Охота на тигра

                Охота на тигра

 


     В лесу, где-то под Уссурийском, замерзал человек. Его костер совсем недавно, потрескивая и шипя, казался главным событием здешних мест, а теперь погас. Медленно, нехотя, сверкнул в последний раз тусклой  вспышкой и погас. Погас в тот самый момент, когда со сном бороться у человека уже не было сил. Глаза закрывались. Еще не снились, а только пробивались сквозь дремоту очертания голубого неба, раскаленный, сверкающий на солнце желтый песок и запахи моря, бережно перебирающего свои пенистые барашки... И вот уже море шумело еле слышно, убаюкивало, солнце морило и клонило в сон.
     Человек уснул. Тепло, как что-то одушевленное, неподвластное воли человека, безжалостно, предательски покидало его тело. Рядом с ним с обеих сторон, предчувствуя беду, теснились две охотничьи зверовые лайки. Они, то, взвизгивая и рыча, то, облизывая и не больно покусывая остывающее тело, пытались разбудить еще не ушедшего в вечность человека. Потом, как бы смирившись с судьбой, собаки легли на него и тоже перестали двигаться.
     Сильный порывистый ветер откуда-то издалека, с вершин сопок, сметал клубы снежной россыпи, закручивал их в карусель и приносил вниз, ровно, как покрывалом, застилал землю. Начиналась вьюга. И снег, и небо, и лес – все смешалось, растворилось в серой безжизненной мгле. Лишь тихое, зловещее завывание ветра могло напоминать о вечности и могуществе природы. Через какое-то время снег аккуратно засыпал неподвижные тела, превратив их в маленький снежный холмик причудливой формы.   
     Наступила ночь. Вблизи еле заметного снежного бугорка появился огромный тигр-людоед. От времени его давно не лизанная шерсть свалялась в клочья и потеряла краски. Облысевшая на впалых от голода боках шкура была похожа на небрежно накинутую грязную, потертую попону, исчез угрожающий оскал, потускнели глаза, иней облепил наполовину выпавшие усы и превратил их в сосульки. Все это выдавало старость тигра.
     Теперь этот, когда-то быстрый, хитрый и беспощадный зверь, больше напоминал большую драную кошку. Он давно потерял способность охотиться, поэтому нападал на домашних животных, людей или питался падалью. И сейчас он, наткнувшись на легкую добычу, кругами метался вокруг холмика, но запахи костра и еще теплящаяся человеческая жизнь отпугивали зверя. Это был тот самый тигр, на которого разрешили охоту в этих краях и объявили вознаграждение за меткий выстрел.
     Тигр все чаще и чаще заходил в селения, наводя ужас и панику на людей. А несколько дней назад он появился на окраине города и на автобусной остановке в клочья разорвал мальчика-подростка. Вскоре после этого в Уссурийск прилетели  профессиональные охотники из разных стран, которые устроили облаву на людоеда. Среди них оказался человек, не застреливший ни одной божьей твари, не обладавший никакими навыками в охотничьем мастерстве, и уж подавно, не имеющий ни малейшего представления о законах выживания в зимнем лесу. 
     Преуспевающий бизнесмен Семен Кутин, любящий спокойную, уединенную жизнь, далекий от надуманных приключений, захотел своими глазами увидеть захватывающее зрелище – охоту на тигра. Он легко променял экзотический берег Турции, ласковое море на длинные, морозные ночи, короткие мрачные дни, бесконечные снега, и увязался за своим лучшим другом Олегом, заядлым охотником, совершенно не представляя, что его может ожидать. Не выдержав быстрого шага по следам хищника, не рискуя попасть в звероловные ямы, новичок с двумя собаками остался ожидать остальных охотников на лесной поляне среди заснеженных сопок.
     Тигр, несмотря на старость, оказался хитрее охотников. Обойдя капканы и ловушки, в какой-то момент, пользуясь разыгравшейся непогодой, он ушел от погони, обманул преследователей и оказался у них за спиной. 
     Рано утром вьюга успокоилась, и у подножья сопки, возвращаясь ни с чем, появились профессионалы-охотники. Они направлялись прямо на снежный бугорок. Собаки почувствовали людей. Снежный холмик зашевелился, и через мгновенье все вокруг заполнилось собачьим лаем. Вслед за собаками медленно поднялся и человек. Он отряхнул с себя снег, вынул из сугроба рюкзак и карабин. 
 – Живой!  Живой!  – радостно, еще издалека кричал Олег.
     Семен не отвечал. Он, обезумевший, ничего не чувствовавший, подумал, что может быть, это продолжение сна, а на самом деле он уже умер. Говорят, перед смертью в памяти человека, как в коротком сне, проносится вся его жизнь. Теперь Сеня знал, что это правда. Эти две лайки, прервав его смертельный сон, не дали ему замерзнуть, удержали висевшую на волоске жизнь. Застыв в неподвижных позах, собаки, засыпанные снегом, отогрели человека и не позволили уйти его жизни в вечность. Собаки не пошевелились, не оставили его полуживое тело даже тогда, когда почувствовали тигра и этим еще раз спасли человеку жизнь. О том, чем Сеня обязан этим двум лайкам, он никогда не узнает, но будет испытывать необъяснимую привязанность к собакам всю оставшуюся жизнь.
     – Живой... – вздохнув уже спокойно, будто уверяя самого себя в невероятном чуде, произнес Олег.
     Он потряс Сеню за плечи и обнял, словно знал, какую страшную ночь пережил его самый близкий друг.
     – Это моя вина... Надо было остаться с тобой. Как я не подумал об этом. Держи! Выпей, как можно больше выпей!
     Сеня сделал один глоток из деревянной фляжки и, поперхнувшись, закашлялся.
     – Это же водка? – удивился Сеня.
     – Не водка, а спирт с водой! Не паникуй, он медицинский, а вода родниковая, чище ничего не бывает. Тебе сейчас это необходимо, как лекарство. Спирт всего тебя взбодрит, душу тебе отогреет!  Выпей, выпей! Много выпей! Это тебя отрезвит малость!
     Сеня сделал несколько маленьких глотков.
     – А душа-то здесь причем? Она что, тоже замерзает?
     – Все замерзает, Сеня, все на свете замерзает! Ты пей, пей...
     – А зачем так много пить-то?
     – Как это зачем? Чтобы спирт разошелся по твоему, прямо сказать, неумному организму, чтобы ты почувствовал ноги, руки, другие конечности. Вот ты не пьющий, и поэтому не знаешь, что от всех смертельных случайностей и непереносимых жизненных неприятностей спирт пока считается самым лучшим средством. Жизнью доказано! Да и вообще, на всякий случай, не помешает!
     – Какой еще случай? Не хочу  больше никаких случаев! Мне этого достаточно! – и сдерживая смех, спросил: – А как это спирт может отрезвить человека?
     – Может-может! Еще как может! Спиртное с людьми чудеса творит. Ты пей! Пей! Ну, как? Чувствуешь?
     – А что я должен чувствовать? – удивился Сеня.
     – Конечности, Сеня, конечности!
     Сеня сделал еще несколько глотков, посмотрел на свои руки, ноги. Потоптался на месте, чуть не упал и опять засмеялся.
     – Ну? Как? Чувствуешь? – спросил Олег.
     – Да вроде, да... руки, ноги на месте...
     – Все конечности, Сеня! Понимаешь, все должен чувствовать!   
     – А какие еще, кроме этих, конечности могут быть?
     – Ты что хохочешь, дурень? Нос, уши, ну, и это дело отмерзают в первую очередь! Ну, нос, уши у тебя, вроде бы, в порядке...
     – Ха-ха-ха... А как это дело проверить? – пробормотал сквозь смех Сеня, держась за Олега, – штаны снять? Но без женщины-то со спущенными штанами трудно понять, какого тепла больше хочется?
     – Да! Представь себе! И не только штаны снять, а растереть снегом, чтобы потом не пожалеть. Снимай штаны! Живо! А девочки потом будут, и в штанах и без штанов.
     – А представить можно? Ну, хотя бы снежную королеву, холодную и бесчувственную? С ледяным сердцем? – Сеня снова рассмеялся и, похоже, уже изрядно опьянев, совсем не понимая Олега, стал расстегивать тулуп.
     – Дурак ты, Сеня...
     – Это почему же?
     – Ведь чудом каким-то не замерз, и смех твой с придурью... – ворчал Олег, помогая Сене справиться с многочисленными пуговицами и застежками.
     Олег, зачерпывая шерстяной рукавицей снег, яростно растирал Сеню, а тот стоял со спущенными до колен штанами, глотал из фляжки спирт и смеялся. Смеялся совсем не над тем, чем занимался Олег, и не от выпитого спирта. Смех выплескивался откуда-то изнутри, сам по себе. Смех, естественный и громкий, как из заточения, вырывался на свободу и заражал остальных. Все стояли, смотрели на двух русских, потом друг на друга и тоже смеялись. Все охотники, наблюдавшие эту картину, доставали свои фляжки и, надрываясь от хохота, тоже глотали, кто шнапс, кто виски, кто коньяк. Собакам, похоже, тоже было весело. Они лаяли, подпрыгивали на месте и виляли хвостами.
     Только Олегу было не до смеха, с упреком посматривая на развеселившуюся компанию, он продолжал ворчать. Растирая Сеню снегом, он тихо по-русски поругивал  смеющихся, и это еще больше разбирало иностранцев, успевших подхватить от Олега беспощадный матерный лексикон. Наверное, именно такими людьми, смешными и непонятными, запомнятся русские охотники немцам, шведам и французам.
     Чувствуя свою вину перед другом, Олег не понимал причин веселья, поэтому, пытаясь как-то оправдать себя, скрыть свою растерянность, он совершенно ни к чему начал рассказывать Сене о последствиях его беспечности и о секретах выживания в зимней ночной тайге.
     – Я же тебе объяснял. Сначала ты должен был разжечь большой костер. Очень большой костер! Жечь его ты должен был не менее четырех-пяти часов. Потом сгрести весь жар в сторону, и на том месте, где был костер, на горячей земле, устроиться на ночевку. Но рядом должен гореть другой костер. Тебя же зверье могло растерзать... Ты хоть понимаешь, что чудом выжил?
     Но Сеня его не слышал. Он продолжал смеяться. Смеяться так, как обычно смеются обитатели психиатрических больниц. Это был неосознанный, беспричинный смех пьяного или глупого человека.  Олег знал, что это пройдет. Обычное дело – избыток кислорода и действие спирта на «отмороженные» мозги.  Именно так Олег объяснял смешное поведение друга. А Сеня схватил за уши одну из тех лаек, которые ему спасли жизнь, приблизил ее морду к лицу, обнял и упал вместе с ней в снег. Выглядело это смешно, и охотники, тоже охмелев, смеялись и подшучивали над Олегом.
     В этот момент собака вырвалась из рук Сени и громко лая бросилась в глубину леса. Вдогонку за ней пустились остальные собаки. Смех прекратился. На только что веселых лицах охотников появилась тревога. Собаки были специально обученные на охоту опасных хищников. И это был не веселый собачий лай, скорее, злой, настроенный на смертельную схватку с диким зверем. Охотники от неожиданности переглянулись и, еще не понимая, что произошло, прислушались. Из чащи леса послышалось рычание тигра.
     Уставший от  преследования тигр, хоть и почувствовал добычу, но не решился вступить в схватку с вооруженным человеком. Обессилев, он просто закопался в снег, чтобы набраться сил и дождаться лучшего момента для атаки, но, как видно уснул по-старчески.
     Охотники бросились за собаками. Обгоняя друг друга, все они походили на участников какого-то безумного марафона. Казалось, там, в глубине тайги, победителя ожидает необыкновенный приз.
     На самом деле, участие в охоте на тигра – уже невероятное событие в жизни любого охотника. А стать обладателем меткого выстрела, добыть такой трофей – это несбыточная мечта каждого охотника. Нет ничего выше в жизни охотника, чем подстрелить тигра. Шкура этого монстра – не только вершина охотничьего искусства, красота и редкость, но и деньги. В тигре все имеет немалую цену. Корейцы, японцы и китайцы стоят в очереди за этим сокровищем, чтобы потом превратить это чудовище в лекарства.
     Сеня, опьянев, не понимая, что происходит вокруг него, лежал в снегу. Улыбаясь, он смотрел в небо и радовался, что жизнь продолжается, что он жив и здоров. Ему казалось, что он теперь знает, как из жизни уходят люди. И, несмотря на такие мрачные мысли, он улыбался. А рядом с ним стоял Олег.
     – Ну вот, – произнес огорченно Олег, – вот и вся охота. Сейчас кто-то его пристрелит, сфотографируется рядом, потом о нем напишут в газетах и этот счастливчик получит свой гонорар. Но это буду не я. И все это из-за тебя, Сеня. Я теперь тебя на охоту с собой брать не буду, даже не уговаривай.
     И в этот самый миг на опушке леса появился огромный тигр, преследуемый толпой охотников. Произошло то, что никогда ни с кем, ни при каких обстоятельствах не может произойти. Но возраст и голод, как видно, подвели бесстрашного хищника. Совсем обессиливший, предчувствуя свой конец, тигр бросился на Олега, как на соперника, претендента на добычу, совсем недавно мирно спящую в уютном снежном бугорке. Хищник направлялся прямо на него. Казалось, уже ничего нельзя поделать, два-три прыжка и тигр разорвет человека на части. Но Олег успел. Успел выстрелить навскидку. Огромная туша с оскалившейся пастью упала у самых ног Олега. Сеня с открытым ртом подошел к другу и хотел что-то сказать, но не смог.   
     Собаки прекратили лаять, обнюхивали тигра и рычали, а охотники друг за другом не спеша, выходили из леса. Каждый из них по очереди подходил к Олегу и, не скрывая разочарования, поздравлял его с метким выстрелом. Завидуя ему, никто из охотников не догадывался, что пережил этот смешной русский охотник.         
     – Вот это да... – протянул Олег, повернулся лицом к Сене и продолжил, – я передумал. Теперь всегда буду брать тебя с собой на охоту. С тобой не соскучишься.