Котёныш

ОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
АДЕПТОВ ПРАКТИЧЕСКОЙ МАГИИ
ФЕДРЫ СЕНИЛЬНОЙ И ВАСИЛЕЯ НОГАВНОГО



Все началось с того, что Федра подобрала в лесу детеныша фрейра. Подобрала и принесла в общежитие. Зачем она это сделала – может быть в память той своей первой серьезной практики, когда ей пришлось столкнуться с псевдокошкой? Фрейр – лесной кот, дикий и абсолютно не поддающийся приручению. Но котёнышу было от силы месяц возраста, и был он совершенно беззащитным и беспомощным. Каким образом он оказался один, дрожащий и что-то гневно пищащий, под кустами жимолости? Куда подевались его родители (ибо известно, что самка фрейра заботится о своих детенышах до полугода, а то и больше)? Федра добросовестно обыскала все окрестности в поисках логова, и только потом, с чистой совестью сунула шипящего и топырившего крохотные коготки котенка себе за пазуху. Глупость чистой воды, потому что потом целый месяц адептка ходила с исцарапанным животом и стеснялась купаться с подружками на речке. Разумеется, оставить будущего дикого зверя в общежитии ей не позволили. Федру это не смутило. Фрейр попал в её комнату темной ночью, через окно второго этажа и был поселен под кроватью в корзинке, устланной почти новой вязаной кофтой (купленной, между прочим, в свое время по крайней зимней необходимости на деньги, скопленные великими двухмесячными лишениями).
Хорош был котеныш – дымчато-серый, с черными носочками лап и темным кончиком короткого пышного хвоста. Глаза фрейр имел круглые (когда не щурил лениво), ярко-желтые зрачки которых весьма впечатляюще светились в темноте, периодически приводя в ужас нервную Дорку, соседку по комнате. Кроме того, присутствовали подрастающие клыки и длиннющие усы. С этого момента жизнь Федры переменилась самым что ни на есть крутым образом. В перерывах между занятиями, адептка неслась в общежитие, чтобы проверить своего питомца, которому отдавала почти половину завтрака, обеда и ужина. Через два месяца этого стало не хватать – котеныш подрос и, требуя еды, скрипуче мявкал во все горло, но к этому времени еду ему носил весь второй этаж. И странным образом, никто из адептов ни разу не проболтался о незаконно проживающем в общежитии фрейре. Ходили смотреть, пробовали гладить (чего фрейр никому делать не позволял, за исключением Федры конечно) и играть (когти стали острые как бритва, и котеныш не упускал случая вцепиться зубами и когтями в чью-нибудь неосторожную ногу или руку). Со временем привыкли, перестали удивляться, но по-прежнему подкармливали. Пока Федра однажды не сообразила, что здоровенного котяру держать в маленькой комнатушке больше невозможно. Даром, что старшекурсники (ещё в самом начале) предусмотрительно наложили на стены звуконепроницаемое заклятье. Была постоянная необходимость убирать за фрейром последствия здорового пищеварения (сначала просто выбрасывала в окно, отчего приходящий уборщик сильно и нецензурно ругался; потом для этих целей приобрела плоский горшок), плюс подрастающий хищник требовал пространства для игр, иначе мог совершенно зачахнуть. Скрепя сердце адептка подыскала неподалеку от общежития (всего полверсты) заброшенный шалашик, в который котище и был вскоре перемещен.
Со временем кот побурел и пошел полосами. Мяукал уже басом и ходил вразвалку, косолапил, несмотря на то, что и года не было. Всем видом показывал, что взрослый уже. Федру привечал, несомненно считая её полезным членом своего общества. Терся об ноги, бил хвостом весьма эмоционально, умильно в глаза заглядывал. Лакомства, для него припасенные – из рук не выхватывал. Терпеливо ждал, когда Федра сама протянет. Адептка, разумеется, цвела и пахла от такой кротости, и такой любви, искренне считая, что – вот оно, искреннее и преданное, которое за деньги не купишь. Кошачьей меркантильности не верила. То есть соглашалась, что да, именно такие они, кошаки паршивые. Но вот применительно к своему фрейру – таращила глаза, клялась всем святым, что у неё есть – то есть практически ничем, что у неё как раз счастливое исключение. В силу уникальности самой Федры, и кот логически вытекал, как молоко из худой крынки – уникальным. Хотя никакой уникальностью и не пахло. Но это уже хохмила девушка, и сама при этом ухмылялась. Но в кота своего верила, в Дилвасика своего. Почему Дилвас? На этот вопрос адептка супилась, опускала глаза, недовольно фыркала и принималась лепить в ладошках какое-то небезопасное заклинание. А поскольку репутацию имела интереснейшую, то ответа обычно не дожидались, улепетывали со всех ног на безопасное расстояние.
Летние каникулы, разумеется Федра провела с котом. Сдав очередную сессию с как минимум тремя «хвостами», оставленными на осень (чем явно перещеголяла собственного питомца – обладателя всего лишь одного хвоста), Федра мобилизовала двоих однокурсников для постройки приличного шалаша в лесу. Практику отложили на месяц, так что какое-то время адептка блаженствовала «на лоне природы», лишь изредка появляясь с кошелкой на местном рынке. Все остальное время Федра посвятила воспитанию Дилваса – то пыталась научить его ловить рыбу (чего в природе фрейры не делают), то показывала ему, как надо слезать с деревьев (что фрейры делают великолепно). Кот, сидя на ветке, внимательно выслушивал Федрины инструкции, шевелил ушами, и с самым преданным видом продолжал сидеть, вцепившись когтями. Битый час адептка втолковывала ему, какой лапой куда наступить. Затем безуспешно пыталась влезть на дерево сама. Потом ругалась на очевидную тупость кошака. Потом, уставшая, садилась напротив и ошарашено наблюдала, как фрейр преспокойно спускается по стволу дерева, причем по спирали и вниз головой. С рыбной ловлей все было ещё хуже, поскольку Федра понятия не имела о том, как эту самую рыбу ловить. Ограничилась имитацией, то есть шлепала руками по воде, и доставала из-за спины заблаговременно купленного у рыбаков карасика. В конце концов, хитрый кот стал смотреть не на воду, а норовил заглянуть за спину своей наставнице. Федра только умилялась, и покорно (по-другому и не скажешь!) отдавала рыбу.
Месяц пролетел незаметно, и Федре пора было ехать на практику. Адептка просто разрывалась между ней и своим питомцем. Но делать было нечего, фрейр мог обойтись без Федры месяц, а вот практика – нет. Скрепя сердце, девушка взяла со своей подружки Доры обещание приглядывать за фрейром, дала кучу наставлений по уходу за котом, пообещала в случае чего испепелить Дорку дотла, а пепел развеять над учебным корпусом. Подружка ахала, делала честные глаза и клялась, что уж она то…. Верить ей, разумеется, не стоило, поскольку Дилваса Дорка на дух не переносила. Но выбора у Федры не было. И вот, после долгих прощаний, горестных речей и нежных сюсюканий (стоически перенесенных котом!), адептка отбыла на летнюю магическую практику. А фрейр остался.
Целеустремленности адептки можно было только позавидовать. Весь месяц она зубрила закономерности, формулы и заклинания. Носилась по деревням, выполняя задания. Хвала всем известным богам – куратор попался не слишком придирчивый, и довольствовался тем, что у практикантов получалось. Просто ангел, а не маг третьей категории. Отбыв положенную практику, Федра как можно скорее вернулась назад – писать отчет о проделанной работе, а самое главное – увидеть своего милого котика. Хотя, практикантам давалась возможность после практики официально подработать в деревнях, чем многие охотно пользовались. Некоторые адепты за лето умудрялись собрать приличные суммы денег, которые весьма неприлично умудрялись спускать в общеизвестных местах. Но будущая магичка махнула рукой, и на попутной телеге, с пересадками через неделю уже была в Академии. Забежала в общежитие, быстро ополоснула водой лицо, сунула в рот валявшийся на столе подозрительный сухарь и выскочила в двери, едва не сбив с ног почему-то смутившуюся Дорку.
Фрейра не было.
Федра обыскала все кусты в округе. Попыталась использовать поисковое заклинание. Все было напрасно. С таким трудом выложенный из веток шалаш опустел, и слегка съехал набекрень. В отчаянии, девушка опустилась наземь и стала бессмысленно озираться по сторонам. Ничего путного ей в голову не приходило, и что делать дальше – не знала.

- Не нашла? – раздался откуда-то сбоку до боли противный…, то есть знакомый… голос. Федра быстро повернулась. И правда, в трех шагах от неё стоял и сочувственно качал головой Василей Ногавный – старший адепт и бывший напарник по практике. Федра не видела его с того памятного лета, когда они вдвоем проходили убийственную практику у Дорина Шебанутого. На какое-то время адептка испытала к Василею ужасное чувство первой влюбленности, но к счастью это чувство быстро улетучилось, благодаря собственной силе воли – во-первых, а во-вторых, благодаря потрясающей толстокожести самого адепта. Но сейчас Федра была не в том состоянии, чтобы предаваться сладким воспоминаниям, и мечтательно задумываться: какого черта он здесь делает? Поэтому она просто отрицательно помотала головой. Нет, не нашла.
Василей подошел ближе и присел перед ней на корточки. Желание что-то сказать столь явно проступало на его лице, что адептка с требовательным ожиданием уставилась на него.
-Ну?!
Парень помялся, словно собираясь с духом. Опасливо отодвинулся от Федры на полшажка.
- Я тут… ну не то чтобы интересовался. Просто краем уха слышал…
- Говори живее! Что ты язык жуешь! – адептка словно испытала прилив новых сил. Подавленного состояния как не бывало. Зато Василей, припомнив прошлый опыт взаимоотношений с Федрой, приготовился к худшему. К фаерболу, пущенному в лоб например…
- Через две недели, как ты уехала – приходил твой фрейр к учебному корпусу. Ребята видели. Говорят – худющий как скелет, и облезлый. Его сторож прогнал.
- Как прогнал?! – негодованию девушки не было предела. Федра вскочила на ноги, ухватила Василея за локоть и потащила за собой.
- Идем! И рассказывай по пути, все что знаешь!
Несмотря на разницу в возрасте и комплекции, Василей невольно робел перед мелкой. Бурлила временами в юной адептке какая-то нервическая сила - бурлила, булькала, пускала пузырьки, а порой выплескивалась наружу. Норовя ошпарить стоящих рядом. С другой стороны, Василей действительно сочувствовал Федре. Приручить детеныша лесного фрейра – это стоит диссертации. Поскольку ни у кого не получилось бы. Помимо того, что иметь ручную зверушку, способную разорвать врагу горло – мечта любого мага, сам по себе личный фрейр – солидная прибавка к престижу. Если бы Василею такое удалось, все однокурсники позеленели бы от зависти, профессора рысью подбегали бы поздороваться за руку и заискивающими голосами просили бы «погладить такой великолепный экземпляр». А уж девчонки…
Федра бесцеремонно вырвала Василея из сладких видений, в которых он уже великодушно позволял высокой грудастой красавице-блондинке погладить «милого котика»: «Нет-нет, он не укусит!...»
- Ай! – не то, чтобы адептка отращивала себе длинные ногти, но пальцы у Федры были крепкими, а левое ухо адепта оказалось чрезвычайно к ним чувствительным.
- Очнись! – прошипела Федра. - Ау! В лесу!
-А… - только и сказал Василей, изо всех сил влекомый адепткой по направлению к учебному корпусу.
Собственно рассказать про фрейра он мог не слишком много. Практически все уже и рассказал. Приходил кот, голодный и облезлый. Искал, судя по всему Федру. Не нашел. И вернулся в свою исконную среду обитания – лес. Что ещё рассказывать?
Была у Василея одна непереносимость. Слез женских терпеть не мог. Корежило его от рыданий всяких, да всхлипываний. Обычно, при виде плачущих женщин, адепт старался немедленно сбежать по очень важным и неотложным делам. Но Федра, всхлипывая и причитая о своем котике, «…помирающем с голоду, беззащитном и доверчивом, к самостоятельной жизни не приспособленном, которого всякий обидеть может…», нисколько не теряла хватку. Терзала локоть бедняги Василея так, что наверняка под рубахой остались шикарные царапины. И шансов улизнуть не намечалось, по крайней мере, в ближайшие полгода.
На свое счастье Дорка благоразумно покинула общежитие, и разыскать её без помощи поисковика было бы крайне затруднительно. И ещё, опять же к Доркиному  счастью, Федра была слишком взбудоражена, чтобы заниматься карательными мероприятиями. Василей был усажен на кровать, и с интересом наблюдал, как мечется адептка по комнате, собирая кое-какие вещи в котомку. Федра не постеснялась даже рассекретить свой неприкосновенный фонд – глиняную кошку-копилку, в которой тускло погромыхивали скудные девичьи сбережения. Чуть подумала, хмыкнула удовлетворенно, и достала из Доркиной тумбочки пузатую, глиняную же, свинью. С размаху грохнула обоих несчастных об пол. Монеты, вперемешку с осколками глины рассыпались по всей комнате. Василей поглядел ещё на ползающую по полу на коленях адептку, потом стал помогать собирать.
Полчаса спустя, оба шагали по дороге к местному рынку. Там Федра собиралась получить больше информации о своем фрейре. Потому как если у святника в подполе мышь чихнет – рыночные торговки первыми узнают, и по городу разнесут. Василей, которого уже никто не держал ни за какие места, тем не менее, шагал вместе с девушкой. Сам решил помочь, добровольно. Все равно лучше, чем над отчетом корпеть. А там, глядишь, и Федра с отчетом поможет. Пару дней перебесится девчонка, и успокоится. Не захочет фрейр – сам не объявится.
Не слишком-то и помогли рыночные кумушки. Про то, что в общежитии при Академии малолетние оболтусы дикого кота завели – слышали. Только новость не особо важная, мимоходом прошла да сразу и устарела. Пока Федра про фрейра усердно слухи выжимала, Василей разговорился с дедом Опанькой, который зарабатывал на жизнь тем, что убирал на рынке скопившийся мусор. Дедка, получив «добровольное пожертвование на пропитание», охотно поделился всеми новостями, какие помнил. И про то, что в городке проездом был шутовской балаган, и про солдатских вербовщиков, кои заманивают парней бесплатной выпивкой и привольной жизнью. Про то, как тетка Агафья с Линоркой «за волосья сцепились» Василей запоминать не стал. И про то, как проезжий вор два кошеля у местных мужиков срезал, да попался, и бегал потом по всему городку в образе «адской твари, из геены выпущенной», то бишь – в смоле и перьях. А вот троих проезжих шкуродеров, да фрай-маклера – отметил. Так, на всякий случай. Шкуродеры, как назвал их дед Опанька, на самом деле были скорняками. Скупали все, что ни попадется, а при случае не брезговали и сами промыслить. Кошку там приблудную или собаку. Могли и фрейра заприметить, правда, Василей просто не представлял себе, каким образом они бы его поймали. Фрейра за загривок да в мешок не сунешь. Хотя, с другой стороны, Федрин кошак к людям привыкший был, мог и на корочку хлеба заманиться. Фрай-маклер же – бои собачьи устраивал. На боях деньгу и делал. Не только собачьи, конечно. Устраивал и петушиные, крысиные, даже хомячками не брезговал. Лишь бы люди раскошеливались.
Федра изрядно приуныла. Столько сил потратила на то, чтобы хоть какую-нибудь зацепку найти, – а все зря. Василей невозмутимо потянул её к прилавку с молоком, и заставил выпить полную кружку. Потом Федра съела кусочек хлеба и, усевшись в теньке под навесом, наконец, замолчала. Адепт облегченно вздохнул, и поведал напарнице результаты собственного расследования. Федра тут же оживилась, но Василей вовремя подал ей сладкую коврижку, и выиграл ещё минуту тишины. Затем его послали ещё за одной кружкой молока, которую пришлось купить на его же собственные деньги. Потом ему предложили допить оставшееся молоко и доесть остатки коврижки, что он стоически перенес.
Решили разыскать местных охотников. Наверняка что-то слышали, видели, а может быть, и сами участвовали. На этот раз двигающей силой был Василей, а Федра просто уцепилась за его многострадальный локоть и волоклась сбоку. Охотников в округе было немного. Всего – трое. Все жили на отшибе, и друг друга на дух не переносили. Но все охотники дичью да птицей промышляли, а в звероловах не числились.
- Висит ваш кот у скорняка, в виде шкуры, - мрачно напророчествовал Габр Сивный, заросший до кончиков ушей так, что в бороде можно было ту самую дичь промышлять, - али чучелой с оловянными глазами.
Федра ахнула горестно, но Василей, будучи человеком малочувствительным, на такие страшилки не поддался.
- Ничего не знаешь, в общем? - сурово спросил он. Охотник пожал плечами.
- Нам какой прок с етого фрейра? Ни мяса, ни жира, и шкура только зимой годится.
- Коль соврал, так всем вам несладко придется, - пообещал Василей, - нас там полсотни, и за кота злые все.
Федра удивленно глянула на адепта, но ничего не сказала. Портить отношения с селянами из-за фрейра никто бы не стал.
- Не пужай зазря, - хмыкнул Габр, - не молодку в сарае подстерег. Самого вот поймаю в лесу, да ощипаю как курицу. Сказано тебе, скорняка ищи. Вадька Ширис ошивался тут месяц с двумя помощниками, у него и поспрашивай.
Поиски скорняка ничего не дали. Адептка в сотый раз погоревала, что не подумала прикрепить "маячок" к "бедному беззащитному котику". Василей начал злиться, рыдания Федры действовали ему на нервы, он вообще девичьи слезы на дух не переносил. А когда адепт злился, то старался всеми силами устранить раздражающий фактор. Нет, никаких ужасных вещей с Федрой он сотворять не собирался, скорее наоборот. Природная лень всеми силами будила его умственные способности, а пробужденные способности изо всех сил тормошили мозг адепта, призывая его побыстрее разобраться с делами и дать им поспать.
- Вот что, - сказал он, поразмыслив, - ты посиди тут немного, а я схожу кое-куда…
И он сходил. Благо место знакомое, и сам Василей там был не на последнем счету. И пива там выпил море, и по знакомству выводил в корчме мелкую нечисть, портившую все, что под руку попадалось. Поэтому если и не был желанным гостем, то, как минимум гостем терпимым  точно был. Поскольку в подпитии не буйствовал, в драку не лез, а напротив – благодушествовал, вел с мужиками длинные душевные беседы и вовремя испарялся, когда пахло мордобитием. Василей свою меру знал, и соблюдал - редкое качество в столь молодом возрасте.
Взяв сразу у стойки кружку пива, адепт обвел взглядом присутствующих, выделив знакомых, отделив малознакомых, и подчеркнув незнакомых. Из незнакомых был только один, сидел в уголочке и горестно вздыхал. Судя по одиноко стоявшей кружке, был мужик стеснен в обстоятельствах. К нему-то Василей и подсел.
- Жарко сегодня, - благодушно завязал он беседу, хотя никакой жары не было.
Мужик удивленно зыркнул на адепта, но ничего не ответил.
- К пиву лучше всего мяско копченое, - поразмыслив, добавил Василей.
- К пиву лучше рыбу вяленую, леща например, - сказал мужик, - но можно и мясо, да и без пива сейчас бы навернул кусок пожирнее.
Тратиться на угощение незнакомым людям было не в привычках адепта.
- Однако ж оголодал ты, - хмыкнул он, - что так?
- Оголодаешь тут, - огрызнулся мужик, - когда пара медяков в дырявом кармане трется. А был серебра мешок.
Василей поразмыслил и сочувственно кивнул.
- В карты проигрался?
Мужик махнул рукой.
- Да какие там карты..., у Верлея все спустил, на боях собачьих.
- Верлей это фрай-маклер что ли? - поинтересовался адепт, - и какие ставки принимает?
- Он самый, хапуга несчастный. Раньше и медяками не брезговал, а сейчас нос воротит. Не мене серебряной монеты на бой принимает. Вот я трату и дал.
Мужик допил остатки пива, облизал пену с щербатого края кружки и с кряхтеньем стал подниматься из-за стола.
- Прощевай, некогда с тобой рассиживаться.
- Да погоди! - Василей не то чтобы проникся сочувствием к игроку, но слухи о фрай-маклере показались ему интересными.
-Чего тебе? - недовольно буркнул мужик.
Адепт позвякал монетками в кармане.
- А давай за компанию по кружечке еще? А то одному скучно.
- Ну, коли платишь, то я не против, а так…
Василей мигом обернулся, принес две кружки пива и кружок копченой колбасы на плоской деревянной тарелке.
- Ну, коли не шутишь…, - мужик мигом набил рот колбасой, и принялся усердно жевать, нахально глядя на опешившего адепта.
- Так, где ты говоришь, бои проводят? - спросил Василей, мысленно попрощавшись с колбасой.
- Ууу, да ты никак тоже собрался там деньгу тратить. Зря, парень. Лучше проешь и пропей, все толку больше.
- Не, хочу щенка купить, - сфантазировал адепт, - своего бойца может выращу.
Мужик неопределенно хмыкнул, запил это пивом и доел остаток колбасы.
- Обдерут как липку, - авторитетно заявил он, утираясь рукавом, - такой щенок может на вес золота. Ну, дело твое. Деревню Пляски знаешь? А Прядки? Вот меж ними лощина широкая, мужики там скот пасут да каждый год поделить не могут.
Василей в три глотка выпил свое пиво, под одобрительным взглядом со-кружечника.
- Я щас.., - неуверенно помямлил он, и направился к выходу.
- Эх, молодежь…- с сожалением протянул мужик.
Федры на месте не оказалось. Адепт повертел головой, разыскивая знакомый ядовитый оттенок волос, но безрезультатно. Еще добрых полчасика Василей бродил вокруг корчмы как яблоки в кадке, пока его спину зазубренной стрелой не пронзил острый палец.
- Где ты ходишшшь? - до боли знакомое шипение Василия нисколько не взбодрило.
- Тебя же ищу, - начал оправдываться он, одновременно поворачиваясь лицом к раздражителю. Но наткнулся на сверлящий вопрошающий взгляд серо-зеленых глаз.
“Ишь, смотрит как змея на мышь” - подумал было Василей, но передумал. Федра явно была на грани.
- Есть вариантец, - сказал он миролюбиво, - возле Плясок собачьи бои проводят. Может и кота туда увезли. Не домашняя ж Мурка, дикий. Самое то.
- Что еще за Пляски?!
- Рядом с Прядками.
- Ты издеваешься?!
- Да деревни та; называются, вот честное слово!
- Ррр…
Понимая, что его сейчас разорвут мелкими зубами на мелкие же кусочки, Василей сделал единственное, что еще могло избавить его от такой участи. Крепко взял Федру за плечи, развернул в нужную сторону и скомандовал “Пошли!”
И они пошли. Правда, на выходе из Веретенок выяснилось, что местоположение Прядок Василей представлял смутно, а про Пляски знал, только то, что они рядом с Прядками. И за эти глубокие познания адепт был вознагражден парой литературных выражений, коеи по сути своей вполне бы могли сойти и за отборную нецензурщину. К счастью прохожий мужик объяснил, в каком направлении им идти и как долго.
Федра решила, что двадцать верст они как-нибудь переживут, а олух и недотепа заранее изнемог от голода и усталости. Но адептке сказать об этом не рискнул. Федра, обретя хоть какое-то конкретное направление поисков, приободрилась и горя священным пламенем котоспасения зашагала по дороге тем самым шагом, которым часто ходят девушки увидевшие “то что им нужно и прямо сейчас”.
Хватило ее версты на три. Василей с сочувствием смотрел, как его попутчица, без сомнения посланная ему судьбой, во искупление прошлых и будущих грехов, начинает тяжело дышать, шаркать по проселочной дороге башмаками и слегка пошатываться. Адепт искоса глянул на ее лицо и слегка ужаснулся. Лицо было бледным и немного отекшим, под глазами – голубоватые полукружья. Упрямства Федре конечно было не занимать. Останавливаться она и не собиралась. Собиралась упасть шагов через сто, а может и меньше. Одним словом, адепт слегка струхнул.
И пришлось Василею все взять в свои мужские руки, чего он никогда не любил. Все, это собственно – Федру. Углядев впереди небольшую рощицу молодых тополей, он выждал, пока они не окажутся рядом, и громко заохав, объявил, что натер ногу.
- Ничего другого и не ожидала, - злобно прошелестела адептка, рукавом вытирая лицо от пыли, - так можно месяц идти. Лучше бы одна пошла…
- Да ноги отдохнут немного, и дальше пойдем, - оправдывался Василей, оттаскивая Федру в сторону от дороги. Она почему-то и не упиралась. Они сели под деревьями и разулись.
- Надо было завтра с утра идти, - немного помолчав, сказал Василей. Ему не ответили. Время близилось к полудню, и особой тени от деревьев не было.
- И надо было хоть воды взять с собой, - нравоучительно добавил он, косясь на спутницу. Федра пожала плечами, но опять не ответила. Василей помолчал еще.
- И про скорняка ничего не узнали, - робко промолвил он, наконец, готовясь убежать в случае чего. Но адептка только часто дышала и рассеянно смотрела перед собой, облокотившись на сумку.
- Пошли, - наконец сказала она сквозь зубы, и начала обуваться.
- Да погоди ты,  - возмутился Василей, - только присели! Отдохни пока, а я поищу, может, где поблизости вода есть.
- Где ты ее тут найдешь? - раздраженно пробурчала Федра, - и во что наберешь?
Василей углядев в кармане её платья уголок платка, деликатно вытянул его и сказал:
 - Там, в низине, вроде журчит что-то. Пойду – проверю.
Федра одобрительно хмыкнула.
Ручеек действительно тихо журчал в небольшом овражке за рощицей. Адепт сделал пару глотков с ладони, затем обильно смочил платок водой и на рысях понес его обратно. Болезненное состояние его спутницы слегка царапало толстокожую душу Василея, хотя особых причин для беспокойства вроде бы и не было. Федра жадно подставила губы под струйку воды, выжатую Василеем из платка, тут же сплюнула и поспешно спросила:
- Ты хоть платок сперва простирнул?
Адепт смущенно опустил бесстыжие глаза и пробормотал:
- Да как-то не подумал…
- Тьфу, бестолочь!- привычно высказалась Федра, выдернула платок из пальцев Василея и аккуратно обтерла себе лицо. – Все, пошли дальше.
-Погоди, - буркнул адепт, сообразив кое-что. Схватил растерявшуюся адептку за ногу – снял ботинок, проделал то же самое со второй ногой. Ботинки связал между собой завязками, и подняв онемевшую от изумления Федру на ноги, торжественно повесил их ей через плечо.
- Не напасешься обуви, пешком дороги наматывать, - пояснил он, - деревенские вообще всю жизнь или в лаптях, или босиком.
Адептка неуверенно попробовала наступить ногой в дорожную пыль. Слегка поморщилась, а Василей даже невольно умилился. Ступни у Федры была маленькие и изящные. Никогда и не подумаешь, что этими вот крохотульками адептка может очень громко топать, а то и отвесить хорошего пинка. Но это всё в башмаках, конечно же.
Василей обуваться тоже не стал. Тоже закинул башмаки через плечо и двинулся по дороге, с удовольствием ощущая твердую землю под ногами. Федра диковинной птичкой заковыляла следом, поминутно охая, когда попадался камешек или щепка.
- Куда эта дорога идёт? – недовольно спросила она, когда они прошли еще пару верст. Василей привычно пожал было плечами, но вовремя спохватился.
- В Прядки, - уверенно ответил он.
- И долго до Прядок? – уточнила Федра.
- …надцать верст, - уклончиво пробубни Василей.
- А вот мы сейчас уточним, - зловеще пообещала адептка. Вдали послышался тележный скрип. Какой-то мужичок, неторопливо догонял их, что-то добродушно рассказывая лошади и не обращая внимания на путников. Адептка резко сбавила шаг и начала усиленно прихрамывать. На что Василей понятливо не удивился, и даже попытался делать шаги поменьше. Как назло, говорливый мужичок догонять их не торопился. Федра что-то недовольно проговорила себе под нос, а Василей решительно развернулся и пошел навстречу телеге.
Мужик по-прежнему глядя перед собой, вознамерился подхлестнуть лошадь, но адепт крепко ухватился за борт телеги.
- Доброго дня! Куда путь держите?
- Доброго дня! – мужичок сдернул с головы плетеную шляпу и снова водрузил её на голову. – В Шибарку еду.
- Не подвезете нас туда? – Василей понятия не имел ни о какой Шибарке, но там явно можно было купить еды и набрать воды.
- Дак че ж не подвезти? – задумчиво проговорил мужик, - коли не побрезгаете…шкуры везу, скорняку сдавать.
От телеги действительно несло тухлятиной. Но Василея больше смущала реакция адептки. Федра уже подозрительно водила носиком, довольно неприязненно поглядывая на них.
- Девушка ногу вот подвернула, а то бы и пешком дошли, - неизвестно для чего сообщил Василей и, дождавшись, когда лошадь поравняется с адепткой, подсадил ее на край телеги. Запрыгнул следом и сам.
- Ну и вонь… - буркнула Федра, зажимая нос.

…

Деревня Шибарка ничем особым от других деревень не отличалась. И, конечно же, поскольку находилась в отдалении от больших дорог, то и никакими харчевнями в ней и не пахло. Да и вообще ничем, кроме навоза не пахло. Запахло, когда адепты узнали, что в деревне свой скорняк имеется. Снова благодаря Василею. Адепт прошвырнулся по избам, на предмет еды и воды. Местные на еду не поскупились, пытаясь побыстрее спровадить от порога наглого незнакомого парнягу. А от предложенных монет чуть ли не шарахались. Но Василей давно уяснил, что с людьми надо разговаривать так, чтобы в злых умыслах не подозревали. Тем более, деревенские жители до любых новостей всегда охочи. Вот и сообщил он, что ходят с подругой, ищут возможность подработать. Но конечно не коровники чистить да за стадом ходить, а что-нибудь покультурнее. При этих словах крестьяне выпучивали глаза обалдело и неопределенно показывали куда-то подальше от своего дома. Покуда добрая душа не информировала точнее, мол – Вадька Ширис недавно вернулся. Ентот точно културу знает, чай везде побывал, где только не носило. При знакомом имени адепт встрепенулся, захватил пяток свежих огурцов и пошел обрадовать Федру хорошими новостями.
Так о чем мы? Ах да, о запахе. Ширис жил на отшибе, как и положено имеющему дело с зельями да шкурами. Так что да, был запах. Такой, что никаким навозом не перешибешь.
Когда они подошли к приземистому дому с неприветливыми стенами, на которых висели связки выделанных шкур, Федра невольно поежилась, а Василей поморщился. Запах застарелой тухлятины перемешивался с ароматами навоза, извести и еще чего-то едкого. Сам хозяин во дворе дома что-то неторопливо размешивал в дубовой кадке.
- Вот так терем-теремок, не столь низок сколь широк, - пробормотал Василей, окинув взглядом фигуру скорняка. Было как-то странно, что невысокий коренастый мужик, с широченными плечами, увенчанными крупной головой, и ногами способными затоптать небольшую свинью, отзывался на ребячливое имя Вадька. Одет он был в домотканую серую рубаху и плисовые штаны. Лицом был угрюм и плохо выбрит. И было ясно, что такого за шиворот не возьмешь, и ордой адептов магической академии не напугаешь. Но Федру это нисколько не беспокоило. Адептка ради своего кота могла бы растоптать целое стадо свиней.
- Господин Ширис? – отчеканила она, глядя скорняку прямо в глаза. Тот слегка смутился.
- А че сразу господин-то? – испуганно вопросил мужик.
- Я спросила.
- Ну, я, да…Ширис.
- Имя?
- Вадамир.
- Род занятий?
- Да вроде близких родичей нету.
- Чем занимаетесь, спрашиваю.
- Скорняжничаю, шкуры выделываю. Продаю недорого.
- Давно с отсидки?
- Два года как…, а вы сами кто будете? – Вадька немного оправился от неожиданности, и в его голосе зазвучало подозрение.
- Свои вопросы задавать будете потом. – Федру было просто не узнать. – В этом месяце с чем работали?
- Да…это…пяток шкур коровьих, две лисьи и две волчьи, только старые, позапрошлогодние. Хлам, в общем.
- И все?
- Ну, собачьи да кошачьи шкурки я не считаю, это так, на мелочевку…
- Большие были?
- Кто?
- Шкурки кошачьи.
- Да не, на задворках сам находил да детвора приносила. Медяк за пять шкурок – в убыток себе.
- Шкурки куда дели?
- Да пока никуда, - Вадька развел руками-лопатами, - обработал только. Пока не пригодились.
- Где они? – в голосе Федры зазвенела струна. Но на этот раз Ширис не уступил.
- Для чего такой вопрос? – нахмурился он, - вы сами кто такие будете? Откуда про отсидку знаете?
Напрасно Василей из-за спины адептки отчаянно гримасничал скорняку и махал руками. Тот уже навис над Федрой, свирепо топорща кустистые брови.
- Кто подослал?! Седой небось?!
Федра не отступила ни на шаг, и даже головы не подняла, твердо глядя скорняку куда-то в район подбородка. Затем протянула левую руку и пальцами ухватила Вадьку за бок, явно пытаясь нащупать что-то поглубже.
- Айяяй! – невольно взвизгнул он, что для здорового мужика выглядело совсем уж нелепым. Схватил девушку за руку, оторвал от себя. Но тут уже вмешался Василей, интуитивно схватив скорняка за шиворот и приподнял – сколько было сил. Тот быстро отпустил Федру и привычно выставил руки перед собой.
- Тихо, тихо, начальник! Не сопротивляюсь.
Адептка хищно сузила глаза, и выщелкнула пальцами маленькое пламя. Там огня было – трубку подкурить, но на скорняка впечатление произвело.
- Так бы и сказали, - плачущим голосом сказал он, - а то сразу ливер щупать. Волки позорные…
Василей отпустил обмякшего мужика и предоставил право допроса Федре.
- Кот большой, бурый. В холке примерно мне по колено. Хвост пушистый, лапы толстые. Лесной, не домашний. Где? – впечатала адептка жестким голосом.
- Ннне было, - Вадька умоляюще выставил перед собой руки, - чем хотите поклянусь, не было, не принимал, не видел. Ни кота, ни шкуры его!
- Ссожгу! – пригрозила Федра.
Ширис упал на колени.
- Да мне врать-то зачем?! Я ж только с дохлых шкуры обдираю!
По всему было видно, что скорняк не врет. Но это никак настроение Федры не улучшило.
- Где же он тогда? – проговорила она, словно про себя.
Василей устало пожал плечами.
- В Прядки пойдем. Там поищем.
- О, точно вам говорю, - заговорил Вадька, явно обрадованный снятым с него подозрением, - коли кот, правда, такой большущий, и пропал – больше и искать негде. Украли небось. Верлей вечно для своих собак потраву ищет. То собаку бродячую, то лису, то кабанчика. С той потехи и шкура только на выброс, в клочья рвут.
- В избу веди, - категорично сказала Федра, - покажешь, где у тебя что.
Вадька привычно сложил руки за спиной и побрел к дому. На полпути опомнился, взмахнул руками сконфуженно. Василей разок гыкнул. Отдельной мастерской Ширис не держал, шкуры дубил на свежем воздухе или в доме. Свежий воздух был – одно название, но в доме его вообще можно было нарезать кирпичиками и складывать у стенки.
Досмотрщики из адептов конечно были никакие. Но добросовестно заглянули во все углы. На облезлые шкурки несчастных кошек адептка старалась не смотреть, предоставив это Василею. Зато заглянула во все кадки, бочки и вёдра. Залезла даже на печку, лежанку тряхнула.
Скорняк угрюмо наблюдал за обыском, но больше не говорил ни слова. Так же молча проводил их из дома, глядя исподлобья в спины удалявшимся адептам. Потянулся за топором…, поставил чурбачок на колоду, вогнал топор глубоко, раскалывать не стал – бросил. Выругался и пошел в дом.
Василей с радостью задержался бы в Шибарке на неделю, благо шибарцы с неким затаенным ужасом отдавали ему дань съестными припасами и наотрез отказывались от денег. И впадали в еще больший ужас, когда выяснялось, что они ничего ни о каких здоровенных котах сказать не могут. Каким образом слухи о допросе Вадьки Шириса моментально разлетелись по деревне – неизвестно. Но Вадька сам в Шибарке считался человеком весьма опасным, так что от адептов ожидали как минимум сжигания всей деревни шарами огненными, и превращением всех жителей в лягушек. Поэтому, самое ценное – спешно пряталось, зарывалось в погребах, съедалось и обменивалось. Федра довольно быстро сообразила, что происходит, и, не желая лишний раз нервировать шибаркинцев, вызнала дорогу на Прядки, наняла мужика с телегой и загрузила в нее довольного Василея с набитой продуктами сумой.
До Прядок ехали день и еще почти день. Ночевали прямо в телеге, благо у мужика нашлась старая овчина накрыться. Сам мужик набил трубку ядреным самосадом и до рассвета неспокойно дремал – сторожил колдуняк молодых, чтобы лошадь не сожрали и телегу не спалили. Федра не то чтобы успокоилась, но в своем беспокойстве достигла некоего баланса, как арбалетный болт, уютно устроившийся в желобке арбалета, с тем, чтобы в нужное время вылететь с огромной силой и что-нибудь убить. Василей, видя, что адептка относительно безопасна, съел четыре вареных яйца, половинку хлебного каравая, запил квасом и сыто уснул.
В силу известных обстоятельств, и Прядки, и Пляски разительно отличались от Веретенок и Шибарки. Это были скорее торговые села. Собачьи бои привлекали много заинтересованного народа – игроков, авантюристов, торговцев, воров и просто зрителей. Оганис Верлей – смуглый, кудрявый, с хищно изогнутым носом, появился словно из ниоткуда, за пару лет «набил» хорошее место для своего промысла. Называл себя фрай-маклером, с претензией на высокий статус. Сводил-привлекал владельцев больших собак приличными выигрышами. Сам тоже держал четверку бойцовых псов, которых самолично воспитывал и натаскивал. Со временем построил в долине ряд пристроек для собак и людей, вольеры, загоны, лавки для торговцев едой и питьем. Дюжина помощников всегда была на подхвате – ставки принять, буйных разнять, за порядком присмотреть. Никакие власти в долину не лезли. Ходили слухи, что местное начальство все у Верлея на прикорме. Тоже навроде псов.
Особой статьей у Оганиса была травля. Скупал у звероловов живность всякую, и волков, и подросших медвежат, и лисами да зайцами не брезговал. Если и этого не попадалось, брал домашнюю скотину. Запускал в загон, где его особая четверка натасканных псов дожидалась жертвы. Ходили слухи, что и парочка чересчур любопытных людей, в том загоне однажды ночью оказалась. Но это конечно всё так – байка была, вещественными доказательствами не подтвержденная.
Всего этого и наслушались Василей и Федра, пока бродили по долине, среди построек и людей. Адептка с каждой услышанной историей становилась всё мрачнее. Но всё же понимала, что Верлей не скорняк-одиночка, на испуг не возьмешь. В толпе, суетящейся у прилавков, редкими вкраплениями попадались люди наособицу. Все как на подбор – крепкие, лохматые, в штанах из крепкого материала и кожаных безрукавках. Их цепкие взгляды неоднократно задерживались на адептах, причем на Федре чаще, чем на Василее. В конце концов, слегка нервничающий Василей вытащил из кармана и прикрепил к вороту значок академии, чтобы не начали лишних вопросов задавать. И посоветовал Федре сделать то же самое. Девушка только отмахнулась. Значок остался в дорожной сумке, а сумка в общежитии, в Веретенках.
Тогда Василей демонстративно подошел к ближайшему зазывале, поинтересовался ближайшими боями, и сделал небольшую ставку. Потом вспомнил свою давешнюю выдумку и принялся выспрашивать, не продает ли кто хорошего щенка. Зазывала равнодушно пожал плечами, мол, не знает. Но когда адепт отошел шагов на полсотни, кто-то дернул его за рукав. Василей оглянулся. Вихрастый рыжий мальчонка, по виду близкий родственник Федры, такой же рыжий и вредный, подмигнул адепту и мотнул головой, приглашая идти за ним. Василей оглянулся, увидел в толпе макушку Федры, и решил её с собой не звать.
Мальчонка ловко протискивался между мешками, коробками и упитанными торговцами, временами поглядывая, следует ли за ним адепт. Наконец нырнул в какой-то закуток между прилавками, и вывел Василея на пустырь, щедро усыпанный всяким мусором. Не успел Василей оглядеться, как мальчишка исчез, зато появились двое, из тех самых, в кожаных безрукавках.
- Ты что ли щенками интересуешься? – с угрозой в голосе спросил один из них. Второй вразвалку подошел поближе. Адепт понял, что влип, но сдаваться не собирался.
- Интересуюсь, а что? Есть?
- Есть-то есть, да было б кого съесть, - хмыкнул первый. Был мужик молод и брит. Второй чуть постарше, щеголял узкой курчавой бородкой и короткими кожаными сапожками.
Василей насупился.
- Ну, коли есть, так показывайте. А нет – так и времени нет.
- Гля, какой торопливый, - засмеялся бородатый. – А деньги у тебя есть?
- Так вы разбойники что ли? – удивился адепт, чувствуя, как по спине поползли мурашки, толстые такие и с когтями. – Ограбить решили?
- Ну что ты, паря, - успокаивающе сказал бритый, - у нас тут так не принято. У нас по закону все, а закон Верлей держит. А мы блюдем, чтоб никто не нарушал. Так все дела через нас и решаются. Ты вот откуда такой взялся, по всему видать в первый раз здесь. Нам и любопытственно, не стражник ли случайно или по карманам ловкач?
Василей облегченно пожал плечами, всем видом изображая невинность и простодушие.
- Да услышал в кабаке у мужика одного, что тут неплохо заработать можно. Вот и рванул счастья попытать. Только вот хочу не на чужих бойцах гадать, а своего вырастить. Как думаете?
Оба блюдетеля дружно захохотали.
- Молодой, а прыткий. Сразу на верхушку лезет.
- Значит у нас тут новый претендент. По всему видать – чемпион будущий.
- А че ржете-то? – деланно набычился адепт, - что, по-вашему, дело несбыточное?
- Отчего ж несбыточное, - примирительно ответил бородатый, - не обижайся паря, но собашники – люди серьезные. Кому попало – щенка не продадут, а то и бойца спустят, размяться да повеселиться. Так что, сказочки свои – для девок прибереги. Тебя как звать, по жизни кто?
- Василей я, в академии учусь.
- Ишь ты! – присвистнул бритый, - честь-то какая, слышь Колобаха, ученый человек к нам забрел.
- Ладно, не ерничай, - одернул бородатый, - коли деньги есть, то найдем тебе щена подходящего. Неважно, откуда человек, важно человек ли он. Я – Колобаха, а это – Смиряй, если что – обращайся. Ну, а если что не так – не обижайся. Руки-ноги повыдергаем и наоборот вставим. Понял?
-Понял, понял, - закивал адепт. Мурашкам видимо его спина приглянулась, никуда уползать не собирались.
- Деньги-то с собой? – глумливо подмигнул Смиряй.
- Ннет, - быстро ответил Василей, - кто ж с собой носит? В надежном месте.
- Покажешь?
- Да не пугай ты его, - засмеялся Колобаха, - не боись, паря, сказано же – тут закон. А кто его нарушает, с тех Верлей по полной спрашивает. Через то и люди здесь спокойно ходят.
- Ну, успокоил ты меня, - нервно ответил Василей. – Так что с щенками?
- Заводчики отдельным гуртом живут, выйдешь на главную улицу, так пойди направо. Шагов через триста увидишь забор высокий из досок сколоченный. Только сперва постучись посильнее, а то костей не соберешь. Ну, бывай.
Уходя, Смирняй подмигнул Василею.
- Слышал, ты ставку делал. Зря денежку потеряешь, на проходного кобеля поставил. Потравник однем словом.
Василей с облегчением вздохнул, понимая, что жизнь его любимая – только что висела на волоске. Да, умел адепт и шары огненные создавать, и заклинания всякие плести. Да только вот от ножа близкого – заклинания не было. Маги, они – дистанцию любят.
Кое-как припомнив обратный путь, адепт выкарабкался на центральную улицу, огляделся. Федры не обнаружил, и потихоньку поплелся в рекомендованном направлении. Надо было легенду свою поддерживать, чтобы не вызывать подозрений. Судя по всему, у Верлея в каждом углу было по паре глаз.
Дощатый забор высотой был в два василеевских роста. Адепт только затылок почесал -  тут без лестницы и не перелезешь. Ворот не было, только узкая дверь, обшитая жестью, да здоровенная колотушка подвешенная на жесткой плетенке.. Василей проглотил слюну, втянул голову в плечи и робко стукнул по двери. Ему ответил разноголосый визжащий и тявкающий хор. Адепт стукнул еще раз, посильнее. Хор тоже грянул громче и дружнее. В двери открылось узкое окошко.
- Ктойт таам?
- Я это… - Василей добавил баску в голос, - щенка бы глянуть. Колобаха…
В окошке показались внимательные глаза, которые оглядели непрошенного посетителя.
- Щас, погодь. Верзяй, Матяй, на место! На место, я сказал!
Чуть погодя громыхнул тяжелый засов и дверь приотворилась.
- Заходь!
Василей бочком протиснулся в дверь. Встретил его невысокий, но чрезвычайно жилистый мужик, в простой крестьянской рубахе, подпоясанной ремешком. Он окинул адепта цепким взглядом и махнул рукой.
- Рядом тока иди, а то порвут.
Внутренний двор был широк, и с обеих сторон застроен длинными строениями, в которых кто-то явно подавал все признаки хвостатой жизни. По углам стояли будки, в которых гремели цепями здоровенные псы.
Мужик, видя, что Василей не может оторвать взгляда от их клыков, только усмехнулся.
- Да туда не гляди, это сторожа. Тебе ж вроде бойца надо?
Василей вдруг испугался. Не успел зайти, а уже про него знают.
- Да я только посмотреть, что да как. Прицениться. Денег пока немного, на будущее вот думаю.
- Ну, погляди, - неопределенно сказал заводчик, - только что без денег-то смотреть? С деньгами надо смотреть.
«Бойцы» при виде нового человека дружно завиляли хвостиками, заскулили и полезли знакомиться. Лежанка, на которой они располагались, по виду была вдвое богаче, чем та на которой обычно спал Василей. Между тем, заводчик брал разных щенков, подносил их к лицу адепта, и поучал:
- Вот гляди, хоть и остатки разных помётов, но выбрать можно. Если тебе для быстрой сшибки, выбирай сухого да поджарого. И гоняй его на выносливость подольше. А если тяжа надо, то вот енти двое – самое то. Вымахают в теленка, а в боях не торопятся. Сперва ходят по сторонам, приглядываются. А уж сойдутся, чисто борцы – встанут, и давай ломать друг друга силой. Бывает, по четверти часа стоят, и не шелохнутся.
Василей поразмыслил и спросил:
- А есть такой, чтоб на волка был похож?
- Это редкость, - заводчик развел руками, - опасны больно. Обычай собачий не блюдут, сразу горло рвать кидаются. Таких обычно только на потраву выводят. Одного против двух-трех псов. А иначе, какой смысл бои устраивать? Всех собак перекалечит по одному. Бывает, правда, привозят волкодава, но это нечасто. А так, сюда с самых дальних мест едут, всяк думает, что его псина – самая сильная. Ну, так что, выбрал какого?
- И сколько… один щенок стоит? – если честно, адепт никогда животными не интересовался. Ему хватало тех, кого на практике подсовывали.
- Ну, пока щенок – недорого, может и не выйдет с него ничего путевого. Десять монет серебряных. Да с первого выигранного боя еще десять. Ну, это когда вырастет. У нас и среди молодняка бои проводят, это еще до полного года стравливают. Чисто на пробу, опыта набрать. Там шкуру не портят, чуть что – сразу растаскивают. Аль тебе уже готового надо?
Василей присвистнул и наигранно вздохнул.
- Эх, забрал бы прям щас вот этого белолобого, да денег нет столько. Похожу тут у вас пару дней, присмотрюсь, на ставках поиграю.
- Ну, присмотрись. В этом году никто кипиша не наводит, собак новых мало, в основном все уже знают, на кого ставить, хотя всяко бывает…
Снова оказавшись на улице, адепт почувствовал, как легко стало спине, которую не буравили внимательными взглядами сторожевые псы. Свою легенду он отработал полностью: к заводчику сходил, щенков посмотрел, ставки делал. Так что даже немного увлекся и почти забыл, зачем они с Федрой вообще сюда заявились. Но с Федрой такое не прокатывало.
- Где ты шляешшшься? – раздраженное шипение настигло его в тот момент, когда он приглядывался к сахарному петушку на палочке, и даже готов был заплатить. Лицо Федры осунулось и выглядело серым и несчастным. Но это не помешало ей крепко ухватить сотоварища за рукав и увлечь за собой.
- Мы куда? – поинтересовался Василей, послушно шагая вслед за адепткой. Федра маленьким целеустремленным челноком разрезала толпу перед собой. Видимо путь был ей уже знакомым. Неожиданно для адепта людей вокруг стало намного меньше, потому что они уперлись в огороженное низким забором место. Адептка настойчиво оглядывала многочисленные постройки, видневшиеся за забором.
- Здесь…где-то здесь…я же видела… Ты слышишь?
Она дернула Василея за многострадальный рукав.
- Я видела. Вот смотри – там они собак готовят к выходу. А вон там – площадка для драк собачьих. И где-то там – они зверей держат для травли…мне мальчишка местный рассказал.
Василей соображал недолго. На этот раз он сам взял Федру за руку и потянул прочь от забора.
- Пойдем быстро, видишь, охранники нас уже заметили. Не надо привлекать внимание, уйдем подальше, поговорим.
В самом деле, из-за угла показался «кожаная жилетка» и пристально уставился на непонятную парочку.
Оказавшись в относительном удалении от места боев, Федра вспомнила.
- Так где ты шлялся, пока я все узнавала?
- Я тоже время зря не тратил, - обиделся Василей, - кое-что разузнал.
- Дилвасик…он там, я чувствую! – трагическим голосом возрыдала адептка.
- Если там, горячку пороть не стоит. Слушай, тут не просто шайка, у Верлея тут целая организация. Меня сразу засекли, пришлось придумать, что щенка купить хочу…
Федра не слушала, и Василей с некоторым опасением поглядывал на ее руки, которые вполне могли запустить в тебя огненным шаром, просто по кратковременной антипатии.
- Да слушай же! – разозлился адепт, - что мы – попремся к Верлею и скажем «у тебя тут наш кот, отдавай»? У него тут такие волчары работают, я уже насмотрелся. Окружат, задавят толпой, унесут и своим собакам скормят.
Словно в подтверждение его слов, невдалеке пару раз раздался гулкий увесистый собачий «гав». Точнее «УАФФ».
- И что ты предлагаешь? – Федра испытующе уставилась на Василея. – А если Дилвасика выведут, нам потом и с людьми и с собаками драться?
- Да навряд ли, - успокоил адепт, - сколько времени прошло, с тех пор как он пропал? Давно бы уже задрали его.
И с ужасом увидел, как безнадежно перекосило и повело рот котовской хозяйки.
- Жив, жив он! Вот чем хочешь поклянусь – жив! Я же так, рассуждаю просто!
Федра немного подышала. Потом сообщила:
- Да, мальчишка один вроде слышал в одной из клетей рычанье, не собачье точно. И стенки кто-то драл когтями. Там такие псы огромные, а Дилвасик мой им на один зууб…
- Тихо! – не сдержавшись, рявкнул Василей, и Федра настолько низко пала, что прекратила начинающуюся истерику, и с надеждой уставилась на адепта.
- Сперва давай так договоримся, если здесь кошака не найдем, то возвращаемся домой, согласна?
Федра раскрыла было рот, но Василей предупреждающе поднял указательный палец.
- Если, я говорю, если. И без всяких «но». Да или нет?
Адептка, чувствуя, что еще не все потеряно, помедлила и кивнула.
- Хорошо. Собак своих каждый хозяин держит по отдельности. Только у Верлея его псы наверное в одном месте содержатся, но там и охранников куча. Видела, там дом здоровенный, а рядом куча пристроек? Я думаю, там и искать надо. Бои скоро начнутся, все будут на площадку смотреть. Вот тогда надо будет попробовать к загонам пробраться. Сможешь нас «слепить» по-быстрому, когда время придет?
Федра неприязненно глянула на него:
- А сам-то чего? Или забыл уже третий курс?
- Да у меня как-то не очень, - признался Василей, - криво получается. Помнишь же, как я тебя нарисовал?
У адептки было что возразить, поскольку во время памятной обоим совместной практики, криворукостью адепт не страдал, и стационарную иллюзию Федры создал ловко. Вот с фантазией у него было не очень.
- Ладно, - нехотя сказала она, - а если нападут, отбиваться чем будем, БОШами?
- Лучше чтобы не напали, - немного подумав, ответил Василей, - сама понимаешь, нам лишняя огласка ни к чему. Спалим тут все местечко, да и люди могут пострадать. Нас потом к воротам Академии прибьют, в качестве воспитательного примера.
Между тем, на площадку вывели первого бойца. Это был огромный мускулистый пес, перетянутый широченной упряжью, за которую его с трудом удерживал хозяин, крепкий мужик в городском камзоле. Пес гордился своей мощью, горами мышц, вольно ходившими под лоснящейся бурой шкурой, и с некоторым презрением обнюхивал воздух вокруг. Не глядя на хозяина, задрал заднюю лапу, неторопливо прыснул мочой на пыльную землю…
С противоположного конца изгороди показался его противник. Не менее огромный, иссиня-черный, весь покрытый складками толстой шкуры, он целеустремленно бежал вперед, волоча за собой на коротком ремне хозяина и двух помощников, беспомощно скользивших на каблуках по земле. Ни один из противников не зарычал, ни гавкнул. Хозяева едва успели отцепить поводки, как оба пса бросились друг к другу, встали на дыбы и заработали челюстями. Бурый промахнулся, видимо из-за многочисленных складок противника, зато черный крепко стиснул его за ухом. Зрелище было впечатляющее – два великана на несколько мгновений замерли, встав на задние лапы, как две ожившие статуи, не издав ни звука. В отличие от истерических воплей хозяев, и восторженных криков зрителей.
Василей с сожалением оторвался от захватывающего зрелища и двинулся в сторону загонов. К счастью это была не его ставка, а значит, пользы от зрелища никакой не было. Федра пробормотала заклинание и произвела пальчиками некие пассы, стараясь не привлекать внимания. Затем оба адепта шмыгнули в ближайший кустарник, невольно оглядываясь на слегка мерцающие фигуры парня и девушки, с интересом пялящиеся на собак.
Загоны были построены в два ряда, между которыми имелся неширокий коридор. Федра заглядывала всюду, беспрерывно повторяя:
- Дилвас, Дилвасик, котик…Дилвас, мряу, мряу!
Воздух пропах псиной, сырым мясом, затхлыми кожами и еще много чем. Василей шел за адепткой, и приглядывал больше за теми дверями, из которых могли появиться люди. Пока что им везло, но Василей частенько игрывал в кости, поэтому на постоянное везение не рассчитывал. Они прошли уже почти все вольеры, когда за спиной раздался протяжный утробный звук. Уоооуу…ррр…
Василей на негнущихся ногах, всем телом повернулся назад. Два крепких поджарых пса неторопливо шли к ним, не сводя целеустремленных глаз с непрошенных посетителей. Намерения их не предвещали ничего хорошего. Обычно адепт не любил быстрых решений, но инстинкт самосохранения у него жил своей собственной жизнью. Поэтому Василей крепко ухватил изумленную Федру за шиворот и быстро потащил вперед, к выходу. Псы тоже ускорились, и адепты едва успели выскочить из коридора в какой-то закуток. В поспешно захлопнутую дверь с грохотом ударили лапы, еле слышное рычание усилилось.
- Что за звери такие? Не гавкают даже, сразу бросаются, - сказал Василей, отпустив Федру. Но девушка нисколько не возмутилась. Мысли ее были заняты совсем другим.
- Нигде Дилвасика нет… - не сдержалась, всхлипнула. Вдалеке раскатом прошелся разноголосый восхищенный вопль зрителей. Василей одной рукой удерживая дергающуюся и рычащую дверь, другой рукой встряхнул девушку за шиворот.
- Да приди уже в себя! – прошипел он, - нас сейчас на куски разорвут!
Федра более осмысленно огляделась по сторонам. Увидела какую-то толстую доску, валявшуюся на полу, подняла и вручила адепту. Василей быстро подпер дверь, недоверчиво оглядел ее, увидел вбитые скобы и постучал себя пальцем по лбу. Прижал дверь плечом, засунул доску в скобы и с облегчением вздохнул. Помещение, в котором они оказались, было небольшое, больше походило на переходные сени между собачьим общежитием и домом, поскольку присутствовала вторая дверь. Более крепкая и надежная. Адептка сделала короткий пасс рукой, а второй потянула за ручку, в виде железного кольца. Дверь беззвучно отворилась.
- Что за заклинание? – удивился Василей, - замок взломала, ха!
Федра покосилась на него как на ненормального.
- Просто подвесила малый файерболл на пальцы. Мало ли кто за дверью.
За дверью никого не было. Это был вход не в дом, а на задний двор, грязный и заставленный сломанными клетками и ящиками. Василей опасливо подпер вторую дверь большим ящиком, но никто их не преследовал. Адепт внимательно огляделся: стена, выходившая на задний двор, имела только одно окошко, длинное и узкое, больше похожее на бойницу.
- Мда, - подумал он, - не заберешься, не сбежишь.
Задний двор был огорожен редким забором из длинных досок. Не жалел Верлей средств на свое хозяйство. Пиленные доски были дороги. Василей подошел к калитке, выглянул и присвистнул – вокруг двора был сооружен вал в половину человеческого роста. Не дом был у Верлея, а почти крепость…
Федра между тем, углубилась в завалы ящиков и клеток, снова в отчаянье заведя свою однообразную песню.
- Дилвас, Дилвас, Дилвас… котик, котик… мря, мря…
И каким-то неведомым чувством ощутила почти неслышное рычание. В дальнем углу двора стояла низкая клетка, с железными прутьями в палец толщиной. В клетке лежала целая гора тряпья, как показалось адептке. И оттуда же слышалось рычание – тихое, непрерывное, грозное рычание зверя, которому нечего терять.
- Дилвас! – вскрикнула она и метнулась к клетке. Василей бросился за ней, чтобы удержать.
Но Федра уже прильнула к прутьям клетки, за которой угрожающе рычала гора тряпья, из-под которой грозно засветились два огонька.
- Дилвасик, это я! – всхлипнула адептка, - не узнает. Забыл меня…
Василей оторопело смотрел на зверя и с трудом мог узнать его. Разве что по густой свалявшейся шерсти да кисточкам на кончиках ушей. Кот исхудал до того, что были видны ребра и вид имел совершенно больной. Шерсть местами была выдрана, и запекшая кровь засохла на ранах бурой коростой. Но боевого духа не утратил, и казалось, готов был вступить в беспощадный бой, может быть самый последний бой в своей жизни.
Внезапно рычание сменилось урчанием, кот выполз из-под тряпья и жадно принюхиваясь, подполз поближе к Федре.
- Узнал! Узнал меня! – сквозь рыдания лепетала адептка.
Василей осмотрел клетку. Деревянный пол был покрыт царапинами, в углу валялась пустая глиняная миска. Видимо кота все же пытались кормить. Или отравить. Дверь клетки была заперта на толстый железный прут, который дополнительно фиксировался деревянным клином, вбитым между прутом и каркасом клетки. Возле двери виднелось несколько пятен, похожих на засохшую кровь, и на самой двери виднелись пара кровавых отпечатков пальцев.
- Ну, брат кот, видно задал ты им жару, - подумал адепт, вытаскивая клин, в то время как Федра просунув пальцы между решетками, гладила блаженно урчащего кота.
Кое-как подвинув девушку, Василей распахнул дверцу, и осторожно подхватил кота под лапы. Кот не сопротивлялся, но и сам не шел, просто обвис на руках адепта мягким мешочком. Когда-то мощные лапы бессильно мотались, царапая пол острыми когтями.
- Погоди! – Федра бросилась в дом, и через пару минут выскочила с куском рогожи. Василей, как мог, уложил кота в импровизированную лежанку и поднял на руки. Хоть и легок был кот, а увесист.
- Куда теперь? – поинтересовался адепт.
Федра на мгновенье задумалась.
- Пойдем вдоль вала, попробуем выйти из долины либо в Пляски, либо в Прядки, там поищем лекаря или хотя бы воды и чистый холст для перевязки…
- Зачем он вам? Все равно подохнет! – сообщил чей-то голос сверху. Адепты задрали головы вверх и увидели на крыше дома коренастого подростка лет тринадцати. Пацан с любопытством разглядывал Федру, был нагл и самоуверен.
- А тебе какое дело, ты сам кто такой? – с неприязнью спросила адептка. Понятное дело, что мальчишка был не праздный бездельник, а из тех, кого называют «при деле».
- Мне есть дело, - пацан цвикнул слюной через передние зубы, – чужое берете, Верлей с вас три шкуры спустит. Я уж Костяна послал известить, что чужаки тут лазят.
- Ну, во-первых, он сам чужое взял… - Федра нисколько не оробела.
- А во-вторых, сам же говоришь – сдохнет, так из-за чего тут дела предъявлять, - разумно добавил Василей. Не то чтобы он на «деловом» говорить умел, но кое-что слышал.
- А и сдохнет, так все равно Верлеево, а не ваше, - снисходительно пояснил пацан, - шкура опять же. Докажи что твой? Коли твой был зверь, так и следить за ним надо было. Верлей его самолично поймал. Думал на бои выставить для потехи, да этот бешеный двух кобелей ему покалечил, никуда теперь не годятся. Так что, если твой, так с тебя причитается – за порчу, за прокорм, за клетку…
- Ишь ты какой, мелкий, а уже разбойник, - хмыкнул Василей, и понес кота за калитку.
- Эй, куда пошел? – грубо окликнул пацан, - я с тобой не закончил…айяй!
Взвизгнул мелко, подпрыгнул как козлик и бросился бежать, зовя какого-то Михтиаса. А дело было в том, что Федра скатала пальцами малый шарик огненный, на полпальца в диаметре, и запустила пацану под ноги, чтоб не сильно умничал. Благо крыша была богатая, черепицей крытая, и от удара брызнуло во все стороны знатно.
- Бежим, - укоризненно сказал Василей Федре, рысцой устремляясь вдоль земляного вала. – Это ж надо, на ровном месте засветила нас на всю долину. Мало ли что он там болтал.
- Да и все равно, - ответила Федра, просовывая пальцы в рогожку к коту, - потерпи, милый, потерпи солнышко, - вот доберемся до нормальных людей, и будем лечиться.
Кот больше звуков не издавал, жмурился болезненно при каждом шаге адепта, и прижимался к Федриным пальцам горячим сухим носом. У адептки болезненно сжималось сердце. Василей, понимая ее состояние, самым жестоким образом не останавливался, стараясь уйти как можно дальше от дома. Несмотря на разгар собачьих боев, людей у Верлея хватило бы, чтобы устроить погоню. Федра тоже это прекрасно понимала, и просто бежала рядом.
- Как думаешь, пацаненок действительно наябедничал про нас? – спросил адепт, просто чтобы немного уменьшить напряжение.
Лицо Федры осунулось, но одновременно проявило хорошо знакомое Василею выражение упрямства.
- Да пусть хоть всем местным бандитам пожалуется, - процедила она, слегка задыхаясь, - я сдерживаться не буду. И ты если что, не сдерживайся. Не тот случай…
- Ну да, - согласился адепт, - прикончат и собакам скормят. Ищи нас потом, свищи.
Василей присвистнул.
- Я за моего котика их самих… - зловеще пообещала Федра.
Они бежали низиной, параллельно дороге, судя по всему ведущей в Пляски. На саму дорогу выходить не рисковали, это было бы слишком заметно. Дом Верлея и прочие постройки остались уже позади, и никакой погони пока не было видно. Увидев вперед небольшую рощицу, Василей устремился к ней. Не готовился адепт к подобным забегам по пересеченной местности, и не то чтобы устал, но все же изрядно запыхался. На Федру вообще жалко было смотреть. Глаза ввалились, губы потеряли всякий цвет, дышала как лошадь после скачек. Все что поддерживало девушку, это осознание того, что котёныша своего она нашла. Время от времени она поглядывала на кота, лежавшего с полузакрытыми глазами на руках Василея. Кот терпеливо трясся на импровизированной лежанке, временами открывал глаза, смотрел внимательно по сторонам, забывчиво на Федру и снова опускал голову.
Адепт иноходью вбежал в рощицу и, не останавливаясь, подогнул ноги. Рухнул на густую траву.
- Пару минут передохнем, - словно оправдываясь, сказал он. – Версты три отмахали без остановки.
Федра ухватилась за ствол дерева и тоже осела наземь. Какое-то время они молчали, переводя дыхание. Кот тоже не издавал ни звука, только подставлял голову под руки девушки,  жмурился и лизал ее пальцы сухим шершавым языком.
Откуда-то издалека послышался топот конских копыт. Кто-то неторопливо приближался к роще. Дилвас приподнял голову и тихо зарычал.
- От коня не убежим, - почти неслышно произнес Василей, глядя на Федру.
- Плевать! – злобно отозвалась она, - мне отступать некуда, сожгу дотла, и пусть отчисляют.
Василей скорчил гримасу, как бы говоря, что одним отчислением дело не закончится. Тем временем, всадник приблизился, спрыгнул с коня и все так же неспешно направился к ним.
- Вот оно значит как? – насмешливо произнес он. Это был высокий худой парень, ненамного старше Василея. Попадись такой в академии, Федра бы оценила – симпатичный шатен с высокими скулами и тонкими губами. Глаза вот только…умные глаза, но пустые и холодные. И одет был почти по-городскому – хорошо пошитые штаны, шелковая сорочка с манжетами, камзол хоть потертый, но бархатный.
– Кошаков воруем? А мне Костян сказал, люди какие-то незнакомые в дом пробрались. Венька вообще орёт – колдуны, сжечь хотели. Нехорошо так-то.
Василей нехотя опустил рогожу с котом на траву. Драться ему вообще не хотелось, ни физически, ни магически. Чуял адепт, что ничем хорошим это не закончится. Уж больно от насмешника магией тянуло, и еще чем-то неуловимо знакомым. Говорят, иногда ауру человеческую видно невооруженным взглядом, если смотреть на него боковым зрением. Никогда в эти байки Василей не верил, до того момента, пока не увидел, как неотвратимо медленно и непоправимо отчаянно Федра поднимается на ноги. Чтобы, возможно, впервые в жизни ударить БОШем по живому человеку.
Незнакомец с любопытством посмотрел на адептку, склонил голову на бок, внимательно изучая движения ее пальцев, готовящихся к выбросу огня.
- У, какие мы грозные, - протянул он насмешливо, - так и знал, что студиозусы несчастные, а не колдуны.
- Ты сам-то кто такой? – угрюмо спросил Василей, поднимаясь на ноги. Никогда еще адепт, по его собственным ощущениям, не был в такой опасной ситуации как теперь. Перед ними стоял самый настоящий взрослый маг, способный размазать их по всей роще парой отработанных пассов. Уступать не хотелось, но и умирать тоже не хотелось.
- Я-то? Оттуда, – передразнил его незнакомец, - а вы – с Вампирки, по значкам вижу.
Название «Вампирка» действительно имело место быть в кругах посвященных, по аббревиатуре официального названия – Веретенкинская Академия Магии и Предсказаний. Но за пределы этих кругов никогда не выходило, во избежание неверного толкования и появления толп с факелами и осиновыми кольями. Бессменного директора академии, Сивуша Коневича все устраивало, а преподавателям хватало возни с самонадеянными адептами, которые едва освоив первичные заклинания, пытались сотворить локальный конец света в отдельно взятой местности.
Федра стояла боком, исподлобья глядя на мага, и сдаваться не собиралась. Кот продолжал рычать, в меру оставшихся сил подобравшись как для прыжка. А Василей просто понимал, что перед ним выпускник той же Вампирки, опытный и безжалостный. И еще понимал, что хотя Федра ему собственно говоря – никто, как и ее дурацкий кот, но так уж вышло, что он на их стороне и отступить не может.
- Ну что, сами к Верлею пойдете или пинками вас гнать? – осведомился маг, - меня кстати Михтиасом зовут, а вас как?
- Огонь! – выкрикнула Федра, завершающим движением подняла руку и послала в мага БОШ.
Средняя скорость БОШа от двадцати до двадцати пяти метров в секунуд. В отличие от классического медленного фаербола, БОШ небольшого диаметра и заточен на пробивной удар с последующим взрывом. Не рекомендуется использовать на расстоянии менее пятидесяти шагов от цели. До Фарадея было шагов пятнадцать…
Огненная вспышка отбросила Василея на спину, адепт чудом не ударился головой о ствол дерева. Успел глаза прикрыть и то счастье. Ближайшие ветки рассыпались угольками, от нагревшегося воздуха был тяжело дышать. Адепт осторожно повернул голову туда, где была Федра. Девушка лежала неподвижно, воздушной волной ее отбросил к подножию ближайшего дерева, и Василей с содроганием увидел, как у нее из носа выбегает струйка крови.
- Ну и дура! – целый и невредимый, Михтиас подошел к ним, отряхивая одежду, - чему вас только учат? У меня воздушный щит на подвесе всегда, врасплох не застанешь. А вот вас могло и пришибить, насовсем.
Маг сделал несколько шагов, оглядел чудом живого кота, покачал головой.
- Все равно сдохнет.
Подошел к Федре, пощупал пульс на запястье.
- Жива вроде.
Василей собрался с силами и приподнялся на локте, не выпуская мага из поля зрения. Плевать он хотел на его воздушный щит…
- Да сдались вы мне! – с внезапным раздражением вдруг сказал Михтиас, - ничего бы с вами Верлей не сделал. Вы ж студиозусы, значит – на учете состоите. За вами такой академический пригляд, птенчики, что ой-ой. Никому лишние проблемы не нужны. Да и я Вампирку заканчивал, «своя своих не бьет», не знаете что ли?
Он порылся в кармане, вытащил и бросил Василею маленький кожаный мешочек, стянутый шнурком.
- На, приложишь подружке ко лбу, а то помрёт еще. Один только, всегда ношу на крайний случай, так что себя сам полечишь. Бывай, глория академия…
С этими словами маг выбрался из рощи, посвистал коня, запрыгнул в седло и поехал по дороге туда, откуда прибыл.
- А сюда больше не суйтесь, а то и академия не поможет! – услышал Василей издали.
Адепт осторожно ощупал себя, признал относительно целым, по крайней мере, ниже шеи, и на четвереньках пополз к Федре. Девушка все еще была без сознания. В памяти адепта, неизвестно почему всплыл текст, упомянутый Михтиасом. Гимн академии: глория академия, глория, докторибус…
- Фе…Федра… - адепт осторожно пошлепал ее по щекам. Федра застонала и открыла глаза. Уперлась взглядом в озабоченное лицо Василея.
- Этот что – помер?
- Нет, просто ушёл.
- Что с Дилвасиком, он жив?
- Ты сама как?
В слабом голосе адепки натянулись стальные ниточки.
- ПОСМОТРИ. ЧТО. С НИМ!
Василей не обращая внимания на голосовую сталь, аккуратно обследовал голову Федры, обнаружил здоровенную шишку на затылке и кровоподтек сбоку. Потыкал щепкой в руки, ноги, услышал раздраженное ругательство, и облегченно вздохнул. Зубами развязал михтиасов мешочек, и вытряхнув на ладонь небольшой овальный кристаллик, холодный как лёд, осторожно приложил его к Федриному лбу.
- Что это? – адептка попыталась скосить глаза на кристалл.
- Не знаю, лечилка какая-то. Михтиас дал.
- Отдай Дилвасику, кота вылечи. Я в порядке…
- Ага, в порядке, - возразил Василей, - была бы в порядке, уже на ногах бы стояла.
На глазах Федры выступили слезы.
- Ему нужнее, понимаешь? Посмотри как он там?…
Василей невольно оглянулся на Дилваса. Кот лежал на боку, бессильно опустив голову, только едва заметно двигались бока. Адепт испытал некоторое внутреннее сомнение, но решительно прогнал его прочь из себя.
- Лежи спокойно, с ним всё в порядке! – и сильнее прижал пальцами кристалл. Тот засветился мягким желтым цветом и понемногу впитался в кожу. Василей уселся рядом с Федрой и принялся наблюдать, как понемногу исчезает кровоподтек на ее виске, синюшные полукружья под глазами, розовеют щеки и губы.
Федра бессильно толкнула его.
- Уйди! Пусти!
Приподнялась, перевернулась на живот и поползла к коту.
- Дилвасик…котик…мря…Дилвасик…
Доползла, обвила обеими руками, приподняла морду. Зарыдала.
- Он умирает, умирает! Почему ты его не спас?! Я же просила, я же умоляла!
Василей одеревенело смотрел на них обоих, считая что все сделал правильно и одновременно чувствуя себя таким виноватым, что дышать было невыносимо тяжело.
Фердра продолжала рыдать, причитая над Дилвасом, гладя его и целуя. Неожиданно кот приподнял голову, подставляясь под мягкие руки девушки. Широко распахнул ясные круглые глаза и посмотрел на нее необыкновенно светлым и вопрошающим взглядом. И неожиданно запел-замяукал, тоненько-тоненько.
- Мя-мряя..вьяя…мррр…вьяяяя…аааа…мьяя-ваа...?
Потом закрыл глаза, плотно-плотно уткнулся носом в теплую ладонь Федры, и застыл.
Налетел легкий ветерок, и принес с собой редкий, почти незаметный  дождик. Василей почувствовал на лице мелкие капельки воды, но не стал их убирать. Он смотрел на Федру, всё еще бережно обнимающую неподвижное мохнатое тельце, и внезапно почувствовал, что какой-то ком в горле мешает ему нормально дышать. Почему-то начало щипать уголки глаз, и это было неприятно и совсем уж некомфортно. И тогда адепт запрокинул голову вверх, глядя на верхушки деревьев и небольшие серые облака, между которыми проглядывали светлые кусочки неба, подставил лицо бесчувственным дождинкам…И почему-то вспомнил слова академического гимна, проговаривая их беззвучно, одними губами…

Huc venimus
Optimo casu
Ut sapientes fiamus
Vel fortes.

Una cum directore,
Una cum decanis,
Una cum magistris!
In Academia nostra

Arcana discimus,
Et scientiam adipiscimur.
Ut meliores fiamus,
Et vitam vestram leniamus,
Vel fortasse corrumpamus.

Gloria Academiae!
Gloria magistris!
Gloria magia!
Gloria nobis et iis qui post nos veniunt!

Мы пришли сюда, в лучшем случае, чтобы стать мудрыми, или сильными. Вместе с директором, вместе с деканами, вместе с преподавателями! В нашей Академии мы познаём тайны и обретаем знания! Чтобы стать лучше! И облегчить себе жизнь, или, может быть, испортить её. Слава Академии! Слава преподавателям! Слава магии! Слава нам и тем, кто придёт после нас!


КОНЕЦ


11.07.25