Глава 3. Исцеление

Воскресший шёл через долину, где тысячи таких же, как он, стояли перед огромными вратами или шли, шли в молчании вперёд.
В голове прозвучала мысль «Это Долина Пробуждения», широкая, как море, тихая, как дыхание перед рассветом. В ней стояли тысячи — мужчины и женщины, старики и дети, лица которых хранили отражения множества судеб.
Одни сияли, будто свет исходил изнутри: их сердца, кажется, давно ждали этого часа, и они стояли спокойно, с лёгкой улыбкой и слезами облегчения.
Другие дрожали, как под ветром, и глаза их метались, словно искали выход. Кто-то плакал, кто-то просто сидел, не в силах встать — охваченные неожиданной истиной, к которой они были не готовы.
— Это не суд в смысле наказания, — прозвучала мысль в разуме воскресшего. — Это исправление. Это не ад и не рай. Это — Зеркала Истины.
Впереди возвышалось огромное величественное здание, стены которого были гладкие, как вода в штиль, а огромные двустворчатые двери была как бы зеркальные, но не отражала лиц.
И вот двери распахнулись, увлекая всех внутрь. В величественном зале не было ничего, только тишина и Зеркала, которые стояли в круге, как свидетели, но были не из стекла, а из живого света. В каждом зеркале он видел себя, но не внешнего, а истинного. Зеркала не осуждали. Они открывали.
Он увидел всё:
Каждую мысль, не высказанную вслух, но оставившую след. Каждую мимолётную горечь, обронённую в сердце ближнего. Каждую слезу, вызванную небрежностью. Каждое слово, произнесённое в раздражении, и каждое молчание, когда нужно было говорить. Каждую отвергнутую возможность любить.
Но он увидел и другое:
Каждую молитву, произнесённую в тишине. Каждую искру добра, которую он не заметил, но которая согрела другого. Каждое прощение, за которое он не получил благодарности, и каждую жертву, даже ту которую когда-то не понял.
Воскресший увидел, как Бог видел его жизнь и как люди, которым он причинил боль, чувствовали её. Он рухнул на колени, потому что понял кем был.
— Больно? — спросил Человек, одетый в сияющий Свет.
— Да... — прошептал он, сдавленно. — Но я хочу это видеть.
Слова были просты, но за ними стояла решимость. Воскресший больше не хотел жить во лжи — даже в благочестивой. Правда жгла — но очищала. Стыд пронизывал — но уже без отчаяния. Он впервые был по-настоящему жив.
Человек, одетый в сияющий Свет, приблизился и произнёс с властью и любовью:
— Твоё новое имя будет написано на твоём лице — чтобы ты больше не скрывал, кто ты и на правой руке — чтобы ты действовал от имени Света. Приготовься узнать правду и всегда жить по правде.
Воскресший закрыл глаза и в эту самую секунду в груди зародилось и разгоралось спокойное сердечное пламя — боль ещё была, но она стала основой исцеления. Впервые за всю жизнь он почувствовал, что становится истинным и частью Света и Небо над ним словно приблизилось.