Великолепный в любой роли Питер ОТулл

     Поставив перед собой одну - единственную цель и задачу : пережить безумную жару, обрушившуюся, как обычно в июле, на нашу часть Волго - Вятки, я в полной мере ощутил себя здравомыслящим, практически человеком разумным, так как вся наносная чепуха, черпаемая мною, конечно, из вирта, заняла достойное место. В говне. На самом днище. За горизонтами моего познания, как выражались стебанутый Малдер и сексуальный рыжик Скалли, где - то там, в пространстве.
     - Пространство, жентльмены, - гнусаво произнес козлобородый американец, опустошая барабан своего револьвера в ночную тьму, где лишь пули свистели по степи да гудел тревожный ветер в проводах, - четыре туза и джокер. Несите фонарь и пойдем искать тело.
     Местные, прижавшись спинами к изрешеченным заокеанским партнером, не халявщиком, стенам трактира  " Веселые крокетисты ", лишь переглядывались, сурово покачивая головами, не в силах произнести ни слова. Действительно, нужно быть американцем, чтобы настолько явно неадекватно реагировать на жалобный свист козодоя, прилетевшего с ближайшего холма, где, как и полагается в полнолуние, стоял гордо и богохульно посреди круга камней сквайр Ричард Биллингхэм.
     - Стреляют, - флегматично заметил Мисквамакус, сидя по обычаю индейцев на корточках у подножия холма, - мессир.
     - По х...й, - высокомерно бросил сквайр, взывая к озаряемому отдаленными вспышками небу. - О, Горго ! О, Мормо ! О, столикая ночи Геката ! Внемли верному и ответь : доколе ?
     Темные небеса разразились злобным хохотом, из разрыва в тучах появились и замельтешили радужные шары, и наконец показался он. Йог - Сотот. Иссохший от злобы и ненависти ко всему живому старикашка верхом на козле, чьи рога были увенчаны живописными полосатыми ленточками, неприятно напомнившими Мисквамакусу как местному обитающих в горах Колорадо зловредных жуков, годных лишь для их принудительного сброса со стратегических бомбардировщиков Б - 52 на поля и огороды наконец - то обретшей социалистическую независимость ГДР.
     - Пошто взывали вы к иерарху сущего ? - проговорил Йог - Сотот, зависая над трясущейся от негодования головой сквайра.
     Биллингхэм пал на колени и, воздев руки к старикашке, провыл, стараясь попадать в унисон с начавшим тихо напевать индейцем :
     - Устала планета, горит и кружится, от фактического существования, над нашей родиной, ублюдочного гада, дым, в проклятом Богами и демонами, врастаем в землю тут, Кремле. Ведь задолбал подонок, и птицы не поют, всех уже в дугу и корень, деревья не растут, своей алчностью к власти.
     Йог - Сотот тронул левой пяткой козла, приказывая приземляться. Состыковавшись с твердым телом планеты, козел встал вкопанно, как лист перед травой, уже сноровисто забиваемой Мисквамакусом в выпотрошенный овал русской папиросы, укупленной на грош пятаков находчивым прислужником чернокнижника на базаре славного города Санкт - Петербурга, Тексас, Юэсэй.
     - Этот пес будет жить вечно, - несколько нараспев произнес Йог - Сотот, спрыгнув с козла, - но все же подохнет собачьей смертью. Как Сталин и Брежнев до него. Вот тогда - то все и изменится.
     Прикуривая папиросу от трепетного огонька спички, индеец глубокомысленно заметил :
     - Народишко - то останется прежним.
     - А вот и ни х...я ! - торжествующе взревел Йог - Сотот, снова запрыгивая на козла. - Вспомните, уроды, что после смерти Сталина сразу амнистировали более миллиона невинно пострадавших, а за смертью Брежнева последовала перестройка, и не ее вина, что руссияне привычно просрали исторический шанс.
     Он скрылся в разрыве туч, а сквайр и Мисквамакус отправились в трактир. Пить вино, конечно. А хули делать, ежели руссияне никак не умеют несколько ускорить физиологицкую кончину фюрера, не достигая уровня чумазых ливийцев или столь же чумазых иракцев.