Быть архитектором... Глава 16. Тамбов. День второй

ГЛАВА 16. ТАМБОВ. ДЕНЬ ВТОРОЙ

На следующее утро друзья, наскоро перекусив бутербродами и кофе в гостинице, сразу отправились на объект.

День был сумрачный, и это не способствовало хорошему настроению. Шли молча. Антон размышлял о жильцах дома, о том, что человеческое сообщество отправляет ракеты к Марсу, а здесь люди, живущие в центре областного города, не знают, что такое канализация в своей квартире. Он обратился к Марше с долей иронии в голосе:

– А в ресторане будет вода и канализация?

– Конечно, подключимся к параллельной улице.

– А что раньше для людей нельзя было это сделать?

– Антон, ты сам знаешь ответ…

Марша отреагировала не весело, и Антон пожалел, что прицепился к ней и вообще затеял разговор на эту тему. Он когда-то открыл: архитектор в силах сделать очень много для людей, буквально изменить их жизнь. И сейчас тоже, но в этом доме больше не останется никого из прежних обитателей: ни бабы Маруси с котами, ни актрисы Светланы Сергеевны в черном атласном халате в пол, ни других десятерых хозяев квартир. И возможно, их жизнь теперь станет даже лучше, удобнее, но вот эта среда обитания городского центра, будет уже не их каждодневной привилегией. Сергей сказал, что квартиросъемщиков переселяли в отдаленные районы, в новостройки.

Марша, словно прочитала его мысли:

– Все жильцы рады расселению. Ребята предлагали каждому хозяину по два-три варианта, можно было выбрать район. Это вторичка, не новостройки, как тебе показалось.

Антон даже испугался, вдруг он незаметно для себя произнес мысли вслух, иначе откуда такой диалог.

Сегодня было решено обследовать первый этаж, в котором размещался магазин одежды. Они специально пришли пораньше, до открытия. Сергей сказал, что в этом здании с момента постройки, всегда была торговля.

Антон отметил для себя – все деревянные конструкции дома в хорошем состоянии, сухие, практически нет гнили и грибка. Его поразили до глубины души уникальные деревянные колонны первого этажа. Они были в шестигранные, составные, с металлическим сердечником внутри. На них опирались стальные балки.
Друзья снова замеряли проемы и простенки между ними, стреляли лазерной рулеткой габариты помещений, сравнивая с планами БТИ.

Марша объяснила, что эта их поездка ознакомительная: нужно найти слабые места, сделать предварительные болванки для смежников, и чтобы самим было над чем подумать.

До отъезда Бархиных в Белгород оставалось время, и заказчики, на выбор предложили взглянуть на подвал или подняться на чердак. Антон захотел на чердак, посчитав это более важным. И не прогадал. То, что они увидели там, повергло их делегацию в изумление. Пространство было чрезвычайно захламлено, везде горы строительного мусора, утеплитель почти отсутствовал, кровельное покрытие местами утрачено. Но они никогда не встречали ранее несущих элементов кровли такого диаметра. Это были какие-то исполинские стволы деревьев. А самое удивительное – решение наружного угла, в месте, где происходит перелом в символической букве «Г», как они назвали форму здания. Это сочленение с подвешиванием на цепях огромных консольных балок придумал неизвестный гений строительного искусства. Эта конструкция держится уже сотню лет. Архитекторы фотографировали каждый метр пространства, чтобы потом рассмотреть и проанализировать. Жалко, что поехали без инженеров-конструкторов.

Марша спросила, есть ли у Антона специалисты, с которыми они работают, кто занимается обследованием.

– По факту имеются. Только тут же нужны специфические знания, что признать пригодным, что нет, в связи с предметами охраны.
– У нас есть квалифицированная бригада именно по реставрации, но мы же хотели сэкономить, привлекая ваших инженеров. Питерские, конечно, сделают по высшему разряду, проведут экспертизы материалов, выполнят обмеры, но это не быстро и дорого. Вот ваши сколько берут?

Антон подумал над объемом работ:

– Пятьдесят, восемьдесят, максимум, но без подробных обмеров.

– Вот видишь, а у нас цена на порядок больше, – она назвала сумму, от которой Антона споткнулся на ровном месте, в прямом смысле.

– Не падай, представляешь, сколько дополнительно вы могли бы иметь, никого при этом не обделяя.

– Зато обмеры бы были готовенькие, – Антон засмеялся.

– Да, правда, это удобно, особенно когда заказчик организует обследование до начала проектных работ. И мы приступаем к объекту, а у нас уже планы, разрезы, фасады в электронном виде есть. Но не все клиенты так делают, многие не хотят с этим связываться и поручают ГИПам найти бригаду на обследование. Как в этот раз, мы их будем ждать месяц, хотя сами уже процентов сорок промерили и отсняли. И это за полтора дня. Нам лучше подготовить проект быстро, отдать на экспертизу, получить гонорар. Запомни, Антон, все эмоции в сторону, мы этот заказ делаем из-за денег. Они ведь тебе нужны – чем раньше, тем лучше. И так эта работа, в очень напряженном темпе, может занять не менее полугода. Еще с экспертизой надо решить: где проходить в Тамбове или у вас? Глеб говорил, что у них в администрации есть свои люди, так может быть здесь и надежнее.

– Наверное тут лучше, у нас нет знакомых в экспертизе по реставрации, мы все больше реконструкциями старых зданий занимались, в городе мало чего осталось исторического после военной мясорубки.

Они тем временем подошли к пиццерии «Папа Карло», ничего другого не захотели искать: тут и рядом, и вкусно. Тем более местные рекомендовали. Бархин и Капитолина торопливо поели и быстренько удались, даже кофе не стали ждать.

– Загадочные такие! – Антон прокомментировал их скоропалительный уход. Они с Маршей решили не спеша выпить кофе и поговорить, чем заняться вечером, перспектива провести остаток дня в гостинице им не виделась очень привлекательной.

– Мне сказали, здесь есть костел, давай, поищем, вроде бы недалеко, в пешей доступности, заодно центр посмотрим, что тут из современного появилось. Тебе, Марша, наверное, в наших провинциях все кажется таким убогим: и старое, и новое.

– Отчасти так, скорее тоску наводит общий подход к реставрации, благоустройству, точечному строительству то там, то сям, казалось бы, мелочи, но, если это исправить, совсем другое впечатление от поселений было бы. Да у нас тоже произвола хватает. Бандюганы много чего в перестройку наворотили. Раньше гораздо более грамотно подходили к вопросам градостроительства и архитектуры. Когда занимаешься в основном, реставрацией, кажется, что ничего лучшего уже не создать.

– Тебе, правда, нравится?

– Думаю, мне посчастливилось с этим столкнуться и теперь быть у нас в конторе самым опытным специалистом. Когда я пришла в «Высотку», там какие мэтры царили! Кем я могла стать? Ну, давали мне разработать лестницу или сделать паспорт цветового решения фасадов. Самостоятельно, я не представляю, чем возможно было заниматься. Кабудин тогда почувствовал мою любовь к истории старого Петербурга, он меня пристроил к Ярушину, одному из четырех компаньонов, который в тот период помогал на субподряде Кедринскому делать проект по реставрации церкви XVIII века Воскресения Христова, архитектора Растрелли. Франческо Растрелли. Представляешь?
– Надо же! Я ведь ничего не знаю о тебе! Какие сногсшибательные факты! А Кедринский, это тот, который Янтарную комнату восстанавливал?

– Да он что только не восстанавливал, и Царское село особенно. Он разработал методику воссоздания разрушенных войной дворцово-парковых ансамблей, которую использовали многие архитекторы не только в Санкт-Петербурге. Он трудился ГАПом в «Ленпроектреставрации», а с Ярушиным они вместе учились в ЛИКСе – Ленинградском институте коммунального строительства. По этой церкви огромную документацию надо было сверстать к определенному сроку, они там просто зашивались и привлекали сторонних специалистов. Разумеется, я вошла во вкус, работа была невероятно ответственной и интересной. Так потом и осталась помощницей при Ярушине: он все заказы по приспособлению к современному использованию объектов культурного наследия вел. А памятников архитектуры, требующих реставрации, в Питере предостаточно.

– Надо же, мне всегда казалось, что реставрация – не мое, как-то там слишком мало свободы.

– Думаю, да, и мне невероятно жалко твой талант. Когда наши «отцы» стали по одному дистанцию покидать (Кабудин ведь дольше всех держался, мы с ним дружили, нас как будто связывал Николай Вульф), так вот, когда они уходили, я всегда думала о том, что ты мог бы у нас работать. Тебе было бы, где развернуться.

– Да я ни о чем не жалею, в принципе, нормально все сложилось. Постоянно буду тебя за Женьку благодарить: тогда с нашим домом ты здорово его разогрела на проектные работы, возвратила веру в себя. А у вас, Марша, все там хорошо в Питере, в «Высотке»? Мне показалось, многое переменилось, даже Алексей на себя не похож.

– Да, он стал совсем другим, теперь называется генеральный директор, поменял всю структуру организации. Когда «Высотка» создавалась, основных было трое, они сделали равные вложения, по тем временам немалые, выкупили здание, приобрели мебель, технику. Каждый имел свои объекты и, в принципе, они друг от друга не зависели, только помещение было общее и все расходные статьи, связанные с эксплуатацией здания, распечаткой проектов, корпоративы, опять же. Алексея они пригласили без начального капитала, из корыстных побуждений. Все были знакомы раньше, работали в одном проектном институте. Каждый хотел взять Алексея к себе в бригаду, и чтобы не разорвать молодое дарование и не перессориться, решили сделать его полноправным членом, без всяких денежных взносов. Они придумали, что все заработанные средства будут сдаваться в общак, тогда же решили организовать мастерскую, привлекать объекты, распределять их между собой, и по мере необходимости, помогать друг другу в исполнении. Такой прообраз проектного института получился с разными отделами и даже со своей специализацией. Постепенно они набрали коллектив архитекторов и конструкторов, ну а дальше ты знаешь.

– Так что же теперь? – поторопил Антон Маршу.

– Когда по возрасту старшие уже не могли работать и отходили от дел, возникла проблема дивидендов или изъятия своей доли из бизнеса. Вот одну часть Алексей выкупил, частью Ярушина владеют наследники, третья у Кабудина, они получают не очень большие суммы, но регулярно, в конце каждого года. Алексей в перспективе хотел бы и остальное купить, но, наверное, время не пришло, поэтому, пока так. Наследники тихие, благодарные, в процесс не вмешиваются, как обычно изображают в американских сериалах. С Кабудиным дружим. Тем не менее, Алексей себя чувствует полноправным хозяином, все переустроил. Может он и прав: теперь главный архитектор один, а не четверо, так что даже размещать работников нужно по-иному. Секретаршу завел, видел же сам! Она, кстати, архитектор по образованию, ходит такая томная, откровенно строит ему глазки. Все замечают, а он ведется, прическу сменил, костюмы – мама дорогая…

– А ты это видишь и терпишь?

– Ну, между ними, пока ничего такого уж из ряда вон выходящего не произошло, никто не забеременел и не родил. Дома он нормальный, заботливый, со мной уважительно, Тоню любит до безумия, не выделывается, не строит из себя главаря. Но на работе – это просто смешно, что творится.

– Тебе, наверное, перед сотрудниками неприятно представать в такой двусмысленной роли?

– Да нет, я изображаю, что мне вообще все равно, так оно по факту и есть.

– А как же ты его там оставила одного с этой Марианной? Она сейчас и забеременеет, и родит, пока ты по грязным чердакам ползаешь.

– Это ему такой вызов, проверка на прочность, искушение. Пусть сам выбирает. Не приятно, конечно, что именно она, легкомысленная и наивная. В то же время, может, это его и остановит. Знаешь, я думаю, что повлиять не другого человека нельзя. Любая личность каждую минуту жизни ведет непрерывный диалог со своим внутренним двойником, и сама строит ту жизнь, которой она достойна. И еще я уверена, что у всякого человека с другими людьми могут быть определенные связи, и они затрагивают только их и совершенно не касаются всех остальных. Алексей не моя собственность. Вот у нас с тобой есть тоже особые отношения, и других они и не должны трогать и оскорблять.

Антон молча шел, осмысливая, что сказала Марша про их особенные отношения. Потом он вспомнил Алекс: он ведь не ответил на ее такое искреннее письмо. Побоялся увязнуть, запутаться. Еще он подумал, что у его Саши тоже есть особенные отношения с Женькой. И Женька всегда демонстрирует свое право быть в ее жизни. И он, Антон, относился к этому с пониманием, не ревновал, не злился. И у Марши с Женькой есть особенные отношения. Вот какая Марша умная!

– Я всегда жалела, что у нас тогда, в Питере, так ничего и не случилось. Мне кажется, мы с тобой оба заслужили этого.

– Возможно, но не тогда. На самом деле, все получилось правильно, иначе было бы совсем тяжело.

– Да, я с годами понимаю: поговорка «что бог не делает – к лучшему», верна на сто процентов. Я встретила Алексея, у меня есть Тоня. Ты прекрасно жил, живешь с Сашей.

– Хочу, чтобы у тебя, у вас все было хорошо.

Они подошли к костелу.

– Как гармонично, ты права, – воскликнул Антон и не в силах сдержать эмоции, прижал Маршу к себе со словами:

 – Все лучшее уже построено!