Самородок. Мастер камнерез
Уже подходя к его большой индивидуальной рабочей мастерской, обшитой снаружи железными листами, с боковой вентиляционной трубой (???), на мощных передвижных «салазках» из толстых труб, почувствовал определённое удивление, ведь в нашем Шахтостроительном Тресте все балки были деревянные, «одноразовые» (это к тому, что сгорают часто и всего за 15 – 20 минут), а здесь такие «вековые хоромы»! К чему бы это такая роскошь?! Вблизи всё оказалось ещё таинственней!
Вокруг довольно просторного домика находились четыре занесённых снегом малых железнодорожных контейнера, причём только к одному из них вели человеческие следы и раскопан вход. Ещё две, явно когда-то высыпанных самосвалом большие горки валунов, непонятного для меня предназначения, припорошённые позёмкой, высились рядом с помещением. Дверь хозяин открыл после многих стучаний сапогом и объяснений «кто таков, от кого послан» ...
... Мастер по камню оказался в некотором подпитии (или после него – с бодуна), баловался крепким чаем, внешне даже обрадовался «столь редкому посетителю его удалённого строения, пришедшему от друга Степана Тимофеевича», был радушен, всё пытался со мною выпить. Кстати, как и я употреблял только красное вино – что нас с Никитой - камнерезом (как он представился) сразу сблизило!
Когда, выслушав причину посещения, начал «входил в тему», долго ругался, обзывая начальство разными нехорошими словами, говоря о том, что минерал, из который они потребовали сделать шкатулку, очень хрупок, при перегреве теряет цвет, имеет прочие особенности и сложности в обработке. Явно набивал себе «цену», рассчитывая на мою безграмотность и свой авторитет в глубоких познаниях особого дела камнерезания.
Внутренняя атмосфера мастерской была не менее удивительней, чем снаружи! Во-первых, царил полумрак! После Заполярной ночи на улице и освещённой мощными прожекторами окружающей территории рудника «Октябрьский», здесь, с порога, создавалось впечатление, что оказался если не в пыльной шахте, то в глубокой пещере – точно. Во-вторых, лампами освещались только два неизвестных мне небольших станка и то не все, а в рабочей части, как представилось.
Никита сидел на некотором подобии низкого кресла, застеленном замусоленным шерстяным одеялом. За ним, за приоткрытой дверью, просматривалось что-то напоминающее отдельный отсек для переодевания и отдыха с деревянным полом и просторной, самодельной кроватью.
Когда глаза немного привыкли к сумеркам, осознал, что всё вокруг покрыто не пылью, в обиходном понимании данного слова, а это была, как у проходчиков в шахте при бурении, разлетевшаяся, проникшая во все, даже мельчайшие щелки, особая воздушная среда, которая при постоянной работе с породой, рудой, да и вообще, с любым камнем, создаёт ничем просто так не убиваемую, особую атмосферу!
Пока Никита хаял начальство, видя его в целом добродушное настроение, без разрешения (на вид он был только лет на десять старше меня, в добавок ко всему - под градусом), внаглую побродил немного по его владениям, видя красивейшие распилы кусков полудрагоценных лазурита и родонита возле одного из станков. Показав некоторые познания в замеченных минералах (спасибо Григорию, другу - геологу), окончательно привёл Никиту просто в восторг от присутствия «грамотного человека, а не какого-то там посыльного тупицы и пустомели». Вот только тогда включил полное освещение помещения и пригласил ознакомиться с его гранильной «пещеркой самоцветов и поделок»!
Вместе с ярким светом откуда-то из тёмного угла появилась чёрно-бело-коричневая кошка, запрыгнула к нему на колени и громко замурчала от ласковых поглаживаний. Он её устроил на грудь, придерживал рукой, и стал, немного бахвалясь (это может быть не от отсутствия меры в скромности, а от некоторого алкоголя в крови и редкого в его «хоромах», понимающего человека рядом), показывать свои «таинства». Сперва, как бы нехотя, а потом, всё больше убеждаясь, что перед ним не лох, а человек, понимающий, уважающий его тяжёлый и ответственный труд, разговорился.
Я, напрягая в памяти всё то, что прочитал в книгах из библиотек и предложенных в своё время Григорием, «блеснул» знаниями не только в названиях минералов, но и где находятся их месторождения, мимоходом сказал о россыпи агатов в Крыму, в Сердоликовой бухте у потухшего вулкана Кара-Даг, который дикарями покорили с друзьями – чем окончательно привлёк его на свою сторону. Мужчина стал показывать полированные срезы великолепных тёмных агатов с Кольского полуострова и Приморского края, что доставило мне массу приятных эмоций смотреть на «солнечные самоцветы», играющие яркими цветами, при поднесении близко к мощной лампе.
А Никита говорил и говорил – его явно «прорвало» от длительного молчания в одиночестве - как тяжело и долго он старался найти особый подход к обычным на вид камням и валунам, чтобы при распиле они показали «настоящий внутренний рисунок, раскрыли свою сказочную суть». Позднее передо мной начали красоваться небольшие заготовки со шлифами фантастически богатого по структуре чароита, впервые в мире открытого в России на реке Чара, драгоценного в Китае нефрита разных тонов и оттенков от светлого, до тёмно-зелёного, насыщенного. Дальше похвастался большими кусками «моховым» родонитом, пронизанного разноцветными прожилками, который (оказывается и такие командировки для него организовывало руководство) он сам когда-то добывал с приятелями на Саянах, в районе Байкала и ещё кое где.
Когда «сушняк в горле» от разговора одолел мастера, он поставил разогревать чайник, суетился в стороне у столика, а мне достал из большого железного шкафа – «для ознакомления с его некоторыми поделками – заначками для начальства» – две пятилитровые жестяные банки из под повидла (этикетки остались). В одной - находились, сверкающие в лучах ламп, изготовленные из разных минералов великолепно отполированные шарики от двух до пяти сантиметров в диаметре, и ещё - идеальной яйцеобразной формы. Во второй ёмкости была целая россыпь агатовых и яшмовых колец и перстней, удачно выточенные, вписанные во внутренний рисунок камня.
По тому, как Никита украдкой подсматривал за моими действиями, это была проверка (тест на «вшивость»), не начну ли я что-то клянчить от его щедрот, или не захочется ли гостью кинуть в карман, украсть блестящую безделушку «на память» ... Не соблазнился, хотя желание, честно, подкатывало! Бывает!
Все эти десятков изделий из различных камней и кристаллов, собранные вместе, создавали невероятную гамму цветов и оттенков, от которых разбегались глаза. Очень красиво, оригинально и талантливо! Судя по трём закрытым металлическим шкафам, стоящих рядом – там могло затаиться и не такое богатство, а более ценные изделия ... Но они в тот день мне не открылись! Только то, с чем ознакомился, стоило очень больших денег, весило до сотни килограмм и становилось понятным, почему такие крепкие стены, пол из листового металла, мощные двери ...
Я уже другими глазами посмотрел на, казавшегося совсем недавно пьяндыгой и невдахой, сидящего напротив меня Мастера. Талантливые люди, поэты в душе – они, по законам судьбы, должны страдать, терпеть лишения, вести непростую, немного мученическую жизнь, чтобы выше взлетать, ловить вдохновение, находить свою Музу, свысока смотреть на невзгоды, негоразды сложившейся ситуации, прозябание других (на их взгляд) человечков.
Коренастый, уже чуточку сгорбленный, явно, от постоянной работы у станков, с немного усталыми светлыми глазами, неулыбчивым лицом, тронутым морщинками в уголках рта, взлохмоченными, тёмно-русыми волосами с проглядывающей ранней сединой ... он создавал впечатление где-то не от мира сего. Как застрявший во времени странник, потерявшийся, или нет – скорее всего спрятавшийся от бытовых неустроенностей в пещере самоцветов и драгоценностей, среди своих творений. Искусный камнерез и одинокий бродяга по жизни ...
Руки! О-о-о! Здесь требуется особое описание! Крепкие ладони, все в мелких шрамах, с рассечёнными, и не раз, алмазными пилами, безобразно сросшимися ногтями на больших и указательных пальцах, со сточенными, от постоянной работы на шлифовальном круге, подушечками и кожей. Они были пронизаны - никогда не вымываемой, въевшейся в шкурку, в мышцы, сухожилия - пылью, каменными остатками твердейших минералов, абразивными порошками ...
... Уже за кружкой чёрного, крепчайшего чая, больше напоминающего тюремный чифир (что так и поведал хозяину, похвалив за щедрость в заварке), получил приглашение, как «родственной, романтической натуре и душе» приходить в гости, когда захочу заняться резкой, шлифовкой, полировкой поделок. Такса – 2 бутылки красного вина за допуск к оборудованию и минералам Никиты.
***
... Попытка разговорить на работе Угрюмова о необычном приятеле – камнерезе, ни к чему не привела! Степан Тимофеевич оказался верен своему стилю – ничего лишнего никому не говорить ни о себе, ни о других. Мол, спроси у него сам ...
С нетерпением дождался выходных и с большим куском жильной руды нашего медно-никелевого месторождения – который хотел разрезать, шлифануть на память о работе в шахте Заполярья, естественно, с бутылками каберне, незатейливой закуской, направился в гости. Это была наша первая пробная «спевка» с настоящим чародеем камня.
Не буду читателей утомлять тонкостями работы с горными породами и кристаллами разной твёрдости и строения. Поверьте на слово – это целое искусство, начально познать которое не суждено было не только мне за несколько посещений мастерской, но и самому Никите, почти три десятилетия работающего с камнями!
Каждый из образцов может таить в себе что-либо неизведанное, порой, необъяснимое, непознанное наукой до конца, иметь свою индивидуальную особенность, созданную в процессе сотен миллионов лет «варки» в магматическом слое Земли, последующей кристаллизации, вызревания, «спайки» с другими разновидностями геологических образований, воздействию внешней среды и прочее, прочее ...
За время общения с Никитой, застолий и чаепитий, немного проникся уважением к этому сложному человеку непростой судьбы, сделавшему сам себя на трудном жизненном пути. По разрозненным рассказам – воспоминаниям, которые я старался разжечь, делясь своими восторженными исповедями о походах по горам Крыма, Кавказа, по Прибалтике и другим интересным местам, - постепенно сложилось понимание как сформировался и получился этот уникальный человек.
... Начиналось всё с поездки семьи в глубинную уральскую деревню, откуда был родом отец, для отдыха и оздоровления семилетнего мальчишки, выросшего «на городском асфальте» и не отличающегося крепким здоровьем. На природе, бегая по немереным просторам с местными пацанами, питаясь сытной сельской пищей прямо с огорода, от коровы или из птичника, стало сразу заметно, что он окреп за пару недель, поэтому родители оставили его на всё лето на попечение бабушки, которой шустрый внучёк понравился!
Старшие дети местных родственников с удовольствием вовлекли городского «недотёпу» (как они посчитали) в свой коллектив! Вокруг царила свобода беготни по широким долинам, недалёкому дремучему лесу, у быстрой речки, бегущей с гор и подмывающей соседний холм. В ней находились во множестве разноцветные и разнообразные блестящие (пока мокрые) камешки, в основном из яшмы и гранитов, которыми мальчуган потом с восторгом хвастался перед бабусей. Интересное время пребывания укрепило силы и развило ребёнка, запало в душу с раннего возраста, формировало характер, и стало традицией в семье отправлять сына на все каникулы в дальнее село.
Бабушка заприметила увлечение принесёнными цветными окатышами, с удивлением узнавала во внуке пристрастия своего мужа, которого знавала с детства, живя по соседству. В его большом, старинном роду были затейливые уральские камнелюбы, всю жизнь посвятившие этому сложному миру и искусству его обработки. Но у деда, дальше первичных проб работы с минералами и камнерезания, дело не пошло по причине войны и невостребованности творчества ... А вот у его младшего брата, до сих пор сохранились навыки и старинные станки в мастерской, на которых он, для преподавателя географии в школе, даже что-то выпиливал и шлифовал из горных пород, как наглядные пособия.
Вот там, на древнем оборудовании и начался первичный опыт Никиты, быстро увлёкшегося не только собирательством, но и раскрытием (под надзором и обучением родственника), их интереснейших и таинственных глубин, скрытых за простеньким наружнем видом. С возмужанием, увлечение не только не затухло, а наоборот, углубилось за чтением многих книг и пособий, работе в кружке при гранильной школе, а потом и на самой фабрике в Екатеринбурге (тогдашнем Свердловске).
Способного, старательного, с индивидуальным, особым подходом, перспективного парнишку быстро заметили наставники, дали возможность проявить свои силы и навыки в творчестве, поучаствовать в выставках ... Стремясь к освоению, привлечению редких новых минералов, он, с годами, вместе с такими же увлечёнными сотоварищами, объехал и обошёл многие месторождения большой страны.
... Подстраиваясь под «геологов идущих с экспедиции», будущие камнерезы проникали в заповедные места, грузили в рюкзаки отобранные и вырубленные из скал и карьеров самые привлекательные образцы полудрагоценных и поделочных камней. Позднее выносили их к доступным дорогам, накапливали достаточный объём, затем нанимали транспорт и вывозили из глубинки к железной дороги. С трудом грузили своё «богатство» в пассажирские вагоны, «уговаривая» и рассчитываясь с проводниками за перевес багажа припасёнными заранее красивыми сверкающими безделушками, выточенными на досуге.
Совмещая нудную, часто однообразную работу на фабрике, с творчеством в свободное время, участвуя в вернисажах, выставляя своё (уже несомненно) изящное искусство на реализацию в специализированных магазинах, со временем понял, что стабильного дохода это всё не принесёт, чтобы содержать семью, обеспечить учёбу детей и приподняться чуточку выше в нашей сутолочной жизни ...
... Как на него вышли работодатели, чем его прельстили и почему очутился в Норильске – Никита не рассказал, а я не имел права спрашивать. Но можно легко представить, видя разнообразное камнерезное оборудование в индивидуальной мастерской, и какую жизнь он здесь ведёт.
Однокомнатная квартира со всеми удобствами в городе (дали бы и большую, но семья отказалась переезжать в Заполярье), «накатанная тропинка» в рабочую столовую неподалёку, с многочисленными милыми, молоденькими («прикормленными» поделками) поварихами, готовыми на всё. Ведь женщинам так нравятся блестящие, сверкающие колечки, броши, подвески, серёжки, ожерелья и прочая бижутерия, ничего не стоящая в трудах для опытного мастера. Ещё, немаловажно, шёл подземный стаж работы без спуска в рудник, а значит без риска для жизни, стабильная хорошая зарплата, высокие премии и скорая возможность выйти на пенсию.
А самое основное – бесконтрольность со стороны начальства Комбината – ведь им главное, чтобы в срок, с высоким качеством были выполнены заказы для столичных министерских начальников, их прихоти, а также имелись в наличии всегда готовые презенты – подарочки всевозможным проверяющим и чиновникам. Вышеперечисленное открывало возможность безграничного творчества, способность делать всё, что тебе предрассудится на самом современном оборудовании, из шикарных, всевозможных дорогущих минералов.
О них, после ненавязчивых вопросов, моих восторгов количеством и разнообразием имеющихся горных пород: полудрагоценных и поделочных камней, кристаллов, красивейшей яшмы, кремния, халцедонов, кварца ... - Никита, как-то в разговоре, после второй бутылки бастардо, при очередном вторжении в его «пещерку самоцветов», не выдержав, похвастался и немного рассказал. Оказывается, существует гигантский доверительный (ты мне – я тебе) обмен между руководствами различных крупных предприятий страны.
Контейнеры, стоящие возле балка – это только некоторая доля минералов прибывших на Комбинат. В ответ была отправлена жильная руда норильского месторождения, на шлифе дающая невероятный блеск чешуек самородной платины, золота, серебра, а ещё местные пириты и халькопириты. Не стоит забывать и о браконьерских ценных меховых шкурках, сотнях килограмм копчёной, бочонков с солёной рыбой ценнейших, редких пород; икры, мяса и прочих деликатесов, недоступных в других краях, которые добывала бригада «козырных бойцов», также как Никита разбросанных на «кормление» по разным предприятиям Комбината.
«Горки валунов возле входа в мастерскую? Так то года три назад перевозили баржами по Енисею новые самосвалы и в один загрузили флюорит - он вообще используется как флюсы - добавки в металлургии, то есть, расходный материал. А горка поменьше – это в прошлом сезоне на закупленном за границей двадцатитонном грузовике Мерседес-Бенц, тоже в навигацию по реке, подогнали десяток больших мешков с родонитом, семь – с нефритом, а сверху присыпали несколькими тоннами чароита с прибайкальского месторождения», – так он сам рассказал. Каким образом предприятие за это добро рассчиталось – Никиту не интересовало, ведь такие операции, как и финансы – любят тишину... Зато материала на поделки хватит на несколько лет вперёд!
«Да я и сам на месте не сижу! Видишь, фанерные посылочные ящики, стоящие на шкафах? Это презенты от друзей, приятелей и товарищей – таких же как я старателей - камнерезов или собирателей коллекций. Я им отправляю то, чего у меня в избытке, а они делятся, чем богаты сами! Так появились в некотором количестве приморские и кольские агаты, голубые топазы, хризопраз, поморский речной жемчуг, всевозможные крупные якутские кристаллы горного хрусталя и многое чего ещё!»
***
В один из свободных дней пришёл немного поработать с камнями, а Мастер, с респиратором на лице, суетливо передвигался от одного станка к другому. Махнул на меня рукой, мол не мешайся под ногами, посиди в сторонке. Что я и сделал, поглаживая Мурку на коленях, и посматривая на виртуозные действия Никиты.
У небольшого куска - бруска (явно, заготовленного ранее) красивого, редкого, ярко-зелёного нефрита с сочными цветными прожилками, закруглил плоскость и края, шлифанул, отполировал, на малом алмазном круге сделал срез толщиной 3-5 мм и аккуратно (с такой тонкой и малой заготовкой очень трудно работать) немного шлифанул обратную сторону. Затем из шкафа достал обычный металлический значок с надёжной заколкой, на точильном круге истончил его небольшую плоскую поверхность, пока была горячая, провёл по куску канифоли, наплавляя её наверх, и тут же, не мешкая ни секунды, прикрепил к ней милую нефритовую пластинку (канифоль при застывании великолепно служит вместо клея, не изменяя прозрачность минералов).
Всё! На моих глазах, за несколько минут изготовлена шикарная, дорогая брошь, предназначенная, как оказалось, симпатичной дамочке в столовой на её сегодняшний день рождения и по личной просьбе всего полчаса назад. На спор, что «уральский камнерез управится с украшением быстрее, чем она пожарит любимую им картошку!». Вот так!
«Поработай немного сам, но я тебя закрою на ключ, чтобы кто-либо не припёрся», – сказал Никита, быстро скинул резиновый передник, брезентовую куртку, помыл руки, надел невзрачную, многократно стираную в прачечной быткомбината рудника фуфайку, кроличью шапку не первого года носки, и выскочил на мороз.
Смотрел на него, улыбаясь в душе, и думал, что стОящие мужики всегда ими остаются в любом возрасте и обличии! Вдруг вспомнил, как чумазый проходчик, только что вылезший из забоя в шахте, попытался приобнять работницу аккумуляторной станции, которая шутливо отбивалась, говоря, что он «чёрт замызганный». А тот в ответ кинул фразу: «Любите нас грязненькими, а чистыми – любая полюбит!» Действительно, женщина должна видеть в мужчине не внешнюю сторону, а чувствовать скрытый внутренний потенциал! То, что снаружи, можно вымыть, прихорошить, приодеть, но это не прибавит мастерства и умения, шарма и креативности, способности к стабильному доходу – если этих качеств и навыков нет!
... Пользуясь моментом, решился заглянуть в укромные уголки его «пещерки». Ну, был такой грешок. Каюсь! Не сдержался от любопытства проникнуть в секреты мастерской. Из четырёх больших металлических шкафов, открытыми оказались два, но то, что я там обнаружил – превосходило все самые тайные и смелые ожидания!!!
В первом - на крепких полках из листового железа, лежали десятки спилов и отшлифованных заготовок полудрагоценных и редких камней со всей великой России! Из невзрачных на первый взгляд и вид валунов разных размеров, на срезе, при лёгкой обработке, вмиг открывались чудесные картинки, предвиделись будущие стенки шикарных шкатулок и ларцов, подставки под великолепные ювелирные творения, и ещё неизвестно зачем, что только может взбрести на ум мастеру - творцу!
Во втором - мощном, фактически как сейфе, на верхних полках стояли и горками лежали готовые (на мой взгляд), вырезанные из разнообразных минералов, очень реалистичные, искусно отполированные фигурки животных: зайцы, белки, уточки, собаки... Ещё какие-то мифические, фантазийные существ с большими головами, страшными клыками, торчащими из открытой пасти, с огромными, сверкающими глазищами, со вставками из продолговатого речного жемчуга, разноцветные драконы с извивающимися хвостами. Все изящные поделки невероятным образом передавали структуру камней, точнее, наоборот: разноцветные «внутренние рисунки», переливы и переходы разных цветов, аккуратно, гармонично вписывались в изваяния ...
На полках ниже – что-то не завершённое, не отшлифованное. Некоторое подобие гнома как бы вылезающего, высвобождающегося из большого куска зеленоватого, весёленького амазонита, а рядом - из насыщенного голубого лазурита, как из гребня пенной волны, почти выпрыгнул шустрый, игривый дельфинёнок. В углу, на большом куске разноцветной яшмы, в позе калачика свернулась симпатичная, как живая, высоко приподнявшая голову, коричнево-зелёная ящерка, которых мы так любили ловить в детстве! Мастер самым удачным образом использовал для передачи её окраса именно естественный выход цвета самого валуна!
Шикарная юная алая роза «лежала» выточенная на диагональном срезе куска родонита, причём её первые, только что выглянувшие из приоткрытого бутона, лепесточки, выходили на 3 сантиметра за пределы камня и казались просто живыми, полупрозрачными, невероятно хрупкими и нежными!
... Этими авторскими, неповторимыми творениями можно было любоваться долго, но не стал рисковать доверием приятеля, ничего в руки не взял, боясь оставить отпечатки пальцев на припыленной местами поверхности. То, что открылось было, явно, очень ликвидным товаром, которым можно легко наполнить небольшую витрину магазина или музея каменного творчества, - даже не стал философствовать, сколько всё это могло стоить – не имел представления. Там одних минералов было на тысячи и тысячи рублей ...
Увидеть столько всего и сразу – не предполагал!!! Хотя и раньше был свидетелем, как Никита «сопел в углу» (его выражение), склонившись над небольшим куском светло-зелёного нефрита, включив мощную подсветку и вытяжку, вырезал инструментом, похожим на бормашину стоматолога, симпатичную фигурку, отдалённо напоминающую сидящего Будду, только не в классической «позе лотоса», а в произвольной, с приподнятой одной рукой ...
***
... Бывали случаи, когда Мастер находился в настроении поговорить с «редким в его балке приятным гостем». Кстати, за все времена, что провёл у него – никогда никто не приходил! Только несколько раз звонил телефон местного коммутатора рудника, но общение по нему было чисто деловое.
Он заваривал крепчайший напиток в бывалом, походном чайнике, доставал «на перекус» купленные в буфете столовой пряники и конфеты, предлагал бросить все дела и «расслабиться, потрепаться» ... Я молчал, ожидая услышать тему начала его раздумий. Он уже знал от меня достаточно информации: что служил в армии, закончил университет, в Крыму у моря есть квартира, где живёт старушка мать – кстати, неоднократно приглашал его с семьёй в свои края.
В одну из таких «посиделок», я в разговоре описал какие красивые рисунки и эскизы делает его знакомый Угрюмов, перед началом выполнения заказа сверху, а у тебя, мол, ничего подобного не видел и в помине! Никиту это немного задело и он завёлся на тему, что с камнем так как с деревом работать нельзя! Он берёт «невзрачный снаружи булыжник, вскрывает его внутреннее содержание и только тогда понимает, что из этого можно вырезать толкового или просто попилить минерал на заготовки, части какого-то будущего творения типа ларца, шкатулки, теремка, сундучка, шариков ...».
В этот момент я встрял с напоминанием о том, что он в свои молодые годы (по воспоминаниям ранее) участвовал с произведениями во всевозможных конкурсах, выставках, а сейчас, мол, засел в Заполярье, вдалеке от материка с его салонами, магазинами ... и кто его потом будет приветствовать, когда (а такое время неминуемо грянет!) приедет – вернётся на родину. Это «раззадорило» мастера и он раскрылся, что «не бросил выставляться, регулярно посылает каменные поделки домой, а жена заносит их к нужным людям, экспертам и те определяют ценность произведения: или в магазин, или на экспозицию, аукцион. Участвовал в ряде выставок под псевдонимом «Никита, уральский камнерез», имеет грамоты, дипломы, заработал уже неплохие деньги! - Видя мои недоверчивые глаза (как ему почудилось!), достал из шкафа картонную коробку из под обуви, полную слайдов и фотографий. «На, полюбуйся, что уже есть среди моих главных работ!»
... Боже правый! Давно не получал такого наслаждения перебирая эти архивные снимки! То были шедевры красот самого камня, удачно соединённые с искусства большого МАСТЕРА – САМОРОДКА!
Как будто полистал красочный выставочный альбом, или прайс-лист с фотографиями приличного торгового дома! Вот тебе и скромный на вид, выпивающий, внешне кажущийся не перспективным по жизни и в творчестве, самоучка. Оставалось только причмокивать языком, как будто поглощаю вкуснятину, покачивать головой и повторять раз за разом: «Какая прелесть! Какое оригинальное решение! Как здорово ты здесь раскрыл минерал! Тончайшая работа! Как это вообще можно было придумать!»
Поверьте, это было не просто хвальба в присутствии автора, а слова, исходящие из моего, вмиг закипевшего, мозга от такой невероятной красоты искусных творений!!! Вот теперь можно быть спокойным за будущее, не «пропавшего на краю земли» – как порой говорил Никита, а выросшего, окрепшего в далёком Заполярье ПОЭТА. МАСТЕРА КАМЕННЫХ ДЕЛ!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Внезапно свалившаяся на меня болезнь заставила срочно уехать с Заполярья. Адресами мы так и не обменялись ... Да и кто я был для него – мимолётный случайный посетитель, попутчик ...
За прошедшие с тех пор годы, много раз и месяцев проживая в Екатеринбурге, неоднократно посещал минералогические музеи, выставки, но «следов» Никиты не находил нигде. Возможет он поменял псевдоним, может, что-то ещё ...
Главное, что тёплая память осталась в душе, в сегодняшних строках, на полках домашнего серванта - в полированных образцах различных камней и мелких поделках, которые изготовил сам, немного обученный мастером и под его надзором. Пальцы, ногти, кожу тоже потёр и посёк, но гораздо меньше и слабее, чем мой учитель!
Спасибо ему за интереснейшую страничку в моей жизни, и приоткрытый огромный, необъятный мир минералов, искусства камнерезания!
Свидетельство о публикации №225071100721