06. Цепные псы самодержавия и гидра Революции

  В это время в Париже... 23 сентября 1795 года.
 
  Этьен Домманже, хмурый коренастый тип лет сорока пяти, начальник парижской тюрьмы Ла-Форс встал из-за рабочего стола и подошел к окну, выходящему во внутренний дворик, где тихо и устало журчал старый, украшенный фигурками лебедей фонтан.

  Он долго смотрел в мрачный притихший дворик невидящим обращенным вглубь себя взглядом через давно не мытое в разводах стекло.  Приоткрыл окно, в кабинете стало чуть свежее.
   Мрачное настроение гражданина Домманже имело под собой веские причины...

   Резкий стук в дверь прервал его размышления.
  На пороге стоял высокий худощавый блондин в строгом черном фраке, перепоясанный трехцветным шарфом, на минуту замер, оглянулся в темный коридор и наконец зашел в кабинет, резко захлопнув за собой дверь.

   Домманже сразу внутренне напрягся и тяжело вздохнул, словно в помещении не хватало воздуха. Чего нужно этой змее?

   А ведь приходится теперь с ним считаться, этот шакал трясшийся за свою шкуру еще несколько месяцев назад, после переворота 9 Термидора стал влиятельным человеком...и сколько вас таких всплыло на поверхность...

   Неприятным посетителем оказался один из агентов Комитета Общественной Безопасности,  человек Тальена, Анри Клерваль.
   Не ожидая приглашения, Клерваль уселся за стол напротив начальника тюрьмы, вальяжно откинулся на спинку стула, заложив ногу на ногу, мрачно усмехнулся и подвинул к себе графин бордо.

- Слыхали новость? Хотя откуда такое вам знать, но так и быть поделюсь по секрету... тсс.. никому... - усмешка на тонких губах Клерваля выдавилась насмешливо-зловещая - из Сен-Лазар сбежал аббат Гийом Оноре Рок де Монгейар, роялист... обосновался в Лондоне...

- И что? Чем так примечателен этот роялист? - с легким недоумением поинтересовался Домманже, он не мог понять, к чему Клерваль начал этот рассказ.

- В Лондоне он решил настрочить мемуары о своей ужасной мученической жизни в революционной Франции... а точнее дикие пасквили...
 Например, завод под Медоном он окрестил местом достойным людоедов, туда, будто-бы  свозят трупы казненных аристократов...нет-нет, вы послушайте... сдирают с них кожу и делают из нее всякие вещи, штаны, переплеты для книг!
  В распространении этой писанины во Франции ему помогает сынок Жан Габриэль Морис Рок де Монгейар, ускользнувший от нас в 1793 бурбонский агент... Каково?! Если вовремя не заткнуть всем им подобным пасть, доверчивые идиоты начнут верить в этот бред, который враги революции распространяют!

- Ну да... - зло и брезгливо поморщился Домманже, - а еще членам Комитета Общественного Спасения подают на обед зажаренных живьем дворянских младенцев...

- Ну, а теперь серьезно... - Клерваль выложил на стол руки и понизил голос - у вас среди заключенных содержатся несколько иностранцев, нас... то есть меня... интересует один из них...явно дворянин...

     Резкий стук в дверь заставил Клерваля чертыхнуться и замолчать, потирая физиономию перекошенную злобной гримасой.

   На ожидая приглашения, посетитель рывком открыл дверь и решительно шагнул в кабинет, держа в руке шляпу.
   Это был черноволосый смуглый мужчина лет тридцати пяти-тридцати шести с холодным жестким взглядом.

  Сдержанно кивнул агенту Клервалю и дружески гражданину Домманже, заложив правую руку за трехцветный пояс-шарф.
    Перед начальником тюрьмы стоял бывший председатель революционного трибунала Лиона Жюстен Мари Фернекс.

   Они познакомились еще весной через бывшего секретаря ныне покойного общественного обвинителя Фукье-Тэнвиля Робера Вольфа.
- Привет и братство, граждане...

  С недовольным кислым видом, будто проглотил лимон, агент Клерваль поднялся со стула и направился к выходу, бросив на ходу:
- У меня мало времени, Домманже, зайду в другой раз...

  Когда за Клервалем закрылась дверь, Фернекс некоторое время помолчал и понизив голос по-товарищески обратился к начальнику тюрьмы:
- Есть новости... Сенар или Вольф не сообщили тебе, что происходит в Париже?

  Домманже мрачно кивнул Фернексу и жестом пригласил к столу, подвинул графин с бордо и бокал:
- Да, сегодня я уже имел разговор по этому поводу с гражданином Вольфом... в Париже созрел роялистский бунт, мы накануне попытки переворота, так вот, объясняю чётко, времени до «взрыва» осталось совсем мало, недели полторы-две максимум, но может быть еще меньше.

   Уже не таясь, открыто показали зубы секции, населенные крупными собственниками, особенно секция Лепелетье. Они вооружены и агрессивно настроены, ждут только сигнала к выступлению.
   Есть информация, что они могут поднять против Конвента до сорока тысяч человек... Только крайняя жесткость и решительность могут спасти Конвент...

    Начальник тюрьмы мрачно присвистнул и, сузив глаза, откинулся на спинку стула.
    - А что, гражданин Фернекс... Жюстен... подумай, брат, а ведь это наш шанс, шанс для патриотов девяносто третьего года. Наиболее дальновидные и умные из этих выкидышей Термидора между собой в кулуарах уже предлагают объявить амнистию нашим товарищам, только нас боятся эти обнаглевшие господа.

  Но пока у большинства наших правых депутатов самая мысль об амнистии заключенных якобинцев вызывает лишь припадки страха и ненависти... Даже подвергнувшись репрессиям и казням после Термидора мы как один, все, кто еще жив, встанем на защиту завоеваний Революции...
   А вот "революционность" Барраса и Ко вызывает крайние сомнения... не сдали бы они Республику Бурбонам по сходной цене в обмен на личную безопасность...

- А пока... отвлекитесь, гражданин Домманже от наших текущих дел, как бы серьезны они не были... - Фернекс произнес эти слова вполголоса, покосившись в сторону входной двери - привет вам от Жан-Пьера Лафоре... привет из России... ему отчаянно нужна наша помощь... вы не можете нам отказать... мы связаны  моральными требованиями чести революционера-патриота и кровью жертв Термидора...

- Лафоре это... - хмурое лицо начальника тюрьмы приняло озадаченное и задумчивое выражение - о ком вы... тот которого я знал казнен больше года назад после Термидора, то ли погиб чуть позже... а уж в России знакомых у меня нет... Никакого другого Лафоре, кроме погибшего я не знаю...

   Жюстен Фернекс загадочно улыбнулся и плеснул в бокал бордо:
- Да, Этьен, этот тот самый Лафоре, он жив, наши люди помогли ему эмигрировать, уж слишком много сильных врагов он нажил себе перед Термидором...

    Среди ваших арестантов есть молодой человек, иностранец... русский Александр ...Рисакофф...  Проследите за его содержанием, сообщите нам, если кто станет проявлять к нему особый интерес. В случае угрозы его жизни, организуйте его исчезновение из тюрьмы...  Не говорите, что это невозможно...

- Вот чёрт! - вдруг оживился Домманже - Жюстен... заключенным у нас иностранцем уже интересовались... и не кто-нибудь, а этот хорёк Клерваль...
... ... ...