокат Найман и представить не мог, как его слова были близки к истине.
В то же время он отчетливо видел, что случилось много необычного приведшее к смерти фрау Гельш и спасению русского бандита. Отец Эдуарда дал полную справку о спасенном криминальном бизнесмене Бурове. После беседы со следователем и вновь открывшихся обстоятельствах Эдуард был почти на сто процентов уверен в виновности Абу-Моххамеда и Лейбензон.  Ему было плевать на умершую немку и своего подзащитного, Наймана волновала сейчас только мысль о том, как он может получить долю от вознаграждения, заплаченного доктору Абу-Моххамеду.  Он просчитал, что речь может идти о шестизначных суммах.
Елена Лейбензон по совету своего адвоката не контактировала с доктором Абу-Моххамедом. Она была уверена, что все было с ее стороны чисто и что следователи не найдут никаких доказательств. Конечно, доктор Абу-Моххамед внушал опасения. Помня, как быстро сломала и заставила работать на себя, она боялась выдержит ли он давление следственной бригады. Но даже если он признается, то ей точно ничего не грозит. Она не прикасалась к пациентке Гельш и не определяла выбор реципиента донорской печени. Все вопросы к врачам Университетской клинике и лично к доктору Абу-Моззамеду. Надо срочно получить информацию о том, что известно следствию и как себя ведет Абу-Моххамед. Эти задачи Елена поставила перед адвокатом Ненесом.
В это время муж Елены вдруг понял, что сейчас он сможет полностью избавиться от ненавистной жены абсолютно законным способом, засадив ее в тюрьму по обвинению в торговле органами и убийстве немецкой подданой. Стыд был труслив и понимал, что одна маленькая ошибка и его самого разделают на органы по приказу Елены.  Следствие не торопилось, Елена оставалась на воле. Каких-либо обличающих фактов Елену он не мог предоставить, так как абсолютно был не посвящен в ее дела с семьей Буровых, поэтому надеялся на профессионализм немецких следователей.
Адвокат Ненес выполняя задание Елены произвел рекогносцировку на месте, то есть выехал в Кеннгсштадт. Один из местных адвокатов которого хорошо знал Ненес сообщил, что защитой Абу-Моххамеда занимается неприятный тип, выходец из одной прибалтийской страны, некий Найман. Соблюдая все меры предосторожности Ненес позвонил в бюро Наймана и попросил встретиться с ним. Неожиданно тот с радостью согласился. Эдуард Найман почувствовал, вот она удача, тут я и поймаю золотую рыбку в этом вонючем немецком болоте. Они встретились вечером в безлюдном парке. Визуально и после первых фраз они сразу же почувствовали взаимную симпатию, так как оба следовали в своей адвокатской практике принципу «абсолютно никаких принципов». Все методы хороши для достижения поставленных целей. В отличие от Ненеса адвокат Найман после встречи со следователем Хендриксом имел минимальное представление о том, какими фактами оперирует следственная бригада. Но он не спешил делиться этими знаниями, так как понимал, что такая встреча не случайна. Они обсудили различные варианты окончания следствия, которые могут быть следующими, представители фемиды признают абсурдность выдвинутых обвинений и принесут извинения. Но этот вариант практически невозможен. Наверняка следствие представило перед судом очень веские улики для получения разрешений на обыски, ожидая какую реакцию это вызовет в обществе.  Ясно, что следствие стремится оправдать свои действия в обвинение Абу-Моххамеда и Лейбензон в торговле органами и убийстве фрау Гельш. Учитывая серьезность намерений прокуратуры, нужно выйти из этой ситуации с минимальными потерями и проработать вариант, что виновным признают Абу-Моххамеда в совершение врачебных ошибок, но без факта злого умысла и материальной заинтересованности.  Но согласится ли на такое решение Абу-Моххамед.  Решили встретиться вновь обсудить дальнейшие действия после консультаций со своими подзащитными.      
Адвокат Найман хвалил себя, за то, что не рассказал Ненесу о вопросах следователя Хеендрикса, так как не услышал предложения о покупке этой информации.
- Интересно, - думал Эдуард, - знает ли Ненес о ночи проведенной в отеле своей подзащитной в объятиях руководителя клиники хирургии. Это конечно же один из весомых аргументов следствия, но не определяющий доказательство вины. Интересно какие еще козыри имеются в рукаве следователя Хендрикса.
Адвокат Ненес был доволен встречей. Адвокат доктора Абу-Моххамеда производит впечатление вполне контактного и понимающего, готового к сотрудничеству. Ненес понял, что Найман не раскрывает деталей общения со следователем и явно ждет продолжения контактов. Ненес решил не спешить и все обсудить с Еленой.
Глава 28.
Вновь и вновь следственная бригада просматривала русскоязычные файлы с помощью привлеченных переводчиков, но все было тщетно.  Был просмотрен большой объем изъятой информации при обысках, но новых улик обличающих Абу-Моххамеда и Лейбензон найдено не было.
Тучи сгущались над головой Оливера Хендрикса. Каждое утро, прокурор Кенингсштадта докладывал Генеральному прокурору о ходе следствия. Угроза отставки становилась вполне осязаемой для прокурора города и следователя Хендрикса.
Елена Лейбензон оставалась в неведение почему ее не вызывают для дачи показаний. Затянувшаяся пауза каждый день усиливала ее тревогу. Ведь как внезапно обрушилась полиция с обыском, так и внезапно ее могут арестовать. Больше всего она боялась, что следствие узнает о ее счетах в Швейцарском банке. Обвинение в сокрытии налогов для немецкого правосудия пострашнее обвинения в убийстве. Накал ее нервозности отражался на всех окружающих. Сергей Стыд боялся появляться у нее на глазах и дома и в офисе. Елена по-прежнему закрывалась в своем кабинете и выходила из него, когда все сотрудники покидали офис. Для обсуждения вопросов со своим адвокатом она встречалась, вне стен офиса, опасаясь прослушки.
- Надо действовать на опережение, - говорила она, сидя с Ненесом в кафе.
- Надо прозондировать еще раз адвоката Наймана, и если почувствуем, что он согласен на сотрудничество с нами, предложить ему хорошее вознаграждение, если он убедит Абу-Моххамеда признаться в совершенной им врачебной ошибки. Тогда я ухожу от обвинений в соучастии в убийстве, торговле органами и коррупции. Предложите ему пятьдесят тысяч евро наличными.  Если это получится и Абу-Моххамед сознается в этом, следствие сразу же закончится. Тем самым волки немецкой Фемиды будут сыты, а я - маленькая овечка останусь целой и невредимой.  Вы же господин Ненес станете официальным юристом нашей фирмы с достойным ежемесячным окладом. Вы должны лично передать предложение Найману. Я встречаться с ним не буду.
После этого Елена указала Ненесу на основные аргументы, которыми он должен оперировать во время встречи с Найманом.
 Когда, Ненес позвонил, Эдуард понял, противная сторона созрела для разумного диалога.
Они встретились опять в парке старого городского кладбища Кенингсштадта.
- Как вы понимаете коллега в случае осуждения наших клиентов наши с вами гонорары будут мизерными, и выплата их затянется на года. Мы с вами уже обсуждали вариант минимальных потерь для нас и наших подзащитных. В случае признания доктором Абу-Моххамедом совершенной им врачебной ошибки, которая привела к печальным последствиям для пациентки Гельш, кровожадность прокуратуры будет удовлетворена и это успокоит общественность.  Возможно, доктор Абу-Моххамед будет уволен со своего поста, но конечно же он не получит реальный тюремный срок. Если же он не согласится на это предложение, не факт, что следствие не обладает весомыми уликами, что моя подзащитная слабая женщина не обвинит доктора в сексуальном преследовании, не сознается в подкупе доктора Абу-Моххамеда ради спасения русского пациента. В таком случае это статья уже за убийство. Но если ваш подзащитный уверен в своей правоте и абсолютной невиновности тогда вы можете продолжать бороться. Но мы с вами коллега понимаем, что многие факты указывают на весьма странные совпадения, которые, несомненно, будут расследоваться следственной бригадой.
Найман понимая, что торг начался ответил,
- Дорогой коллега, боюсь, что у меня не хватит аргументов и я не смогу убедить доктора пойти на этот шаг. Как вы понимаете это потребует моих неимоверных усилий ….
Ненес понял, нельзя дальше затягивать игру. На экране его телефона появилась цифра 30 000, которую он показал Найману. Тот не сколько не удивившись показал Ненесу свой телефон, на экране которого было написано 100000. 
Найман собирался покупать квартиру в старом городе и не хотел просить взаймы у папы. Этой суммы хватило бы на первый взнос.
Ненес спокойно воспринял эту информацию. Пройдя молча несколько метров, он обратился к Найману.
- Дорогой коллега, мне пора в обратный путь. Я свяжусь с вами завтра и сообщу о решении. 
На следующий день он рассказал Елене о результатах встречи, и о трансформации цифры 50000 в 100000.
Елена абсолютно равнодушным голосом сказала,
- Прекрасный результат. Этот мерзавец начал торг, когда сразу же после нашего предложения должен был вас и соответственно меня послать вон.   Аппетит у него крокодила. Но в реальной жизни будучи вонючим хорьком не надо представлять себя крокодилом. Мы предложим ему восемьдесят тысяч, а если он не согласиться пошлем его к черту. Но я уверена этот хорек на все согласится. Да, предупредите его, что половину он получит до процесса, а вторую половину после выполнения задания и явки с повинной Абу-Моххамеда.
Глава 29.
Получив аванс Найман, начал очень осторожно обсуждать предстоящий судебный процесс. Он, постепенно погружал доктора Абу-Моххамеда в ужас предстоящих судебных слушаний и возможное тюремное наказание, постоянно указывал на арабское происхождение своего подзащитного и нелюбовь немцев к мусульманам. Найман постоянно ссылался на информацию, поступающую от одного из сотрудников прокуратуры, бывшего однокурсника в которой все представлялось в мрачном свете для доктора. Это был конечно блеф, никто не давал информацию Найману, но надо было отрабатывать деньги за предательство. И конечно в качестве главного аргумента были приведены слова адвоката Ненеса, что следствие возможно имеет очень весомые улики, и что Лейбензон может не устоять перед давлением следствия и обвинит доктора в сексуальном преследовании, сознается в подкупе доктора Абу-Моххамеда ради спасения русского пациента. В таком случае это статья уже за убийство.
- Представьте себе дорогой доктор Абу-Моххамед, если это произойдет, то ваше честное имя будут поливать грязью на каждом углу, во всех информационных источниках еще во время судебных слушаний до заключения вас под стражу. Признание же врачебной ошибки будет являться актом вашего искреннего раскаяния и позволит вам сохранить честное имя и право на профессиональную деятельность. Все коллеги вас поймут и будут на вашей стороне, потому что все врачи, особенно хирурги совершали ошибки.
Абу-Моххамед был полностью деморализован. Он понимал, что если истина будет восстановлена, то ему не избежать позора и самого сурового наказания. Страх от того, что его кто-то мог увидеть, когда он заходил в палату к пациентке и сделал ей смертельную инъекцию преследовал его постоянно. Депрессивные мысли толкали его к пропасти самоубийства. Он знал, как можно уйти легко из жизни без мучений. Поэтому он с радостью и облегчением решил последовать совету своего прекрасного друга и адвоката Наймана. Абу-Моххамед возблагодарил Всевышнего, за то, что он принял правильное решение и много лет назад начал сотрудничать с этим прекрасным человеком и высочайшим профессионалом от юриспруденции.
Тем не менее Абу-Моххамед попросил дать ему время подумать и завтра, он готов будет сообщить о своем решении.
Утром, Абу-Моххамед измотанный ночными кошмарами, согласился с предложенным адвокатом Найманом планом. 
Несказанно удивленный и обрадованный Найман не мог поверить в столь быструю и невероятную удачу. Перед его глазами уже мерцали в туманно-золотом облаке вторые сорок тысяч евро.
Теперь надо было показать следствию какую совершил ошибку доктор, так что бы это все выглядело максимально правдоподобно.  Абу -Моххамед думал, что если у следствия есть показания одной из реанимационных сестер или кого-либо из сотрудников, как он заходил в палату и после этого случилась остановка сердечной деятельности, то в совокупности с показаниями о ночи проведенной совместно с Лейбензон в отеле ему неминуемо грозит пожизненное заключение за преднамеренное убийство. Не простое убийство, а лечащим врачом ради наживы.   
Не раскрывая хода своих размышлений адвокату Найману, доктор Абу-Моххамед представил свою версию врачебной ошибки, которую он собирался предложить следователю Хендриксу.
Итак, за два часа до начала операции больной Гельш, доктор Абу-Моххамед зашел к ней в палату. Больная пожаловалась ему, что она всю ночь не спала и мучилась от нестерпимой боли. Она звала медсестер, но никто не подошел к ней и сейчас она страдает от невыносимой боли и просит отложить операцию на несколько дней. Не беспокоя медицинских сестер, доктор Абу-Моххамед, с целью облегчения страданий решил внутривенно ввести 2 мл нестероидного обезболивающего. Сразу же после введения препарата у больной развилась фибрилляция предсердий с последующей остановкой сердечной деятельности. Доктор, не выходя из палаты начал реанимационные мероприятия. По всей видимости развилась анафилактическая реакция на препарат на фоне декомпенсированной печеночной недостаточности, что и послужило причиной клинической смерти. Доктор Абу-Моххамед признает свою вину в том, что он побоялся рассказать коллегам и следствию о содеянном.
На следующий день доктор Абу-Моххамед и адвокат Найман сидели в кабинете старшего следователя. Доктор подробно изложил свои признательные показания. От удивления Оливер Хендрикс не смог произнести ни слова.  Он внимательно смотрел на Абу-Моххамеда, на адвоката Наймана и не мог понять, какую они затеяли с ним игру. Ведь по большому счету у следственной бригады не было ни одной весомой улики в преступных деяниях Абу-Моххамеда и Лейбензон приведших к   смерти пациентки Гельш. Оливер Хендрикс не мог поверить, что муки совести заставили доктора признать свою вину в смерти больной Гельш. Он попросил подождать адвоката и доктора выйти из кабинета и подождать в коридоре.
Старший следователь Оливер Хендрикс прослушал несколько раз признательный монолог доктора Абу-Моххамеда. Его опыт и интуиция подсказывали ему, что за признанием врачебной ошибки и неэтичного поведения лежит более страшное преступление. Но у следственной бригады нет ни чего, а сроки отпущенного времени для завершения расследования заканчиваются. Он набрал телефон главного прокурора города и сообщил ему визите доктора Абу-Моххамеда и его признательных показаний. Главный прокурор города так же онемел от удивления, он не мог поверить в это чудо и готов был расцеловать и доктора Абу-Моххамеда, и следователя Хендрикса. Угроза краха карьеры, кажется, миновала. Успокоившись, прокурор попросил собрать всю следственную бригаду на совещание в 15.00, а сейчас отпустить доктора и его адвоката до 10.00 утра с просьбой не покидать до этого времени город.
Глава 30.
Открывая совещания, Главный прокурор города поздравил с несомненным успехом всю следственную бригаду и лично Оливера Хендрикса. Считаю, что мы все прекрасно справились с задачей и теперь передаем дело в суд.
Оливер Хендрикс попросил слова.
- Господин главный прокурор, коллеги я боюсь, что сейчас мы просто идем на поводу у хитрых преступников.  Вам не кажется, что сознаваясь в совершении врачебной ошибки  и не этичном поведении Абу-Моххамед и его адвокат избрали тактику признания более легкой вины и тем самым скрывая тяжкое преступление, а именно сговор с целью убийства и получения материальной выгоды. Я думаю, что несмотря на признательные показания нам надо продолжить следствие. Ведь ни куда не деть следующие факты, а именно криминальное прошлое  русского пациента, его громадные финансовые ресурсы, наличие неформальных связей Лейбензон как представительницы русского и доктора Абу-Моххамеда, нелогичное решение и госпитализации русского в Университетскую клинику нашего города и наконец смерть пациентки, которой предназначалась донорская печень, а затем пересадка этой донорской печени русскому бандиту. Разве этого мало, коллеги.
Главный прокурор, глядя на присутствующих спокойным, но твердым голосом произнес,
- Господин Хендрикс, у вас было достаточно времени, чтобы подтвердить ваши версии фактами. Что у вас имеется кроме вашей ничем не подтвержденной гипотезы. С чем мы пойдем в суд. Вы и так громкими обысками взбудоражили всю Германию, опорочили подозрениями в нелегальной торговле органами уважаемую старейшую университетскую клинику, ее руководство. И сейчас ничего не имея в активе, вы просите о продлении следствия. Все, следствие закончено. Я сам завтра проведу опрос доктора Абу-Моххамеда и затем передам все материалы в суд с обвинением доктора в непредумышленном убийстве. Все, совещание закончено.
Через час после совещания главный прокурор Кенингсштадта доложил Генеральному прокурору о признательных показаниях доктора Абу-Моххамеда и подготовке обвинительных документов для передачи в суд.
Министр юстиции получив информацию о завершающем этапе следствия поздравил Генерального прокурора с успехом,
- Мы верим в ваш профессионализм, дорогой коллега и думаю, что нас с вами ждет долгое и плодотворное сотрудничество. Госпожа Канцлерин и Господин Председатель Бундестага благодарят вас за вашу службу.
- Итак, - подумал министр юстиции – Правительственный кризис предотвращен. Врачебная ошибка и никакой коррупции и никакой торговли органами, всего лишь профессиональная ошибка. Теперь суд расставит все по своим местам и покарает виновных.
Глава 31.
 Главный прокурор Кенингсштадта вместе с Оливером Хендриксом на следующий день провел опрос доктора Абу-Моххамеда, при котором тот подтвердил свои показания в присутствии адвоката Ненеса. Доктору сообщили, что до решения суда ему запрещено покидать город, что прокуратура передает данные следствия в суд, где в судебном заседании будет определена степень ответственности и наказание за совершенную ошибку приведшею к смерти фрау Клаудии Гельш. Главный прокурор города поблагодарил доктора Абу-Моххамеда за то, что тот дал признательные показания и тем самым сэкономил деньги немецких налогоплательщиков и трудозатраты сотрудников прокуратуры.
- Доктор Абу-Моххамед, несомненно суд учтет ваше добровольное признание и максимально лояльно рассмотрит ваше дело. О времени судебного заседания вас известят. 
После ухода доктора и его адвоката, главный прокурор обратился к следователю Хендриксу.
- Уважаемый коллега, прокуратура предъявит в суде обвинение доктору Абу- Моххамеду в неумышленном убийстве. в немецком судопроизводстве врачебная ошибка, приведшая к смерти пациента, может быть квалифицирована как неумышленное убийство (Totschlag durch Fahrl;ssigkeit) согласно § 222 Уголовного кодекса Германии (Strafgesetzbuch, StGB). Прокуратура будет настаивать, что врач действовал с нарушением профессиональных стандартов (Fahrl;ssigkeit), то есть проявил небрежность, которая привела к летальному исходу.
Адвокат Найман понимал, что его подзащитному грозит обвинение в неумышленном убийстве. Процесс обещает быть громким и тогда имя адвоката Наймана станет известно всей Германии. «Лучший друг и товарищ» доктора понимал, что тому грозит реальное тюремное заключение. Помимо уголовной ответственности родственники фрау Гельш могут привлечь его к гражданской ответственности за компенсацию ущерба и морального вреда. Но это абсолютно не огорчало адвоката Наймана.  Он предвидел что процесс может затянуться и соответственно доктор или его родственники заплатят ему гораздо больше, чем он первоначально планировал. Сейчас же его ожидала вторая часть приза в размере сорока тысяч евро от вероломной соучастницы доктора Абу-Моххамеда.
Что бы не спугнуть удачу, и доктор не отказался от своего признания, Найман с абсолютной искренностью в голосе убеждал Абу-Моххамеда, что суд превратится в формальность во время которого нужно доказать свое раскаяние и сожаление в содеянном. Тогда все ограничится самое большое условным наказанием. 
Вечером Найман позвонил адвокату Ненесу и попросил его о встречи. Во время разговора он эзоповым языком сообщил, что успешно справился с заданием и хотел бы обсудить несколько моментов предстоящего процесса.
Ненес все понял, завтра будет требовать вторую часть гонорара. Лейбензон попросила встретиться с «честнейшим из честнейших» уже не в Кенингсштадте, а в Кельне, и передать, что вторую часть можно будет получить только после окончания процесса. Потому что не известно, как поведет себя во время судебных слушаний доктор Абу-Моххамед, ведь он может отказаться от своих показаний.
Лейбензон с саркастической улыбкой прощаясь с Ненесом произнесла,
-  Передайте пожалуйста адвокату Найману, что мы, как и он, люди чести и как только закончится суд он сразу же получит обещанное.   

 На следующее утро два адвоката сидели за столиком в знаменитом кафе Reichard напротив Кельнского собора и обсуждали последние события. Услышав о том, что выдача второй части гонорара откладывается Найман от злости готов был вылить горячий кофе в лицо Ненесу. Соблюдая внешнее спокойствие, он внял всем аргументам и не стал скандалить и обвинять коллегу Ненеса, который являлся лишь транслятором решений его хозяйки, во лжи и непорядочности.   Интуитивно Найман почувствовал, что не видать ему второй части обещанного и он никак не мог изменить ситуацию. По крайне мере он никогда бы не отдал. Он помнил поговорку старого адвоката Гольдмана, «Что стоит выполненная услуга?».
Глава 31.
Елене Лейбензон вернули все изъятое при обысках дома и в офисе. На предстоящем судебном процессе она будет привлечена в качестве свидетельницы и не более.
Сергей Стыд проклинал в мыслях немецкое правосудие, которое не смогло осудить явную преступницу и супругу, настоящее исчадие криминального ада. Сотрудники фирмы еще раз убедились во всесильности мегеры начальницы и в ее связях. Но по большому счету им было безразлично, так как работа была не пыльная и стоила того, чтобы терпеть самодурство хозяйки.
Через четыре месяца после окончания следствия состоялось судебное заседание.  Прокурор города перед началом суда обсудили предстоящий процесс с судьей. Дело было абсолютно несложным. Убита по неосторожности уважаемая жительница города. Преступник во всем сознался, никаких дополнительных экспертиз проводить не потребуется.
После начала заседания судья совершил все формальные процедуры и предоставил слово обвинению. Прокурор города выступил с обвинением доктора Абу-Моххамееда в совершение врачебной ошибки, приведшей к смерти фрау Клаудии Гельш, и совершенном неумышленном убийстве (Totschlag durch Fahrl;ssigkeit) согласно § 222 Уголовного кодекса Германии (Strafgesetzbuch, StGB). Подсудимый действовал с нарушением профессиональных стандартов (Fahrl;ssigkeit), то есть проявил небрежность, которая привела к летальному исходу. Прокуратура просит назначить согласно § 222 StGB подсудимому максимальное наказание, пять лет лишения свободы.
После выступления прокурора уже не доктор, а подсудимый Абу-Моххамед недоуменно посмотрел на своего адвоката, который буквально перед тем, как началось судебное заседание утверждал, что сегодня все закончится и его подзащитный сможет вернуться к своей нормальной жизни.
Выступление адвоката не блистало красноречием. В качестве смягчающих обстоятельств он указал на добровольное признание своего подзащитного, безупречный труд в качестве врача в предшествующие годы. Кстати, руководство университетской клиники не дало никаких характеристик своему ведущему хирургу, так как считало, что этим поступком он перечеркнул все свои предыдущие заслуги. Все возможные методы защиты доктора Абу-Моххамеда адвокатом Найманом были блокированы всего лишь сорока тысячами евро, врученные ему за предательство. Адвокат попросил проявить суд снисхождение и гуманность, назначить подсудимому условное на наказание. 
Так как ни одна из сторон не пригласила Елену Лейбензон в качестве свидетельницы, она была освобождена от дачи показаний в суде.
После недолгого совещания, учитывая напряжение мусульманской общины решили не назначать максимальное наказание. Судья зачитал приговор.
- Один год тюремного заключения, запрет на профессию пожизненно и штраф в размере ста тысяч евро в пользу немецкого государства. Родственники фрау Клаудии Гельш могут подать иски в гражданском процессе.
Елена Лейбензон сидела в кресле качалке с бокалом вина на просторном балконе своей виллы, обозревала долину Рейна утопающую в нежном розовом свете вечернего солнца, доктор Абу-Моххамед совершал вечерний намаз в своей камере, над могильной плитой Клаудии Гельш догорала свеча в красном стеклянном подсвечнике.   
Нет справедливости в этом мире, не ищите ее.


Послесловие.
В 2008 году бывший прокурор Гаагского трибунала Карла дель Понте опубликовала книгу «Охота. Я и военные преступники», где подробно рассказала о похищении албанцами в 1999 году 300 сербов, цыган и не лояльных Хашиму Тачи албанцев. По данным дель Понте, у похищенных забирали почки и сердце. Органы переправляли в Европу, Израиль и Турцию.
В 2008 году несколько человек были задержаны и ещё двое объявлены в розыск по подозрению в нелегальной трансплантации почки в Приштинской клинике «Медикус». В «банду черных трансплантологов» входили около двадцати человек. Главные фигуранты — турецкий врач Юсуф Сонмез, непосредственно оперировавший пациентов, а также обеспечивавших конвейер из новых пациентов израильтянин Моше Харел, были объявлены по линии Интерпола в международный розыск.

   


 




 
 
 
 











 
-