утро

я сидела на кровати в заваленной хламом комнате его родственницы которая, кажется, уехала в Америку (умерла?) и смотрела в окно на ель и зелень.
пространство вокруг меня ждало кого-то другого вчера вечером, ждало каждый вечер. но теперь дверь отделяла меня от надобности вновь говорить с ним, с полуулыбкой бросая "я, наверное, домой". теперь эта белая когда-то дверь отделяла меня от мира. я не хочу открывать её, не хочу думать о том, что случилось вчера и не хочу видеть его лица. своего лица видеть тоже не хочется. я посмотрю в окно еще немного, пока моё тело болит (он старательно шлепал мой зад вчера), изо рта пахнет несвежестью, а водостойкая чёрная тушь осела пятнами под глазами.
я бы хотела остаться в этом чужом доме навсегда. не чтобы жить с ним под одной крышей и заниматься всяким в мезанине. просто остаться здесь: книжкой на тумбе, платком на торшере, пылью в раме между окнами. я была бы рада и спокойна быть и гнить здесь, пока дом этот стоит на земле.
теперь я больше понимаю, почему он такой и больше понимаю, какой именно. не знаю, нравится ли мне это понимание. хочу ли я знать его? это неверная постановка вопроса. думаю, после моего сегодняшнего ухода мы никогда больше не увидимся. буду ли я жалеть? не знаю. боюсь, если я позволю себе узнать его еще, то почувствую что-то иное вроде нежности или там... симпатии. так что не стоит.
но и совсем не знать его тоже как-то слишком.
хотя наверное надо бы.
в любом случае недели через две он уедет в свои соловки быть свободным и делать всякое свое, ванинское. я же продолжу болтаться тут, наверное, буду думать о нем и придумаю его нового. полюблю или возненавижу как всегда. потом опять буду отрывать эту липучку с большой болью, мучительно и долго.
хотелось бы не думать о нем вообще, честно говоря. но для этого надо заиметь кратковременную амнезию или заняться, наконец, работой.