1. Ночь на таможне

Я сижу на круглом стуле в небольшой комнатке главного таможенного управления под Найроби. Кругом меня одни бело-грязные стены с небольшими проемами окон под потолком. Снаружи уже совсем темно, но часы над входной дверью показывают восемь вечера. Душно. Меня поминутно прошибает пот, но я не могу ничего поделать — приходится терпеть.

За длинным дубовым канцелярским столом сидит начальник управления. Я заметил, что дубовая мебель в этих местах чрезвычайная редкость, однако моя сообразительность совсем не интересует начальника таможни.

У него сосредоточенно строгое худощавое лицо с ровными очертаниями (непривычно, что среди чернокожих сотрудников он единственный человек, похожий на европейца). Я улавливаю подозрительную напряженность в его графитово-серых глазах.
 
Я уже знаю, что его зовут Берти Пакс — служащие таможенного управления, все поголовно, обращаются к своему начальнику по имени даже при посторонних и это, по-видимому, ему очень импонирует. Паксу уже за сорок, волосы у него редеют, но походка у него, как у двадцатилетнего; впрочем, при его поджарой фигуре ему, должно быть, совсем не трудно держать форму.

Я сижу здесь уже битый час. Это благодаря неусыпной бдительности здешних работников и моему ротозейству. И надо было Майклу втянуть меня в эти неприятные хлопоты.

Не успел я прилететь из Лондона в Найроби и занять забронированный для меня номер в дешевой гостинице ( я даже не удосужился осмотреть город хотя бы мельком), как объявился Майкл Макула и стал слезно просить меня забрать с таможни чемоданы с очень важными препаратами, которые  в нетерпении ждут на ранчо Консилькорса.

- Будь любезен, Руби, отвези медикаменты Джейку, сейчас он в них нуждается как никогда! Это совершенно новый препарат и нужно провести тестирование. Конси занимается проблемами профилактики наганы на вверенной ему территории, а у меня срочный вылет в „Амари“. Если я не попаду на этот рейс, то придется остаться в Найроби на несколько дней. Морс Денис не простит мне такой оплошности. Центр перегружен работой и каждая пара рук неоценимо дорога.

Ко всему прочему, у меня семейные проблемы — Шейла заболела и мне придется тащиться в школу разбираться с классным учителем относительно поведении Додди — он постоянно дерется с одноклассниками. Ты все равно едешь на ранчо завтра утром, а груз на таможне ты получишь уже сегодня. Заодно завтра заберешь из городской аптеки несколько ящиков с антибиотиками. Конси крайне нуждается в них.

Вот, держи накладные и разрешение на провоз медикаментов. Недалеко от гостиницы есть стоянка автотранспорта. Через десять минут отправляется твоя колымага. Поспеши!

Из-за этой спешки я забыл часть важных документов в гостинице и вот теперь приходится коротать время в обществе таможенных полицейских.

Берти Пакс утомленно зевает, расстегивает на рубашке верхнюю пуговицу и лезет в карман брюк за платком.

В комнату входит дежурный. Он несет два стакана чая и вечернюю газету для начальника. Я беру поставленный передо мной стакан и начинаю с шумом осторожно втягивать в себя темную жидкость. Чай очень горячий, немного горьковатый — кенийский чай самый крепкий из всех, что я пробовал на своем веку, но, видно, сахар здесь экономят.

От выпитого чая я окончательно взмок; еле перевожу дух. А вот Пакс пьет уже четвертый или пятый стакан за вечер и ему хоть бы что.

- Итак, - наконец проговорил Берти, в который раз заглядывая в мой паспорт, - Вы, молодой человек, утверждаете, что Вас зовут Рубиан Кастор? И что в действительности Вы являетесь зоологом и направлены в Кению для прохождения практики в целях проведения важных экспериментов на диких животных?

- Да, да, да, - ответил я раздраженно; меня выводит из себя то невозмутимое спокойствие, которым обладает этот твердолобый Пакс.

- Ну что же, - произнес он, как бы с сожалением и отвел в сторону виноватый взгляд, - мы вынуждены Вас задержать, мистер.

- Не имеете права, - я начал горячиться. - Если я забыл какие-то документы в гостинице, то это совсем не значит, что их у меня нет вообще. Я прилетел в Найроби час назад, у меня даже вещи не распакованы. И на каком основании ваши люди отобрали у меня чемоданы?

- Их отобрали на основании предписаний, действующих на всех таможнях. В Ваших чемоданах обнаружены наркотики, которые Вы собирались незаконно провезти в заповедник.

- Ничего подобного. В силу своих полномочий, я везу только медикаменты. Они имеют сертификат соответствия. В данном случае, — это   препараты для вакцинации, в которой нуждаются многие фермерские хозяйства. Препараты сейчас ждут на ранчо Консилькорса, которое находится в нескольких милях к западу от Найроби. Надеюсь, все вы слышали о таком? Свяжитесь с ранчо Консилькорса и там вам все объяснят.

- Вот я Вас и поймал! - Пакс ехидно засмеялся, потирая длинные, сухие ладони. - Ранчо Консилькорса находится совсем в другой стороне и путь туда лежит через деревню масаев, которые обитают на территории заповедника. Похоже, Вам это хорошо известно. Но мы все равно свяжемся с Джекобом и Вы не избежите разоблачения.

- Да пожалуйста, - пожал я плечами. - Заодно можете послать кого-нибудь из ваших людей в гостиницу в Найроби. Пусть они расспросят обслуживающий персонал не оставлял ли кто документы на имя Рубиана Кастора и разрешение на провоз медикаментов.

- Вы рассчитываете запутать таможенную службу? - усмехнулся Пакс. - Не выйдет. При случае, мы проверим и это. А пока Вам придется посидеть в нашей камере и уплатить штраф в размере пятидесяти долларов.

- Но у меня при себе нет сейчас крупной суммы денег. Я весь издержался в дороге. У меня осталось всего пять долларов наличными.

- Это меня не волнует. Я даю Вам срок на размышление до завтрашнего утра. Доброй ночи…

Инспектор позвал дежурного, в сопровождении которого я и направился в местную каталажку.
Сказать по правде, комната, куда меня поместили, имела вполне приличный вид не смотря на то, что ее обстановку составляли лишь две кровати, сколоченные из длинных досок, но без матрасов, стол у зарешеченного окна и стул без спинки.

  На одной из кроватей уже лежал какой-то человек. Он крепко спал, громко сопя во сне.

Я на цыпочках пересек комнату и прямо в одежде завалился на жесткое ложе. Я долго ворочался прежде, чем уснул беспокойным сном.