болельщики

БОЛЕЛЬЩИКИ


Богат русский язык на выражения и понятия. В этом плане нет ему равных. Скорее всего, если что-то сравнивать, то придется собрать напротив все другие языки мира. Впрочем, сомневаюсь, что они, даже вместе взятые, смогут составить нашему конкуренцию в этом вопросе.
У них на десяток действий или определений — одно слово-понятие, а у нас, наоборот, на каждое действие или определение — по несколько десятков словесных выражений.
Возьмите хотя бы, для примера, одно из «наивысших» ругательств по-немецки — «доннер ветер» (что-то «гром гремит»).
Да разве можно это сравнить с нашими русскими многоэтажными крепкими выражениями, каждое из которых претендент на вечную память!
Так же и с нашим понятием «болельщик». Вдумайтесь, не «переживатель», не «сочувственник», не «защитник», «поклонник» и т. п., а именно — «болельщик». «Я болею, — с гордостью заявляет на весь мир «болельщик», — за такую-то команду!».
Если вникнуть в это движение, то, конечно, станет очевидным, что вопросов здесь масса. Как ни в одном другом движении.
Во-первых, сколько видов спорта, столько и разновидностей болельщиков. Одних привлекает кровожадный кикбоксинг, других расслабляюще короткошортный теннис, третьих — превращенное в ничто фехтование, четвертых — снобистско-высокомерный гольф, пятых
— навально-раздирающее регби, шестых — зрелищно-захватывающие гимнастика и волейбол и т. д. Видов спорта, повторяю, множество, и каждый из них достоин иметь своих поклонников-болельщиков. Но над всем этим многообразием, даже над азартными различными бегами и таким ныне популярнейшим видом, как хоккей с шайбой,
— звездой первой величины сияет ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО — ФУТБОЛ! Скажите, каким указом или приказом, какой командой или насилием, можно в долю секунды заставить взорваться и вскочить одновременно десятки и сотни тысяч людей? А вместе с теми, кто смо
трит футбол по телевизору, — количество одновременно вскакивающих исчисляется многими миллионами.
Не зря все больше и больше спорт, и особенно футбол, начинает переплетаться с политикой. Ведущие политики все чаще используют спортивные арены как оперативную возможность для консолидации общества, возвышения чувства национального достоинства, патриотизма и других целей, то есть пользуются моментом, чтобы наиболее эффективно и с меньшими затратами, манипулировать общественным мнением, направляя его в нужное русло через порыв болельщиков. Конечно, внешне успехи в спорте вроде бы никакого отношения к политике не имеют. Однако...
Итак, о футболе и его болельщиках. Болельщики тоже бывают разные. Я даже иногда затрудняюсь сказать, что труднее — играть в футбол или быть футбольным болельщиком? Вроде бы, о чем говорить? Конечно, играть на поле трудней, чем сидеть и смотреть. Но. Я не помню за долгую «болельщицкую» и футбольную жизнь, чтобы какого-то футболиста, забившего мяч в свои ворота или не забившего пенальти, или удаленного в самый ответственный момент с поля, или вообще что-то небрежно исполнившего, в результате чего противник забил гол, — хватил какой-то удар или еще что-то. А вот как скорая помощь забирала при таких случаях болельщиков, — видел и не раз. Так что, кто знает, кем лучше быть, футболистом, или болельщиком А вообще, они два сапога — пара, при наличии, естественно, обеих ног. Один без другого просто не существует в природе.
Конечно, болельщики тоже бывают разные. Одни знают все и вся — и о футболистах, и о футболе. Они ведут архивы и делают всевозможные подсчеты — если кто-то выиграет, а кто-то проиграет, то будет так-то и так-то. Другие фанатично, до беспамятства болеют за свою команду, не пропускают матчи, где бы их команда ни играла. Третьи болеют поневоле за команду из территориально-административных причин (за команду города, области, республики, страны и т. д.), даже не зная толком спортсменов. И так далее. Некоторые, в современных условиях, болеют уже даже не за команду, а за деньги, которые поставлены в тотализаторе на ту или иную команду.
Но добрая половина болельщиков еще и сегодня болеет за саму игру, участвуя в спектакле под названием «футбол». Они наслаждаются этим прекрасным видом спорта, как зрелищем А зрелища у нас, у людей, после хлеба — на втором месте. На стадионе можно рассла-

биться, отдохнуть, курить, орать, что угодно — мало того, что свобода, да еще и удовольствие.
Часто, особенно в прежние годы, ходили «на кого-то», то есть на какого-либо выдающегося футболиста, одного-двух, так как обычно в команде сверхлидеров единицы. Как в театр ходят на звезду-артиста, так и на футбол — на звезду-футболиста, ожидая, какой сюрприз он преподнесет сегодня. Кумиры-футболисты тоже знали, что от них ждут, и всегда старались отблагодарить своих почитателей.
Мне, как бывшему футболисту, а ныне болельщику умеренного тол-ка, считаю, здорово повезло, потому что за 65 лет этой «неизлечимой болезни» довелось видеть «вживую» весь цвет нашего (российского, советского) футбола. Довольно длительное время служил и учился в Москве, в процессе службы и работы посетил практически все футбольные регионы бывшей страны, и везде старался побывать на футбольных полях, познакомиться с играющими командами.
В молодости я активно занимался спортом, в том числе и футболом. В том числе потому, что обстоятельства часто диктовали свое. Приходилось делать то, что надо было делать в определенных ситуациях — бокс, штанга, футбол, волейбол, легкая атлетика. Распыляясь, дальше сборных области (футбол), военного округа (волейбол) — выйти не пришлось. Но все равно, прежде чем начать «болеть», — я вначале играл сам. В таком положении лучше чувствуешь ситуацию, более квалифицированно, объективнее и справедливее относишься ко всему, что связано с игрой на поле.
Итак, официально (для себя) я начал «болеть» с 1955 года. Почему именно с того года? Дело в том, что именно тогда кишиневский «Буревестник» занял первое место среди команд класса «Б» и перешел в класс «А». Я тогда работал в Казахстане и, приехав в отпуск, впервые увидел эту команду в Кишиневе. Дело было осенью. «Буревестник» как раз одну за другой «нокаутировал» команды своего класса и уверенно шел к победе. Команда мне очень понравилась, а ее главный нападающий Коротков, стал моим кумиром. Больше команду с названием «Буревестник» не видел, как и не видел в течение 20 последующих лет команды под названием «Молдова», «Авынтул» и «Нистру». Это та же главная команда Молдавской ССР, но с разными названиями, которая раз в 10 лет «влетала» в высшую советскую футбольную лигу и чаще всего больше года там не удерживалась. И все равно я болел за команду Молдавии, хотя жил далеко и
— сам играл еще многие годы, защищая честь совсем других регионов. Болел за земляков. Чтобы более подробно знать молдавские футбольные новости, много лет выписывал газету «Молодежь Молдавии», получал ее в Казахстане через две недели, но все равно, пусть с опозданием, был в курсе событий.
Сколько было радости, когда в начале сезона пятьдесят шестого года дебютировавший в классе «А» «Буревестник» в первом же матче с чемпионом-55, московским «Торпедо», выиграл 3:1! Эта сенсация облетела все центральные газеты. «Советский спорт» вышел с заго-ловком «Команда с одиннадцатью неизвестными!» и пел дифирамбы футболистам из Кишинева В первый же год «Буревестник» занял почетное для себя шестое место в классе «А». Команда лет восемь шла по высшей лиге с переменным успехом. Затем наступила пора перестроек и реформ (в команде), смена тренеров, составов, названий, и только в семьдесят третьем году, уже под названием «Нистру», вместе с одесским «Черноморцем», она снова на один год выскочила в высшую лигу — и снова вылетела.
А я все равно болел за эту команду и переживал за нее. В том же семьдесят третьем я даже не огорчился за также любимую мною команду киевского «Динамо», за которую болел в высшей лиге, пока там не было команды из Молдавии. Киевляне по глупости проиграли «Арарату» кубковый матч в добавочное время, и армяне сделали золотой дубль, то есть стали чемпионами Союза и завоевали кубок. «Ладно, — думал я, — у «Динамо» медалей много, пусть проигрывают, лишь бы «Нистру» вышел в высшую лигу».
Много раз эта команда меня, да и, наверное, многих других поклонников, огорчала, а я все равно за нее «болел». Вернувшись домой в семьдесят шестом, регулярно посещал стадион в Кишиневе, когда шли матчи с «Нистру». Более тридцати лет я был привязан к этой команде, и не могу ответить, почему. В этом, наверное, и суть состояния болельщика.
Я сам себе не могу объяснить, почему в хоккее болею за московский «Спартак», в какой бы ситуации он ни был, а в большом футболе за «Динамо» (Киев). Это необъяснимо, но это факт. Жаль, конечно, что приходится болеть за чужие команды, так как своих в большом футболе пока нет.
И вот, после стольких лет, совсем недавно сижу на стадионе в Тирасполе, смотрю матч «Шериф (Тирасполь) — «Зимбру» (Кишинев)»
— 306 —
и думаю: «На поле команда — в какой-то мере правопреемник той, за которую я многие годы переживал». Ничего не имею к ребятам из «Зимбру», играли они 75 минут неплохо и выигрывали два мяча, но на поле играла чужая для меня команда. Не я в этом виноват, меня и многих, таких, как я, «болельщиков», привели к этому. И сверхплохо, когда вольно или невольно спорт и политика пересекаются.
Но вернемся к непредсказуемой и необъяснимой внутренней сути «болельщика». Даже на примере матча «Шериф»—«Зимбру». Так по-лучилось, что впереди, ниже ряда, где я сидел, расположилась группа болельщиков тираспольского «Тилигула» (судя по названию на их рубашках). При тех моментах, когда кишиневцы забивали голы, они осознанно или инстинктивно, с криком вскакивали и таким образом дружно выражали свою радость. И ничего предосудительного здесь нет. Они болели за себя, за свою команду, хотя тоже тираспольскую. Пока была одна команда — нам было проще, сейчас ряды болельщиков уже начали постепенно расслаиваться на два лагеря.
Но и это еще не главное. Притихший стадион глухо молчал. И вдруг, после полутора таймов довольно неуверенной игры «Шерифа», когда люди начали  уже потихоньку подниматься, наша команда неожиданно совершила маленькое чудо, забив за 15 минут три гола. И тут «сломались» болельщики «Тилигула»: после второго, а тем более третьего гола — они начали орать на весь сектор, абсолютно забыв, что еще недавно симпатизировали гостям.
В этом, наверное, и есть то непонятное внутреннее состояние любого «истинного болельщика», ценителя этой замечательной игры.
Ну, а теперь несколько случаев из моей довольно продолжительной болельщицкой жизни. Как я уже сказал, мне, как болельщику, за эти 65 лет посчастливилось видеть на разных стадионах весь цвет нашего, если хотите, советского футбола. Вратари Хомич и Яшин, Рудаков и Разинский, Дасаев и Маслачанко, братья Чановы и т. д.
А полевые игроки! Отец и сын Федотовы, Войнов и Бышовец, Лобановский и Сабо, Веремеев и Мунтян, Бессонов и Онищенко, Колотов и Буряк, Заваров и Понедельник, Банишевский и Хусаинов, Метревели и Пономарев, Оганесян и Черенков, Воронин и Ворошилов, Стрельцов и Нетто, Шестернев и Кипиани, Чохели, Чивадзе и Гогоберидзе, Тищенко и Численко, Литовченко и Протасов, Малофеев и Блохин, да еще многие-многие наши «звезды».
А из зарубежных видел Пеле и Эйсэбио, Ди Стефано и Платини, Мюллера и Круиффа, Бобби Чарльтона Франца Беккенбауэра и многих других. Это футболисты-легенды, их надо было и стоило видеть. На них шли смотреть люди, каждый раз надеясь увидеть что-то еще невиданное, ибо эти и им подобные мастера не повторялись, они каждый матч выдавали что-то новое, еще более прекрасное. Это были не просто игроки, они были пропагандистами, воспитателями, они сплачивали людей, любителей футбола, на здоровой человеческой основе — и тем останутся в памяти навечно.
Ну, а теперь так, штрихами, кое-что более личное...
Тысяча девятьсот шестидесятый год. Я — командир учебной смены в одном из военных учебных заведений Москвы. В смене (это половина учебного взвода) тридцать пять человек курсантов, одна треть из них — спортсмены. В столице многие, особенно из ЦСКА, «Динамо» и других военизированных обществ, «пересыпаны» по различным военным и гражданским учебным заведениям. Они учатся (как правило, формально), а в основном тренируются, поддерживая свою форму, выступают за свои общества, пока протекает их конституционная обязанность воинской службы. То есть, пока они в армии, — их стараются «держать под рукой» в Москве.
У меня в смене было несколько довольно сильных спортсменов-курсантов, но так как я и сам активно занимался спортом, то мы легко находили общий язык. Ребята, в основном, были порядочные, и проблем особых с ними не было — они и учились, и выступали нормально. Через них, а также через нашего взводного командира капитана Лобанова, тоже москвича и мастера спорта по классической борьбе, я познакомился со многими выдающимися спортсменами из разных обществ.
Так вот, в 1960 году, в конце мая, к нам в Союз должна была приехать футбольная сборная Испании в рамках чемпионата Европы. Москва готовилась к этому матчу. Готовился стадион в Лужниках. Капитан Лобанов договорился с руководством стадиона, что наш взвод поможет убирать снег с трибун, затем мыть и красить скамейки, писать номера мест и т. п. Март и апрель наши курсанты поочередно работали по выходным в Лужниках. За это нам выделили на училище 50 мест. Конечно, самых плохих, вверху на северной трибуне. Но не обманули — выделили!

За день до матча по радио объявили, что сборная Испании к нам не приедет, так как фашист-диктатор Франко футболистов в СССР не пустил. Испании тогда засчитали поражение, а мы, возможно благодаря и этому, в том году (единственный пока в футбольной жизни раз!) стали чемпионами Европы.
А на тот день, раз билеты уже были проданы, — назначили матч извечных соперников: «Динамо» (Москва) — «Динамо» (Киев). Погоревали-погоревали болельщики, но, что делать, — пришли и на этот матч, смотреть вместо испанцев на украинцев.
Картина незабываемая. Мы сидим на самом верху, ниже нас на ряд сидят два болельщика-работяги, у них на двоих одна солидная хозяйственная сумка. Конечно, в ней не было гранат, петард и дымовых шашек. Там были просто водка и тюлька в томатном соусе (это потом выяснилось). Внизу — ворота .В воротах — Яшин, в темном свитере и такой же кепке. В его ворота назначается пенальти. К мячу подходит нападающий киевлян Валерий Лобановский. Это много позже он стал большим и невозмутимым, а тогда был худощавый и желто-рыжий, с высоким «коком» (прической). Он явно нервничал. Яшин уже и тогда был Яшин. Стадион встал, так как основная масса болельщиков — москвичи. Работяги, сидящие на ряд ниже нас, лихорадочно расстегнули молнию на своей хозсумке, достали поллитра водки, разлили в два приличных (по 250) стакана, и, держа их в дрожащих руках, все внимание устремили на Лобановского. Позу пантеры перед прыжком принял Яшин. Лобановский без особого разбега небрежно ударил левой, и мяч улетел сантиметров на 70 левее ворот. «Ах!» — вспыхнул стадион и опустился. «Эх!» — выдохнули работяги-болельщики и, глотнув по стакану, тоже опустились на скамейку, занявшись тюлькой.
«Не забиваешь ты, забивают тебе», — вещает жестокий футбольный закон. И точно, через 5—7 минут москвичи забили киевлянам гол. И опять: «Ах!» — вскочил стадион. И опять: «Ха!» — приняли по стакану соседи-работяги. Матч так и закончился — 1:0 в пользу москвичей (кстати, это традиционный счет при встречах  этих команд в Москве за многие годы). В честь победы наши соседи добавили еще по одному стакану и, собрав все, что осталось, в сумку, довольные, «хорошо отдохнувшие», пошли к выходу.
Комментарии к тому удару Лобановского я слышал еще не раз — и через год в Киеве, и через пять в Кишиневе, и через 25(!) в Одес-

се. Вот как сильна, оказывается, обиженная болелыницкая память!
1983 год. Поздняя осень. Легкий морозен. Лужники. Играют сборные СССР и ФРГ. Мне уже сорок четвертый год, а я, как пацанфанат, ловлю Блохина у выхода из раздевалки. Я его считал и считаю футболистом номер один. Было уже совсем темно. Немцев прямо у раздевалки ждал автобус Вижу, как выходят Беккенбауэр, Руммениге, другие «звезды». Но мне они не нужны. Жду Блохина. У меня его фото, где он снят с Суперкубком, и я уже несколько лет никак не могу его поймать, чтобы получить автограф на фото. Один раз пробился к нему в Одессе, так фото с собой не было. Короче, жду. Выходит Блохин, в сером джинсовом костюме, еще влажный после душа Я его останавливаю, прошу автограф, а сзади уже наваливается толпа местных фанатов, человек двести. «Слушай, друг, если я остановлюсь, — говорит на ходу Олег, — они меня растерзают». Он прыгает в оранжевые «Жигули» нападающего «Спартака» и сборной — Гаврилова,  припаркованные   на  лужайке. Едва успели сесть в машину и закрыться, как толпа «фанов» облепила ее, требуя выйти. Никакие уговоры, просьбы и даже ругательства футболистов не помогали. Машину начали даже раскачивать .
Подъехавший милицейский «УАЗ» сдал назад вплотную к «Жигулям», и таким тандемом им удалось разделить толпу «Фанов» и увезти ребят. А я опять не получил автограф. И так до сих пор не получил, но надежды не теряю...
1989 год — август. Торжество по случаю 60-летия Льва Яшина Ажиотаж. Шикарнейшая программа, два матча — сборная ветеранов мира и ветеранов «Динамо», сборная звезд — с нынешним (по тому году) составом «Динамо». Масса разыгрываемых призов — автомобили, спорттовары, даже диковинная тогда японская «Мазда». Фейерверки, показательные выступления. Билет входной — 10 рублей.
По тем временам это было солидно. А перекупщики довели цену до 100 рублей. Билет достать было невозможно. Мне помогли через Генеральный штаб родственники. Я, конечно, «подгадал» командиров-ку так, чтобы успеть на это мероприятие. Несколько дней был занят по работе в ГКНТ (госкомитет по науке и технике). Все было нормально. Погода стояла обычная августовская. Билет в кармане, и ничто не предвещало неприятностей.
И вот на тебе, в день торжества ,с утра резко похолодало, пошел дождь с северным ветром. Зонтика у меня не было, купил какую-то клеенку, натянул на голову и пошел в Госкомитет, чтобы до обеда за-

кончить все дела, ибо начало спортивного праздника было намечено на 14 часов.
Поднимаюсь по бывшей улице Горького к ГКНТ, прохожу мимо главпочтамта, нагнувшись и ничего впереди не видя, ударяю головой в грудь идущего навстречу человека. Подхватываю его за руку, не давая упасть, и поднимаю голову: «Черт возьми — Симонян! Бывший звезда-футболист, ныне тренер». Извиняюсь и уже вслух восклицаю: «Никита Павлович!» А он: «Откуда ты меня знаешь?» «Да кто же вас не знает!» Он хлопает меня по клеенке, и мы расходимся. Он, видимо, ужее шел на «Динамо», я его позже там видел.
И что вы думаете? Дождь лил весь день до пяти часов. Бог, наверное, все-таки был на стороне болельщиков, которых задумали десятикратно наказать «спекулянты» от спорта Кто-то скупил основную массу билетов и поднял цену десятикратно. Но они просчитались, и очень жестоко. На стадион пришли в основном приглашенные! Это был, разместившийся под крытыми трибунами весь спортивный и артистический бомонд Москвы и Союза! Из-за отвратительнейшей погоды две трети стадиона так и остались пустыми. Поэтому прогоревшие круто-деловые люди, чуть ли не насильно, за половину номинала, раздавали входные билеты, но желающих сидеть под проливным дождем, да еще на таком холоде, было мало. Шипели негорящие фейерверки, «скрючивались» от холода футболисты, на поле стояла вода — хоть играй в водное поло. Конечно, там были звезды, тот же Эйсэбио, Бобби Чарльтон, Блохин, но непогода сделала свое черное дело.
Большинство ждало лотерейного розыгрыша. Всем почему-то хотелось выиграть японскую «Мазду», но ее подарили имениннику-Яшину, и весь ажиотаж пропал окончательно. Это яркий пример того, как не надо играть с болельщиками. Их тоже надо беречь и уважать, а не играть на их чувствах и наживаться. Бог, как говорится, все видит.
И, наконец, 2000 год. Довелось мне в марте того года лечиться в Москве, в одном отделении с Сашей Филимоновым, тогда -вратарем Московского «Спартака» и сборной России. Разговорились. Он, оказывается, был хорошо информирован о тираспольском футболе, и выразил сожаление, что наши команды не могут пока принять участие в чемпионатах такого уровня, как, например, российский.
В ответ я от имени всех болельщиков Тирасполя и Приднестровья (хотя они меня на это и не уполномочивали) сказал, что те, кто развалил Советский Союз, заслуживают самого жестокого наказания

уже даже за то, что не дали нашей команде сыграть в высшей лиге Союза в сезоне-92. Мы хорошо помним тот прекрасный 1991-й, когда наш  Тираспольский «Тилигул» вышел в высшую лигу, но в том же году Союз разрушили, и наша радость была превращена в беду.
Ну, что ж, это еще не конец. Я абсолютно убежден, что тираспольские стадионы, не только действующие, но и будущие, более вместительные и модернизированные, еще будут принимать команды самого высокого мирового уровня. Наш край достоин этого, а наши болельщики — тем более.
Поверьте на слово простому, но настоящему болельщику. И «болейте» на здоровье, эта «болезнь» — самая лучшая из болезней.