Дознание

   Рассказывая дознавателю о происшествии, свидетелем которого он, совершенно случайно, оказался, Арсений глядел в окно, где ранняя осень, всё ещё наслаждалась теплом и совершенно очевидно не подозревала о грядущих переменах. Листва, чуть тронутая желтизной, а кое-где и багрянцем, казалось была готова поделиться красками, чтобы человек, сидящий напротив, наконец-то понял весь ужас произошедшего.
— Итак, что же всё-таки произошло на самом деле? Давайте начнём с самого начала!
— Я же уже говорил, товарищ… э-э-э…
— Георгий Львович, — подсказал дознаватель
— Товарищ Георгий Львович…
— Без “товарищ”. Просто, — Георгий Львович.
— Хорошо, — согласился Арсений.
— Ну, так, я вас внимательно слушаю.
— Она появилась внезапно, — собравшись с духом, начал молодой человек. — Представляете моё удивление? На самом деле это очень живописный переулок старой Москвы. Я довольно часто прогуливаюсь в этой части города и знаю здесь каждый уголок…
— Ну! Появилась внезапно… дальше, дальше.
— Вы же сами просили: во всех подробностях. Будучи человеком пунктуальным и законопослушным гражданином, я, знаете ли, не хотел бы упустить ничего, что может оказаться решающим в этом деле.
— Дела пока ещё никакого нет. Всё, что я знаю из вашего, более, чем пространного заявления, это описание некой девушки, — дознаватель скосил взгляд на исписанный лист у него на столе, — в кашемировом пардессю, кстати, что это такое, пардессю?
— Пальто.
— Почему тогда просто не написать — пальто?
— Потому что пальто бывают разные, а вам важны детали.
— И чем же, вот это, что было на ней, отличается от обычного пальто?
— Смотря, что вы называете обычным пальто. Пардессю, в переводе с французского, в общем-то пальто и обозначает. Хотя, конечно, это больше накидка, что-то сверху платья. Придумали этот фасон в восемнадцатом веке. Такое, знаете, приталенное пальто, с накладными карманами и английским воротничком.
— Слово французское, воротничок английский! Что вы мне голову морочите, молодой человек?
— В каком смысле морочу? Очень недешёвое пальто, между прочим, поверьте мне. Это и удивительно, чтобы в столь поздний час, прилично одетая девушка шла одна в тёмном переулке. Я ещё понимаю днём. Там что не дом — дворец, честное слово!
— Какой ещё дворец?
— Ну, хорошо, не дворец — особняк, в классическом стиле, построен при жизни Пушкина. Не дом, а заглядение. Какие барельефы на фасаде, какой мезонин на крыше! А если вам повезёт попасть внутрь, то от изящной лепнины на стенах и потолках, глаз не оторвать.
— Вы что архитектор?
— Нет, это Геппенер Максим Карлович был архитектором от Бога!
— И что?
— А то, что, в начале двадцатого века, он и перестроил особняк.
— Давайте всё же вернёмся к вашей девушке во французском пальто с английским воротником.
— Да, наверное, нежный небесный цвет её элегантного пардессю на фоне тёплых тонов фасада, не оставил бы равнодушным и самого придирчивого ценителя изящных московских мимолётных фотоснимков. Если бы, конечно, я успел её сфотографировать. Но, был поздний час, как я уже говорил, и она, буквально, вылетела из переулка мне навстречу. Не мог же я, в самом деле, попросить её встать под фонарь и подождать, пока я её запечатлею.
— Вы, что фотограф?
— Я художник.
— То есть вы можете нарисовать её портрет?
— Нет не могу.
— Какой же вы, тогда, художник?
— Я художник в широком смысле этого слова.
— Как это понимать?
— Я свободный художник!
— Свободный? Ну это временно, пока мы не нашли труп вашей девушки.
— Она не моя девушка.
— Тогда зачем вы за ней увязались?
— Потому что я не мог с собой совладать. Она была прекрасна.
— Была?
— Не ловите меня на слове. Я очень переживаю случившееся.
— Допустим, что вы не в чём не виноваты. В вашем заявлении вы пишите, что девушка была ранена. Как вы это поняли.
— Это было очевидно. Она прижимала ладонь к сердцу.
— То есть вы хотите сказать, что жертва была ранена в сердце, — зловеще усмехнулся дознаватель, — и спокойно шла по переулку.
— Нет, что вы. Нельзя сказать, что она спокойно шла, она — парила, причём с такой скоростью, что ей приходилось придерживать правой рукой свой элегантный клош.
— Кого придерживать?
— Шляпку. Знаете, такие носили сто лет назад, из фетра, похожие на колокольчик, с шёлковой ленточкой вокруг тульи.
— Зачем мне все эти подробности?
— Ну, а как же? В этом кроется главное, как мне кажется. Шляпки-клош носили, низко надвинув на лоб. И самое интересное, с помощью лент, модницы разработали особый язык, чтобы донести до всеобщего сведения некое послание.
— И, конечно же, вы его прочли.
— Это было не сложно.
— Поведайте мне уже, какое послание может содержать шёлковая ленточка!
— Вариантов несколько: лента в форме стрелы означает, что девушка не замужем, но… её сердце занято; тугой узел — дама замужем; а яркий вычурный бант — незамужняя девица ищет знакомств.
—  И на вашей девице, смею предположить, был, как раз-таки, этот нескромный бант, что вас и заставило её преследовать.
— Как бы вы не были разочарованы, но моя прелестная беглянка несла на своей шляпке великолепную эгретку.
— Даже боюсь спросить, что это, — наливаясь ненавистью к собеседнику, прошипел дознаватель.
— Этой броши, с воздушным пером белоснежной цапли, могли бы позавидовать Мария-Антуанетта или мадам де Помпадур. Вторя плавному полёту неземного создания, каждая пушинка пера дышала, словно хранило в себе лёгкое дыхание экзотического озера…
—  Если вы не угомонитесь, то я буду вынужден привлечь вас за дачу ложных показаний.
— Всё, что я говорю — истинная правда.
— Не верю не одному вашему слову.
— Мы можем выехать на место преступления, и может быть нам повезёт, и вы увидите её собственными глазами.
— Так она, что жива?
— А разве я утверждал, что она мертва.
— Вот ваше заявление, — Георгий Львович постучал пальцем по листу, лежащему на столе, — и здесь чёрным по белому написано: “…цатого числа…около полуночи…на моих глазах погибла фея небесная…”. Это вы написали?
— Да, это написал я.
— А теперь вы отказываетесь от своих слов.
— Ни в коем случае! Она действительно погибла в моих глазах.
— Стоп! Вы написали на моих глазах, а не в моих глазах.
— Вот видите, Георгий Львович. Вы говорите, что вас не интересуют подробности, а сами цепляетесь к словам: в моих, на моих. Последний раз, я встретил эту девушку вчера, и она шла под ручку с каким-то мужчиной, на вид старше её лет на двадцать. Но как она держалась. Этот, недостойный её человек, не смел позволить себе ничего лишнего. А, всё, потому что, любому было понятно, что она ангел трепетный, в обращении с которым надо проявлять нежность и деликатность, иначе упорхнёт безвозвратно. Но и что выдумаете, произошло дальше? Этот недостойный её человек распахнул дверцу своего, вызывающе-роскошного автомобиля, и она ни минуты не задумываясь нырнула внутрь, и укатила в неизвестно мне направлении. Вы просто обязаны объявить её в розыск…
— Иванов! — завопил дознаватель, — выведи отсюда вон этого художника, иначе я его прибью!

       12.07.25