Герр Штерн и Герр Штрек

(рассказ в духе Кафки, с тенью Шницлера и эхо наметившегося дождя)


Герр Штерн всегда приходил в канцелярию за пятнадцать минут до начала. Он верил, что судьба благоволит пунктуальным. В плаще цвета мышиного крика, он усаживался за стол, по левую руку от окна, и ждал, пока часы пробьют девять.
Герр Штрек появлялся всегда ровно в девять, с тростью, которую не ставил в угол, а держал на коленях, будто говорящего собеседника. Он носил коричневые перчатки даже в июле, а глазами словно спрашивал: "Вы действительно считаете, что всё это — всерьёз?"
— Доброе утро, герр Штерн, — говорил он неизменно.
— Доброе утро, герр Штрек, — отвечал Штерн, чуть кивнув, и снова вглядывался в свои бумаги, как в ограду монастыря.
Канцелярия занималась делами мелкими, но затейливыми. Здесь хранились планы улиц, которые давно не существовали, и списки людей, которых никто не видел со времён войны. Герр Штерн переписывал номера домов. Герр Штрек — проверял подлинность печатей. Обоих устраивала их должность: один искал порядок, другой — изъян.
Иногда, в полдень, они шли на обед. Молчаливо, по мостовой, где плитка цокала под каблуками. В кафе «У сломанной колонны» они заказывали бульон и яйцо всмятку. И — о, да — разговор, который повторялся, как сезон дождей:
— А вы помните герра Клейса? — спрашивал вдруг Штрек.
— Который исчез? — уточнял Штерн.
— Который остался. Только мы не знаем — где.
На это следовало молчание, тонкое, как вуаль между двумя зеркалами. И тогда оба возвращались в канцелярию.
В пятницу, в день когда в городе пахло старым деревом и медленным летом, герр Штерн не пришёл. Герр Штрек сел за стол, положил трость поперёк, как меч на гроб, и долго смотрел на пустой стул. Затем он встал, подошёл к шкафу, открыл ящик, где хранились незаполненные формы, и… достал своё заявление.
«Прошу меня уволить. Причина: исчезновение герра Штерна» — так было написано.
Подпись он поставил аккуратную, как и всегда.
И с тех пор в канцелярии работал только сквозняк.