Глава 5. Взвейтесь кострами синие ночи

 
       Я  перехожу  в третий класс без троек и предвкушаю три месяца свободы.
       Однако случается облом. Родители  собираются  отправить меня на месяц в пионерский лагерь. Он имеется при шахтоуправлении в котором работает папка, зовется «Спутник» и  находится на Северском Донце. Оставлять  друзей жалко, но ничего не попишешь.
       Ранним июльским утром   мы с мамой (папка на работе)  идем  на «Сто десятый» поселок.  Там, рядом с магазином,  в сквере, стоят несколько административных зданий, а на высокой арке перед ними вывеска «Шахтоуправление №11 Рау». Перед зеленым сквером   с клумбами заасфальтированная  площадка, на ней стоят  три голубых  автобуса «ЛАЗ»  окруженные взрослыми и детьми.
       Минут через десять  после переклички  начинается посадка. Родители чмокают своих чад в щеки, мама меня тоже, дают напутствия и мы занимаем места в салонах. В каждом сопровождающий из взрослых.  Потом двери с шипением закрываются,  автобусы один за другим выезжают на трассу и следуют через город в направлении Кадиевки.
       За ней следует Кировск, я тут как-то бывал  с папкой, а потом  сворачивают на грунтовку  в степь,   и пылят меж  бескрайних  полей пшеницы, кукурузы и подсолнечника, перемещающихся  балками.
       Спустя полчаса впереди, в низине,  на солнце блестит извилистая лента Донца с   поросшими лесом берегами, неподалеку от одного  открывается лагерь. 
Подъехав, автобусы останавливаются у ворот, где их встречает группа  девушек и парней, многие  в  красных галстуках.
       Когда выгружаемся, нас принимают  по счету и через широко распахнутые ворота заводят на территорию. Она будь здоров, не окинуть взглядом.
       В первой линии, по всей длине, широкая  аллея с  раскидистыми соснами, в центре трибуна и уходящий в небо флагшток. За ней,  в ряд шесть щитовых домов с черепичными крышами и открытыми верандами, позади угадывается спортивная площадка. 
       Перед первым  домом уходящая вверх  широкая деревянная  лестница с перилами, дальшлуме   летний кинотеатр с эстрадой,  за последним   два  одноэтажных кирпичных здания. Вся  территория лагеря    засажена деревьями и расцвечена множеством цветочных клумб.
       Далее всех разделяют на группы по тридцать человек (девчонки отдельно) и две девушки  ведут нашу к одному из  домов. На веранде с крашеными полами  мы снимаем сандалии и заходим внутрь. Там просторное спальное помещение  с двумя рядами  застеленных кроватей, в головах тумбочки, на   окнах кисейные занавески.   
       Здесь сопровождающие  представляются. Одну,  высокую и черноволосую зовут Оксана Геннадьевна, она воспитатель. Вторую, ниже яркую блондинку - Ирина Петровна. Эта пионервожатая.
       Далее они рассказывают о распорядке в лагере: подъем в семь утра, далее зарядка и умывание. После них завтрак, уборка   территории, игры и спортивные мероприятия. Затем  обед, тихий час, полдник. Вечером  ужин  и просмотр фильма. В десять часов отбой.
       - Имеются ли вопросы, ребята? - спрашивает в завершение Оксана Геннадьевна.
       Вопросов нет, и всем определяют парные кровати. Мне достается  пятая у окна.
       Открыв прихваченный с собой чемоданчик, складываю в тумбочку туалетные принадлежности, кладу туда книжку «Айвенго» и пачку печенья.  Соседом оказывается  моих лет пацан, смуглый, черноглазый и с копной вьющихся волос. Оценивающе косимся друг на друга, но в беседу не вступаем.
       Когда все обустраиваются, девушки выводят нас наружу, строят, и мы следуем  на обед. Сначала нас подводят к небольшому кирпичному зданию,   с вывеской на двери «Медпункт». Там каждого из нас взвешивает женщина в белом халате, делая записи в журнал.
       - А зачем это, тетя? - интересуется  кто-то из ребят
       - Чтобы знать прибавку в весе к концу смены. Есть, значит оздоровился. Следующий!
       Из медпункта направляемся  во второе здание, много больше, это  столовая.  Внутри большой светлый зал, раздача и несколько рядов  длинных столов со скамейками. Там уже звенят ложками  подкрепляясь, часть приехавших   ребят.
       Нас усаживаю за три уже накрытых стола, работницы столовой - тоже молодые девушки в белых курточках приступают к кормлению. На первое подается окрошка со сметаной, за ней макароны с котлетой, на сладкое плюшки и компот. Все вкусное, едим с аппетитом, некоторые, просят добавки. Дают.
       После обеда снова строем возвращаемся в свой корпус (так зовется дом), Оксана Геннадьевна рассаживает всех по имеющимся   там скамейкам, а Ирина Петровна  приносит из спальни  журнал с авторучкой и   записывает нас туда. Когда подходит очередь моего соседа, он называется Мигелем Санчесом, что вызывает оживление у ребят.
       - Испанец? -  записав, спрашивает пионервожатая. Тот молча кивает
       - Почти  Санча Панса! - ржет какой-то мордастый, выше всех на голову. 
       - Немедленно прекрати, - осаживает его воспитательница.
       - А чо? Я ничо (замолкает).
       Далее пионервожатая сообщает, что все мы на период нахождения в лагере являемся вторым октябрятским  отрядом, и следует выбрать командира.
       - Лучше назначьте сами, - предлагает сидящий впереди  рыжий  пацан. - Мы ж друг друга пока не знаем.
       -  Хорошо (кивает). Вот, например ты, Емельянов - показывает на мордастого.
       -  Не, не могу, - поднимается тот со скамейки.
       -  Почему?
       -  Я троечник.
-  Это роли не играет, - добавляет Оксана Геннадьевна. - Ну как ребята? Выбираем Емельянова?
       -   Выби-ираем, - тянем мы, а рыжий заявляет, - тем более, что он знает кто такой Санча Панса. Я, например, ни сном, ни духом.
       Грохает дружный смех. Вопрос исчерпан.
       Затем воспитательница с пионервожатой рассказывают,  что можно делать в лагере, а чего нельзя. Можно играть в различные игры   на спортплощадке, посещать   библиотеку и смотреть фильмы в летнем кинотеатре.  Нельзя  самим выходить за территорию, мусорить, и лазать по деревьям.
       - А по крышам? - спрашивает   сидящий впереди меня пацан, лопоухий и остриженный «под ноль».
       -  Что по крышам? - не понимает воспитательница.
       -  Ну, лазить. Мы  дома это уважаем.
       -  По крышам тем более. Сразу отправим домой. Ясно?
       -  Чего яснее,- вздыхает лопоухий.
       После отбоя, когда укладываемся в постели, спрашиваю соседа, - ты точно испанец?
       - Точно.
       -  А откуда у нас взялся?
       -  Ниоткуда. Родился и живу в Кадиевке.
       -  ?!
       - Ну да. Чего ты удивляешься?
       Я знаю, что у нас на Руднике Краснополье и Булатовке живут  сербы,  те же мои   дед с бабушкой, татары  - Шалимовы  и Сайрановы , и даже китайцы - Ванфа и Савины. Но что бы испанцы?  Такого не слыхал.
       Видя мое удивление, Мигель рассказал, что в конце тридцатых годов в Испании была гражданская война между республиканцами и фашистами.  И когда фашисты стали побеждать, СССР  принял к себе несколько тысяч   детей республиканцев.
       В их числе находился и  отец Мигеля, оказавшийся в  нашей  Кадиевке. Там он закончил школу-интернат, а потом горный институт и  теперь работает  механиком  на шахте «Ильича».
       - А мама у тебя тоже испанка? - интересуюсь я.
       - Да. Познакомились с отцом в  интернате.
       -  Здорово. Давай дружить? 
       -  Давай, -  пожимаем друг другу руки.
       Утром нас будят громкие звуки горна, в спальне появляется Оксана Геннадиевна в шортах и футболке.
       - Подъем мальчики! Все  на зарядку!
       Вслед за ней, в   майках и трусах   высыпаем из корпуса и бежим на спортивную площадку. Там же  появляются и другие отряды, всех разворачивают в   шеренги. Перед первой физрук. Это рослый широкоплечий парень с коротким ежиком* на голове.
       Под его  команды и показы, выполняем гимнастические упражнения: махи руками перед грудью и вверх-вниз, наклоны, приседания и другое.
       - Не лениться! - время от времени задорно кричит он. - Делай раз! Делай два! Делай три!
       После зарядки, прихватив туалетные принадлежности, бежим к умывальнику рядом  с площадкой, Он длинный, под навесом, с каждой стороны по три десятка  медных кранов. Умывшись и вытершись   полотенцами, возвращаемся в корпуса, начинается утренняя приборка.
       Часть ребят под руководством воспитательницы,  получив ведра, швабры и тряпки из кладовки, драят пол  в спальном помещении и на веранде, остальные с пионервожатой   вооружившись метлами и совками, убирают территорию вокруг корпуса. Завершив работу, сдаем инвентарь  и идем строем   на завтрак.
       Он состоит из рисовой молочной каши, горячих оладий с джемом и чая.   
       -  Не слабо, - говорит сидящий напротив  меня за столом  пацан, уписывая последний. - Так жить можно.
       После завтрака  нас всех  ведут на  центральную аллею  перед корпусами  и строят вдоль нее  поотрядно. На правом фланге каждого  воспитатели с пионервожатыми. Затем на трибуну поднимается   средних лет  дядька   и начинает толкать речь. 
       Для начала он поздравляет всех с началом нового потока  и выражает  надежду, что наш   будет не хуже предыдущего, а потом сообщает, что через  неделю  по этому поводу  состоится пионерский костер. Далее все отряды распускаются, жизнь продолжается по расписанию.
       Ближе  к полудню,  несколько и в том числе наш, ведут на Северский Донец. Предстоит первое купание, все  радостно оживлены.
       Во главе с физруком, воспитателями и пионервожатыми, отряды  строем по четыре выходят за ворота. Оттуда по грунтовой дороге скорым шагом  ныряем  в недалекий лес и   идем меж высоких деревьев. После жары здесь  прохладно, пахнет сыростью и грибами.
       Минут через пятнадцать лес заканчивается, впереди золотится длинный песчаный пляж, за ним под солнцем ослепительно блестит Донец. Ширина в этом месте метров пятьдесят, на другом, высоком берегу   в небо уходит сосновый бор. Перед пляжем устроена  купальня: с двух сторон в воду уходит деревянный штакетник, замыкаясь между собой.
       Отряды раздеваются под плакучими ивами, далее физрук проводит инструктаж:  за ограждение не заплывать, в воде не топить друг друга и не толкаться.
       - Понятно?! - вопрошает в мегафон.
       - Понятно!   
       - Тогда  вперед!
       - А-а-а! - восторженно вопим мы, и наперегонки мчимся к воде.
       Она прохладная, бодрит, начинается купание. Дно в этом месте песчаное, с небольшим уклоном к середине, чувствуется течение. Забежав в воду по пояс, саженками плыву к  ограждению впереди. Там хватаюсь за штакетину, отплевываясь и ныряю. Глубина с головой, задерживаю дыхание, пока хватает, выскакиваю на поверхность.
       Ко мне, отгребаясь руками от груди, подплывает Мигель, - ну как водичка? 
       - На все сто! - показываю большой палец. Осматриваемся.
       Оказывается, плавать умеют далеко не все. Многие ребята и в первую очередь девчонки плещутся на мелководье.
       - А что за стиль, которым ты ко мне подплыл? - спрашиваю Мигеля. - Такого не видел.
       - Называется брасс (показывает).
       Я повторяю, получается.
       Через пятнадцать минут физрук вызывает всех из воды. Загораем. Песок горячий, лежать на нем приятно. Расслабляемся.  Далее следуют еще пара заходов в воду, спустя час одеваемся, потом перекличка, и тем же порядком следуем обратно.
        Аппетит у всех волчий, на обеде многие просят добавки. Впервые за лето пробуем арбуз. Каждому выдают по здоровенному ломтю хрустящей сладости. 
Вечером всех ведут в открытый кинотеатр смотреть  фильм.
       Кинотеатр, с поднимающейся к нему  широкой, с перилами лестницей, занимает площадку, в дальнем конце лагеря. На ней летняя эстрада  в виде полусферы всех цветов радуги, на ней белый экран.  К эстраде  примыкает два ряда длинных, зарытых в землю скамеек. За последней на тумбе установлен  кинопроектор «Украина» рядом копается  киномеханик в берете.
       Отряды рассаживаются  по местам, слышны веселые смех и разговоры. Затем  стрекочет аппарат (стихают) над головами сидящих возникает луч, в воздухе музыка, а на экране  титры «Человек-амфибия». Фильм новый,  цветной, с первых минут захватывает всех.
       Вместе с Ихтиандром мы путешествуем в глубинах моря, удивляемся подводной лодке  доктора Сальватора, сочувствуем  старому ловцу жемчуга Бальтазару,  ненавидим подлого и коварного Зуриту.
       Когда картина заканчивается, в небе мерцают звезды и висит луна. Всем немного грустно и печально.  По лестнице спускаемся вниз,   в свете включенных на территории фонарей, тихо переговариваясь, следуем в свои корпуса.
       Приближается воскресенье, родительский день. В субботу объявляется большая приборка, корпуса и вся  территория  лагеря убираются более тщательно, вечером  меняют постельное белье и всех нас поотрядно ведут в баню.
       На следующее утро, ближе к одиннадцати часам, за оградой лагеря появляются первые автобусы, автомобили и мотоциклы с посетителями.  Внутрь никого не пускают, ребята  из дежурного отряда с красными повязками на рукавах вызывают из корпусов тех, к кому приехали.
        Счастливчики  мчатся к воротам, выходят наружу и попадают в родительские объятия. Вскоре  трава перед оградой пестрит расстеленными на ней  покрывалами с одеялами, на которых  родители  пичкают своих чад  домашней едой и различными сластями.
        Примерно через час  приезжают  и мои.  Пока мы с мамой и Лялькой   обмениваемся       новостями, папка ненадолго исчезает и вскоре  возвращается.
        - Так. Забираем Валерку и уезжаем на Донец. Договорился с директором лагеря.
        Я радуюсь. Сидеть здесь и тупо жрать, неинтересно.
        Мы тут же, усаживаемся в наш «Москвич», и  трогаемся с места. Минуем расположенный  недалеко от нашего, еще один пионерский лагерь, сворачиваем на дорогу ведущую  в лес, и вскоре въезжаем  на небольшой пляж  выше по течению.
        Отдыхающих  здесь почти нет, останавливаемся в тени под вербами. Из багажника  извлекаем покрывало, расстелив на песке, на него ставим сумку с продуктами,  китайский термос и транзистор  «Спидолу». Включаю.

        Спят курганы тёмные,
        Солнцем опалённые,
        И туманы белые
        Ходят чередой.
        Через рощи шумные
        И поля зелёные
        Вышел в степь донецкую
        Парень молодой…

возникает из нее мелодия.
        - Во-во. Самая наша песня, - говорит папка. - Оставь.
        Потом мы раздеваемся и идем купаться. Мы с ним  поглубже, а мама с сестричкой на мелководье. Они не умеют плавать. Накупавшись, возвращаемся обратно и  мама накрывает «стол».
        Из сумки поочередно появляются кастрюля с еще теплой  молодой картошкой, сдобренной укропом, малосольные огурчики, хлеб, сыр и колбаса. Папка нарезает их  на захваченной дощечке, подкрепляемся. Запиваем все прохладным квасом из термоса. Хорошо!
        Купаемся и загораем,  пока солнце не начинает клониться к западу, потом собираемся  и меня отвозят обратно. Напоследок мама вручает мне пакет с конфетами и печеньем, папка треплет по плечу «бывай  сын», а Лялька чмокает в щеку.
        После этого они уезжают, а я, миновав ворота с дежурными,    направляюсь в свой корпус. Там угощаю Мигеля   гостинцами, он меня своими, делимся ими с ребятами, к которым родители не приехали. Имеются и такие.
        Спустя еще пару дней, состоялся пионерский костер. Его организовали на футбольном поле с другой стороны лагеря, натаскав из ближайших посадок  сухостоя и хвороста. Все сложили  в  высокий конус.
        После ужина, часов в восемь,  на поле собрались все отряды с  воспитателями и вожатыми. Директор снова толкнул речь, завершив  ее словами «Будьте готовы!», в ответ мы дружно проскандировали «Всегда готовы! Вслед за этим  физрук поджег факел в руке, а от него «конус», огонь, разгораясь, весело побежал вверх.
       - Ура-а!  весело завопили полторы сотни юных глоток, а физрук  выпустил из ракетницы  в небо  серию ракет. Со стороны соседнего лагеря, там отдыхали дети металлургов из Алчевска, туда же взвилась вторая.
        Далее, взявшись за руки,  мы организуем   хоровод вокруг костра, а когда он прогорает и становится ниже, усевшись на траву, хором исполняем песню

        Взвейтесь кострами, синие ночи!
        Мы пионеры - дети рабочих.
        Близится эра светлых годов,
        Клич пионеров: «Всегда будь готов!»

разносится далеко по окрестностям.
        После костра, в субботу, в лагере проводится спартакиада. В ней принимают участие все отряды. Бегаем стометровку и кросс, прыгаем в длину, лазаем по канату и мечем учебные гранаты. Как и следовало ожидать, первое место занимают  старшеклассники.
        В воскресенье снова родительский день, мои не приезжают, значит папка на смене, но я особо не расстраиваюсь. Работа есть работа. Усевшись под  грибком  за корпусом,  читаю своего «Айвенго». До этого удавалось лишь урывками.
        Затем на книжку падает тень, поднимаю голову. Рядом стоит  рыжий  Лешка Воинов.  Тот самый, что в начале смены уел  Сашку Емельянова. Теперь мы все друг друга знаем.  Его отец работает проходчиком   на шахте имени Дзержинского. Лешка изрядный бузотер.   
        - Что, родители  не приехали? - усаживается рядом.
        - Угу, - переворачиваю страницу.
        - Мои тоже. Слушай, имеется предложение.
        - Какое?
        - Залезть ночью   к девчонкам и намазать их зубной пастой.
        Мне предложение нравится. Два девчачьих корпуса находятся  рядом с нашим, и они ужасные задаваки.   С нами не общаются и при каждом удобном случае ябедничают.
        - Вдвоем? - закрываю книжку.
        - Почему вдвоем? Есть еще желающий.
        - Кто?
        - Сенька Цыганенко.
        Сенька это тот, что любит лазать у себя по крышам. Отец у него ГРОЗ*, живут  в пятиэтажке на поселке Анненка.  Ясли б я жил в такой, тоже  бы обязательно лазал.
        - А что? Давай? - тут же соглашаюсь. И предлагаю привлечь   Мигеля.
        - Не надо. Меньше народа, больше кислорода, -  возражает Лешка. Я соглашаюсь.   
        Вечером, после ужина мы уединяемся втроем на спортивной площадке и разрабатываем план. Лезть  решаем через два часа после отбоя  в окна, на ночь они открыты. Тем же путем обратно.
        - Главное самим не уснуть, - говорит Сенька.
        - Я не усну,- обещает Лешка. - К тому же у меня часы, - демонстрирует старенькую «Победу» на запястье.
        В назначенное время, прихватив по тюбику «Поморина», в трусах  майках  и босые  мы осторожно покидаем  спальню и, спустившись по ступеням с веранды осматриваемся. На дворе ночь, в небе висит луна, на деревьях и в траве скрипят кузнечики. На центральной аллее  и у корпусов   горят фонари, людей не наблюдается
        Один за другим    крадемся к ближайшему девчачьему жилищу. Вот и крайнее   окно с отворенной створкой. Поначалу заглядываем  в проем  (за ним тихо), поочередно забираемся внутрь и замираем. Вокруг  дыхание спящих и сонное бормотанье.
        Отвинтив на тюбиках колпачки,  на цыпочках пробираемся к кроватям и делаем свое черное дело, после чего тем же макаром выбираемся обратно. Вернувшись в свой корпус укладываемся в кровати и с чувством исполненного долга засыпаем.
        Наутро по лагерю распространяется слух: какие-то хулиганы  учинили злую шутку над девчатами. Воспитатели с вожатыми ищут виновных, но не находят. Мы втроем, благоразумно помалкиваем.
        За неделю до окончания смены нам объявляют, что на следующий день  все отряды  выделяются в помощь совхозу «Славяносербский» по сбору яблок. Он  снабжает молоком, мясом и овощами наш лагерь.
        Выходим туда   утром, после завтрака, он на час раньше. Дорога тянется  меж уже зрелых хлебов, у горизонта встает солнце,  в небе трепещет  жаворонок. 
Сад открывается в широкой низине, деревья тянутся насколько видит глаз. На краю деревянный домик, рядом штабеля  ящиков  и грузовик. Спускаемся к ним.
        Из домика выходят женщина и старик. Женщина в синем халате и белой косынке  на голове, представляется агрономом. Старик в брезентовом плаще - сторож. Далее следует  короткий  инструктаж, приступаем к работе.
        Из штабеля каждый берет по ящику из тонких планок, всех распределяют по рядам.   Ветви деревьев гнутся от краснобоких  яблок, больше одного в руку не возьмешь. Для начала счавкиваем по приглянувшемуся (они сладкие и душистые),   после чего начинаем сбор.
        Ящики быстро наполняются, через каждые три десятка метров, под присмотром воспитателей  с вожатыми складываем их в штабеля.
        К полудню убираем половину сада, нам разрешают взять фруктов, сколько унесем и  с песнями возвращаемся в лагерь. Обед кажется особенно вкусным, в тихий час все спят мертвым сном. 
        Но все хорошее когда-нибудь, да кончается. Подходит к концу и наша лагерная смена. Все мы изрядно окрепли, загорели и завели новых друзей. В последний вечер по давно заведенной  традиции, руководство лагеря  организует еще один, завершающий костер.
        На футбольном поле снова  пылает огонь, в небо улетают  искры, как и в прошлый раз, водится хоровод, но нам почему-то грустно.
        Следующим утром после завтрака прощаемся с воспитателями и вожатыми, они желают нам счастливого пути, грузимся в подошедшие автобусы,  и  они поочередно трогаются с места.
        - Прощай  лагерь! - машем руками в окна. - Будем всегда тебя помнить!
        Этим же летом со мной случается неприятность.
        К этому времени у папки  обнаружились проблемы с желудком  и по рекомендациям врачей, он на месяц уехал подлечиться в санаторий Моршин. Я же тайно умыкнул из дома    ружье, показать в укромном месте  друзьям. Этим дело не ограничилось, стали по очереди «переламывать», и щелкать курками. Потом оружие заклинило, мы попытались исправить - не получилось.
        В расстроенных чувствах  тем же макаром я  вернул его обратно, став ждать нахлобучки от папки. И она наступила. Вернувшись из санатория  он обнаружил, что случилось, устранил неполадку, а меня  в назидание  выдрал ремнем как сидорову козу...