Последняя Детства Весна. Глава 3

Утро следующего дня началось для Кати Рухановой не самым лучшим образом. Виной тому была, разумеется, школа, в которой нельзя было находиться без идиотских придирок классручки или завуча более одного урока. Хотя Руханова и пыталась обойти всё это стороною, но получалось у Катерины откровенно плохо…

Тон дню задала Ослищева, классный руководитель, которая умела достать до печёнок любого ученика и родителя. Дойти же до неё с каким – то реально важным, а то и срочным вопросом, было практически нереально. Ослищева ценила собственное время – не дай бог переработаю хоть минуту! Такое отношение к порученному ей классу и учебному процессу в целом вызывало непонимание у многих родителей, но с директором выстраивать диалог возможно было с ещё большим скрипом, поэтому большинство матерей и отцов смирились по принципу «мой/моя последние три месяца в этой школе, можно и потерпеть».

Напарницей и достойной ученицей Ослищевой в некотором роде была классный руководитель второго одиннадцатого класса в параллели – молодая стерва по фамилии Кобылкина. Само собой, фамилии обеспечили дуэту прозвище «зоопарк», хотя папа Катиной подруги и говорил частенько с неестественно серьёзным лицом, что Майк Науменко не позволил бы брать в свою группу таких вот животных. Каламбур был забавным, но на этом смех, по сути, и заканчивался. Дальше шла драма…

Ослищеву и Кобылкину объединяло много общего. Обе не любили свою работу, обе не очень-то любили детей, и обе у этих самых детей в 11 «А» и 11 «Б» не пользовались авторитетом от слова «совсем». Здорово, правда? Но все эти досадные недостатки не имели для напарниц никакого значения, поскольку обе жили конкретной целью: любыми способами делать карьеру, пусть даже и ценою ходьбы по головам. Не они первыми это придумали, так что терзаться муками совести обеим дамам не приходилось.

Итак, едва Катя переступила порог кабинета, на неё коршуном налетела Ослищева:

-Руханова! Я не поняла, почему ты пропустила пробник?!

-Мама же звонила Вам и говорила, что из-за недомогания, - стараясь удерживать поводья ярости, ответила Катерина.

-Она мне не звонила! Я так и скажу директору, что ты прогуляла!

-Звонила - звонила, просто Вы, как обычно, не ответили на звонок, и мама оставила Вам аудиосообщение.

-Ты что, думаешь, что я всё помнить за вас всех должна? - раздражённо спросила Ослищева. Катя поняла, что сегодня она точно провалит экзамен на вежливость. Посмотрев на классручку со злой иронией в глазах, девушка произнесла:

-Нет, я думаю, Вы просто должны научиться прослушивать сообщения автоответчика, а не просто сбрасывать звонки родителей.

-Я сообщила директору о прогуле! - похоже, Ослищева элементарно отсекала от своих музыкальных ушей всю неприятную информацию. Но повторение одних и тех же бесполезных тезисов проблемы не решало, скорее наоборот - ученица смотрела на учительницу без тени уважения. И учительница этого не заметила.

-...ты поняла меня?! Это пробник для медалистов, его Комитет устраивает! - на слове "Комитет" был сделан трепетный и подобострастный акцент, мол, прочувствуй, бессовестная, как плохо ты поступаешь!

Но Катя молча развернулась и, резко толкнув дверь, вышла из кабинета. Это действие слилось с звуком удара дерева об дерево - оказалось, что Кобылкина подслушивала у дверей. Катя была девушкой хрупкой, если не сказать миниатюрной, но удар вышел смачным. Кобылкина и сама не поняла, как оказалась сидящей на полу, прямо на поистёртом линолиуме, глупо хлопая удивлёнными глазами. Место удара покраснело и радостно обещало стать замечательной шишкой, но Руханову это не волновало - она даже не посмотрела на сплетницу и быстрым шагом направилась к выходу из опостылевшего здания школы.

Лишь оказавшись на тихой солнечной улице, от которой школу закрывали девятиэтажки из белого и красного кирпича, Катя смогла выдохнуть. Её трясло от того, что мерзкая училка вывела её из себя, заставила срываться и грубить. Всё это Руханова очень не любила, но таких вот мерзких людей она не любила ещё больше. Поэтому всё так и получилось...

Однако, куда же ей теперь идти? В школе ей сегодня точно делать нечего - подкатывала тошнота от одной мысли об этом змеюшнике... Но и домой не хочется! А, пусть катится оно всё! Гулять, гулять вдоль озёр и по весеннему лесу! Хотя бы один день побыть свободной от опостылевшего смрада и гадости!

Закинув кожаный рюкзак на плечо, девушка поправила воротник куртки и медленно побрела в сторону перехода через железнодорожные пути. Вокруг бурлило обычное мартовское утро - многочисленные торговые ряды у платформы "Белоозёрская" уже открылись и принимали покупателей, на автобусной остановке, гордо именуемой автовокзалом, собрались местные пенсионеры для отправления на свои садовые участки в окрестные деревни. Катя видела всё это, и её настроение потихоньку улучшалось - внешкольная жизнь была прекрасна со стороны! Ничего, потерпеть совсем чуть - чуть ещё... освобождение близко. А пробник... Кому он нужен, если даже директор знает - Руханова подтвердит своё золото баллами на экзамене без всяких там проверок? Пусть докажут обратное, а потом обретут право что-то требовать...

***

Утром Стальцев, после традиционного душа, чая с бутербродами и чистки зубов, честно поплёлся в школу. Это было настоящим преодолением, особенно в такую отличную погоду, но гордиться собой почему - то не хотелось. Запрыгнув в маршрутную "ГАЗЕЛЬ", Миша пристроился у окошка в задумчивой печали и оставался в таком положении до самой остановки "Площадь Молодёжи", где гордо занимала территорию бывших огородов его любимая школа. Любил её парень, если честно, как Буратино касторку, но недаром говорят: любовь зла. Здесь она вообще свирепа...

Однако у судьбы были свои планы насчёт благородного и добровольного прибытия Стальцева к первому уроку. Он приехал чуть раньше, когда никто ещё толком не пришёл, и успел даже порадоваться этому факту - бесценно побыть в тишине лишних пятнадцать минут. Но едва он подошёл к раздевалке, как со второго этажа показалась завуч по фамилии Крапивина. Ольга Петровна была явно чем - то встревожена, нервно озиралась по сторонам и прижимала к стильному пиджаку какую-то синюю папку с бумагами. Увидев Стальцева, она чуть не подскочила от некоего важного открытия и, направившись к нему, на ходу громко окликнула:

-Михаил!

-Да? - он поднял на завуча красноватые от недосыпа глаза. А та взяла его за рукав и быстро спросила:

-Хотите на сегодня официальное освобождение от уроков?

Чего - чего, а такого везения Стальцев не ожидал! Однако кричать о том, что в одиннадцатом классе он ценит каждую пропущенную минуту школы на вес золота, Мишка посчитал верхом неприличия, поэтому кротко спросил:

-Что требуется?

Крапивину такой деловой подход очень обрадовал, и она быстро затараторила:

-Ой, дело в том, что наш Юрий Константинович сегодня едет в Коломну на очень важный семинар! Но есть огромная проблема - доклад, который обязательно должен быть в бумажном виде, он забыл в кабинете! И вспомнил об этом пять минут назад, стоя на "Белоозёрской"!

Стальцев кивнул - он знал, что Юрий Константинович, преподаватель истории и обществознания, действительно живёт в Белоозёрском, приезжая в Раменское на работу на электричке. Ситуация же, обрисованная завучем, была крайне неудачной. Делать крюк до Рамы, а потом чесать в Коломну... Стрёмно.

С другой стороны, Мише стала известна цена свободы.

-Я правильно понял, - начал он, кашлянув, - что моя задача заключается в быстрой доставке этого доклада в Коломну?

 -Ну что вы, Миша! Только на Белоозёрскую! Я сейчас сообщу, что Вы сегодня на мероприятии по методической линии, а Вы можете прямо сейчас бежать на станцию и брать билет. Юрий Константинович будет ждать у первого вагона из Москвы. Как передадите - можете быть свободны.

-Понял, - коротко ответил парень, взял доклад, сунул в рюкзак и быстро вышел из школы. Вот так свезло...

До станции "Раменское" он добрался очень быстро, купил билет до "Белоозёрской" и прошёл на нужную платформу по радующему своей шириною после исчезновения зимних завалов мосту. Тут Мише повезло второй раз - через минуту после его выхода на платформу подошла новенькая электричка белого цвета, и Стальцев занял своё комфортное место в углу вагона у окна. Поезд с шипением закрыл двери и взял курс на Россию.

Москва осталась позади.

До станции "Белоозёрская" электричка шла около двадцати минут, и Стальцев поудобнее устроился на своём месте. Похлопал себя по карманам, он нашёл яблочную конфету - леденец, закинул её рот и начал писать сообщение для Каратунского, где решил кратко описать причину своего очередного отсутствия. Как и ожидалось, в ответном сообщении Артемий нарёк друга "халявщиком" и предложил вечером пойти прошвырнуться в парк культуры и отдыха. Михаил не возражал - сегодня, по счастливому капризу жизни, он был свободен, как ветер. Главное побыстрее отдать папку, дело, как ни крути, ответственное, а подводить людей Стальцев не любил.

Поезд тем временем миновал Загорново, причалил и отчалил к асфальтовой платформе станции "Бронницы" и весело побежал вдоль дачных угодий. Ещё пять минут спустя чёткий и качественно записанный голос объявил:

-"Белоозёрская"! Следующая остановка - "Фаустово"!

Михаил мгновенно поднялся и прошёл в тамбур головного вагона. И тут, к огромному везению, он увидел Юрия Константиновича, а учитель заметил его и уверенно махнул рукой. Как только электричка окончательно замерла у перрона и открыла двери, историк заскочил в тамбур, пожал руку Стальцеву, а свободной рукой забрал папку. Миша тут же выскочил на подсохшую от снеговых пятен платформу, а Юрий Константинович снова махнул рукой:

-Спасибо, хорошего дня!

Двери закрылись, и мгновение спустя электричка с историком растаяла за поворотом, взяв курс на Коломну.

Парень остался на практически безлюдной платформе. Свобода... Он посмотрел на потрёпанный экран с расписанием и увидел, что электричка на Москву будет через пятнадцать минут. Казалось бы, можно запрыгивать в поезд и ехать домой, спать или сидеть за компом, но... Что-то не давало Мишке уехать из этого тихого посёлка на берегу двух прекрасных озёр, рядом с густым смешанным лесом. В конце концов, нужно гулять не только вдоль насыпей у кладбища! С этими мыслями Стальцев и направился по жёсткому и грязному снежному ковру в сторону Островцова озера...

В известной песне были слова "это в городе тепло и сыро, а за городом зима-зима-зима". Наверное, в декабре, перед самым Новым годом, всё именно так, а в начале марта весеннее солнце и тепло за городом чувствуется даже сильнее. В лесу нежно и удивительно мягко пели птицы, и Мише было жаль, что он не умеет различать птиц по голосам. Хотя, разве так важно, кто именно поёт? Главное, что красиво и приятно. А всё остальное уже вторично...

Обогнув вытянутое озеро по идущей через поле с большими проталинами дороге, Стальцев вновь оказался в лесу. Здесь было прохладно и тихо, а, кроме того, совсем не долетали звуки цивилизации. Только тишина, птичьи перепевы и... плач. Мишка в первые секунды даже не понял этого, а потом до него дошло - плач среди мартовского леса не может быть ни естественным, ни нормальным явлением. Что-то случилось, но где человек, которому плохо?

Стальцев напряг слух и определил, что всхлипывания раздаются из глубины леса, по левую сторону от дороги, на которой стоял он сам. Присмотревшись, парень действительно заметил утоптанную тропинку, которая, петляя между соснами, уходила во чрево леса. Недолго думая, он шагнул на эту тропку. Звуки чужого горя при этом стали ближе...

Михаилу понадобилось примерно двадцать шагов, чтобы обнаружить источник слёз. Им была юная девушка лет семнадцати - восемнадцати, с вьющимися русыми волосами, аккуратным носом и большими выразительными глазами. Правда из-за слёз и глаза, и нос незнакомки приняли красноватый оттенок, но всё равно... Столько очаровательной беззащитности Стальцев не видел ещё ни в одном человеке за свою довольно короткую жизнь. Девушка сидела на поваленной ураганом старой берёзе, рядом стоял её рюкзак.

Одета плачущая была скромно, но при этом очень стильно. Было видно, что у неё присутствует вкус, но отсутствует хорошее настроение. Это было первым значимым выводом в голове Миши, а далее в ту же голову постучалась мысль о том, что молча стоять и смотреть на плачущую девушку не очень - то прилично. Поэтому он сделал ещё один шаг и дружелюбно спросил:

-Привет, у тебя что-то случилось? Я могу чем - нибудь помочь?

Девушка испуганно вскинула глаза - она явно не ожидала встретить кого-то на тихой полянке. Однако, увидев, что на неё смотрит улыбающийся парень, незнакомка тут же взяла себя в руки и холодно произнесла, шмыгая мокрым носом:

-А тебе не всё равно?! Больше всех надо?!

-Эээ... Нет, мне вообще ничего не надо. Просто ты плачешь, это ненормально.

-А кто тебе поручил уровень нормальности тут измерять? Я сижу в стороне от всех вас, никого не трогаю, вот и вы оставьте меня в покое!

-Ну, знаешь... Любой нормальный человек не сможет спокойно взирать на...

-Да отстаньте от меня все, лизоблюды копеечные! - девушка в порыве ярости схватила попавшийся под руку кусок льда и запустила им в Мишу. Стальцев даже не успел ничего понять - не успевшая подтаять в тени деревьев ледышка влепилась ему прямо в глазницу, разодрав кожу и лишь чудом не лишив парня зрения. Вдобавок ко всему, Миша потерял равновесие и упал на спину, причём так неудачно, что показалось, будто рёбра сдавили лёгкие, и те просто лопнут, словно перекаченные шары. Теперь вряд ли бы кто-то точно определил, кому из двоих на тенистой снежной поляне было хуже.

-Ууууух..., - только и смог протянуть бедняга, а девушка, понявшая, что натворила, бросилась к подбитому ею в неравном бою молодому человеку с криком:

-Прости! Прости, пожалуйста, я не...

Закончить эмоциональную фразу она не успела - видимо, на определённую часть тропинки солнце в последние дни падало чаще, в результате его образовалась очень скользкая наледь. Воинственная девчонка поскользнулась, не удержала равновесие и приземлилась прямо на Стальцева, у которого от удара по рёбрам спереди второй раз за последнюю минуту посыпались фиолетовые искры из глаз.

В какой - то момент их глаза встретились, ибо находились друг от друга всего-то в тридцати сантиметрах. Встретились - и сразу стало очень тихо. Миша наконец - то проморгался ушибленным глазом, а Катя (это была именно она) забыла про внезапный нервный срыв, который настиг её во время прогулки по берегу озера. Молодые люди молча разглядывали друг друга, причём Катерина покраснела уже вся, а Миша... Миша, ау! Ты слышишь?!

Миша не слышал никого и ничего. Только громкие удары своего сердца.

Игра в гляделки продолжалась ровно десять секунд. Первый смешок вылетел из уст Рухановой. Потом второй. Потом издал смешок Стальцев...

Через мгновение поляна наполнилась громким и заливистым смехом двух молодых людей. Со стороны это была замечательная картина: лежит парень с разодранной скулой и свежим синяком под глазом, на нём, будто повалившая нарушителя государственной границы овчарка, девушка со следами слёз на лице, и оба смеются так, будто услышали самый свежий анекдот на очень актуальную тему. "Ненормальные" - подумал бы любой встречный путник. Но к счастью, все люди торчали на своих работах, а в тихом подмосковном лесу близ Островцова озера не было ни души.

Катерина легко поднялась и протянула руку Мише:

-Вставай, простудишься.

В голосе девушки слышались добродушие и какая-то сестринская забота о нём, и Михаил почувствовал - вот эти эмоции настоящие. То, что он увидел в самом начале, было эмоциональной маской, свидетельством какой-то сильной обиды непонятно на кого.

Он принял руку, но поднялся сам, рывком - хрупкая комплекция девушки не внушала Стальцеву доверия. Но рукопожатие у Катерины оказалось очень крепким, хоть и не мужским, разумеется.

-Думаю, теперь мы можем и официально представиться друг другу?

-Ахах, конечно, сударь, первая часть церемонии позади. Я Катя.

-А я Миша. Приятно познакомиться.

-Неужели действительно приятно? - лукаво улыбнулась Руханова. Стальцев ни капли не смутился и осторожно потрогал синяк:

-Даже очень. У меня теперь есть замечательный автограф экспрессивной дамы с красивыми глазами... - на этих словах он заметил, как засмущалась его новая знакомая. Не без удовольствия отметил, кстати говоря...

-Я рада, что ты не обиделся. Я правда не хотела тебя бить и оскорблять... Просто у меня плохой день...

-Плохой?

-Да, мне его с утра испортила одна мерзкая тётка из школы.

-Хоо, ну тогда всё ясно! Дай угадаю - ты в одиннадцатом, тебя достают звонками в выходные, требуют делать миллиард дел при сохранении учебной нагрузки и постоянно напоминают, что пробник для медалистов - святое дело?

Катя ошарашенно вытаращила глаза на нового знакомого:

-Погоди, Миш... Я точно помню, что тебя в моей школе никогда не видела... Откуда ты всё знаешь?! Ты общаешься с кем-то из моей школы?!

-Вовсе нет, я вообще учусь в Раменском. Просто всюду одно и то же, у нас тоже медалистку потенциальную так дёргали...

Стальцев внезапно запнулся, потому что вспомнил Евгению. И кто бы мог предположить той роковой осенью, что Соломина не только потенциальная медалистка, но и потенциальная Боль для него? Впрочем, эта неприязнь вдруг перестала быть для парня именно душевной болью. Осталось лишь раздражение, и то процентов пять от всего сердца.

Остальное пространство заполняло странное, но очень приятное чувство...

-С ума сойти, - голос Кати вернул его в реальность из мутного круговорота Памяти. - Я раньше не верила в это, а теперь... Жуть, всюду одни палки в колёса... Стой, а как ты, человек из Раменского, здесь оказался посреди учебного дня?

-Если кратко, то меня завуч прогулять заставила, - улыбнулся Миша и сжато пересказал историю с докладом для Юрия Константиновича. И тут уже среагировала Катя:

-Нет, ну до чего же тесен мир! Да он ведь у нас работал и даже вёл историю, когда я в пятом классе училась! А в шестом уже перешёл в Раменское, видимо.

-Мир - большая деревня, - философски изрёк Стальцев. - Так кто тебя обидел из этой армии агрессивных училок?

-Тебе что, правда интересны мои проблемы? - вяло спросила девушка. Было видно, что она не горит желанием снова касаться неприятных тем.

-Интересно, конечно же. Только давай не будем тут сидеть, вон какая погода, солнышко, посмотри!

Миша имел в виду отличную мартовскую погоду и яркое солнце, но неосознанно произнёс эту фразу с такими акцентами, что получился ласковый призыв: "Солнышко, посмотри, какая замечательная погода!". Понял - и неловко замолчал, а вот Руханова...

Её будто током пощекотало! Но, решив не выдавать таких обманчивых порою эмоций, она согласно кивнула:

-Да, погода классная. Пойдём, пройдёмся, я постараюсь рассказать тебе, почему тут оказалась. Глаз как, не болит?

Содранная кожа неприятно саднила, но Стальцев лишь по-молодецки тряхнул волосами:

-Всё отлично! Пойдём, а потом зайдём в кафе, я угощу тебя чем - нибудь.. Что ты любишь?

-Роллы, - не в первый и не в последний раз покраснела Катерина.

-Вот, как раз их попробую, а то как-то не было повода за восемнадцать лет. Пошли?

-Пошли!

Через минуту полянка опустела. Лишь у подножия кустарника лежала та самая ледышка со следами красных крупинок. Через неделю от неё не останется и следа.

 Но вот... Так, стойте! Не будем бежать вперёд. Лучше степенно и важно, как кот после лотка, перейдём к следующей главе.