Горячие игры холодных сердец 19

                Глава девятнадцатая

   День понедельника Андрей Данилов начал мучаясь похмельем и страшной мигренью – голова раскалывалась так, словно её «терзали» калёным железом. Проснулся он где-то во второй половине дня с полным отсутствием мыслей в голове и невозможностью что-либо соображать, как то, нередко случалось с ним после таких вот «гулянок», коими он побаловал себя накануне. Очнувшись всё в той же куртке и с одним ботинком на правой ноге, при этом лежал он поперёк кровати лицом вниз, Данилов, похрюкивая, оторвал тяжёлую голову от мягкого покрывала, повернул её в направлении двери и в таком виде замер, пытаясь сообразить – где он, что с ним, и кто он. Это далось ему не сразу – память пока ещё не давала о себе знать. Когда он пришёл в себя, отойдя ото сна – мысли постепенно возвращались к нему, восстанавливая и память, но частично. Он «увидел» себя в просторной комнате, лежавшим поперёк кровати, где напротив – высилось большое зеркало, возле которого спиной к нему стоял плотного телосложения человек, причём стоял – опираясь ладонями о зеркало. А может, это была очередная галлюцинация, коим он был подвержен. Далее, он увидел камин: на нём стоял выкрашенный в синий цвет ящик, наподобие почтового, с электронным адресом: www.andruschadanilov@mail.ru. Слева от ящика возвышалась рамка с фотографией молоденькой девушки; длинные тёмные волосы – одна прядь ниспадала на лицо, вторая лежала за спиной – выделялись на фоне хорошо очерченной линии бровей и больших карих глаз; широкий нос, тонкие губы застывшие в полуулыбке, отчего щёчки казались кругленькими – дополняли образ, сочетаясь с круглым подбородком и длинной шеей. Если присмотреться, можно было увидеть заметные покраснения на лице – то ли от загара, то ли от прыщиков, характерных для подростков. На вид ей было не больше семнадцати лет. Данилов, продолжая лежать на животе отвернув голову в сторону – тупым, ничего не видящим взглядом всматривался в фото, стараясь вспомнить, где он видел изображённую на нём девушку, но, как ни старался, не мог припомнить ничего мало-мальски с ней связанного. Чтобы не мучить себя пустыми воспоминаниями, он перевёл взгляд на стол, что находился слева от него. Помимо разбросанных бумаг, на столе лежали остатки вчерашнего ужина и куча пустых бутылок. Подняв глаза кверху, он увидел на потолке человека – согнутого дугой – телосложением он напоминал того, что прилепился к зеркалу. Пошарив глазами вокруг да около, чувствуя режущую боль в зрачках, и тупую – в голове, он снова упал лицом на покрывало. Сон вновь овладел им. Окунувшись в бездонный мрак сновидений, как алая заря – вошедших в его сознание, он увидел: девушку с копной длинных каштановых волос струящихся по плечам, сидевшую на скамейке где-то в парке, сосредоточенным взглядом смотревшую в книгу; за ней его сознание выхватило просторный зал со множеством людей в нарядах минувших эпох, среди них он увидел себя – танцующим на столе с молодой женщиной одетой в восточном стиле, блеск драгоценностей, которыми она была увешана с ног до головы – ослеплял; за этой сценой последовала другая: тот же зал, где кучка людей подвешенных как марионетки невидимыми нитями выделывали телами акробатические трюки, а над ними возвышалась огромного роста женщина с длинными волосами и зловещей улыбкой на белом, как могильная плита лице, – она дёргала за ниточки, чем и приводила марионеток в движение; её впалые глаза сверкали огненным блеском, а из полуоткрытого рта сочилась кровь… И снова он увидел себя в окружении странного вида женщин. Они что-то говорили, перебивая друг друга. Расталкивая их, он пытается вырваться из этого зловещего круга, и когда ему это удаётся – выбегает в какой-то тонущий в полутьме коридор, бежит к двери, дёргает за ручку, и… перед ним встаёт выложенная красным кирпичом стена – дверь замурована. Он оглядывается и видит человека, на нём очки в роговой оправе – он сидит за столом окружённый белым пространством. Вот свет гаснет, – появляется невысокого роста человек в костюме похожем на одеяние священника – его чёрные как смоль волосы зачёсаны назад и сверкают, впалые щёки, большие остекленевшие глаза как у сумасшедшего, в руках чёрный дипломат. Человек что-то говорит, но его голос не слышен, потому что он тонет в гуле других голосов, перебивающих друг друга: «Какой интересный сюжет! Карлос, вы гений…» «…и я так и останусь вашей немой тенью, следующей вашими божественными стопами…» «Ты меня не знаешь, но я прочитала почти все твои произведения. Анонимно. Только один раз сделала это под своим именем. Прости за дерзость, но я хочу тебя!..» «Отфотошопили… А известно ли вам, что её уже нет в живых…» Эти голоса, как будто ему были не знакомы, но вот один он узнал: «Я сразу поняла, что вы влипли, точно так же, как и я этим летом…» В дверь постучали, но он не проснулся. Раздался голос коридорного: «Господин Данилов, вы здесь? Не хотите перекусить немного?» Лежавший на кровати не ответил – этот голос в его сне перекликался с другими.
   Проснулся он только утром следующего дня – где-то в начале двенадцатого. Сон, в котором он пребывал почти сутки – предал ему сил, и вернул память – она ещё как младенец была уязвима, но постепенно восстанавливалась. Медленно съехав на пол, Данилов нащупал рукой валявшийся под кроватью ботинок, надел его, как очумелый бросился в туалет – справил малую нужду, умылся, прошёл к столу на котором стоял «богато» сервированный завтрак: кофейник, чашечка с блюдцем, десертная ложечка в сахарнице, крынка с молоком – это из находившихся на подносе приборов, а сам завтрак состоял из яичницы с беконом, жареных колбасок, ржаного хлеба, булочек, сливочного масла, бутылки минеральной воды и бокала красного вина, который Данилов тут же на месте и влил в скребущую крысиной сухостью пасть. Горячая жидкость приятно обожгла горло и потекла в пустое нутро, не видевшее пищи почти сутки. Сев на край стола, зачерпывая руками яичницу, отщипывая хлеб, прихватывая колбаски и всё это поочерёдно запихивая в рот, он, громко причмокивая, принялся оглядывать помещение. Вкусный и питательный завтрак вернул ему сил и поднял настроение, а наконец-то увиденная им фотография девушки, что стояла в рамке на каминной полке рядом с почтовым ящиком – заставила дёрнуться и, ноги, словно сами понесли его – он подбежал к рамке, схватил её и внимательно всмотрелся в изображение. Оглядывая овал лица, тёмные волосы (чёрт знает какого цвета), ещё не знавшие туши брови, грустные глаза, курносый носик, тронутые застенчивой улыбкой губы, круглый подбородок, длинную шею, сокрытую прядью волос, и эти покраснения на коже, похожие на прыщики, – он вспоминал, и мысль снова заработала силой мчащегося в небесной выси авиалайнера – прорезающего небеса – где-то он её уже видел. И случилось это не четыре дня назад, внизу в гостиной, когда это место было хрустальным дворцом – это произошло много раньше, к тому же, девушка с фотографии была не Вера – это он мог сказать с уверенностью. Если только она не сделала пластическую операцию. Эту мысль, оцарапавшую его сознание, сменила другая: откуда появилась здесь эта фотография. Поставив её на место, он вернулся к столу, налил кофе, сделал глоток, пошарил по карманам в поисках сигарет и новых рецензий, но ни того, ни другого не обнаружил. Зато сигареты он нашёл на столе. Они валялись в разнобой среди пустой тары. Взяв одну – прикурил, глубоко затянулся, при этом, не забыв глянуть на потолок – нет ли наверху поэта Кулешова. Не застав его на привычном месте, Данилов слез со стола и двинулся к двери, ещё раз глянув на фото.
   Спустившись по лестнице, держа руки в карманах, и дыми сигаретой, он пересёк холл и вышел на шоссе. Теперь его не удивило, что холл, не имея дверей, сразу же открывал вид на тянувшуюся вдаль магистраль. Было солнечно и тепло, всюду сновали пешеходы, нескончаемым потоком в оба конца тянулась вереница дорогих иномарок, иногда проезжали даже коляски запряжённые лошадьми.
   Шествуя мимо всей этой кутерьмы, с беззаботным видом человека, не знающего в жизни трудностей, он вышел на набережную канала, которая находилась в нижней части города. Больше всего на свете (помимо телесных удовольствий), он любил гулять по берегу, дышать прибрежным воздухом, слушать шум набегающих волн, крики чаек и… кормить уток. Вот и сейчас, стоя за парапетом, он бросал в воду оставшийся от завтрака хлеб, наблюдая, как смешно утки тыкались мордой вниз, ловя крошки. Он же в свою очередь ловил обрывки доносившихся до него фраз – людей, что проходили мимо – оглядывавших его, кто с интересом, а кто и с опаской. Когда хлеб кончился, он повернулся лицом к шоссе, облокотившись спиной о перила, и принялся наблюдать за всем, что происходило вокруг него. Он надеялся вырвать среди пёстрого водоворота открывшегося перед ним городского пейзажа знакомый образ – девушки с пышными светлыми волосами, миниатюрным личиком и длинной шеей, на которой сверкало бы дорогое ожерелье на фоне серьёзного с оттенком грусти взгляда. Но вместо этого его внимательный взгляд выхватил девушку с копной длинных каштановых волос струящихся по плечам, сидевшую на скамейке в парке, что раскинулся слева от него; её глаза скрытые за очками в роговой оправе блуждали по страницам книги в мягкой обложке. На вид ей было около двадцати пяти лет, он сразу отметил, что на выставке её не было, а может, он просто не заметил её. Неожиданно, его кольнула мысль, подойти к ней и познакомиться («четвёртый день без пихалова»), и он уже оторвал спину от перил и сделал шаг в сторону парка, когда услышал шум мотора ехавшей вдалеке машины. Повернув голову, Данилов заметил мчавшийся на противоположном берегу чёрный мерседес с затемнёнными окнами. Сделав полукруг, мерседес остановился возле двухэтажного торгового центра, что расположился справа от канала. Он замер в ожидании, будучи уверенным, что это Вера приехала прошвырнуться по магазинам. Вот дверца со стороны водителя открылась, показался высокий представительного вида мужчина в тёмном костюме. И словно по волшебному мановению распахнулась другая дверца мерседеса, из неё выскользнула узкая ножка, за ней последовало тонкое колено, и вот из машины вышла девушка в цветастом платье расшитом всевозможными узорами, подпоясанном в талии тонким ремешком. Её светлые волосы, как и просторное платье, развевал тёплый ветерок, дувший с канала, а надменный взгляд был направлен куда-то в сторону. Данилова она не видела – он стоял вдалеке. Он сразу узнал её. Это была женщина с выставки, которую Георге Бранич представил как… Как же её звали? Ах, да – Вероника Кисманова – жена бизнесмена, – компаньона какого-то барона. Какого – Данилов не знал, а Бранич не уточнил. Может и уточнил, но Данилов, будучи в капкане своих собственных мыслей не внимательно слушал словоохотливого старичка. Он наблюдал, как женщина царственной походкой с прямой осанкой и ничего не замечающим взглядом обогнула широкую площадку и скрылась за распахнувшимися перед ней дверьми. Мужчина, сопровождавший её, прошмыгнул следом. «Классная тёлка, – подумал Данилов – Я б ей вдул». Эти мысли заставили его вновь возбудиться, и чтобы подавить  э т о,  он решил заскочить в ближайшее кафе пропустить бокальчик.
   Спустя четверть часа, прихлёбывая из бутылки и прикупив несколько с собой, Данилов возвращался в отель, заметно посвежев и слегка захмелев. Ступив за порог холла, оставив за спиной широкое шоссе, он не заметил ни дежурного за стойкой, ни кого, кто бы в этот час въезжал, или, наоборот – выезжал из отеля. Вообще, как он отметил для себя: было впечатление, что кроме него здесь никто больше не жил. Да, ещё была странная женщина и поэт Кулешов, которого он, войдя в номер, застал на его привычном месте – Виктор Николаевич снова зависал.
   – Кулешов, выпить хотите? – спросил Андрей, выставляя на стол купленные в кафе бутылки.
   – Не приставай парень, я в печали, – вздохнул поэт.
   – Чего так? – спросил Данилов, открывая бутылки – для себя и Кулешова.
   – Забудь, всё, что было вначале, сегодня, я парень, в печали. Как видишь – мне не до тебя. Иди-ка ты лучше к ****ям… – заунывно продекламировал Виктор Николаевич.
   – Класс! – восхищался Данилов, цедя из бутылки. – Чё случилось-то?
   Кулешов не успел ответить – комнату прорезал телефонный звонок.
   – Да! – схватив трубку, прокричал Данилов.
   – Привет, Карлос, – произнесла Вера, словно назвала пароль.