Арка на Фазенде Роял Мид. Эпизод 2. Разрешение в т

Номер эпизода — 26.

Внимание, этот эпизод может быть неприятен некоторым людям. 18+.

Арка на Фазенде Роял Мид. Эпизод 2. «Разрешение в тонику».

28 ноября 1850г.

Хуану ранним утром не спалось, он все готовился, как бы преподнести такой подарок, все думал, как бы кольцо никто до поры до времени не увидел, и как бы Ария его в итоге не проглотила, однако треск печи этажем ниже, доносившийся через обогревательные трубы успокаивал его душу, и настал сон, в то время, как Ария наконец-таки смогла уснуть после верчения Хуана в кровати, так что он встал первым.

Одиннадцать утра, Хуан рукой приласкал лицо спящей именинницы, решив не прерывать ее сон, а сам приводит себя в порядок к такому событию. Ему захотелось начисто побриться, ибо он уже немало порос бурьяном. Бритва сразу же нашлась, так как никуда и не девалась, еще бы, учитывая, что тот никогда ее не мыл после использования. Отвратительно, но главное, что он хоть иногда заботится о своем внешнем виде.

Умывальника в их покоях не было, он находился рядом с покоями, где обитают Авента и Деметра, но идти туда с голым торсом как-то неприлично, хотя вот Хуана беспокоило то, что в коридорах труб от печи не было, эрго, коридоры были просто ледяными. Вот так, тот, кто мог часами в ледяной воде охотиться на редкую морскую фауну дрожит от холода в усадьбе. Но что ж поделать, придется идти с голым торсом и мерзнуть.

Чего не сделаешь, чтобы выглядеть на день рождения твоей любимой презентабельно. За дверью снова караулила Руби. Хуан уже начал привыкать к этой полоумной, но его покосило от того, что на Руби была та самая его рубаха, к которой при виде она начала принюхиватья, что вызвало у Хуана ощущение, словно ему в душу лезут поганые опарыши.

Хуан: Слушай, что бы у тебя там не происходило в голове, отдай рубашку, мне холодно.
Руби: Хочешь, чтобы я разделась прямо тут, при тебе? А вот и нет!
Хуан: Зачем я только спрашивал... Точно ведь знал, что такое будет.
Руби: Тебе... Тебе не нравится мое тело?
Хуан: Мне не нравится то, что ты делаешь. Иди своей дорогой. Мне и так нормально. И не иди за мной следом. Мы с тобой — не пара, и никогда такими не будем, тебе все ясно? Если да, то иди дальше, и не приставай ко мне.
Руби: Значит, она тебе нравится, а я нет? Ну и ладно. Посмотрим, как она тебе понравится.
Хуан: Попробуй только с Арией что-нибудь выкинуть, я тебе глаз на жопу натяну.
Руби: Причем здесь Ария?
Хуан: Иди своей дорогой.

Хуан пошел, оставив Руби с большой точкой, завершающей ее выходки. Навстречу Хуану попался уже приехавший Сиджей, который даже его не замечал, лишь повторяя, куда делись его шприцы, хотя зная, что он производит, ответ сам напрашивался, почему он не помнит, где он их посеял. Но на данный момент, Хуана интересовало только привести себя в порядок.

Встав у рукомойки, он начал тщательно натирать свое лицо мылом, которое больше напоминало вязкую слизь и приступил педантично сбривать каждый волосок на лице, между делом пытаясь заточить ржавую бритву. Никогда еще он так не заботился о своем внешнем виде, это заняло так много времени, что уже наступил полдень.

Возвращаясь назад, Хуану попалась в этот раз уже Деметра, испуганная, как загнанная дичь, которая металась, словно мышка, которая ищет норку, чтобы спрятаться от опасного хищника. Хуан окликнул ее, но та просто побежала в противоположную сторону. Это крайне насторожило Хуана, и тот пошел к человеку, который ее знает лучше всех. Но войдя в их покои, Авента тоже недоумевала, что же с ней такое происходит.

Хуан: Это уже ни в какие рамки не лезет. Это точно неспроста все происходит.
Авента: Что ты заметил? Ты ведь точно что-то увидел.
Хуан: Она была сильно испугана. Даже не отреагировала на меня, взяла и сбежала.
Авента: Так вот, как переходный возраст может сгубить человека...
Хуан: Нет, тут что-то неладное. Мне за нее страшно. Иногда она нормальная, а иногда она такая.
Авента: Давай сделаем то, в чем я хороша, а я в этом хороша.
Хуан: Ты думаешь о том же, о чем и я?
Авента: О, да. Слежка.
 
Хуан прошел вправо, приближаясь к лестнице между этажами, увидев только удаляющиеся волосы Деметры, которая, спотыкаясь, поднималась наверх. Авента прокралась на лестничную клетку, но Деметра вновь пропала из видимости. В воздухе повисла некая тяжесть, все выглядело как-то не так. Было нечто, говорящее о чем-то ужасном. Что-то происходит не так, и это происходит сейчас.

Хуан: Ты ведь тоже ее видела?
Авента: Она бежала, как никогда раньше.

Вместе, они поднялись на третий этаж, следуя на топот бега, аккуратно, стараясь не показываться. После этого последовал истошный вопль.

Деметра: Не надо!

Услышав ее громкий крик, они рванули по третьему этажу в правое крыло, но звуки бега уже спустились ниже, раздаваясь эхом по лестнице с краю. Единственным верным решением было мчаться назад к центральной лестнице. И опять же, все, что удалось увидеть, это бегущую со всех ног Деметру с животным ужасом на ее лице. Авента попыталась позвать ее, но та была настолько в лоне страха, что не могла ничего услышать.

Деметра: Оставь меня в покое!
Хуан: Кто за ней гонится-то? Никого же нет!
Авента: Нет. Кто-то есть. Я слышала не одни шаги.
Хуан: А если сюда пробрался маньяк, или кто-то из окружения Стефано?
Авента: Не исключено, но тогда почему именно ее... Только если взять в плен.

Зоркий глаз Хуана увидел на втором этаже капли свежей крови.

Хуан: Черт возьми! Сейчас вернусь, жди здесь, я быстро.

Через пару минут, Хуан был в полном вооружении — сабля и заряженный взведенный пистолет.

Хуан: Держись рядом. Я запер комнату Арии, она в безопасности. А где остальные, почему никого нет?
Авента: Они еще раньше куда-то ушли, сказали по делам. Удачно же кто-то момент подгадал.

Двое шли, аккуратно спускаясь, не поднимая шума. Внезапно, в воздухе повисла гробовая тишина. Авента шла сзади, спрятавшись за Хуана, и в ее голосе чувствовался страх.

Авента: Ты же меня защитишь?
Хуан: Стеной встану.

Стоило только спуститься на первый этаж, как с другой стороны послышались болезненные женские вопли. Двое кинулись в сторону правого крыла, но комната, из которой шли звуки, была заперта изнутри.

Хуан: Да чтоб его волки драли! Пошли в обход!

Выйдя из усадьбы, и пройдя вдоль правого крыла снаружи, Хуан заглянул внутрь, поднеся саблю к окну, чтобы увидеть происходящее в отражении. На его удивление, внутри была только Деметра. С помощью Авенты, Хуан смог открыть раму снаружи, и оба запрыгнули внутрь. Деметра была в крови, мешающая какие-то склянки дрожащими руками, в то время, как на журнальном столике лежали окровавленные иглы, так же, как и одежда Деметры. Авента бросилась ей на помощь, но та была в состоянии глубокого шока, а ее юбка промокла по причине, определенно перенесенного невообразимого стресса.

Хуан: Кто это с тобой сделал?

Хуан спросил ее, но от нее не было ничего слышно. Авента расслабила ее руки, и со временем, пока Хуан стоял на стороже, ужас на лице Деметры поутих.

Авента: Приди в себя, пожалуйста, все будет хорошо, я здесь, я с тобой!

Деметра попыталась что-то произнести, и из ее рта полилась кровь и Деметра вновь завопила. Ей определенно что-то мешало говорить. Авента открыла ей рот, хотя та сопротивлялась. А там весь язык был пронизан медицинскими иглами, как швейная подушечка. Хуан это увидел и перешел в режим монстра.

Хуан: Е**ть колотить! Я уже не человек, я зверь! Кишки выпущу тому, кто это сделал. А еще... Этот запах из пробирки... Это же яд!
Авента: Деметра, ты в безопасности, мы тебя не дадим в обиду, кто бы это ни был!

Стоило Хуану немного убавить злость, как его осенило.

Хуан: Постойте-ка... Да нет же... Хотя...
Авента: Ты знаешь, что здесь произошло?
Хуан: Растрепанные волосы Деметры, такие же на мантии Руби... Потом промокшая Деметра и мокрые рукава Руби... И те следы на снегу не принадлежали деду... А теперь куда-то пропали иголки, а теперь они здесь... И эта погоня...
Авента: Это правда?
Хуан: Это была она? Это с тобой сделала Руби?
Авента: Она тебя больше не обидит.

Авента обняла Деметру и начала гладить ее по голове, от чего Деметра начала стенать, оглагшая комнату, от чего дребезжали пробирки, тем самым подтверждая происходящее. Глаза Хуана налились абсолютной, всепоглащающей ненавистью, и, воспользовавшись наспех приготовленным ядом, он долил в пробирку чистой воды, разбавив раствор. Готовый к действу, он без ключа вышиб ногой дверь и помаршировал громкими шагами по лестницам наверх, сканируя коридоры в поисках виновницы издевательств.
 
На третьем этаже, только увидив Хуана, она подбежала в его же рубашке, готовая броситься в объятия. Хуан воспользовался случаем, раскрыл руки и закрыл на секунду глаза, и, естественно, Руби сделала также. Хуан влил в ее рот часть содержимого пробирки и схватил ее за горло, не давая сплюнуть. Руби пыталась отбиться ее железной хваткой разнимая руки Хуана, но было уже слишком поздно и она просто повалилась на пол.

Хуан, не сбавляя обороты, буквально потащил ее, как мешок с картошкой вниз по лестницам, не зная устали, в вестибюле, на глазах у комендантки раздел ее догола, нацепил на себя ту самую рубашку и поволок ее наружу, после чего донес ее до того самого колодца. Пока Хуан возился с колодцем, холод уже пробудил рассудок Руби, и тут же получил ведро ледяной воды на голову. Это заставило ее встать и съежиться.

Хуан: Раз дерешься как мужик, так и отвечай, как мужик.
Тихон: (вдали, поглощая сухую древесину) Дави его, дави!

Хуан прописал мощный удар по ведру на ее голове, отчего та побежала в неизвестном направлении.

Хуан: Отведай своей каши, мразь.

Стоило только остудить свою злобу, как Хуан увидел, что голое тело Руби под мантией было все изрезано и покрыто следами от затушенных сигарет и неисчислимыми шрамами, которые ее мантия все это время прятала. Смотря на то, как эта аналогично настрадавшаяся в свое время девушка бежит по морозу голышом и в ледяной воде, Хуану все-таки стало ее жаль и он завел ее обратно в усадьбу. Это была не злобная мучительница, а бедная девушка, обернутая в пережитую боль, которую ей приходилось хранить в своем сердце, как неподъемный груз.

Будучи внутри, комендантка просто наблюдала за происходящим со стаканом, на дне которого гулял виски. Видимо, для нее, как и для самой усадьбы, это было скорее занимательным зрелищем, чем чрезвычайным случаем.

Хуан: Через что же тебе пришлось пройти...

Хуан обернул Руби в ее накидку и оставил в полусознании, еще не отошедшую от яда, который оказался простым снотворным. А вернувшийся Сиджей уже вытащил иглы из Деметры и обработал раны. А зная Сиджея, не трудно догадаться, почему Деметре придется полежать. Раньше ей нужно было отойти от шока, теперь же ей придется просто отойти.

Руби, кое-как открывая сонные глаза, едва различает засвеченные лица людей вокруг. Авента, услышав шум, приходит посмотреть, в чем же дело и обнаруживает ужасающую картину, даже небольшой открытой части тела Руби было достаточно, чтобы вызвать сочуствие даже после того, что она сделала.

Авента: (едва слышным голосом) Боже правый, какой кошмар... С ней точно все будет в порядке? На ней живого места нет... Я не хочу на это смотреть.
Хуан: Да, такое будет нелегко развидеть. Но мне лично кажется, что вот именно в таком состоянии ей и нужно кое-на что посмотреть. Помоги мне.

Хуан на пару с Авентой одели на Руби мантию и смогли поставить на ноги, чтобы она смогла дойти до комнаты Сиджея, где лежала Деметра. Понимая, куда Руби ведут, она начала брыкаться, не желая видеть то, что она сделала, как собака, которую тыкают мордой в съеденный диван.

Хуан: Руби, я хочу, чтобы ты посмотрела на боль, что ты причинила.
Руби: (сонная) Что вы от меня...
Авента: Мы хотим, чтобы ты посмотрела...
Руби: (сонная) Мне там нечего...
Авента: Что ты не одна в этой боли.

После этих слов, Руби наконец согласилась войти. А там на кровати спала Деметра, неспокойным сном, и такая беззащитная. Увидя ее в таком виде, Руби пробрала волна жалости. Хуан и Авента довели ее до края кровати, где реальность била по ней обратным огнем.

Авента: (тихим голосом) Она пострадала из-за твоих действий, посмотри, разве ты бы хотела, чтобы к тебе кто-нибудь так относился?

Руби отвела взгляд в пол, вспоминая, через что ей пришлось пройти, в то время, как стены ее закрытого сознания, выстроенные годами, рушились одна за другой, и стыд взял верх.

Руби: (сонная) Я не знаю, что меня заставляет...
Хуан: (строго и уверенно) Ну как, стало легче после всего этого? Ранение других вылечило твои собственные раны? Это так не работает. Круговорот страданий ни к чему не приведет.
 
Действительность начала проникать сквозь токсичные воды ее отравленной гнилыми людьми души, открывая ее истинную сущность, заставляя ее протрезветь от калейдоскопа мучений. По лицу Руби потекла слеза, было видно, как сильно она старается перебороть накопившуюся ненависть и впустить вновь в свою душу свет, открыть ее настежь, несмотря на то, к чему однажды это приводило раз за разом.

И сквозь эту микроскопическую щель света она увидела в Деметре не жертву для насилия, а жертву, пострадавшую от него. Руби легонько дотронулась до нежной, беззащитной Деметры и ее лицо скорчилось, выдавливая из нее слезы, как грязь из губки, которая впитала в себя столько мрака, что, раньше казалось, что единственное, что с ней можно было сделать, это выбросить в помойку. Руби посмотрела на свои руки и начала тяжело дышать.

Руби: (сонная, тяжело дыша) Этими руками... Этими...

Руби увидела себя в зеркало в таком виде: мокрая, замерзшая, заплаканная, испуганная, растерявшаяся, загнанная в угол... Так же, как и она в прошлом, так же, как Деметра, лежащая перед ней. И вновь Руби каснулась рук Деметры, понимая, что она стала тем, кого когда-то боялась, презирала и клялась такой не стать.

Внутри, печальный опыт и ранние убеждения отрицали друг друга, а подсознание Руби отрицало содеянное, ей было сложно принять истину, которая была скрыта под тверыней ее шрамов. Она пыталась выговорить слова извинения, но понимала, что содеянного не вернешь. Темные воды, всплывающие наружу было болезненно принять, но в то же время, Руби впервые почувствовала избавление.

Руби: (сонная, тяжело дыша) Я потеряла всю человечность.
Авента: Ее никогда не поздно восстановить.
Руби: (сонная, тяжело дыша) Я могу попробовать. Но с чего это начать...
Хуан: Сначала извинишься, как проснется. С этого и начни.
Авента: Ты просто хотела казаться сильнее всех. Но никто тебе больше не угрожает.
Руби: (сонная, тяжело дыша) Есть ли прощение для таких, как я...
Авента: Никогда не поздно его заслужить.
Хуан: А доверие само придет.
Руби: (сонная) Это правда?
Хуан: Уфф... Навидался я такого, так что — да. Главное — принять свои ошибки и недостатки и стараться их исправить.
Руби: (сонная) Я сделаю все, чтобы исправиться.
Хуан: Я на это надеюсь. Хотя нет, не так. Я знаю, что тебе это по зубам.
 
Время близилось к часу дня, Ария, уже прознав про случившееся, была частично этому рада, так как она тоже подозревала, что подобное может произойти, ибо вне ведания Хуана, она уже разговаривала с Деметрой, от которой можно было понять, что происходит именно это, но пыталась не верить в это.

Двери вновь отворились, впуская ноябрьский колкий мороз в здание, от чего комендантка уже была готова напялить на себя шубу. Подтянулись и мужики, одетые в балахоны, очевидно, для маскировки в городе. Отыскав Хуана, Рэйган, с коробчонкой в руках, созвал его в свою комнату.

Рэйган: А, зубы вырывали? О, Сид, своей персоной! А где те, кто тебя сопровождали... А, впрочем, не важно, я-то знаю, кто твои настоящие друзья — пузырьки и скляночки.
Сиджей: Вы хорошо меня знаете, а сопроводители... У них болела голова, ну я и поделился.
Хуан: Здравствуйте, Рэйган. Вы что-то хотели?
Рэйган: Пройди-ка с нами в комнату, есть, что сказать.
Хуан: Мне правда жаль за тот инцидент с насосом.
Рэйган: Я не знаю, о чем ты, но, допустим, простим тебя. Давай побыстрее.

Они вышли, и их уже сопровождали Томас, несущий нечто большое и квадратное в мешке с улыбкой под капюшоном и экс-граф, который нес под шубкой настоящий сад из диких цветов, несмотря на морозы. Уже в их покоях, раздевшись и комфортно усевшись для разговора, Рэйган высказал свою точку зрения.

Рэйган: Как, все-таки необычно праздновать день рождения, когда мир стоит на грани развала, но так и быть.
Томас: Достаточно. Ей как раз-таки нужно нечто подобное в такие времена, чтобы помнить о том, что всегда есть, чему можно порадоваться. Хуан, я думаю, твое, лови.
Хуан: Так это же мой заказ!
Рэйган: Там же был, сказали, не отнесешь на адрес, я и отнес. Также, насчет письма — оно успешно затерялось в сети черного рынка, это хорошо.
Томас: Вам лучше знать. Главное, чтобы оно дошло.
Райзен Вильма: Остается надеяться и верить. И я буду.

Томас: Главное сейчас — не выдавать себя. Я немного подсуетился. Теперь нас здесь не станут ни искать, не подозревать. По крайней мере, на время.
Хуан: Как вам это удалось?
Томас: Подговорил кое-кого нарядиться в Арию и тебя на Сандале. Теперь их там будут искать неопределенное время, а они будут появляться на Сандале то тут, то там. И пускай Стефано сходит с ума, пытаясь их там найти.
Рэйган: Хотя тем временем на Мираберге и так все складывается для нас весьма недурно. (глоток чая) Люди уходят с заводов и разбегаются кто куда. У Стефано заканчиваются ресурсы для того, чтобы продолжать продавливать земли Герцогства. (глоток чая) Выиграет нам мно-о-ого времени.
Хуан: Интересно, получается, девки пляшут.

Томас: Так что, давайте поддержим Арию. Я снял для нас небольшое здание. Там мы сделаем Арие сюрприз. Насчет розыска можно теперь особо не волноваться. Я отвел их глаза. А еще попросил кое-кого вытащить эту книженцию о правлении прошлых лидеров, чтобы Ария помнила, — через что бы не приходилось им проходить, наследники рода Ле Буон всегда одерживали победу.
Хуан: Странный выбор, но да ладно. Вы же уже знаете, что я подарю кольцо.
Рэйган: С меня будет подвеска с эмблемой древнего рода Ле Буон. Сможет носить хоть где, не то, чтобы эту символику еще помнили люди.
Райзен Вильма: Я решил преподнести редкие цветы, что обычно растут на скалах подле Лича.
Хуан: Вот так да! Мы их видели! С ними у нас связана такая память!

Райзен Вильма: Арие нужно подарить улыбку. Как только вспомню свою Фил, сразу хочется услышать, как она радостно смеется. Старик Фредди тоже заслуживает увидеть это на небесах.
Хуан: Неожиданно...
Райзен Вильма: Вовсе ожидаемо. Мы постоянно переписываемся со своей дочерью.
Томас: Повезло же. Может в открытую переписываться через своих ребят.
Райзен Вильма: (обр. к Хуану) Оказывается, вы там помогли кого-то разыскать для сети информаторов. Считайте, обрели некоторое особое влияние.
Рэйган: Мы втроем считаем, что отвести Арию в бар Ле лаборатори дес Ассемблаж должен именно ты, пока мы все там готовим.

Хуан: Да, интересный день у меня получается. Я согласен. А мы можем пригласить Авенту с Деметрой, если последняя, конечно, будет в состоянии?
Рэйган: Поступай, как тебе угодно. (глоток чая) Не особо люблю, когда женщины под нос трещат, но так и быть.
Хуан: Рэйган, а скажите, что такое происходит с Руби? Скажем, я уже наблюдал... Некоторые ее аспекты. Вы же ей кем-то там приходитесь.
Рэйган: Уфф... Да, прихожусь. Давай тогда отойдем.
Томас: Мне наплевать.
Райзен Вильма: Солидарен с Томасом.
Рэйган: Какие же вы черствые, не слышали про личностные... Да и ладно. Скажем, у нее было неприятное детство. Ее родители постоянно были то на заданиях, то на учениях, оставляли ее на нянек то там, то здесь, потом отправили ее ко мне, затем и я ее отправил сюда. Это что-то с ней сделало. Потом она стала более самостоятельной и начала гулять с парнями, правда возвращалась сама не своя. Начала навязываться ко всем подряд, даже ко мне, во всех планах. Не знаю, что у нее происходит в голове. Поэтому, я и не люблю женщин — никогда не знаешь, что у них в голове творится.

Хуан: Ужас. Но вы не подозревали эти увечия?
Рэйган: Я их заметил слишком поздно. Если бы я потянул время, когда она до меня пыталась домогаться, может, я бы еще мог это остановить.
Хуан: Она заменяла одиночество рандомными связями, которые ее еще и увечили...
Томас: Определение отчаянной женщины. Худший сорт.
Хуан: Ну вас к черту, я ее приглашу. Еще не поздно ей помочь.
Томас: И сорвать всю операцию?
Хуан: Я придумаю что-нибудь. К слову, можно просто не наряжать Арию во все эти парики. После того, что сегодня было, Руби не выдаст Арию. Я уверен в этом.
Томас: Интриги ваши. Будь, как будет, но знай, что на кону.
 
Время близилось к двум часам дня. Ария уже принарядилась в то, что нашла в усадьбе с разрешения Шиантары лично. В покоях вышедшего Сиджея остались Авента, Руби и отошедшая от лекарств Деметра, для веса которой лекарство оказалось весьма раззабористым. Руби попросила Авенту выйти из комнаты, увидев, как Деметра просыпается.

Руби: Можешь, пожалуйста выйти? Я обещаю, я не сделаю ничего плохого.
Авента (засунув правую руку в карман, и сжав что-то): Как скажешь, но я буду у двери. Попробуй только что-нибудь выкинуть.

Деметра смотрит по сторонам и замечает Руби, сидящую на краю той же кровати и ее пробирает страх и воспоминания, которые подарила ей мучительница.

Деметра: Что тебе от меня надо? На помощь!

Авента ворвалась внутрь, но не увидела насилия. Скорее наоборот — Руби насторожилась и показала жестом, что все в порядке. Также сделала Авента и вновь зашла за дверь.

Руби: Я тебя не трону. Я хочу тебе кое-что показать.

Руби снимает с себя накидку и глаза Деметры округляются, глядя на изувеченный силуэт Руби. Деметра замирает в шоке от увиденного. Руби повернулась и на ней вырисовывался холст из мучений и попыток выживания. Глубокие перекрещивающиеся шрамы, наполненные сражением игрой в одни ворота человеческой жестокости и беспомощности.

Въевшиеся мазки ярости и бледные штрихи садизма. Сигаретные ожоги, напоминающие матово-алые созвездия на охваченном яростным пламенем мольберте из отчаянных криков, которые только побуждали мучителей макать кисти безжалостности в палитру своего бессердечного безумия, снова и снова, несмотря на то, что сама картина уже рыдала красными слезами, и крик ее стирал все остальные краски, обращая холст в сплошной бордовый монохром.

Деметра: Что это... такое...
Руби: Это мое прошлое... Мне знакома боль.

Руби подняла оставленный Хуаном клинок и поместила его в руку Деметры.

Руби: Можешь отомстить мне за то, что я с тобой делала. Давай. Мне не привыкать.

Руби зажмурилась и приготовилась вновь поздороваться с болью. Деметру переполняли конфликтующие эиоции — страх, что угасал и превращался в сочуствие, смотря на Руби, судя по виду которой можно было с уверенностью сказать, что та усвоила урок и готова понести накказание, но с той же стороны, Деметра четко осознавала, что навредить в ответ было бы неверным решением, особенно наблюдая, как Руби приготовилась к очередному мучению. С мыслями об этом, клинок выпал из рук Деметры.

Деметра: Боль — не выход. Огонь не тушат бензином. Пора остановить этот цикл боли. Я не буду ее тебе причинять.

Слова Деметры ощущались, словно ливень после засухи, выбивая из глубин души Руби вздох, как слезы вновь окрапили ее лицо.

Руби: Я думала... Что это может тебе помочь... Но это никогда не могло ничему помочь.
Деметра: Ты сделала это, надеясь, что это сделает тебе легче. Но это не так. Сейчас я вижу, что тебе нужен кто-то, кому ты сможешь доверять.

Деметра, прочувствовав отчаяние Руби, нежно прикаснулась к ее искалеченному телу, глубоко вздохнув, пройдясь по ее шрамам, словно не только успокаивая ее раны, но и ее очерненный разум, в который подобно травленой монете въелись эти психологические раны.

Деметра: (тихо) Теперь ты не одна, Руби.

Она продолжила касаться кожи Руби, затем переместила свою руку к ее голове, аккуратно положив ладонь и нежно погладив ее. От этого ее напряженное тело, все еще ожидающее очередной порции боли расслабилось, что почувствовала Деметра.

Деметра: Молодец, отпускай это.

Простой акт добра был словно бальзам на раненую душу. Слезы Руби полились, словно приливная волна, которая ранее никак не могла выйти наружу. Для того, с кем всю жизнь жестоко обращались в момент уязвимости, проявленная контрастом доброта была в новинку. Надежда, что в мире еще есть доверие и милосердие проламывали путь к духовному освобождению от оков цикла, в котором существуют лишь страх и ярость.

Руби: (плача) Я не знаю, как это принять... Такого еще никогда не было.

Деметра продолжала гладить Руби по голове, когда та склоняла ее в сторону ее руки, как мотылек, стремящийся к единственному огоньку в кромешной, беспросветной тьме.

Деметра: Ты достойна любви и доброты, Руби, каждый достоен, и должен найти того, кому можно доверять. Главное надеяться и верить в это.

Как руки Деметры проходили через волосы Руби, баррикады между ними двумя начали рассыпаться и начало образовываться взаимное доверие. Тепло рук Деметры согревало оледеневшую от прошедшей реальности душу Руби, давая ей почувствовать заботу, настоящую, теплую, нежную, обвалакивающую ее сознание, как луч солнца в майскую пору.

Деметра: Я не злюсь на тебя. Я прощаю тебя.
Руби: (захлебываясь слезами) Так вот, какова настоящая любовь.

Руби уткнулась к объятия Деметры, которая уже не боялась Руби, ибо помнила, как она чувствовала себя, когда та над ней издевалась, и понимала, что Руби себя всегда так чувствовала, и что ей нужно было ощутить ласку. Этим же мгновением руби начала тяжело рыдать и выть, утонув в чистой нежности ее невинной души.

Деметра: Нет ничего страшного в том, чтобы чувствовать себя так. Ты в безопасности.
Руби: (захлебываясь слезами) Не отпускай меня, ну пожалуйста! Не отпускай!
Деметра: Я никуда не ухожу. Забудь про все вокруг. Я здесь, я с тобой.

Авента, караулящая за дверью тоже обливалась слезами, услышав такое, но также она гордилась тем, как Деметра может уничтожить непроглядную тьму своей скрытой абсолютной лучезарностью, хранящейся в ее душе, будучи тайным сокровищем.

Умение прощать, умение видеть в людях нечто большее, умение находить блестящую иголку в стоге гнилого сена. Иметь величайший дар из всех — умение любить и дарить любовь вопреки. Хуан, уже в дикой спешке навалился на Авенту с выпученными, бешеными глазами, созывая всех.
 
Хуан: Давай с нами! Пойдем праздновать! О, а что это с тобой...
Авента: Да так, подслушала. Да, я сама хотела спросить, конечно, я пойду, я даже подарок приготовила. Насчет тех двух, не уверена.

Авента приоткрыла дверь и увидела заплаканных девочек.

Авента: Вы праздновать пойдете?
Деметра: Только если Руби пойдет.
Руби: (уже проклакавшись) Я бы хотела остаться. Немного не в том настроении. (обр. к Деметре) Если ты хочешь, можешь пойти с ними, а я как-нибудь сама.
Деметра: Значит, я тоже остаюсь. Да и все равно я не очень люблю шумные компании.
Авента: Ну и сидите здесь, хоть обе разденьтесь, а я пойду тусоваться.
Хуан: Значит, решили. Я, ты, Авента, Томас, мистер Вильма и Рэйган, Тодд, как всегда где-то потерялся, и того нас всех будет шесть человек, это как раз один стол выходит.
Деметра: Но вы это, вкусняшек захватите там, если тортик будет, может быть.
Авента: Хорошо, но я не при чем, если он будет очень вкусным! Шучу, конечно принесу!
Хуан: Все тогда, пошли, ребята там уже наверное весь бар с ног на голову перевернули.
Авента: Хуан... Обернись...

Хуан обернулся, а сзади стоял настоящий ангел во плоти. Ария была наряжена в лавандовое обтягивающее приталенное платье, дополненное корсетом с резной вышивкой ближе к линие шеи, вспомпоненные рукава у плечей, укороченные рукава ниже, добавляя простой романтичности.

Юбка платья струилась вниз, подобно лентам, отражая свет в фиолетовом оттенке, строя треугольники у линии колен, под которой были тонкие белые колготки. Пояс ленточкой нежного мятного цвета идеально дополнял образ дивы, или ангела, а отросшие за это время волосы смотрелись, словно ручьи света.

Хуан был в изумлении от такого вида Арии, что и сам решил, что ему стоило одеться по-интереснее. Он же надел сшитую на заказ серую рубашку Теодора, все равно тот сто процентов сейчас рубится в казино, а размер практически один и тот же. К тому же, Теодор ее даже ни разу не носил, казино поглотило его импульсивную душу целиком, с потрахами проглотило. Точно также, как и серую рубашку, Хуан нашел светло-розовый кардиган того же самого Теодора, опять же, ни разу не одетую ранее.

Из местного, купленого, был кожаный пояс с массивной пряжкой, а так же классические темные брюки, на которых этот пояс выражал мужественность, но верхняя часть также прекрасно выражала мягкость, идеально передавая посыл Хуана этому миру. Это был очень необычный для него образ. Хуан думал, что это он залипает на Арию, в то время, как это она залипала на него.

Авента: Мазелтоф. Давайте двигать, пока те двое не за**с**янили при нас друг друга.
Хуан: Круто. Давай на выход одеваться. Эх, а как хочется вот так пройтись.
Ария: Да, круто выглядишь... А... Что? Да, давай.

Даже Тихон возрадовался.

Хуан: Дави его, дави, да?
Тихон: Молодые люди, вы о чем? Впрочем, не важно, удачи вам, голубки! Ах, какая красивая пара, я давно такого не видел, а ведь в казачьем полку на западе было много парочек, я им разрешал гулять, славные были деньки, батькой клянусь, раньше было лучше.
Хуан: Это... Неожиданно... Но спасибо... Наверное...
Тихон: Гуляйте, молодежь, на меня старика внимание не обращайте, я свое уже отжил, хе-хе.
 
Как только часы стукнули 3 часа дня, Ария и Хуан выдвинулись, держась за руки, не смотря на мороз, размахивая ими, пока сопровождавшая Авента их фотографировала. На каждой фотографии солнце все дальше удалялось, готовясь ко сну. Казалось, сама природа вокруг стучала в ритм их сердец, а тихонткий ветер подпевал им тенором.

Аромат сладостей и пекарен пронизывал воздух, хотя нет, это любовь порхала в воздухе, кто же знал, что чтобы летать не нужны крылья? Хуан не только испытывал радость, как и у детей вокруг, кидающихся снежками, но также и гордость за то, что дух Арии несломим, несмотря на все невзгоды позади и трудности впереди, но Хуана это не заботит, ведь он знает, что пока он рядом, он не даст ее в обиду.

Ария: Мы попали в сказку? Смотри, какая красота! Ами — город грез, и это правда!
Хуан: А знаешь, что? Ты права. А если и что не так, это можно исправить.
Ария: А ты представь, как красиво сейчас будет! Зажгутся огни, будут, как звездочки!
Хуан: Смотри!

На небе распластавшаяся, все еще растущая луна и закат сопровождались метеоритным потоком, прорезающим небо, который многократно запечатлела Авента.

Авента: Я заснял, я заснял!
Ария: Божечки мой, давай загадаем желание!
Хуан: Мое желание уже держит меня за руку.

Ария от такого прижалась к Хуану и загадала желание. После этого, как раз зажглись огни. Арию понесло и она сняла шапку и распустила волосы, после чего подарила Хуану горячий поцелуй.

Хуан: Спасибо, что ты у меня есть.
Ария: Взаимно, солнышко.
Авента: Щелк!

После этого, уже привыкшая к постоянным внезапным фотосессиям пара, даже несколько раз поцеловались на камеру, а затем начали дурачиться по пути в бар. Перед баром курил Томас, не обращая внимания на падающие звезды, нещадно сплевываясь, вспоминая «процесс» обработки сигарет.

Рэйган тоже курил стоя у входа, немного поодаль и просто прозебал в декадансе, смотря на метеоритный поток, и судя по скорости поглощения в себя сигарет, было очевидно, что ему тоже в этой истории нелегко. Уже практически внутри, под вывеской теснился экс-граф, и по его физиономии было понятно, что он бы предпочел быть где-нибудь в другом месте.

Томас: Вот вы где. Прямо-таки вовремя. Готовы праздновать?
Ария: Да, да! Еще как готовы! Прямо дави его, дави! Интересно, что вы там приготовили!
Рэйган: А ты зайди, глянь. (выбрасывает сигарету)

Ария, вместе с Хуаном и экс-графом зашли в темный бар, а за ними Авента, готовая все запечатлеть. Удивительно, откуда у нее столько пленки.
 
Ария: Ку-ку, есть здесь кто?
Рэйган: Том, подавай.

Газ зашипел, и лампы внутри загорелись белым светом, озаряя бар Ле лаборатори дес Ассемблаж. Развешанные ленточки переливались, свисая с потолка, прямо как звездопад снаружи, золотого цвета каемочки на столе, цветастая скатерть в Эйферском стиле, графин с водой, который экс-граф перепутал с вазой и запихал туда цветы, и пофиг, что вместе с землей, зато красиво. Стены были украшены подвесными буквами «Ария», а с низу цифра «18», по бокам серебристая мишура.

Все хором: С днем рождения!
Ария: Ух-ты! Вы так постарались для меня!
Томас: А-то! Еще как.

Все, кроме, почему-то, Томаса, сняли верхнюю одежду, нанизав ее на вешалку. Из-за того, что Томас снял весь бар на ночь, бартендера тоже не было, но на стойке были подготовлены разные напитки, а на столах, заранее подготовленные лично Томасом угощения: тарталетки с абрикосом, мандарины в шоколаде, запеченный батат и торт с брусникой и сливками.

«Для взрослых», Рэйган подготовил лакомства в Эйферском стиле: рыба со свеклой, яйцами и мокровью, холодное мясное желе с пряной горчичной пастой, а так же острый ядерно-желтый печеночный салат. Авента нацепила на Арию разноцветный смешной деньрожденный колпак.

Ария: Спасибо! Ого, сколько здесь на столе... Даже торт!
Томас: За Арию!
Райзен Вильма: За нашу победительницу!
Рэйган: За Имп... За Арию!

Те, кто помладше, уселись поближе к окну, собственно, там-то и были сладости, а взрослые мужики уселись поодаль, где на столе их ждали «взрослые» угощения, в том числе, уже налитая водка, которая одним залпом отправилась в топку. От этого экс-граф даже как-то оживился, всколохнулся после всех размышлений о его сестре. Хуан, зная пару рецептов хорошего алкоголя, подойдя к стойке, профессионально принялся за дело. Бурбон, лимонный сок, карамельный сироп, фруктовый сок.

Хуан: Давайте поднимем тост за самую сильную девушку, которая сможет все на свете! За светлое будущее Арии и за светлое будущее без войн!
Ария: Интересный подход, мне нравится!
Авента: И за любовь во всем-всем мире, чтобы все-все было хо-ро-шо!
Томас: Хороший тост. Ну, что, мужики, налетай.

Ария и Хуан чокнулись бокалами, и тут же Авента успела достать откуда-то бутыль с абсентом и чокнулась им, после чего продолжила хлистать зеленую жижу, пока ее уносило глубоко и далеко. Хуан отобрал бутыль из ее рук, в который та, сморщившись, буквально, максимально дословно, впилась, как котенок, у которого отбирают кусочек колбасы.

Хуан: Ты спятила что-ли? Это... А собственно, что это... Абсент... Это же...
Авента: А... Почему бы и нет? Я птичка... Я перышко... Я снежинка...
Хуан: Ты хоть представляешь, что потом с тобой будет?
Авента: А я вот не представляю, что будет дальше. Вот реальный, нормальный тост, да? Смотри.

Авента сняла обувь, залезла на стол и начала уверенно говорить. В силу ли употребленного, либо она изначально планировала это сказать, но вышло у нее что надо.

Авента: (запинаясь) Ария, ты поддерживаешь огонь в наших душах, и зажигаешь новые. Если кому-то... Плохо, ты всегда придешь на помощь. Так что за тебя, за ваши с Хуаном приключения, за любовь, чтоб смех был, да... Давай! Если... Придет... Ненастье... Дави его, дави!
Рэйган: Ну что, еще по одной?

Авента зашаталась на столе и Ария ее вовремя поймала, а та в обплела своими руками шею Арии, посмотрела ей в глаза, а потом и в глаза Хуана и выдала мысль.

Авента: (обр. к Хуану) Не теряй ее, она такая хорошая.

После чего сползла с нее на пол и кое-как забралась за стол с угощениями. Пока Авента выдавала речь, Хуан успел зажечь свечи на торте теми самыми спичками.

Хуан: Давайте кушать, наверное. Ария, твоя очередь действовать.

Ария загадала еще одно желание и задула свечи. Все приступили к поеданию вкусностей. Молодежь обсуждала будущее и планировали грандиозные события, а мужики вспоминали прошлое. Томас закурил прямо в баре, не стесняясь никого, сплевываясь в оставленную кем-то пепельницу, за ним же последовал Рэйган.

Авента, сморенная, начала криво напевать какую-то северную мелодию. Ария, пропустив еще один бокал, пустилась в пляс, а Хуан удивлялся ее грации и хлопал. Во время пьяного танца она захотела захватить кусочек торта, но никак не выходило. Хуан взял его и буквально вмазал в лицо Арии, от чего та громко засмеялась, Авенту это забавило и она тоже засмеялась, прервав свое щебетание.

Это рассмешило даже мужиков, которые кашлять начали. Вскоре обстановка резко оживилась, Авента снова начала напевать, Хуан пальцем снял крем с лица Арии и они начали танец уже вместе, благо в баре хватало места. Даже мужики оживились, после очередного залпа шота уже вермута смешанного то ли с виски, то ли еще с чем, загалдели, да так, что экс-граф порозовел и начал травить самые тупые анекдоты, до которых тот мог додуматься, казалось, он придумывает их на ходу.

После этого, когда наконец все были в приподнятом духе, все вновь присели и состоялся процесс одаривания Арии подарками. Сначала Томас достал книгу о подвигах ее предков, чтобы она не забывала свою родословную, ей это показалось странноватым, но она приняла это, как подарок от истинного патриота.

Далее подарок от Рэйгана — скромное колье с каким-то гербом. Арие понравилось, как он переливается в лучах ламп, и она его тут же одела. После этого, Авента подарила ей отмычку от всех замков. Это заставило Арию задуматься.
 
Последним был Хуан, но он, после выпитого, решил пойти ва-банк. Хуан посмотрел Арие в глаза, глубоко, а затем встал на колено перед ней, открыв свою шкатулочку.

Хуан: Ария, ты станешь моей будущей женой?

Ария, казалось, испытала в этот момент всю необъятность вселенной, далеких звезд, взрывы сверхновых, сияние квазаров, и, наверное, силу земли. Ария не знала, что делать, она испугалась и выбежала из бара, Хуан на чистом адреналине выбежал за ней. В прохладе ночной, без верхней одежды оба Хуан и Ария выглядели в этом свете и под падающими звездами и бликами ночных фонарей, паром изо рта, так, словно сама вездесущая вселенная женит их. Долгий взгляд прервала фраза.

Ария: Я стану твоим всем.

Хуан надел кольцо на палец Арии и за этим последовал воистину огненный поцелуй, способный согреть весь мир. В это чарующее мгновение, казалось, что весь мир вокруг остановил ход своих часов только ради этого мгновения, наблюдая, как чистый мед растекается по венам, из губ струится нежной карамелью прямо в сердце, ритм биения которых делал все вокруг неважным, несущественным.

Все заботы, все трудности меркли, стлевали, приближаясь к жару двух сердец. Это был поцелуй, наполненный доверием и нежностью. Снежинки мягко кружились, смех и любопытные глаза из бара... «И пускай смотрят, нам больше нечего скрывать». Теплые руки Хуана прокатились по волосам Арии, а она потерлась носиком в ответ.

Ария: Я люблю тебя, Хуан.

Хуан лизнул оставшийся крем на щеке Арии.

Хуан: И я тебя люблю, вкусняшка. Давай вернемся, тортик сам себя не съест.
 
Зайдя обратно в теплый бар, все обсуждали то, что только, что лицезрели. Авента тут же, после где-то еще найденной рюмки, сделала пару смазанных фотографий порозовевшей парочки с улыбкой до ушей. Стоило им сесть за стол, как начался настоящий дискусс.

Авента (Пьяная речь): В ж тже это вдели? В ж вдели? Крто же! Э-э, я тж так хчу! Хи-хи, я снмаю фльм! Щлк...

Томас, сидя напротив, с гордым лицом, кивал головой.

Томас: Вот, Рэйган, дожился я, чувствую, словно их сам взрастил.
Рэйган: Том, здесь я больше рад за то, что это принесет всем нам. Конечно, я понимаю, что их счастье это важно, но не забывай про наши планы.
Томас: Ай, да все по полочкам разложится. Идет все нормально, не к чему придраться. К тому же, нас здесь искать пока не будут, Стефано молчит, ждать письма будем, набирать людей.
Рэйган: Твой мальчик на побегушках потерялся где-то.
Томас: Он в казино ошивается. Много дипломатов можно встретить. Пусть лазит.
Райзен Вильма: Ах, любовь. На молодых можно смотреть вечно.
Томас: Да успокойся ты, придумаем что-нибудь с Графиней. Будет тебе.

Авента, решив, что нужно что-то сказать, но поняв, что ей уже слишком много, налила себе чистой воды, и уже с ней предложила очередной тост. В этот раз, уже буквально заползши на стол, кое как, потеряв левый носок и единственную пуговицу где-то под столом, еле стоя, она все-таки произносит тост, более похожий на слоган, но и этого было достаточно.

Авента (Пьяная речь): За Арию и Хана! Псть их... Любв будт как эт... Этт бар! Дшевная и тепля.
Томас: И пусть никогда не забывает маленьких людей на подмостках!
Рэйган: И пускай это принесет свои результаты. Не только же романс впереди, да-да!

Вечерние посиделки прошли прекрасно, сначала ребята начали травить байки, потом рассказывать, какие приключения были ранее, Хуан рассказал сегодняшнюю драму в усадьбе, затем все пытались успокоить раззадоренную Авенту, которая почувствовала второй прилив сил и начала выплясывать, а потом ее стошнило на пол и чувство времени вернулось.

А время было не детское, вечеринка продлилась до десяти вечера. Ария собрала пару кусочков торта в кулек, как и оставшиеся тарталетки и уже все вместе, одевшись, отправились назад. Правда пришлось немного задержаться, пока Хуан держал волосы Авенты, пока той не стало лучше. По дороге до усадьбы, Ария и Хуан также держались за руки и размахивали вперед-назад, в то время, как Авента пыталась угадать, какая из раздвоившихся дорог вела до усадьбы.

Там же мужики сразу отправились на боковую. Покои были удобно разделены: Авента и Деметра, удобно рядом с умывальником справа в конце, потом покои Томаса и Теодора, прямо посередине Рэйган и экс-граф, потом вторая комната Руби с кем-то еще слева, и Ария с Хуаном в левом конце, удобно рядом с сушилкой. Но сегодня Авента улеглась без чувств. А Деметра была в комнате с Руби, которая спала, укрывшись, почти, что на ней. Связь между ними только крепчала.

Ария и Хуан в своих покоях так и не успокоились и продолжили начатое. В этот раз, однако, Хуан cмог дозволить себе немногим больше, чем обычно. За вспоминающимися шутками с этого вечера, последовала страшнющая тишина. На зло, даже тот дед молчит.

Хуан повернулся к Арие, она была так близко, что он мог буквально чувствовать тепло, исходящее от нее. В его мыслях произошел секундный винегрет и он не был уверен, стоит ли сейчас поднимать эту тему и его голос в этот момент прозвучал неестественно глупо, словно он пытался проглотить что-то большое, но оно никак не хотело идти внутрь. Ведь так и было, это называется ком в горле.

Хуан: А может, я бы мог... А... Ладно...

Хуан промямлил, обреченно отвернувшись. Но Ария известна своим любопытством и не оставит это просто так, и это придавало ее голосу еще большей игривости, как кошке, которая увидела нечто невероятно занимательное.

Ария: И о чем же ты там хотел сказать?
Хуан: Ай, да так, это не настолько важно.

Хуан пытался как-то обыграть свои потуги, но когда Ария прильнула к нему, он понял, что они бесполезны.

Ария: Я настаиваю, ну же, ну же, о чем ты думал?

На лице Хуана всплыла неловкая улыбочка. Однако Хуан с каждым честным словом чувствовал облегчение, но тут же в два раза больше напряжения, заставившего, вроде бы, взрослого и серьезного парня мямлить шепотом.

Хуан: Я бы хотел, знаешь, сблизиться чуть больше...
Ария: Как именно?

Ария прильнула еще ближе, от чего сердце Хуана пыхтело, как паровоз, еще мгновение, и казалось, из него дым клубами повалит.

Хуан: Физические прикасновения.
Ария: Ну, в целом, я только за! Все друг к другу прикасаются, обнимаются, массаж делают, а мы все время какие-то замкнутые. Думаю, мне бы это понравилось.

Хуан завис в воздухе, размышляя, оставить все как есть и принять неплохой выигрыш, или попробовать сорвать конкретный куш. Но градус алкоголя в нем  вновь решил сыграть ва-банк.

Хуан: Ария... Физические прикасновения... Я имел ввиду немного другое. Особые прикасновения.

Градус в крови Арии также сыграл свою роль.

Ария: Мы... Можем попробовать... Если честно, мне приятно видеть твои мускулы... Интересно, такие сильные руки могут быть нежными...

Хуан аккуратно придвинулся, повернувшись, Ария же была взволнована, ибо для нее такое впервые. Хуан думал, что скажет что-то простое, а оказалось, что он пошел с козырей.

Хуан: Знаешь, сегодня, когда я видел, как прикасновения Деметры успокоили Руби, я осознал, что иногда касания могут сказать больше, чем слова.
Ария: Ну так... Продемонстрируй...

Хуан провел пальцами по руке Арии.

Хуан: Это хороший способ проявить нежность.

Сердце Хуана готово было выпрыгнуть из груди. Дальше он провел кончиками пальцев вдоль плеча Арии, от чего по спине той пробежали мурашки.

Хуан: Такой интересный способ связи... Без слов.

Ария чувствовала не только прикасновения, но также и чувство доверия и безопасности в его руках, которые могут быть не только сильными, но еще и нежными.

Ария: Не плохо... Иногда приятно просто чувствовать...

Хуан аккуратно провел вдоль ее спины, словно запоминая каждую деталь.

Ария: Мне кажется, что ты меня насквозь видишь.

Когда Хуан погладил по щеке повернувшуюся Арию , она еще ближе, совсем вплотную к нему придвинулась. В этот момент он почувствовал нечто новое для него. Чувство заботы о ком-то, что перед ним та, о которой нужно заботиться не просто спасая ее отовсюду, но и ухаживать. Но как только он ощутил уверенность в своих способностях, ритм его сердца порядел. Пальцы Хуана вновь прошлись по руке Арии и он повувствовал ее пульс.

Хуан: Мы с тобой такие реальные... Я имею ввиду, чувствовать пульс другого человека, к тому же, которого ты любишь, это непередаваемое чувство.
Ария: Да, звучит красиво, но... Это не то. А еще время переодеться, не будем же вот так ложиться.
Хуан: Да, к слову сказано, перед Тоддом потом за морщинки объясняться придется.
Ария: Помоги с корсетом.

Хуан развязал корсет, а затем Ария гасит свет. В темноте ничего не видно, но по звукам, было понятно, что она просто скинула с себя платье, после чего так и улеглась в кровать. Хуан был с одной стороны ошеломлен, с другой стороны в восторге. И вот вновь, Хуан видит перед собой похожую картину, которую он видел пару дней назад. Оголтелая Ария, своим молчанием приглашающая его возлежать рядом. Хуан доверился своему чутью, прилег и начал гладить Арию по спине.

Ария: Угадал, хи-хи!
Хуан: Но все-таки...
Ария: Да можно, можно. Ты заставляешь меня нервничать.

Хуан прикаснулся к груди Арии. А затем как-то приуныл.

Ария: Ну как, доволен?
Хуан: Я... Думал, это будет эпичнее.
Ария: Ну, продолжай! Да не это! По спинке еще погладь.

И на данном этапе Хуан уже просто уснул, как и Ария.