Федор Лукич

Душным июльским вечером добрейший Федор Лукич нагрубил роботу-доставщику. Инцидент приключился на публике. Это некрасивое, но ничтожное происшествие можно было бы счесть недостойным упоминания, если бы не аспирантка Лиза, занимавшая изрядное место в нескромных федорлукичевых фантазиях.

Федор Лукич, профессор государственного университета, на работе пользовался репутацией человека исправного — с коллегами был приветлив, со студентам держался корректно и немного снисходительно, техническому персоналу выказывал рассеянно-учтивое внимание. На кафедру являлся в шевиотовом костюме на оксфордский манер, не делая себе поблажек даже в жаркие денечки вроде нынешних. Окружающие находили в Федоре Лукиче с его преппи-стилем, благородной шевелюрой и шкиперской бородкой нечто британское. Внимательный взгляд мог отметить засаленные сверх положенного налокотники, едва заметную бахрому на обшлагах рукавов и не вполне свежие сорочки Федора Лукича — крохотные, но верные приметы его затянувшейся холостяцкой жизни.

Федор Лукич втайне симпатизировал своей подопечной Лизе — изящной кареглазой шатенке, готовившей под его руководством закрытую диссертацию. О содержании работы автор распространяться не вправе, на то она и закрытая. Впрочем, отношения не заходили дальше служебных. Лиза в свои 24 года полагала профессора пожилым церемонным растяпой, без остатка положившим жизнь на алтарь науки. Федор же Лукич в ее присутствии делался галантен, как провинциальный портье в ожидании чаевых, сознавая всю бесперспективность своей старомодной рафинированности. Обстоятельства требовали от Федора Лукича решительного шага. И он его совершил.

— А не провести ли нам очередную встречу в ресторации? Тут неподалеку. Кстати говоря, с кондиционером.

Федор Лукич произнес это деловито и отстраненно. Он мысленно одернул себя за вычурную «ресторацию» и приготовился развить тезис — душно на кафедре, знаете ли. Кондиционирование отсутствует как класс. О чем только думает административная служба? — но Лиза откликнулась быстро и беззаботно.

— Конечно! Во сколько?

Да! — нажав отбой, сказал себе Федор Лукич и в порыве воодушевления хлопнул в ладоши, как заправский фламенкейро.

В ресторане все шло чинно-благородно. Обсудили небывалую жару, коснулись диссертации, перешли к новостям кафедры. Подали первое, за ним подоспело второе. Вот уж замаячил и десерт, а разговор буксовал, увязнув в служебной колее. Несчастный Федор Лукич словно вознамерился завоевать гран-при в конкурсе нафталиновой учтивости. Всевозможные манерные «извольте пособить», «благоволите видеть» и «нуте-с, сударыня» вырывались из уст профессора помимо его воли, хороня надежду на любое сближение. Он обнаружил, что намертво сросся с ролью научного руководителя — пространно рассуждал, солидно поддакивал, сочувственно хмурил брови, с пониманием хмыкал, со знанием дела оглядывал интерьер, со значением кивал и ежеминутно протирал очки, чувствуя, как внутри него вызревает, багровеет и наливается фурункул гнева и досады на самого себя. И тут его осенило.

Отлучившись в уборную, Федор Лукич открыл приложение экспресс-флориста. Бегло пролистал ассортимент и выбрал пышные винно-красные розы. В другое время букет столь откровенных размеров показался бы ему вызывающе нескромным, но сейчас профессор шел ва-банк. Все или ничего. Робот выехал, сообщило приложение. Расчетное время доставки — 8 минут.

Ко столику вернулся совсем другой Федор Лукич. Он сделался совершеннейшим гусаром — лучезарно улыбаясь, спрятал очки в карман и потребовал у официанта шампанского. Лиза вздернула бровки. Лизанька, друг мой, сегодня один очень важный личный праздник. Вначале, признаться, сказать не решился, но не отметить было бы вовсе неправильно. Что за праздник? О, дайте мне совсем немного времени.

Расчетное время доставки — 12 минут, сообщило приложение. Что же, всякое бывает. Ах, что за шампанское, просто прелесть. Особенно в такую жару хорошо, не находите? Знаете, ведь я тоже почти совсем не пью. Не употребляю, так сказать. Но, согласитесь, ведь есть же, есть в нашей жизни особенные моменты, которые нельзя не отметить. Покамест разрешите поднять этот бокал за вас. Просто так, ни почему. Прекраснейший вечер.

Расчетное время доставки — 15 минут. Да что ж такое. Любезнейший, а принеси нам, будь добр, еще шампанского. Вы не будете? Право же, я не настаиваю, но хоть пригубите. Поверьте, повод есть. Очень важный повод, но дело в том, что. А впрочем, не сейчас. Я, признаться, жду одну посылку и она прибудет прямо сюда с минуты на минуту. Желаете еще десерта?

Расчетное время доставки — 19 минут. Лизанька, Бога ради извините, мне нужно сделать звонок. Произошло какое-то непонимание. Нуте-с, вот уже и ответили. Алло! Да! Я по поводу доставки. Да! Соедините!

— Милостивый государь, извольте незамедлительно объяснить, где моя посылка, — начал прежде времени Федор Лукич, но тут же смекнул, насколько неуместна и жалка его интеллигентская манера в складывающихся обстоятельствах. Лиза смотрела вопросительно. Приложение подмигнуло, щелкнуло и заговорило.

— Да? Даставчик это. Пробки кругом, брат! Интернет есть-нет. Буду двадцать три минута, атвичаю. Алё?

Это «алё» показалось Федору Лукичу до невозможности развязным. Перед ним пронеслась сцена из сериала про мафию. Нагони на них ужаса, говорил капо бойцу. Иди и реши вопрос.

— Слушай сюда, «алё», — забормотал он, бегая глазами и цедя сквозь зубы, как это делала мафия в кино. — Завязывай мне мозги крутить. Чтобы бросил все, быстро подорвался и примчался на цырлах. Давай мухой, понял? — возвысил Федор Лукич голос, решая вопрос. Нагнать ужаса получилось на Лизу — изумление в ее карих глазах  читалось пополам с испугом. Это непостижимым образом воодушевляло профессора.

— Э-э-э, притормози там в натуре. Я чё-то не понял, ты чего так разговариваешь? Ты кто такой вообще? Давай, назовись для начала, кто ты. Раз на раз сойдемся, раз такой дерзкий, амын шыгарам.

Фурункул гнева и досады, зревший где-то внутри Федора Лукича, внезапно лопнул.

— Фильтруй базар, чертила, — крикнул он в трубку подслушанную в сериале фразу. — Бабки взял, гони товар! — баритон Федора Лукича, миновав регистры тенора и сопрано, сорвался в фальцет. Профессорский кулак припечатал скатерть, завершив рекламацию увесистой точкой. Посуда на столе вздрогнула.

В зале повисла тишина. Лица присутствующих обратились к их столику. — Куда? Постойте! — последние слова адресовались Лизе, резко поднявшейся из-за стола. — Лиза! — запротестовал он, пытаясь задержать ее, но она отдернула руку и побежала к выходу.

— Быкуешь, понторез? — хрипло поинтересовалось приложение. — Бригадир с тобой говорит. Щас подъедем, жди нас, не уходи. Поговорим с тобой как надо. Разложим, кто ты и что ты.

Пришло сообщение об отмене заказа по инициативе службы доставки. Мы? Подъедем? Разумеется, им известны координаты заказчика, сообразил профессор. Федор Лукич расплатился и заторопился к выходу.

Ночью Федор Лукич лежал в своей холостяцкой постели без сна, чутко прислушиваясь к уличным звукам. Роботы наверняка выяснили его домашний адрес из открытых баз данных. Несколько раз профессор украдкой подходил к окну, пытаясь из-за занавески рассмотреть в сумраке двора фигуры, поджидавшие его для расправы. С приходом утра тревоги рассеялись сами собой. Федор Лукич позвонил в офис компании доставки.

Вместо гудков в трубке заиграл бодрый мотив. Мы всегда говорим на вашем языке, возвестил жизнерадостный рекламный голос. Наши роботы подстраиваются под вашу манеру речи, обеспечивая наилучшее понимание и взаимодействие!

— Диспетчер слушает, — голос оператора звучал вполне нейтрально.

— Добрый день! — вкрадчиво заговорил профессор. — Я хотел бы обсудить вчерашнюю ситуацию с доставщиком. Номер такой-то. Прошу, передайте ему мои самые искренние извинения. Я вчера… накричал на него. Мне право, очень неловко. Надеюсь, это происшествие не отразится на моем социальном рейтинге.

— Инцидент неприятный, — согласился диспетчер, сверившись с данными. — Робот начал диалог с вами, не сбросив предыдущие речевые настройки. Это программный сбой, поэтому у нас нет оснований ходатайствовать о понижении социального рейтинга. Примите наши извинения. Цветы доставим в течение 30 минут по любому адресу в пределах города.

У профессора отлегло от сердца.

— Благодарю, — баритон Федора Лукича обрел привычный уверенный тон ex cathedra. — Цветы больше не нужны.

— Что-то вместо них?

Заказчик призадумался.

— Доставьте бургер экстра-макс. Это максимальный формат. Черная булочка. Говядина средней прожарки. Много кетчупа.

Ровно через 15 минут в дверь позвонили. Робот-доставщик вручил теплый пахнущий пряностями сверток и растворился в лифте.

Федор Лукич прикрыл дверь и дважды повернул замок. Уселся на табурет в прихожей, развернул бумагу, и урча, вонзил в бургер зубы. В минуту закончил и принялся вылизывать сочащиеся жиром пальцы, красные от кетчупа. Не заказать ли еще? Как все-таки славно, что сегодня суббота. К черту эту Лизу.