Два полубрака

— Месье, это невозможно! В нашей стране браки заключаются на небесах! — воскликнул Жан-Жак. — Ваша многоуважаемая супруга поддерживала вас на всех этапах пути, столько для вас сделала…
— Моей супруге сорок шесть лет. Ей не суждено иметь детей, а Империи нужен наследник. Я женюсь на «брюхе», Жан-Жак.
— И «брюхо» согласно?
— Императору не отказывают.
— Mon Dieu, это неслыханно…

И император, и ряд портретов на стенах уперлись в него скучающими взглядами. Жан-Жак поёрзал в дорогом кожаном кресле, вздохнул и напомнил себе, что такое поведение недопустимо. Не перед этим человеком. Не в положении Жан-Жака.
— Я плачу; вам за иные ответы, — холодно заметил император.

За годы их сотрудничества он не просто заматерел, он стал тяжелее, жёстче. Раньше он нёсся к цели, как украшенная цветными лентами стрела. Сейчас же он напоминал Жан-Жаку гружёную пушечными ядрами телегу, набравшую скорость и способную разрушить любое препятствие на своем пути. Его кабинет полностью соответствовал хозяину: массивная мебель, мрачная роскошь без излишеств.

— Вы совершенно правы, Месье. Даже если что-то неслыханно, оно совершенно необязательно невозможно!

Император покровительственно улыбнулся. Жан-Жак достал перо и бумагу, выпрямился и глубоко вздохнул. Снова просмотрел лежащие перед ним документы.
— Итак, Месье женился неполных четырнадцать лет назад в мэрии второго округа города Парижа в полном соответствии с законами того времени… — Жан-Жак отложил перо и задумчиво постучал пальцем по подбородку.
— Светский брак расторгается на раз-два! — хмуро пробурчал император.
— Нам не подходит расторжение! Принцесс не выдают замуж за разведённых! — воскликнул Жан-Жак, шелестя бумагами. — Месье, а где свидетельство о вашем венчании?
— Его не существует.

Брови Жан-Жака взлетели почти до корней седеющих волос.
— К-как? Все же знают, что вы венчались…
— Это было требование папы. Мы провели его в последний момент, ночью, накануне моей коронации, — император с усмешкой поднял руки над головой, изображая, как он возлагает себе на голову венец.
— Папа присутствовал?
— Нет, только мой дядя.
— Чудесно! — губы Жан-Жака растянулись в хищную улыбку. Он стал похож на старого лиса, что унюхал, где прячется курочка.

— Вы уже что-то придумали, архиканцлер?
— Есть ли документы, подтверждающие вдовство вашей многоуважаемой супруги?
— Все знают, что её первый муж был казнён!
— Для юриста этого недостаточно, Месье, — загадочно улыбнулся Жан-Жак. Теперь уже император внимательно всмотрелся в его лицо, пытаясь разгадать, что тот задумал.
— Была революция, хаос. Откуда там взяться документам! — он ещё не понимал, зачем проговаривать очевидное.
— То есть ваша супруга не имела права венчаться второй раз с вами! Юридически её муж ещё жив.
— Вы обвиняете мою жену в двоемужестве? — император выпрямился, сжал кулаки, заиграл желваками.
— Ни в коем случае, Месье, все же знают, что он был казнён!
— Вы издеваетесь, архиканцлер?
— Я делаю невозможное, как вы и просили!
— Но вы же фактически…
— Я фактически обвиняю обстоятельства в логической несовместимости с юридическим каноном, Месье.

Император шумно выдохнул и достал из шкафчика два бокала и бутыль отменного коньяка, разлил и поставил один из бокалов перед Жан-Жаком. Тот залпом влил в себя дорогой, но столь ненавистный напиток, поморщился и какое-то время помолчал, приходя в себя.

— Рассказывайте!
— На самом деле всё очень просто, Месье, — хрипло начал Жан-Жак, откашлялся и продолжил, — вашего венчания не было!
— Почему?
— Потому что, Месье, во-первых, у императрицы не было церковного разрешения на брак. Во-вторых, брак был проведен тайно, и о нем никто не знал, в том числе и тот, кто его потребовал. Нет документов — нет брака.
— Все знают, что церковный брак был…
— Все знают, что Луна крутится вокруг Земли, но никто этого не проверял. Вот и в вашем случае все знают про венчание, но никто не видел лично.
— Хорошо, Жан-Жак, по-вашему, это был не брак. Никто его не видел, папа не был извещён, разрешения не было, документов нет. Что же это было?
— Очень просто, Месье, это была имитация венчания. Репетиция, если хотите. Это не запрещено.

— Да, архиканцлер, теперь я вспомнил, за что я вам плачу немалые деньги! — хмыкнул император. В его глазах сверкнул такой же озорной огонёк. — Но держу пари, вы не сможете провернуть тот же трюк с моим светским браком!
— Обижаете, Месье! Там всё ещё проще!

От второго бокала коньяка Жан-Жак всё же отказался. Он выдержал почти театральную паузу, пригладил брови и наконец встретился взглядом со своим нанимателем.
— Ваш светский брак недействителен, потому что недействителен брак церковный!
— Брак был заключён по законам того времени, церкви не требовалось!
— Что допустимо для генерала, недопустимо для императора, Месье!

Архиканцлер и верный советник императора Жан-Жак Режи де Камбасерес с облегчением откинулся в кресле. В уме он уже подавал прошение об аннулировании брака в сенат и сочинял письмо Папе Пию.

— Успех идеи зависит от согласия двух человек, Месье, — наконец сказал он, — Папы и самой императрицы.
— Папа возражать не будет.
— Папа несёт ответ перед Богом.
— Бог на небе, а Император на земле, — усмехнулся император.
— А императрица?
— Императрица… — он запнулся, — всё понимает, архиканцлер, и согласна, что этот шаг необходим.
— Неужели вы не любите её?
— У политики нет сердца, Жан-Жак, — глухо ответил император, стараясь не вспоминать о том, как горевала императрица последние несколько дней.

С подачи архиканцлера в дипломатический обиход вошёл оборот «два полубрака — это ещё не полноценный брак». Имелись в виду светский брак без церковного и неверно оформленный церковный брак.

Франция горевала вместе с Жозефиной Богарне. Газеты расписывали их расставание с Наполеоном как «акт любви через отказ» и величайшую жертву ради блага страны. Для Франции Жозефина стала героем.

В Австрии, на родине новой жены императора, говорить об «ошибках молодости» императора Наполеона считалось дурным тоном. Добрую и смиренную Мари-Луизу заверили, что с точки зрения церкви она поступает правильно, более того, она защищает свою страну от «Корсиканского чудовища». Для Австрии Жозефина стала срамным недоразумением.

Император Российский Александр I искренне сочувствовал Жозефине. После взятия Парижа в 1814-м году он провел несколько дней в её загородной резиденции в Мальмезоне. Он справедливо считал, что только благодаря ей и её связям Наполеон смог стать императором. Но выскочка из Корсики оказался неблагодарным человеком и предал ту, что дала ему всё. Александр считал, что Жозефина благотворно влияла на Наполеона, удерживая его от опрометчивых и самоубийственных решений. В отличие от австрийской принцессы Марии Луизы.

После смерти Жозефины Александр долго хранил её портрет и не раз помогал её двум детям от первого брака. Он не скрывал восхищения ею. Для него она была примером аристократического достоинства.