Земляника

   Солнце еще не взошло, но  розово-желтая полоска  рассвета узкой лентой обвивает восток,  раскрывая двери  прихожей  в солнечный дом.  Дедушка говорит:

   - Можно и без часов обойтись. Учись вставать с рассветом.
 
А бабушка заботливо вешает на окно пестро-веселые ситцевые занавески и ворчит:

   - Дай дитю хоть на каникулах отоспаться. Ты спи, дочушка, не слушай его, старого. Ему надо мало спать, а тебе много. 
   
   Вскакиваю с кровати, натягиваю джинсы, рубашка брата  великовата, но зато у нее длинные рукава – защита от комаров. На ходу впрыгиваю в кеды и бегу во двор. На серых колышках забора с ночи висит бидон, сплошь покрытый каплями росы. А за воротами уже ждут подружки.  Их мама, тетя Валя,  у нас за старшую. Пять часов утра. Можно было бы и раньше собраться, да соседскую корову, не доенную, в стадо не отправить. Вот тетя Валя и встает в четыре утра, чтобы успеть на дойку. А в пять  уже идет пастух: из каждого дома кормилиц в стадо забирает.
 
   Мы быстро шагаем по дороге  к лесу, поднимая ногами сухую песочную пыль, лица у подружек заспанные. Легли поздно, а в деревне вся работа до рассвета начинается,  до  наступления жары.
 
   - Ох, девки, - говорит тетя Валя, - летом самые дела, а у вас одни танцы на уме.
 
Мы не перечим. Что на правду обижаться?

   Сегодня  план самый обычный:  каждой из нас  нужно принести домой  по трехлитровому  бидону лесной  ягоды.
 
   А в чаще дышать трудно, очень много деревьев, высокой травы, душной влаги. Ветру негде разгуляться. Все о сухостой ударяется, в густых ветках застревает. Никак  не может ветер лес проветрить.
 
   Мы пробираемся к просеке на «свое место». Так и пойдем дальше вдоль нее, в сторону  лесничества, собирая зрелые пахучие и  пропитанные солнцем ягоды.  А потом снова вернемся на песочную  дорогу через поле  к нашей деревне.
 
   - Круг сделаем, - говорит тетя Валя, -  дня два выждем, чтобы зеленая  ягода дозрела и к концу недели снова сюда вернемся. Вы-то сколько земляники наварили? – спрашивает она у меня.
 
   - Бабушка сказала шестнадцать литров.

   - А мы уже двадцать сварили. На всю зиму  витамины, - хвастается Наташка.
 
Мне так радостно, что  у них много сладкого ароматного варения на зиму заготовлено. Будем зимой чай пить  и наши походы в лес вспоминать.

   Добрались до просеки и разбрелись -  каждая на свою маленькую лужайку.
 
   - Девки, вы аукайте изредка, - строго наказывает  тетя Валя, - пни обходите трухлявые, на них могут медянки  загорать.

   - Да знаем мы, - отмахивается Наташка от материнской заботы. – Ты нам аукай, а мы будем откликаться.
 
   И началось…  Мой обливной бидон, на пузатом боку которого  нарисованы три курочки и петух, по горлышко тонет в траве. Я сижу на корточках и собираю в ладонь зрелые, алые ягоды, а потом горсточкой бережно опускаю их в бидон. Вот уже донышко прикрыто.

   - Ау, - зовет тетя Валя с другого конца просеки.

   - Ау, - отзываемся мы втроем, как по нотам.

Я улыбаюсь.  Тетя Валя с нами, словно утка с утятами: та тоже  крякает, созывает  своих детенышей.

   Две самые спелые, бордового цвета ягоды мимо рта не пронести. Горсточку земляники кладу  в бидон, горсточку перезрелых – в рот. И завтрака никакого не надо. Вот он – земляничный румянец на щеках, вот он – травяной аромат от косы, скрученной в пучок на затылке.
 
   Комары зудят у щеки. Они пробовали прокусить  джинсовую ткань и фланель рубашки брата. Не получилось. До лица добрались. Вынимаю из кармашка маленький пузырек с одеколоном «Гвоздика» и аккуратно смазываю сильно пахучей жидкостью лицо, шею и кисти рук. Через мгновение комариный писк уменьшается, а потом и вовсе умолкает.  Эвакуировались.  Спешу  собирать ягоды пока кровососы не вернулись и солнце не встало над головой. В июле оно не греет, а поджаривает. Через полтора часа мой бидон полнехонек.

   - Ау, - кричит тетя Валя, - девки, идем к дороге.
 
   Надя – самая маленькая из нас – не успела наполнить свою корзинку доверху. И мы, собравшись все вместе, добираем для нее туесок до краев. Она улыбается, нос в веснушках, как у меня, только вместо косы на голове ее волосы утянуты в хвост. Мы все почему-то похожи друг на друга. Одинаково смешливые, конопатые, с  земляничным румянцем на щеках.
 
   А дома бабушка высыпает ягоды в большой медный таз и ставит на стол. Мы усаживаемся вокруг. Дедушка всем раздает по соломинке. Каждый норовит проткнуть самую спелую земляничку, отправить ее в рот и снова нырнуть за следующей. А потом нам выдают по стакану парного молока и  пышные, духовитые  оладушки с медом.

   После завтрака бабушка оставшиеся ягоды превращает в новую банку с варением.
 
   - Семнадцатая, - говорит, улыбаясь. – Дед вчера рыбы с реки принес. На обед угощу вас ухой.
 
   Она стоит у большого обеденного стола и неспешно, со вкусом, со знанием дела  месит тесто для творожников.
 
   - Облетят ягоды, грибы пойдут. Будем лисички в сметане жарить. Да с молодой картошкой, - говорит она степенно, - а там и орехи поспеют…

   Брат идет косить свежую траву для кроликов и козы, а я беру таз и  бегу к реке. Мне нравится стирать и полоскать белье, словно от моей стирки мир чище становится. А после трудов праведных, как говорит бабушка, могу  поплавать в этой бурой ласковой воде. Ока… Моя вторая родина…  Первая все-таки  -   Москва…